Текст книги "Чудовища морских глубин"
Автор книги: Бернар Эйвельманс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)
Почему досье о жертвах осьминогов остается пустым?
Как бы то ни было, очевидно, что именно на этих осьминогов ложится ответственность за бесчисленные нападения на водолазов и пловцов, слухи о которых регулярно попадают на страницы местных австралийских газет: «Мы, несомненно, имеем больше сообщений о нападениях спрутов в Австралии, чем в других местах, ― писал в 1952 году профессор Техасского университета Осмонд Бреланд.― Вот и недавно две такие встречи были описаны в австралийских газетах. Люди избежали смерти только после ужасающей борьбы, после того как буквально раскромсали спрутов относительно небольших размеров на мелкие кусочки своими ножами, без которых в этих водах не спускается под воду ни один водолаз».
Вспомним случай с водолазом Смайлом. На него напал также «относительно небольшой» осьминог, меньше 3 метров в поперечнике. Но если бы это был 9-метровый экземпляр, то есть в 3 раза больший, а значит, в 27 раз тяжелее (3 в кубе!), сомневаюсь, что он смог бы нам поведать о своем приключении. Монстр быстро повредил бы его водолазный костюм, разорвал бы воздушный шланг и сигнальный трос и утащил бы человека в свое логово. Товарищи несчастного подняли бы на поверхность только свидетельства трагической смерти. И мы имели бы о случившемся лишь туманную версию, в большей части гипотетическую, ― в дополнение к тем фактам, что заставляют скептически пожимать плечами кабинетных зоологов. Надо сказать, что сами обстоятельства встреч спрутов с человеком не предполагают присутствия свидетелей, тем более таких, которых специалисты называют «квалифицированными». Единственными зрителями драмы являются обычно сами ее участники, то есть простые собиратели жемчуга, кораллов и губок, необразованные жители океанских островов.
Но даже если бы, как утверждает профессор Бреланд, «ни одна смерть в результате нападения осьминога не сможет быть доказана», бросает ли это тень сомнения на саму возможность такого нападения?
Осьминог не убивает мгновенно, как акула, на глазах застывших в ужасе и бессильных что-нибудь сделать свидетелей. Медленно и размеренно, шаг за шагом головоногий опутывает свою добычу, перед тем как приступить к трапезе. Он не может приступить к пиршеству, не схватив сначала крепко добычу кончиками щупальцев. Затем передвигает ее от присоски к присоске все ближе к своему клюву. Эта операция занимает тем больше времени, чем упорнее сопротивление жертвы. Когда на водолаза Мартина Ланда напал крупный осьминог на глубине 10 метров в районе Форт-Росса, лишь после часа ожесточенной борьбы человеку удалось освободиться от объятий липкой твари. (Час… Целых шестьдесят минут… Только гений Гюго мог бы передать нам весь ужас, пережитый водолазом.)
А если осьминог нападет на человека в присутствии свидетеля, у последнего будет достаточно времени, чтобы прийти на помощь потерпевшему, прежде чем произойдет непоправимое. С помощью ножа, топора или просто острого предмета можно справиться даже с большим осьминогом ― по причине относительной медлительности его движений, позволяющей парировать его выпады. И новая история пополнит уже и так достаточно полное досье случаев счастливого спасения.
Если же, наоборот, нападение случилось без свидетелей, у человека тем меньше шансов выпутаться из объятий спрута, чем больше его размеры. Если это удается ― новая история появляется в досье, нет ― никто больше о человеке не услышит. Его случай займет свое место в рубрике «Исчезновения по неизвестной причине».
