Текст книги "Любовь и измена"

Оставшиеся до конца двухнедельного срока дни Алекс Парагон провел в деловых встречах. Он успел побывать с инспекцией в отделениях в Юго-Восточной Азии и Южной Америке.

Но точно в назначенный день он позвонил Долорес и сообщил, что твердо намерен стать для Марибель настоящим отцом.

– Только не говори ей обо мне, пожалуйста, – поспешно добавил Алекс. – Я хотел бы сделать это сам.

– Почему? – резко спросила Долорес. – Не доверяешь мне?

Гмм… хороший вопрос. Но Алекс уклонился от прямого ответа.

– Думаю, стоит сначала выяснить, что она думает обо всем этом. Иначе нет смысла планировать будущее. Ты абсолютна права: ей не год и не два. Уверен, что у нее есть собственное мнение по самым разным вопросам, особенно по таким важным. Мне кажется, лучше всего будет, если я встречусь с ней на стадионе, где у нас может найтись хоть что-то общее.

– Думаю, мне стоит предупредить ее…

– О, Лола! – воскликнул Алекс. – За кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь похищать ее!

– Позволь мне самой принимать решения. Я, слава Богу, привыкла к этому давным-давно. И делаю это довольно успешно, между прочим.

– Не сомневаюсь, – холодно ответил Алекс. – Только разреши добавить, Долорес. Я собираюсь кое-что привнести в жизнь Марибель. Привнести, а не отнять. Это ясно? Или ты не доверяешь мне?

На другом конце телефонного провода раздался грустный смешок.

– А ты ждал чего-то иного, Лехандро Парагон?

– Я свяжусь с тобой в ближайшее время, – заявил он и швырнул трубку, не дожидаясь ответа.

6

Алекс не хотел, чтобы она раньше времени знала о его возвращении на Канары. Ему было необходимо как можно скорее добраться до Пескадеро и встретиться с дочерью. Он и так слишком долго ждал.

Но было ли это правдой, полной правдой? Марибель ли он хотел застать врасплох или Долорес, ту самую женщину, что одиннадцать лет назад отвергла его, отказавшись даже объяснить причины?

Алекс тяжело вздохнул, вспомнив, как держал ее в объятиях на пляже, как целовал, как страстно она отвечала. Потом на ум пришел откровенный разговор с отцом в Париже и высказанная тем уверенность, что сын поступит наилучшим образом.

Итак, что же все-таки привело его обратно?

Перед глазами снова предстала Долорес, ее сверкающие гневом глаза. И тут же он словно услышал ее утомленный смешок и слова: «Ты ждал чего-то иного?..».

Нет, ничего он не ждал! И сегодня возвращается, чтобы познакомиться с дочерью, больше ни за чем.

С этой мыслью Алекс вывел из порта все тот же катер, хозяин которого встретил его с распростертыми объятиями. Скоро он уже поднимался по берегу. Куда же ему направиться? К дому Долорес? К школе?

Не придя ни к какому определенному решению, Алекс брел по улице, время от времени кивая прохожим, но почти не узнавая их. Внезапно его внимание привлекла одинокая фигурка, движущаяся ему навстречу. Сердце заколотилось в груди с такой силой, что стало трудно дышать.

Марибель! Она полушла-полубежала, иногда подпрыгивая в такт какому-то внутреннему ритму.

Ни о чем не думая, он подошел к ней и произнес:

– Привет! Ты к стадиону? Мне туда же, могу я пойти с тобой?

Она оглядела его огромными карими, как у него, глазищами и ответила:

– Пожалуйста. Только вы идете в другую сторону. – Потом еще раз посмотрела внимательнее и заявила: – Я вас видела как-то на стадионе. Мы тогда в волейбол играли.

– Верно. – Он не знал, как приступить к делу, и брякнул прямо: – Я Алекс Парагон. Жил здесь когда-то давно. Учился в той же школе, что и ты. Участвовал в велогонках.

– Знаю, – коротко ответила девочка.

– Знаешь?!

