Текст книги "Филиппа"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Но флирт с сэром Уолтером Ламли?! – язвительно хмыкнула Сеси.
Почему бы и нет? – оживилась Филиппа. – Я сделаю это не только для себя, но и для всех пострадавших от ядовитого язычка и ехидных уколов Миллисент Лэнг-холм за последние три года. Все остальные фрейлины посчитают меня героиней!
– Но что, если сэр Уолтер решит, что хочет такую жену, как ты, и бросит Миллисент? Ведь тебе такой муж не нужен?
– Ни за что! – объявила Филиппа. – Говорю же, Сеси, не тревожься по пустякам! Я не из тех девушек, на которых женятся люди, подобные сэру Уолтеру, как бы велико ни было вожделение. Как и Миллисент, он из тех, для кого важно мнение двора. О нет, я поиграю с ним ровно настолько, чтобы обозлить и привести в отчаяние Миллисент. Может, я даже позволю ему поцеловать себя, а потом сделаю все, чтобы она узнала об этом. Ну а потом займусь другим джентльменом, выставив сэра Уолтера дураком, который будет рад даже такой девушке, как Миллисент. Вообще эта девица должна быть благодарна мне!
– Сомневаюсь, что она того же мнения, – рассмеялась Сесилия.
– Может, и нет, – ухмыльнулась Филиппа.
– Никогда не думала, что ты можешь быть такой коварной, – покачала головой Сесилия.
– Я тоже не предполагала, но мне это нравится.
– Только смотри, как бы королева не поймала тебя за такими проделками, – шепнула Сесилия, опасливо оглядываясь.
– Она никак не ожидает от меня ничего подобного. Я начну свою игру сегодня же вечером. В сумерки король устраивает пикнику реки. Слуги развесят бумажные фонарики, и, пока не стемнеет, мы будем стрелять из лука в мишени. Сэр Уолтер славится своей меткостью. Я буду целиться очень небрежно и окажусь самой плохой лучницей. Постараюсь устроиться рядом с ним. Как благородный рыцарь, он, конечно, не преминет мне помочь.
– Но ты превосходно стреляешь! – удивилась Сесилия.
– Однако он-то вряд ли об этом знает, – хмыкнула Филиппа. – А если и знает, притворюсь, что пыль в глаза попала.
– Увидев это, Миллисент лопнет от злости! – объявила Сесилия.
– Да. Но что она сможет сделать? Ведь свадьбу еще не назначили! И брачный контракт не подписан. Поверь, так оно и есть, иначе конца бы не было разговорам и хвастовству! Вряд ли она имеет право упрекать своего жениха! Бедняга! Не будь он таким напыщенным индюком, я почти пожалела бы его!
– Он и вправду настоящий индюк! – согласилась Сесилия. – Сомневаюсь, что ты сумеешь его завлечь! Ты не настолько важная особа, Филиппа!
– Да, но я была достаточно хороша для сына графа Ренфру, до того как он решил принять сан. Любопытство подвигнет сэра Уолтера на безрассудные поступки.
– Какое счастье, что Джайлз от тебя избавился! – поддразнила Сесилия. Филиппа со смешком шлепнула ее.
– Возможно, но он ранил мои чувства своей нечестностью и бессердечием! Зачем он тянул так долго? Думаю, Джайлз знал, чего хочет, по крайней мере уже с год! Но у него не хватило храбрости и искренности! Как он мог поставить меня в столь сложное положение?
– Все будет хорошо, – утешила Сесилия. – Значит, Господь не захотел вашего брака. Кстати, недалеко от лондонской дороги стали табором цыгане. Пойдем погадаем завтра утром? Джейн и Мэгги тоже собирались.
– Как интересно! Обязательно пойдем!
Во второй половине дня слуги принялись устанавливать столы на речном берегу. Придворные собирались обедать на свежем воздухе, и столы устелили белым полотном. На вбитых в землю столбиках развесили фонарики. В заранее вырытой яме жарился олень. Чуть подальше воздвигли мишени, а к берегу пришвартовали небольшие плоскодонки для тех придворных, которые захотят прокатиться по реке ранним вечером. На газоне установили небольшое возвышение и принесли стулья. Здесь будут сидеть королевские музыканты, чтобы двор смог насладиться сельскими танцами на траве. До конца мая осталось два дня, после чего двор переберется на месяц в Ричмонд, пока не настанет время летних переездов. Двор вернется в Лондон не раньше конца осени, поскольку городской воздух считался нездоровым и источником всяческих болезней.
