Текст книги "До самой смерти (ЛП)"
Автор книги: Белла Джуэл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Я смеюсь и целую её в щеку.
– Нет, спасибо, Элли.
Я обнимаю маму и она слегка улыбается.
– Веселись. И не торопись.
Я машу им и выхожу. Здесь темная Ауди стоит на дороге. Я не могу рассмотреть что внутри, но я знаю, что она принадлежит Маркусу. Сглатывая, я подхожу и открываю дверь. Я вздыхаю от удовольствия, замечая великолепного мужчину на переднем сидении. Он надел черные брюки в паре с рубашкой на пуговицах. Вместо галстука и пиджака он надел жилет. Рукава закатаны до локтей, и он выглядит как рай, соединившийся с адом.
– Маркус, – говорю с придыханием.
Молодец, Катя.
– Катя, – говорит он, его голос низкий и хриплый.
Блин.
Я сажусь в машину, прохладное кожаное кресло задевает бёдра. Моё чёрное платье короткое, но не как у шлюхи. Оно с большим вырезом, демонстрируя декольте, чтобы это выглядело сексуально, но элегантно. Я подобрала к нему пару черных лодочек, и оставила волосы распущенными с легкими кудрями.
Я закрываю дверь и поворачиваюсь к Маркусу, и взгляд, которым он одаривает меня жаркий. Ему не надо использовать слова – его выражение лица говорит мне точно, чего он хочет от меня.
– Так, – я выдыхаю, – что на ужин?
Его губа дёргается.
Грязный ублюдок.
– Не отвечай, – говорю.
– Сегодня, – мурлычет он, опуская свой взгляд на мои губы. – Ты выглядишь сногсшибательно.
Оу. Вау.
– Ох, спасибо.
После этого он отворачивается и везет нас на ужин.
Глава 11
Сейчас
Катя
Я стучу в дверь снова и снова, пальцы дрожат. Я закрываю глаза, пытаясь собраться. Мне больно: Маркус уезжал на две недели и вернувшись, так легко отмахнулся от меня. Он вообще скучал по мне? Думал ли он хоть чуть-чуть о том, что хочет быть дома в моих объятиях?
Моё сердце болит – болит, потому что глубоко в груди возникает тянущее чувство, что говорит, будто я что-то упускаю. Я просто этого не понимаю. Маркус мог обладать любой женщиной только щёлкнув пальцами, это точно, так зачем выбирать меня и жениться, если ему плевать?
– Милая.
Я резко поднимаю голову и вижу маму, сидящую в своём кресле у двери.
– Мамочка, – шепчу я.
– Оу, Катя, входи, милая.
Я спешу зайти, наклоняюсь и обнимаю маму за шею. Она крепко держит меня, а затем мы обе идем на кухню.
– Ты ужасно выглядишь. Что происходит?
– Это из-за Маркуса, – говорю, садясь за обеденный стол и кладя голову на руки.
– Вы двое поругались?
Я вздыхаю, затем поднимаю свой взгляд и смотрю на неё. Я рассказываю всё, что произошло с Маркусом, и она слушает, ее глаза смягчаются. Она кивает то там, то тут, но ничего не говорит пока я не заканчиваю.
– Я просто не знаю, что чувствую, – признаюсь.
– Дорогая, может что-то скрывается за этим. Может, что-то плохое случилось? Может у него стресс.
– Это не единственный случай, мам.
– Он плохо с тобой обращается, дорогая?
– Нет, – говорю я, и это правда. Он не обращается со мной плохо: он просто не любит. – Я просто не ощущаю, что он любит меня, что его женитьба на мне была осмысленной.
– Позволь мне сказать тебе кое-что, что я узнала о таких мужчинах, как Маркус, – начинает она. – Мужчины, вроде него, борются с эмоциями. Они хмурые и злые из-за обстоятельств в своей жизни, всё произошедшее с ними подействовало на их характер и поведение. Они стараются не демонстрировать любовь, и иногда выглядят холодными, чтобы держать всё под контролем.
– Я знаю, – шепчу. – Понимаю, я просто не знаю, что могло произойти в его мире, из-за чего он стал таким закрытым.
– Ты любишь его, Катя?
– Даже больше, чем должна.
– Тогда будь с ним. Поговори с ним: посмотри, вдруг у тебя получится разговорить его и ты поймёшь, почему он отстраняется. Это может занять время, но ты же старательная девочка, Катя. Если он любит тебя, то разберётся. Брак бывает очень сложным, просто надо найти способ бороться.
