Текст книги "Майор Барбара"

Автор книги: Бернард Джордж Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Дженни. О, я не могу взять эти деньги, мистер Уокер! Но если бы вы дали шиллинг или два бедной Ромми Митченс! Вы ее очень больно побили, а ведь она старая женщина.

Билл (презрительно). Ну уж нет. Я ее и еще стукну, попадись только мне на глаза. Пускай судится со мной, как грозилась. Она-то меня не простила; непохоже, знаете ли. Я про нее и думать забыл. Чтоб из-за нее совесть меня мучила, как вот она говорит (указывая на Барбару), – да ничего подобного, это все равно что свинью приколоть. А вы бросьте эти ваши поповские штучки: всякие там прощения, да уговоры, да приставания – прямо хоть вешайся! Не желаю я этого, говорят вам! Берите вы ваши деньги и отвяжитесь от меня с вашей подбитой губой.

Дженни. Майор, можно мне взять немножко денег для Армии?

Барбара. Нет. Армию нельзя купить. Нам нужна ваша душа, Билл, меньше мы не возьмем.

Билл (с горечью). Знаю. Не нужны вам мои гроши. Ведь вы внучка графа. Вам нужно сотню фунтов, никак не меньше.

Андершафт. Ну же, Барбара! На сотню фунтов ты можешь сделать немало добра! Если ты облегчишь совесть этого джентльмена и возьмешь у него фунт, я добавлю девяносто девять.

Билл, ослепленный таким богатством, невольно подносит руку к козырьку кепи.

Барбара. О, вы слишком щедры, папа. Билл предлагает двадцать сребреников. Вам нужно добавить только остальные десять. За эту стандартную цену можно купить всякого, кто продается. Я не продаюсь, и Армия не продается. (Биллу.)Вы не будете знать ни одной минуты покоя, пока не придете к нам. Вы не можете бороться против собственного спасения.

Билл (угрюмо). Я не могу бороться с болтливыми женщинами и борцами из мюзик-холла. Я предлагал заплатить, а больше я ничего не могу сделать. Хотите берите, хотите нет – дело ваше. Вот деньги. (Бросает золотой на барабан и садится на кормушку.)

Монета привлекает внимание Снобби Прайса, который пользуется первым удобным моментом и бросает на нее свою шапку. Из убежища выходит миссис Бэйнс. Она одета в мундир комиссара Армии спасения. Это серьезная на вид женщина, лет сорока, с ласковыми и настойчивыми интонациями и трогательными манерами.

Барбара. Это мой отец, миссис Бэйнс.

Андершафт выходит из-за стола, с подчеркнутой вежливостью снимая шляпу.

Постарайтесь убедить его. Меня он не слушает, потому что до сих пор помнит, какая я была дурочка в детстве. (Оставляет их вдвоем и вступает в разговор с Дженни.)

Миссис Бэйнс. Вам показывали убежище, мистер Андершафт? Вы, конечно, слышали о нашей работе.

Андершафт (очень вежливо). Вся Англия знает о ней, миссис Бэйнс.

Миссис Бэйнс. Нет, сэр, Англия о нас не знает, иначе нам не пришлось бы ограничивать себя из-за нужды в деньгах. Мы развернули бы работу по всей стране. Позвольте вам сказать, что, если бы не мы, в Лондоне этой зимой начались бы бунты.

Андершафт. Вы в самом деле так думаете?

Миссис Бэйнс. Я знаю. Я помню тысяча восемьсот восемьдесят шестой год, когда вот такие богачи, как вы, ожесточились сердцем против бедных. Тогда били окна в клубах на Пэл-Мэле.

Андершафт (радостной улыбкой одобряя этот способ). И пожертвования в пользу бедных на другой день дошли с тридцати тысяч фунтов до семидесяти девяти тысяч! Как же, я это прекрасно помню.

Миссис Бэйнс. Так вот, не поможете ли вы мне? Теперь бедняки уже не станут бить окна. Поди сюда, Прайс. Покажись вот этому джентльмену.

Прайс подходит.

Помнишь, как били окна?

Прайс. Мой старик отец подумал было, что начинается революция.

Миссис Бэйнс.А теперь ты стал бы бить окна?

Прайс. Нет, мэм. Мне открылось окно на небеса. Теперь я знаю, что богачи такие же грешники, как и я.

Ромми (показывается наверху, у чердачной двери). Снобби Прайс!

Прайс. Чего тебе?

Ромми. Ваша мать спрашивает вас, она у ворот на Крипс-лейн. Она услыхала про вашу исповедь.

