Текст книги "Я хочу на тебе жениться"

Автор книги: Бетти Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

4

В то тремя как самолет уносил их на восток, Джеймс пытался сосредоточиться на заметках, которые делал в блокноте, лежавшем у него на коленях, но его глаза то и дело соскальзывали на лицо Кэтрин, которая изо всех сил старалась казаться безразличной ко всему на свете. Она тайком разглядывала салон, и ее спутник находил в этом какое-то особое очарование. Другие женщины, с которыми ему приходилось совершать деловые поездки на этом же самолете, обычно создавали вокруг него скучную, болотную атмосферу. Но с Кэтрин даже сам воздух в салоне казался пропитанным всевозможными ароматами.

Его новая помощница могла подумать, что он совершал облеты земного шара просто из-за прихоти. Ему, конечно, было все равно, что думала о нем эта женщина, но что-то изнутри подзуживало его сказать ей: деловые «кругосветки» на реактивных самолетах могут жутко надоедать.

Однако сейчас на этом знакомом до каждого винтика самолете, принадлежащем его компании, ничто не казалось ему надоедливым. Более того, его пульс с каждой минутой непривычно возрастал, а клокотавшая в нем энергия поднимала его куда-то вверх. И все это он ощущал только потому, что рядом сидела новая секретарша. Его секретарша, черт бы ее побрал!.. Нет, у него что-то явно было не в порядке с головой. Должно быть, он просто подхватил где-то грипп, и теперь у него начала зашкаливать температура.

Одна половинка его мозга лихорадочно подсчитывала дни, остававшиеся до возвращения из отпуска миссис Марджери, а следовательно, до возвращения его в нормальное русло жизни. Другая же половинка была крепко-накрепко сдавлена тисками его влюбленности в эту женщину с рыже-каштановыми волосами, которая сейчас сидела напротив него.

– Ну, и что ты думаешь об этом крылатом кабриолете? – вдруг спросил он, проведя в воздухе авторучкой по контуру салона.

Его так и подмывало сказать ей, что, хотя самолет был приобретен компанией сравнительно недавно, он уже успел облетать на нем полсвета.

Услышав вопрос, женщина вскочила с места и уставилась на него непонимающим взглядом. Мужчина смутился и сказал:

– Извини, я вовсе не хотел испугать тебя. Просто мы долго летели в тишине.

– О, пустяки. – Кэтрин уже успела перевести дыхание. – Самолет великолепен. Тут… все великолепно! – Напряжение исчезло с ее лица. Она рассмеялась и совсем пришла в себя. – Джеймс, я должна признаться в том, что тебя вряд ли удивит. Мне никогда еще не приходилось бывать в частном реактивном самолете. О боже! За всю свою жизнь я летала лишь несколько раз и то на коммерческих «тяжеловозах».

Женщина ухмыльнулась и провела ладонью по бархатистой поверхности сиденья около бедра; этот жест неожиданно вызвал сухость во рту Джеймса, кровь ударила ему в виски, и у него возникло острое желание сесть рядом с Кэтрин и прикоснуться к ее широким, упругим бедрам. Его пальцы слегка дрожали, когда он взял авторучку и блокнот и положил их на сиденье. Он видел, что сама она не осознавала той чувственности, которую излучали ее глаза, губы, движения рук, все ее сильное тело, и, может быть, именно это почти девическое неведение своей сексуальности, скрытого темперамента давало ей такую власть над ним. Во всяком случае еще ни одна женщина не будоражила его либидо так, как это делала Кэтрин.

Она опять ухмыльнулась. Странно, обычно он просто не выносил женских ухмылок, но ухмылка его новой помощницы, не прятавшей лицо под маску и стремившейся быть естественной во всех своих поступках, словах, жестах, придавала ее облику какое-то особое, необъяснимое очарование.

И подумать только: вместе с ней он мог даже рассмеяться! За последние два дня Джеймс улыбался и смеялся больше, чем за последние несколько… Интересно, сколько же месяцев, а может, даже лет он по-настоящему не смеялся, не хохотал? Ему не припомнилось, когда в последний раз к нему приходило желание просто поболтать с кем-нибудь о пустяках. Утекло уже немало воды с тех пор, как он изолировался от мира, весь ушел в себя, но Кэтрин вдруг разбудила в нем желание говорить с людьми не о делах, а просто так, ни о чем.

