Текст книги "Английская лирика первой половины XVII века"

Автор книги: Бен Джонсон

ЧЕЛОВЕК

 
Мой Боже, в некий час
Помыслил я: царь строит свой дворец,
Чтоб в нем жилище обрести.
Но можно ль краше храм найти,
Чем человек?.. Мир из конца в конец
Нам служит, покорясь.
 
 
Да, человек есть все:
И древо он, но боле плодовит,
И зверь, но в высшее проник:
И смысл, и слово только мы несем,
А если попугай и говорит,
То он – наш ученик.
 
 
Все соразмерно в нас,
Душа и плоть в гармонии слились,
Суть мира в нас отражена:
В нас породнились даль и близь,
Сознанье телу отдает приказ,
Как и волне – Луна.
 
 
Всех человек затмил
Величьем, получил на все права,
Звезда – добыча наших глаз!
Да, человек есть малый мир,
И потому и лечит нас трава,
Что братьев чует в нас!
 
 
Для нас – порывист ветр,
Недвижен прах, подвижен свод, из недр
Бьет ключ, для нас – покоен дол.
Лишь в нас – причина и конец,
Нам всюду приготовлен щедрый стол
И радостей ларец.
 
 
Нам звезды дарят сон,
А сдернет солнце, как завесу, тьму,
И разум светом озарен;
Сродни все вещи нам,
Но если низшие близки телам,
То высшие – уму.
 
 
Все вещи – нам даны:
Вода, сойдясь в моря, наш носит флот,
Став ливнем – злаку жизнь дает,
Ручьем виясь – питает нас…
Насколько ж все стихии благ полны,
В служенье нам слиясь!
 
 
Как много добрых слуг!
И потому виновны мы вдвойне,
Коль скорбно никнет под ногой
Трава, целящая недуг…
В нас целый мир вместился, а извне
Нам служит мир другой.
 
 
Столь чудно ты, мой Бог,
Дворец воздвиг! Так сам в нем обитай,
Чтоб он тебя прославить мог!
Нас горней мудростью питай,
И да найдешь в нас верных слуг ты сам,
Как мир твой служит нам!..
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ЖИЗНЬ

 
Букет собрал я на восходе дня:
Он, память утра в запахе храня,
Как жизнь моя, сиял.
 
 
С цветами полдень вкрадчив был и тих,
И вдруг из рук моих похитил их
И мой букет завял.
 
 
Упал из рук букет, но в сердце жив:
То времени глагол, не устрашив,
Уже предупредил
 
 
О смертном сроке, ждущем и меня,
Но возвещенье рокового дня
Смягчил и усладил.
 
 
Цветы, при жизни вы ласкали взор
Узором, свежестью, а с этих пор
Целебный вы отвар.
 
 
И я согласен умереть скорей,
Как вы, насытясь ароматом дней,
Пусть и не буду стар.
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ИОРДАН (II)

 
Когда впервые я воспел восторг
Небесный, стих искрился и блестел,
Ум необычные слова исторг,
Расцвел, и засверкал, и ввысь взлетел,
Метафорами я страстей поток
Так украшал, как будто сбыть хотел.
Ум сразу тысячью идей дышал;
В сомненье впав, я слушался его,
Все исправлял, все заново решал:
Казалось, это – вяло, то – мертво,
Я будто солнце в небе украшал
Изысканностью слога своего.
Как огонек, я между слов витал,
Их поверял – и ошибался все ж,
Но друг средь суеты мне прошептал:
« Как вымученно все, что ты поешь!»
«О если б высшей ты любви взыскал!»
«Пой лишь о ней: сокровище найдешь».
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ОТВЕТ

