Текст книги "Хаос ШАРПА"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Остаётесь или уходите, мэм, но мы выступаем сегодня вечером.

– Вы не можете оставить меня! – заявила Кейт рассерженно, будто Шарп никогда не целовал её, и она ему это не позволяла.

– Я – солдат, мэм, – ответил Шарп. – И я ухожу.

Но он не ушёл, потому что тем вечером, когда на землю спустились сумерки, вернулся подполковник Кристофер.

Полковник был верхом на вороной лошади и сам весь в чёрном. Когда несущие караул на дороге Додд и Пендлтон приветствовали его, Кристофер коснулся выточенным из слоновой кости черенком стека одной из кисточек кисточек своей двуугольной шляпы. Луис ехал следом, и пыль из-под копыт их лошадей оседала на ручейках осыпавшихся лепестков глициний по обоим сторонам дороги.

– Очень похоже на лаванду, верно? – Кристофер заметил Шарпу, спешиваясь. – Они должны попытаться выращивать здесь лаванду. Это получилось бы, не так ли?

Ответа он и не ждал, потому что уже направлялся к дому, широко раскинув объятья навстречу Кейт:

– Моя милая!

Шарп, на языке которого вертелись десятки вопросов, стоя на крыльце, посмотрел на Луиса. Слуга раздражённо поднял бровь и повёл лошадей за дом. Сумерки сгущались над полями. С уходом солнца в воздухе потянуло колючим холодком, словно зима не хотела уступать место весне.

– Шарп! – позвал подполковник из дома. – Шарп!

– Сэр? – Шарп толкнул приоткрытую дверь и вошёл.

Кристофер стоял перед горящим камином, подняв полы камзола, чтобы согреться.

– Кейт рассказывает, что вы вели себя хорошо. Спасибо, – гнев, отразившийся на лице Шарпа, заставил его продолжить с улыбкой. – Это шутка, парень, просто шутка. У вас что, нет чувства юмора? Кейт, дорогая, стакан хорошего порто был бы более чем кстати. О-о, вот теперь я согрелся, на самом деле согрелся… Итак, Шарп, никакой активности французов в окрестностях?

– Они близко, но не слишком, – коротко ответил Шарп.

– Не слишком? Думаю, вам в этом повезло. Кейт говорит, что вы нас покидаете?

– Сегодня вечером, сэр.

– Не думаю, – Кристофер принял стакан порто из рук Кейт и осушил его за один раз. – Просто восхитительно! – сказал он, уставившись на опустевший стакан. – Это наше?

– Наше лучшее, – уточнила Кейт.

– Не слишком сладкий. Это – признак прекрасного порто, согласны, Шарп? И дожен сказать, что не ожидал такого от белого порто. Весьма хорош! Я всегда думал, что у него должен быть отвратительный букет, в лучшем случае – женский напиток, но белый порто Сэвиджей действительно очень хорош. Мы должны производить это порто бочонками, когда настанут мирные времена, верно, дорогая?

– Если вы так считаете, – сказала Кейт, улыбаясь мужу.

– Неплохо сказано, Шарп, вам не кажется? (По-английски «рipes of port» – «бочка порто» и «рiping days of peace» – «мирные времена»). Игра слов, как говорится. – Кристофер ждал комментария Шарпа, но, не дождавшись, нахмурился. – Вы останетесь здесь, лейтенант.

– Почему это, сэр? – спокойно спросил Шарп.

Кристофер удивился. Он ожидал резкого сопротивления, но вопрос был задан в мягкой форме. Подполковник нахмурился, задумавшись, что сказать.

– Я ожидаю некое событие, Шарп, – наконец ответил он.

– Событие, сэр?

– Вам кажется, что война продолжается. Но это совсем не бесспорно. Мы, возможно, на лезвие ножа от мира.

– Это хорошо, сэр, – отозвался Шарп так же доброжелательно, – Именно поэтому мы должны остаться здесь?