Прайс бледнеет.

Миссис Бэйнс.Ступайте, мистер Прайс, помолитесь вместе с нею.

Дженни. Можете пройти через убежище, Снобби.

Прайс (обращаясь к миссис Бэйнс). Я не могу встретиться с ней сейчас, мэм, когда тяжесть грехов еще не свалилась с моей души. Скажите ей, что сын будет дожидаться ее дома, коротая время в молитве. (Проскальзывает в ворота и по дороге захватывает с барабана золотой вместе с шапкой.)

Миссис Бэйнс (со слезами на глазах). Вот видите, как мы укрощаем злобу и горечь против богачей в сердцах бедняков.

Андершафт. Это, конечно, весьма удобно и лестно для всех крупных работодателей, миссис Бэйнс.

Миссис Бэйнс. Барбара, Дженни! У меня хорошие новости, чудесные новости!

Дженни подбегает к ней.

Моя молитва услышана. Ведь я говорила, что так и будет. Правда, Дженни?

Дженни. Да, да.

Барбара (подходя ближе к барабану). Хватит ли у нас денег? Не придется ли закрывать убежище?

Миссис Бэйнс. Надеюсь, денег у нас хватит на все убежища. Лорд Саксмондхэм обещал нам пять тысяч фунтов...

Барбара. Ура!

Дженни. Слава богу!

Миссис Бэйнс. ...если...

Барбара. «Если»? Если что?

Миссис Бэйнс. ...если еще пять джентльменов дадут по тысяче каждый, чтобы было ровно десять тысяч.

Барбара. Кто такой лорд Саксмондхэм? Никогда о нем не слышала.

Андершафт (который навострил уши при имени этого пэра и с любопытством смотрит на Барбару). Новый титул, милая. Ты слышала имя сэра Горэйса Боджера?

Барбара. Боджера? Владельца водочного завода? Виски Боджера!

Андершафт. Ну, так это он самый и есть. Он один из величайших благодетелей общества. Он реставрировал собор в Гэкингтоне. За это его сделали баронетом. Он пожертвовал полмиллиона в фонд своей партии. За это его сделали бароном.

Шерли. А кем его сделают за пять тысяч?

Андершафт. Больше уже не осталось титулов. Так что, я думаю, эти пять тысяч пойдут на спасение его души.

Миссис Бэйнс. Дай-то бог! Ах, мистер Андершафт, у вас есть очень богатые друзья. Помогите нам получить остальные пять тысяч. Сегодня у нас будет большой митинг в зале собраний на Майл Энд-роуд. Если б я могла объявить, что один джентльмен дал согласие поддержать лорда Саксмондхэма, другие последовали бы его примеру. Может быть, вы знаете кого-нибудь? Не могли ли бы вы?.. (Глаза ее наполняются слезами.)Ах, подумайте об этих бедных людях, мистер Андершафт, подумайте, как много это для них значит и какие это пустяки для такого большого человека, как вы.

Андершафт (иронически любезно). Миссис Брайнс, вы неотразимы. Я не могу огорчить вас и не могу отказать себе в удовольствии заставить раскошелиться Боджера. Вы получите ваши пять тысяч.

Миссис Бэйнс. Благодарю тебя, боже!

Андершафт. А меня вы не благодарите?

Миссис Бэйнс. О сэр, не старайтесь казаться циником, не стыдитесь того, что вы добрый человек. Господь воздаст вам сторицей, и наши молитвы всю жизнь будут охранять вас, словно крепостные стены. (Осторожно.)Бы дадите мне чек, чтоб я могла показать его на митинге, не правда ли? Дженни, принесите перо и чернила.

Дженни бежит в дом.

Андершафт. Не беспокойтесь, мисс Хилл, у меня есть вечное перо.

Дженни останавливается. Андершафт садится за стол и пишет чек. Казенс встает, уступая ему место. Все смотрят на него молча.

Билл (цинично, обращаясь к Барбаре; тон у него теперь в высшей степени нахальный). Почем нынче спасение души?

Барбара. Стойте!

Андершафт перестает писать. Вee оборачиваются к ней в изумлении.

Миссис Бэйнс, вы в самом деле собираетесь взять эти деньги?

Миссис Бэйнс (удивленно). А почему же не взять, милочка?