 
Насмешник-мир приснился мне,
И с ним его подручных рать:
Они пришли ко мне во сне,
Чтобы меня на смех поднять.
Сначала, глядя из цветка,
Шепнула Красота, дразня:
«Сэр, чья сорвет меня рука?»
Господь, ответь ей за меня!
Потом меня Богатство так
Спросило, золотом звеня:
«Припомни, что за звук, бедняк?»
Господь, ответь же за меня!
Прщила и Слава, чей наряд
Слепил глаза, был ярче дня,
Меня унизил гордый взгляд.
Господь, ответь ей за меня!
А Разум, сколько было сил
(Речь лаконичную ценя),
Нравоученья мне твердил…
Господь, ответь же за меня!
Когда наступит Страшный суд,
Ты, подводя итог судьбе,
Скажи им, Боже, – пусть поймут,
Что я принадлежу тебе!
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ГРЕХОВНЫЙ КРУГ

 
Моя, моя, о Господи, вина,
Что я в сей круг порочный завлечен,
Что мысль грехами воспламенена,
Сознанье – огнедышащий дракон,
И сей дракон вдувает, словно вихрь,
Той мысли жар – в горенье слов моих.
 
 
Той мысли жар – в горенье слов моих
Извергнув, как Сицилии вулкан,
Огонь лишь разошелся, не затих,
В речах бушует грешный ураган,
Но страсть в слова вместиться не смогла,
И рвутся речи перейти в дела.
 
 
И рвутся речи перейти в дела,
Так строился безбожный Вавилон,
Пока людей вражда не развела.
Порок не медлит: вновь я посрамлен.
И снова мысль грехом увлечена…
Моя, моя, о Господи, вина.
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ПАЛОМНИЧЕСТВО

 
Упорный пилигрим, я шел и шел
К холму надежды.
Был путь мой долог и тяжел,
Я для него покинул прежде
Тщеславия скалу и миновал
Отчаянья провал.
На поле грез в цветенье я ступил,
Стал любоваться.
Но день меня заторопил,
И я не мог там оставаться,
И на горе забот мой вился след
Среди сует.
Потом блужданья привели меня
В страстей пустыню,
И в ней я был средь бела дня
Ограблен дочиста. Отныне
Всего один со мною «ангел» был,
Что в полу друг зашил.
И наконец я вижу: вот он – холм
Моей надежды!
Сердечной радостью влеком,
Вершины я достиг… Но где же
То, что искал я?!. Озеро одно
Лишь плещет, солоно…
Скорбям – ни края, ни конца досель,
Кругом – угрозы…
Я обезумел: «Ах, мой Царь! Ужель
Награда страннику – лишь слезы?..»
Но понял я, лишь ум ко мне вернулся,
Я обманулся:
Мойдальше холм!.. Бежать я порываюсь
И слышу крик:
«Среди живущих оставаясь,
Никто в предел тот не проник!..»
А я: «Так дай же смерть мне обрести
На сем пути!»
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ЯРМО

 
Я громко стукнул кулаком:
Ну, все! Испил до дна!
Иль без конца мне суждено
Вздыхать? Нет, жизнь моя вольна,
Нет, вольным ветром я влеком!
Доколь терпеть мне этот гнет?
Иль весь мой урожай – колючки терна,
И кровь моя горит на нем?
Когда ж в душе моей созреет плод?
В ней пенилось вино,
Да высохло от скорби. Зрели зерна
Пришлось их плачем поливать…
Иль жизнь свою провел я в лени,
И лавра нет меня короновать?
Или венки поблекли и увяли,
Цветы пропали?..
Нет, в сердце вновь созреет плод,
Лишь руки укрепи свои,
Верни в тоске истраченные дни,
Возрадуйся, разбей всех споров лед
О зле и благе, клетку разомкни,
Канат порви,
Что свит из недостойных помышлений,
Ты был им долго оплетен,
Он для тебя был как закон,
Пока твое бездействовало зренье…
Прочь! Пробил час!
Уйду! Настало время!
Дерзай, о смертный, страх отбрось!
Тот, кто унизился до просьб,
Кто жил, поднять не смея глаз,
Пусть вечно носит бремя!
…Но, сам с собою спор ведя
Все беспощадней, злей и строже,
Я слышу вдруг: «Мое дитя!»
И я в ответ: «Мой Боже!..»
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ШКИВ

