Текст книги "Дом"

Автор книги: Бентли Литтл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 8
Нортон

Призрак Кэрол оставался в доме.

Нортон никогда не верил в призраки и привидения. Тех, кто допускал их существование, он считал людьми наивными, ограниченными, приверженными предрассудкам, у которых ничего не стоит выманить деньги, но ему пришлось изменить свою точку зрения.

Потому что призрак Кэрол оставался в доме.

Он помнил, как несколько лет назад с группой учеников выпускного класса они поехали в Калифорнию. Они побывали в Диснейленде, в ягодном питомнике Кнотта, посмотрели Морской Мир, потом отправились в Сан-Диего, где посетили Уэйли-хауз, первый двухэтажный кирпичный дом в Калифорнии. Считалось, что дом населен привидениями, этому были свидетельства, подтвержденные несколькими поколениями тех, кто клялся, что видел и слышал призраков, но он лично ничего не почувствовал. Несколько девушек испугались, один юноша даже отказался заходить внутрь, а все остальные школьники в один голос потом утверждали, что чувствовали какие-то "флюиды", исходящие от этого места, но он объяснил, что это не более чем самовнушение, и закрыл тему. Никаких призраков нет и быть не может, сказал он.

Но они есть.

Теперь он сам это понял.

Призрак Кэрол объявился на следующий день после похорон. Отпевание проходило в пресвитерианской церкви при кладбище. Все скамьи были заполнены. Пришли ее друзья, его друзья, их общие друзья, равно как и разнообразные знакомые, соседи, коллеги, все это было просто ошеломительно. По природе своей он не был общительным человеком – эта область супружеской жизни находилась в полном ведении Кэрол, а в данный момент он меньше всего испытывал потребность в социальном общении. Гораздо больше ему хотелось побыть одному, но пришлось исполнять роль хозяина, здороваться с десятками людей, принимать соболезнования, предложения помощи, бесконечно повторять, что он в порядке, все нормально, он хорошо себя чувствует.

Во время похоронной церемонии пошел дождь, но над могилой предусмотрительно натянули тент, пришлось тесниться, это оказалось не очень удобно, зато все остались сухими, несмотря на ливень. Потом многие поехали к нему домой, повторяли соболезнования, оставляли горшочки с едой, "Джелло"[10]10
  «Джелло» (Jello, амер.) – фирменное название концентрата желе.


[Закрыть], цветы, визитные карточки. Шел уже девятый час, когда дом покинул последний посетитель, и он сразу решил лечь спать, не только потому что очень устал, а скорее из-за того, что не хотел оставаться наедине с самим собой и своими мыслями.

Утром в ванной появился призрак Кэрол.

Сначала он решил, что это галлюцинация. Она, обнаженная, стояла перед раковиной умывальника и явно рассматривала себя в зеркало. При этом у нее был вид классического привидения – она была видимой, но прозрачной, бледным просвечивающим образом материальной плоти. Он вошел в ванную...

...и она исчезла.

Он невольно почувствовал холодок между лопаток. Убежденность в невозможности существования чего бы то ни было за пределами физического, материального мира сидела в нем прочно. Но даже если этот образ возник только в его сознании, от встречи с Кэрол после ее смерти стало немного не по себе.

Он огляделся по сторонам, проверил за занавеской душа, удовлетворился тем, что никого не обнаружил, и подошел к унитазу справить малую нужду.

Очевидно, это какие-то шутки сознания, решил он. Он настолько привык постоянно видеть Кэрол, что мозг автоматически заполнил пустоту, поместил ее там, где он предполагал ее увидеть.

Но она никогда не стояла голой перед зеркалом. За все годы семейной жизни такого не случалось ни разу.

Но, это просто стресс, шок, убеждал он себя. Только поэтому он видит то, чего не существует.

Через десять минут, войдя на кухню, он обнаружил, что она уже там.

По-прежнему голая.