Барбара. Почему? А знаете ли вы, что такое мой отец? Разве вы забыли, что лорд Саксмондхэм – это водочник Боджер? Помните, как мы просили совет округа запретить ему освещать небо огненной надписью «Водка Боджера»? Несчастные пропойцы на набережной не могут очнуться от тревожного сна без того, чтобы эта мерзкая вывеска в небесах не пробудила в них пагубной жажды. Знаете ли вы, что самое худшее, с чем мне приходилось здесь бороться? Это не дьявол, а Боджер, Боджер, Боджер и его водка, его заводы, его кабаки! Вы хотите, чтобы и наше убежище стало кабаком, а я в нем хозяйкой?

Билл. Да и водка-то ни к черту не годная.

Миссис Бэйнс. Милая Барбара, у лорда Саксмондхэма, как у каждого из нас, есть душа, которую нужно спасти. Если бог внушил ему мысль употребить свои деньги на доброе дело, то не нам противиться тому, что молитва наша услышана.

Барбара. Я знаю, что его душу нужно спасти. Пусть придет сюда, и я сделаю все, чтобы помочь этому спасению. Но ведь он хочет откупиться чеком, а сам будет грешить по-старому.

Андершафт (рассудительным тоном, в котором один Казенс усматривает иронию). Милая моя Барбара, алкоголь очень полезен. Он помогает больным...

Барбара. Ничего подобного.

Андершафт. Ну, скажем, помогает врачу, – это, быть может, менее спорный способ выразить ту же мысль. Для миллионов людей алкоголь делает сносной такую жизнь, какой трезвому не вынести. Он помогает парламенту решать в одиннадцать часов вечера такие дела, каких ни один человек в здравом уме не смог бы разрешить и в одиннадцать утра. Виноват ли Боджер в том, что этим неоценимым даром злоупотребляет какой-нибудь один процент бедняков? (Снова поворачивается к столу и подписывает чек.)

Миссис Бэйнс. Барбара, как вы полагаете, больше или меньше пьяных станет оттого, что все эти бедные души, которые мы стараемся спасти, завтра утром найдут двери убежища запертыми? Лорд Саксмондхэм дает нам деньги для борьбы с пьянством – для борьбы с ним самим.

Казенс (лукаво). Чистое самопожертвование со стороны Боджера, это ясно! Благослови, боже, доброго Боджера.

Силы изменяют Барбаре, когда она видит, что и Адольф предал ее.

Андершафт (встает, отрывает чек, кладет чековую книжку в карман и проходит мимо Казенса к миссис Бэйнс). И я тоже, миссис Бэйнс, могу претендовать на бескорыстие. Подумайте сами, какое у меня ремесло! Вспомните вдов и сирот, мужчин и юношей, разорванных на куски шрапнелью, отравленных лиддитом и люизитом!

Миссис Бэйнс морщится, но он безжалостно продолжает.

Вспомните моря крови – и ни одной капли этой крови не пролито за правое дело! – вытоптанные нивы мирных крестьян, работающих под огнем неприятеля, в муках голода, злобу трусов и лжецов, которые, сидя дома, подстрекают других к войне для удовлетворения своего национального тщеславия! Все это приносит мне доход; я только богатею и получаю больше заказов, когда газеты об этом трубят. Ну, а ваше ремесло – проповедовать на земле мир и в человецех благоволение.

Лицо миссис Бэйнс опять проясняется.

Каждый обращенный вами – это новый голос против войны.

Губы ее шевелятся, произнося молитву.

А все же я отдаю эти деньги вам и тем ускоряю свое собственное разорение! (Дает ей чек.)

Казенс (вскакивает на скамью в злорадном восторге). Царство небесное на земле насаждают человеколюбцы Боджер и Андершафт! Возрадуйтесь! (Достает палочки из кармана и размахивает ими.)

Миссис Бэйнс (берет чек). Чем дольше я живу, тем больше вижу доказательств, что неизмеримая благость господня рано или поздно все обращает на пользу делу спасения. Что доброго можно было ожидать от пьянства и войны? Однако доходы с них принесены сегодня на алтарь спасения и совершат благое дело. (Она растрогана до слез.)

Дженни (подбегает к миссис Бэйнс и обнимает ее). О боже, какая радость, как все это хорошо!

Казенс (с судорожной иронией). Воспользуемся этой незабвенной минутой. Отправимся немедля на митинг! Извините, я сейчас вернусь. (Убегает в дом.)

Дженни берет с барабана свой тамбурин.

Миссис Бэйнс. Мистер Андершафт, приходилось ли вам видеть, как тысячная толпа падает на колени в едином порыве и начинает молиться? Пойдемте с нами на митинг. Барбара скажет им, что Армия спасена, и спасена вами.