Вернувшись в покои фрейлин, девушки умылись и переоделись, готовясь к вечерним развлечениям. Несмотря на скромное происхождение Филиппы, платья ее всегда отличались элегантностью, что признавали даже ее враги. И хотя особенно роскошными их было трудно назвать, зато шились они по последней моде. Хорошим вкусом Филиппы восхищались, а многие и завидовали.
– Не знаю, как ей это удается, – проворчала Миллисент, наблюдая за Филиппой и ее служанкой. – Она не может быть богатой. Мать ее, как мне сказали, простая фермерша и разводит овец. Вообще не знаю, как эта низкорожденная особа попала сюда!
– Ты ревнуешь, Миллисент! – покачала головой Энн Чамберс. – Отцом Филиппы был сэр Оуэн Мередит. Простой рыцарь, он был в большой милости у отца нынешнего короля, любившего его за глубочайшую верность и преданность дому Тюдоров. Он был валлийцем и служил Тюдорам с самого детства.
– Но ее мать – жалкая крестьянка, – упорствовала Миллисент.
– Ее мать – наследница огромного имения, – рассмеялась Энн, – и вряд ли ее можно назвать крестьянкой. Ходят слухи, что она оказала королеве огромное одолжение. Госпожа Фрайарсгейта провела часть юности при дворе в обществе двух королев, и обе называли ее другом. Так что, Миллисент, неплохо бы тебе помнить об этом. Филиппа Мередит уважаема и любима своими подругами. Я не знаю ни одного человека, который бы ненавидел ее или сказал бы о ней плохое слово! Поостерегись, чтобы тебя с позором не отослали домой!
– Я все равно скоро уеду, – фыркнула Миллисент.
– Значит, брачный контракт подписан? – оживилась Энн.
– Ну… почти. Есть несколько тонкостей, которые, как считает отец, должны быть улажены, прежде чем подписи будут поставлены. – Миллисент медленно поправила белокурую прядь. – Правда, он не сказал, в чем дело.
– А я слышала, – вмешалась Джейн Хокинс, – что сэр Уолтер в приданое за тобой хочет больше золота, чем предложил твой отец, и последнему пришлось идти к менялам, чтобы взять взаймы. Очевидно, ему до того не терпится избавиться от тебя, что он готов даже залезть в долги!
– Так вот в чем дело? – с невинным видом удивилась Энн Чамберс. – А я что-то слышала о нескольких бастардах, которых успел наплодить сэр Уолтер. Говорят также, что одна из пострадавших – дочь лондонского торговца, который обратился к королю с жалобой, прося компенсации за утерянную добродетель девушки, денег на содержание внука и имени сэра Уолтера для парнишки.
– Это гнусная ложь! – возмутилась Миллисент. – Сэр Уолтер – самый благородный и добродетельный из всех мужчин на свете. С тех пор как мы помолвлены, он и не смотрит на других девушек. Что же до остальных женщин, на которых он обращал внимание до знакомства со мной, то все они хитрые и жадные шлюхи, полностью заслужившие свою участь. И не смей повторять эту клевету, иначе я пожалуюсь нашей госпоже королеве!
Энн и Джейн, посмеиваясь, удалились. Они уже были посвящены в планы Филиппы относительно сэра Уолтера, тщеславного и напыщенного джентльмена, известного своей похотливой натурой, которую он тщательно пытался скрывать. Девушки намеренно дразнили Миллисент, зная, что теперь она глаз не спустит с сэра Уолтера, но ничего не сможет поделать, кроме как кипеть в бессильной злобе, когда он поддастся на уловки Филиппы, что обязательно произойдет. Ни одна из подруг Филиппы не считала ее способной на такие проделки, но со вчерашнего дня она резко изменилась. Все, конечно, понимали, как она страдает из-за недостойного поведения Джайлза Фицхью, и, кроме того, Миллисент получит по заслугам!