На этот раз его уже прошиб озноб. Нагота в каком-то смысле являлась подтверждением того, что эта фигура – призрак Кэрол. Эта проблема его всегда занимала, когда заходила речь о призраках. Люди, утверждавшие, что видели их, заявляли, что они являлись одетыми. Некоторые даже в шляпах. Но в этом не было никакой логики. Разве одежды умирают вместе с человеком? В каком месте загробного мира в таком случае находится склад с душами этих одежд? Или души каким-то образом сами создают видимость одежды, чтобы не смущать своих земных двойников? Он находил гораздо более логичным предположить, что даже если существует такое явление, как душа, то она должна представлять собой некий сгусток энергии, не имеющий определенной формы. Мысль о том, что человеческая душа сохраняет физический облик тела, в котором она находилась, казалась ему дикой нелепостью, лишенной всякой логики.

Но призрак Кэрол был похож на нее как две капли воды.

Призрак опять стоял возле раковины, на сей раз – кухонной. Она смотрела на него от противоположной стены кухни и улыбнулась, когда он появился на пороге. Он все еще цеплялся за мысль, что это сознание играет с ним какие-то злые шутки, но в кухне ощущалось заметное снижение температуры, а это уже трудно было расценить как игру воображения. За спиной послышалось знакомое мяуканье Герми, претендующего на свою утреннюю порцию "Фрискаса". Кот прошмыгнул у него между ног и устремился к своей пластиковой миске рядом с плитой.

Но на полдороге замер, поднял голову, поглядел на призрак, потом выгнул спину дугой, зашипел и метнулся прочь.

Нортон медленно подался назад.

Герми тоже ее увидел!

Нет, это не плод воображения, не последствия стресса и не галлюцинация. Это чистой воды привидение. Теперь он в это поверил, и это перепугало его до смерти. За окном пролетела птичка. Он видел ее сквозь голову Кэрол. Ее нематериальная форма не мешала разглядеть любые детали, находящиеся у нее за спиной. В книгах говорилось, что только злые духи вызывают страх. Люди рассказывали, что чувствовали себя вполне комфортно, общаясь с призраками своих родственников, и даже любили их, полагая, что таким образом находятся под покровительством своих ангелов-хранителей.

Нортон не чувствовал ничего подобного.

Если говорить честно, у них с Кэрол не было ни подобной близости, ни той близости, которая должна была быть, но даже неприкрытая ненависть не могла вызвать то чувство, которое он испытывал, глядя на эту фигуру. Ему еще не приходилось с таким сталкиваться: эмоциональное ощущение, что он находится под мощным давлением чего-то глубоко неестественного, не правильного, причем настолько сконцентрированного и мощного, что буквально пропитало собой и помещение, и все, что в нем находилось. Его охватил глубокий, непреодолимый ужас. Обнаженный улыбающийся призрак напоминал тень человеческого существа, ослабленное отражение той, некогда живой личности, но ее аура казалась в каком-то смысле гораздо глубже, гораздо непостижимее.

Впрочем, это была Кэрол.

Он знал это. Он это чувствовал.

И это пугало его больше всего.

Фигура, по-прежнему улыбаясь, потянулась к нему... и растворилась в пространстве.

Он взял недельный отпуск на службе. Два дня ему официально полагалось по случаю утраты близкого родственника, три – "по личной необходимости", но он уже сомневался, надо ли было так поступать. Днем он не мог найти себе места; внезапно опустевший дом казался слишком просторным. Он думал, что лучше выйти на работу и погрузиться в дела, чтобы вытеснить из головы мысли про Кэрол.

И ее призрака.

В следующий раз она появилась ближе к ночи. Он уже лег в постель, пытался заснуть, пытался отключиться от странных звуков в доме, от смерти Кэрол и ее столь явной загробной жизни, когда по какому-то наитию почувствовал потребность открыть глаза.

Она была тут как тут.

По-прежнему нагая, она стояла на кровати, там, где обычно спала Кэрол, и смотрела на него сверху вниз. При этом на матрасе никак не отражалось ее явление, несмотря на то что ноги призрака совершенно очевидно опирались на покрывало. Такая близость, конкретность была ошеломительна. Он мог даже рассмотреть полупрозрачное родимое пятнышко в виде сердечка под ее правой грудью. А под прозрачной шерсткой лобка отчетливо вырисовывались две сомкнутые бледно-розовые полоски половых губ.