Я улыбаюсь, зная, что она права. Я наклоняюсь и снова обнимаю её.
– Спасибо, что выслушала, мам.
– В любое время, милая. Только не бросай его, ладно?
– Ладно, мам.
Я провожу следующие два часа с ней, и после трёх кружек кофе и двух печенек с шоколадом, я иду домой, готовая встретиться с ним лицом к лицу. Готова откинуть свои сомнения. Готова заставить себя поверить что я не сумасшедшая и Маркус реально любит меня.
~*~*~*~
Я чувствую запах чеснока и томата сразу же, как переступаю порог дома. Ням. Я прохожу к кухне и останавливаюсь, когда вижу Маркуса, сидящего за стойкой, накручивая на вилку пасту.
– Где ты была? – спрашивает он не оборачиваясь.
Мою грудь сковывает. Я хочу верить что мама права, я хочу бороться за этого мужчину, которого я люблю так сильно, но когда он разговаривает со мной в таком тоне, таким голосом, сложно поверить, что есть какая-то надежда.
– Ходила повидаться с мамой.
– Как она?
– Нормально.
Он оборачивается и смотрит на меня, Боже, он выглядит уставшим. Он кивает в сторону спагетти, которые всё ещё стоят смешанные в сковородке.
– Ты приготовил это? – спрашиваю я, подходя и беря в руки чашку.
– Да.
– Не знала, что ты готовишь.
Его глаза метнулись ко мне.
– Есть много вещей, которых ты не знаешь обо мне, Катя.
– Вроде чего? – подталкиваю я.
Он качает головой, а затем встаёт, убирая чашку в раковину. Затем он медленно подходит ко мне. Его руки дернулись, оборачиваясь вокруг задней части шеи, притягивая меня к себе и касаясь своими губами моих. Мое сердце болит, и я знаю какой слабой он делает меня одним лишь касанием.
– Я не клал лук, – бормочет он, отступая. – Я знаю, ты не любишь его.
После этого, он исчезает в коридоре.
Моё сердце разрывается от любви.
Он внимателен к окружающему. Я только однажды сказала ему, что не люблю лук и это было в самом начале.
Может мама права: может, ему просто нужно время.
Глава 12
Тогда
Катя
– О, Боже, – стону я, облизывая пальцы.
Когда я открываю глаза, Маркус наблюдает за мной этими сексуальными глазами, цвета топленого шоколада. Черт. Я закусываю нижнюю губу и отвожу взгляд. У меня только что был оргазм от пасты, которую мы заказали в этом потрясающем итальянском ресторане, и Маркус заворожено наблюдал за мной, словно я первая женщина в его жизни, а он только узнал, что у него есть пенис.
– Неплохо, да? – говорит он, протягивает руку через стол и проводит пальцем по моей нижней губе. На пальце оказывается капля соуса и он медленно и соблазнительно помещает его в свой рот.
Боже.
За него и умереть не страшно.
– Ага, – шепчу, смотря, как его губы оборачиваются вокруг пальца, пока он слизывает соус.
Ням.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, Катя, – спрашивает он хриплым голосом.
– Я уверена, что большую часть ты уже знаешь.
Я с усилием отвожу взгляд от его лица, губ и всего его в целом, потому что на него практически больно смотреть. Он такой поразительный.
– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Есть ли у тебя братья или сестры?
Мой взгляд возвращается к нему, и, должно быть, он видит боль на моем лице, потому что он хмурится.
– Нет, – шепчу я.
Он изучает меня, затем бормочет:
– И это ранит тебя.
Я пожимаю плечами и пялюсь вниз на еду. Он протягивает руку через стол и берет меня за подбородок, приподнимая его.
– Катя.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, – говорю я, дернув головой и избавляясь от его хватки, и выдавливая из себя фальшивую улыбку.
Он хмурится, но не настаивает. Он садится на место и наблюдает за мной, пока разговаривает:
– Ни братьев, ни сестер: ну, точнее, родных, нет. У меня есть сводные. Отец мертв. Мать тоже. И дед тоже умер недавно.
Иисус.
– Мне жаль, Маркус.
Он пожимает плечами.
– Это жизнь, Катя.
– Что насчет твоих сводных родственников? Вы близки?
Он трясет головой.
– Нет, мой отец женился на их матери намного позже смерти моей мамы. Мне они никогда не нравились, и я им тоже. И мне не жаль. Они эгоистичны, избалованы и никогда не собираются строить свою собственную жизнь.
Боже, он такой... сильный.
– Так семьи у тебя не осталось?