Филиппа уделила своей внешности больше внимания, чем обычно. Она была в лучшем положении, чем другие фрейлины, поскольку в ее распоряжении был лондонский дом дядюшки Томаса, где она хранила свой обширный гардероб. Девушкам выделялось крайне мало места для вещей, которые приходилось собирать за четверть часа, по срочному приказу, если королеве вдруг взбредет в голову немедленно перебраться в очередной дворец, где планировалось пробыть ближайшие несколько недель. Филиппа была достаточно щедра, чтобы поделиться нарядами с подружками: Сесилией, Мэгги Радклифф, Джейн Хокинс и Энн Чамберс. Ее служанка Люси всегда могла сбегать в дом сэра Томаса и принести все, что требуется.
Филиппа выбрала светлое платье персикового цвета из шелковой парчи, с низким квадратным вырезом, отделанным вышитой золотом лентой, и широкой юбкой колоколом. Верхние рукава были узкими, нижние – широкими, с подкладкой из шелковой парчи персикового цвета, под которыми виднелись еще одни, фальшивые, рукава из прозрачного шелка телесного цвета, со сборчатыми манжетами у запястья. С талии на длинной золотой цепочке свисал небольшой кошель из шелковой парчи. На голове красовался маленький французский чепец по моде, введенной Марией Тюдор, отделанный жемчугом и с короткой, свисающей на спину вуалью. Эта вуаль едва прикрывала роскошные рыжеватые волосы, спускавшиеся ниже пояса. На шее поблескивала тонкая золотая цепочка с кулоном, изготовленным из броши с изумрудами и бриллиантами, которую прислала бабушка короля, когда родилась Филиппа.
– Ты не надела камизу с высоким воротом, – заметила Сесилия.
– Не надела, – подтвердила Филиппа, лукаво улыбаясь.
– Но твои груди видны в вырезе! – нервно пробормотала подруга.
– Если я отправляюсь на охоту, нужно иметь достойную наживку.
Сесилия широко распахнула глаза.
– О, пожалуйста, помни о своей репутации! – умоляюще пробормотала она. – Понимаю, Джайлз жестоко тебя обидел, но потеря доброго имени – не лучший способ ему отомстить. Подозреваю, что ни один мужчина не стоит такой жертвы со стороны женщины.
– Судя по моему последнему разговору с Джайлзом, вряд ли ему есть дело до того, что со мной будет. Он никогда не любил меня, потому что любящий человек ни за что не поступил бы так с невестой! Если церковь значит для него больше, чем женитьба на мне, да будет так! Но он и не подумал о том, в какое ужасное положение ставит меня его поступок!
Заботился только о себе, а этого я простить не смогу! Я хранила свою чистоту, надеясь на брак с ним. Не позволяла ни одному парню поцеловать меня, хотя остальные, как тебе известно, далеко не так строги! Скоро моя мать найдет мне богатого сквайра, или отчим привезет сына одного из своих шотландских друзей. Мне придется покинуть двор! Что из того, если я немного развлекусь? И какое значение имеет слегка подпорченная репутация? Сквайр или шотландец все равно ничего не узнают! Кроме того, клянусь потерять свою девственность исключительно в брачной постели, кто бы ни стал моим мужем!
– Ну, – нерешительно признала Сесилия, – ты действительно вела себя осмотрительнее, чем большинство из нас. А теперь, когда королевские прихлебатели благодаря кардиналу Вулзи впали в немилость, полагаю, будет вполне безопасно пококетничать с молодыми людьми при дворе.
– Начиная с сэра Уолтера, – кивнула Филиппа. – Я покажу этой маленькой сучке, как сплетничать за моей спиной. Интереснее всего, что, хотя она будет злиться на сэра Уолтера, ей все же придется идти под венец, поскольку обратной дороги нет, а Миллисент очень хочется обрести то положение, которое даст брак с ним.
– Бедный сэр Уолтер, – вздохнула добросердечная Сесилия. – Он женится на настоящей ведьме!
– А мне его не жаль! Он собирается жениться и в то же время при одном взгляде на мою обнаженную грудь готов забыть о невесте! Какое уж тут благородство? Он и Миллисент достойны друг друга! Надеюсь, они будут ужасно несчастливы!
– Неужели в тебе нет ни капли сострадания? – изумилась Сесилия.