Кэтрин сняла с себя блейзер цвета морской волны и аккуратно сложила его на сиденье. Ансамбль, в котором она осталась, вызывал у Джеймса восхищение. На ней была английская блузка с коротким рукавом и длинная бежевая юбка, плотно обтягивающая бедра. Когда женщина, разговаривая с ним, в какой-то момент непроизвольно подалась вперед, ее груди оттянули блузку, и под ней мужчина увидел глубокую белоснежную ложбинку.

Он закрыл на секунду глаза и сделал осторожный, медленный выдох. Хватит! Пора прекращать это вожделенное подсматривание. Ведь он уже давно не юноша. И надо прекратить это сию же минуту! Так ведут себя только необразованные хамы. Неужели он так изголодался по женской ласке? Нет, с Кэтрин у него было что-то другое. Даже если бы дела засасывали его настолько, что ему не хватало времени на светские развлечения, все равно он никогда не превратился бы в человека, сходящего с ума из-за отсутствия любовницы. Он слишком хорошо умел держать себя в руках. И при любых обстоятельствах контролировал свои поступки.

Когда он открыл глаза и увидел стоящую перед ними бортпроводницу, из его груди вырвался вздох облегчения.

– Что-нибудь принести, сэр? Мадам?

– Мне воду со льдом и лимоном. А тебе, Кэт? – спросил он.

– То же самое.

– В самолете есть полный набор крепких и легких напитков и всякая закуска, – сказал Джеймс, пытаясь вывести ее из состояния неловкой стеснительности. – Ты уверена, что больше ничего не хочешь?

– Нет, в самом деле не хочу. А водички выпью с удовольствием.

Его словно что-то подхлестнуло подтрунить над ней, и, когда бортпроводница скрылась за шторкой бара, он произнес:

– Ты действительно уверена, что не хочешь? Обещаю ничего не говорить боссу, если даже ты накапаешь что-то на пол.

Женщина густо покраснела, но в следующую секунду в ее глазах вспыхнули дерзкие искорки, и она сиплым голосом спросила:

– Неужели я похожа на женщину, которая способна что-то накапать?

– Нет, конечно. Вовсе нет. – Его голос был мягким, почти нежным.

– Лжец! – неожиданно выпалила она и тут же плотно запечатала рот ладошкой. Краска в одно мгновение сползла с ее лица, а глаза расширились до неузнаваемости, когда она осознала, насколько бестактно и грубо ответила на его шутку.

Джеймс разразился хохотом и успокоил Кэтрин:

– Все в порядке, Кэт. Не переживай. Знаешь, я полагаю, у меня еще действительно сохраняется чувство юмора.

Ее щеки и шея вновь зарделись, и она отвела взгляд в сторону, а когда заговорила, голос зазвучал настороженно, серьезно:

– Естественно, я ничего не знала о твоем чувстве юмора. В последние два дня я живу будто выбитая из равновесия. Все произошло так быстро, и мой мозг, кажется, еще… не приспособился к происшедшим переменам. Я уже успела получить работу, о которой только мечтала; потом прокатилась в лимузине, а сейчас лечу в частном авиалайнере на деловую встречу. Все это похоже на сбывшуюся голубую мечту.

– Признаться, мои действия в эти последние два дня не входили в мои текущие планы, – заметил Джеймс. – Со мной сейчас тоже творится что-то необычное.

– Но уж наверняка не то же самое, что творится со мной, – сказала Кэтрин. – Я чувствую себя, как маленький ребенок, который только еще начинает ходить и случайно попал в церковь, где его журят взрослые: дескать, сиди спокойно и не разевай ротик.

Когда бортпроводница принесла заказанные напитки, Джеймс поблагодарил ее и, взяв один стакан себе, другой передал собеседнице. Кэтрин выпила воду почти залпом. Мужчина весело взглянул на нее и прошептал:

– Обещаю не журить тебя, Кэт. Можешь не напрягаться и даже расслабиться.

– Сомневаюсь, что мне это удастся. – К ней возвратился юмор. – Но я попробую.

