Текст книги "Английская лирика первой половины XVII века"

Автор книги: Бен Джонсон

 
О черная душа! Недуг напал
Он, вестник смерти, на расправу скор…
Ты – тот, кто край свой предал и с тех пор
Бежал в чужие страны и пропал;
 
 
Ты – тот, кто воли всей душой желал
И проклинал темницу, жалкий вор,
Когда ж услышал смертный приговор,
Любовью к той темнице воспылал…
 
 
Ты благодать получишь, лишь покаясь,
Но как начать, который путь верней?
Так стань чернее, в траур облекаясь,
Грех вспоминай и от стыда красней,
 
 
Чтоб красная Христова кровь могла
Твой грех омыть, очистив добела!
 

 
Я – микрокосм, искуснейший узор,
Где ангел слит с естественной природой,
Но обе части мраку грех запродал,
И обе стали смертными с тех пор…
 
 
Вы, новых стран открывшие простор
И сферы, что превыше небосвода,
В мои глаза для плача влейте воды
Морей огромных: целый мир – мой взор
 
 
Омойте. Ведь потоп не повторится,
Нет, алчностью и завистью дымясь,
Мой мир сгорит: в нем жар страстей таится…
О, если б этот смрадный жар погас!
 
 
И пусть меня охватит страсть другая
Твой огнь, что исцеляет нас, сжигая!
 

 
Спектакль окончен. Небо назначает
Предел моим скитаньям; я достиг
Последней цели странствий. Краткий миг
Остался. Время тает и тончает…
 
 
Вот с духом плоть смерть жадно разлучает,
Чтоб, смертным сном осилен, я поник…
Но знаю: дух мой узрит Божий лик,
И страх заране взор мне помрачает…
 
 
Когда душа вспорхнет в небесный дом,
А тело ляжет в прах, поскольку бренно,
То я, влекомый тягостным грехом,
В его источник упаду – в геенну…
 
 
Но оправдай меня – я грех отрину,
И мир, и плоть, и сатану покину!
 

 
С углов Земли, хотя она кругла,
Трубите, ангелы! Восстань, восстань
Из мертвых, душ неисчислимый стан!
Спешите, души, в прежние тела!
 
 
Кто утонул и кто сгорел дотла,
Кого война, суд, голод, мор, тиран
Иль страх убил… Кто Богом осиян,
Кого вовек не скроет смерти мгла!..
 
 
Пусть спят они. Мне ж горше всех рыдать
Дай, Боже, над виной моей кромешной:
Там поздно уповать на благодать…
Благоволи ж меня в сей жизни грешной
Раскаянью всечасно поучать:
Ведь кровь твоя – прощения печать!
 

 
О, если знанье – верных душ награда.
Душа отца в раю награждена
Вдвойне: следит, блаженствуя; она,
Как смело я парю над пастью ада!
 
 
Но если, райского сподобясь сада,
Душа и там прозренья лишена,
То как раскрыть мне пред отцом сполна
Всю непорочность помысла и взгляда?
 
 
Душа с небес кумиров ложных зрит,
Волхвов, носящих имя христиан,
И видит: фарисейство и обман
Притворно святы, праведны на вид…
 
 
Молись, отец, печали не тая:
Полна такой же скорбью грудь моя!
 

 
Когда ни дерево, что, дав свой плод,
Бессмертье у Адама отняло,
Ни блуд скотов, ни змей шипящих зло
Не прокляты – меня ль проклятье ждет?!
 
 
Ужель сам разум ко грехам ведет,
Ужель сознанье в грех нас вовлекло?
Иль Бог, всегда прощающий светло,
Впал в страшный гнев – и мне проклятье шлет?..
 
 
Но мне ль тебя, о Боже, звать к ответу?..
Пусть кровь твоя и плач мой покаянный
В один поток сойдутся неслиянно!
Грехи мои навеки ввергни в Лету!
 