Казенс (стремительно выбегает из убежища с флагом и тромбоном и становится между миссис Бэйнс и Андершафтом). Вы первая понесете флаг, миссис Бэйнс. (Передает ей флаг.)Мистер Андершафт – талантливый тромбонист; его игра придаст нечто олимпийское Вестхэмскому маршу Армии спасения. (Андершафту, навязывая ему тромбон.)Труби, Макиавелли, труби!

Андершафт (Казенсу, принимая тромбон). Труба сионская!

Казенс бросается к барабану, хватает его и надевает через плечо.

(Громко.)Постараюсь сделать, что могу. Я бы мог исполнить партию баса, если б знал мотив.

Казенс. Это свадебный марш из какой-то оперы Доницетти, но мы его приспособили. Мы все тут же приспосабливаем для служения благим целям, даже Боджера. Помните хор: «Великая радость» – «Immenso giubilo»? Барабанная дробь: там-там-та-та-там, там-там-та– та.

Барбара. Долли, вы разбили мое сердце.

Казенс. Одним разбитым сердцем больше или меньше – не все ли равно теперь? Дионис Андершафт сошел на землю. Я неистовствую.

Миссис Бэйнс. Ну же, Барбара! Наша душенька майор должна нести флаг вместе со мной.

Дженни. Да, да, майор, душенька.

Казенс выхватывает тамбурин у Дженни и молча подносит его Барбаре. Барбара, вздрогнув, отталкивает тамбурин. Казенс небрежно перебрасывает его обратно Дженни и идет к воротам.

Барбара. Я не могу.

Дженни. Как не можете?

Миссис Бэйнс (со слезами на глазах). Барбара, вы думаете, я поступила нехорошо, что взяла деньги?

Барбара (подходит к ней и порывисто целует ее). Нет, нет, дорогая, помоги вам бог, так и нужно было сделать – вы спасли Армию. Ступайте, желаю вам удачи.

Дженни. А вы не пойдете?

Барбара. Нет. (Откалывает с воротника серебряную брошь в виде буквы S.)

Миссис Бэйнс. Барбара, что вы делаете?

Дженни. Зачем вы снимаете значок? Вы же не уходите от нас, майор?

Барбара (спокойно). Отец, подите сюда.

Андершафт (подходит к ней). Милая моя! (Увидев, что она собирается приколоть ему значок, в смятении ретируется под навес.)

Барбара (идет за ним). Не пугайтесь. (Прикалывает значок и отступает к столу, чтобы дать другим полюбоваться на Андершафта.)Вот! Правда, совсем не много за пять тысяч фунтов?

Миссис Бэйнс. Барбара, если вы не идете молиться с нами, обещайте мне, что помолитесь за нас.

Барбара. Я не могу молиться теперь. Может быть, я никогда больше не буду молиться.

Миссис Бэйнс. Барбара!

Дженни. Майор!

Барбара (едва владея собой). Не могу больше. Скорей уходите!

Казенс (обращаясъ к процессии, выстроившейся за воротами). Пошли! Музыка, начинаю! (Дает тон.)

Оркестр начинает марш, скоро замирающий в отдалении, так как процессия двигается быстро.

Миссис Бэйнс. Мне нужно идти, милочка. Вы переутомились, а завтра опять все будет хорошо. Вы не оставите нас. Ну, Дженни, идем под нашим старым флагом. Кровь и огонь! (Маршируя, выходят за ворота с флагом.)

Дженни. Аллилуйя, аллилуйя, слава тебе боже! (Марширует, размахивая тамбурином.)

Андершафт (Казенсу, маршируя мимо него и пристраивая тромбон поудобнее). Мои дукаты и моя дочь!

Казенс (следуя за ним). Деньги и порох!

Барбара. Пьянство и убийство! Боже мой, зачем ты покинул меня? (Опускается на скамью, закрыв лицо руками.)Марш замирает в отдалении. Билл Уокер крадучись подходит к Барбаре.

Билл (язвительно). Почем нынче спасение души?

Шерли. Лежачего не бьют.

Билл. А она меня и лежачего била. Почему же не дать ей сдачи?

Барбара (поднимает голову). Я не брала ваших денег, Билл. (Подходит к воротам и становится спиной к Шерли и Биллу, пряча от них лицо.)

Билл (насмешливо, вслед ей). Ну да, там для вас было маловато. (Оборачивается к барабану и замечает, что золотого нет.)Ого! Если вы не взяли, так кто-то другой взял. Куда же он девался? Провалиться мне, эта Дженни Хилл его все-таки взяла!

