Текст книги "Филиппа"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Можно подумать, у меня есть выбор, – вздохнула она.
– Посмотрим, дорогая. А теперь пообещай, что полностью мне доверишься. И для начала перестань ссориться с сестрами, ибо Бэнон – моя наследница, и я не позволю ее обижать. А Бесси – любимица твоего отчима, как единственная девушка в Клевенз-Карне. Если хочешь настоять на своем, ты непременно должна позволить мне решить твою судьбу.
– И я вернусь ко двору? – обеспокоенно уточнила она.
– Обязательно, и как раз поспеешь к рождественским праздникам. А теперь поклянись мне в верности, Филиппа Мередит, и дай руку в знак исполнения клятвы.
Он протянул руку, и она вложила в нее свою маленькую ладошку.
– Я доверюсь тебе, дядя, и постараюсь никому не доставлять огорчений, – пообещала девушка.
– Вот и прекрасно.
– А ты не можешь изложить мне свой план? – не выдержала Филиппа.
– Слишком рано, и, Кроме того, сначала я должен кое-что сделать, – отказался он.
Розамунда незаметно следила за Томасом и дочерью с противоположной стороны зала. Что он задумал? Скорее бы все закончилось, поскольку Логан уже не дает ей покоя, требуя возвращения в Клевенз-Карн. Как трудно сказать «нет», когда эти голубые глаза пристально смотрят на тебя! Она пыталась объяснить, что Филиппа горько обижена и даже отказывается от Фрайарсгейта, но муж только отмахнулся.
– Она раздражена и обозлена, – заметил он. – Пусть возвращается ко двору – там она быстро придет в себя.
Пришлось рассказать ему об истории с Наклонной башней, и Логан отреагировал именно так, как она ожидала.
– Я знаю немало здоровых молодых парней, которые с радостью возьмут в жены хозяйку Фрайарсгейта. Очевидно, ее нужно выдать замуж, и поскорее.
– Нет. Все гораздо сложнее. Но Том утверждает, что сможет все устроить, если мы ему позволим. Так я и сделала, поскольку он всегда был мастак на такие дела, любовь моя.
Лэрд Клевенз-Карна кивнул:
– Буду честным, любимая. Филиппа всегда немного пугала меня, хотя мне стыдно в этом признаваться.
Какая-то девчонка, но решимости в ней хватит на десяток сильных воинов, и поверь, она способна запугать куда более стойкого человека, чем я. Если Томас Болтон берется устроить ее судьбу, я готов выслушать все, что он захочет сказать. А мы, слава Богу, сможем вернуться домой.
– Прошу, подожди хотя бы несколько дней, дорогой мой господин, – попросила Розамунда. – До сезона утиной охоты еще несколько недель. – Она шутливо усмехнулась: – И как только я окажусь дома, думаю, меня с места не сдвинешь, пока не рожу тебе сына. На этот раз я чувствую себя хуже и устаю быстрее. Если согласишься, назовем его Томасом в честь нашего кузена. Давно пора это сделать для человека, который был так добр ко мне все эти годы. Ну что?
Логан снова кивнул:
– Да. Том прекрасный человек, несмотря на все его несчастные склонности.
– Значит, ты будешь со мной терпелив?
– Только до конца сентября, мадам, а потом вы возвращаетесь домой, – твердо постановил он, улыбаясь одними глазами.
Разговор с лордом Кембриджем полностью изменил отношение Филиппы к окружающим. Она не знала, что задумал дядюшка, но была уверена, что тот желает ей только добра. И поэтому постаралась быть терпимой к сестрам, но Бесси, похоже, всеми силами старалась раздразнить Филиппу и вызвать ее на ссору. Бэнон, однако, была совсем другой, и обе девушки быстро восстановили старую дружбу, старательно избегая при этом Бесси и ее недружелюбных проделок.
Бэнон любила слушать рассказы о придворной жизни.
– Пожалуй, мне хотелось бы ненадолго туда поехать, – призналась как-то она, сидя вместе с сестрой в осеннем саду. Повсюду цвели ромашки, над которыми жужжали жирные шмели, собирая нектар.
– Тебе там понравится! – обрадовалась Филиппа.
– Возможно, но нужно помнить, что Оттерли, как и Фрайарсгейт, расположен на севере. Мне придется выйти замуж за здешнего уроженца, но служба королеве добавит блеска моей репутации, не так ли, сестрица?
