Текст книги "Пенсия для киллера"

Автор книги: Бенмо Гу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Бык посмотрел на нее и вздохнул.

– Из уважения к твоему возрасту даже не стал тебе подножку ставить. Ну чего ты так развопилась? Будто у тебя сухожилия порвались. – Он отступил назад и за волосы поднял девочку с пола. – Не доставишь мне удовольствия – выброшу ее в окошко.

Когти поцыталась встать, опираясь на здоровое колено, но тут же упала на пол от прогремевшего снаружи взрыва. За окном поплыли клубы черного дыма. Девочка проглотила слезы и закашлялась. Когти сообразила, что наемник взорвался в машине: как только двигатель прогрелся, сработала прикрепленная к нему бомба.

– Вот беда, – произнес Бык без всякого сожаления. – Из-за всей этой шумихи у нас осталось совсем мало времени.

– Что ты… Ты это с самого начал задумал? – Когти попыталась сплюнуть, так как едкий дым от горящего человеческого тела раздражал слизистую.

– Думаю, тот, кто выиграет, поедет на твоей машине, – как бы между прочим заметил Бык.

Он хотел было бросить девочку обратно к колонне, но прядь ее волос запуталась у него в браслете от часов, и он просто отхватил ее ножом. Хэни начала извиваться, пытаясь уползти, но Бык больше не обращал на нее внимания. Когда девочка стала потихоньку отодвигаться прочь, Когти испытала облегчение, увидев, что та еще способна шевелиться.

Тем временем Бык совершил новый бросок, и Когти попыталась кистью блокировать удар ножом. Из рассеченной руки брызнула кровь. Она увернулась от удара, направленного в сонную артерию, и пронзила противнику бедро, чувствуя, как сильные упругие мышцы сопротивляются лезвию. Развернувшись, противник ударил ее по лицу, и она упала, не успев вытащить из чужой плоти свой нож. Пока Когти приходила в себя от боли в глазах и ноге, мальчишка уже успел вынуть клинок, повредивший ему боковые мышцы бедра.

– Это мне подарочек? – поинтересовался Бык.

Наблюдая за тем, как он размахивает окровавленными лезвиями, словно легкими перьями, Когти достала из бокового кармана запасной нож. Это было ее последнее оружие – на треть короче армейского ножа Быка. Веревка и шумовая граната остались в выброшенной ею сумке, да и вряд ли они ей сейчас пригодились бы. Когти все еще шатало, но ее осанка говорила о полной готовности.

Бык приблизился, пытаясь определить слабое место противницы.

– Ну что, у меня преимущество. Может, избавиться от одного из ножей?

– Да пожалуйста. Хотя как бы тебе не пожалеть. – Она не успела договорить, как прямо в глаза полетел ее же складной нож. Когти отпрыгнула назад, надеясь, что ей удалось увернуться, но тут же поняла, что лезвие вошло в бедро.

– Вот так, – заключил Бык.

– Спасибо.

Ранения неизменно сопровождали их профессию, но от острой леденящей боли, разрывающей ногу, перехватывало дыхание. Заставляя себя привыкнуть, Когти сделала несколько глубоких вдохов, выдернула лезвие из раны и отбросила маленький клинок. Поскольку Бык метнул нож, а не воткнул со всей силы, рана получилась не такая глубокая, как у него самого.

Хэни тем временем добралась до лестницы. В связанном состоянии она могла преодолевать только по одной ступеньке за раз, но ей было невдомек, что здание стоит в такой глуши. И вдруг около лестницы девочка обнаружила мобильный телефон с расцарапанным и разбитым экраном. Должно быть, он выскользнул из кармана наемника, который сполз по ступенькам и потом взорвался в машине. Хэни губами нажала кнопку возврата и провела ими по экрану, чтобы включить телефон. Не зная пароля, она нажала на символ экстренного вызова.

На улице догорала машина, по ту сторону колонны сумасшедший мужик и еле живая старушка продолжали схватку, то и дело вскрикивая и полосуя друг друга ножами. Дозвонившись, Хэни наклонилась ухом к телефону. Когда на другом конце линии ответили, она, позабыв про слезы, спокойно объяснила, что происходит. Девочка сообщила о своем похищении и дала номер телефона отца, однако диспетчер никак не мог поверить, что ребенок говорит всерьез, и продолжал задавать одни и те же вопросы.