– Угу. В школьном музее хранятся фотографии со всех соревнований, где участвовали наши ребята. Там и ваша есть. Вы на ней с кубком.

– О!.. – Он не знал, что еще сказать.

– А зачем вы вернулись?

– Я уехал с Пескадеро одиннадцать лет назад, – старательно выбирая слова, произнес он. – Решил, что пришло время повидать родину.

– Нет, – перебила она и остановилась. – Я имею в виду, сегодня.

– У меня… осталось здесь незавершенное дело.

Марибель окинула его подозрительным, почти враждебным взглядом.

– В прошлом году, когда мы ездили на соревнования в Санта-Крус-де-Тенерифе, я пошла в центральную библиотеку и попросила показать мне разные американские журналы.

– Зачем? – спросил Алекс, чувствуя, как внутри все натянулось от напряжения.

Марибель пожала плечами.

– Чтобы прочитать о вас. Я нашла несколько статей. Вы там открывали какую-то выставку, не помню где, в Австралии, кажется. Там еще была ваша фотография с красивой женщиной… И потом еще на концерте…

– Мне было необходимо уехать тогда, – немного несвязно ответил Алекс. – Расширить свои горизонты.

– С горизонтом на Пескадеро все в полном порядке, – заявила Марибель.

– Да. Просто мне здесь было тесно.

– А я с удовольствием вернулась домой после тех соревнований, – вызывающе произнесла она. – Вы сейчас выступаете на треке?

– Нет.

– Почему?

– Нет времени. Дел слишком много. Но когда наблюдал за твоей тренировкой, то начал жалеть об этом.

– Мне говорили, что вы с мамой были друзьями.

– Верно, – ровно ответил Алекс. – Твоя мама – изумительная женщина… Марибель, мне необходимо поговорить с тобой. Что, если я подожду тебя после окончания тренировки?

– А почему не сейчас? – Ее голос внезапно стал напряженным.

Да, сейчас или никогда, решил Алекс, глядя в карие глаза.

– Я вернулся сегодня, потому что мне надо сказать тебе одну вещь. Мы с твоей мамой любили друг друга, потом я уехал. А две недели назад, когда вернулся, узнал, что у нее есть десятилетняя дочь. – Он замолчал, пытаясь проглотить вставший в горле противный ком. – Я – твой отец, Марибель.

Девочка опустила взгляд, поковыряла носком кроссовки землю, потом сказала:

– Я так и думала…

– Так и думала?! – вскричал Алекс. – Но почему?

– Я говорила вам о фотографии в школьном музее. Где вы кубок над головой держите. У вас там точно такое же родимое пятно, как у меня. На том же самом месте.

– Господи, когда ты…

– В прошлом году. Как раз незадолго до тех соревнований. И потом еще как-то нашла у мамы журнал с вашей фотографией.

– Так ты поэтому ходила в библиотеку?

– Наверное. – Марибель пожала плечами и посмотрела куда-то вдаль, погруженная в свои мысли.

Алексу безумно хотелось притянуть ее к себе, обнять, поцеловать пышные волосы. Но он стоял и молча ждал.

Наконец-то его дочь спросила:

– Почему же вы ждали столько лет, прежде чем решили увидеть меня?

– Но я еще месяц назад даже не подозревал о твоем существовании!

– Отчего же, если вы с мамой были такими друзьями?

– Она отказалась уехать вместе со мной. Мои родители перебрались в Испанию вскоре после моего отъезда. Так что меня ничто не привязывало к этому месту.

– О да, конечно, – иронично ответила Марибель. – Вы были слишком заняты. Делали деньги, бегали за красивыми женщинами…

– Что касается денег – это точно. А вот во втором ты ошибаешься.

– Неважно! – вспыхнула девочка. – Мама вырастила меня сама, без вашей помощи.

Алекс не стал говорить о присланных однажды деньгах – понимал, насколько это ничтожно по сравнению с его виной.