Джеймс вернулся к своим записям, и Кэтрин облегченно вздохнула. В самом деле, он был так внимателен к ней, от него исходила такая доброта! На фоне его благовоспитанности она чувствовала себя деревенщиной, однако еще там, на земле, как только они вошли в богато убранный салон самолета, у нее даже мысли не возникло вести себя так, будто ей было не привыкать к подобной роскоши. Нет, ей не хотелось попадать в смешное положение, и поэтому она сразу решила не хитрить, во всем быть открытой и естественной. И при этом ни в коем случае не терять присутствия духа.

Ее нервы были напряжены еще и от бездеятельности. Джеймс, видимо, полагал, что доставлял ей удовольствие, не загружая ее работой. Он просто оставил ее наедине с журналом, который она листала без всякого интереса, а сам с преогромным интересом занялся своими заметками. Кэтрин вновь и вновь пыталась успокоиться, внушая себе, что этот человек поступает так, как на его месте поступал бы всякий босс. И еще: листая журнал и разглядывая вокруг себя роскошную обстановку, она вдруг осознала, что ей уже порядком надоело изображать из себя глупенькую провинциалку.

Но ведь в душе она по-прежнему таковой и оставалась, хотя жить и работать могла и в большом городе. Ведь ее до сих пор преследовали грезы о рыцаре в блестящих доспехах, которого давно-давно обрисовала ей мать в своих красивых сказках, когда они жили в небольшом провинциальном городе.

А теперь такой рыцарь сидел рядом с ней. Только его «хрустальным дворцом» был стоэтажный небоскреб, а боевой конь имел сверкающие серебристые крылья и механизм для приземления на взлетно-посадочную полосу.

Перелет в Дулут занял меньше двух часов. Из аэропорта уже другой лимузин доставил их в старинный по виду, но великолепно отреставрированный отель с роскошными коврами на первом этаже. Когда они вошли в вестибюль, навстречу им из-за стола администратора поспешно поднялся клерк и подобострастно вручил Джеймсу ключ от семейного номера люкс. Другой ключ он передал Кэтрин; ее апартаменты располагались на том же этаже, но только в другой стороне холла. Когда они поднимались в лифте, Джеймс объяснил ей, что самый верхний этаж отеля был зарезервирован за семьей Роккаттеров на постоянной основе.

Кэтрин была просто поражена. Раньше ей уже приходилось несколько раз останавливаться в отелях подобного класса, когда ее посылали для обслуживания конференций, но номера, в которых она поселялась, были одними из самых дешевых. В провинциальной голове Кэтрин просто не укладывалось, что весь этаж фешенебельного отеля может быть выделен в распоряжение одной семьи, а тем более одного человека.

Джеймс проводил Кэтрин до двери номера люкс, посоветовав пару часиков отдохнуть перед тем, как они встретятся внизу с четой Марлборо, чтобы вместе поужинать. Он сообщил ей, что на крыше отеля есть плавательный бассейн и ванна с горячей водой, так что при желании она может ими воспользоваться; при этих словах женщина вспомнила о купальнике, который на всякий случай забросила в сумку, когда собиралась в поездку.

Выделенный для нее номер был чудесен во всех отношениях. Она включила телевизор, но, не найдя на экране ничего интересного, решила подняться на крышу. После спешных приготовлений в дорогу и перелета Кэтрин чувствовала себя усталой, и ей хотелось каким-то образом встряхнуться, чтобы сбить эту усталость. Может быть, она придет в нормальное состояние, когда поплавает в бассейне, а потом расслабится в горячей ванне?

На крыше никого не было, когда она ступила на ее гладкую, чистую поверхность и приблизилась к прозрачному барьеру, установленному по периметру карниза. Светило яркое солнце, и перед ней, насколько хватало глаз, расстилалась лазурная панорама озера Верхнего и окаймлявших его зеленых берегов.

Пять минут спустя женщина подошла к краю бассейна, попробовала кончиком ноги воду (она была восхитительно теплая) и, сбросив халат, нырнула в голубоватую глубину.