Филиппа покачала головой:
– Абсолютно. Если в человеке нет порядочности, о каком сострадании может идти речь? Говорят, что мой отец был благородным и честным рыцарем. То же самое можно сказать о моем дядюшке лорде Кембридже и отчиме Логане Хепберне. Ни на что иное я не соглашусь.
– Ты стала жестокой, – заметила Сесилия.
– Нет, я всегда была именно такой, какая есть. Ты просто не замечала.
Глава 2
– Пойдемте, девушки, – позвала леди Брентвуд, помощница старшей фрейлины. – Пикник начинается. Королева сказала, что вы все можете гулять, кроме тех двух-трех, кто останется рядом с ней. Разумеется, вам придется дежурить по очереди.
Фрейлины, весело переговариваясь и смеясь, поспешили во двор. Пикник у реки считался прекрасным развлечением, а главное, в таких случаях об этикете предпочитали забывать. День выдался погожим. Небо сияло голубизной, и легкий ветерок играл лепестками цветов. Для претворения в жизнь ее плана было слишком рано, поэтому Филиппа вызвалась первой посидеть с ее величеством. Она еще не видела сэра Уолтера и надеялась, что он успеет немного выпить.
– Какая ты хорошенькая сегодня, дитя мое, – заметила королева. – И так похожа на свою мать в молодости!
Она держала на коленях извертевшуюся дочь: маленькую принцессу принесли из детской, разрешив присоединиться к развлечениям.
– Мэри, сиди спокойно, куколка, иначе папа рассердится!
– Не разрешите ли мне повести ее на прогулку, ваше величество? – вежливо осведомилась Филиппа. – Я могу немного поиграть с ней. Я всегда помогала маме присматривать за младшими сестрами и братьями.
Королева облегченно вздохнула:
– О, Филиппа, как ты добра! Сегодня прибудет французский посол, чтобы посмотреть на Марию, а потом написать своему хозяину, королю Франциску, о том, что видел. Теперь, когда она помолвлена с дофином, французы считают своей обязанностью следить за ее успехами. Хотя… я бы предпочла обручить ее со своим племянником Карлом. Да, уведи ее и постарайся, чтобы она не испачкалась.
– Сделаю что могу, мадам.
И, протянув руку маленькой принцессе, попросила:
– Пойдемте, ваше высочество. Мы немного погуляем и хорошенько разглядим чудесные платья придворных дам.
Трехлетняя Мария Тюдор, хорошенькая малышка с рыжеватыми волосами и серьезными глазами, одетая в точную копию наряда матери, соскользнула с коленей королевы и послушно сжала пальцы Филиппы.
– Ты одета лучше всех, – объявила она. Для своих лет она была чрезвычайно умна и, несмотря на детский возраст, могла объясняться на английском и латинском.
– Благодарю, ваше высочество, – кивнула Филиппа. Они направились к берегу, где девочка оживилась при виде лодок.
– Пойдем. Я хочу покататься.
– А вы умеете плавать, ваше высочество?
– Нет, – покачала головой малышка.
– В таком случае нам нельзя садиться в лодку. Это только для тех, кто умеет плавать.
– А ты? Ты умеешь?
Странно взрослые глаза в упор смотрели на Филиппу.
– Умею, – улыбнулась она.
– А кто тебя научил? – допытывалась принцесса.
– Человек по имени Патрик Лесли, граф Гленкирк.
– Где?
– На озере, в землях моей матери. Он научил и моих сестер, Бэнон и Бесси. Мы считали наше озеро холодным, но он утверждал, что это чепуха, а действительно ледяная вода в озерах Шотландии. Однажды я была в Шотландии, но так и не посмела окунуться в воду.
– Моя тетя Мег – королева Шотландии, – сообщила маленькая Мария.
– Уже нет, – поправила Филиппа. – Овдовев, она второй раз вышла замуж и теперь считается всего лишь матерью короля. Но я вместе со своей матушкой появилась при дворе, еще когда леди Маргарита была королевой. Чудесное было время! И прекрасный двор!
– Лучше, чем у папы? – лукаво поинтересовалась принцесса.
На земле нет двора более великолепного, чем у короля Генриха! – поспешно воскликнула Филиппа. – Вы прекрасно знаете, ваше высочество, что ваш папа – самый могущественный и прекрасный король во всем христианском мире.