– Есть кое-кто, кузены и прочие. Мы не особо близки.
Бедный мужчина. Я бы умерла, если бы с моей мамой что-то случилось.
– Твоя работа. Ты, очевидно, любишь ее?
Он склоняет голову набок.
– Да, Катя, я люблю ее.
То, как он произнес это... странно.
– Ты главный?
– Да.
Я киваю.
– Иди сюда.
Я моргаю, затем лепечу:
– Что?
– Иди сюда.
Мои щеки краснеют, когда он манит меня пальцем. Мое тело, чертов предатель, подчиняется, и я встаю, двигаясь к нему. Он тянет меня вниз рядом с ним, и я полностью заворожена каждым его дюймом. Боже. Его рука находит мое бедро и он поворачивает меня к себе и наклоняя свое лицо пока оно не оказывается ближе к моему.
– Я не собираюсь ходить вокруг да около. Я готов прямо сейчас сказать, что заинтересован. Я не играю в игры. Я не преследую. Я получаю то, чего хочу, а сейчас я хочу тебя.
Боже мой.
– Ты не знаешь меня, – шепчу.
Он поднимает палец, пробегаясь им по моей щеке. Мое тело дрожит.
– Я знаю достаточно.
– Достаточно для чего?
– Для себя, знаю, что я хочу тебя в своей кровати больше одного раза.
Я качаю головой, прерывая зрительный контакт.
– Я не могу, я... не могу. Мужчины, вроде тебя... я просто не могу.
– Скажи мне почему, – рычит он, опуская свою голову к моей шее и прижимая свои губы к ней. Мои глаза закрыты, и черт меня подери, если я не хочу вжаться в него.
– Из-за моей мамы... я часто нужна ей рядом. У меня нет времени.
– Твоя мама будет в порядке, – мурлычет он около моей кожи. – Я позабочусь об этом.
– Я много работаю, – протестую я, тяжело дыша. – Я не могу выделить время в своей жизни для свиданий.
– Ты будешь приходить ко мне домой после работы, или я буду приходить к тебе. Все просто.
– Маркус, – стону я, когда он скользит своим языком по моей шее и его рука исчезает под моим платьем, задевая трусики.
– Мокрая, – он шипит. – Чертовски сладкая.
– Маркус, пожалуйста, – умоляю тихо.
Он скользит пальцем под мои трусики и начинает меня ласкать. Святое дерьмо. Мои пальцы сжимают его бицепс и я пытаюсь оттолкнуть его, но это настолько же успешно, если бы вместо Маркуса стояла кирпичная стена. Он не поддается. Он продолжает зарываться в мою шею, вызывая покалывание по коже, пока его пальцы ласкают мою киску.
– Ты такая мокрая, Катя. Я уверяю тебя, – он рычит в мое ухо. – Пока ты со мной, так будет всегда.
Это обещание.
Такое заманчивое обещание.
– Маркус, ты не понимаешь.
– Мне и не нужно понимать.
Иисус.
Он скользит пальцем внутрь меня. Матерь божья.
– Маркус, остановись.
– Нет, Катя, – рокочет он.
– Еще вина, сэр?
Я замираю, когда слышу голос официантки. Маркус поднимает голову с моей шеи и смотрит на нее: спасибо, господи, что она не может видеть, что его пальцы глубоко во мне.
– Пожалуйста, – мурлычет он.
Используя ее, как оправдание, я отталкиваюсь назад, зная, что он не станет спорить, чтобы я осталась здесь из-за нашего эротического положения. Его пальцы выскальзывают из меня и я сдвигаюсь, так что он не может видеть, что происходит, пока я встаю с места. Маркус награждает меня предупреждающим взглядом, но я все равно поднимаюсь.
– Мне нужно в уборную.
Я отворачиваюсь и спешу, проталкиваясь через людей, пока не добираюсь до ванной. Я останавливаюсь, сомневаясь, и только затем решаю, что не могу иметь с этим дело. Мужчины вроде Маркуса опасны для меня. У меня нет ни времени, ни терпения, чтобы запасть на кого-то вроде него. Он уничтожит меня. Сокрушит. Возьмет мою жизнь в свою руку и будет крутить ею до тех пор, пока не останется ничего, кроме жалкой, тянущейся нитки.
Я не могу позволить этому случиться.
Вместо того, чтобы идти в уборную, я сбегаю через задний вход. Не знаю, как он догадался, что я не собираюсь возвращаться, или как он выбрался раньше меня – все, что я знаю, это я, ждущая такси и моя грудь расширяется, когда сильные руки обхватывают мою талию, притягивающие меня к сильной груди. Я извиваюсь, и хватка на мне только усиливается.