– Верно, – сдержанно сказал он. – Я передать не могу, как жалею о том, что ни разу не связался с ней… Что упустил все эти годы, когда не знал о твоем существовании…

– Ничего страшного, Я не нуждалась в вас. У меня было все необходимое и даже больше.

Алекс заставил себя улыбнуться.

– Согласен. И должен признать, что я никогда так классно не играл в волейбол, как ты.

Марибель смущенно потупилась. Видно, комплимент был ей приятен. Какая же она хорошенькая, думал Алекс. Еще года три, и парни будут драться за право сводить ее в кино или рюкзак поднести до дому.

– Марибель, я собираюсь немного побыть здесь. Лучше узнать тебя.

Она подняла опущенные ресницы и окинула его полупрезрительным взглядом.

– Немного побыть здесь? Лучше узнать меня? – насмешливо повторила девочка. – Ну конечно, а потом вернуться к своей настоящей, важной жизни.

– Я хочу, чтобы ты стала частью, неотъемлемой частью моей жизни, Марибель.

– Правда? А как же насчет мамы? Что будет с ней?

– Она злится на меня не меньше, чем ты. Может, даже больше.

– Вы собираетесь жениться на ней?

Снова, хотя и в иной форме, ему задают этот вопрос. Сначала – отец, теперь – дочь. Что ответить? Только правду.

– Она не выйдет за меня. Что бы ни произошло, не выйдет.

– Значит, меня так и будут называть всякими словами? – с хорошо рассчитанной детской жестокостью спросила девочка.

Алекс дернулся, словно ему дали пощечину.

– Правда? Такое случается?

– Раньше случалось. Я по секрету сказала Сантосу, и все прекратилось.

Сантос. Ее дядя. А не отец.

– Мне очень жаль, Марибель. Очень. Поверь мне, пожалуйста.

Но она пожала плечами.

– Да бросьте. У вас есть куда более важные дела, чем думать о таких мелочах. Вы – большой человек. И я не нуждаюсь в вас. Так же, как и мама. – С этими словами Марибель отвернулась от него, намереваясь продолжить путь в одиночку.

Но Алекс удержал ее.

– Я не собираюсь исчезнуть еще раз на одиннадцать лет. Теперь, когда знаю, что у меня есть ты. Так что лучше привыкай к тому, что я буду появляться здесь.

Марибель молча потрясла головой и убежала, даже не оглянувшись.

А Алекс стоял и смотрел ей вслед как потерянный. Если до сего дня он лелеял смелые мечты о том, как его дочь обрадуется их немного запоздавшему знакомству, то теперь они развеялись как утренний туман. Марибель была настроена против него так же, как и Долорес. Впрочем, возможно, у нее даже больше прав ненавидеть его. Кто знает?.. Кто может измерить пережитые каждой из них горести, трудности, разочарования и даже унижения? Пережитые к тому же исключительно по его вине?

Алекс вспомнил в очередной раз последнюю встречу с отцом, их откровенный, очищающий душу разговор, и подумал, что Марибель всю свою короткую жизнь была лишена подобной роскоши. Из-за него…

А Долорес, любимая и оскорбленная им Долорес, отвергшая его тогда, давно… Они встретились снова и мгновенно были охвачены пылом страсти. Но значило ли это, что она опять не отвергнет его?

Что ж, на сей раз он намерен сделать так, чтобы этого не случилось. Хотя Долорес – натура гордая и упрямая и не склонна быстро менять свое мнение. А какое оно на его счет, догадаться нетрудно. Тем более что она и не скрывает этого. И едва ли за истекшие одиннадцать лет стала покладистее.

Зато он обрел столь необходимые бизнесмену гибкость и способность оборачивать даже самые невыигрышные ситуации в свою пользу. И он намерен повидать ее как можно скорее и добиться ответов на вполне определенные вопросы.

Алекс снова взглянул в сторону стадиона, где его дочь уже накручивала круги на велотреке. Что, если Марибель все же не захочет иметь с ним никаких отношений, как и сказала несколько минут назад? К чему тогда ему с таким трудом заработанные миллионы, если он не нужен ни женщине, которую любил и продолжает любить, ни дочери, которую та воспитала вопреки всему?