– Вы должны остаться здесь, Шарп, – в голосе Кристофера послышалось раздражение, так как он уловил издёвку за нейтральным тоном ответных реплик. – И также это относится к вам, лейтенант. – он обратился к вошедшему в комнату Висенте, который слегка поклонился Кейт. – Нынешнее спокойствие покоится на очень шатком основании. Если французы обнаружат британские войска к северу от Дору, они решат, что мы нарушаем договорённость.

– Мои солдаты – португальцы, – спокойно возразил Висенте.

– Это одно и то же! – отрезал Кристофер. – Мы не должны раскачивать лодку. Не дожны подвергать опасности срыва недели трудных переговоров. Если что-то можно решить, не допуская большего кровопролития, мы должны сделать всё, чтобы гарантировать это. И ваш вклад в этот процесс – то, что вы остаётесь здесь. И кто, к дьяволу, те проходимцы в деревне?

– Проходимцы? – переспросил Шарп.

– Два десятка вооружённых до зубов тёмных личностей, наблюдавших за мной, когда я проезжал мимо. Так кто они, чёрт возьми?

– Партизаны, – пояснил Шарп. – Иначе говоря – наши союзники.

Сарказм не пришёлся по вкусу Кристоферу.

– Скорее, идиоты, готовые опрокинуть телегу с яблоками, – брюзгливо заявил он.

– И во главе с человеком, которого вы знаете, – продолжал Шарп. – Его зовут Мануэль Лопес.

– Лопес… Лопес… – Кристофер хмурился, пытаясь вспомнить. – Ах, да! Парень, который в своей школе порол сыновей избранных дворянских семейств Брагансы! Весьма буйный тип, не так ли? Хорошо, я поговорю с ним утром. Нельзя, чтобы он испортил дело, и то же самое уясните себе вы оба. – он посмотрел на Шарпа и Висенте. – И это приказ.

Шарп не стал спорить, а спросил вместо этого:

– Вы привезли ответ от капитана Хогана?

– Я не видел Хогана. Оставил ваше письмо в штабе Крэддока.

– А генерал Уэлсли ещё не прибыл?

– Он не прибыл, – ответил Кристофер. – Но командующий гернерал Крэддок согласен с моим решением оставить вас здесь.

Посмеиваясь про себя над хмурым Шарпом, подполковник достал из планшета лист бумаги и вручил Шарпу.

– Вот, лейтенант, – сказал он голосом мягким и ласковым, как шёлк, – это развеет ваши сомнения.

Шарп прочёл бумагу, которая оказалась приказом о передаче отряда лейтенанта Шарпа под командование подполковника Кристофера за подписью генерала Крэддока. Чтобы получить этот приказ, Кристофер одурачил генерала уверениями в том, что нуждался в защите. Хотя, по правде говоря, Кристоферу было просто приятно держать Шарпа на коротком поводке. Приказ заканчивала фраза, озадачившая Шарпа.

– Что такое «pro tem», сэр? – спросил он.

– Вы никогда не изучали латынь, Шарп?

– Нет, сэр.

– Господи, и где вы учились?! Это означает «в настоящее время». Ранее, действительно, я не был вашим непосредственным начальником, но, я думаю, вы согласитесь, что теперь должны строго следовать моим приказам?

– Конечно, сэр.

– Возьмите бумагу, Шарп, – сказал Кристофер раздраженно, когда тот попытался возвратить приказ Крэддока. – Она написана для вас, и если вы время от времени будете перечитывать документ, это поможет вам припоминать о вашем долге, который состоит в повиновении моим приказам и пребывании здесь. Если установится перемирие, то нашей стороне невыгодно будет признавать факт нахождения к северу от Дору воинского подразделения. Таким образом, вы должны сидеть здесь тихо, как мышь в норке. Теперь простите, господа, я хотел бы провести некоторое время со своей женой.