 
«О, вспомни грех мой!» – молит кто-нибудь,
А я взываю: «Поскорей забудь!..»
 

 
Смерть, не тщеславься: се людская ложь,
Что, мол, твоя неодолима сила…
Ты не убила тех, кого убила,
Да и меня, бедняжка, не убьешь.
 
 
Как сон ночной – а он твой образ все ж
Нам радости приносит в изобилье,
Так лучшие из живших рады были,
Что ты успокоенье им несешь…
 
 
О ты – рабыня рока и разбоя,
В твоих руках – война, недуг и яд.
Но и от чар и мака крепко спят:
Так отчего ж ты так горда собою?..
 
 
Всех нас от сна пробудят навсегда,
И ты, о смерть, сама умрешь тогда!
 

 
О фарисеи, бейте же меня,
В лицо мне плюйте, громко проклиная!
Я так грешил!.. А умирал, стеная,
Он, что в неправде не провел ни дня!..
 
 
Я умер бы в грехах, себя виня
За то, что жил, всечасно распиная
Его, кого убили вы – не зная,
А я – его заветов не храня!..
 
 
О, кто ж его любовь измерить может?
Он – Царь царей – за грех наш пострадал!
Иаков; облачившись в козьи кожи,
Удачи от своей уловки ждал,
 
 
Но в человечью плоть облекся Бог
Чтоб, слабым став, терпеть он муки смог!..
 

 
Зачем у нас – все твари в услуженье?
Зачем нам пищей служат всякий час
Стихии, хоть они и чище нас,
Просты и неподвластны разложенью?
 
 
Зачем с покорностью в любом движенье
Вы гибнете, пред мясником клонясь,
Кабан и бык, когда б, остервенясь,
Вы б растоптали нас в одно мгновенье?..
 
 
Я хуже вас, увы, в грехах я весь,
Вам воздаянья страх знаком едва ли…
Да, чудо в том, что нам покорны твари,
И все ж пребудет чудом из чудес,
 
 
Что сам Творец на гибель шел в смиренье
За нас – его врагов, его творенья!..
 

 
Что, если Страшный суд настанет вдруг
Сегодня ночью?.. Обрати свой взгляд
К Спасителю, что на кресте распят:
Как может Он тебе внушать испуг?
 
 
Ведь взор его померк от смертных мук,
И капли крови на челе горят…
Ужели тот тебя отправит в ад,
Кто и врагов своих простил, как друг?!
 
 
И, как, служа земному алтарю,
Мне уверять любимых приходилось,
Что строгость – свойство безобразных, милость
Прекрасных, так Христу я говорю:
 
 
Уродливы – нечистые созданья,
Твоя ж краса – есть признак состраданья!..
 

 
Бог триединый, сердце мне разбей!
Ты звал, стучался в дверь, дышал, светил,
Но я не встал… Так Ты б меня скрутил,
Сжег, покорил, пересоздал в борьбе!..
 
 
Я – город, занятый врагом. Тебе
Я б отворил ворота – и впустил,
Но враг в полон мой разум захватил,
И разум – твой наместник – все слабей…
 
 
Люблю Тебя – и Ты меня люби:
Ведь я с врагом насильно обручен…
Порви оковы, узел разруби,
Возьми меня, да буду заточен!
 
 
Твой раб – тогда свободу обрету,
Насильем возврати мне чистоту!..
 

 
Душа, ты так же возлюби Творца,
Как Он тебя! Исполнись изумленья:
Бог-Дух, чье славят ангелы явленье,
Избрал своими храмами сердца!
 
 
Святейший Сын рожден был от Отца,
Рождается Он каждое мгновенье,
Душа, ждет и тебя усыновленье
И день субботний, вечный, без конца!..
 
 
Как, обнаружив кражу, мы должны
Украденные вещи выкупать,
Так Сын сошел и дал себя распять,
Спасая нас от вора-сатаны…
 
 
Адам подобье божье утерял,
Но Бог сошел – и человеком стал!..
 

