Текст книги "Любовь и измена"

Небрежно покачивая дорогим дипломатом крокодиловой кожи, Алекс легко сбежал по ступенькам трапа, глубоко вдохнул горячий воздух и огляделся по сторонам. Неподалеку стоял черный лимузин, готовый доставить его к порту, где уже ожидал заказанный им полностью оснащенный мощный катер. Над головой в почти белом от жары небе сиял огромный раскаленный шар солнца. Вокруг поднимались величественные горы, вдали блестели воды Атлантического океана.

Господи, какая же красота! И подумать только, он не был здесь целых одиннадцать лет! С того самого мгновения, как покинул родной островок и направился на континент в Испанию, откуда очень скоро перебрался в Англию, а лишь потом уже в Штаты. Путь к финансовой независимости и успеху был многотрудным и зачастую даже опасным, но он не сдавался, а шел к цели, сметая все препятствия на своем пути.

Да, он работал как проклятый по четырнадцать, а то и шестнадцать часов в день, добился серьезного положения, сделал несколько десятков миллионов долларов и теперь твердо намерен сбавить обороты, передохнуть и зажить нормальными человеческими радостями. Обзавестись хорошей женой и родить двоих, а то и троих детишек, чтобы, возвращаясь домой после тяжелого дня, слышать звенящие веселые голоса и заливистый смех.

Скоро, теперь уже совсем скоро его мечта сбудется. Для этого ему необходимо лишь увидеть Долорес и убедиться, что сердце его больше не колотится как бешеное при одном взгляде на ее прелестное лицо, на изумительную фигуру…

Впрочем, возможно, она давно уехала с острова и его затея окажется пустой тратой времени. Ну не разыскивать же ее по всему свету?.. Или, наоборот, так и не пожелала двинуться с места, вышла замуж за какого-нибудь из местных парней и счастлива с ним, родила, растолстела и не интересуется ничем, кроме детей и кухни. Что ж, так, пожалуй, было бы лучше. Он удостоверится, что прежней красавицы Долорес, его Долорес больше не существует. И обретет желанную свободу. Потому что ее образ одиннадцатилетней давности до сих пор еще тревожит его ночами.

Если же он встретит толстуху, забывшую о своем музыкальном таланте и посвятившую всю себя созданию домашнего уюта, то успокоится, вернется домой и сможет в конце концов заставить себя пригласить Эвелин на свидание. Алекс подошел к лимузину, из которого немедленно выскочил почтительный шофер в униформе и открыл перед ним дверцу. Кинул внутрь дипломат, сел сам и прикрыл глаза, наслаждаясь минутой покоя. В самолете ему пришлось работать, а через четверть часа предстояла поездка на катере.

Но, несмотря на некоторую усталость, Алекс решил, что откажется от лоцмана. Не может быть, чтобы даже за десяток лет он успел позабыть подходы к острову и коварные подводные камни. Нет, конечно нет. Такие вещи не забываются…

– Мы прибыли, мистер Парагон. – Голос шофера с трудом прорвался сквозь плотную пелену, затянувшую его сознание. Он и не заметил, как задремал.

Тряхнув головой, Алекс вылез из машины и направился к указанному катеру.

– Хорош, черт возьми, очень хорош, – не скрывая искреннего восхищения, пробормотал он.

– Рад, что вам нравится, сеньор, – приветливо отозвался смуглый бородач, вылезший на палубу. – Я – Кортас, хозяин этой красотки. Когда отходим?

– Знаете что, Кортас, я хочу отправиться один, – твердо заявил Алекс. – Заплачу вдвое.

– Ну… – Хозяин заметно поскучнел, снял засаленную кепку, почесал в затылке. – Нет, сеньор, боюсь, на это я пойти не могу. Я вас не знаю, какой из вас моряк, не представляю, а этот катер, можно сказать, мой кормилец. Моя жизнь. Нет, сеньор, так не пойдет.

Алекс хмыкнул. Уж кому-кому, а ему, уроженцу островов, были понятны колебания Кортаса. Остаться тут без лодки – значит обречь себя на полуголодное существование. Но катер уж больно хорош, а в своих навигаторских способностях он уверен. Выход нашелся сам собой.

– Вот что я вам предлагаю, хозяин. Поехали в банк, я оставлю залог. Десять тысяч американских долларов. Если что со мной или вашим катером приключится, вам выплатят деньги. Ну как, идет?

Судя по вспыхнувшим в глазах островитянина ярким уголькам, предложенная Парагоном сумма намного превышала стоимость катера, но он не стал колебаться и мешкать. В конце концов, он не собирается попадать в кораблекрушение или сбегать.