Не думай сейчас об этом, сказал он себе, направляясь к дому Долорес.

Она открыла дверь со словами:

– Так и знала, что ты обязательно что-нибудь забудешь… – Но, увидев его, запнулась, слегка побледнела, потом произнесла с немалой долей сарказма: – Спасибо, что загодя предупредил о своем приходе.

Он не нашелся, как достойно отразить удар, и тупо заявил:

– Я только что разговаривал с Марибель.

– Что?!

– Она направлялась на стадион, и я подошел к ней.

Долорес почувствовала, что у нее голова пошла кругом от ярости.

– Ты обязан был сначала поговорить со мной, а уже потом с ней, – прошипела она.

– Так уж получилось. – Он пожал плечами, стараясь сохранять хладнокровие. – К тому же это не имеет никакого значения. Она и так была почти уверена, что я ее отец.

– Что?!

– Она не глупа, Лола. Увидела одно из моих фото в школьном музее и обратила внимание на родимое пятно. У нее точно такое же, на том же месте…

– Да, я помню… Но почему же она ничего не сказала мне?

– А в прошлом году, когда ездила на соревнования в Санта-Крус-де-Тенерифе, пошла в городскую библиотеку и разыскала все, что смогла, обо мне. И еще прочитала те журналы, что ты дома хранишь.

– Бог ты мой, – пробормотала совершенно подавленная Долорес, – она уже целый год знает и ни разу даже словом не обмолвилась… Неужели она мне не доверяет?

Алекс поддержал ее под локоть.

– Не думаю, что дело в доверии. Но это непростой вопрос в любом возрасте, а ей всего лишь десять… К тому же, если тебя это утешит, могу сообщить, что она не в восторге от меня и моего появления.

– Она зла на тебя… – то ли спросила, то ли сказала Долорес.

– Возможно, и так. И имеет на это полное право. Совершенно неважно, рассказала она тебе о своем открытии или нет. Она все равно обожает тебя, свою мать. И ненавидит меня за то, что я тебя бросил на произвол судьбы. А сам провел эти годы, заколачивая миллионы и флиртуя со всеми женщинами подряд.

– Разве она не права?..

– О, прекрати, – перебил ее Алекс. – Уж ты-то, казалось бы, должна знать меня лучше.

– Ну еще бы, – с горечью усмехнулась Долорес, потом вдруг снова побледнела. – Но если она догадалась, что ты ее отец, то…

– Нет. Не беспокойся, она не усомнилась в том, кем ей приходишься ты. Впрочем, чего же тут сомневаться. Ты – ее единственная и настоящая мать.

В это мгновение их беседа была прервана коротким стуком. Дверь отворилась, и внутрь заглянула, к полному ужасу Алекса, толстуха Пилар – первая сплетница на всем Пескадеро.

– Лола, милая, я хотела… – Она замерла, заметив постороннего, прищурилась и узнала Алекса. – Так-так-так, черт меня побери, если это не Лехандро Парагон. Слыхала о твоем возвращении. Как поживаешь? Вижу-вижу, что хорошо. Загляни к нам вечерком, мой Пако будет счастлив повидать тебя… – затараторила она так, словно рассталась с ним всего неделю назад.

Но Алекс был отнюдь не настроен терять время на пустую болтовню. Тем более что Пако, насколько он помнил, был человеком замкнутым и, словно в компенсацию за словоохотливость супруги, редко что произносил. Краем глаза он заметил ехидную усмешку, мелькнувшую в глазах Долорес, – ну-ка, посмотрим, как ты справишься с этой ситуацией?

– Извини, но сегодняшний вечер отпадает Долорес еще раньше пригласила меня на ужин.

Та ужаснулась и немедленно пошла пятнами.

– Ну, это еще не…

Алекс даже не обратил внимания на ее попытку опровергнуть его заявление и безжалостно продолжил:

– Я как раз заглянул выяснить, какое вино лучше купить – красное или белое?