 
Отец, твой Сын возвысил род земной,
Он – человек, в нем – наше оправданье:
Победой, смерть поправшей и страданье,
Он – в Царстве Божьем – делится со мной!
 
 
Со смертью Агнца стала жизнь иной…
Он заклан от начала мирозданья
И два Завета дал нам в обладанье
Два завещанья с волею одной…
 
 
Закон твой – тверд, и человеку мнилось:
Его исполнить – недостанет сил…
Но Дух, послав целительную милость,
Все, что убито буквой, воскресил!
 
 
Последнее желанье, цель Завета
Любовь! Так пусть свершится воля эта!
 

 
Когда я с ней – с моим бесценным кладом
Расстался и ее похитил рок,
То для меня настал прозренья срок:
Я, в небо глядя, с ней мечтал быть рядом,
 
 
Искал ее, и встретился там взглядом
С Тобою, ибо Ты – любви исток!
И новой страстью Ты меня завлек,
Я вновь охвачен жаждою и гладом:
 
 
О, сколь же Ты в любви своей велик!
С ее душой Ты вновь мою связуешь
И все ж меня ревнуешь каждый миг
Ко всем – и даже к ангелам ревнуешь,
 
 
И хочешь, чтоб душа была верна
Тебе – хоть манят мир и сатана!
 

 
Христос! Свою невесту, всю в лучах,
Яви мне!.. Не за морем ли она
Владычит, в роскошь риз облачена?
Иль здесь, как и у немцев, сеет страх?
 
 
Иль замерла и спит себе в веках?
И лжи она иль истины полна?
И на холме ль она утверждена?
Иль вне холма? Иль на семи холмах?
 
 
Средь нас?.. Или за подвиги в награду,
Как рыцарей, ее любовь нас ждет?
Благой Жених! Яви невесту взгляду!
Пускай душой владеет Голубь тот,
 
 
Который радостью ее венчает,
Когда она всем ласки расточает!
 

 
Я весь – боренье: на беду мою,
Непостоянство – постоянным стало,
Не раз душа от веры отступала,
И клятву дав, я часто предаю.
 
 
То изменяю тем, кого люблю,
То вновь грешу, хоть каялся сначала,
То молится душа, то замолчала,
То – все, то – ничего, то жар терплю,
 
 
То хлад; вчера – взглянуть на небосвод
Не смел, сегодня – угождаю Богу,
А завтра задрожу пред карой строгой.
То набожность нахлынет, то уйдет,
 
 
Как в лихорадке – жар и приступ дрожи…
Все ж, лучшие из дней – дни страха божья!..
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

 
Сравнив с планетой нашу душу, вижу;
Той – перворазум, этой – чувство движет.
Планета, чуждым притяженьем сбита,
Блуждает, потеряв свою орбиту,
Вступает на чужую колею
И в год едва ли раз найдет свою.
И суета так нами управляет
И от первопричины отдаляет…
Вот дружбы долг меня на запад влек,
Когда душа стремилась на восток,
Там солнце шло во мрак в полдневный час,
И вечный день рождало, помрачась:
Христос на крест взошел – и снят с креста,
Чтоб свет навек не скрыла темнота…
Я не был там, и я почти что рад:
Подобных мук не вынес бы мой взгляд.
Кто даже жизнь – лик божий – зрит, – умрет…
Но зрящим божью смерть – каков исход?!
Мир потрясен, и меркнет солнце божье,
Земля дрожит, земля – Его подножье!
Возможно ль вынести? Немеют в муке
Ход всех планет направившие руки!
Кто всех превыше, кто всегда – зенит
(Смотрю ли я, иль антипод глядит),
Тот втоптан в прах! И кровь, что пролилась
Во искупленье наше, льется в грязь!
Святое тело – божье облаченье
Изранено, разодрано в мученье!..
На это все не мысля и смотреть,
Как мог бы я святую Матерь зреть,
Что со Христом страдала воедино,
Участвуя в великой жертве Сына?!..
…Скачу, на запад обратив свой взгляд,
Но очи чувства – на восток глядят:
Спаситель, на кресте терпя позор,
Ты смотришь прямо на меня в упор!
Я ныне обращен к Тебе спиной
Пока не смилуешься надо мной.
Мои грехи – пусть опалит твой гнев,
Вся скверна пусть сойдет с меня, сгорев.
Свой образ воссоздай во мне, чтоб смог
Я обратиться – и узреть восток!..
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