Он сел, но на этот раз она не исчезла.

Сердце заколотилось от страха.

– Пошла прочь! – закричал он. – Ты умерла! Уходи и никогда больше не возвращайся!

Он слышал от одного парапсихолога, большого любителя псевдонаучной "нью-эйджевской" литературы, что призраки – это люди, которые остаются в земной жизни, потому что не поняли, что уже умерли, и поэтому не готовы ее оставить. Он решил использовать этот шанс.

– Ты умерла! Оставь меня в покое!

Но призрак лишь улыбнулся в ответ, поднял ногу, опустил ступню ему на лицо и...

...и исчез.

С тех пор он замечал ее несколько раз на дню. Она попадалась везде, в разных местах дома, он пытался игнорировать ее, пытался кричать на нее, пытался молиться. Он перепробовал все что только мог придумать, лишь бы избавиться от нее, но она не пропадала.

Он впал в отчаяние. Он уже начал подумывать позвать священника, или экзорциста[11]11
  Экзорцист (exorcist) – заклинатель, изгоняющий беса.


[Закрыть], или кого-нибудь из бульварных телевизионных шоу-программ... Надо было что-то делать.

В следующую ночь она явилась ему во сне.

Во сне призрак показался более добрым, более нежным. Не было того ошеломительного ощущения не правильности всего происходящего, которое одолевало его наяву. Наоборот, призрак показался ему самой настоящей Кэрол – только мертвой. Она стояла в каком-то поле у стога сена, причем стога явно заброшенного, никому не нужного, и указывала рукой на огоньки вдалеке.

– Возвращайся, – прошептала она.

Он понял, о чем она говорит, и по коже побежали мурашки. Она говорила про возвращение домой, в дом в Окдэйле, в дом, где он родился. Он не мог определить, каким образом он это понял, тем не менее понял, но вопреки логике сновидений выразил несогласие.

– Нет, – сказал он, обращаясь к призраку.

– Возвращайся, – повторила она. Его охватила паника. Не из-за призрака Кэрол, но из-за перспективы возвращения в родной дом в Окдэйле.

– Возвращайся.

Нортон проснулся, тяжело дыша, мокрый от пота. Он сел в постели, потянулся за чашкой воды, которую всегда ставил на ночь на прикроватном столике, и осушил ее до дна. Про дом в Окдэйле он не вспоминал... не вспоминал уже несколько десятилетий. Он не избегал этих воспоминаний сознательно – по крайней мере ему так казалось, – но сейчас понял, что дело именно в этом.

Он не был в Окдэйле сорок лет – с тех пор как покинул его.

Закрыв глаза, он постарался восстановить дыхание. Если уж он такой приверженец логики и разума, ели он не верит в привидения, почему он ни разу не вернулся?

Почему он боялся возвращаться туда?

Вопросы, на которые он не мог ответить.

Он встал с постели и подошел к окну.

Кэрол была там.

Теперь это был не сон. Она стояла на улице, на траве, рядом с деревом, ее тело – тело призрака – скорее поглощало, нежели отражало лунный свет.

– Возвращайся, – прошептала она. Слово откликнулось в голове невероятно, не правдоподобно громким эхом. – Возвращайся.

Его передернуло от страха, и он отвернулся.

* * *

На следующий день была суббота. Он решил пройтись по городу и заглянуть в гости к Халу Хиксу. Хал преподавал алгебру и биологию в старших классах тридцать лет и ушел на пенсию пару лет назад, когда директором школы стал Ральф Стрингер. Он был хорошим человеком и лучшим другом Нортона, и если кому он мог поведать обо всем этом безумии, так только Халу.

