Текст книги "Пенсия для киллера"

Автор книги: Бенмо Гу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава третья

Это была регулярная проверка, не предусматривающая никакого сложного оборудования, способного просветить каждую клеточку организма. Диспансеризация для лиц старше сорока включала общий анализ крови и формальный осмотр с измерением давления и флюорографией.

Подобные обследования не выявляют проблем серьезнее повышенного давления или риска диабета. Но стоит только заказать снимки других частей тела или сдать кровь на восемнадцать различных показателей, и цены моментально взлетают. Кроме того, процесс сразу осложняется различными подготовительными процедурами вроде голодания или необходимости выпить контрастное вещество. А самое некомфортное исследование – эндоскопия. Государство покрывает все расходы, кроме седации, и очень неприятно глотать эндоскоп наживую. Хотя представить, как ты лежишь беспомощная, без сознания, совсем невыносимо.

И все же Когти никогда не пропускала ежемесячный осмотр, пусть это и была чистая формальность. Если она пренебрежет даже диспансеризацией, если не подтвердит, что давление у нее все еще в пределах нормы и никакого диабета нет, это будет равносильно тому, чтобы сдаться, разлениться. Как только примешь изменения в дряхлеющем теле, уступишь старости, следующее задание будет провалено. Потом провалишь еще одно, а в их деле провал часто означает смерть.

В клинике ей не пришлось называть свое имя, поскольку медсестра Пак сразу узнала ее и приветственно поклонилась. Вся приемная была заполнена утомленными родителями. Вид у них был такой, будто им все равно, даже если послезавтра наступит конец света, а детишки рыдали из-за высокой температуры или больных животов и сучили ножками. И все взгляды были устремлены в конец коридора на дверь смотрового кабинета номер три.

Когти специально пришла сегодня, а не в выходные и не в понедельник, чтобы избежать наплыва пациентов. Но их все равно оказалось много – и виной тому была холодная погода. Когти проверила имя доктора на акриловой табличке и уселась ждать.

Занимающая ветхое здание клиника работала без выходных, с девяти утра до одиннадцати вечера. Здесь поочередно принимали специалисты на контракте: терапевты, ортопеды, отоларингологи и педиатры. Жители соседних домов могли обратиться сюда со своими болячками даже поздним вечером, если поднялась температура или у ребенка заболел животик, – и не приходилось тащиться в университетскую больницу.

У здешних врачей не было четкого графика, поэтому и не существовало никакой гарантии, что принимавший вас вчера доктор сегодня окажется на месте. Дорогостоящего диагностического оборудования тоже не было, поэтому в серьезных случаях больных направляли в более крупные медицинские учреждения.

В теперешнее время, когда медицина все больше переходит в частные руки, государственная клиника теряет свою значимость и о ней вспоминают лишь в том случае, когда помощь требуется посреди ночи. Еще пять лет назад, как хорошо помнила Когти, в приемной не было ни одного свободного стула. Теперь же ее довольно скоро вызвали в смотровой кабинет.

Прослушав ее сердце, доктор Чан отложил стетоскоп и кивнул стоявшей рядом молодой медсестре Ким. Та немного помедлила, но потом вышла, прикрыв за собой дверь. Она работала здесь недавно, всего каких-то полгода. Поначалу, когда доктор Чан давал ей понять, что хочет остаться наедине с пациенткой, медсестра глядела на него озадаченно. Но сегодня, пусть девушку все еще смущала непонятная ситуация, она молча вышла: как и все начинающие ассистенты, она научилась не задавать лишних вопросов, когда доктор просил ее о чем-то.