Легенда права
Вот мы и ответили на многие вопросы, поставленные на первых страницах этой книги. Нет никаких сомнений, что ужас, который тысячелетиями испытывали моряки! перед морскими монстрами, полностью оправдан. Во всех морях земного шара человек может оказаться в объятиях спрута почти равного ему весом, но многорукого, как мстительный бог индусов, и обладающего страшной обездвиживающей силой. Борьба с самого начала идет не на равных. Что касается встречи небольшого судна с кальмаром величиной с бомбардировщик, это, без сомнения, испытание, ужас от которого превосходит самые болезненные фантазии. Даже борьба Лаокоона и его сыновей со змеями, посланцами Тенедоса, бледнеет перед кошмаром воспоминаний свидетелей. До нас дошли несколько историй подобного рода, которые обычно заканчивались без особых потерь для мореходов то ли потому, что корабли были крупные, то ли по причине того, что моллюск был не очень большой или уже обессилел. Однако я сомневаюсь, что обитателям китобойного судна, подвергшегося нападению многорукой твари весом 30 тонн, все еще полной сил и энергии, удалось бы вернуться и рассказать нам о своем приключении. А если такая встреча произошла бы с простым пловцом? Вспомним о судьбе несчастного с «Британии», утащенного на дно в мгновение ока, ― без сомнения, средних размеров кальмаром.
Национальное географическое общество по результатам уже упоминавшегося расследования заявило, что ныряльщик или водолаз еще никогда не оказывался лицом к лицу с архитевтисом. Это утверждение кажется мне совершенно необоснованным, поскольку, если бы это произошло, мы, скорее всего, ничего об этом не узнали бы. Ученое собрание все же вынуждено было признать, что это прожорливое существо, обычно обитающее на глубинах более 500 футов (150 м), во много раз больше тех, которых когда-либо встречали водолазы. Мы знаем множество случаев, когда супергигантские кальмары поднимаются на поверхность. Иногда они так приближаются к мелководью, что кончают жизнь на берегу. Очень может быть, что один из этих монстров натолкнулся бы и на какого-нибудь одинокого пловца, например жертву кораблекрушения, или на небольшую лодку или плот. Что мы могли бы найти об этом происшествии, кроме заметки в местной газете под заголовком «Гибель в море» или «Таинственное исчезновение»? Сколько невидимых трагедий, кошмарных преступлений, ужасных агоний прячутся иногда за этими лаконичными формулировками?
Конечно, подобные трагедии, сохранившиеся в памяти человечества, могут быть только исключениями, потому что основаны на совпадении очень редких обстоятельств. А мы знаем, что именно на основе исключений рождаются легенды. Было бы абсурдным отбрасывать эти факты по причине их невероятности: сама природа их невероятна!
Справедливо критикуя тех, кто с некоторой торопливостью делает далеко идущие выводы, совсем не обязательно сразу отбрасывать нечто исключительное, необычное и даже фантастическое. Эти два отношения к делу имеют и нечто общее: они ― суть две стороны одной медали. Первое состоит в том, чтобы верить, что событие обычно, нормально, часто происходит, потому что при нем присутствовали; второе состоит в том, чтобы в него не верить из-за того, что оно необычно, ненормально, нечасто происходит и на нем не удалось присутствовать. В обоих случаях выводы делаются при недостатке знаний. С точки зрения математики оба эти подхода противоречат теории вероятности. Один призывает признавать события, находящиеся на одном и другом концах кривой Гаусса; другой вообще отсекает концы этой кривой.
Почти как в истории с тем англичанином, который, едва приехав в Гавр, написал своим родным, что во Франции все женщины рыжие, только потому, что первая встреченная им женщина оказалась с волосами этого цвета. А насколько меньше выглядел бы он смешным, если бы, проведя целый день в городе и не встретив больше ни одной рыжей женщины, написал домой, что во Франции только одна женщина с огненной шевелюрой?
Млекопитающий морской змей доктора Удеманса
История морского змея полна парадоксов. Так получилось, что специалист по самым крошечным из земных беспозвоночных оказался автором первой серьезной монографии о самом, без сомнения, большом из морских позвоночных. Да, голландский энтомолог, который должен хорошо разбираться в анатомии и нравах блох, клопов и пауков, стал в конце прошлого века главным биографом великого морского змея. И он мастерски сделал это в своем монументальном труде «Великий морской змей». Руперт Т. Гуд назвал это внушительное, 592-страничное произведение «собранием любопытных фактов и в не меньшей степени любопытных английских выражений».