 
Создав Адама, Бог
Сосуд с благами взял и молвил: «Надо
Излить их все, и каждое – в свой срок,
Чтоб, на земле рассеянные клады
Найдя, Адам берег».
Мощь пролилась рекой,
Краса и мудрость, слава, наслажденье
Излились в очередности такой.
На дне же, как ценнейшее владенье,
Господь сокрыл покой.
«Коль сей алмаз отдам
На украшенье твари, ей в угоду,
И это благо благ найдет Адам
В природе, а не в Господе природы,
Беда обоим нам.
Так спрячем эту суть,
Чтобы душа Адамова металась,
Ища покоя… Чтоб когда-нибудь,
Пусть не любовь познав, так хоть усталость,
Он пал бы мне на грудь!..»
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ЦВЕТОК

 
О Боже, как свежи, чисты
Твои явленья! Так растут весной,
Средь поздних холодов, цветы
Они предвестники поры иной…
Как в мае снег
Свой отжил век,
Так тают беды предо мной!
В осеннем сердце – как я мог
Мечту лелеять, что придет расцвет?
Уходит на зиму цветок
Под землю, где скрывается от бед,
От тяжких дней
Среди корней:
Для мира – мертв, землей – согрет…
Твоя десница, Боже сил,
Низвергла в ад – и к небу вознесла,
Ты умертвил – и воскресил,
Ты хоронил, звоня в колокола:
О, твой глагол
Спасет от зол,
Когда душа ему вняла!
О, если б все простилось мне,
И я, не увядая, цвел в раю!
Опять я к небу по весне
Молитвы возношу и слезы лью,
Цветок в саду
Я ливня жду,
Греховность ведая свою…
Я – возгордившийся росток
С надменностью взирал на небосклон,
Но, божьим гневом сбитый с ног,
От хладной спеси был я отрезвлен:
Как скрыться мне,
Когда в огне
Весь мир, Тобой воспламенен?!
Но в зрелости я вновь расцвел
И в сердце вновь рождаются стихи,
И после всех смертельных зол
Мои рассветы роены и тихи…
О мой оплот,
Ужель я – тот,
Кто в бурях искупал грехи?..
Господь любви, твоя рука
Являет нам, что мы – твои цветы,
Мы искушаемы, пока
Нас в райский сад не переселишь Ты,
…Но всех услад
За дерзкий взгляд
Лишатся чада суеты!
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ААРОН

 
Над челом – священный венец,
На груди – совершенство и свет,
Залились колокольцы – и ожил мертвец,
И для него уже смерти нет,
Так Аарон одет!..
Мерзость нечестия – мой венец,
Мрак греховный – в груди, а не свет,
Низменным буйством страстей, как мертвец,
Я ввержен туда, где покоя нет,
Так я, несчастный, одет!..
Но есть ведь Владыка венца,
Грудь и сердце, в которых – свет,
Есть звон, воскрешающий мертвеца,
Есть тот, без кого мне спасенья нет,
Я в Нем сияньем одет!..
Христос мне – глава и венец,
Он – сердце мое, и мой свет,
И музыка: я – как воскресший мертвец,
И ветхой плоти на мне уже нет,
Я в новые ризы одет!..
Теперь над челом – святыня венца,
В моей груди – совершенство и свет,
Звоном веры Христос воскресил мертвеца:
Придите, о люди, сомнения нет,
Я, как Аарон, одет!..
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

СМЕРТЬ

 
Ты встарь была дика, ужасна, смерть:
Один скелет,
Тоскливых стонов скорбный след.
И рот отверст, да не затем, чтоб петь.
Мы знали лишь одно: промчатся шесть
Иль десять лет
С тех пор, как в теле жизни нет,
И плоть, покинув кости, станет – персть.
С тобою, смерть, мы сжиться не могли:
Ведь нет страшней,
Чем скорлупа прожитых дней,
И слезы на бесслезный прах текли.
Но вот Спаситель кровью окропил
Твои черты,
И кроткою предстала ты,
И новый лик твой веру в нас вселил.
С надеждою мы зрим сквозь облик твой
Грядущий суд:
Там снова души в плоть войдут,
Там кости облекутся красотой.
И ныне умереть нам – как уснуть,
Не страшно нам
Предаться смерти сладким снам,
И ты нам, прах, постелью мягкой будь!..
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