Разумеется, медсестры обсуждали происходящее между собой, представляя всякие сценарии, среди которых самым популярным был мелодраматический: пожилая женщина приходит каждый месяц и неизменно просится на прием к доктору Чану. Как правило, она уходит без каких-либо направлений или рецептов, так зачем же она возвращается, рассуждали сплетницы, причем доктор Чан всякий раз отсылает медсестру из кабинета, после того как прослушает сердце пациентки. Все это очевидно свидетельствует о страстном романе, приключившемся на склоне лет. И хотя связь врача с пациенткой нельзя назвать изменой – она никогда не была замужем, а Чан в свои пятьдесят восемь разведен, – медсестрам нравилось описывать их роман солеными словечками. Возможно, причина крылась в том, что подобные отношения слишком сложно характеризовать в терминах обычной жизни.

– Если у вас были недомогания, следует мне об этом сообщить, – произнес доктор Чан. – Я должен знать о любых проблемах, даже если мы и не включим их в выписку.

– У меня боли в пояснице, но не очень сильные.

– Дать вам направление к ортопеду?

– Я не хочу, чтобы остались записи.

– Могу попросить устно. Скажу, что вам не помешал бы курс физиотерапии.

– Хватит и обезболивающего пластыря.

– Ну хорошо.

– Это не все на сегодня, – сказала Когти.

– Не все? Что вы имеете в виду? – Доктор Чан перечитал записи в ее карточке на экране компьютера на предмет того, что мог упустить.

Когти была поражена. Неужели он и правда не в курсе?

– Похоже, у вас нет никаких серьезных жалоб, – продолжал врач. – Разве что полгода назад была простуда с повышенной температурой. Если вас беспокоит, например, плотность костей или другие показатели, которые нельзя исследовать здесь, я могу дать направление к специалисту. Но если вас тревожит память, если вы, к примеру, обнаружили телефон в холодильнике или у вас в микроволновке взорвались часы, к несчастью, это время берет свое, тут я ничем не помогу. Мне неловко говорить вам такое, учитывая, что я на семь лет вас моложе, но я и сам уже не тот, что был раньше, хотя пока в состоянии о себе позаботиться. Но, по моему мнению, пока вы продолжаете работать, деменция вам не грозит. Разумеется, предрасположенность к болезни не зависит от профессии, так что в случае малейших сомнений можете сдать анализы. Но для вас, как я считаю, это будет пустой тратой времени.

Когти и в самом деле хотела бы проверить, насколько соответствует нормам и ухудшается ли ее память по мере старения. Но сегодня она совсем не это ожидала услышать от доктора Чана. Если он знал об инциденте месячной давности, но предпочел сделать вид, что пребывает в полном неведении, то надо отдать должное его способности сохранять лицо. С другой стороны, врач вынужден был соблюдать осмотрительность, ведь он сотрудничал с агентством уже почти пятнадцать лет – простой работяга-доктор, который обслуживал специалистов по борьбе с вредителями, исцелял их ранения и недомогания, снабжая разнообразными препаратами. Такое сотрудничество было возможным только потому, что доктор Чан сам руководил клиникой.

– Э-э… ну… Я говорю не об этом.

– Вас беспокоит что-то другое?

Похоже, доктору Чану и впрямь ничего не известно о том, что произошло месяц назад, в ту ночь, когда она совершила ошибку, которая чуть было не стоила ей жизни. Все случилось словно в насмешку за ее мечты о том, как она выйдет на пенсию, купит закусочную и будет готовить жареную курятину.

– …Нет. Спасибо. – Когти поднялась. Должно быть, доктор Чан действительно не знает про ту ночь или продолжает умело притворяться. В любом случае она была ему благодарна.

– Так я пошлю результаты в агентство, как обычно? Или напрямую вам? – деликатно поинтересовался доктор Чан. Принимая во внимание, что они оба немолоды, он уточнил, не лучше ли послать результаты к ней домой, если они окажутся плохими. Таким образом врач предупредит ее заранее, и она сможет подготовиться к пенсии на своих условиях. Но Когти лишь улыбнулась и покачала головой:

– Все в порядке. Можете послать их Решале.

– Я вижу, вы не теряете уверенности.