Ромми (кричит ему с чердака). Врешь ты, мерзавец! Это Снобби Прайс стащил золотой с барабана, когда брал свою шапку. Я здесь стою все время, я видела, как он стащил деньги!

Билл. Как? Стащил мои деньги? Чего же ты не кричала караул, старая разиня?

Ромми. Так тебе и надо, не дерись! Нагрели тебя на целый золотой, будешь знать! (Испускает злорадный торжествующий клич.)Ага, попало! Поквитались мы с тобой! Будешь помнить в другой раз!

Билл выхватывает у Шерли кружку и швыряет ее в Ромми, она вовремя захлопывает чердачную дверь. Кружка разбивается о дверь, сыплются осколки.

Билл (посмеивается). Скажи-ка, старик, в каком часу этот самый Снобби Прайс спас свою душу?

Барбара (обращается к нему уже спокойнее, с невозмутимой кротостью). В половине первого, Билл. А ваш золотой он украл без четверти два. Я знаю. Ну что же, не терять же вам ваши деньги. Я пришлю их вам.

Билл (голос его звучит мягче). Ну нет! Хоть бы мне с голоду пришлось подыхать, меня купить нельзя.

Шерли. Будто бы нельзя? Да ты продашь себя черту за бутылку пива; только вот черта нет, купить некому.

Билл (не смущаясь). С удовольствием продал бы, приятель, да и не раз продавал. А вот ей меня не купить. (Подходит к Барбаре.)Вам душа моя понадобилась? А вот вы ее и не получили.

Барбара. Чуть было не получила. Но продала вам обратно за десять тысяч фунтов.

Шерли. И то дорого дали!

Барбара. Нет, Питер, она дороже стоит.

Билл (чувствуя себя застрахованным от спасения души). Нечего тут, теперь вам меня не обойти. Не верю я в это, а сегодня и сам увидел, что моя правда. (Уходит.)Прощай, старый блюдолиз! Будьте здоровы, майор, графская внучка! (В воротах оборачивается.)Почем нынче спасение души? Снобби Прайс! Ха-ха!

Барбара (протягивает руку). Прощайте, Билл!

Билл (застигнутый врасплох, хватается за шапку, потом снова нахлобучивает ее, с вызовом). Еще чего!

Барбара опускает руку.

(Его начинает мучить совесть.)Да вы не обижайтесь, право. Я против вас ничего не имею. Не сердитесь на меня. До свидания, мисс. (Уходит.)

Барбара. Не сердитесь и вы. До свидания, Билл.

Шерли (качая головой). Вы уж очень с ним носитесь, мисс. Не знаете вы их.

Барбара (подходит к нему). Питер, теперь со мною то же, что с вами. Выгнали, вот я и без работы.

Шерли. У вас есть молодость и надежда. На два очка больше, чем у меня.

Барбара. Я достану вам работу, Питер. Вот и надежда для вас, а с меня будет и молодости. (Пересчитывает свои деньги.)Осталось на два чая у Локарта, на ночлежку для вас и мне на трамвай и автобус.

Он хмурится и встает с видом оскорбленной гордости.

(Берет его за руку.)Не обижайтесь, Питер. Что за счеты между друзьями? И говорите со мной, не давайте мне плакать. (Уводит его к воротам.)

Шерли. Я, знаете ли, не привык разговаривать с вашим братом...

Барбара (настойчиво). Нет, нет, вы должны со мной поговорить. Расскажите мне о книгах Тома Пейна и о лекциях Брэдло. Идемте.

Шерли. Эх, вот если бы вы прочли как следует Тома Пейна, мисс!

Вместе выходят из ворот.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

На следующий день после завтрака. Леди Бритомарт пишет письма в своей библиотеке на Уилтон-креснт. Сара читает в кресле у окна. Барбара, в обыкновенном платье, сшитом по моде, бледная и задумчивая, сидит на кушетке. Входит Чарлз Ломэкс. Останавливается как вкопанный, увидев Барбару, изящно одетую и грустно настроенную.

Ломэкс. Вы не в мундире?!

Барбара молчит, но по ее лицу проходит выражение боли.

Леди Бритомарт (тихим голосом предупреждает его, чтоб он был осторожней). Чарлз!

Ломэкс (очень огорченный, подходит сзади к кушетке и сочувственно склоняется над Барбарой). Мне очень жаль, Барбара. Вы ведь знаете, я помогал вам, как умел, и на концертино играл, и вообще. (С важностью.)А все-таки я никогда не закрывал глаза на то, что в этой Армии спасения порядочно всякого вздора. Взять, например, англиканскую церковь...