После бодрящего бассейна Кэтрин залезла в горячую ванну, отлитую из нержавеющей стали, и расслабилась уже на полную катушку. Она постаралась выключить из сознания все беспокоившие ее мысли, забыть про все заботы и трудности, ни о чем не думать. Ее желанием в эти минуты стало также гнать прочь любые «а что если?». Но настырный вопрос не уходил, не хотел расставаться с ней даже теперь, когда она, разомлевшая, бесстыдно голая и одна на всей безлюдной крыше роскошного отеля, беззаботно лежала в роскошной ванне и старалась предать сладостному забвению все свои помыслы и чувства, из которых ткалось полотно ее жизни. А что если?.. Вопрос этот беззлобно заигрывал с купальщицей, теребил ее, назойливо приставал, как пристает подвыпивший мужик к бабе, не позволял ей расслабиться целиком и полностью.

И женщина вынуждена была спрашивать себя: «А что если бы она обладала хотя бы частицей того богатства, которое окружало ее здесь? Ведь тогда ей не нужно было бы работать? Что если бы она могла дать своему ребенку все, что он должен иметь в жизни по праву своего рождения? Что если бы отец Энни не оказался таким подонком, таким червяком, обсасывающим все нечистоты подряд, и хотя бы чуточку помогал ей поднимать дочурку на ноги? Что если…»

Хватит! Ведь она же приказала себе выбросить из головы этот навязчивый вопрос. Что было, то было и мхом поросло, а назад пути нет. Слава богу, теперь ее жизнь, кажется, успокоилась, вошла в надежное русло. Хотя порой и возникают моменты, когда она начинает бичевать себя за то, что тогда сама дала слабину перед этим гнусным червем…

Одним словом, она получила от жизни горький урок. Но, оказывается, и горькие семена могут давать сладкие плоды: теперь у нее была ненаглядная Энни, и им вдвоем было так хорошо! А если когда-нибудь ей встретится на пути еще и нормальный, порядочный мужчина (из среднего класса, с обычной внешностью, работящий, честный, не злой), то это ничему не помешает. Только бы он был покладистым, только бы ей доставляло удовольствие заботиться о нем. Без ослепляющей страсти и всепоглощающей любви она теперь может и обойтись: уже раз обожглась, наелась, спасибо большое!

Когда она задумалась ни с того ни с сего о потенциальном муже, в голову опять полезли предательские мысли: а что если она вдруг понравится такому мужчине, как Джеймс? Этот мужчина так и пышет энергией, и ей не трудно было вообразить, как он стал бы использовать ее в любовных утехах. Самый красивый из всех своих предков, возглавлявших «Роккаттер», он все делал со страстью и целеустремленностью, и у нее даже слегка участился пульс, когда она на мгновение представила, как он проявлял бы эти качества, оказавшись с ней в одной постели.

Кэтрин ударила ладонью по воде, резко встала и вылезла из ванны. Довольно фантазий! Нежные, теплые пузырьки воды размягчали и возбуждали, очевидно, не только ее кожу, но и мозги. Быстро растершись полотенцем, она накинула на плечи халат и направилась к лестнице. В холле Джеймса нигде не было видно, и женщина решила, что он работает в своем люксе. Ну и отлично! Сейчас, после горячей ванны, когда она так разомлела и была так возбуждена, ей только и не хватало столкнуться на безлюдном этаже с мужчиной, причем таким же, как она, одиноким и, может быть, таким же – кто знает? – возбужденным.

Зайдя к себе в номер, Кэтрин приняла душ, переоделась и стала ждать звонка Джеймса. Когда он позвонил, она уже была готова к выходу. Ее бедра обтягивало элегантное вечернее платье, на ногах аккуратно сидели черные туфли-лодочки, а голову украшал изящный зажим, которым она подколола волосы.

Ее спутник, переодевшийся в льняной костюм и ослепительно белую рубашку с отложным воротничком, выглядел потрясающе. Он весь сиял, излучая энергию и силу, и Кэтрин поймала себя на шутливой мысли о том, что энергетическое поле этого мужчины может вызвать короткое замыкание в любом электрооборудовании, вблизи которого он окажется. Ну а уж в ней самой электрические разряды следовали один за другим, стоило ему только появиться в ее поле зрения.

Когда они вышли из лифта в вестибюль и встретились с супругами Марлборо, она вздохнула с облегчением: сменившаяся обстановка хоть в какой-то степени освободила ее от магических чар Джеймса. Зато он явно произвел впечатление на миссис Марлборо. А ее супруг вызвал самые положительные эмоции у Кэтрин.