– Какая восхитительная лесть! – раздался голос короля. Филиппа покраснела от смущения.
– Папа! – воскликнула девочка, бросаясь в объятия отца.
– А как поживает самая прекрасная в целом мире принцесса? – осведомился король, ущипнув дочь за розовую щечку. Ребенок счастливо прыснул, но взор короля уже был устремлен на Филиппу.
– Ты дочь Розамунды Болтон, не так ли?
Кровь Христова, какая же милочка! Это хорошенькое невинное личико, как по волшебству, унесло его в прошлое.
– Да, ваше величество.
Филиппа боялась посмотреть на него. Вообще неучтиво таращить глаза на короля, и он этого не любит.
Генрих протянул руку и приподнял подбородок девушки.
– Ты так же прелестна, как твоя мать в этом возрасте. Я знавал ее в те времена!
– Да, ваше величество, она мне рассказывала! – со смехом вырвалось у Филиппы. Пришлось прикусить губу, чтобы не опозориться окончательно. Но король не рассердился. Тихий смешок с рокотом вырвался из широкой груди, прикрытой богато вышитым драгоценными камнями бархатным камзолом.
– Ах вот как? Значит, тебе все известно? Впрочем, тогда я был совсем мальчишкой, непоседливым и озорным.
– А кроме того, речь шла еще и о пари, – лукаво напомнила Филиппа.
Король громко хмыкнул:
– Так оно и было, мистрис Филиппа, а моя бабушка забрала выигрыш и опустила в кружку для бедных в Вестминстере. И тогда я усвоил, что нельзя позволять гордости брать верх над разумом, а прежде чем заключать пари, нужно хорошенько подумать, – объяснил он, опуская дочь на землю. – Я слышал, что младший сын Ренфру решил принять сан. Мне очень жаль.
Слезы вновь обожгли глаза девушки, и она поспешно провела по ним рукой.
– Такова воля Господня, – промямлила она не слишком убедительно.
Король покачал головой:
– Если я смогу помочь, мистрис Филиппа, вам достаточно только попросить. Я все еще не исключил вашу мать из числа своих друзей, хотя она и вышла за дикаря шотландца.
– Благодарю, ваше величество, – сказала девушка. – Но не стоит думать плохо о моем отчиме. Логан Хепберн – хороший человек.
Король кивнул:
– Отведи мою дочь к матери, и можешь немного развлечься с подругами, Филиппа Мередит. Таков королевский приказ! Знаешь, девочка, – неожиданно улыбнулся он, – я помню и твоего отца. Он тоже был прекрасным человеком и одним из самых преданных слуг дома Тюдоров. И его дети находятся под моим покровительством. Не забывай этого, Филиппа Мередит. А теперь беги! Сегодня последний день мая, и настало время повеселиться.
– Да, ваше величество, – прошептала Филиппа. Потом взяла принцессу за руку и повела к королеве Екатерине.
Король задумчиво смотрел им вслед. Возможно ли, что у Розамунды Болтон такая взрослая дочь? Достаточно взрослая, чтобы стать невестой и позволить разбить свое сердце. А ведь у нее еще две сестры, и ему говорили, что Розамунда родила сыновей от своего шотландца. А что досталось ему? Единственная дочь и жена, слишком старая, чтобы выносить мальчишек, которые так нужны трону! Полгода назад королева потеряла ребенка. И уже не первого. А те, которых удавалось доносить, либо рождались мертвыми, либо, едва протянув несколько дней, отправлялись на тот свет. В живых осталась одна Мария. С его женой что-то не так. И врач сказал, что больше детей у нее не будет. Неужели такова воля Божья?
Он взглянул на сидевшую посреди газона жену. Когда-то тонкая и белая, кожа ее теперь пожелтела и покрылась морщинами, прекрасные волосы потускнели. Она все больше времени проводила на коленях в часовне и все реже ложилась на спину, исполняя супружеский долг. А окружавшие Екатерину хорошенькие девушки не добавляли ей привлекательности.
Он окинул взглядом стайку молодых фрейлин, составлявших компанию королеве. Настоящий цветник! Особенно кузина Монтджоя, восхитительная Элизабет Блаунт. Миниатюрная, со всеми полагающимися женщине округлостями! И лучшая при дворе танцовщица, если не считать его сестру Мэри, не говоря уже о том, что поет как ангел. Да и его ближайшие приятели обожают эту веселую, остроумную резвушку, хотя Монтджой утверждал, что у нее хватит благоразумия склониться перед лицом власти. Монтджой также клялся, что из Бес« выйдет идеальная жена.