Однако дело было не в уверенности: Когти не хотела, чтобы в агентстве ее жалели. Если бы ее спросили, когда именно, в каком возрасте она согласится, что больше не приносит пользу агентству, – каков был бы ответ?

Но сейчас рано об этом думать. Она продержалась столько времени, потому что сумела избежать смерти. И вряд ли ей пора размышлять о будущем или планировать свою отставку. Она все еще в форме. Сердце стучит без сбоев, и, хотя порой начинаются спазмы в мышцах или сбивается дыхание, Когти ни разу не забывала, где находится, что делает и почему. Все составляющие ее личности пока что работали.

И все же, покидая клинику, она не испытывала облегчения. Если доктор Чан не прикидывался и вправду был в неведении относительно инцидента той ночью, это означало, что ее невольный союзник все-таки ничего никому не сообщил, сохранив происшествие в тайне. Но почему? Да, он дал обещание молчать, но события того дня действительно были из ряда вон выходящими.

В ту ночь месяц назад задание у водоема в округе К неожиданно закончилось редкой для Когти рукопашной схваткой. Шустрая жертва оказала ожесточенное сопротивление, и, что еще хуже, Когти сама проявила легкомыслие.

Целью был пятидесятилетний мужчина, нелегально торговавший разрешениями на работу в такси. Словно подтверждая, что он не вчера родился и бывал в разных переделках, он быстро заметил слежку и, нажав на газ, завилял из стороны в сторону. Понимая, что она засветилась, Когти все равно продолжила погоню.

На заброшенной двухполосной дороге стояла такая темень, что приходилось полагаться только на фары дальнего света. На скорости сто восемьдесят километров в час Когти обогнала автомобиль цели и заставила затормозить, подставив бок своей машины. У преследуемого скорость была сто пятьдесят километров в час, он рефлекторно нажал на тормоза, вывернул руль и улетел с дороги в кювет. Увидев в зеркале заднего вида, как его машина кувырком падает вниз, Когти попыталась замедлить движение, однако на такой скорости сработало автоматическое экстренное торможение, и она ударилась головой о руль.

Спотыкаясь, оперативница выбралась из салона и увидела, что рука жертвы торчит из-под окутанной облаком пыли машины, похожей на перевернувшуюся кверху пузом черепаху. Будь Когти помоложе, она не забыла бы перерезать сухожилия на руках и ногах, прежде чем проверять состояние жертвы: это сломило бы его окончательно и подавило волю к жизни. Но тогда, действуя в туманной жаркой темноте, Когти совершила грубую ошибку: решила сначала вытащить жертву из-под обломков машины, а уж потом добить, хотя мужчина, скорее всего, и так был изуродован до неузнаваемости. Увы, хитрец лишь имитировал потерю сознания. При первой возможности он схватил Когти за обе лодыжки и рванул на себя. Она упала навзничь прямо на острый камень, торчавший из земли: времени сгруппироваться не было. Не успела она подняться, как мужчина навалился на нее всем телом.

Когти была настолько миниатюрной, что за всю карьеру ей ни разу не приходилось противостоять тому, кто был меньше и легче нее. Но, по правде говоря, она впервые боролась со столь высоким мужчиной. И все же, хоть объект и выглядел очень крупным, она понимала, что стеснение в груди вызвано не только тяжестью его веса. Сердце у нее заколотилось, и она стала задыхаться. И тогда мужчина сорвал с нее шапку.

Конечно, телосложение преследователя вызвало у него подозрения, но, убедившись в том, что перед ним женщина, объект вдруг почувствовал уверенность в себе. Он победно подскочил и принялся пинать ее по ребрам, сталкивая вниз по склону к пруду.

– Ты сделала большую ошибку, – прокряхтел он. – Думала, сумеешь меня достать? Кто тебя послал? Вот дерьмо, да ты старуха! Но и будь ты юной красоткой, я бы все равно тебя не пощадил. Кто тебя послал, говори! Жить хочешь? Тогда иди и скажи им: пусть в следующий раз пришлют суку получше. Понятно? Если девок не найдется, пусть, по крайней мере, пришлют мужика моего размера. А то куда это годится?