Тем временем Бык нанес Когти удар под ключицу, отчего она упала на пол. Заметив, что девочка разговаривает по телефону, Бык выхватил у нее мобильный и швырнул его об стену, но за долю секунды до того, как он занес нож над горлом малышки, Когти ударила его. Хэни с криком отпрянула и покатилась вниз по ступенькам. Бык бросился на Когти, но та скрутила и блокировала его, хотя он успел полоснуть ей лезвием по подбородку. Она и без того теряла кровь из-за раны на ключице, и перед глазами все начало расплываться.

После взрыва машины и звонка в службу спасения дела приняли не слишком хороший оборот, но Быка это, похоже, не очень-то беспокоило. Он с безумным видом самозабвенно продолжал гоняться за ней. Уворачиваясь от его точных и быстрых ударов и выпадов, Когти думала только о том, что случится с ребенком, если Бык убьет ее до приезда спасателей. Доктор Кан наверняка не вытерпит и кинется за дочерью, так что Хэни оставалось продержаться совсем немного, пока не прибудет полиция или отец. Но даже если вперед пошлют местную полицию, уйдет немало времени, прежде чем машины доберутся сюда.

Когти чувствовала, как тело с каждой минутой все больше и больше тяжелеет, словно перегруженная баржа. Она держалась только ради того, чтобы не дать Быку переключиться на девочку. «Скоро все кончится», – подумала она, и в тот самый миг лезвие Быка вошло ей глубоко под ребра.

– Ну чего ты застыла, как мумия? – Бык начал сердиться, разглядев в ее взгляде желание потянуть время, а не выиграть бой.

Он был уязвлен, но в то же время ощутил пустоту в душе. И пока эта пустота охватывала его, весь кураж ушел. От досады и злобы Бык решил поскорее убить Когти: слишком банально позволить ей умереть от потери крови из многочисленных мелких ран.

Он занес нож, но Когти отклонилась назад, упав на колени, и его лезвие рассекло воздух. Тут она воткнула ему в низ живота клинок и подтянула его вверх до печени. Бык потерял равновесие и рухнул прямо на нее. Со стороны это было похоже на любовные объятия, а не на агонию смертельной схватки.

Когти не могла пошевелить пальцем, но не хотела, чтобы ее нашли под трупом, да еще трупом коллеги. Из последних сил она напряглась и скинула с себя тело мальчишки. Из живота у него торчал коготь смерти, частично обнаживший залитые кровью внутренности. Она перевернула Быка на бок и подложила ему под голову свою куртку, чтобы он не захлебнулся собственной кровью, которая толчками вытекала из горла. Бессмысленно было предлагать ему вызвать скорую. Она ухватилась за торчавший из живота нож, чтобы закончить мучения мальчишки, но тут его окровавленная рука легла на ее кисть.

– Не надо. Оставь меня.

Она заколебалась, но потом убрала нож.

– Не волнуйся. Я скоро последую за тобой. – Это были те самые слова, которые она не сказала тогда Рю.

Глаза у Быка оставались полуоткрытыми, но дыхание уже стало поверхностным. Когти не могла точно сказать, улыбается он или это рефлекторная предсмертная гримаса. Впервые за все время она пригляделась к своему противнику. Но на его забрызганном кровью лице читалось лишь неизменное злорадство, а может, даже загадочное озорство. Пока Когти смотрела на него, в голове у нее промелькнула неуместная – особенно если учесть, что ей самой недолго осталось, – мысль: встреть она этого парня в другом месте, при других обстоятельствах и в другом обличье, они не бросились бы резать друг другу глотки, а обнялись.

Мягко, словно ступая по лесной траве, она пробормотала:

– Так это ты. – И увидела, что глаза мальчишки медленно открылись.

– Ты вспомнила?

Когти и сама не знала, почему так сказала, и не поняла, о чем говорит Бык, но воспоминания захватили ее. Легкая смутная тень легла ей на сердце, и бурлившие в голове сцены из прошлого выстроились в ряд, вызвав слова, томившиеся внутри.

Она давно потеряла счет убитым ею людям. Может, мальчишка был родственником одной из жертв, а может, ни к кому из них не имел отношения. По мере того, как Когти приближалась к миру Рю, отдельные всплески памяти теряли всякое значение. Отдаваться прошлому, переживать его или упиваться им она считала недостойным. Хотя для Быка память о давнем событии, каким бы оно ни было, оказалась настолько важной, что даже перед лицом разверзшейся смертной бездны он думал о том дне.

– Как ты узнала? – спросил он.

Когти не смогла заставить себя признаться, что говорила наугад.

– Ко мне пришла ясность. Знаешь, когда готовишься встретить конец, порой нисходит озарение.