Чем больше удалялся Нортон от дома, тем более дурацкой казалась ему вся ситуация, и не пройдя и половины пути, он решил ничего не рассказывать про призрак Кэрол. Вокруг мужчины занимались стрижкой газонов на своих участках, женщины возились на цветочных клумбах, детишки катались по тротуару на двухколесных и трехколесных велосипедах, на скейтбордах. Впереди, в торговом центре деловой части города, кучковались молодые пары и женщины среднего возраста. Здесь, в реальном мире, в окружении обычного люда, он опять начал думать, что у него начались проблемы с головой, что все это – лишь игра не в меру расшалившегося воображения. Не бывает никаких призраков.

Но Герми тоже видел.

Он выкинул эту мысль из головы.

Хал был во дворе своего дома и занимался поливкой фруктовых деревьев.

– Лето же кончилось, – заметил Нортон, входя во двор.

– Вода им все равно нужна, – парировал Хал. – Не советую тягаться со мной в ботанике. Нортон поднял руки в знак согласия.

– Как себя чувствуешь? – серьезно спросил Хал. Он пожал плечами. Теперь, в компании близкого друга, события прошедших дней уже не казались ему полной глупостью. И он подумал, что все-таки стоит рассказать Халу о происходящем.

– Плохо спишь по ночам?

– Естественно, – кивнул Нортон.

– У тебя усталый вид. – Хал отложил шланг, подошел к крану и перекрыл воду. – Пойдем в дом, выпьем по чашечке кофе.

Нортон последовал за ним. Как всегда, кушетка завалена кипами газет, на обеденном столе – стопка грязных тарелок. Во всех углах – книги.

Он подумал, не станет ли его дом таким же через несколько лет, когда женское присутствие окончательно выветрится.

Возможно.

Они прошли в кухню. Нортон пристроился в углу за столом. Хал вытряхнул старый кофе из кофеварки и вставил новый фильтр.

– Ты веришь в привидения? – выпалил Нортон. И сам удивился собственной прыти, но обратного хода уже не было. Он сосредоточил взгляд на руках Хала, накладывающего кофе, боясь посмотреть ему в лицо.

Хал залил воду, включил кофеварку и подошел к столу, вытирая руки о штаны. Потом сел и спокойно посмотрел в лицо другу.

– Ты чувствуешь присутствие Кэрол? Нортон кивнул. Он хотел превратить свои слова в шутку, хотел сменить тему, но вместо этого коротко бросил:

– Да.

– Знаешь, – вздохнул Хал, – после смерти Мариэт я тоже чувствовал ее присутствие в доме. Я никому не говорил об этом, ни с кем не обсуждал, просто знал, что она здесь. Я это чувствовал. Нет, я не видел ее, ничего такого, просто было такое ощущение, что я никак ее не могу застать. Вхожу в комнату, и кажется, что она секунду назад вышла на кухню. Или захожу в спальню и знаю, что она сейчас в ванной. Я это не могу объяснить, но ты понимаешь ощущения человека, когда он не один в доме, когда ты знаешь, что кто-то с тобой рядом, даже если ты в этот момент в другой части дома и не можешь его видеть. Вот у меня было именно такое ощущение. Я никогда не видел ее, но знал, что она рядом.

– Почему ты ничего не говорил?

– А ты бы поверил?

Нортон промолчал.

– Я решил, что меня сочтут сумасшедшим, попробуют отправить лечиться и все такое. Старый вдовец полагает, что его преследует призрак скончавшейся жены. Каково? – Он покачал головой.

Нортон помолчал, потом прокашлялся и произнес:

– Я не только чувствовал. Я ее видел. Хал вскинул брови.

– Это не просто "присутствие". Самое настоящее привидение в человеческом облике, голое привидение, причем появляется по всему дому, в разное время суток, в разных местах и положениях.

– Голая, говоришь? – хмыкнул Хал. – Может, тебе сходить по бабам?

Нортон нахмурился.

– Извини, – торопливо исправил оплошность Хал. – Извини. Это бесчувственно и неприемлемо с моей стороны, прошу прощения. Не хотел тебя обидеть...

– Слушай, мы с тобой не первый день знакомы, – отмахнулся Нортон.

– Ну и что еще происходит?