Винсенте поклонился и вышел, но Шарп задержался:

– Вы останетесь здесь, сэр?

– Нет, – Кристофер ответил неохотно, но изобразил вежливую улыбку. – Мы с вами, моя любовь, – он повернулся к Кейт. – вернёмся в Красивый Дом.

– Вы поедете в Опорто? – изумился Шарп.

– Я же сказал вам, Шарп, всё меняется. «Есть многое, Гораций, что и не снилось вашим мудрецам…» Доброй ночи, лейтенант.

Шарп вышел на крыльцо. Висенте стоял у парапета, откуда открывался прекрасный вид на лежавшую внизу долину. Португальский лейтенант пристально вглядывался в темнеющее небо, на котором проступали первые звёзды. Он предложил Шарпу грубо скрученную сигару и прикурил от своей.

– Я говорил с Луисом, – сказал он.

– И? – Шарп курил редко и теперь едва не задыхался от резкого дыма.

– Кристофер уже пять дней находится на северном берегу. Он был в Порто и вёл переговоры с французами.

– Но на юге-то он был?

Висенте кивнул:

– Они были в Коимбре, встречались с генералом Крэддоком, потом вернулись в Порто. И капитан Аржантон с ним.

– Так, что, черт возьми, делается?

Висенте выпустил струйку дыма в сторону луны.

– Может, они вели переговоры о мире. Луис этого не знает.

Возможно, это действительно были переговоры о мире. После Ролика и Вимейро, когда побеждённых французов отправляли на британских кораблях домой, подобное соглашение уже было заключено. Теперь ведутся переговоры о новом? По крайней мере, теперь Шарп был уверен, что Кристофер встречался с Крэддоком, и у него был требующий исполнения приказ, который частично помог справиться с недоверием к подполковнику.

Подполковник уехал вскоре после рассвета. На восходе где-то на севере слышалась перестрелка, и Кристофер вместе с Шарпом всматривались в туман, застилающий долину. Шарп в его подзорную трубу ничего не мог разглядеть, а вот Кристофер остался под впечатлением прибора Шарпа.

– Кто это «АW»? – спросил он у Шарпа, прочитав надпись.

– Один мой знакомый, сэр.

– Не Артур ли Уэлсли? – удивился Кристофер.

– Один мой знакомый, сэр, – упрямо повторил Шарп.

– Этому знакомому вы, должно быть, понравились, потому что это – чертовски щедрый подарок. Я возьму это и поднимусь на крышу. Я мог бы увидеть оттуда гораздо больше, чем в мою чёртову трубу.

Шарпу это совсем не понравилось, но Кристофер не дал ему шанса отказать. Совершенно спокойно он приказал Луису запрячь кабриолет и забрать тех лошадей, которых Шарп захватил в Барка д’Авинтас.

– Можете не беспокоиться о лошадях, Шарп, – заявил он. – Я забираю их из ваших рук. Скажите, чем ваши люди занимаются в течение дня?

– Дел не так много. Тренируем солдат Висенте.

– Они в этом нуждаются, не так ли?

– Могли бы попроворнее управляться со своими мушкетами, сэр.

Кристофер принес из дома чашку кофе и дул на него, чтобы остудить.

– Если будет мир, тогда они снова могут стать сапожниками или кем там они были до того, как стали шаркать ногами в мешковатых униформах. – он отхлебнул кофе. – Кстати, говоря о форме, Шарп, вы бы приобрели новую.

– Я поговорю со своим портным, – заявил Шарп и, прежде чем Кристофер успел отреагировать на его дерзкую выходку, задал серьёзный вопрос:

– Вы думаете, что будет мир, сэр?

– Вестьма многие лягушатники считают, что Бонапарт откусил больше, чем может прожевать, – беспечно ответил Кристофер. – А Испания очень трудно переваривается.

– А Португалия?