Гимны

 
Корабль, что прочь умчит меня от брега,
Он только символ твоего ковчега,
И даже хлябь грозящих мне морей
Лишь образ крови жертвенной твоей.
За тучей гнева ты сокрыл свой лик,
Но сквозь завесу – луч ко мне проник;
Ты вразумлял, но поношенью
Не предал ни на миг!
Всю Англию – тебе я отдаю:
Меня любивших всех, любовь мою…
Пусть ныне меж моим грехом и мною
Проляжет кровь твоя – морской волною!
Зимой уходит вниз деревьев сок
Так я теперь, вступая в зимний срок,
Хочу постичь извечный корень
Тебя, любви исток!..
Ты на любовь не наложил запрета…
Но хочешь, чтоб святое чувство это
К тебе – и только! – устремлялось, Боже…
Да, ты ревнив. Но я ревную тоже:
Ты – Бог, так запрети любовь иную,
Свободу отними, любовь даруя,
Не любишь ты, коль все равно
Тебе, кого люблю я…
Со всем, к чему еще любви Лучи
Влекутся днесь, меня ты разлучи,
Возьми же все, что в юные года
Я отдал славе. Будь со мной всегда!..
Во мраке храма – искренней моленья:
Сокроюсь я от света и от зренья,
Чтоб зреть тебя; от бурных дней
Спешу в ночную сень я!..
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

 
У твоего чертога, у дверей
За ними хор святых псалмы поет
Я стать готовлюсь музыкой твоей.
Настрою струны: скоро мой черед…
О, что теперь со мной произойдет?..
И вот меня, как карту, расстелив,
Врач занят изученьем новых мест,
И, вновь открытый отыскав пролив,
Он молвит: «Малярия». Ставит крест.
Конец. Мне ясен мой маршрут: зюйд-вест,
Я рад в проливах встретить свой закат,
Вспять по волнам вернуться не дано,
Как связан запад на любой из карт
С востоком (я ведь – карты полотно),
Так смерть и воскресенье суть одно.
Но где ж мой дом? Где Тихий океан?
Восток роскошный? Иерусалим?
Брег Магеллана? Гибралтар? Аньян?
Я поплыву туда путем прямым,
Где обитали Хам, Яфет и Сим.
Голгофа – там, где рай шумел земной,
Распятье – где Адам сорвал свой плод…
Так два Адама встретились со мной:
От первого – на лбу горячий пот,
Второй – пусть кровью душу мне спасет…
Прими меня – в сей красной пелене,
Нимб, вместо терний, дай мне обрести.
Как пастырю, внимали люди мне,
Теперь, моя душа, сама вмести:
«Бог низвергает, чтобы вознести!..»
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

 
Простишь ли грех, в котором я зачат?
Он тоже мой, хоть до меня свершен,
И те грехи, что я творил стократ
И днесь творю, печалью сокрушен?
Простил?.. И все ж я в большем виноват
И не прощен!
Простишь ли грех, которым те грешат,
Кто мною был когда-то совращен?
И грех, что я отринул год назад,
Хоть был десятки лет им обольщен,
Простил?.. И все ж я в большем виноват
И не прощен!
Мой грех – сомненье: в час, когда призвать
Меня решишь, я буду ли спасен?
Клянись, что Сын твой будет мне сиять
В мой смертный миг, как днесь сияет Он!
Раз Ты поклялся, я не виноват,
И я прощен!..
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