– Я могу стерпеть, что меня оставили один раз, – рычит он в мое ухо. – Но не во второй раз.
– Ты не слушаешь меня, – кричу я расстроено. – Я не игрушка для тебя, Маркус. Я сломлена: я не какая-то милая, блестящая вещь, которую ты можешь хранить, пока не наиграешься. У меня на руках мать, Маркус, у которой была опухоль головного мозга и врачи облажались во время операции. Она проживает свою жизнь в коляске, в этой проклятой коляске, которая настолько херовая, что меня даже удивляет, как еще не произошло катастрофы, но я не могу купить новую, не смотря на бесконечные часы, которые я отрабатываю, потому что я плачу за сиделку и хренову кучу долгов за операцию мамы. Я прошу тебя – нет, я умоляю тебя – не делай из меня свою игрушку. Выбери кого-нибудь другого. Кого угодно.
Его руки крепче сжимают меня, я задыхаюсь к концу свое тирады. Я жду, молчание окружает нас. Он держит меня очень, очень долго, держа крепко за талию, его дыхание опаляет мое ухо.
– Катя, – наконец бормочет он.
– Я работаю так много, – шепчу я, оседая. Он удерживает меня в вертикальном положении. – На босса, который полный ублюдок.
– Катя.
– Моя мама хочет, чтобы у меня была жизнь. Но у меня ее не может быть
– Катя.
– Потом появляешься ты и я хочу тебя: не знаю, но хочу.
Он прекращает попытки произносить мое имя, поворачивает меня к себе так быстро, что я теряю опору под ногами. Его руки обвивают мою талию, и он держит меня, моя грудь прижата к его. Затем он наклоняется и целует меня. Мои глаза закрыты, ноги до сих пор висят в воздухе, и я отвечаю на его поцелуй. Потому что хочу, потому что нуждаюсь, но больше всего потому что он не дает мне сделать ничего другого и я согласна с этим.
Медленно он начинает двигать нас назад. Мое тело ударяется о машину, и затем я обвиваю свою ногу вокруг его бедра, а он сдвигает мои трусики в сторону. Безумие берет верх, и я тянусь вниз, расстегивая ремень Маркуса. Дрожащими пальцами мне удалось расстегнуть его штаны и залезть внутрь, находя его член. Он шипит напротив моих губ, и толкается пальцами в мои глубины, двигаясь, подготавливая меня.
– Трахни меня, – молю я. – Мне нужно, чтобы ты просто... трахнул меня.
Он берет свой член из моей руки, направляет его между нашими телами и исполняет мою просьбу. Он погружается в меня, глубоко, жестко, заставляя мое тело дернуться от удовольствия. Мои соски болезненно твердеют, и я выгибаюсь к нему. Его пальцы сжимают мои бедра, и он держит меня так сильно, и я знаю, что обнаружу завтра утром синяки. Он трахает меня сильнее, вжимая мое тело в металл машины.
– Маркус, – кричу я.
– Блять, – бурчит он.
Его член погружается глубоко, вколачиваясь снова и снова, сильнее и сильнее, пока мы оба не задыхаемся, цепляемся друг за друга и рычим наши имена. Затем я кончаю. Кончаю так сильно, что перед глазами белеет и крик застревает в горле. Маркус трахает меня даже через мое удовольствие, пока он сам не находит свое освобождение с рыком. Мое лицо падает к нему на грудь, я сжимаю его костюм, прижимая Маркуса к себе, задаваясь вопросом, с какого хрена он решил, что я достаточно хороша, чтобы за меня бороться?
– Почему я? – шепчу я.
Он сжимает мое бедро.
– Если бы это была не ты, – бормочет он, – а другая девушка, она, скорее всего, спрашивала бы то же самое прямо сейчас. Почему бы она была достаточно хороша, Катя? Почему она была лучшим выбором? Здесь нет ответа. Это то, что есть.
Что я могу ответить на это?
Абсолютно ничего.
Глава 13
Сейчас
Маркус
Его лицо становится отвратительного синего цвета, когда моя хватка усиливается на его шее. Я прижимаю его к стене, его ноги болтаются, пальцы сжимают мои запястья, пытаясь отодвинуть их. Я склоняюсь ближе, обнажая зубы перед его лицом.
– Я не буду спрашивать снова, – огрызаюсь я. – Где Лукас?