Пилар с восторгом поддержала тему:

– А что у тебя на ужин, Лола?

– П-пока не решила… – ответила еще не пришедшая в себя от изумления Долорес.

– Гмм… тогда возьми и то, и другое, Лехандро. Только к старухе Беседос не ходи. Она сроду в винах не разбиралась. Отправляйся к Мендосу, он тебе поможет. Да, а я, пожалуй, загляну часиков в девять, если не возражаете. Тоже выпью стаканчик за возвращение блудного сына. Ты долго собираешься пробыть тут, а, Лехандро?

Алекс прикрыл глаза и заставил себя мысленно сосчитать до десяти. Уж что-что, а перспектива встретиться с этой сплетницей еще раз, да к тому же сегодня же вечером, его решительно не привлекала.

– Спасибо за совет, Пилар. Я сам загляну к вам как-нибудь в другой раз. Я пробуду тут достаточно долго. Тебе, кстати, не пора готовить обед твоему старику, а, Пилар?

Она поняла, что ее выставляют, и в отчаянии посмотрела на Долорес, надеясь найти поддержку.

Та спросила:

– Чего ты хотела, Пилар?

– Э-э-э… не найдется ли у тебя, Лола, чашки две сахару? Неохота в магазин бежать по самой жаре…

Долорес проворно отсыпала требуемое, завязала пакетик и протянула Пилар. Той ничего не оставалось, как отступить. Алекс поглядел ей вслед и подмигнул Долорес. Та не знала, то ли возмутиться, то ли засмеяться. С одной стороны, до сих пор никому еще не удавалось с такой скоростью и эффективностью избавиться от местной сплетницы. Но с другой – какого дьявола он смел пригласить сам себя на ее ужин?

– Ох, извини, если бы не забыла, что ты сегодня ужинаешь у меня, то испекла бы твой любимый пирог.

Значит, ты все-таки помнишь? – радостно подумал Алекс, а вслух заявил:

– Не волнуйся. В следующий раз испечешь.

– Что ж… – Долорес на миг замолчала, – тогда возьми лучше две бутылки вина. Я собираюсь пригласить на ужин и Сантоса с Ариэллой. – И победно улыбнулась: что, получил?

– Отлично, только скажи Сантосу, чтобы ружье дома оставил, – весело рассмеялся Алекс.

– Боюсь, он вышел из возраста безоговорочного послушания.

– Приятно, что загодя оповещаешь об опасности, – шутливо подмигнул ей Алекс и вышел.

Однако вместо того, чтобы спуститься вниз, к магазину, легко побежал по крутой тропе вверх. Давно уже он не чувствовал себя так хорошо, как в этот момент, когда сумел напроситься на ужин, который совершенно очевидно будет… мягко говоря, непростым.

Дочь его ненавидит. Сантос – тоже. Ариэлла… Ее он еще не видел, но у нее нет оснований относиться к нему лучше, чем брат. И наконец Долорес, которая одновременно и желает, и презирает его…

Возможно, ему стоит купить не две бутылки вина, а ящик…

Алекс постоял с полчаса на вершине холма, обдуваемый свежим морским бризом, вдыхая чистейший воздух и пытаясь обрести душевное равновесие. А когда решил, что достиг желаемого, он направился к вдове Транкос, старой подруге его родителей.

– Лехандро, мальчик мой! – воскликнула та, сразу узнав его. – Я уже слышала, что ты вернулся. Заходи, заходи…

Он обнял старушку, расцеловал в обе щеки.

– Матушка Транкос, я к вам сейчас только на минутку. Настоящий визит давайте отложим на пару дней, ладно? Я хотел бы купить у вас чего-нибудь на десерт. Вы все еще занимаетесь этим?

– Конечно, мой мальчик.

– Я сегодня ужинаю у Долорес и хочу…

– У Долорес?! – Старуха кинула на него пронзительный взгляд.

Алекс тяжело вздохнул, правильно истолковав и ее интонацию, и ее взгляд.