БЛАГОУХАНИЕ

 
Сколь сладки эти звуки – «Мой Творец»!
Как будто с благовонной мастью
Несут ларец,
Мне звуки душу полнят сластью
Восточных воскурений: «Мой Творец»!
Мне полнит мысли этот фимиам,
Чтоб мог всегда и понимать я,
И чуять сам,
Как сердце дышит благодатью,
Как облекает мысли фимиам.
Дерзну ли «Мой Творец» сказать тебе?
«Служитель мой!» – в ответ я слышу,
Плоть все слабей,
Но глас восходит выше, выше,
Как ладан, воскуряемый тебе!
И аромат, составленный из слов,
Мне возвещающий так пряно
Твой вечный зов
Целитель моего изъяна,
Вольется в душу: мускус вечных слов.
И «Мой Творец!» – почуя слов бальзам,
Я с ними, словно бы в награду,
Сольюсь и сам,
«Служитель мой!» – сию усладу
Дыханье снова примет, как бальзам.
Вот так ароматический состав
Друг другу продавали б двое
Из редких трав…
Вот так торгую я с тобою,
Сей сладости всю жизнь свою отдав!..
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

ЛЮБОВЬ (III)

 
Любовь меня звала – я не входил:
Я грешен был пред ней,
Но зоркий взгляд Любви за мной следил
От самых первых дней,
Я слышал голос, полный доброты:
– Чего желал бы ты?
– Ты мне достойных покажи гостей!..
– Таков ты сам, – рекла…
– Ты слишком, при греховности моей,
Для глаз моих светла!..
Любовь с улыбкой за руку взяла:
– Не я ль их создала?
– Я осквернил их, я виновней всех,
И жжет мне сердце стыд…
Любовь: Не я ли искупила грех?
И мне войти велит
На вечерю: – Вкуси, будь полон сил!..
И я сей хлеб вкусил…
 

Перевод Д. В. Щедровицкого

Томас Кэрью

ВЕСНА

 
Зима прошла, и поле потеряло
Серебряное в искрах покрывало;
Мороз и вьюга более не льют
Глазурных сливок на застывший пруд;
Но солнце лаской почву умягчает
И ласточке усопшей возвращает
Дар бытия, и, луч послав к дуплу,
В нем будит то кукушку, то пчелу.
И вот щебечущие менестрели
О молодой весне земле запели;
Лесной, долинный и холмистый край
Благославляет долгожданный май.
И лишь любовь моя хладней могилы;
У солнца в полдень недостанет силы
Тот беломраморный расплавить лед,
Который сердцу вспыхнуть не дает.
Совсем недавно влекся поневоле
К закуту бык, теперь в открытом поле
Пасется он; еще вчера, в снегах,
Любовь велась при жарких очагах
Теперь Аминтас со своей Хлоридой
Лежит в сени платана; под эгидой
Весны весь мир, лишь у тебя, как встарь,
Июнь в очах, а на сердце январь.
 

Перевод А. Я. Сергеева

ПРОТИВ УМЕРЕННОСТИ В ЛЮБВИ

 
Дай всласть любви мне иль презренья всласть!
Зной тропиков или полнощный лед
Равно мою бы исцелили страсть,
Но смесь их облегченья не дает.
В любви любая крайность хороша,
Умеренность не стоит ни гроша!
Дай мне грозу! Любовным ли дождем
Прольется – как Даная, счастлив я;
А коли прогремит презренья гром
И смоет ливня мутная струя
Надежду, что изгрызла сердце мне,
От мук избавясь, счастлив я вдвойне!
Даруй восторг иль отведи напасть:
Дай всласть любви мне иль презренья всласть!
 