На первый взгляд связь между микроскопическими блохами и огромными змееподобными не кажется такой уж очевидной, однако она существует. Обширнейшая группа причудливых, исчезающе малых созданий распылена по всему земному шару и прячется в самых невероятных местах: на поверхности земли и в почве; на листьях растений и в глубине их стеблей; в шерсти животных, под их кожей и даже в их дыхательных путях, как в живых существах, так и в мертвых телах; в пресной воде рек и озер и в соленых толщах морей и океанов ― везде, где можно найти хоть какую-нибудь пищу. И всех этих неуловимо-микроскопических живых существ надо поймать, изучить, описать и классифицировать. Для этого требуется такое же терпение, аккуратность, методичность, упорство и даже научная смелость, как и для изучения досье морского змея, этого на первый взгляд хаотического нагромождения фактов, рассказов и свидетельств очевидцев, всего того, что море веками, часто в самом нелепом виде, периодически являло человеку с тех пор, как он обосновался на его берегах. Все эти качества счастливо оказались собраны воедино в личности одного человека ― Антона Корнелиса Удеманса, родившегося 12 ноября 1858 года в Батавии, на острове Ява, в семье ведущего инженера департамента географии нидерландской Индии (Индонезии), известного астронома профессора Дж. А. Удеманса. Перед нами, несомненно, яркий случай удачной наследственности. Удемансы представляли собой пример настоящей династии ученых-эрудитов. Дед маленького Антона Корнелиса носил такое же имя и был знаменитым филологом, одним из авторов «Дополнения к словарю староголландского языка». Один его дядя ― профессор А.К. Удеманс (все те же инициалы), известный химик, другой ― профессор Корнелис Антон Ян Авраам Удеманс, знаменитый ботаник и специалист по грибам, сын которого, д-р Дж.-Ф. Удеманс, станет позднее президентом голландского энтомологического общества. Глядя на такое множество Антонов Корнелисов и Корнелисов Антонов, можно понять, почему наш любитель зоологии добавил к своему имени приставку Jongzoon (т. е. младший), ― возраст его, во всяком случае, это позволял.
Сразу отметим оригинальность выводов, к которым пришел д-р А.-К. Удеманс-младший после углубленного изучения обширного досье морского змея. С его точки зрения, прототипом сказочного монстра мог быть какой-нибудь вид огромного тюленя с шеей жирафа и очень длинным хвостом. Как он пришел к такому поистине революционному заключению? Именно в этом мы и попытаемся разобраться. Мы также увидим, что этот вывод он смог сделать не без помощи некоторых уловок.
Путь в науку молодого Тони и его предшественники
В раннем возрасте Тони (уменьшительное от Антона) был отправлен в метрополию для продолжения обучения. Там он в 1871 году поступил в лицей города Арнема. Давно уже интересующийся естественной историей ― ведь зоологами не становятся, ими рождаются, ― он не только коллекционировал насекомых, но и читал в огромном количестве все, что касалось животного мира.
Несомненно, именно в это время, в книгах, он впервые встретил упоминания о морском змее и, может быть, даже сделал первые выписки, посвященные этому животному, несомненно самому загадочному среди обитателей Земли.
Свои занятия биологией Тони продолжил в 1878 году в университете города Утрехта. Уже через год, в возрасте двадцати одного года, он сделал в голландском энтомологическом обществе научное сообщение о видах альбиносов среди бабочек, коллекцию которых он давно собирал. Это было скромное начало, но к концу этого же года оно было продолжено интересной работой о клещах. Этот вид паукообразных сильно интересовал молодого студента, и он мечтал посвятить ему свою докторскую диссертацию. Но его также еще очень молодой преподаватель и руководитель темы диссертации д-р Амброзиус Арнольд Биллем Убрехт решил иначе. Это достаточно распространенное явление среди всех «учителей»: торопясь увидеть решенной задачу, которая их самих занимает больше всего в данный момент, они нацеливают усилия своих учеников именно в этом направлении, что происходит иногда не без некоторого морального давления. Д-р Убрехт, считавший себя ученым высокого полета, занимался в то время червями немертинами. И в 1895 году Удеманс представил на суд научной общественности свою диссертацию о системе кровообращения этих червей ― работу, которая была высоко оценена специалистами.