Голубые глаза Бэнон блестели. Она обожающе смотрела на Филиппу, думая, что сестра даже в простом деревенском наряде выглядит восхитительно изысканной. Томас настоял, чтобы Филиппе сшили новый гардероб, специально для сельской местности. Бэнон всегда любила общество лорда Кембриджа, особенно когда он выбирал ткани и обсуждал со швеей наряды. Вкус у него был исключительный.
– Думаю, это твоя прическа, – неожиданно вырвалось у Бэнон. – Именно она придает тебе шикарный вид.
– Другие тоже ее носят, – откликнулась Филиппа. – Но мне нравится этот французский стиль, который Энни давным-давно показала Люси. Очень элегантно.
– А дядя Томас считает, что для такой прически я слишком молода, – пожаловалась Бэнон. – Думаешь, он прав?
– Подожди, – усмехнулась Филиппа, – у тебя еще будет время выглядеть старше.
– Верно, – кивнула Бэнон. – А откуда ты знаешь?
– Я чувствовала то же самое, когда впервые приехала ко двору, но Люси посоветовала мне распустить волосы, чтобы я выглядела моложе и никто не посмел заигрывать со мной. Она сказала, что сначала нужно узнать обычаи двора, а это даст мне время. Чистая правда, разумеется, но когда ты приедешь в столицу, я за тобой присмотрю, да и мои подруги тоже.
– Тебе не терпится вернуться, не так ли?
– Конечно!
– И когда это будет? – допытывалась Бэнон.
– Не знаю. Дядя Томас сказал, что мне нужно подождать, пока он все устроит. И поскольку я поклялась доверять ему, ничего не поделаешь, хотя последнее время ждать становится все труднее.
Настал конец сентября, и двадцать девятого числа, на Михайлов день, Логан Хепберн объявил, что первого октября везет семью домой.
– Мы будем рады видеть тебя в Клевенз-Карне, Филиппа, – добавил он. Убитая горем девушка умоляюще уставилась на лорда Кембриджа. Томас понял, что пора вмешаться.
– Думаю, что смог справиться со всеми неприятностями, причиненными Фицхью нашей семье, – начал он.
– Расскажи! – обрадовалась Розамунда.
– Решение может понравиться не всем, зато Филиппа будет довольна, дорогая кузина, а ее счастье сейчас для всех нас важнее всего. Не согласны?
Он сочувственно взглянул на Розамунду, и та поняла, что ей вряд ли понравятся его слова, но все же согласно кивнула.
– Филиппа уверила меня, что не хочет взваливать бремя Фрайарсгейта на свои плечи. Она считает, что может быть счастлива только при дворе, а не здесь, в Камбрии. За последние несколько недель мы обсуждали это несколько раз, и она не желала ничего слушать.
– Не хочет Фрайарсгейт? Да она спятила! – рассердился Логан, понимая, как расстроена его любимая Розамунда. Да что это творится с Филиппой?! Ему следовало бы самому найти жениха падчерице и силой потащить к алтарю, если понадобится. Но Розамунда и слышать ничего не хотела, а теперь взгляните только, что стряслось!
– И к каким же выводам ты пришел, Том? – едва слышно спросила бледная как смерть Розамунда.
– Мы должны позволить Филиппе искать свою судьбу при дворе. Как она верно заметила, наша торговля тканями приносит большой доход, из которого вполне можно выделить девушке достойное приданое. Кроме того, я найду небольшое имение на юге, которое и приобрету для нее. При таких обстоятельствах она вполне может выбрать себе мужа и пойти к алтарю, как все порядочные девушки. У нее будет достаточно времени, чтобы найти человека, который, подобно ей, предпочитает жить в столице и служить королю. Как нам обоим известно, Розамунда, при дворе немало таких пар. Думаю, это идеальное решение всех наших проблем. Вы согласны?
– Но что будет с Фрайарсгейтом? – простонала Розамунда.
– При чем тут Фрайарсгейт? – взорвалась Филиппа. – Что будет со мной, мама? Неужели хотя бы раз в жизни нельзя подумать обо мне? Или Фрайарсгейт всегда будет главным в твоей жизни?!
Розамунда потрясенно смотрела на дочь.