Перевод М. Я. Бородицкой

ОТРЕЧЕНИЕ ОТ ЛЮБВИ

 
Да, жалость женщинам чужда.
Не любите вы нас.
А как вы холодны, когда
Глядим с мольбой на вас!
И все ж я веровал, что страсть
И города берет,
Что я, счастливчик, в рай попасть
Сумею в свой черед.
Я полагал, что холод взгляда
Всего лишь мнимая преграда.
И я вошел и счастлив был,
И я не ждал беды.
Я веселился, зло забыл,
Вкушал любви плоды.
И если б этим временам
Не наступил предел,
То счастья большего бы сам
Юпитер не имел.
Но Селья изменила мне,
Что хуже холода вдвойне.
Злой рок! С любимой быть вдвоем,
Ее завоевать,
Достичь всего с таким трудом
И отступить опять!
Но, если крепость враг не сдал,
Я лишь того лишен,
Чем и досель не обладал.
И все ж я оглушен:
Ведь я познал такую боль,
Как потерявший трон король.
 

Перевод В. В. Лунина

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ НЕБЛАГОДАРНОЙ КРАСАВИЦЕ

 
Знай, Селья, чей надменен взор,
Тебе известность создал я:
Ты пребывала б до сих пор
В забвении, душа моя,
Когда б не стих мой, что поднял
Тебя с земли на пьедестал.
Твой смертоносный взгляд – не твой,
И без меня бы он исчез.
Ты – чудо, созданное мной,
Ты – звездный свет моих небес.
Так полно, не мечи угроз
В того, кто так тебя вознес.
Меня не надо соблазнять:
А то низвергну вмиг тебя я.
Ты можешь лишь, глупцов пленять,
Ведь я твои секреты знаю.
Поэт, сокрывший правду в сказке,
Сам разглядит ее и в маске.
 

Перевод В. В. Лунина

ОТВЕТНОЕ ПРЕЗРЕНИЕ

 
Он в румянец щек влюблен
И в кораллы губок страстных.
Свой огонь питает он
Звездным светом глаз прекрасных.
Но погасли звезды глаз,
И его огонь погас.
Только в том, кто ум имеет,
Кто не может быть беспечным,
Кто, любя, понять умеет,
Пламя чувства будет вечным.
Коль такого нет у нас
Презираю прелесть глаз.
Селья, слезы зря не лей
Нет к былому возвращенья.
Вижу я в душе твоей
Только гордость и презренье.
Но и я, коль хочешь знать.
Научился презирать.
Рок велит: в отмщенье ей
К ней любовь свою убей.
 

Перевод В. В. Лунина

ЗЕРКАЛО

 
Сей льстец-предмет, где образ твой
Лишь тень красы твоей живой,
Был прежде слез моих рекой.
Но ты была так холодна,
Что заморозила до дна
Поток, где ты отражена.
Себе в глаза глядеть не надо:
В них столько спеси, столько хлада,
Что можно умереть от взгляда.
Боюсь, разбудит образ твой
В тебе любовь к себе самой,
И станешь ты – соперник мой.
Взгляни, как бледен я лицом:
Твой лик прелестный виден в нем
И взор, чей холод жжет огнем.
Уйми мороз. Пришел черед!
Чуть-чуть любви, и этот лед
Потоком счастья потечет.
 

Перевод В. В. Лунина

ПРЕКРАСНАЯ ВОЗЛЮБЛЕННАЯ

 
Хвалилось солнце в полдень чистый
Красой лучистой,
Но вышла ты,
И от досады с высоты
Оно сползло,
Скрыв потемневшее чело,
Ведь ты всецело
Его красу затмить сумела.
Ночная мгла кругом царила,
Но ты лицо свое открыла,
И тьма исчезла, и тотчас
Сиянье озарило нас.
Вот так равно ты гонишь прочь
И тьму, и свет, и день, и ночь.
 