Но несколькими годами ранее, в ноябре 1881 года, подающий надежды зоолог явил миру доказательство своей научной самостоятельности и крайней независимости ума, опубликовав в журнале по естественной истории «Album der Natuur» статью под названием «Мифы о морском змее и возможность его существования в действительности». К этому моменту молодой Тони был знаком не больше чем с полусотней свидетельств о морском змее. Он тогда наивно полагал, что «Зверь Стронсы» был реальным живым существом, и еще не знал, что история «Мононгахелы», о которой он прочитал в «Иллюстрейтед Лондон ньюс», была просто ловкой мистификацией. Это, правда, не помешало ему уже в то время сделать вывод, что морской змей является представителем одного из отрядов млекопитающих, с длинной шеей, двумя парами конечностей―ластов и продолговатым заостренным хвостом. С точки зрения зоологии это животное должно было находиться где-то между дельфином и тюленем. Могло ли существовать когда-либо подобное животное? В свете знаний того времени он отвечал утвердительно: существовал же в третичном периоде зеглодон китообразный (Zeuglodon cetoides), описанный самим сэром Ричардом Оуэном. Однако речь не могла, очевидно, идти именно об этом животном ― ведь у морского змея имелась длинная шея, а зеглодон был, скорее, короткошеим. Так как сказочное чудовище поразительно напоминало силуэтом плезиозавра, Удеманс-младший отважно предложил, назвать его Zeuglodon plesiosauroides (зеглодон плезиозавроподобный).
На самом деле смелый молодой ученый встал на защиту не совсем новой идеи. Можно вспомнить вопрос, поставленный почти за тридцать лет до этого Шлейденом, о возможной идентичности морского змея и Hydrarchos, образ которого был реконструирован из ископаемых костей нескольких зеглодонов. Не забудем также, что Ф. Госс высказал еще в 1860 году гениальную догадку, рассуждая о морском змее Дедала:
«Нет ничего невозможного в том, что это создание может иметь некоторые черты китообразных. Я не вижу препятствий для существования среди китообразных какого-нибудь вида с более удлиненным и „стройным“ телом. Свидетельство полковника Стила, представившего своего змея с фонтаном, похожим на фонтан выдыхающего кита, возможно, подтверждает это».
По правде говоря, сам Госс не придавал очень большого значения этому своему высказыванию: лично он гораздо больше склонялся в пользу гипотезы о доисторическом ящере, потомке плезиозавров… Может быть, он еще не знал, что китообразный с «более удлиненным и „стройным“ телом», возможность существования которого он мимоходом предположил, уже был в то время известен палеонтологам под именем зеглодона.
Но, по мнению самого Удеманса, первым эту идею предложил, всего годом раньше, почти месяц в месяц, некий смельчак Сирл В. Вуд-младший, тоже натуралист-любитель, но другого поколения и не такой юный, как можно заключить из его имени. В нашем деле его единственной заслугой стало письмо, посланное им в британский журнал «Нейчур» и опубликованное в номере от 18 ноября 1880 года.
Больше чем за тридцать лет до этого, читая в газетах комментарии профессора Оуэна к делу морского змея Дедала, мистер Вуд, в то время более соответствовавший имени «младший», был поражен убедительностью доводов, доказывавших принадлежность чудовища к млекопитающим. Но, ознакомившись с описанием монстра, он не смог поверить, что речь шла об обыкновенном морском слоне. А затем однажды… «Два или три года, спустя, ― сообщает он в своем письме, ― когда я читал описание китообразного зеглодона, найденного в третичных отложениях Алабамы (предположительно верхнего эоцена), мне внезапно пришла на ум мысль, что существо, встреченное Дедалом, могло быть потомком вида животных, к которому принадлежал и зеглодон. С тех пор я внимательно слежу за всеми появляющимися сообщениями о морском змее».
В поддержку своей гипотезы мистер Вуд привел несколько случаев, которые, по его мнению, могли служить иллюстрацией к его словам. Но выбрал для этого, пожалуй, самые неподходящие примеры. Такие, как история морского змея душителя кашалота, рассказанная капитаном «Полины», и чудовища, жонглировавшего китом на глазах экипажа «Кушу-Мару». В последнем случае Вуд даже предположил, что упоминавшийся в рассказе очевидцев китовый хвост принадлежал вовсе не жертве, а самому монстру с «лебединой шеей», и отсюда следовал вывод о родстве морского змея с китообразными.