– Я не..., – хрипит он. – Я не знаю.
– Ты, блять, знаешь. Ты отмываешь грязные деньги и делаешь их «чистыми», забираешь моих клиентов и покрываешь его. Скажи мне, что ты знаешь?
– Я... я...
Я поднимаю кулак и врезаюсь им в его нос. Доносится тошнотворный треск, он кричит, кровь заполняет его открытый рот. Я толкаю его так сильно, что его голова ударяется о стену.
– Сейчас, – рычу я. – Скажи мне где, блять, он.
– Я не знаю! – пищит он снова. – Я уже давно ничего от него не слышал.
Я отпускаю его. По его выражению можно сказать, что он говорит правду. Ебать. Очередной тупик. Лукас избегает меня, и я знаю почему. Он влез в мой бизнес, сует мой нос к моим клиентам и околачивается там, где ему не следует. Он не хочет, чтоб я преследовал его, но, к сожалению, для него, я уже здесь.
– Передай ему, что Маркус его ищет, – говорю я, смотря вниз на его тело. – Ебаное ничтожество.
Затем я отворачиваюсь и исчезаю в аллее.
Это, оказывается, сложно.
~*~*~*~
Катя
– О, Боже мой, ты выглядишь великолепно, – кричу я, обнимая Сантану.
Она отстраняется, держа руки на моих плечах.
– Как и ты. Как ты добиваешь того, что твои волосы так завиваются?
– С невероятной сложностью, – смеюсь.
Она хихикает, когда Эш и Джайла присоединяются к нам.
– Катя, – смеется Джайла, оборачивая свои руки вокруг меня. – Давно не виделись.
Я сжимаю ее.
– Спасибо, что пришли сегодня.
– Нам нужно было выбраться на ночь. И я была рада, когда ты предложила.
Я киваю и перевожу взгляд на парней. Я только что встретила Мэддокса, Крипта и Мака, членов мотоклуба Гнев Джокеров. Крипт с Эш, и он просто офигенен, весь такой хмурый байкер с темными и пронзительными глазами. Мэддокс с Сантаной, он высокий, здоровый и пугающий. И также он очень привлекательный. Мак с Джайлой и он Коренной Американец – с длинными волосами и шоколадными глазами. Эти девочки сорвали джекпот.
Затем я смотрю на Маркуса.
– Маркус хорошо выглядит сегодня, – хихикает Джайла мне на ухо.
Я тихо смеюсь, цепляясь своей рукой за ее руку.
– Точно? Пойдем, выпьем.
– Я всецело «за».
Мы идем к бару и заказываем шоты. Сантана и Эш присоединяются к нам, но никто из них не пьет, поэтому это делаем только мы с Джайлой. После четырех стопок мы хихикаем и смеемся над всякой фигней. Пара загорелых рук оборачивается вокруг ее талии, я смотрю назад и замечаю прильнувшего к ней Мака, он спрятал лицо в ее шее.
– Детка, ты ведь хорошо себя ведешь?
– Ага, – хихикает она.
– Это твоя первая выпивка?
Она снова хихикает.
– Нет, милый.
Он целует ее шею, а я взглядом нахожу Маркуса, который смеется вместе с Мэддоксом. Он даже не смотрит на меня. Я не думаю, что он хотя бы раз поворачивался в мою сторону. Мое сердце болит, возможно, из-за алкоголя. Мне бы хотелось стряхнуть это чувство опустошенности, но я не могу: я люблю его так чертовски сильно, поэтому я хочу, чтобы он делал те же самые вещи.
Нормальные вещи.
Я хочу, чтобы он называл меня деткой, хотя бы раз. Хочу, чтобы он оставался в моей кровати. Хочу, чтобы он спрашивал, как много я выпила. Я хочу, чтобы он наблюдал за проходящими мимо мужчинами, как это делает Мэддокс с Сантаной весь прошедший час.
– Потанцуй со мной, Катя, – Джайла ухмыляется, оставляя поцелуй на губах Мака, прежде чем вытянуть меня на танцпол.
Может, Маркус сейчас заметит.
Алкоголь циркулирует в моей голове, заставляя меня хихикать, даже когда я не хочу. Джайла и я танцуем, покачиваясь, виляя бедрами и поднимая руки вверх. Молодой парень танцевал рядом во время пятой песни и положил свои руки на мои бедра. Часть меня хочет отскочить от него, другая часть, которая уже пьяная, глупая, и хочет увидеть, вдруг Маркус заметит.