– Она... – Нортон помедлил немного, потом продолжил:

– ..она просит меня кое-что сделать. Настойчиво уговаривает.

– Ты ее не только видишь, но и слышишь? Нортон кивнул.

– И что она говорит?

– Всего одно слово – "возвращайся". Но я понимаю, что она хочет, чтобы я вернулся в Окдэйл, в родительский дом.

– Зачем?

– Не знаю.

– Ты веришь в это? Считаешь, что это реально?

Нортон колебался лишь долю секунды.

– Да.

– Может, тебе действительно лучше съездить, – задумчиво предложил Хал.

Не дослушав конца фразы, Нортон энергично замотал головой.

– Я не могу вернуться.

– Почему?

– Просто не могу.

– А когда ты последний раз...

– После отъезда – ни разу.

– А давно это было?

– Когда пошел в армию. Мне было восемнадцать.

– Похоже, ты не очень любишь вспоминать об этом.

– Я туда не вернусь. Хал кивнул. Они помолчали.

– Похоже, с возрастом становишься более религиозным, – заговорил Хал. – Не знаю, потому ли, что начинаешь бояться приближения смерти, или действительно становишься мудрее... но начинаешь задумываться о всяких религиозных материях, размышлять, зачем ты существуешь в этом мире, в чем смысл всего этого и нет ли какого иного. Я бы на твоем месте скорее согласился. Наверное, я бы поступил так, как говорит призрак. Видимо, есть какая-то причина, о которой мы и не догадываемся, и, полагаю, к этому стоит прислушаться.

Нортон ничего не ответил.

– Мы ощущаем присутствие или видим этих призраков, потому что нам положено. Мы и сами от них не так далеки, это уже почти наше время, и кто может сказать, что это должно происходить как-то иначе? Может, каждый видит призраков перед тем, как покинуть этот мир, только большинство, как я, например, боятся кому-нибудь рассказать об этом.

Нортон продолжал хранить молчание.

– Это может быть предупреждение. Предупреждение о смерти. О твоей загробной жизни. Не знаю, хватит ли у тебя сил не обращать на это внимание.

– Я не вернусь, – повторил Нортон.

– Почему?

– Из-за того, что там случилось.

– В Окдэйле?

– В доме.

– И что там случилось? – негромко спросил Хал.

– Не знаю, – признался Нортон, и его окатила ледяная волна. – Не помню. Но что-то плохое. – Его передернуло. Он нервно потер руки. – Плохое. В этом я уверен.

* * *

Как обычно, он остался последним в школе, не считая сторожей.

Раньше он довольно часто засиживался здесь допоздна, но после появления призрака Кэрол это стало ежедневным ритуалом. Теперь, когда ее дух покинул его, он оставался просто по привычке.

Да, по привычке и отчасти потому, что не мог быть уверен, что она окончательно исчезла.

Последний раз призрак явился ему тогда, у дерева. Напомнив о необходимости возвращения в Окдэйл, призрак исчез и более не появлялся. Можно было подумать, что она сделала то, ради чего приходила, исполнила свою миссию и ушла.

Странно, но после ее исчезновения в доме стало находиться еще более неприятно. Конечно, обнаженная фигура Кэрол, внезапно появлявшаяся то там, то сям, не могла не нервировать. Но это было как бы продолжением ее реального существования, будто бы они вовсе не навсегда разлучились, ему было даже как-то спокойней и уютней думать, что Кэрол по-прежнему дома.

Теперь же дом казался... Каким?

Он не мог этого объяснить.

С одной стороны, он был пуст, лишен любых проявлений чьей-либо деятельности, не считая его собственной. С другой – это казалось лишь временным состоянием. У него было чувство, что призрак Кэрол может вернуться в любой момент.

И может привести с собой других.

Это ощущение невозможно было передать словами. Можно, конечно, говорить о психическом расстройстве дряхлого старика, перенесшего тяжелую душевную травму, но теперь ему было гораздо страшнее находиться в доме, чем когда перед глазами мельтешил призрак Кэрол. Это выбивало из колеи, расстраивало, начало сказываться на всех аспектах его жизни. Начало сказываться даже на преподавательской деятельности.