Леди Бритомарт. Довольно, Чарлз. Поговорите о чем-нибудь, более соответствующем вашим умственным способностям.

Ломэкс. Но ведь англиканская церковь как раз соответствует нашим умственным способностям.

Барбара (пожимая ему руку). Благодарю за сочувствие, Чолли. А теперь ступайте поухаживайте за Сарой.

Ломэкс (перетаскивает стул от письменного стола и с видом влюбленного усаживается рядом с Сарой). Как поживает сегодня мое сокровище?

Сара. Лучше бы ты не учила его, что надо делать, Барбара. А то он рад стараться. Чолли, мы едем сегодня на завод.

Ломэкс. На какой завод?

Сара. На оружейный.

Ломэкс. Как, в заведение вашего родителя?

Сара. Да.

Ломэкс. Ну, знаете ли!

Входит Казенс, явно расстроенный. Он тоже поражен, видя Барбару не в мундире.

Барбара. Я ждала вас сегодня утром, Долли. А вы и не догадывались?

Казенс (садится рядом с ней). Мне очень жаль. Я только– только успел позавтракать.

Сара. А у нас уже был второй завтрак.

Барбара. Вы плохо провели ночь!

Казенс. Нет, скорее хорошо; по правде говоря, это одна из самых замечательных ночей в моей жизни.

Барбара. На митинге?

Казенс. Нет, после митинга.

Леди Бритомарт. После митинга вам следовало лечь спать. Что вы делали?

Казенс. Пьянствовал.

Леди Бритомарт. (вместе)Адольф!

Сара. (вместе)Долли!

Барбара. (вместе)Долли!

Ломэкс. (вместе)Ну, знаете ли!

Леди Бритомарт. Что же вы пили, разрешите спросить?

Казенс. Какую-то дьявольскую разновидность испанского бургундского без примеси спирта; можно сказать, находка для непьющих. В нем так много натурального алкоголя, что всякая примесь была бы излишней.

Барбара. Вы шутите, Долли?

Казенс (терпеливо). Нет. Я провел ночь с номинальным главой этого дома, вот и все.

Леди Бритомарт. Эндру напоил вас?

Казенс. Нет, он только выставил угощение. Я думаю, что Дионис опьянил меня. (Барбаре.)Я же говорил вам вчера, что я одержим.

Леди Бритомарт. Вы и до сих пор еще не протрезвились. Ступайте сию минуту домой и ложитесь спать.

Казенс. Леди Бритомарт, я впервые осмеливаюсь сделать вам упрек: как вы могли выйти замуж за Князя тьмы?

Леди Бритомарт. Гораздо извинительнее выйти за него замуж, чем напиться с ним. Это новое достижение Эндру, кстати. Прежде он не пил.

Казенс. Он и теперь не пьет. Он только сидел со мной и довершал покупку моей души, разрушение моих моральных устоев, подрывал корни моих убеждений. Он любит вас, Барбара. Вот почему он так опасен для меня.

Барбара. Это ничего не значит, Долли. Есть любовь сильнее, а мечты чудеснее, чем у домашнего очага. Вам это как будто известно.

Казенс. Да, так мы с вами думали. Я помню это и стою за это. Он может увлечь меня, но ненадолго, если не одолеет меня на этой священной почве. А овладеть мною он не может, несмотря на всю его силу.

Барбара. Вот этого и держитесь, тогда все кончится хорошо. А теперь расскажите, что было на митинге.

Казенс. Митинг был замечательный. Миссис Бэйнс чуть не задохнулась от волнения. Дженни Хилл разревелась. Князь тьмы наяривал на тромбоне, как бешеный, рев был адский, словно все грешники в преисподней взвыли разом. Тут же, на месте, состоялось сто семнадцать обращений. Все молились со слезами умиления и за Боджера, и за анонимного жертвователя пяти тысяч. Ваш отец не пожелал назвать свое имя.

Ломэкс. А все-таки, знаете ли, старик молодчина! Другой бы на его месте не отказался от рекламы.

Казенc. Он сказал, что все благотворительные учреждения набросятся на него, как стервятники на падаль, если он назовет свое имя.

Леди Бритомарт. Узнаю Эндру! Самому своему достойному поступку он всегда подыщет недостойное основание.

Казенс. Он убедил меня в том, что я всю жизнь поступаю недостойно на самых достойных основаниях.