– В Португалии беспорядки, но Франция не удержит Португалию, если не удержит Испанию, – он проследил взглядом за Луисом, выводящим из конюшни кабриолет. – В воздухе ощутимо запахло переменами. И вы, Шарп, не смеете разрушить всё это. На одну неделю – всего одну! – вы тихо тихонько заляжете здесь, а потом я передам вам весточку, и вы вернётесь со своими товарищами на юг. А если повезёт, будете дома к июню.

– Вы имеете в виду, в армии?

– Я имею в виду, в Англии, разумеется, – ответил Кристофер. – Приличное пиво, Шарп, крытые соломой крыши, крикет на артиллерийском плацу, колокольный звон, толстые овцы, пухлые пасторы, стройные женщины, добрая говядина, – одним словом, Англия. То, что все ждут с нетерпением, а, Шарп?

– Да, сэр, – Шарпа мучил вопрос, почему он подозревал Кристофера больше всего, когда подполковник пытался вызвать у него симпатию.

– Так или иначе, нет никакого смысла даже пытаться переправиться, – сказал подполковник. – Французы сожгли каждую лодку на Дору, так что постарайтесь уберечь своих парней от неприятностей, а я увижу вас через неделю-две. – Кристофер выплеснул наземь кофейную гущу. – А если я не смогу сам, то пришлю сообщение. Между прочим, я оставил вашу подзорную трубу в зале на столе. У вас ведь есть ключ от дома, верно? Держите своих ребят подальше от всего этого, они хорошие парни. Хорошего вам дня, Шарп.

– И вам, сэр, – сказал Шарп и, пожав подполковнику руку, незаметно вытер ладонь о свои французские кавалерийские брюки.

Луис запер дом. Кейт застенчиво улыбнуласт Шарпу, а подполковник взялся за вожжи кабриолета. Луис взял под уздцы драгунских лошадей и последовал за кабриолетом вниз к Вила Реаль де Зедес.

Харпер подошёл к Шарпу.

– Мы должны оставаться здесь до подписания мира? – ирландец, очевидно, подслушивал.

– Он так сказал.

– А вы что думаете?

Шарп посмотрел на восток, в сторону Испании. Небо там белело не от облаков, разгорающейся дневной жары, и оттуда, с востока доносилась едва слышная, прерывистая канонада. Этот орудийный огонь был доказательством того, что за мост в Амаранте всё ещё бились французы и португальцы.

– По мне, это миром не пахнет, Пат.

– Люди здесь ненавидят французов, сэр.

– А политиканы заключат мир, – сказал Шарп.

– Эти скользкие ублюдки делают то, что им выгодно, – согласился Харпер.

– Но капитан Хоган не чувствовал в воздухе запаха мира.

– А мимо него ничего не проскочит, сэр.

– Но у нас приказ от генерала Крэддока.

Харпер скривился:

– Вы уже большой мальчик, чтобы слушаться приказов.

– Генерал хочет, чтобы мы оставались здесь. Бог его знает, почему. В этом ветре, Пат, есть чо-то странное. Может, это и есть мир. Бог его знает, что вы и я будем тогда делать.

Он пожал плечами, затем пошел в дом, чтобы забрать свою подзорную трубу. Но её не было. На столе не было ничего, кроме серебряной подставки для писем.

Кристофер украл трубу. Ублюдок, подумал Шарп, чёртов проклятый гнусный ублюдок. Подарок Уэлсли пропал!

– Это название мне никогда не нравилось, – заявил подполковник Кристофер. – Этот Красивый Дом вовсе не красив.

– Так его назвал отец, – сказала Кейт. – Это из «Путешествия Пилигрима».

– Утомительное чтиво, мой Бог, весьма утомительное!