– Вы, значит, знаете, что Марибель – моя дочь?

– Давным-давно поняла. Но никому ни словечка не сказала.

– А я ничего не знал еще месяц назад.

– Неудивительно. Ты же удрал отсюда с такой скоростью, словно за тобой гналась стая голодных псов. – И она неодобрительно поцокала языком.

Ему трудно было что-то возразить. Поэтому он с несчастным выражением лица заметил:

– Марибель не желает меня знать…

– Ничего, все образуется, мой мальчик. А как у тебя с Долорес?

– Не намного лучше. Вернее, совсем плохо.

– Не расстраивайся, Лехандро, малыш, раньше времени. Пойду принесу тебе лимонно-финиковый десерт. Сегодня приготовила, удивительно хорош! Такой в состоянии сотворить настоящее чудо.

Например, растопить суровое сердце Долорес? Едва ли…

Старушка исчезла и вернулась только через несколько минут, тяжело дыша и отдуваясь, с покрытым крышкой блюдом в руках, которое тут же принялась проворно упаковывать в коробку.

– Надолго приехал, малыш?

– Не знаю пока, матушка Транкос.

– Ты намерен сделать из Долорес честную женщину?

Кровь бросилась Алексу в лицо.

– Долорес такая же честная женщина, как и вы, матушка Транкос, – с трудом сдерживая гнев, заявил он. – И ее брачный статус не имеет к этому ни малейшего отношения.

– Девочке пора обрести настоящего отца. Дядя – это прекрасно, но отца не заменит.

– Боюсь, что Лола не вышла бы за меня, даже если бы у нее была тройня, – угрюмо-раздраженно сообщил Алекс, а про себя добавил: даже наших общих… Хотя едва ли она захотела бы иметь от него детей, после всего-то, что он натворил…

– Тогда тебе придется пробыть тут до тех пор, пока не переубедишь ее, – сурово заявила сеньора Транкос, но потом просияла, подмигнула и добавила: – Впрочем, у такого красавца, как ты, Лехандро, это не займет много времени.

Алекс усмехнулся незамысловатому комплименту, забрал коробку и, распрощавшись с милой женщиной, продолжил свой путь в поисках вина, вспоминая давно прошедшие времена – дни, когда вся жизнь и любовь красавицы Долорес еще ждали его впереди.

Исполнив миссию, Он вернулся на катер и провел время, предаваясь размышлениям – веселым и не очень – о том, как сложилась его судьба и что надо, чтобы изменить ее к лучшему. И главное, о том, какое же оно – это лучшее?

Что предпринять в отношении Долорес? Какую тактику избрать? Соблазнять ли ее страстным сексом или придерживаться исключительно платонических отношений и завоевывать ее доверие? И то, и другое возможно. Алекс вздрогнул, вспомнив, как пылко Долорес отвечала на его ласки, и еще сильнее – когда вспомнил ее яростную, гневную реакцию, едва она пришла в себя.

И тут же в сознании возникла другая картина – тот самый день на пляже, после которого он уехал. Нет, Долорес не уступит простому зову плоти. Необходимо что-то другое, много большее, чтобы заставить ее забыть о предательстве и изменить отношение к нему. Он обязан сделать все мыслимое и немыслимое, чтобы Долорес начала доверять ему…

7

Когда солнце стало медленно клониться к западу, Алекс принялся готовиться к визиту. Побрился, надел чистую футболку, сложил в пакет вино и десерт мамаши Транкос, спустился, на причал и глубоко вдохнул горячий воздух. Вот и пришла пора встретиться лицом к лицу со всеми членами семейства Орнеро.

Когда Долорес открыла дверь, он протянул ей пакет и букет мелких темно-бордовых роз.

– Осторожно, не уколись, – не отрывая восхищенного взгляда от сияющего красотой и каким-то внутренним светом лица любимой женщины, предупредил Алекс. – Я уже пострадал.

– Воровству надлежит быть наказанным, – притворно-строго заявила она, принимая вино и коробку с десертом.