– Не смей говорить с матерью в подобном тоне, Филиппа Мередит! – прорычал Логан, покровительственно обнимая жену. – Она отдала жизнь Фрайарсгейту и его процветанию, а ты стоишь здесь и надменно бросаешь ей в лицо ее же подарок. Не понимаю тебя, девушка.
– Где тебе понять! – рассердилась Филиппа. – И никому из вас нет до меня дела, кроме дядюшки Томаса, конечно. Неужели это так сложно? Я похожа на своего отца, Оуэна Мередита. И счастлива служить королеве, как он был рад служить своему повелителю. Но как я смогу сделать это, если буду обременена Фрайарсгейтом? Если Господу будет угодно, мама, ты проживешь еще много лет, но последние годы ты проводишь вес меньше времени во Фрайарсгейте, а имение требует присмотра. Твой муж шотландец. Сыновья – шотландцы. Две старшие дочери Оуэна уже взрослые, а Бэнон научилась управлять Оттерли. Ей это нравится, и она уже решила выйти замуж за северянина. Мне же хочется остаться на юге. Заклинаю, не противься. Отпусти меня. Я скорее умру, чем поселюсь во Фрайарсгейте. Позволь мне уехать и обрести свое счастье. Ведь ты свое обрела…
Глаза Филиппы повлажнели от непролитых слез. Она умоляюще протянула к матери руки.
Слова дочери, как острый нож, ранили сердце Розамунды. Для кого она старалась, как не для своих детей? Все эти годы она управляла Фрайарсгейтом, защищала и оберегала своих людей. Для чего же все это?
Но замкнутое лицо Филиппы говорило о том, что она непоколебима в своем решении. Что же, ведь есть еще Бэнон. Она сможет присматривать за обоими имениями. Но сейчас не время говорить об этом. В этот раз беременность была особенно тяжелой, и Розамунда легко уставала. Ей больше не хотелось ничего обсуждать.
Розамунда устремила на старшую дочь проницательный взор янтарных глаз.
– Уверена? – спросила она, хотя уже знала ответ. Филиппа кивнула.
– В таком случае отправляйся на поиски своего счастья, дитя мое. Я не стану мешать, – вздохнула она и обратилась к кузену: – Что бы я делала без тебя, Том! Ты все устроишь сам?
Томас подошел и, сев рядом, поднес к губам руку кузины и нежно поцеловал.
– Все будет хорошо, дорогая. Мне давно пора посетить двор. Что-то я заскучал и нуждаюсь в обществе людей остроумных и образованных. Бэнон может составить мне компанию. Немного лоска ей не повредит. И, кто знает, вдруг при дворе окажется знатная семья с севера, которой понадобится молодая, хорошенькая и богатая жена для одного из младших сыновей? Представится возможность заключить выгодный брак! Твои колебания насчет Филиппы оказались роковой ошибкой, теперь ты это видишь?
– К сожалению.
– Но я исправлю положение, дорогая. Теперь ты спокойно можешь ехать в Клевенз-Карн и нежиться в объятиях мужа до самого рождения очередного сына. Кстати, мне кажется, что детей у тебя вполне достаточно, – заметил Томас, отпуская ее руку. – Послушай, Логан, четверо сыновей – это больше, чем следует иметь мужчине. Помни, что ты должен так или иначе обеспечить всех, и подумай, каким одиноким ты чувствовал бы себя в старости, не будь у тебя такой огромной семьи.
– Подозреваю, что, пока ты жив, кузен Том, одиночество мне не грозит, – ухмыльнулся шотландец, – но согласен, что четверо парней – это совсем неплохо.
– Розамунда? – обернулся Том к кузине.
– Я всегда буду с вами, – пообещала она, чуть порозовев. – Простите, если напугала вас обоих, но на этот раз я почему-то быстрее устаю. Наверное, забываю, что давно уже не девочка. И решение Филиппы тоже оказалось потрясением.
Она грустно улыбнулась. Филиппа подбежала к ней и встала на колени.
– Мама, прости меня за резкие слова. Ты знаешь, что я тебя люблю, просто мы с тобой очень разные. Странно, что ты всю жизнь вбивала мне в голову сознание моих обязанностей, а я не желаю их выполнять. Но пойми, мое чувство долга по отношению к королеве столь же сильно, как твое – по отношению к Фрайарсгейту. Сможешь ли ты это понять? – спросила она, с беспокойством заглядывая в лицо матери.