Они вернулись в Опорто, где подполковник Кристофер открыл заброшенные подвалы Красивого Дома, где обнаружилмножество пыльных бутылок старого порто и vinho verde, белого вина, которое на самом деле было золотистого цвета. Несколько бутылок он уже выпил, прогуливаясь в саду. Цветы распускались, лужайку недавно скосили, и единственное, что портило замечательный день, был запах гари. Прошёл почти месяц со дня падения города, но дым всё ещё поднимался кое-где от руин в нижнем городе, где зловоние было ещё более ужасным из-за вони разлагающихся среди пепла трупов. Говорили об утопленниках, всплывающих с каждыи приливом.

Подполковник Кристофер сидел под деревом кипариса и наблюдал за Кейт. Она была красива, просто великолепна, и тем утром он вызвал хорошего французского портного, обшивавшего маршала Сульта, и заставил его снять со смущённой Кейт мерки для французской гусарской формы.

– Зачем бы мне носить такую одежду? – спросила Кейт.

Кристофер не стал говорить ей, что видел француженку, одетую в такую форму, в облегающие лосины и мундир настолько короткий, что не скрывал восхитительный зад. У Кейт ноги были длинее и стройнее, и подполковник, который чувствовал себя богачом благодаря деньгам, вытребованным у генерала Крэддока для поощрения мятежников Аржантона, заплатил портному возмутительно много, только бы он сшил форму быстро.

– Зачем вам носить эту форму? – ответил он на вопрос Кейт. – Потому что в брюках удобнее ездить верхом, потому что это заверяет наших французских друзей, что вы не враг им, и – это главное, моя дорогая! – потому что это понравилось бы мне.

Эта последняя причина, конечно, была наиболее убедительна.

– Вам действительно нравится это название – «Красивый Дом»? – спросил он её.

– Я к нему привыкла.

– Значит, у вас нет к нему каких-то особых чувств? Это ведь не вопрос веры?

– Веры? – Кейт, одетая в белое льняное платье, нахмурилась. – Я считаю себя христианкой.

– Вы протестантка, – поправил её муж, – Как и я – протестант. Но не кажется ли вам, что название дома звучит несколько вызывающе в римско-католическом обществе?

– Сомневаюсь, что многие здесь читали Баньяна, – с неожиданным сарказмом заявила Кейт.

– Но те, кто прочитали, почувствуют себя оскорблёнными, – Кристофер улыбнулся ей. – Я, если вы помните, дипломат. Моя работа – выпрямлять кривое и сглаживать шершавое.

– Именно этим вы здесь и занимаетесь? – Кейт указала на раскинувшийся внизу город, где французы повелевали разграбленными зданиями и озлобленными, запуганными людьми.

– О, Кейт, – печально ответил Кристофер. – Это – прогресс!

– Прогресс?

– «Есть многое, Горацио, на свете, что и не снилось вашим мудрецам»…

Кейт, которая за свой короткий брак уже не однажды слышала это изречение, с трудом скрыла раздражение и заставила себя внимательно вслушиваться в рассуждения мужа, развенчивающего отжившие свой век суеверия.

– Короли свергнуты, Кейт, и многие страны неплохо живут и без них. Когда-то это считали невозможным! – рассуждал он, меряя лужайку нетерпеливыми шагами. – Но это не бунт против Божественного предопределения, это – новый мировой порядок. Что видят здесь обычные люди? Войну. Да, это война, но между кем и кем? Францией и Великобританией? Францией и Португалией? Нет! Это война между старым и новым порядком. Суеверию брошен вызов. Я не защищаю Бонапарта, Боже, нет! Он – хвастливый авантюрист, но также он инструмент. В том пожаре, что он разжёг, сгорает устаревшее, косное. Он расчищает место для новых идей. Разум! Вот что даёт жизнь новому порядку, Кейт – это разум!

– Я думала, это свобода, – пожала плечами Кейт.