По ее ответу Бык понял, что она ничего не вспомнила. Он так и остался для Когти одним из бесчисленных детей, жизнь которых она пустила под откос. Но он ничем не выдал своего разочарования.

– Вот и хорошо.

Хорошо – потому что никому из тех детей уже не придется искать ее, а тем более испустить дух рядом с ней. Бык постучал Когти по ноге.

– Голова.

Ему стало легче дышать, когда она положила его голову себе на колени. Бык понимал, что это кратковременное облегчение – лишь маленькая точка в безбрежном море его страданий, неизбежный этап перехода в иной мир. Какая часть жизни промелькнет сейчас у него перед глазами? Все, что с ним случалось, все решения, которые он успел принять, все жертвы, которых он лишил жизни, начали разворачиваться перед мысленным взором – словно кинопленка, откуда можно вырезать любой кадр. Но он смог удержать только одну сцену из своей памяти.

– Говоришь, в момент ухода на человека нисходит озарение? – Бык поджал губы и ухмыльнулся, отчего скопившаяся во рту кровь вылилась струйкой. – Значит, твое время еще не наступило.

Запах папоротника ослабел и потом вовсе исчез.

Когти закрыла парню глаза.

– А теперь ты сможешь проглотить таблетку? – рассеянно произнесла она.

Глава тринадцатая

Старик продолжал настаивать, что когда-то был директором школы и большинство его выпускников поступило в Сеульский университет (что само по себе невозможно для обычной школы); ни одно из обычных учебных заведений не побило его рекорда. Однако сидевший рядом мужчина не соглашался с бывшим директором, заявляя, что такое было лишь один год и что ему чертовски надоело в тысячный раз выслушивать бахвальство собеседника.

Эти двое не были друзьями; скорее, как и большинство стариков, просто случайно познакомились в этом парке. Люди тут говорили в основном о себе, при этом щедро соглашаясь со словами собеседников и даже нахваливая их, но обязательно попадался один упрямец, который хотел оставить последнее слово за собой.

Второй старик мог бы промолчать, как только бывший директор школы успокоился, но нет: он напомнил директору, что тот, выйдя на пенсию, был вынужден работать консьержем. Да и оттуда его уволили, после того как женская ассоциация пожаловалась на его бесконечное бахвальство и морализаторство. Второй мужчина, бывший морпех, гордился тем, как хорошо умеет устраиваться по жизни, и называл себя человеком непредвзятым. Но эта непредвзятость превращала его в одного из самых невыносимых зануд. Закончив службу в морской пехоте, он управлял крупной рыбной фермой, которую пришлось закрыть после двух пожаров и особенно холодной зимы, когда погибла почти вся рыба. И хотя непонятно, как были связаны служба в морской пехоте и неудавшийся бизнес, при каждом удобном случае мужчина подчеркивал, что во всех его начинаниях присутствует дух морской пехоты. И тон у него был такой же непреклонный, как у бывшего директора школы.

Сидевшие рядом со спорщиками старики участия в дискуссии не принимали. Тем временем бывший директор школы и бывший морпех вошли в раж, и в воздух взлетела бутылка местной водки соджу. Она упала и разбилась, рассыпав вокруг осколки, поблескивающие в лучах закатного солнца. Эти скучающие пенсионеры могли разругаться из-за клочка туалетной бумаги, да и спорили они не о фактах, а скорее о смутных воспоминаниях. Истории, в которых содержалась лишь чайная ложечка сахара, раздувались, как сладкая вата, а потом оседали в бесформенную липкую жижу.

Под деревом наблюдалась еще более живописная сцена. Двое стариков на скамейке склонились над доской для игры в го. Они стучали фишками и спорили, к кому из них в семьях сыновей, где они живут, относятся с меньшим уважением. Дальше разговор перекинулся на обсуждение правительства, которое разрушает пенсионную систему, потом перешли на политику. В конце концов, когда собеседники пришли к заключению, что молодые люди ни о чем не думают, пока земля под ногами не загорится, исход партии в го потерял всяческое значение.

На соседней скамейке пожилой мужчина в традиционном костюме читал через лупу газету. Он поглядывал на сидевшую напротив женщину в летах, которая одной рукой рылась в сумочке. На даме была расшитая шляпка, прикрывающая крашеные каштановые волосы, и мужчина не сразу определил возраст соседки. Судя по элегантному наряду, она могла оказаться одной из тех секс-работниц среднего возраста, которые знакомятся с пожилыми мужчинами под предлогом продажи оздоровительных напитков, только одета она была чуть скромнее. Старик встал и подсел к ней. Случайно задев локтем неожиданного соседа, женщина отскочила в сторону, и старик испытал неловкость.