– Полагаю, что сделала ошибку, присущую многим родителям, – мягко ответила Розамунда. – Они ожидают, что дети будут во всем им подражать, только потому, что старались внушить отпрыскам собственные принципы. И все же, когда ребенок, вырастая, пытается истолковать эти принципы по-своему, очень удивляются.
Она улыбнулась Филиппе и нежно погладила ее по щеке.
– Ты отважно сражалась за то, что хотела получить, также как и я в свое время. Поэтому пристало ли мне судить тебя? Поезжай с моим благословением, Филиппа Мередит, хотя твое решение печалит меня. Ты рождена из любви, которую я питала к твоему отцу, и я оскорбила бы его память, не позволив тебе пойти своей дорогой.
– Спасибо, мама! – радостно поблагодарила Филиппа.
– Что ж, благодарение небесам, все улажено, дорогие мои девочки, – с притворным облегчением вздохнул лорд Кембридж. – Кровь Христова, сколько же придется сделать до того, как мы осмелимся показаться на людях! Бэнон необходимо сшить новый гардероб, специально для двора, не так ли, дражайшая Филиппа? А я должен порыться в сундуках, чтобы подобрать подходящие драгоценности. И хотя твои платья ждут в лондонском доме, неплохо бы обзавестись еще несколькими. А кроме того, мужская мода наверняка поменялась за те несколько лет, что я провел здесь. Филиппа, тебе придется дать советы моему портному. Я не предстану перед королем, пока не буду одет соответственно своей репутации элегантного джентльмена. Может, поедешь с нами в Оттерли проследить за приготовлениями? Имение находится немного южнее, так что ты будешь ближе к своему любимому двору.
Том громко фыркнул и погладил кузину по плечу.
– Розамунда, ангел мой, как будто вернулись былые времена, ты не находишь? И я с трудом сдерживаю волнение, предвидя новые приключения, которые нас ждут впереди.
Розамунда невольно засмеялась:
– Ах, кузен, не уверена, что могу поручить своих девочек твоей нежной заботе. Они будут развлекаться с утра до вечера и в конце концов уверятся, что жизнь всегда должна быть полна весельем, красивой одеждой, танцами, вкусной едой и молодыми людьми.
– Разве я плохо заботился о тебе? – напомнил Том.
– О, на свете нет никого добрее и великодушнее тебя, дорогой кузен. Я почти завидую дочерям. Им предстоит столько радостей! Почти, – повторила она с улыбкой, неожиданно почувствовав себя счастливой и довольной.
Логана слова жены нисколько не оскорбили, тем более что он знал, насколько они правдивы. До появления Тома жизнь Розамунды была не из легких. Он относился к ней как старший брат к юной и неопытной сестренке.
– В таком случае мы завтра же отправляемся в Клевенз-Карн, где ты сможешь успокоиться, любовь моя, зная, что будущее Филиппы в надежных руках.
Розамунда кивнула. Ужин этим вечером прошел куда приятнее, чем в последние несколько месяцев. Филиппа, прекрасная рассказчица, развлекала присутствующих забавными анекдотами из придворной жизни. Бэнон непрерывно сыпала вопросами, на которые попеременно отвечали мать, старшая сестра и лорд Кембридж. Малышам сегодня в качестве награды разрешили сидеть за высоким столом. Устав от вынужденной неподвижности, они повскакивали и стали играть у огня. Джейми разделил кусок телячьей ножки с одним из псов Томаса, откусывая кусочек мяса и протягивая остаток гигантскому волкодаву с необычайно добрым характером. Взрослые дружно смеялись над умилительной сценкой.
– Черт, да этот зверь мог бы проглотить парнишку, – кудахтала Мейбл. – Но до чего же милый малыш! Подумать только, делится ужином с этой огромной тварью!
Элизабет с любопытством осматривалась. Как давно в этом зале не звенел смех! И это несмотря на то что вся семья наконец собралась вместе! А завтра все опять разъедутся, и она останется одна. Хотя Бесси иногда сопровождала мать в Клевенз-Карн, все же давно решила, что предпочитает оставаться во Фрайарсгейте. Одиночества она не боялась. С ней остаются Мейбл и Эдмунд, а отец Мата будет по-прежнему ее учить, да к тому же она куда способнее сестер и скоро усвоит все, что мог дать ей старый наставник. Впрочем, Ганс Стин поделится своими знаниями немецкого и голландского. Так что пусть уезжают поскорее. Ее жизнь вновь обретет привычное течение. Она все еще питала недобрые чувства к Филиппе, а с Бэнон у нее больше нет ничего общего. Они остались сестрами только по крови, и этого вполне достаточно.