Но он видел, что ей приятно его внимание. В этом месте острова не было ни единого цветочного магазина – за ненадобностью. И то, что Алекс все-таки принес ей букет, было немаловажным. То же относилось и к десерту – ее любимому.

– Спасибо, – растроганным тоном произнесла Долорес, приподнимая крышку и вдыхая неповторимый сладкий фруктовый аромат. – Где же ты сумел достать такое чудо?

– Не скажу! Каждый имеет право на маленькие секреты, – усмехнулся Алекс и показал ей язык.

– Черт бы тебя побрал, Лехандро Парагон! – воскликнула она, краснея. – Зачем ты смешишь меня? Ведь прекрасно знаешь, что я тебя терпеть не могу! Нарочно ведешь себя так, да? Надеешься понравиться мне, да? О, как бы мне хотелось, чтобы ты был противным, как… как… – Долорес смутилась, не найдя подходящего сравнения, и замолчала.

Алекс довольно улыбнулся вырвавшемуся у нее невольному полупризнанию и заметил:

– Ты бы поставила цветы в воду. Я все же пролил за них собственную кровь.

– Ваза в кухне на холодильнике, – суховато бросила она и повернулась к нему спиной.

Но маневр не удался. Он бросил цветы на ближайшую горизонтальную поверхность и поймал Долорес за локоть.

– Ты должна сказать «спасибо».

Перепуганная Долорес оглянулась и пробормотала:

– Помнится, мы оба редко делали то, что должны.

Алекс воспользовался ее движением и второй рукой быстро и крепко обхватил тонкую талию. Потом наклонил голову и поцеловал нежную щеку. Скользнул губами по гладкой коже подбородка, по шее, глубоко вдохнул ее пьянящий аромат.

– О, Лола, ты сводишь меня с ума, – прошептал он. – Жаль, что твои скоро соберутся…

– Ты с ума сошел, Лехандро! – воскликнула она. – Да если бы не они, моя репутация была бы безнадежно испорчена. Впрочем, скорее всего Пилар и так уже вдохновенно работает в этом направлении…

Алекс наслаждался сиянием ее глаз и ощущением податливого тела. Настолько, что даже отбросил привычную осторожность и сказал:

– Вопреки утверждениям вездесущей прессы, Лола, я не увлекаюсь женщинами. Слишком разборчив. За одиннадцать лет ни разу не встретил ни одной, хоть отдаленно напоминающей тебя…

На крыльце послышались быстрые шаги, и Долорес тут же высвободилась из его объятий.

– Забери цветы и поставь в воду, Лехандро, – произнесла она, поправляя выбившуюся прядь, и поспешно направилась в кухню.

Когда там появилась Марибель, оба были заняты самыми прозаичными делами.

Алекс повернул голову, посмотрел на девочку и сказал:

– Привет, Марибель.

Та перевела взгляд на мать и спросила:

– Что он здесь делает?

И Долорес, к величайшему его удовлетворению, ответила:

– Я пригласила Алекса на ужин. Все будет готово через полчаса. Ты вполне успеешь принять душ.

– Но это же… мой отец! – то ли возмущенно, то ли испуганно выкрикнула Марибель.

– Да, – подтвердила Долорес. – Я знаю, малышка, это тяжело. Для нас обеих, поверь мне. Но, так или иначе, а Алекс здесь и он хочет познакомиться с тобой.

– Мы уже познакомились, – фыркнула она.

– Это было поверхностное знакомство, – попыталась успокоить ее Долорес, но та не желала слушать.

– Я иду к себе. У меня полно уроков.

– Марибель! – слегка повысила голос Долорес, но тут же одумалась и спокойно продолжила: – Скоро придут Сантос и Ариэлла, мы ужинаем в столовой. Прими пока душ, пожалуйста. – Она голосом подчеркнула это «пожалуйста» и выразительно посмотрела на дочь.

И Марибель сдалась. Она опустила глаза и выбежала из кухни. Ее быстрые шаги прозвучали на лестнице, ведущей на второй этаж, потом раздался звук захлопнувшейся двери.