Всякий раз, повышая голос в конце вопроса, мужик пинал ее все сильнее, словно поддерживая нарастающий ритм. Когти скатилась уже до самой воды, но вцепилась в заросли тростника, чтобы не свалиться в пруд.

– Говори! Кто тебя послал?

Скривившись, Когти невольно усмехнулась.

За сорок пять лет работы в службе по борьбе с вредителями она почти никогда не знала заказчика.

Противник схватил ее за шиворот и, заломив руку, ударил головой о землю.

– Смеешься? Ты и правда смеешься? – Он навалился на нее всем телом. – Кто ты? – Объект жарко дышал ей прямо в ухо.

Поскольку он сразу не понял, кто его преследует, и начал пытать наемного исполнителя, стало ясно, что желающих убить мошенника могло быть несколько. А это говорило о его образе жизни. Когти увидела здесь определенную иронию. Лежа лицом в грязи с подогнутыми коленями, она пробормотала:

– А тебе-то самому сколько лет?

Разумеется, она знала, что ему пятьдесят три, и помнила мельчайшие детали его биографии: например, когда, где и сколько раз он встречался со своей нынешней любовницей.

– Разве прилично молодому сопляку столь грубо вести себя со старшими при первой же встрече? – сказала она укоризненно.

Противник внезапно дернулся, отпустил ее руку и посмотрел вниз. Блеснувший в ночном воздухе клинок глубоко вошел ему в грудь. Инстинктивно мужчина потянулся дрожащими пальцами к рукоятке, хотя вряд ли ему удалось бы вытащить нож. Так и не достигнув цели, объект завалился на бок. Когти поднялась на ноги. Сейчас вся кровь жертвы прилила к тому месту, где лезвие ножа пронзило сердце. В итоге конечности ослабли, дыхание застряло в горле. Голова противника оказалась у ног убийцы, выпученные глаза блестели. Если сейчас пнуть его по лбу, они вылетят из орбит и покатятся по земле.

Когти толкнула тело, чтобы перевернуть его на спину. Может, если бы мужчина понял, что она собирается сделать, он потянулся бы к ней и повис обеими руками у нее на ногах.

Она ступней отодвинула его руки прочь и наступила на рукоять ножа, словно желая убедиться, что полураздавленный извивающийся червь уже мертв. Сквозь подошву обуви она почувствовала слабую вибрацию, которую еще посылали рассеченные мощные мышцы и вены в его сердце. Оперативница пошевелила ногой рукоять ножа взад-вперед, спокойно наблюдая, как руки и ноги жертвы задергались, а потом безжизненно упали.

– А ты не особенно умен. Так я и подумала. Когда хочешь прикончить кого-то, сначала проверь, нет ли у него оружия. Я дала тебе достаточно времени, но ты так гордился собой, что забыл об осторожности, – пробормотала Когти, хотя жертва уже не могла ее услышать.

Так или иначе, она говорила не для него: ей казалось, что нечто подобное сказал бы Рю, если бы стоял сейчас рядом. У нее вошло в привычку представлять Рю и разговаривать от его имени, словно под гипнозом.

Когти запихала тело в мешок и погрузила в багажник. После этого она нацепила одноразовые бахилы с липучками вокруг лодыжек, которые используют при дезинфекции или стерилизации помещении, и прошла обратно по маршруту, которым сюда добралась. Она затоптала собственные следы и разбросала вокруг землю, более-менее разровняв ее и восстановив максимально возможный естественный вид.

Проблема была только в перевернутой машине, которую не удалось бы сдвинуть. Когти оставила вмятину в том месте, где вытащила жертву из салона, а потом, вооружившись снятыми с убитого ботинками, наделала следов вверх по склону. Примерно прикинув рост жертвы, она старалась оставлять отпечатки на расстоянии семидесяти сантиметров друг от друга – такова ширина шага среднего мужчины. При этом Когти не забыла замести собственные следы, шаркая по земле ногами, обутыми в бахилы.