Следующий день выдался ясным. Розамунда встала затемно и успела подготовиться к возвращению домой. С каждой из дочерей она попрощалась отдельно.
– Я пока не стану ничего решать насчет Фрайарсгейта, – сказала она Филиппе. – На случай, если передумаешь. И помни, я желаю тебе счастья, дочь моя.
– Не передумаю, мама, но ты права, решив подождать. Это огромное наследство для того, кто решится его принять. Мой выбор непоколебим, но я всегда буду тебя любить.
Филиппа обняла мать и, понизив голос, сказала:
– Я слышала, что говорил вчера дядя Томас. Не можешь ли ты воспрепятствовать зачатию очередного ребенка, после того как родится этот?
– Могу, дорогая, – шепнула в ответ Розамунда. – И расскажу тебе, когда придет время. Если выйдешь замуж, привези ко мне своего мужа. Том поможет тебе найти подходящего человека.
– Обязательно, – пообещала Филиппа, обнимая мать в последний раз.
– А ты, Бэнон, – продолжала Розамунда, – слушайся дядю и следуй его советам. Он человек опытный и куда мудрее твоей сестры, которая воображает, будто знает все на свете. Это не так. И потому главный для тебя – дядюшка.
– Разумеется, мама, – кивнула Бэнон. – Мне совсем не обязательно во всем подражать Филиппе. И я вернусь в Оттерли весной, поскольку серьезно отношусь к своим обязанностям. Дядя Том считает, что лучшей хозяйки для Оттерли, чем я, ему не найти, – гордо объявила она.
– И это чистая правда, – подтвердила Розамунда. – Пошли мне весточку, когда вернешься.
– Пошлю, – пообещала Бэнон, обнимая мать. – А ты тоже сообщи, когда родится мой новый братик.
Розамунда кивнула и обратилась к Бесси:
– Уверена, что хочешь остаться одна?
– Да, мама, я счастлива здесь, хотя лучше всего, когда ты со мной.
Розамунда потеребила густую белокурую прядь.
– Если передумаешь, напиши. До первого снега еще много времени.
– Обязательно, мама, – улыбнулась Бесси, хотя обе знали, что она не передумает. Девочка поцеловала мать в щеку и отошла.
– Только не вздумай плакать, – язвительно предупредила Мейбл. – Я позабочусь о девочке, и ты это знаешь.
– Не хотелось бы обременять тебя, Мейбл. Ты уже немолода, прожив на этом свете более полувека.
– Может, кто-то и считает себя старухой в таком возрасте, но только не я! Вспомни, мистрис Хепберн, что твой собственный дядя Эдмунд – человек энергичный и живой. А ведь он на несколько лет меня старше! И у меня хватит сил вырастить еще одну девушку. Что бы я делала, отними вы у меня Бесси?! И не думайте даже! Это разобьет мне сердце!
Морщинистое лицо стало печальным.
– Нет, нет! – воскликнула Розамунда, обнимая Мейбл. – Я сказала это просто потому, что не хотела тебя затруднять! С Бесси не так-то легко.
– Она чудесная милая крошка! – запротестовала Мейбл.
– В таком случае бери ее себе, – засмеялась Розамунда и повернулась к Эдмунду: – Я всегда знала, что могу доверить тебе безопасность Фрайарсгейта.
– Разумеется, – спокойно ответил тот.
– Пойдем, дорогая, твой дерзкий шотландец уже закусил удила, спеша отправиться в дорогу, а озорники сыновья так же нетерпеливы, как отец. Я тебя обожаю, кузина! И присмотрю за нашими девочками! – пообещал Томас. – С Филиппой все будет хорошо, а Бэнон прекрасно проведет время при дворе. Пиши мне.
Он сердечно расцеловал кузину в обе щеки, вывел во двор и помог сесть на лошадь.
– Прощайте! Доброго вам пути!
Легонько шлепнув кобылку по крупу, он подмигнул Хепберну:
– Прощай, дражайший Логан. Надеюсь, мы увидимся!