Вся операция заняла двадцать минут, и по истечении этого времени роскошный лимузин снова доставил на причал американского бизнесмена Алекса Парагона. Кортас же остался в городе, в ближайшем к банку баре, где тут же принялся обмывать удачную сделку.

Алекс легко соскочил на палубу, прошел в рубку и повернул ключ зажигания. Мотор незамедлительно отозвался на его просьбу и взревел всеми своими лошадиными силами. Да, следовало признать, что бородатый Кортас содержит его в отличном состоянии.

Он глубоко, с нескрываемым наслаждением вдохнул приятный солоноватый морской воздух и уверенно вывел катер из гавани, направив на северо-восток, к Пескадеро…

Не прошло и часа, как Алекс Парагон ступил на родную землю после одиннадцатилетнего отсутствия. Все вокруг казалось знакомым и в то же время странно чужим, даже немного пугающим. Господи, какое же счастье, что он сумел вырваться за пределы этого хоть и прекрасного, но такого тесного мирка. Не только физически тесного, но и эмоционально. Из среды, где все друг друга знают, где некуда укрыться от любопытного взгляда.

А вот Долорес… Долорес предпочла остаться… Побоялась… Впрочем, что он о ней знает? Может быть, она все-таки тоже уехала? Или упустила и вторую возможность?

Алекс вздохнул, вспомнив, как горько ему было, когда по прошествии трех лет, уже прилично зарабатывая, он собрал несколько тысяч долларов и послал ей, но взамен не получил ничего. Не только «спасибо», но даже простого подтверждения, что она получила деньги. Ничего.

Ну да ладно. Он снова здесь. Он скоро узнает, что же произошло с красавицей Долорес, воспользовалась ли она вторым представившимся ей шансом или осталась влачить свои дни в этой глуши, и тогда станет наконец-то свободным. По-настоящему свободным.

С привычной легкостью взбежав по склону горы к маленькому поселенью – то ли городку, то ли деревне, сразу и не скажешь, – Алекс замедлил шаг и осмотрелся. Да, все по-прежнему. Без малейших перемен. По крайней мере внешне. Тихо. Только от школы, со стороны спортивной площадки, где он провел в юности столько хороших часов, доносятся крики мальчишек и взрывы ребячьего хохота.

Он направился по главной улице вверх и вскоре остановился, заметив сидящую у дверей магазинчика старую его хозяйку.

– Здравствуйте, сеньора Беседос, – поклонившись, произнес Алекс. – Я Алехандро Парагон, помните меня?

Старуха прищурилась, какое-то время молча жевала табачную жвачку, потом смачно сплюнула и ответила:

– Лехандро? Сын Марии и Хосе? Гмм… Ты же уехал лет десять назад, верно?

– Одиннадцать, сеньора Беседос.

– Да-да-да… Помню, конечно, помню тебя, парень. Говорят, ты стал большим человеком. Где-то в Америке, что ли?

– В Соединенных Штатах. Не то чтобы большим, но… – Он усмехнулся.

– Заработал, значит, несколько долларов?

– Некоторым образом. – На сегодняшний день его личное состояние, не считая компании, превышало двадцать миллионов, но упоминать это казалось ему дурным тоном. Весь остров едва ли стоит половины таких денег…

– И что же занесло тебя после стольких лет в родные края? Родители-то твои тоже давно уехали. Знаешь о них что-нибудь? Или и думать забыл?

– Мама умерла несколько лет назад. – Старуха кивнула и перекрестилась, что-то пробормотав себе под нос. – А отец живет сейчас в Испании, в Коста-дель-Соль. Разводит свой любимый виноград, вино давит.

– Не женился второй-то раз?

– Женился.

– Так я и думала, что Хосе Парагон один не останется. – Она хихикнула. – Красавец он был такой, что… Ладно-ладно, сынок, дело прошлое. Не обращай внимания. Хорошо, что ты связи с ним не потерял.

– Ну что вы, конечно нет.

– Приятно, что молодежь и в наши дни иногда еще помнит о родителях.

– Да уж, – усмехнулся Алекс. – Но, честно говоря, отец и не даст забыть себя. Каждое лето заявляет, что уж в этот раз вино у него самое лучшее, и требует приехать пробовать. Я у него часто бываю.

– А про девчонку-то свою ты что-нибудь знаешь? – хитро взглянула на него сеньора Беседос.

– Девчонку?

– Ой, парень, не хитри, – погрозила она пальцем. – Я ведь сразу догадалась, зачем ты вернулся. Не на развалины же родимого дома посмотреть. Долорес стала важной особой. Учит в школе. Математике, говорят, и чему-то там еще. Черт его знает, в наше время таких наук не было. А после занятий музыку детишкам преподает. Молодец, девчонка!