Он уже начал подумывать о продаже дома. Можно переселиться в меблированные комнаты или в недорогой отель на то время, пока не найдется новое жилье для покупки или аренды, но он чувствовал, что этим дело не кончится.

Еще над головой висел этот Окдэйл.

Возвращайся.

Последнее время он много думал про дом в Окдэйле. Несмотря на четкое чувство того, что в доме произошло нечто ужасное, нечто настолько испугавшее, что он все эти годы боялся и приблизиться к нему, единственным отчетливым воспоминанием, связанным с той порой, были... муравьи, ...а все остальные, видимо, оказались погребены под наслоениями прошедших десятилетий. Будучи уверенным, что в состоянии выцарапать их из глубин памяти, Нортон отнюдь не был уверен, что хочет заниматься этим. Большую часть своей жизни он провел без Окдэйла, даже не вспоминал про него и не видел особых проблем в том, чтобы продолжать в том же духе весь оставшийся ему срок земной жизни.

Но удастся ли? Очевидно, произошло нечто чертовски важное, если был специально послан призрак, чтобы нарушить его покой.

Кем послан?

Вот это серьезный вопрос. Нортон хоть и заглядывал время от времени в церковь, в глубине души считал себя агностиком. Может, деистом, как Томас Джефферсон, приверженцем "теории часовщика". Он верил, что Бог создал все, привел все в движение, но теперь занят другими проектами, другими планетами; запустив свое творение по намеченному пути, он и думать не думает про дела человеческие.

Но явление призрака Кэрол поколебало его. Впервые в жизни он подумал, что фундаменталисты, может быть, и правы. Может, действительно существуют традиционные ад и рай, может, Бог действительно проявляет личную заинтересованность в судьбе даже самого ничтожнейшего из рода людского. Может, Он действительно старик с длинной седой бородой, который проводит все Свое время в наблюдении за тем, что происходит на Земле.

Может, Бог пытается вступить с ним в контакт?

Возвращайся.

Мысль об этом приходила в голову снова и снова, и он вынужден был признать, что она пугает его. Хал был прав: даже если не сам господь Бог понуждает его к возвращению в Окдэйл, то какая-то высшая сила, достаточно могущественная, чтобы вызывать сверхъестественные явления.

Кто он такой, чтобы противостоять желанию такой силы? Откуда ему знать, может, сейчас решается судьба мира, и от его промедления и колебания зависит наступление конца света? Что бы произошло, если бы Ной манкировал своим долгом? Если бы Моисей оказался не настроен выводить свой народ из Египта?

Да, это эгоцентризм. Разумеется. Может, и мания величия. Нет, это не для него. Мир не перевернется, если он не поедет в Окдэйл.

Но имеет ли он право так рисковать?

Хал предлагал поехать вместе. Пусть это был всего лишь жест вежливости, Нортон был весьма тронут. Он понял, что друг очень за него переживает, и был благодарен за поддержку. Этого было почти достаточно, чтобы решиться на поездку.

Почти.

Суть же заключалась в том, что он боялся. Боялся того, что может произойти, боялся того, что может узнать, боялся того, что может вспомнить. Если его призывает на это Бог, то он мог бы либо вдохнуть определенную толику мужества в эти старые кости, либо послать иной знак, дать понять, насколько это все важно и почему.

В ином случае он останется дома.

Нортон вздохнул. Глубоко в душе он на самом деле не верил, что стал избранником Бога. Об этом, конечно, было интересно рассуждать, и именно этим аргументом он и пытался себя убедить, но если бы Бог действительно пожелал войти с ним в контакт, Он бы сделал это более приятным способом. Послал бы ангела или яркий белый луч... Он не стал бы посылать голый призрак умершей жены Нортона. Да и послание было бы не таким двусмысленным. Оно было бы более четким.

Нет, безусловно, этот призыв к действию послал ему не Бог, а... другой.

Дьявол.