– Вы что-то ищете? – поинтересовался он, уверенный, что сейчас дама извлечет из сумочки флакон с тоником. Все это время он не сводил рассеянного взгляда с игроков в карты, расположившихся чуть дальше.

Женщина подняла глаза, не уверенная, что вопрос обращен именно к ней, и ответила:

– Да, похоже, я забыла дома телефон.

– Кому понадобится срочно звонить таким старикам, как мы с вами?

– Пожалуй, вы правы. Но мне нужно отменить встречу. Всего хорошего.

Она поднялась и ушла. Ветер трепал края длинных рукавов ее темно-синей шифоновой блузки и шарфа с анималистическим рисунком. Старик от досады прищелкнул языком.

Хозяйка маникюрного салона была слегка на взводе. И причиной тому служили вовсе не какие-нибудь несущественные мелочи. Да, она наняла двадцатиоднолетнюю девушку с лицензией второго класса в качестве любезности по отношению к клиентке, просившей за свою подругу. Но девица с самого начала повела себя неподобающе.

В конце собеседования, перечислив новой сотруднице ее обязанности, пятидесятилетняя хозяйка попросила девицу убирать салон после закрытия. И теперь та заявила, что лицензированный специалист должен работать только с клиентами, да еще отказалась приходить пораньше, чтобы учиться у других сотрудниц, поскольку ей больше нечему учиться. Да и в любом случае она не вырастет как специалист, если будет выполнять работу учеников, убираясь и стирая полотенца. Ей интересна только работа с клиентками.

Поначалу хозяйка салона решила, что девица просто не представляет, как устроен реальный мир, и ее не обучили уважительному отношению, потому что она впервые устраивалась на работу. Однако все обстояло совсем наоборот: девица самоуверенно заявила, что речь идет о правах сотрудников, и она не собирается выполнять чужие обязанности только потому, что так принято.

Хозяйка в шутку заметила, что не стоит упираться, когда уровень безработицы среди молодежи такой высокий. В ответ нахалка пустилась в рассуждения о том, что нужно принять законы против злоупотребления положением, особенно теперь, когда молодежи приходится так трудно. Этим она повергла в шок хозяйку, которая сама поднялась из низов. И как эта девица собирается удержаться даже на полставки, если отказывается выполнять минимальную дополнительную работу?

Будь ее воля, хозяйка мигом выставила бы девчонку, но та производила впечатление человека, который тут же побежит жаловаться в министерство труда и поднимет шум. К тому же хозяйка салона не хотела расстраивать клиентку, порекомендовавшую девицу. Именно благодаря этой клиентке, которая привлекала в салон моделей и руководящих менеджеров, у них сложился костяк из полусотни постоянных посетительниц, а значит, всегда была работа и доходы только росли.

Думая, что делает благое дело, хозяйка терпеливо объяснила девице, что та, возможно, в принципе и права, но если малые предприятия будут следовать всем законам, то быстро прогорят. И если в простеньких заведениях учеников продвигают быстро, в этом салоне, специализирующемся на высоком искусстве дизайна ногтей и обслуживающем до сотни постоянных клиентов, все обстоит по-другому. Здесь над ней есть ассистент, старший ассистент и менеджер. И она должна помогать им, наблюдать и учиться основам работы с клиентами, прежде чем начнет трудиться самостоятельно. Хозяйка попыталась убедить девицу словами: «Лицензия означает, что у тебя есть навыки, но для обслуживания клиентов этого недостаточно».

Тут девица разрыдалась, заявив, что заплатила большие деньги за обучение искусству маникюра вовсе не для того, чтобы выслушивать оскорбления. Таким образом она превратилась в жертву, и хозяйке салона пришлось разрешить ей взять клиентку, которая собиралась прийти на следующий день.

По разговору было понятно, что клиентка пожилая: она колебалась и мялась, и опытная хозяйка салона, проработавшая в этом бизнесе три десятка лет, заключила, что та стеснена в средствах, редко пользуется услугами салонов и вряд ли станет писать негативный отзыв в Интернете. Все это делало ее идеальной кандидатурой для новой сотрудницы.

Но клиентка все утро названивала в салон. Сначала она сказала, что не сможет прийти и хочет все отменить. Через десять минут перезвонила и все отыграла назад, но потом опять отменила запись. Хозяйка салона сообразила: все эти метания вызваны тем, что пожилая женщина ни разу не делала маникюр.