Все вышесказанное выдавало очень странное представление мистера Вуда о зеглодоне, во всяком случае о его анатомии. И действительно, как оказалось, он мало был знаком с существом вопроса и сам честно признавался в этом:
«Хотя я не смог найти никакого описания скелета зеглодона, ― писал он редактору, ― я все же рискую привлечь внимание читателей вашего журнала к этой теме с надеждой, что среди ваших многочисленных читателей в Америке мое письмо будет замечено теми, кто сможет нам сказать, совпадает или нет строение зеглодона китообразного с описаниями морского змея».
Все знания мистера Вуда о зеглодоне, а знал он о нем только со слов сэра Чарлза Лайела, ограничивались тем, что длина его достигала 70 футов (т. е. около 20 метров) и что строение его зубов наводило на мысль о принадлежности животного к хищникам. Этого было достаточно, как думал Вуд, чтобы он превратился в «ужас океана».
Насколько я знаю, никто не откликнулся на призыв, брошенный мистером Вудом со страниц «Нейчура», но, даже после того, как он сам ознакомился со статьей «Палеонтология» в Британской энциклопедии, наш натуралист-любитель упорно не хотел видеть, что оставалось неустранимое противоречие между длинношеим морским змеем и зеглодоном с короткой шеей. Честь устранить это несоответствие принадлежит другому Вуду, преподобному Джону Джорджу Вуду, который в 1884 году сделал это способом, одновременно оригинальным и простым: «Короткая шея зеглодона? ― спрашивает он.― А не ошибка ли это реставратора?»
Аргументы преподобного Вуда
Именно Вуду мы обязаны блестящим расследованием, проведенным в Бостоне. Результатом явился замечательный по точности и подробности отчет о морском змее Массачусетского залива. Это был внимательный и осторожный натуралист, не позволявший себе неточностей. Выводы ученого священника совпали с мнением молодого Удеманса и его однофамильца Сирла В. Вуда-младшего. Только святой отец защищал свою точку зрения с несравненно большей ловкостью и опирался на гораздо более солидные аргументы.
«Кем могло быть животное, ― задавал он вопрос, ― описанное, среди других свидетелей, преподобным Артуром Лоуренсом и художником-маринистом Джорджем Вэссоном?
Совершенно очевидно, ― отвечал он далее, ― что оно не подходит под описание ни одного современного животного, известного зоологам. Мистер Артур Лоуренс предположил, что оно могло быть плезиозавром, дожившим до наших дней, ― идея, которую уже однажды изобретательно разыграл лорд Литтон в одном из своих романов. Но пропасть времени, отделяющая огромных ящерообразных, известных нам по своим окаменевшим останкам, от их современного потомка слишком велика, чтобы ее можно было заполнить каким-то одним выжившим видом.
Но если это не ящер, то это может быть представитель какой-нибудь другой группы доисторических животных, также доживших до наших дней, но находящихся на стадии вымирания. Скорее всего, это не настоящие змеи. Те характерные движения, о которых говорили многочисленные свидетели, не могла бы совершать ни одна змея: строение ее позвоночника этого не позволит.
В океане существует несколько видов морских змей, но никто не видел змею больше нескольких футов длиной и все они имеют хвост, сплюснутый с боков, с помощью которого и передвигаются в воде, совершая волнообразные колебания в горизонтальной плоскости, совершенно так же, как и угри. Напротив, тело нашего чудовища изгибается в вертикальной плоскости, вверх-вниз, как у гусеницы. Однако единственными морскими животными, которые могут совершать подобные движения, являются китообразные. Если рассмотреть строение их позвоночника, то он позволяет им изгибаться вверх и вниз, но не в сторону ― боковые отростки позвонков слишком тесно примыкают друг к другу в этой плоскости. Теперь представьте себе на минуту, что существует китообразное животное с очень вытянутым в длину телом, которое занимало бы среди других китообразных такое же место, какое занимает угорь среди рыб. Это существо вело бы себя совершенно так же, как наш морской змей. Каждое движение его было бы движением китообразного. Привычка высовывать голову из воды ― совершенно как у китов: например, кашалот это часто и охотно проделывает. Изгиб тела наподобие гусеницы также можно видеть у китообразных ― достаточно посмотреть на стаю дельфинов, резвящуюся в волнах. Внезапное поднимание передней части тела над водой, совершенно так, как это описал мистер Вэссон, тоже характерная особенность китообразных. Киты, когда их легкие наполнены воздухом, становятся немного легче воды. Но они же обладают способностью так напрягать свое тело, что могут камнем пойти на дно ― умение, которое часто приводит в отчаяние китобоев. Когда они расслабляют мышечный корсет, с помощью которого проделывают этот трюк, их буквально выбрасывает на поверхность.