Сатана.

В дверь постучали. На пороге появился Джо Рейнольдс, главный сторож.

– Вы уже заканчиваете, мистер Джонсон? Мне надо мыть полы.

– Уже ухожу, Джо, – откликнулся Нортон, запихивая в портфель стопку тетрадей и книжку для учителя со сборником упражнений для двенадцатого класса. – Не думал, что вас задерживаю.

– Не надо извиняться, мистер Джонсон. Думаю, школьники этого города были бы гораздо лучше, если бы все наши учителя работали так же ответственно, как вы.

– Возможно, ты прав, – улыбнулся Нортон. Он возвращался домой той же дорогой, как шел утром на службу, – через футбольное поле, потом по Пятой улице, но сегодня вечером вокруг что-то изменилось, и он никак не мог понять, что именно.

Опять похолодало. Тротуар и проезжая часть улицы были усыпаны опавшими красными и желтыми листьями. Солнце стояло низко над горизонтом; все впереди было исполосовано глубокими длинными тенями. Поставив портфель, он застегнул пальто. Осень вступила в свои права – не официально, по календарю, но по существу, и это радовало. Пусть происходит что угодно, пусть его жизнь превратилась в какой-то кошмар, все равно остается то, на что можно надеяться, что способно доставлять удовольствие. Остается много простых человеческих радостей. На следующем перекрестке он свернул направо, на Кловер. Тротуар впереди оказался усыпан подгоревшими тостами, и он остановился, разглядывая полоску черных прямоугольничков перед собой.

И тут на него накатило. Это пришло не через сознание, а через чувство. Не как образ, а как ощущение.

Ледяной ветерок коснулся щеки.

Подгорелые тосты тянулись вдоль всего квартала, насколько хватало глаз. Он мог убеждать себя, что это часть какой-то непонятной детской забавы, но сам знал, что это не так. Потребовалось бы много часов, чтобы спалить такое огромное количество кусков хлеба, пусть и в самом большом тостере, и в этом не было никакого смысла. Слишком много усилий, слишком много заботы, слишком много труда, чтобы произвести столь причудливое и бессмысленное действие.

Он понял, что это напоминает ему Окдэйл. Такого рода события происходили у них дома? Они жили в мире внезапных и странных происшествий, не правдоподобных сопоставлений, в мире, где иррациональность превратилась в повседневность бытия.

Он посмотрел вдоль тротуара.

Ни один ребенок не мог такого сделать.

Эта полоса была создана для него.

Это был знак.

Возвращайся.

Прохладный ветер дул по-прежнему, но охватившее его леденящее чувство к погоде не имело ни малейшего отношения. Холод шел изнутри, и хотя он мог вспомнить подробности своей жизни в Окдэйле, он уже имел более четкое представление об общей картине, и это вызывало еще больший страх.

Нечто пытается установить с ним контакт. Преодолевая внутреннюю дрожь, он двинулся вперед, вдоль линии, выложенной кусками сгоревшего хлеба.

Через два квартала линия привела его к пустому дому в центре Стерлинг-авеню.

Напротив какая-то мамаша, выйдя на крыльцо, пыталась зазвать домой дочек, которые с увлечением играли с подружками в "классики" на тротуаре и не обращали на нее ни малейшего внимания; по обеим сторонам улицы между деревьями владельцы выгуливали своих собак, обмениваясь приветствиями друг с другом.

Похоже, никто из них не замечал ровной длинной линии, выложенной из кусков горелого хлеба; собравшись с духом и глубоко вдохнув, Нортон последовал за ней в открытый дом.

Комнаты были пусты. Линия из тостов закончилась у ступеней крыльца. В коридоре Нортон заметил нечто напоминающее горки земляничного варенья; такое же варенье или джем виднелись на полу прихожей, холла и кухни. Это все, что он мог разглядеть с порога. Вероятно, то же самое можно увидеть в спальнях и в ванной комнате.