Полиция предположит, что мужчина случайно вылетел с дороги, однако смог сам вылезти из перевернутой машины и направился к шоссе за помощью. Но потом таинственно куда-то пропал. Не исключено, что следователи заподозрят неладное, увидев следы на земле, и примутся искать в водоеме. Но, что бы они ни выловили из воды, тела жертвы там не будет.

Пока суть да дело, она выиграет немного времени. На этом отдаленном участке дороге камер не было. А поскольку их машины не сталкивались, никаких осколков и фрагментов металла на шоссе не останется. Даже если найдутся какие-нибудь неопознанные кусочки, они могут принадлежать любой проезжавшей здесь машине.

Оперативницу беспокоили следы от шин, но сразу определить, какой именно транспорт их оставил, будет достаточно сложно. Пока начнут вычислять принадлежность следов, их много раз пересекут другие автомобили.

Когти потерла утомленные глаза, продолжая при свете фонарика собирать все, что смогла найти, включая отдельные волоски. Она было решила, что ее подводит севшее с возрастом зрение, но чувствовала себя все хуже. Наконец ей стало ясно, что причина дурноты заключается в травме спины, которую Когти получила, упав на камень. Кровь уже хлюпала у нее в складках одежды. Запоздало осознав создавшееся положение, Когти разыскала злополучный камень и выкопала его из земли, убедившись, что вокруг не осталось никаких остатков ткани или крови.

Камень, мусор и все собранные на месте зачистки улики Когти погрузила в машину и в последний раз огляделась. Было бы лучше, если бы машина жертвы скатилась в воду, тогда все свидетельства аварии ушли бы на дно и никто ничего не узнал бы до следующей чистки водоема. Но пожилой оперативнице никак не под силу было передвинуть разбитую машину. Кроме того, оставались и другие улики: например, пятна масла под перевернувшимся автомобилем, с которыми она, в своем теперешнем состоянии, не могла ничего поделать.

До мемориального парка Когти доехала уже в четыре утра. И хотя крематорий еще не открылся, сторож Чхве, которому она позвонила с дороги, ожидал оперативницу на парковке. Он тут же открыл багажник и взвалил мешок с телом на плечо. Когти безмолвно последовала за ним.

Войдя в здание крематория, Чхве кинул мешок на выдвижную платформу, без промедления открыл дверцу последней, девятнадцатой секции печи и повернул выключатель.

– Еще что-нибудь надо уничтожить?

Повозившись, Когти поставила рядом с трупом ботинки жертвы.

– Серьезно? А вы в курсе, что кожу сжечь не так-то просто? – заворчал Чхве.

– Так пусть горит подольше. Тебе не впервой.

Чхве махнул рукой, то ли раздражаясь, то ли соглашаясь. Но когда она достала из мешка тяжелый камень и положила его на стол, сторож был готов разразиться в ее адрес проклятиями.

– Да ладно! Вы же знаете, что камни вообще не горят. Неужели это не очевидно?

– Просто оставь его в огне, сколько сможешь, а потом брось где-нибудь в парке. Там повсюду камни. – Зная, что Чхве сделает всю работу быстро и точно, несмотря на ворчание, Когти отвернулась, как только платформа исчезла в печи. – Счет вышли Решале, как обычно.

– Кожа, да еще камень… Это обойдется в два раза дороже обычного, говорю я вам.

Внезапно Когти показалось, что жар от пламени, объявшего труп и остальные улики, достиг ее затылка. Однако, скорее всего, это были отголоски боли от раны.