– Свобода! У человека нет никакой свободы, кроме свободы повиноваться правилам, но кто придумывает правила? Если повезёт, Кейт, это будут разумные мужчины, придумывающие разумные правила. Умные мужчины. Проницательные мужчины. Это, Кейт, сообщество образованных мужчин, которые создают правила в соответствии с принципами рационализма. В Великобритании есть люди, которые понимают, что должны принять эти условия. И мы должны способствовать формированию нового порядка. Если мы будем сопротивляться этому, мир всё равно обновится, но без нас, и мы окажемся побеждены Разумом. Таким образом, мы должны искать пути взаимодействия с тем, что происходит.

– С Бонапартом? – в голосе Кейт послышалось отвращение.

– Со всеми странами Европы! – с энтузиазмом заявил Кристофер. – С Португалией и Испанией, с Пруссией и Австрией, с Голландией и – да! – с Францией. Мы имеем больше общего, чем различного, и всё же мы воюем друг с другом! Какой в этом смысл? Не может быть прогресса без мира, Кейт! Вы же хотите мира, моя любовь?

– О, да, конечно! – ответила Кейт.

– Тогда доверяйте мне, – сказал Кристофер, – Положитесь на меня, я знаю, что делаю.

И она действительно доверяла ему, потому что она была молода, а ее муж был намного старше, намного опытнее и искушённее во всяких сложных вопросах, тогда как она часто действовала инстинктивно.

Но это доверие подверглось серьёзному испытанию, когда следующей ночью четыре французских офицера и их любовницы приехали в Красивый Дом на ужин. Старшим среди них был бригадный генерал Анри Виллар, высокий статный мужчина, который был очарован Кейт и, целуя её руки, всё нахваливал и дом, и сад. Слуга Виллара принёс в подарок корзину бутылок вина, хотя едва ли это было тактично, ведь вино принадлежало Сэвиджам и было захвачено французами на одном из британских судов, загнанных в ловушку у причала Опорто западным ветром.

После ужина три младших офицера развлекали леди в доме, а Кристофер и Виллар гуляли по саду, и дым их сигар плавал под чёрными кипарисами.

– Сульт беспокоится, – признался Виллар.

– Из-за Крэддока?

– Крэддок безобиден, как старушка, – зло выплюнул Виллар. – Он ведь хотел уйти в отставку в прошлом году? А вот что относительно Уэлсли?

– Он более трудный противник, – признал Кристофер, – Но не факт, что он появится здесь. У него есть враги в Лондоне.

– Политические враги, имеется в виду? – спросил Виллар.

– Верно.

– Для солдата это самые опасные враги, – заметил Виллар, который был сверстником Кристофера и фаворитом Сульта. – Нет, маршал беспокоится, потому что у нас потери при защите обозов в тылу. В этой проклятой стране вы убиваете двух крестьян, вооружённых фитильными ружьями, а ещё двадцать словно вырастают из скал, и в руках у них уже хорошие британские мушкеты, которые им прислала ваша проклятая Англия.

– Кода вы захватите Лиссабон и порты, поставки оружия прекратятся.

– Мы сделаем это в своё время, – пообещал Виллар. – Но мы могли бы добиться большего, имея в своём распоряжении пятнадцать тысяч человек.

Кристофер остановился на краю сада и несколько секунд смотрел на реку. Город раскинулся внизу, и дым от тысяч кухонных очагов туманил вечерний воздух.

– Сульт собирается объявить себя королём?

– А вы знаете, как его теперь за глаза называют? Король Николас! – весело сказал Виллар. – Нет, он не будет объявлять себя королём. Он, наконец, осознал, что это бессмысленно. Его не поддержат ни местные жители, ни армия, да и Император за это ему яйца оторвёт.

– Но ему хочется? – усмехнулся Кристофер.

– Ещё как! Но Сульт умеет остановиться вовремя. Обычно у него это получается.

Именно Виллар вчера по распоряжению Сульта разослал генералам письма, чтобы осторожно выяснить, не они ли поощряют португальцев поддерживать монархические намерения главнокомандующего. Виллар считал это безумием, но Сульт был поглощен идеей стать королевской особой.