Он медленно перешагнул порог и огляделся. Ни малейшего движения, никакого намека на присутствие человека или призрака или еще какого существа. При этом в помещении чуть ли не физически ощущалась тягостная, напряженная атмосфера; он не мог отделаться от мысли, что может в любую секунду подвергнуться нападению. Самым разумным было бы немедленно развернуться, уйти, отступить, но он должен был понять, зачем его сюда привели, и двинулся дальше.

В пустой дальней спальне его ждала девочка.

Ей было лет десять, от силы – одиннадцать. На ней было грязное белое платьишко, которое свободно болталось на ее худеньком тельце и грозило в любой миг соскользнуть с плеч. Грязные, сальные волосы ниспадали на лоб в какой-то чувственной манере. Она не пыталась подражать взрослой девушке. Ее поза была свободной, естественной и при этом невероятно сексуальной, несмотря на юный возраст.

Она стояла перед окном, свет падал сзади, и она прекрасно отдавала себе отчет, что ему видны ее ноги, просвечивающие сквозь тонкую ткань. Взгляд его невольно задержался в той точке, где сходились ее бедра.

Что это на него нашло? Девочка вполне ему во внучки годится!

Во внучки? Скорее в правнучки!

Девочка улыбнулась ему. Улыбка показалась настолько недоброй, настолько ненатуральной и порочной, что он, уже ни о чем не думая, развернулся и бросился бежать. Это была инстинктивная животная реакция. В диком страхе, охваченный паникой, он бежал прочь из дома. Но по пути успел заметить, что в каждой из кучек, напоминающих земляничное варенье, копошились какие-то жуки – сотни черных тушек дергались в густой красной субстанции, пытаясь из нее выбраться.

Он одним прыжком слетел с крыльца на бетонированное покрытие дворика и помчался вперед. Куски сгоревшего хлеба хрустели под ногами. Сердце колотилось с такой болью, что он боялся сердечного приступа, но продолжал бег до тех пор, пока не промчался несколько домов и уже просто не мог дышать.

Мысленным взором он до сих пор видел эту грязную сексуального вида маленькую девочку с недоброй усмешкой на губах. Он никак не мог выбросить этот образ из головы, и от этого хотелось бежать дальше, бежать куда глаза глядят, чем дальше и чем быстрее, тем лучше, но и легкие, и ноги отказывались повиноваться. Несмотря на весь страх, он понимал, что придется передохнуть хотя бы пару минут, в ином случае он уже просто никогда отсюда не выберется.

На другой стороне улицы какая-то пара выгуливала собаку. Люди остановились и уставились на него во все глаза, явно сильно озадаченные видом пожилого человека, который выскочил как угорелый из брошенного дома, где ему совершенно нечего было делать. Он поглядел в их сторону, состроил гримасу и помахал рукой. Они отвернулись, смутившись, и двинулись дальше.

Нортон согнулся, уперев руки в колени, стараясь прежде всего восстановить дыхание. Солнце уже почти зашло. Тени еще больше сгустились. Ему очень не хотелось быть застигнутым на улице темнотой, но был просто не в силах заставить себя сделать хотя бы один шаг. Он глубоко вдохнул, медленно выпустил воздух, пытаясь восстановить дыхание.

Да, что-то он совсем не в форме.

Спустя несколько минут он распрямился. Сердце продолжало учащенно биться, но дыхание пришло в норму, и он решил не упускать шанс. Он перешел на противоположную сторону и двинулся по направлению к Оук-роуд и Мэйну. Он шел медленно, но не останавливался и через пять минут уже оказался на своей улице, в своем квартале.

Образ грязной девочки крепко застрял в мозгу. Казалось, что она каким-то образом ему знакома. Он заметил это не сразу, но теперь, вспоминая, убеждался все больше, что в первоначальной реакции на нее была какая-то искорка узнавания, отблеск чего-то знакомого в ее внешности.

Он видел ее раньше.

Нортон добрался до дома, достал из кармана ключи, отпер дверь, вошел внутрь и немедленно зажег свет. Он уже был готов снова встретить призрак Кэрол или какое-то иное проявление, но дом был пуст, и за это уже можно было быть благодарным.