У нее даже не было времени проверить, идет ли еще кровь. Спина по-прежнему оставалась влажной и горячей, веки с каждой минутой тяжелели, а перед глазами все расплывалось. Кровь пропитала заднюю часть брюк, но Когти не могла остановиться. Если съехать с дороги даже ненадолго, она рискует больше не открыть глаза. Вцепившись в руль одной рукой, она попыталась связаться с доктором Чаном, но его телефон был отключен. Может, и неразумно просить его принять раненую в клинике в пять утра, но что за идиот отключает на ночь телефон, занимаясь таким делом!

За последние лет пять она несколько раз заезжала в клинику, если простужалась или собиралась пройти медосмотр. Но ни разу не обращалась к доктору Чану за экстренной помощью, поскольку ей удавалось избегать серьезных ранений: во-первых, Когти и сама могла залатать себя, если удавалось дотянуться до раны, а во-вторых, ее задания обычно заканчивались без осложнений.

Теперь ей пришлось задуматься над вопросом, была ли легкость, с которой она разбиралась со своими жертвами, результатом сохранившихся навыков или все-таки дело в беспечности людей. По мере разрастания агентства Когти доставалось все меньше заказов, а в последнее время ей и вовсе давали сравнительно несложные задания. Может, это была поблажка старой сотруднице, а может, таким образом ей намекали, что пора готовиться к пенсии.

И все же она часто поражалась, как легкомысленно многие относятся к своей безопасности и насколько просто застать их врасплох. Люди, которые доверяли свою жизнь профессионалам, – начальники из крупных компаний, повсюду ездившие с помощниками, или знаменитости, нанимавшие частных охранников, – вели себя слишком расслабленно и неосторожно. Даже если рядом находились самые опытные телохранители, беспечность потенциальных жертв сводила на нет все меры по их защите.

Конечно, существовали городские легенды, преувеличивающие роль хаоса в обществе, вроде того, что иностранцы похищают людей на органы, а зарубежные корпорации уничтожают национальную культуру, хотя в последнем была виновата рецессия. Стабильно росли продажи различных приспособлений для самозащиты, но, если судить по статистике преступлений, она не показывала особого увеличения, которое свидетельствовало бы о приближении конца света. Если раньше газеты сообщали о пяти из десятка нарушений, произошедших за сутки, то в сегодняшнем гиперинформированном мире девять из десяти происшествий становились достоянием общественности. А благодаря круглосуточному циклу новостного вещания одно и то же происшествие освещалось по нескольку раз в десяти различных средствах информации. Масс-медиа склонны раздувать события – ради собственной выгоды или в целях отвлечь общественность от важных политических изменений, – и людей кидает от одной новости к другой, пока они не потеряют остроту восприятия после бесконечных повторов и не вернутся к обычной расслабленной жизни, словно ничего не случилось. В итоге общество теряет осторожность перед лицом опасности.

Пока не произойдет что-нибудь еще более шокирующее. В глубине души все жители уверены, что и они сами, и их родные и близкие готовы противостоять угрозе, в результате чего физически и, что еще важнее, психологически становятся слишком уязвимыми, как не до конца сотканная материя или открытый сейф.

«Даже если они невозмутимы, словно опавшие листья на земле, пусть все твои инстинкты будут настороже. Как только ты решишь, что противники не представляют для тебя никакой угрозы, это в ту же минуту обернется против тебя. Относись к ним как к клиентам, от которых зависят и твоя жизнь, и твой кошелек…»

Когти изо всех сил старалась не заснуть и силой удерживала на руле соскальзывающую руку. Случившееся было результатом потери бдительности: она слишком долго имела дело с неподготовленными идиотами. Воздух в салоне вибрировал от наставлений Рю, разбередивших ее зарубцевавшуюся память.

Хоть бы добраться до дома… Там Когти всегда держала под рукой аптечку первой помощи. Правда, сейчас она помнила только, что аптечка у нее есть, но где именно, сказать не могла. Впрочем, Гиря, несмотря на нелестную кличку, собака полезная и сообразительная. Если хозяйка рухнет прямо у порога, Гиря, учуяв запах крови, может догадаться принести аптечку, хотя Когти не была уверена, что ей хватит сил очистить рану и сохранить при этом ясность ума.