– Я сказал ему, что он спровоцирует мятеж.

– И это правда, – согласился Кристофер. – Вы должны знать, что Аржантон был в Коимбре, встречался с Крэддоком.

– Аржантон дурак, – прорычал Виллар.

– Но полезный дурак, – заметил подполковник. – Позвольте ему продолжить переговоры с британцами, это отвлечёт его сторонников от открытого противостояния. Им не придётся прилагать усилия, если, как вы говорите, ваша армия уже на грани мятежа.

– Да и получится ли у них? Сколько офицеров среди сторонников Аржантона? – спросил Виллар.

– Достаточно, и я располагаю списком их имён.

Виллар рассмеялся:

– Я могу арестовать вас, англичанин, и пара моих сержантов выбьет из вас эти имена через две минуты.

– В своё время вы получите эти имена, – спокойно ответил Кристофер. – А сейчас возьмите кое-что взамен.

И он передал Виллару конверт.

– Что это?

В саду было слишком темно, чтобы прочесть хоть строчку.

– План сражения, разработанный штабом Крэддока. Часть его армии в Коимбре, но большинство частей в Лиссабоне. В целом у него шестнадцать тысяч британских штыков и семь тысяч португальцев. Обратите внимание и на другие детали, например, на слабую артиллерию.

– Насколько слабую?

Три батареи шестифунтовиков и одна – трёхфунтовых. Говорят, скоро прибудет более тяжёлая артиллерия, но об этом говорили много и раньше, а воз и ныне там.

– Трёхфунтовики! – рассмеялся Виллар. – Они собираются забрасывать нас камнями! – он похлопал конвертом по ладони. – Итак, что вы хотите от нас взамен?

Кристофер немного помолчал, потом заметил:

– Мне кажется, генерал, что в будущем Европой станут управлять из Парижа, а не их Лондона. Здесь у вас тоже появится свой собственный король.

– Верно, и это может быть даже «король Николас», если он поспешит взять Лиссабон, но у Императора полна конюшня праздных братьев. Один из них, вероятно, получит Португалию.

– Но, кто бы это ни был, я могу быть полезным для него.

– Передав нам это, – Виллард продемонстрировал конверт. – И несколько имен, которые я в любое время могу выбить и из Аржантона?

– Как все солдаты, – вежливо ответил Кристофер. – Вы не слишком дальновидны. Когда вы завоюете Португалию, генерал, вам придётся умиротворять её. Я знаю, кому можно здесь доверять, кто будет работать с вами и кто ваши секретные враги. Я знаю, кто будет говорить вам одно, а делать совсем другое. Я поделюсь с вами всеми секретами британского Министерства иностранных дел. Я знаю, кто здесь шпионит для Великобритании, кто им платит. Я знаю секретные коды, которые они используют, и маршруты, которыми следуют их сообщения. Я знаю, кто будет работать на вас и кто будет работать против вас. Я знаю, кто будет лгать вам, и кто скажет вам правду. Короче говоря, генерал, я могу спасти от смерти тысячи ваших, когда вы пошлёте войска против засевших в горах крестьян.

Виллар рассмеялся:

– А если нам не повезёт в Португалии? Что будет с вами, когда мы уйдём?

– Тогда я буду владельцем фирмы Сэвиджей, – спокойно ответил Кристофер. – А мои хозяева просто решат, что мне не удалось разжечь мятеж в вашей армии. Но я сомневаюсь, что Вы проиграете. Есть ли что-нибудь, что до сего времени помешало исполнению воли императора?

– Ла-Манш, – сухо ответил Виллар, закуривая сигару. – Вы разыскали меня, чтобы сообщить о готовящемся мятеже, но никогда не говорили, что хотите взамен. Так скажите же сейчас, англичанин.

– Торговать порто, – сказал Кристофер, – Я хочу торговать порто.

Простота ответа настолько озадачила Виллара, что он приостановился:

– Торговать порто?