Леди Бритомарт. Адольф, теперь, когда Барбара ушла из Армии спасения, и вам, пожалуй, тоже лучше было бы уйти. Я не желаю, чтоб вы ходили с этим барабаном по улице.

Казенс. Ваше приказание уже исполнено, леди Брит.

Барбара. Долли, вы верили когда-нибудь всерьез? Вступили бы вы в Армию спасения, если б не встретили меня?

Казенс (кривит душой). Что ж, э-э... возможно, в качестве коллекционера религий...

Ломэкс (глубокомысленно). Но не в качестве барабанщика, знаете ли. Вы парень с головой, Долли, и вам, наверное, с самого начала было ясно, что в этой самой Армии порядочно-таки всякого вздора...

Леди Бритомарт. Чарлз, если уж вы хотите нести чушь, то делайте это как взрослый человек, а не как мальчишка.

Ломэкс (обескураженный). Ну, знаете ли, чушь всегда чушь, а при чем тут возраст?

Леди Бритомарт. В английском высшем обществе, Чарлз, люди несут чушь до самой старости, повторяя с важным видом глупейшие трюизмы. Даже у школьников есть свои трюизмы, как и у вас. В вашем возрасте школьник обычно получает должность секретаря у какого-нибудь политического деятеля, бросает школьный жаргон и заимствует готовые трюизмы из «Спектэйтор» или «Тайме». Вам лучше было бы ограничиться «Тайме» Вы увидите, что и в «Тайме» порядочно-таки всякого вздора, зато, по крайней мере, язык там приличный. JI о м э к с (сдаваясь). Вы прямо министр, леди Брит! Леди Бритомарт. Какие глупости!

Входит Морисон.

Что там такое?

Морисон. С вашего разрешения, миледи, карета мистера Андершафта подъехала к дому.

Леди Бритомарт. Ну что же, введите его.

Морисон колеблется.

Что с вами, Морисон?

Морисон. Прикажете доложить о нем, миледи, или он здесь у себя дома, если так можно выразиться?

Леди Бритомарт. Доложите о нем.

Морисон. Благодарю вас, миледи. Надеюсь, вы извините, что я спросил. Случай в некотором роде новый для меня.

Леди Бритомарт. Совершенно верно. Ступайте и приведите его сюда.

Морисон. Благодарю вас, миледи. (Уходит.)

Леди Бритомарт. Дети, ступайте приготовьтесь.

Сара и Барбара уходят наверх одеваться.

Чарлз, подите скажите Стивену, чтоб он сошел вниз на пять минут, он в гостиной.

Чарлз уходит.

Адольф, скажите, чтоб карету подавали через четверть часа.

Адольф уходит.

Морисон (в дверях). Мистер Андершафт.

Входит Андершафт. Морисон уходит.

Андершафт. Ты одна! Какое счастье!

Леди Бритомарт (вставая). Не сентиментальничай, Эндру. Садись. (Садится на кушетку, он садится рядом, слева от нее. Она приступает к делу, не давая ему опомниться.)Саре нужно восемьсот фунтов в год, пока Ломэкс не получит наследства. Барбаре понадобится больше, и это постоянно, потому что у Адольфа ничего нет.

Андершафт (покорно). Хорошо, милая, я позабочусь об этом. Может быть, нужно еще что-нибудь, например для тебя?

Деди Бритомарт. Я хочу поговорить с тобой о Стивене,

Андершафт (устало). Не стоит, милая, Стивен меня не интересует.

Леди Бритомарт. А меня интересует. Он наш сын.

Андершафт. Ты так думаешь? Он заставил нас произвести его на свет, но, кажется, не сумел толком выбрать родителей. Я не вижу в нем ничего своего, а твоего – еще меньше.

Леди Бритомарт. Эндру! Стивен хороший сын и очень способный юноша, самых лучших правил. Тебе просто нужен предлог, чтобы лишить его наследства.

Андершафт. Милая Бидди, это традиция Андершафтов лишает его наследства. Было бы нечестно с моей стороны оставить завод сыну.

Леди Бритомарт. Будет в высшей степени неприлично и безнравственно, если ты оставишь завод кому-нибудь другому. Неужели эту мерзкую и неприличную традицию будут поддерживать вечно? Уж не хочешь ли ты сказать, что Стивен не мог бы руководить заводом, как все другие сыновья в больших фирмах?

Андершафт. Да, он мог бы выучиться деловой рутине, не понимая сути дела, как все другие сыновья, а дело шло бы само собой, пока настоящий Андершафт – вероятно, итальянец или немец – не изобрел бы нового метода и не оттер бы Стивена.