Маленькие голубые глазки короля задумчиво щурились Бесси Блаунт. Такую приятно прижать к груди, а если она та» покорна по природе, как считает Монтджой, значит, без сопротивления отдастся страсти своего повелителя.
Генрих Тюдор улыбнулся.
Что за чудесное лето его ждет! Если, разумеется, город не поразят чума или черная оспа.
Король зашагал по газону, милостиво кивая гостям. А Филиппа тем временем отвела принцессу к матери.
– Мы прекрасно прогулялись, ваше величество. Принцесса хотела сесть в лодку, но я посчитала это опасным.
– Ты совершенно права, дитя мое, – согласилась королева.
– Интересно, о чем говорил с тобой его величество? – ехидно протянула Миллисент. – Ты довольно долго с ним беседовала.
– Короля больше всего занимает благополучие дочери, – спокойно ответила Филиппа. – А кроме того, он спрашивал о моей матери и ее семействе в Камбрии. Они были знакомы еще детьми. Почему это так тебя интересует? Неужели твоя собственная жизнь настолько уныла и скучна? Но что я спрашиваю? И без того понятно, что это так: ведь сэр Уолтер еще не пришел к определенному решению насчет помолвки!
«И как же я поиздеваюсь над тобой, курносая дрянь! А ты ничего не сможешь сделать, кроме как пыхтеть и злиться!» – подумала Филиппа.
Королева молча улыбнулась при виде трясущейся от ярости Миллисент, у которой так и не нашлось остроумного ответа.
– Как поживает твоя мама? – спросила она Филиппу.
– Хорошо, я полагаю, поскольку никаких тревожных вестей до меня не доходило. О, мадам, как выдумаете, не найдется ли местечка при дворе для моей сестры Бэнон? Она очаровательная и милая девушка, но ей не помешало бы отточить хорошие манеры и знание этикета. Кстати, у нее тоже есть имение, в Оттерли.
– Если Миллисент Лэнгхолм выйдет замуж и место освободится, буду счастлива принять ее к себе на службу, – великодушно ответила Екатерина. – Бэнон. Какое странное для моего слуха имя!
– На валлийском диалекте это означает «королева». Полное ее имя – Бэнон Мэри Екатерина Мередит, мадам. Мой отец хотел, чтобы она звалась Бэнон, – пояснила Филиппа.
– Разумеется, он почитал наследие своих предков, – согласилась королева, подумав, что Филиппа становится настоящей придворной дамой и даже ищет место для сестры.
Сумерки начали сгущаться, но веселье только разгоралось. Некоторые из приглашенных танцевали перед возвышением, где сидели музыканты. Мишени были почти измочалены особо рьяными джентльменами, которые успели скинуть камзолы и остались в одних камизах. В плывущих по реке лодках сидели молодые парочки. Филиппа продолжала обводить глазами собравшихся. А вот и сэр Уолтер! Играет в кости в веселой компании. Филиппа подобралась поближе. Среди играющих была и Бесси Блаунт, так что появление Филиппы не покажется чем-то необычным.
При виде девушки Бесси улыбнулась. Она вообще славилась своим добродушием, но, к сожалению, не могла похвастаться ни богатством, ни знатным происхождением, поэтому женихи избегали ее.
– Иди сюда! Посмотри, как везет Тони Дину! – окликнула она Филиппу.
– А Сесилия знает, что ты питаешь пристрастие к игре? – поддразнила Филиппа сэра Энтони Дина, жениха подруги. Тот ухмыльнулся и покачал головой.
– Но пока удача на моей стороне, ей грех жаловаться, – объявил он и, бросив кости, снова оказался в выигрыше. Его приятели разразились радостными криками. Филиппа ловко втиснулась между ними так, что оказалась рядом с сэром Уолтером.
– Играете, сэр? – спросила она с чуть заметной улыбкой.
– Иногда, – кивнул он, не отрывая жадного взгляда от ложбинки между девичьими грудками и похотливо облизывая губы.