Прежде чем зайти в ресторан, Джеймс пригласил всех к стойке бара и заказал четыре коктейля с вишневым ликером. Завязалась непринужденная беседа, и через несколько минут тонкий ледок, поначалу сковывавший общение незнакомых людей, был легко сломан. Дальше беседа пошла как по маслу.

Во время ужина мужчины будто вскользь говорили о делах, причем Кэтрин было приятно заметить, что мистер Марлборо время от времени не только обращался за советом к жене, но и с неподдельным вниманием выслушивал ее доводы.

Когда их вечерняя трапеза уже заканчивалась, Кэт пришла по крайней мере к одному бесспорному выводу: Диллон и Арабелла Марлборо были явно не простаками в переговорах.

После ужина Джеймс с трудом скрывал свое приподнятое, почти торжествующее настроение. Даже на взгляд Кэтрин, переговоры завершились как нельзя лучше. Дело было в шляпе. Когда они вышли из ресторана и стали прощаться, Диллон крепко пожал руку магната Роккаттера и сказал:

– Так что давайте встретимся еще раз завтра утром и покончим с оставшимися разногласиями.

После того как швейцар вызвал машину Марлборо к подъезду и гости уехали, Джеймса обуяло страстное желание схватить Кэтрин в охапку и расцеловать. Его переполняла радость, потому что он одержал большую победу. Но не только деловым успехом объяснялось бурлившее в нем желание стать нежнее с этой женщиной.

Еще во время ужина его глаза без конца косили в ее сторону. Он всегда знал, что многие женщины используют в своем одеянии черный цвет, чтобы эффектно выглядеть перед мужчинами. Однако черное платье, которое надела сегодня Кэтрин, делало ее не только эффектной. В нем она была просто неотразима. Платье подчеркивало упругую округлость ее бедер, стройность ног и… и превращало Джеймса в жуткого сексуального маньяка.

Он надеялся, что супруги Марлборо не заметили его более чем неравнодушного отношения к мисс Пирс, хотя Диллон явно недвусмысленно подмигнул ему и кивнул в сторону Кэтрин, когда они с ним усаживали дам за стол.

Диллон был прекрасным человеком, и Джеймс искренне обрадовался, когда тот согласился на слияние с «Роккаттером». Пусть даже и на временный срок до двух лет, который они решили считать переходным. Хорошее впечатление на него произвела и Арабелла Марлборо.

Не обращая внимания на приклеенный ему ярлык «бизнес-акулы», Джеймс получал огромное удовольствие от прокручиваемых им операций по «взбадриванию» вялых деловых связей с выгодой для своей компании. Иногда заключаемая сделка позволяла ему сохранять за партнером, присоединяющимся к «Роккаттеру», руководящий пост, а иногда и нет. Однако в случае с небольшой, но цепкой фирмой «Лейк-Сьюпириор рипэарз», которой владела чета Марлборо, сделкой, судя по всему, были весьма довольны обе стороны.

И все-таки почему его так сильно тянуло к Кэтрин? Почему в нем вдруг забурлило желание расцеловать ее? Сейчас, когда они, проводив сговорчивых сотрапезников, остались одни, он подумал о том, что все, может быть, объяснялось очень просто: за одним желанием – на радостях расцеловать эту женщину – скрывалось другое, более глубокое – иметь собственную семью. Своими семейными помыслами Джеймс ни с кем еще не делился; эта тема была для него жестким табу в любых разговорах. Черт возьми! Да ведь у него все равно никогда не будет надежного, счастливого брака. Так уж распорядилась судьба, так начертано в его созвездии. Но даже если бы он остепенился и обзавелся семьей, вряд ли этот новый статус изменил бы укоренившиеся в нем привычки и превратил его в примерного супруга. Джеймс Роккаттер очень сомневался, что смог бы каждый день в шесть часов по окончании работы сразу ехать домой.

– Ну, мне кажется, все было хорошо и удачно, – услышал он голос Кэтрин, вклинившейся в поток его мыслей.

– Да, не сомневаюсь. Я признателен тебе.

– За что?

Она слегка остолбенела.

– За то, что проявила себя за столом такой искусной и милой собеседницей. Мне сдается, ты просто покорила их.