Леди Бритомарт. Что может итальянец или немец, то может и наш Стивен. В Стивене, по крайней мере, видна порода.

Андершафт. В сыне найденыша! Чепуха!

Леди Бритомарт. В моем сыне, Эндру. Да и в твоих жилах, может быть, течет благородная кровь, хотя ты этого и не знаешь.

Андершафт. Что ж, очень может быть. Вот и еще довод в пользу найденышей.

Леди Бритомарт. Эндру, не раздражай меня. И не говори гадостей. Сейчас ты делаешь и то и другое сразу.

Андершафт. Наш разговор входит в традицию Андершафтов, Бидди. Жены всех Андершафтов ведут с мужьями такие разговоры с тех самых пор, как основана фирма. Не стоит терять времени даром. Если традиция и будет когда-нибудь нарушена, то ради человека более талантливого, чем Стивен.

Леди Бритомарт (дуется). Тогда уходи.

Андершафт (просительно). Уходи?

Леди Бритомарт. Да, уходи. Если ты не хочешь ничего сделать для Стивена, то ты здесь не нужен. Ступай к своему найденышу и заботься о нем.

Андершафт. Дело в том, Бидди...

Леди Бритомарт. Не зови меня Бидди; я же не зову тебя Энди.

Андершафт. Я не стану звать свою жену Бритомарт, это совершенно бессмысленно. Без шуток, милая, традиция Андершафтов ставит меня в трудное положение. Я начинаю стареть, а мой компаньон Лейзерс в конце концов забастовал и объявил, что нужно решить вопрос о преемственности, и, конечно, он совершенно прав. Я, видишь ли, не нашел еще достойного наследника.

Леди Бритомарт (упрямо). У нас есть Стивен.

Андершафт. Вот именно; все мои найденыши как две капли воды похожи на Стивена.

Леди Бритомарт. Эндру!

Андершафт. Мне нужен человек без роду и племени, без воспитания; иначе говоря, человек, которому не удалось бы пробиться, если б он не был сильным человеком. И я не могу найти такого. Каждого паршивого найденыша теперь подбирают приюты Бернардо, или чиновники министерства просвещения, или попечительские советы; и если у него есть хоть какие-нибудь способности, на него еще в школе обращают внимание, тренируют его для получения стипендии, словно скаковую лошадь, набивают ему голову ходячей мудростью, воспитывают в нем дисциплину, послушание и так называемый хороший вкус и калечат на всю жизнь так, что он уже не годен ни к чему, как только самому быть учителем. Если ты хочешь, чтобы завод остался в семье, отыщи подходящего найденыша и жени его на Барбаре.

Леди Бритомарт. Ах, Барбара твоя любимица! Ты готов принести Стивена в жертву Барбаре.

Андершафт. С радостью. А ты, моя милая, готова живьем сварить Барбару, лишь бы твой Стивен не остался бульона.

Леди Бритомарт. Эндру, тут вопрос не в наших симпатиях или антипатиях, это вопрос долга. Твой долг сделать Стивена своим наследником.

Андершафт. Так же, как твой долг – повиноваться мужу. Послушай, Бидди, эти уловки правящих классов со мной бесполезны. Я и сам теперь принадлежу к правящему классу. Пустая трата времени читать проповеди миссионеру. В этом деле решаю я, и тебе не удастся обойти меня и заставить решить его в твою пользу.

Леди Бритомарт. Эндру, ты, конечно, можешь заговорить меня до потери сознания, но ты не можешь сделать черное белым. И галстук у тебя съехал на сторону. Поправь его.

Андершафт (в смущении). Он не держится, если его не приколоть. (По-детски морщась, поправляет галстук.)

Входит Стивен.

Стивен (в дверях). Извините меня. (Хочет уйти.)

Леди Бритомарт. Нет, нет, войди, Стивен.

Стивен подходит к письменному столу леди Бритомарт.

Андершафт (не слишком сердечно). Добрый день.

Стивен (холодно). Добрый день.

Андершафт (леди Бритомарт). Ему, я полагаю, известно о традиции?

Леди Бритомарт. Да. (Стивену.)То, о чем я тебе рассказывала вчера вечером, Стивен.

Андершафт (недовольным тоном). Насколько я понимаю, ты хочешь войти в нашу фирму?

Стивен. Я? В торговое предприятие? Разумеется нет.

Андершафт (широко раскрывает глаза, у него точно гора с плеч свалилась). Ах вот как! Но в таком случае...