– Мне не нужны винодельни Крофтов, Тэйлор-Флэдгейтов, Бурмистров, Смит-Вудхаузов, Доу, Гулдов, Сэндемэнов, у меня уже есть – или скоро будет – дело Сэвиджей. Я просто хочу стать единственным грузоотправителем.

Виллару потребовалось несколько секунд, чтобы осознать размах требований:

– Вы собираетесь управлять половиной экспортной торговли Португалии! Вы станете богаче Императора!

– Не совсем, потому что император обложит меня налогом, а я его не смогу обложить налогом. Богаче всех тот, кто сам налоги не платит, зато все платят ему.

– Но вам ещё очень много останется.

– И это, генерал, именно то, что я хочу.

Из окон Красивого Дома лились музыка – кто-то играл на клавесине – и женский смех. Виллар рассеянно смотрел себе под ноги, размышляя о том, что мир, в конце концов, наступит, и лощёный англичанин мог бы приблизить этот день.

– Вы не назвали мне имён, но выдали планы британцев, – сказал он резко. – Но я всё ещё не уверен, что вы откровенны со мной. Я хочу большего, чем бумажки. Я хочу, англичанин, чтобы вы дали мне нечто более материальное и доказали, что находитесь на нашей стороне.

– Мне нужно подписаться кровью? – улыбнулся Кристофер, который ожидал подобного условия.

– Кровь подойдёт. Только не португальская, а британская кровь.

– Деревня Вила Реаль де Зедес, где у Сэвиджей есть виноградники, несмотря на войну, остаётся удивитально безмятежным местечком. – потому что Кристофер договорился, чтобы драгуны, находящиеся под командованием одного из заговорщиков, товарища Аржантона, патрулировали эту местность. – Но если вы наведаетесь туда с небольшим отрядом ваших людей, то обнаружите отряд британских стрелков. Их всего лишь дюжина, но с ними есть некоторое количество португальских солдат и мятежников. Всего не более сотни человек. Они ваши, но взамен прошу одного – вилла должна остаться в неприкосновенности. Она принадлежит семье моей жены.

На севере заворчал гром, и контуры кипарисов проступили на небе, освещённом мгновенной вспышкой зарницы.

– Вила Реаль де Зедес? Где это?

– Деревня недалеко от дороги на Амаранте, – сказал Кристофер. – Мне жаль, что я не могу предложить вам большего, но это серьёзное свидетельство моей искренности. Тот отряд, что вы там найдёте, не доставит вам неприятностей. Британский лейтенант, который ими командует, не кажется мне особо сообразительным. Если в тридцать лет он всё ещё лейтенант, это говорит о многом.

Ещё один раскат грома заставил Виллара с тревогой посмотреть на север.

– Нам надо вернуться прежде, чем начнётся дождь, – сказал он и, помолчав, добавил. – Вас не волнует, что вы предаете свою страну?

– Я ничего не предаю, – сказал Кристофер, и сейчас он не лгал. – Если плодами завоеваний Франции, генерал, воспользуются лишь французы, тогда Европа будет считать вас авантюристами и угнетателями. Но если вы поделитесь властью, если нации Европы будут сотрудничать друг с другом, мы достигнем давно предсказанного мира разума и процветания. Разве это не то, чего хочет ваш император? Он говорит об объединённой Европе, единых законах, единой нации – европейцах. Разве я предаю Европу?

Виллар скривился:

– Наш Император много чего говорит, англичанин. Он – корсиканец, поэтому бывает склонен к нелепым мечтаниям. А вы, видно, тоже мечтатель?

– Я – реалист, – ответил Кристофер.

Он использовал информацию о готовящемся мятеже, чтобы снискать расположение французов, теперь он обеспечит их доверие, предлагая горстку британских солдат как жертву. Шарп и его люди должны умереть, чтобы приблизить великолепное будущее Европы.