– Вот как… – задумчиво протянул он. Значит, она не воспользовалась его деньгами и не уехала с острова. Или все же уехала? Живет на Тенерифе? И сведения о ней привозят рыбаки, заходящие туда время от времени? – Нет, я ничего не знаю о ней.

– И что с ее семьей случилось, тебе известно? – немного недоверчиво спросила старуха. Алекс молча покачал головой. Она снова сплюнула и продолжила: – Старик Орнеро давно умер. Болел долго и тяжело. Кармен, бедняжка, ухаживала за ним как могла, но только собственное здоровье надорвала. Она ненадолго пережила его. Так что Лоле непросто пришлось. Старшая их девчонка удрала еще до смерти отца, и ей одной пришлось малышей поднимать. – Сеньора Беседос пристально поглядела на него. – Хочешь сказать, что ничего этого не слышал?

– Нет.

– Что ж, когда парень возвращается после длительной отлучки, его ждут неожиданности.

Алекс спросил:

– Считаете, я давно должен был вернуться домой? – И сам поразился тому, с какой легкостью произнес это слово – дом.

Но старуха покачала седой головой.

– Ничего подобного я не говорила. Так что, собираешься повидать ее?

– Повидать?

– Ну да, повидать. Она ведь до сих пор живет все там же. А где школа, ты и сам знаешь.

Алекс с трудом подавил волнение. Хоть встреча с Долорес и была его прямой и, честно говоря, единственной целью, все же он как-то не ожидал, что она состоится. Что стоит ему пройти еще сотни полторы ярдов, и он увидит старый дом Орнеро, а в нем…

– А я думал, она давно уехала.

– Эх, парень, у женщины всегда найдутся дела, которые удержат ее дома. Это вам, мужикам, вечно надо мчаться куда-то и искать чего-то. Словно тут этого не найдется.

– Верно, сеньора Беседос, верно.

– Ну и как, нашел? Хмыкнув, Алекс сказал:

– Непростые вопросы вы задаете. Но… думаю, да, нашел.

– Деньжонок подзаработал?

– Есть такое дело, – честно ответил он.

– Значит, сможешь пожертвовать доллар-другой в помощь школе, – резковато заметила старуха. – Ладно, рада повидать тебя, сынок.

Алекс вежливо произнес:

– Спасибо, сеньора Беседос. Я тоже.

И с этими словами, слегка поклонившись, направился своей дорогой, оставив старуху при ее прежних занятиях – созерцании пустой улицы и жевании табачной жвачки.

Итак, Долорес по-прежнему здесь. Не воспользовалась его деньгами, не вырвалась из удушающей атмосферы крошечного местечка, где все друг друга знают. Почему отвергла предложенную им возможность начать новую жизнь в новом месте?

Да потому что воспитывала осиротевших младших Орнеро – брата Сантоса и сестру Ариэллу.

Он не знал, какая участь постигла ее семью. Понятия не имел о смерти ее отца и матери. И о том, что Магдален, старшая сестра Долорес, сбежала из дому. Впрочем, от нее-то этого как раз и можно было ожидать. Беспутная, развратная девка… Алекс вздохнул. Просто удивительно, насколько они различались по характеру такие внешне похожие Долорес и Магдален…

Его размышления были прерваны усилившимися детскими воплями. Очевидно, на школьном стадионе проходили какие-то соревнования и местная ребятня активно поддерживала участников.

И ему, серьезному, временами даже безжалостному бизнесмену вдруг захотелось повернуться и удрать в гавань, завести мотор мощного катера и уехать, умчаться навсегда с острова Пескадеро и никогда больше не возвращаться и не вспоминать. Иначе… иначе его ждет неминуемая встреча с Долорес, оставшейся здесь, теперь уже понятно, из чувства долга. И ее взгляд – суровый, осуждающий, даже презрительный…

Готов ли он к этому испытанию? Не обманул ли сам себя? Что, если первое чувство так и не умерло за истекшие одиннадцать лет?

Но ты же именно это и приехал выяснить, напомнил голос здравого смысла. Чтобы иметь наконец-то возможность покончить с призраками прошлого и начать нормальную семейную жизнь.

А если… что, если она все еще не безразлична мне?

Тогда и решишь. Пока не увидишь, все равно ничего не узнаешь.

Вдруг она замужем…

Все, хватит, довольно сомнений и колебаний! – раздраженно рявкнул внутренний собеседник. Ты проделал путь через полмира не для того, чтобы развернуться на пороге и позорно сбежать.