Новая сотрудница, отвечавшая на звонки нерешительной клиентки, в конце концов не выдержала и сорвалась:

– Неужели нельзя определиться? Вы хоть понимаете, что уже всем надоели?

Хозяйка салона в ужасе вырвала трубку и убедила клиентку прийти. Она объяснила, что маникюр держится всего две недели, поэтому не стоит волноваться, и вообще, надо смотреть на процедуру как на развлечение. Она даже предложила специальную скидку в качестве компенсации за слова новой сотрудницы, которая только проходит стажировку.

В назначенное время в салон вошла пожилая миниатюрная женщина. Одета она была хорошо, но выглядела подавленной, а кожа у нее была довольно смуглой. Яркие накладные ногти смотрелись бы на ней неестественно. Хозяйка с первого взгляда поняла, что эта женщина – не руководитель на пенсии и не квалифицированный специалист. Клиентка не стремилась выглядеть роскошно, ей явно не приходилось на вечеринках держать бокал с вином в холеной руке, демонстрируя красивые ногти и драгоценности. Она чувствовала себя не в своей тарелке, как будто подруга пригласила ее на свадьбу сына, но она не привыкла к подобным мероприятиям, вот и пришла сделать маникюр, чтобы выглядеть поприличнее. Впрочем, она могла бы пойти в любой ближайший салон, зачем же приезжать сюда, в самый центр города? Такая ошибка выдавала недавно разбогатевших матрон, которые еще не научились грамотно тратить деньги.

У молодой сотрудницы сделалось такое лицо, будто она наступила в навоз. Хозяйка толкнула ее в бок и напомнила, что этой клиентке следует предложить какой-нибудь простой и однотонный маникюр. Она никогда не доверила бы какую-нибудь знаменитость или жену председателя новой непроверенной мастерице, чтобы та все испортила. А вот пожилая женщина вполне годится для тренировки.

Но даже после детальных инструкций юная мастерица, вдохновленная шансом обслужить свою первую клиентку, пустилась демонстрировать невероятные познания. Она говорила о процедурах, малопонятных для пожилой женщины, – обработке кутикул, шелковом обертывании ногтей, градиентной окраске, – пока наконец не заявила, что руки клиентки нуждаются в базовой лечебной процедуре.

Хозяйка хотела было вмешаться, но потом решила войти в положение новенькой, понимая, что та хочет похвалиться своими знаниями. Но тут клиентка раздраженно заметила:

– По-вашему, мне требуется лечебная процедура? В этом салоне предоставляют такую услугу? Это ведь довольно серьезно. У вас есть дерматолог? Вы понимаете, что по закону не можете заниматься лечением?

Женщина не производила впечатления человека, который видит разницу между косметической процедурой и медицинским вмешательством, однако вела она себя сварливо и капризничала, поэтому хозяйка в конце концов вмешалась:

– Аджумма, мастер просто пытается объяснить подоходчивее. Обычно мы называем это уходом для рук и ногтей.

Девушка-мастер вновь обрела уверенность в себе:

– Да, именно. Уход для рук и ногтей. Но мы можем пропустить этот этап, если вам он не нужен. Даже если предпочтете отказаться, базовый уход включен во все услуги, такие как обработка ногтей и кутикул. Но если собираетесь делать нейл-арт, лучше обойтись без специализированного ухода, потому что между ногтями и кончиками пальцев может остаться влага. Если перед окрашиванием вам предложат процедуру ухода, знайте: в таком салоне не слишком опытные мастера. Я рассказала вам про различные возможности, но рекомендую делать процедуры по порядку, хотя решать все равно вам, аджумма.

– Тогда пусть будет нейл-арт, или как там у вас называется окрашивание ногтей. Со скидкой оно обойдется в сто вон, на этом и остановимся. Как красить и каким цветом, выбирайте сами. И давайте сразу проясним: не называйте меня аджумма. Вы всех пожилых клиенток так величаете?

Хозяйка салона попыталась сгладить ситуацию:

– Прошу нас простить. Пожалуйста, выберите дизайн по этим образцам.

На этом она оставила попытки проконтролировать молодую мастерицу, поскольку в салон вошла ВИП-клиентка, которую надо было сопроводить в отдельный кабинет.

Хозяйка долго занималась руками ВИП-клиентки. Наконец она вышла, чтобы попросить новую сотрудницу принести чаю. И тут увидела, что старшая ассистентка и менеджер склонились около всхлипывающей юной мастерицы.