Бен Джонсон

ПРИГЛАШЕНИЕ ДРУГА НА УЖИН

 
Любезный сэр, прошу вас вечерком
Пожаловать в мой небогатый дом:
Надеюсь, я достоин вас. К тому же
Облагородите вы скромный ужин
И тех моих гостей, чье положенье
Иначе не заслужит уваженья.
Сэр, ждет вас замечательный прием:
Беседе – не еде – царить на нем.
И все же вас, надеюсь, усладят
Мои оливки, каперсы, салат,
Баранина на блюде расписном,
Цыпленок (если купим), а потом
Пойдут лимоны, винный соус в чаше
И кролик, коль позволят средства наши.
Хотя и мало нынче дичи, но
Для нас ее добудут все равно.
И если небеса не упадут,
Нас неземные наслажденья ждут.
Чтоб вас завлечь, есть у меня капкан:
Вальдшнеп, и куропатка, и фазан,
И веретенник наш украсят стол…
Затем хочу, чтоб мой слуга пришел
И нам прочел Вергилия творенья,
А также наши с вами сочиненья,
Чтоб пищу дать по вкусу и умам.
А после… После предложу я вам,
Нет, не стихи уже, а всевозможные,
Вкуснее всех моих стихов, пирожные,
И добрый сыр, и яблоки, и груши…
Но более всего согреет душу
Канарского вина хмельной бокал,
Которое в «Русалке» я достал:
Его и сам Гораций пил когда-то,
Чьи детища мы ценим больше злата.
Табак, нектар иль вдохновенья взрывы
Все воспою… за исключеньем пива.
К вам не придут ни Пуули, ни Пэрет,
Мы будем пить, но муза нас умерит.
Вино не превратит в злодеев нас.
Невинны будем мы в прощальный час,
Как и при встрече. И давайте с вами
Печальных слов под лунными лучами
Не говорить, чтоб не спугнуть свободу,
И пусть наш пир вершится до восхода.
 

Перевод В. В. Лунина

Эпиграммы

 
Вам тайный путь к обогащенью ведом?
Что ж ходит нищета за вами следом!
 

 
Ты мне сказал, что быть поэтом – стыд!
Пусть прозвище тебе отныне мстит!
 

 
Асклепию был жертвуем петух
За исцеленье. – Я же сразу двух
Тебе дарую, если сам уйдешь
И на меня недуг не наведешь!
 

 
Осел с супругой держится аскетом,
Живя с чужими женами при этом.
 

О СМЕРТИ

 
Кто, вспомнив смерть, дрожит, как лист осенний,
Тот, видно, слабо верит в воскресенье!
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ЭПИТАФИЯ НА МОЮ ПЕРВУЮ ДОЧЬ

 
Здесь почиет малютка Мэри.
Нет для меня страшней потери.
Но надо меньше горевать:
Бог дал ее, бог взял опять.
В шесть месяцев сойдя в могилу,
Она невинность сохранила.
Ее душа – уже в раю
(Взяла на небо дочь мою
Мать божья волею своей),
А здесь, разъединившись с ней,
Внутри могильного предела
Лежать осталось только тело.
 

Перевод В. В. Лунина

ДЖОНУ ДОННУ

 
Донн! Полюбив тебя, и Феб и музы
Расторгли с прочими свои союзы.
Плод молодого твоего труда
Стал образцом и будет им всегда.
Твоим стихам прекрасным нет числа,
Для них мала любая похвала!
Язык твой и искусство, без сомненья,
С любым твореньем выдержат сравненье.
Тебя я восхвалять и впредь готов,
Но в мире нет тебя достойных слов!
 