– Не вижу в этом какой-то своей особой заслуги. – Женщина покачала головой. – Хотя было и интересно, например, поболтать с миссис Марлборо о детях. У них, кстати, уже семь внуков. Ты знал об этом? Причем самому…

Возможно, и знал, а может, и нет. Для Джеймса сейчас это не имело никакого значения. В эту минуту для него важно было только одно: рядом с ним, совсем рядышком стояла обаятельнейшая из женщин, которая, кажется, начинала медленно, но верно переворачивать его жизнь с ног на голову.

– … самому маленькому, – договорила Кэтрин, – буквально на днях исполнилось всего два годика. Это такой забавный возраст!

Почти совсем потеряв нить того, о чем она только что ему рассказывала, он ответил нейтральной фразой:

– Что-то я об их внуках слышал.

Лифт, поднявший их на самый верхний этаж, мягко остановился, и Джеймса как-то странно удивила мысль о том, что через минуту боготворимая им женщина скроется за дверью своего номера, и он останется в полном одиночестве. И вдруг вопреки всякому здравому смыслу он предложил ей зайти в семейный люкс «Роккаттера».

– Может, заглянешь ко мне перед сном на рюмочку спиртного или чашечку кофе? – произнес он и осторожно улыбнулся.

Женщина молчала; по всему было видно, что она колеблется и что ему следовало бы помочь ей выйти из неловкого положения, в которое он ее поставил. Но черт бы побрал всех и вся! У него сейчас было великолепное, просто сногсшибательное настроение, и он хотел с кем-нибудь разделить его. И вдруг его спутница кивнула в знак согласия и сказала:

– Э-э… А почему бы и нет? Мысль очень даже неплохая.

Джеймс открыл дверь люкса и пропустил ее вперед; затем раздвинул шторы и направился к бару. Когда Кэтрин приблизилась к окну, перед ее взором распахнулась та же изумительная панорама, которой она любовалась несколько часов назад с крыши отеля. Внизу под окном на уровне пола гостиной располагался просторный балкон. Посредине его стоял большой круглый стол, над которым нависал ярко-желтый тент из толстого хлопчатобумажного полотна; бахрому тента резво шевелил свежий бриз, задувавший с озера. Вдруг ей захотелось подставить разгоряченные щеки под струи прохладного воздуха, и она повернулась к Джеймсу.

– Можно мне выйти на балкон?

– Разумеется. Что тебе принести выпить?

Она попросила сельтерскую воду с капелькой джина, решив, что уже достаточно выпила в ресторане. Когда через минуту на балконе появился Джеймс с двумя бокалами в руках, его гостья стояла, облокотившись на металлическую решетку, и смотрела, как пенящиеся волны Великого озера неустанно и безуспешно пытались пробиться сквозь хаотические кордоны прибрежных скал к цветущему зеленому лугу.

– Эти волны и бескрайний простор озера напоминают мне об Атлантическом океане. В ненастную погоду его далекий шум доносится до окон моего дома в Нью-Рошелле. – Кэтрин говорила тихим, мечтательным голосом. – Я никогда не устаю от этого шума. Не устаю, может быть, потому, что не так часто бываю на самом океане, хотя он и под боком. – Когда она приняла от мужчины бокал, тот снял с себя пиджак и аккуратно накинул его на хрупкие женские плечи. Кэтрин улыбнулась ему в знак благодарности. – А на озеро Верхнее я вообще попала впервые. – Она весело хихикнула и добавила: – И то лишь благодаря своему новому боссу!

Взгляд Джеймса скользнул влево, где к пирсу причаливал какой-то катер, потом опять вернулся к задумчивому, красивому лицу женщины в восхитительном черном платье.

– Знаешь, – сказал он, – я даже не помню, когда был здесь в последний раз.

Женщина, не мигая, уставилась на него, пораженная серьезным тоном его голоса; от неимоверного удивления ее глаза расширились, и она воскликнула:

– Ты имеешь здесь, на берегу такого красивого озера, свой отель и лишь раз в сто лет приезжаешь сюда?!

– Когда я сказал «был здесь», то имел в виду не отель, а этот балкон, – с улыбкой пояснил Джеймс.

– А это еще хуже. Как же тебе не стыдно! – поддразнивая его, сказала Кэтрин.