Кавалькада тронулась в путь, а Томас, повернувшись к остальным, объявил:
– Умираю от голода! Мейбл, завтрак готов? Нам тоже пора отправляться в путь.
– В таком случае что вы тут встали? – отрезала она. – Идите в дом, мой добрый господин.
Оглянувшись в последний раз, Розамунда рассмеялась. Мейбл сурово грозила пальцем Тому. Девушки о чем-то шептались. А Бесси тем временем удирала со всех ног, спеша в поля. За ней гнался священник, путаясь в полах длинной сутаны и громко призывая упрямицу вернуться к урокам. Розамунда вздохнула и покачала головой, мыслями уже вернувшись в Клевенз-Карн. Оставшиеся не нуждались в ней, а там, дома, ее настоящее место.
Вскоре лорд Кембридж, забрав подопечных и Люси, тоже отправился в путь. В Оттерли немедленно поднялась суматоха приготовлений к отъезду и первому визиту Бэнон ко двору. Верный своему слову, Томас заставил двух швей Оттерли и портного из Карлайла трудиться с утра до вечера. Даже Люси получила два новых платья, и поскольку покрой был самым простым, их сшили первыми. Люси помогала швеям и пришла в полный восторг, облачившись в новый наряд. Кроме того, ей выделили ткань на чепчики и батист на передники.
– Мне необходимы несколько коротких курток со складками на спине, – объявил Томас портному. – Мои ноги для такого возраста все еще хороши. А рукава следует отделать или подбить мехом. В королевских дворцах всегда холодно, дорогой мой.
ч – Кстати, гульфики необходимо вышить или украсить драгоценными камнями. Это сейчас в моде, – посоветовала Филиппа.
– Неужели? Почему бы и нет, дорогая! Достоинства мужчины должны так же подчеркиваться, как и достоинства женщины, не так ли? – хмыкнул Томас.
– Что такое «гульфик»? – полюбопытствовала Бэнон.
– Что-то вроде клапана спереди на мужских панталонах, – объяснила Филиппа. Здесь, в деревне, мужчины не носили ничего подобного. Их одежды были намного проще.
– Но разве это не привлекает внимания… – краснея, начала Бэнон.
– Конечно. В этом вся идея. Чем больше гульфик, тем больше мужские причиндалы, по крайней мере так считается, – ответила Филиппа. – Но ведь и женщины выставляют груди напоказ. Однако неприлично оставлять мужское достоинство болтаться у всех на виду, поэтому теперь гульфику уделяется большое внимание.
– Да, болтающееся достоинство, несомненно, испортило бы линию покроя. Не так ли, мастер портной? – ухмыльнулся лорд Кембридж.
– Совершенно верно, а в некоторых случаях и мнение джентльмена о себе. Я рад, что всего лишь простой портной и не одеваюсь таким образом.
– Лучше расшить драгоценными камнями, – решил лорд Кембридж, и девушки захихикали, прикрываясь ладошками.
В середине ноября они отпраздновали День святого Мартина печеными яблоками и жареным гусем. Филиппа посчитала Оттерли-Корт элегантным и роскошным и поклялась себе, что в один прекрасный день станет хозяйкой такого же дома. Не то что Фрайарсгейт, скучный и ничем не примечательный! А вот в Оттерли – стеклянные окна и камин в каждой комнате! Повезло Бэнон стать будущей хозяйкой такого сокровища!
Наконец настал день отъезда. Филиппа едва не заболела от волнения. Казалось, она ждала своего возвращения ко двору целую вечность. Там будут и Сесилия с Тони. Они пообещали прибыть на Рождество.
Она представит Бэнон всем знакомым и снова станет служить королеве.
Поездка обещает быть долгой, поскольку на этот раз у них две телеги, груженные доверху вещами, и лорд Кембридж договорился, что на ночь они будут останавливаться либо в странноприимных домах при аббатствах, либо в имениях старых друзей. Возможно, по пути к ним присоединятся и другие семьи. А Сьюзен, служанка Бэнон, тоже поедет с ними. Люси уже объяснила ей, как себя вести. Сопровождать их будут две дюжины хорошо вооруженных людей из Оттерли, которые останутся с ними, пока Бэнон не придет время возвращаться. Филиппа была на седьмом небе. Эти рождественские праздники обещают стать лучшими в ее жизни.