– Что происходит?

– Мы занимались со своими клиентками и не уследили за новенькой. Оказывается, она взяла с той пожилой женщины слишком мало денег. Просто смешно.

– Что случилось? Ты правильно покрасила ей ногти? Я же говорила тебе, выбери один цвет и не делай ничего сложного. – Вздохнув, хозяйка решила, что придирчивая старушка осталась недовольна цветом лака или узором и молодая мастерица без спросу дала ей дополнительную скидку. Хозяйка уже настроилась вычесть недостачу из зарплаты новенькой.

Но ответ девушки ее сильно удивил.

– Нет, ей все понравилось. Я очень старалась. И не забыла ваши слова про сто вон со скидкой. Но когда мы начали разговор, я держала ее правую руку и просто была не в курсе. – Девица судорожно вздохнула. На лице у нее появилось страдальческое выражение, будто за последние полчаса она пережила наихудшее из всех мыслимых испытаний. – Я занималась базовым уходом, когда увидела, что у нее нет левой руки. Вообще. То есть у нее не десять пальцев, а только пять. Поэтому, когда она уходила, я взяла с нее половину суммы, пятьдесят вон. Разве это неправильно? Однорукая клиентка пришла привести свою единственную руку в порядок. И я взяла с нее деньги исходя из количества пальцев. Как это повредит репутации салона?

Девица вновь принялась всхлипывать. Можно было подумать, что она рыдает из-за несправедливости начальства, но под обидой сквозил ужас, что ее первой клиенткой оказалась однорукая женщина. Хозяйка поняла, что эти слезы – выражение сострадания к пожилой женщине, которая, скорее всего, больше сюда не вернется. Можно было указать новенькой, что сначала надо проверить руки клиентки, положив обе кисти перед собой, но раз эта дерзкая девица способна сопереживать чужому горю, с нее будет толк. Хозяйка выдавила из себя улыбку:

– Нет, ты поступила правильно.

Женщина на ходу рассеянно вытянула вперед руку, на которой висела сумочка. Пожилая дама посмотрела на свою худую высохшую руку и залюбовалась пятью яркими ноготками. Каждый из них был покрыт синим лаком, под цвет ночного неба или ее шифоновой блузки, и на каждом расцвел свой уникальный узор с добавлением желтого, светло-оранжевого, белого и салатового цветов. Узор из расходящихся кругов напоминал фейерверки в ночном небе. Но если посмотреть под другим углом, рисунок походил на фрукты.

Клиентка чувствовала себя слегка не в своей тарелке, ведь она впервые сделала накладные акриловые ногти. Ощущение было такое, словно на руку приклеили чужую плоть. Но дискомфорт улетучивался, как только она начинала разглядывать удивительный дизайн ногтей.

– Он продержится не меньше двух недель. И можно принимать душ и ванну, как всегда, – объяснила ей девица. – Если лак начнет откалываться или захотите его снять, приходите ко мне. Или я могу дать вам жидкость для снятия лака, если пожелаете сделать это дома.

Она позволила девушке сфотографировать руку, исподтишка наблюдая, как та любуется своим первым шедевром. Клиентка поймала себя на том, что и сама улыбается, завидуя способности этой грубой девицы искренне радоваться, вести себя так непосредственно и не скрывать эмоций.

Женщина не собиралась демонстрировать свои красивые ногти. Ей просто некому было их показывать. Хотя как знать? Может, кто-нибудь заметит ее маникюр, когда она будет доставать свой пенсионный проездной в автобусе или метро или покупать жевательную резинку в минимаркете – в общем, в один из многих моментов обычной жизни. Не исключено, что кто-то заметит яркие ногти, а потом переведет взгляд выше и, увидев лицо старухи, ахнет от изумления и потеряет дар речи. Или начнет нервно откашливаться, не в силах высказать свое отношение к столь неуместному для ее возраста виду. Но сейчас ей нравилось, что ее изломанные, травмированные, деформированные ногти покрывает такое произведение искусства, тем более что накладки ненастоящие и будут ярко сиять, пока не исчезнут.

Исчезнут.

Может, каждому стоит пережить яркий сияющий момент, хотя бы раз в жизни. Именно потому, что все мы в итоге осыплемся, как перезрелые фрукты, или исчезнем, как фейерверки в ночном небе.

Теперь пришло время пережить все выпавшие на ее долю потери. И она подумала: «Похоже, Рю, мне еще рано присоединяться к тебе».