Перевод В. В. Лунина

МОЕМУ ПЕРВОМУ СЫНУ

 
Прощай, мой Бенджамин. Вина моя
В том, что в твою удачу верил я.
Ты на семь лет был ссужен небом мне,
Но нынче оплатил я долг вполне.
Нет, не рыдаю я. Рыдать грешно
О том, что зависть вызывать должно.
Нам всем придется скоро в мир теней
Уйти от плоти яростной своей.
И если горе не подточит силы,
То старость доведет нас до могилы.
Спи, сын мой! Схоронил здесь, без сомненья,
Бен Джонсон лучшее свое творенье
И клятву дал: столь сильно, как его.
Не полюбить вовеки никого.
 

Перевод В. В. Лунина

УИЛЬЯМУ КЭМДЕНУ

 
Кэмден, почтенный муж! За все, что знаю,
За все, что я собою представляю,
Я у тебя в долгу, как и страна,
Которая тобой наречена.
Ты даже лучше понял сущность века,
Чем мог он ожидать от человека.
Как честен ты в своих произведеньях!
Как в древних разбираешься твореньях!
Какою властью наделен твой глас!
Лишь ты один учить умеешь нас!
Прости за правду. Скромность знает каждый
Твою, и все ж – пожертвуй ей однажды.
Я тише, чем достоин ты, пою…
Прими ж, прошу, признательность мою!
 

Перевод В. В. Лунина

ЭПИТАФИЯ НА С. П., ДИТЯ ПЕВЧЕСКОЙ КАПЕЛЛЫ КОРОЛЕВЫ ЕЛИЗАВЕТЫ

 
О нем прочтя, пусть стар и млад
Рыдают ныне
И знают: он не виноват
В своей кончине.
Он рос прекрасен и умен,
Судил о многом,
И стал причиной распри он
Природы с богом.
Всего тринадцать лет он жил
Судьба жестока,
Из них в театре он служил
Три полных срока.
Все старцы, сыгранные им,
Так были ярки,
Как будто духом молодым
Владели парки,
И тут судьба, что им сродни,
Его убила.
Тогда раскаялись они,
Да поздно было.
В живой воде им искупать
Хотелось тело,
Но небо душу уступать
Не захотело.
 

Перевод В. В. Лунина

ПОЧЕМУ Я НЕ ПИШУ О ЛЮБВИ

 
Амура пожелав воспеть,
Я стих расставил, словно сеть,
А он вскричал: «О нет, клянусь,
К поэту в сеть не попадусь!
Вот так мою сумели мать
И Марса некогда поймать.
Но есть ведь крылья у меня!»
И упорхнул. С того-то дня
Я заманить его не мог,
Хоть столько хитростей привлек.
Вот холодок в стихи проник:
Сбежал Амур, а я – старик…
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