Алекс расслабился, повернулся к Долорес и негромко произнес:

– Спасибо, Лола.

– За что? – удивилась она.

– За то, что не выдала меня. – Долорес в ответ снова удивленно приподняла брови. – Я имею в виду, не призналась, что я сам напросился на ужин.

Она махнула рукой.

– Я поступила так не ради тебя, Алекс, а ради нее. Я всегда делала и буду делать то, что считаю лучшим для моей… – Долорес на мгновение запнулась, потом твердо закончила: – Для моей дочери. И, между прочим, пока ты целуешь меня, а она дерзит, ужин сам собой не готовится. Дай мне возможность закончить тут.

Как же она хороша! – подумал он. Одновременно сердитая, уступчивая, страстная и упрямая. Чудо, а не женщина! Но вслух этого не высказал, а только спросил:

– Помочь тебе?

– Накрой на стол и поставь все-таки цветы в воду.

Алекс не стал спорить, и, когда пришли остальные члены семейства Орнеро, он уже помогал Долорес в кухне. Судя по их виду, ни Сантос, ни Ариэлла не испытывали особого восторга от встречи с ним.

Скорее наоборот. Чувствовалось, что, если бы Сантосу представилась возможность, он с наслаждением бы как следует отделал типа, что украл честь его сестры, сделал ей ребенка и малодушно сбежал. Алекс не мог спорить с такой точкой зрения. Младший брат Долорес был не прав только в одном – в том, которая из его сестер родила дочь от Лехандро Парагона.

Понимая все это и признавая свою вину, Алекс поздоровался и с Сантосом, и с Ариэллой с максимальной приветливостью. Оба молча кивнули в ответ и подошли к Долорес. Сантос протянул ей корзину фруктов, Ариэлла обняла сестру и звучно поцеловала в щеку.

– Малышка уже вернулась? – спросила она, косясь на Алекса.

– Угу! Душ принимает.

– И что же она думает по поводу всего этого?

Долорес пожала плечами.

– Не могу сказать, что она в восхищении.

– Что ж, – буркнул Сантос, – таким образом, нас, согласных в этом вопросе, уже трое.

Но старшая сестра категорически отказалась поддержать его.

– Ладно, не заводись! – приказала она. – Давай ради Марибель вести себя как положено цивилизованным людям. И налей мне бокал вина. В холодильнике есть бутылка.

Он повиновался, но, увидев марку, не удержался и прокомментировал:

– Ха! Винцо-то высший сорт. Готов поспорить, я знаю, откуда такое взялось!

Алекс тихо сказал ему на ухо:

– Если хочешь, можем отправиться после ужина за дом и там прояснить все имеющиеся у нас разногласия. А пока, Долорес права, давай обращаться друг с другом вежливо и достойно. Не стоит огорчать девочку больше, чем это уже случилось.

– Он, безусловно, прав, – согласилась и Ариэлла. – Уймись, Сантос, и садись к столу.

Сколько бы Алекс ни прожил на этом свете, он до гробовой доски не забудет подробностей этого нескончаемого ужина. Марибель ела, не поднимая глаз от тарелки, и говорила только тогда, когда к ней обращались с вопросом. Долорес то мрачно молчала, то вдруг начинала лихорадочно болтать о чем ни попадя, что было ей совершенно несвойственно. Сантос и Ариэлла держались чопорно-вежливо.

Что же касается самого Алекса, то он вел себя просто отвратительно – играл роль более чем состоятельного и могущественного дельца. И никак не мог остановиться, хотя и понимал, что сам виноват в этом.

– Прекрасно, просто изумительно! – в полном изумлении слышал он собственный голос. – Лучше, чем в любом ресторане. Признаюсь, так хорошо я не ел даже в первоклассных заведениях Лос-Анджелеса.

– Тебе потребовалось немало времени, чтобы понять это, – сухо заметил Сантос.

Алекс внимательно посмотрел на него, на Ариэллу, на собственную дочь, глядящих с нескрываемым осуждением.