Я позволяю ему танцевать со мной, держа меня за бедра, раскачиваясь со мной в одном ритме. Джайла награждает меня смущенным взглядом, и ее взгляд часто мечется к Маркусу. Когда я смотрю на него, он наблюдает за мной, его челюсть напряжена, но он не двигается. Ни разу. Даже не на секунду. Мое сердце медленно разбивается на части, и это больно. Боже, как больно.
Я отталкиваюсь от парня и спешу пройти через толпу, выйти на прохладу вечерней улицы. Джайла следует за мной по пятам, и когда я останавливаюсь, она врезается в меня. Я поворачиваюсь, мои глаза наполнены слезами, мое сердце болит.
– Милая, – произносит она, кладя руки мне на плечи. – Ты в порядке?
Я качаю головой.
– Ты все видела, Джайла, собственными глазами. Ему плевать.
– Я...
– Только не говорим мне, что его волнует, это не правда.
– Он выглядит довольно разозленным, милая.
Я трясу головой. Слезы начинают течь.
– Милая, – бормочет она, обнимая меня.
– Можешь попросить Сантану отвезти меня домой?
Она отстраняется и смотрит на меня.
– Разве ты не хочешь сказать Маркусу?
– Нет, – говорю уверенно. – Я просто хочу уйти.
– Хорошо, я позову ее.
Через десять минут появляется Сантана.
Через полчаса я сворачиваюсь в кровати с ноющим сердцем.
Глава 14
Тогда
Катя
– Сделай то, о чем я тебя просил, – орет Роберт.
– Я делаю, – говорю, закрывая глаза и пытаясь успокоиться.
– Ты удивляешься, почему ты так много работаешь. Если ты сделаешь работу правильно, то не облажаешься, следовательно, и не придется работать много.
Облажаться. Облажаться.
Я не совершаю чертовых ошибок, я живу и дышу этой работой, делаю все, о чем просит этот проныра и не смотря на все мои старания, он ругается большинство дней в неделю.
– Я сказала, что сделаю это, Роберт, то так и будет.
– Ты жалкая, – бормочет он, скрещивая руки на своей дряблой груди. – Я могу нанять помощника получше. Я держу тебя на этой должности чисто из-за жалости.
И это он тоже очень часто говорит.
– Если бы твоя мать не была больна, тебя бы здесь не было. Помни об этом, Катя. Ты просто... обычная.
Обычная.
Мои глаза жжет. Обычно я дерзка и остроумна, но сейчас я просто устала. Все потому что у мамы была тяжелая ночь, у нее болела голова, она много плакала. Я провела все время рядом с ней. Потом Маркус. Мужчина, с которым я встречалась три раза и все еще он как-то убеждает меня, что с ним стоит встречаться еще. Он опасен, я знаю это, но останавливает ли меня это? Нет.
Я поворачиваюсь и ухожу из офиса прежде, чем разревусь жалкими слезами. Это только распалит Роберта еще больше. Пришло время для отдыха, и пока у меня нет драгоценного времени на это, я возьму его. Слезы пекут глаза, пока я спешу на выход из массивного здания на оживленную улицу. И тогда я врезаюсь в твердую, красивую фигуру, которую я быстро узнаю по запаху.
Маркус.
– Катя, – говорит он, кладя руки на мои предплечья и отстраняя меня.
Я смотрю на него, и смаргиваю слезы. Он хмурится.
– Ты плачешь.
– Нет.
– Лжешь, – рычит он. – Не делай этого.
– Мой босс ведет себя как подонок, вот и все.
Его осеняет.
– Твой босс – Роберт Касо, да?
Я моргаю.
– Ты знаешь его.
Маркус горько смеется.
– Именно, я знаком с ним. Дай мне переговорить с ним.
– Маркус, нет, – молю я, хватаясь за его руку.
– Ты работаешь больше пятидесяти часов в неделю, – начинает он.
– Маркус.
– За минимальную зарплату.
– Пожалуйста, – прошу я.
– И он обращается с тобой, как с дворняжкой, и я знаю это, потому что знаком с ним.
– Маркус.
Он приближается с доминирующим видом. Черты его лица резкие и он не потерпит возражений. Меня это пугает, но я не спорю.
– Ты стоишь здесь и плачешь, и у меня есть одно единственное предположение, кто виноват в этом. Я собираюсь поговорить.
– Маркус, – умоляю я, беря его за руку. – Эта работа все, что у меня есть. Если я потеряю ее...
– Потеряешь ее, и я дам тебе другую.