Перевод В. В. Лунина

ВОЗЛЮБЛЕННОЙ, С КОТОРОЙ МЫ В РАЗЛУКЕ

 
Хоть ты и силою почти
Меня заставила уйти,
Хоть я с тобой в разлуке, но
Тебя забыть мне не дано.
Живу тобой, дышу тобой,
Лишь ты одна владеешь мной.
Хоть наши бренные тела
Судьба далеко развела,
Дай нашим душам слиться вновь
В той сфере, где царит любовь.
Давай сплетем венок такой,
Какой не видел мир людской.
Пусть будет сладко нам вдвойне,
Пусть наши мысли в вышине
Сплетутся меж собою туго,
Чтоб понимали мы друг друга.
Пока же души будут там
Вкушать нежнейший фимиам
(Какой неведом, по всему,
Здесь – в этой жизни – никому),
Дай разглядеть нам с тех высот
Тела, в которых боль живет,
Позволь увидеть, как в тоске
И друг от друга вдалеке
Они бредут, мечтой объяты
Соединиться, как когда-то.
Дай с радостью внизу, под нами,
Узреть войны любовной пламя,
Которое давным-давно
В телах обоих зажжено.
Из рая мы уйдем вдвоем
И спустимся в земной наш дом,
Коль души и тела опять
Друг друга смогут отыскать.
 

Перевод В. В. Лунина

В ЗАЩИТУ ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ

 
Не тех бы я влюбленными нарек,
Чей фитилек
Дрожит и тлеет,
Едва лишь расставанием повеет;
Не тех, кто как бумага: вспыхнул раз
И вмиг погас;
Но самых стойких – тех, кому по силам
Весь век любить с неугасимым пылом.
Живительный огонь в груди моей
Куда сильней
Сей плоти бренной:
Истлеет тело, но любовь нетленна!
Как за свечою, я сойду за ней
В страну теней;
И самый прах мой, в урну заключенный,
Затеплится лампадою бессонной.
 

Перевод М. Я. Бородицкой

МУХА, ВЛЕТЕВШАЯ В ГЛАЗ МОЕЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ

 
Под солнцем ярким день-деньской
Летала мушка над листвой,
Но вот, заметив Сельи взор,
Она узрела в нем костер.
Он озарил малютку так,
Как солнце озаряет мрак.
Влюбившись, мушка в самом деле
Решила добиваться Сельи.
Страдая от сердечных мук,
Она вокруг прелестных рук
Кружилась, аромат вдыхая,
И превратилась в птицу рая.
Затем, уже войдя в экстаз,
Влетела Селье прямо в глаз.
И сразу мушку опалило,
Прозрачной влагою залило.
Как Фаэтон с небесной кручи,
Она слезой жемчужной, жгучей
По щечке Сельи вниз скатилась
И в серый пепел обратилась.
Так может стать для мушки страстной
Опасным даже взгляд прекрасный!
 

Перевод В. В. Лунина

СМЕЛОСТЬ В ЛЮБВИ

 
Рассвет-тихоня ждет напрасно,
Упав на мир дождем косым,
Любви настурции прекрасной.
Не расцветет она пред ним.
Но, если луч звезды дневной
Ворвется пылко в мир земной,
Цветок прелестный в тот же миг
Откроет солнцу чистый лик.
Будь смелым, мальчик мой влюбленный,
На свет печали не яви.
Не то от Сельи непреклонной
Ты будешь тщетно ждать любви.
Но если речи твои жарки,
А клятвы горячи и ярки,
Тебя красотка сей же час
Одарит лаской жгучих глаз.
 