Но она все равно нажала на педаль газа, повторяя про себя: антисептик, бинты, антибиотики, обезболивающее. В прежние времена, когда кровь не переставая бушевала в ее упругих венах, а гибкое тело напоминало крепкое яблоко, которому нипочем падение на землю, до такого никогда бы не дошло. Кровотечение давно бы уже прекратилось, и рана беспокоила бы Когти не больше незначительной царапины. Начнем с того, что и выполнение задания не привело бы к схватке… но так было раньше.

До дома оставалось километров пятнадцать, когда оперативница подъехала к перекрестку и заметила свет в окне на третьем этаже старого здания клиники, стоявшего на бульваре через дорогу от рынка. Похоже, внутри кто-то был. Конечно, медсестра, запирая клинику на ночь, могла забыла выключить свет, но если в клинике в такое время кто-то работает, то это наверняка владелец. Может, доктор Чан подменял другого специалиста и не заметил, как разрядился телефон. Все это были лишь отговорки, чтобы оправдать собственные ошибки и неправильные решения, но у Когти не было сил ехать до дома. Она с большим трудом, в полубессознательном состоянии дотянула до клиники, быстро припарковалась и двинулась ко входу в здание.

Лифт находился на третьем этаже. Когти нажала кнопку вызова, и кабина тут же начала спускаться. Как только двери открылись, оперативница прошмыгнула внутрь мимо выходившего оттуда старика. Из поясницы прямо до самых щиколоток продолжала струиться кровь, и это помешало Когти обдумать, почему кто-то выходит из здания в такой час. Наоборот, она еще больше уверилась в том, что доктор Чан на месте. Должно быть, старик тоже врач и приходил к владельцу клиники за срочной консультацией. Но разве люди в таком возрасте еще работают?

Дверь в коридор была чуть приоткрыта, в регистратуре и приемной было темно, но в третьем кабинете горел свет. Окружающие объекты и пространство все больше погружались во мрак, и Когти не смогла разобрать имя врача на табличке. Она распахнула дверь в полной уверенности, что это кабинет доктора Чана. Даже если его там нет, она найдет инструменты и препараты, чтобы залатать себя.

– Доктор Чан.

Стоявший спиной мужчина в белом халате слегка наклонился и обернулся. Он выглядел значительно моложе доктора Чана, словно прожил только половину его жизни. И хотя перед глазами у Когти все уже плыло, она понимала, что это не ее врач. Что в такое время мог здесь делать работник на контракте? К тому времени, когда до нее дошло, что надо отсюда уходить, врач уже шагнул к ней со словами: «Вам плохо?»

Когти попятилась, и настенный календарь вдруг ринулся к потолку, светодиодные лампы опрокинулись на пол, а лицо молодого доктора исказил мунковский крик. И все накрыла тьма.

Итак, это стало роковым проколом, первым за четыре с лишним десятилетия ее карьеры в службе по борьбе с вредителями.

Когда Когти очнулась, она лежала на боку и что-то давило ей на спину от шеи до поясницы. Кисть была заклеена пластырем. Женщина проследила за длинной прозрачной трубкой, тянущейся из-под пластыря, и увидела, как из флакона у нее над головой медленно, словно сироп, капает жидкость.

– Как вы себя чувствуете?

Заслышав настороженный голос позади себя, она тут же вспомнила, что находится в третьем кабинете, и вздрогнула.

Рука врача опустилась на простыню.

– Прошу вас, не шевелитесь. Я наложил швы и забинтовал рану. Так как вы уже были без сознания, анестезия не потребовалась. У вас было сильное кровотечение, особенно из раны на спине. Она сантиметров десять в длину. Одежда прилипла к коже, так что пришлось ее срезать. Прошу за это прощения.