С этими словами он идет внутрь. Я нахожу лавочку в парке и кладу голову на руки, сдерживая слезы. Иногда жизнь становится трудней, и обычно я борюсь с этим, но сегодня я чувствую себя слабой, жалкой, и неспособной вытащить внутреннюю Катю, которая смотрит на мир с усмешкой.
Ее просто здесь нет.
~*~*~*~
Маркус
– Рад тебя видеть, Роберт, – ворчу я, входя в кабинет ублюдочного босса Кати.
Не поймите меня неправильно, я ублюдок, когда надо, но я никогда не отправлю своих девушек плакать на улицу, и не заставлю их работать столько часов, сколько работает она, за ту же зарплату, что ей платят. Я знаю все о Роберте, включая то, что он любит делать на выходных. Он забывает, что я плохой человек. Забывает, что я могу уложить его.
Он вспоминает сейчас, я знаю, что вспоминает, потому что его лицо бледнеет и он заикается:
– Что ты здесь делаешь? Как ты вообще вошел?
– Я здесь поболтать, – говорю я, прильнув к двери.
– Убирайся, Маркус. Я вызову охрану и...
– И что? – ожесточенно усмехаюсь. – Мы оба знаем, если я захочу, ты не покинешь эту комнату. Я здесь, чтобы поговорить о Кате.
Его лицо кривится от отвращения.
– Кате?
– Да, Кате. Моей невесте.
Он моргает. Я сохраняю нейтральное выражение. Ему не надо знать, что мы еще не дошли до этой точки... пока.
– Катя твоя... твоя...
– Исходя из этого, – говорю, отталкиваясь от двери и небрежно двигаясь к нему. – Видишь ли, я только что нашел свою невесту на улице плачущей.
– Я не...
– Я не закончил, Роберт, – произношу и награждаю его взглядом, от которого он замолкает. – Как я сказал, я нашел ее плачущей. И это не в первый раз, – лгу. – К слову, я знаю, как ты с ней обращаешься. Я так же знаю, сколько часов ты заставляешь ее работать за минимальную зарплату, которая, мы оба знаем, ничтожна, даже для такой мрази как ты.
– Я ее босс. Что я делаю, это не твое...
– Я надеюсь, ты не собираешься сказать, что это не мое дело, – я делаю шаг вперед, а он отступает назад. – Потому что, Роберт, я сокрушу тебя.
– Ты не можешь заявиться сюда и угрожать мне, Маркус Тандем!
– Могу, я уже здесь, и ты будешь делать, как я говорю.
– Я вызову полицию и...
Я громко смеюсь.
– И что? Давай, скажи мне. Я имею в виду, мы же не можем рассказать им, что ты был частью поставок наркотиков заграницу, не так ли?
Он краснеет и сжимает руки в кулаки.
– В смысле, что тогда будет с твоим бизнесом?
– Ты высказал свою точку зрения, Маркус, – шипит он. – Скажи, зачем ты пришел сюда и убирайся из моего офиса.
Я двигаюсь, оборачиваю пальцы вокруг его шеи, и толкаю его к стене. Его толстое тело колеблется, когда он пытается выбраться, его пальцы отдергивают мои, стараясь убрать мою руку со своей шеи. Его лицо краснее сильнее и он начинает задыхаться.
– Все просто. Ты собираешься платить той девушке больше денег за меньшее количество часов. Будешь обращаться к ней с уважением. И ты продвинешь ее на другую должность далеко, далеко от себя.
Он такой красный, практически фиолетовый. Я отпускаю его. Он падает на пол.
– Ну?
– Договорились, – кашляет он.
– Я убежусь в том, что ты выполнил сделку, – говорю я, поправляя костюм. – Хорошего дня, Роберт.
После этих слов я ухожу.
~*~*~~
Катя
Я неловко перебираю пальцами, когда Маркус выходит. Он шагает, его выражение лица нейтральное. Я вскакиваю и бегу к нему.
– Что ты сделал?
– Уладил все.
– Уладил как?
Его глаза вспыхивают, но он не делает попытки, чтобы объяснить.
– Маркус?
Он льнет ближе.
– Все решено, Катя.
– Маркус, – начинаю я, но он отрезает меня, притягивая меня ближе к себе за шею. Наши лица лишь в миллиметрах друг от друга и его взгляд настолько интенсивный, что мое дыхание застревает в горле.
– Что сделано, то сделано. Возвращайся на работу. Заканчивай свой день.
– Маркус.
– Позже, Катя.
После этого он отпускает меня, отворачивается и уходит.
Агрх!