Перевод В. В. Лунина

РОДИНКА НА ГРУДИ У СЕЛИИ

 
Сей темный знак на млечном шелке
Остался от несчастной пчелки,
Чьим домом были до поры
Двух ульев парные шатры.
Она нектар свой медоносный
Сбирала в той долине росной,
Что пролегает посреди
Благоухающей груди;
Но струйка пота вдоль ущелья
Сползла в разгар ее веселья
И терпкий, сладостный поток
Последний стон ее пресек:
Погибла бедная сластена
В бесценной влаге благовонной.
Но тень ее и днесь видна,
Меж двух холмов пригвождена;
И всякий, кто прильнет, сгорая,
Устами к сей долине рая
Две вещи извлечет оттоль:
Сласть меда и укуса боль.
 

Перевод М. Я. Бородицкой

ДАМЕ, ДОЗВОЛИВШЕЙ МНЕ ЛЮБИТЬ ЕЕ

 
Вы разрешили мне себя любить,
Но ждать ли жатвы?
Хотите ль смехом оскорбить
Мои мольбы и клятвы?
Вздохнете ли? Иль отведете взгляд вы?
Без спросу на красавицу взирать
Куда вольготней,
А ей бы только презирать,
Таких гордячек – сотни…
Крушить легко, но возводить – почетней!
Так полюбите же меня в ответ
Не для забавы,
Не с тем, чтоб корчился поэт
От сладостной отравы
Во имя умноженья вашей славы.
Нет, горе – мутный пруд! В нем красота
Не отразится,
Но радость, как родник, чиста
Так пусть в моей странице,
Как в зеркале, ваш ясный взор лучится!
И вашу красоту восславлю я,
Не упомянув
Ни лезвия, ни острия,
Ни гроз, ни ураганов,
Ни жгучих стрел, ни шелковых арканов.
Уста сравню я с лепестками роз,
Чело – с кристаллом,
Волну распущенных волос
С воздушным покрывалом,
Что веет ароматом небывалым…
Вам – блеск прикрас, поэтов древний клад,
Вам – эти гимны;
Мне – ваш рудник земных услад
И взгляд гостеприимный:
Так мы сочтемся радостью взаимной.
 

Перевод М. Я. Бородицкой

К СЕЛИИ. О ВЕЗДЕСУЩНОСТИ ЛЮБВИ

 
Как тот, кто смерть завидев за спиной,
Желает от нее в стране чужой
Укрыться, чтобы жизнь свою спасти,
И хитростью, обманом обрести,
Сто мест сменив, желаемый покой,
Но ту же смерть находит пред собой,
Так я, подобно огненным снарядам,
Еще живу, но смерть уж вижу рядом.
Жизнь, что проходит в пытке постоянной,
И в смене дел, и в боли непрестанной,
Полна тобой. В ней счастью места нет
Есть лишь страданья негасимый свет
И есть прощанье долгое, чья роль
Во времени растянутая боль.
Пойду ль во Францию, иль в Индию пойду я
Сменю лишь страны – память не сменю я.
И хоть с любой стихией справлюсь я,
Останется со мной печаль моя.
Пока еще я шторм морской терплю
Я к твоему прикован кораблю.
Как в бурю, меня гонит средь зыбей
Студеный ветр надменности твоей.
Когда с тоской гляжу на небеса,
Я вижу, Селья, лишь твои глаза.
А если падает из тучи град,
Я вспоминаю твой сердитый взгляд.
Все трудные пути в моей судьбе
Ведут меня к тебе, одной тебе.
Все доброе, что вижу пред собой,
Порождено, любимая, тобой.
Но на дурное я гляжу тревожно:
Тебе дурное противоположно!
Вся жизнь моя уж долгие года
Кружится вкруг тебя, моя звезда.
Я – стрелка, что бежит всегда по кругу.
Ты – циферблат. И мне, моя Подруга,
Не зазвучать вне круга твоего
И о любви не молвить ничего:
Куда б тоской я ни был брошен вновь,
Везде меня найдет моя любовь.
Пока живу, любовь всегда со мной,
И я накрыт пылающей волной.
Когда умру, забудь меня, ведь я
Не стою слез твоих, любовь моя.
А мне… мне думать и в конце дороги
Лишь о тебе, а значит, и о боге.
 

Перевод В. В. Лунина