– Ты права. – Он ухмыльнулся. – Но я тоже могу упрекнуть тебя кое в чем. Например, нынешние странности в своем поведении я отношу только на твой счет.

– Это как же понимать?

– Нет, я серьезно. – На лицо Джеймса легла легкая тень задумчивости. – В эти последние два дня я пытался разобраться в своих мыслях и поступках, пытался понять, что со мной происходит. Но все тщетно. Мне, например, не понятно, почему за последние сорок восемь часов я открывал свой рот для разговора гораздо чаще, чем за всю предыдущую жизнь. А мой пульс, зачастивший с того момента, когда я впервые увидел тебя, до сих пор не проявляет никаких признаков замедления.

Кэтрин знала, что от удивления ее глаза опять расширились. В горле у нее пересохло, она глотнула воздух и хотела что-то произнести, но это ей не удалось. Да и что она могла бы сказать? И как вообще ей следует реагировать на возникшую ситуацию?

– Кэт, я решил, что мне необходимо… – он говорил мягким голосом, разглядывая свои руки, сцепленные в замок, – просто необходимо поцеловать тебя. Это становится каким-то наваждением, я словно заблудился в глухом лесу… вместе с тобой, и нам надо теперь выбраться из этой чаши на какую-то ясную поляну.

Взявшись за лацканы своего пиджака, он нежно притянул ее к себе и спросил:

– Ты понимаешь меня?

Она медленно кивнула и тут же быстро покачала головой, сказав:

– Джеймс, я…

Но было уже поздно. Мужчина склонился над ней, и его горячие губы властно завладели ее губами, всем ртом. От полной неожиданности и от его яростного натиска она, казалось, в первую секунду лишилась чувств. Но уже в следующую пришла в себя. Хотя была совершенно не готова к такому повороту событий. В ее даже самых диких фантазиях не укладывалось, что когда-нибудь она будет покорно подставлять губы магнату Роккаттеру.

Кэт была в блаженном шоке. В томительном экстазе. И знала, что в эти мгновения не смогла бы оторваться от его губ, даже если бы и сильно захотела сделать это… Раздался страстный стон, но никто из двоих не знал, от кого он исходил. Да и нужно ли было знать, когда вокруг них кружился весь мир, когда их руки сплетались в жаркий узор бесконечного движения, а сердца бешено стучали в унисон с таким же упоением, с каким их тела, казалось, вплавлялись друг в друга?

Она не заметила, как его руки переместились с ее плеч на голову и теперь ласково ворошили ее волосы. Именно в этот момент Кэтрин услышала его стон… Губы Джеймса скользнули вниз к ее шее, они обжигали кожу так осторожно, так нежно, что у нее на миг перехватило дыхание. А когда он стал покрывать поцелуями ее обнаженные плечи, она обхватила руками его спину и прижалась к нему еще ближе, сильнее…

И вдруг в затуманившемся сознании женщины что-то вспыхнуло, заставило ее на миг замереть, а потом оторваться от желанного мужского тела. Сердцебиение тотчас сбросило обороты, кровь будто побежала вспять, а мысли остановились. Превозмогая охватившее ее разочарование и душевную боль, она прошептала:

– Джеймс, я…

– Кэтрин, прости меня.

В его глазах было такое же смятение, какое испытывала в эту минуту и она сама. Он отвернулся и схватился за поручни, напаянные поверх металлической решетки. Дунул холодный, резкий ветер, и без его пиджака, валявшегося теперь на полу у их ног, по телу женщины побежали зябкие мурашки. Бросив взгляд на стеклянную балконную дверь, которую он оставил открытой, Кэтрин тихо произнесла:

– Я… я лучше пойду.

Джеймс кивнул, и она, сделав глубокий выдох, ринулась в гостиную, а оттуда пулей вылетела в холл. Когда стала открывать ключом дверь номера, увидела, как дрожат пальцы. Но дрожали они не от холода, а от пережитого эмоционального потрясения.

После ее третьей попытки дверь открылась, Кэтрин, не включая свет, подбежала к кровати, быстро разделась и нырнула под одеяло. Простыни нагрелись быстро, но дрожь не проходила. Теперь, в теплой и мягкой постели, у нее дрожали не только пальцы. Дрожало и даже слегка подергивалось все ее перевозбудившееся, упругое тело.