– А вот я никогда не метала кости, – с наивным видом призналась она, чем немедленно привлекла внимание и сэра Уолтера, и нескольких стоявших поблизости джентльменов. – Это очень сложно?
– Не слишком, – заверил сэр Уолтер, довольно улыбаясь и многозначительно глядя в широко распахнутые, горящие любопытством зеленовато-карие глаза. – Если вы не против, я покажу, мистрис Мередит.
– О, прошу вас, – мило проворковала Филиппа. – Но что мне поставить? – Она потянулась к висящему на талии кошельку. – Надеюсь, мне хватит.
И Бесси, и Тони Дин пристально уставились на девушку, не понимая, почему ей взбрело в голову притвориться дурочкой, но все же промолчали, снедаемые любопытством узнать, что будет дальше.
– Но джентльменам не к лицу лишать девушек их последнего достояния, – галантно заметил сэр Уолтер. – Может, сыграем на поцелуй, мистрис Мередит?
– Меня еще никогда не целовал мужчина, – объявила Филиппа. – И разве такие дерзкие поступки не испортят мою репутацию и не очернят доброе имя?
Сэр Уолтер растерялся. Сказать девушке, что подобные пари не имеют никакого значения и на нее не станут смотреть косо, было бы наглой ложью. Но, Господи, как ему хотелось припасть к губкам этой нетронутой голубки, сжать восхитительно круглые грудки, которые она так откровенно выставила напоказ!
– Ну нет, не собираюсь уступать кости, раз уж мне привалила удача, – запротестовал Тони. – А ты, Филиппа, пока посмотри и поучись. А позже можешь попробовать, но ставка – полпенни, а не твое доброе имя.
– Да-да, – согласился сэр Уолтер. – Я все объясню, пока Тони играет.
Он обнял ее тонкую талию и очень обрадовался, когда она прижалась к нему, вместо того чтобы отстраниться.
– Прекрасно! – прикинулась простушкой Филиппа. – Я так благодарна за ваше наставничество, сэр Уолтер! Вы очень добры!
Это куда лучше, чем состязания в стрельбе из лука!
– Но, дорогая, меня не за что благодарить, – откликнулся он, с упоением вдыхая ее восхитительный аромат.
Филиппа заметила похотливый блеск его глаз. Какой глупец! Но Миллисент сумеет взять будущего мужа в руки, и тогда его жизнь превратится в ад. Ничего, он это заслужил! Впрочем, как и большинство мужчин.
– Вы правы. Похоже, это не так уж сложно, – кивнула она, восторженно глядя на него.
– Разумеется, – заверил сэр Уолтер, не в силах оторвать взгляда от ее грудей. У той девицы, которую он выбрал себе в невесты, почти ничего нет спереди. И от нее не пахнет так приятно, как от Филиппы Мередит. Зато она хорошая партия. Происхождением Миллисент выше, чем он, и, кроме того, она единственный ребенок в семье. Скорее всего Уолтеру удастся сделать так, что после смерти ее отца титул баронета перейдет к нему. Да, Миллисент Лэнгходм – идеальная невеста для него. Зато эта… так и готова упасть ему в руки, как спелый плод. Доверчивая деревенская простушка!
Он покрепче сжал ее талию.
Филиппа, на миг оцепенев, поспешно отстранилась.
– Возможно, мне не стоит играть, – пролепетала она. – У меня не так много средств.
– Мудрое решение, – заметил Тони Дин. Интересно, что затеяла Филиппа? До этой минуты он никогда не видел, чтобы она вела себя как глупенькая вертихвостка.
– Пожалуй, мне лучше пойти к королеве, – промолвила Филиппа.
– Если вы решили не играть, – промурлыкал сэр Уолтер, – может, прогуляетесь со мной к реке, мистрис Филиппа? Полюбуемся отражением закатного солнца на воде.
– Боюсь, о нас пойдут сплетни, сэр! Ведь вы, говорят, помолвлены с Миллисент Лэнгхолм, – возразила Филиппа.
– О нет, еще ничего не решено. И это не более чем прогулка на виду у всего двора!
– Н-не знаю, – поколебалась Филиппа. – Не хотелось бы ранить чувства Миллисент.
– Всего лишь несколько минут, – уговаривал сэр Уолтер, беря ее за руку и уводя на берег.