Глава 15
Сейчас
Катя
Я слышу, как его машина заворачивает, и фары освещают мою комнату. Он дома. Я переворачиваюсь на бок, сворачиваясь в шарик. Мое сердце болит: болит, потому что он не защищает меня. Он не выбил все из того парня, с которым я танцевала. Он не продемонстрировал ничего. Вообще ничего. Мне бы хотелось не любить его так сильно. Хотелось, чтобы не было больно. Хотелось, чтобы у меня были силы злиться на него.
Я пялюсь на дверь спальни, как только захлопывается входная дверь.
Я знаю, что должна сделать, в ту же минуту, как я услышала, как ключи ударяются о стол: я знаю.
Я выбираюсь из кровати, подхожу к двери и запираю замок. Затем возвращаюсь в кровать и закрываю глаза, зажмуривая их, когда он останавливается около моей двери. Я слышу, как дверь дребезжит, и мое сердце злостно сжимается. Я сглатываю, и слеза стекает из угла глаза.
– Катя?
Боже.
– Открой дверь.
Я прижимаю лицо к подушке, и слышу, как дверь шумит еще раз.
Затем он уходит.
Уходит.
Мое сердце не вынесет больше.
~*~*~*~
Я глубоко сплю, когда дверь снова дребезжит. Она черная как смоль, и я знаю, что это Маркус. Она скрипит еще пару раз и затем открывается. Я держу глаза закрытыми, когда чувствую, как кровать прогибается. Пальцы Маркуса скользят по моим бедрам, и я сжимаю глаза, боль распространяется через сердце и уходит в глубину души.
– Я знаю, что ты проснулась, дорогая, – мурлычет он.
– Не называй меня так, – шепчу. – Просто уходи, Маркус.
– Ты злишься на меня.
Я раздражаюсь.
– Какой же ты наблюдательный.
– Почему?
Я переворачиваюсь и его пальцы остаются на моих бедрах, вырисовывая маленькие кружки.
– Серьезно? – шепчу. – Почему?
– Да, Катя. Почему?
– Там был мужчина, лапающий меня.
Он молчит.
– Да, был.
– И ты просто стоял и смотрел. Позволь спросить, Маркус, почему ты женился на мне?
Еще больше молчания.
– Ты даже ответить не можешь, не так ли? Не можешь, потому что я ничего для тебя не значу, вообще ничего. На хера ты вообще делаешь это со мной? Тратишь мое время? Заставляешь меня любить тебя? Делаешь меня своей женой? Когда все, чего ты хочешь, это кусок задницы в своей постели.
– Катя.
– Иди нахуй, ублюдок. Он лапал меня, – я повышаю голос. – Он держал свои руки на теле, которое должно быть твоим и тебе плевать.
– Я, блять, ненавидел это, – рявкает он.
Я вздрагиваю.
– Что?
– Чертовски ненавидел это, но я знал, что ты делала. Я, черт подери, знал, что ты пытаешься выбесить меня, потому что сама была раздражена.
– Что? – спрашиваю еще раз.
– Чтоб меня, Катя. Ты все тестируешь.
– Просто уйди.
– Нет.
– Маркус.
Он наклоняется, переворачивая меня на спину,и его тело накрывает меня сверху. Я зло вскрикиваю, толкая его в грудь, но он не двигается.
– Перестань бороться со мной, Катя, – шипит он.
– Может, ты должен был бороться за меня. Может быть, будет лучше для всех, если я просто уйду.
– Нет.
Слова получаются хриплыми, такими настоящими, глубокими, и мой рот закрывается. Его рот находит мою шею, и он нежно меня целует. Черт бы его побрал. Чтоб его. Его пальцы пробегаются по моим бокам, его рот двигается по моему телу, и я знаю, что он берет вверх. Он побеждает. Он успокаивает меня. Он заставляет меня простить его с каждым касанием.
– Скажи, что ты любишь меня, Катя, – требует он хрипло.
– Нет, – стону я, когда его губы двигаются вниз по моей шее.
– Скажи мне, Катя.
– Сказать тебе то, что ты отказываешься сказать мне? Нет! – восклицаю я.
Его рот находит мои груди и он посасывает их сквозь ночнушку. Мое тело выгибается вверх.
– Катя, – предупреждает он.
– Пошел ты, Маркус Тандем.
Он рычит, низко и угрожающе, но я не сдаюсь. Я не отдам ему то, что он пытается вытащить. Не сегодня. Даже если я чувствую это, каждым дюймом своего тела, он не прорвется через эту стену.