Миролюбивость, даже неожиданная в какой-то мере беззащитность со стороны такого мощного животного также является, к счастью для человека, отличительной чертой китообразных ― киты почти никогда не нападают на человека, может, только в исключительных случаях. Сейчас науке известны несколько видов китообразных, значительно отличающихся друг от друга по размерам. Можно с уверенностью предположить, что могут быть в океане и еще неизвестные виды. Так, один из них известен нам только по фрагменту верхней челюсти, особенностью которой является то, что она имеет только по одному зубу с каждой стороны. Никто не знает, на что похожа остальная часть этого существа. Но если существует один экземпляр, то, очевидно, должны быть и другие. Однако места их обитания остаются покрытыми тайной, и, если бы не эта находка, мы не знали бы даже о их существовании.
До сих пор ученым не известен ни один вид современных китообразных, имеющий змееобразную или угреподобную форму. Но такое существо прекрасно и без проблем существовало в прошлом ― ученым оно известно под именем зеглодон. В Бостоне находится полный скелет зеглодона, по-моему единственный в мире. В других местах есть отдельные кости, даже фрагменты скелета, с помощью которых можно попытаться реконструировать животное и представить его любой длины, но позвоночник бостонского экземпляра принадлежит одному существу и его длина может быть определена с большой точностью. Останки относятся к третичному периоду, они были найдены в Алабаме мистером Бакли Кларком. Кроме позвонков хребта он нашел еще и части черепа, нижней челюсти и множество других костей. Длина живого животного составляла около 21 метра, это как раз средняя длина морского змея. Хотя позвонки были серьезно повреждены за прошедшие тысячелетия, многие из них достаточно хорошо сохранились, чтобы можно было заметить их особенное строение, которое не позволяет китообразным изгибаться в боковую сторону [21]21
Это небольшое преувеличение. Если вертикальный изгиб позвоночника более естествен и удобен для таких морских млекопитающих, как киты, то и боковой изгиб тела все же возможен. Более того, у крупных китообразных винтовое движение хвоста, создающее движущую силу, является комбинацией колебаний в вертикальной и и горизонтальной плоскостях.― Авт.
[Закрыть]. Однако, хотя и очень похожее на китообразных, существо, о котором мы ведем речь, не есть настоящий кит. Об этом можно судить по дыхательным отверстиям, отличающимся от таких же у китообразных. В то же время они похожи на те, которые заметил мистер Лоуренс у морского змея, встреченного им.
Рассмотрим теперь переднюю часть зеглодона, какой она видится, исходя из строения сохранившегося скелета. Если мы вообразим эти кости покрытыми мышцами, наполненными кровью, то должны будем признать, что такое животное очень похоже на морского змея, изображенного на рисунках мистера Лоуренса и известного по описаниям других очевидцев. Вот вытянутая, продолговатая голова, резкое расширение тела после шеи и ласты, которые скрыты под водой и почти не видны. Что касается спинного плавника, мы не можем получить никаких определенных сведений, изучая только скелет. Шея кажется довольно короткой, но, возможно, это ошибка реставратора. Так, например, Paleotherium в реконструкции тоже представлялся в виде коротконогого тапира, а теперь достоверно установлено, что это было существо ростом с высокую лошадь. Форма черепа зеглодона также похожа на рисунок Лоуренса. Не собираясь ничего категорически утверждать, я могу предположить, что теория мистера Лоуренса о дожившем до современности животном, принадлежащем к вымирающему виду, может быть верной, но это существо не какой-нибудь ящер, а один из видов китообразных, скорее всего зеглодон или по крайней мере очень к нему близкое животное».