– Ах, коварная плутовка, – усмехнулась Бесси Блаунт, качая головой.
– Что она затеяла? – не выдержал Тони, собирая выигрыш и оставляя кости следующему игроку.
– Не знаю, но могу заверить, что она и Миллисент не питают друг к другу добрых чувств. Непонятно почему, но Миллисент не упускает случая сказать ей гадость. Зато есть один человек, которому все известно. Это твоя нареченная, Сесилия Фицхью. Она и Филиппа – лучшие подруги.
– В таком случае мне лучше ничего не знать, – вздохнул Тони, высокий молодой человек со светло-каштановыми волосами и добрыми голубыми глазами, владелец богатого имения в Оксфордшире.
Бесси рассмеялась:
– Значит, я единственная, кто умирает от любопытства. Немедленно иду на поиски Сесилии.
Она поспешила прочь, оставив молодого человека в одиночестве, и обнаружила Сесилию рядом с королевой. Тут же оказалась и Миллисент.
– Что затеяла Филиппа Мередит? – чуть слышно спросила Бесси, подойдя ближе к Сесилии.
– Решила сквитаться за все оскорбления, – ответила Сесилия и тут же, оживившись, воскликнула: – Миллисент, смотри, это не сэр Уолтер гуляет у реки с Филиппой Мередит?
– Не может быть! – фыркнула та. – Какие дела могут быть у него с этой особой?
Фрейлины рассмеялись, и даже королева улыбнулась.
– Ошибаешься, это определенно Филиппа, – настаивала Сесилия. – Смотри, они разве что не прижимаются друг к другу, а теперь он наклоняется, чтобы что-то сказать ей на ухо. О-о-о! Кажется, он ее поцеловал! Нет. Погоди! Я ошиблась! Они всего лишь беседуют, но их губы почти соприкасаются!
Миллисент злобно вытаращилась на гуляющих.
– По-моему, это вовсе не сэр Уолтер! – выдавила она, прекрасно понимая, что лжет и окружающие это поняли. Негодяй позорит ее перед всем двором! Как он посмел! Она все расскажет отцу, и тот не позволит ей выйти замуж на наглеца!
Но Миллисент немедленно подумала об имениях сэра Уолтера в Кенте, его прекрасном доме и золоте, которое он держит у лондонских менял. Она знала, что скажет отец. Что любой мужчина должен перебеситься, а мудрая женщина обязана смотреть на это сквозь пальцы. Но разве может она равнодушно взирать на то, как Филиппа Мередит беззастенчиво флиртует с ее женихом? При первой же возможности она отвесит пощечину бесстыдной девке!
Тем не менее она не могла отвести взгляда от берега и беспечной парочки.
Филиппа громко смеялась шуткам сэра Уолтера.
– Вы, сэр, поступаете возмутительно! Неужели не пропускаете ни одной девушки? Интересно, знает ли об этом ваша Миллисент? – поддразнивала она.
– Но мужчина не может не восхищаться такой красотой, мистрис Филиппа, – отбивался он.
– Признайтесь, вам хотелось бы поцеловать меня? – кокетливо осведомилась Филиппа.
– О, я был бы счастлив иметь честь сорвать с ваших губок первый поцелуй.
– Что же… я об этом подумаю. До сих пор я берегла этот поцелуй для человека, за которого собиралась выйти замуж, а он бросил меня ради духовного сана. Но разве мне не стоит беречь поцелуи для мужчины, который когда-нибудь станет моим мужем?
– Хотя я восхищаюсь вашей добродетелью, мистрис Филиппа, и не считаю, что хорошенькая девушка должна раздавать поцелуи направо и налево, небольшой опыт в искусстве целоваться еще никому не вредил и не очернит вашу репутацию. Неужели вы верите, будто все фрейлины королевы так же невинны? Я точно знаю, что это не так.
Его улыбка больше напоминала оскал.
– О, язык у вас хорошо подвешен, но не думаю, что целоваться с человеком, который вот-вот обручится, – такой уж мудрый поступок. Разве после этого меня не посчитают распутной? Я должна хорошенько обдумать, кому подарить свой первый поцелуй, сэр Уолтер, – кокетливо улыбнулась Филиппа. – А теперь нам пора возвращаться, иначе злые языки нас не пощадят.