Этот голос точно не принадлежал доктору Чану. Отчасти рефлекторно, отчасти по привычке действовать подобным образом в случае возможной атаки Когти подняла руку к груди, но вместо ножей ощутила только свое голое тело и еще глубже осознала невыгодность собственного положения. Сообразив, что под тонкой простыней она совершенно нагая и рука врача лежит прямо на ней, Когти почувствовала унижение и замешательство.

В первую очередь надо было как-то заставить молчать этого врача. Он наверняка догадался, кто она такая. Может, и не понял в точности, чем она занимается, но, снимая с нее одежду, не мог не заметить во внутреннем кармане куртки набор ножей. Тут любой идиот сообразит, что дело нечисто. Но, как ни странно, подобные мысли не пришли оперативнице в голову. И не потому, что сознание затуманили лекарства и боль, или потому, что ее беспокоили последствия, которые возникнут, если она устроит неприятности в клинике, с которой сотрудничает агентство.

– Хорошо, что вы успели вовремя, – продолжил доктор. – Одежда запечатала рану, и кровотечение прекратилось, иначе вам потребовалось бы переливание крови. Окажись вы тут чуть позже, без него не обошлось бы. Ситуация могла стать очень серьезной, приди вы немного… Ой, прошу прощения. Я говорю очевидные вещи?

Она дернула плечом, давая врачу понять, чтобы он убрал руку.

– Кто вы такой?

При обычных обстоятельствах Когти никогда не разговаривала так грубо с незнакомыми людьми, независимо от их возраста. Правда, ей не так уж часто приходилось общаться с теми, кто не работал в службе по борьбе с вредителями. Но сейчас резкий тон был необходим, чтобы взять ситуацию под контроль. Возможно, ей придется убить молодого врача, который уже начал что-то подозревать.

– Я интерн, принимаю пациентов по средам и пятницам.

– Встаньте так, чтобы я вас видела.

Она услышала, как зашуршали по полу тапочки, когда врач подошел к стулу, стоявшему перед койкой, и уселся. Поскольку Когти ни с кем, кроме доктора Чана, не имела дела, она понятия не имела, кто этот человек и сколько времени он тут работает. На вид ему было лет тридцать пять. Ну, может, ближе к сорока. Жалко лишать жизни такого молодого парня, подумала Когти, изгибаясь под простыней. У врача был ясный и незлобивый взгляд. Похоже, он относился к тому типу людей, которые вывернут наизнанку все карманы и отдадут последнее нуждающимся. Но, судя по его реакции, он как-то уж слишком быстро разобрался в происходящем.

– Не стоит так озираться по сторонам. Я никому не звонил. Здесь больше никого нет.

Когти перевела взгляд на него. Вместо того, чтобы поблагодарить доктора и поинтересоваться, почему он никого не вызвал, она продолжала с подозрением рассматривать его волевой подбородок. Может, этот человек и не врач вовсе, а замешан в чем-то нехорошем. Ведь он не стал вызывать полицию даже после того, как увидел содержимое ее карманов. Для оперативницы такая реакция была делом обычным: привычка всех подозревать и все подвергать сомнению служила ей залогом выживания.

Когти обратила внимание, что даже те хирургические инструменты, которые обычно находились на виду, сейчас старательно убраны. Правда, на столе в стаканчике для карандашей виднелись пинцет и ножницы с тупыми концами, но даже если она сейчас бросится туда, то не сможет в один прыжок достать их. И не из-за боли, а потому что на ней нет никакой одежды. Сначала придется закутаться в простыню, которая будет сковывать движения.

«Остановишься – и тебя схватят. Ты можешь лишиться всего, включая одежду. И тогда ты должна забыть, что ты – женщина. Да и кто будет тебя разглядывать? Кому это придет в голову в такой момент? Если есть хоть малейшая возможность повернуть ситуацию в свою пользу, делай то, что должна, даже если ты голая. Иначе проиграешь из-за минутной гордости…»