К ПЕНСХЕРСТУ

 
Ты, Пенсхерст, не из мрамора сложен.
Нет у тебя ни блещущих колонн,
Ни крыш, горящих светом золотым,
Ни фонаря, чтоб похваляться им.
Ты только дом, обычный старый дом,
И зависти не вызовешь ни в ком.
Ты радуешь иным – землей, водой,
И воздухом, и лесом пред собой.
Твой лес дарит охотнику услады,
А на холме твоем живут дриады,
Пирует Бахус там, а с ним – и Пан
Под сенью буков, посреди полян.
Там древо выросло – великий житель,
И музы все нашли себе обитель.
Его кора изрыта именами
Сильванов, чьи сердца сжигало пламя.
Сатир румяный фавнов там зовет
Водить под дубом Леди хоровод.
А в роще Геймэдж в день и час любой
Оленя ты увидишь пред собой,
Когда захочешь угостить друзей.
В низине, где бежит к реке ручей,
Пасутся и коровы, и телята.
Чуть-чуть повыше – кони, жеребята…
И кроликов не счесть по берегам.
Там лес богат, а в роще Сидни там,
Под сенью тополей у родника,
Видны фазаны – в крапинку бока.
Красотки-куропатки возле пруда
Мечтают, дичью, став, попасть на блюдо.
А если Медвей выйдет из брегов,
В прудах богатый ждет тебя улов:
В сеть сами рвутся карпы то и дело,
И щуки, жить которым надоело,
Когда с ленцой бросаешь невод снова,
В него войти с покорностью готовы.
Угри, желая не отстать от щуки,
Сигают к рыболову прямо в руки.
Есть у тебя еще и сад фруктовый,
Как воздух, чистый и, как время, новый.
Пораньше вишня и попозже слива
Ждут часа поспеванья терпеливо.
Висит так низко всякий вкусный плод,
Что и малыш его легко сорвет.
Хоть ты построен из огромных глыб,
Никто во время стройки не погиб.
Тебе желает счастия народ,
И ни один крестьянин не придет
К тебе без подношения, без дара.
К тебе идет и молодой, и старый,
Кто каплуна несет, а кто – пирог,
Орехи тащут, яблоки, творог.
Кто шлет к тебе с подарком дочерей
На выданье, чтоб по пути мужей
Они нашли. Плоды ж в руках у них
Как бы являют спелость их самих.
Но кроме их любви добавить часом
Что можно было бы к твоим запасам
Безмерным? Здесь любого, кто пришел,
Ждет, изобильный и богатый стол!
И всякий, будь то пахарь или пряха,
Садится за господский стол без страха.
Здесь пиво есть и хлеб. А то вино,
Что пьет хозяин, пью и я равн о.
Я точно так же, как и все кругом,
Не чувствую стесненья за столом.
Здесь от души кормить предпочитают
И, сколько съел я мяса, не считают,
А попрошу еще, несут тотчас
Такой кусок, что и не съешь зараз.
Скупым и жадным не был ты вовек.
Когда я оставался на ночлег,
Ты моего коня как на убой
Кормил, как будто я хозяин твой.
Все, что хочу, могу просить я тут,
Здесь и король Иаков смог приют
Найти, когда, охотясь со своим
Прекрасным сыном, вдруг увидел дым
И огоньки, что звали по пути
К твоим пенатам поскорей прийти.
Кто б из селян тебя ни посещал,
Ты каждого с любовью угощал.
Лились слова восторга через край
Хозяйке, что снимала урожай
Похвал за то, как с домом управлялась.
А не было хозяйки, оставалось
Все на местах: белье, еда, посуда,
Как будто ждал гостей ты отовсюду!
Ты, Пенсхерст, не устал ли от похвал,
Так знай же – я еще не все сказал:
Твоя хозяйка прелести полна,
Она и благородна, и скромна.
Хозяин твой – отец своих детей,
Что счастье редкое для наших дней.
А дети слово божье изучают
И потому невинность излучают.
Они, не зная, что такое лень,
Псалмы, молитвы учат каждый день
И постигают благостные чувства,
Военные и прочие искусства.
Уверен, Пенсхерст, каждый, кто сравнит
Тебя с иными замками, на вид
Причудливыми, тотчас скажет честно:
Там чудно строили, а здесь живут чудесно.
 

Перевод В. В. Лунина

ПЕСНЯ. СЕЛИИ

 
Ну же, Селия, смелее!
Нег любви вкусим скорее!
Наши юные года
Нам даны не навсегда.
Время к любящим сурово;
Солнце утром встанет снова,
Но упустим мы свой час
Вечной будет ночь для нас.
Что ж мы медлим и таимся?
Мы ль с тобой молвы боимся?
Пусть шпионов полон дом,
Мы ль им глаз не отведем?
Мы ль перехитрить не сможем,
Тех, кто бдит над нашим ложем?
Плод любви сорвать – не грех.
Грех – не скрыть любви утех.
Ведь известно с давних пор:
Кто не пойман – тот не вор.
 

Перевод М. И. Фрейдкина