Алекс собрался с силами, миновал школу и вскоре уже приблизился к старому дому, где жили Орнеро. Старым он был лишь по названию. Перестроенный, украшенный затейливой резьбой, заново покрашенный – во всем облике двухэтажного строения чувствовался безупречный вкус Долорес. Изнутри доносились неуверенные звуки гитары, перемежающиеся паузами и другими – плавными и благозвучными.

Он еще стоял у крыльца, погруженный в какие-то невнятные воспоминания, разбуженные этим мотивом, как дверь распахнулась и по ступенькам сбежал парнишка лет восьми-девяти с непомерно большим для его роста футляром.

– До свидания, сеньора Орнеро! – весело крикнул он и помчался вниз по улице, очевидно надеясь еще успеть к школе и к происходящим там событиям.

Алекс, усмехаясь, поглядел ему вслед.

– До свидания, Педрито, – прозвучал низкий мелодичный голос. – И не забудь в следующий раз приготовить задание…

Мужчина вздрогнул и повернулся. На крыльце стояла она – красавица Долорес. У него занялся дух: Господи, до чего же хороша! Все те же черные, длинные, ниже плеч, вьющиеся волосы, все та же безупречно гладкая кожа, все та же потрясающая фигура. И все те же глаза – огромные черные глазищи, окаймленные длинными ресницами.

Эти глаза внимательно разглядывали его. Сначала не узнавая, но потом… потом в них промелькнуло какое-то воспоминание – и с прекрасного смуглого лица моментально сбежала краска. Долорес покачнулась, колени ее подкосились.

Алекс рванулся вперед и успел подхватить молодую женщину, когда она уже падала.

– Все в порядке, – сказал он, крепко обнимая ее за тонкую стройную талию. – Я держу тебя.

Ресницы затрепетали и приподнялись. На него смотрели большие, переполненные эмоциями глаза. Он ясно мог прочитать в них и гнев, и презрение, и страх, настоящий ужас…

Потрясенный их выражением Алекс осторожно опустил свой деликатный груз на скамейку и негромко произнес:

– Не волнуйся. Ты просто потеряла сознание. Все уже прошло. Не волнуйся.

Долорес выпрямилась, оттолкнула его руку. Пробежала пальцами по лицу, по волосам, прижала их к вздрагивающим губам.

Он сразу же заметил отсутствие кольца. Даже самого тонкого золотого. Или пусть не золотого, а хотя бы серебряного, но на том пальце, где носят обручальное. Значит, она все же не замужем.

Но постепенно мысли его приняли другое направление. Почему она так отреагировала на его появление? Что вызвало обморок? И отчего такие странные чувства отразились на ее лице, едва она пришла в себя?

Гнев и презрение Алекс мог понять. В конце концов Долорес имела право считать, что он бросил ее на произвол судьбы, хотя все и было несколько иначе. Но ужас? Это, уж не укладывалось ни в какие рамки. Почему она так испугалась? И чего?

– Дыши глубоко. Не спеши, ничего страшного не случилось, – успокаивающим тоном продолжил он, разглядывая такие знакомые и такие прекрасные черты ее лица.

Долорес в первый раз взглянула прямо на него.

– Так это все-таки ты, – сдавленно пробормотала она. – Лехандро. Лехандро Парагон.

– Я не хотел пугать тебя.

Она отодвинулась подальше от него, заправила за ухо длинную выбившуюся прядь.

– Что ты здесь делаешь?

– Был по делам на Тенерифе. Освободился раньше, чем планировал. Вот и решил заглянуть домой, посмотреть, что тут творится, – наигранно-бодро ответил он.

– Домой?! Это после одиннадцати-то лет?

– Я не ожидал, что встречу тебя, – тут же солгал Алекс и отступил на шаг, ощущая, что может задохнуться во внезапно сгустившейся между ними атмосфере. – Думал, ты уехала много лет назад.

– Нам нечего сказать друг другу. Мы – чужие люди, – сурово произнесла она. – И полагаю, всем другим тут ты такой же чужой.

– Я не знал о твоих родных. Мне старуха Беседос рассказала, – неловко вымолвил он. – Я… Мне очень жаль, Долорес. Очень.

– Это было давно. – И снова этот страх в черных как маслины глазах. Почему? – Что еще она тебе наболтала?

– Что ты одна воспитывала младших детей. Что твоя старшая сестра сбежала еще до смерти родителей. Сложись обстоятельства иначе, думаю, ты бы нашла лучшее место для жизни, лучшее занятие.

– Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моих обстоятельствах! – вспыхнув, воскликнула Долорес.

И опять в глубине черных глаз заплясали те же эмоции – враждебность, гнев и страх, почти животный страх.

Но Алекс быстро произвел в уме кое-какие вычисления. И, получив результат, сказал:

– Сантосу уже идет двадцать первый, может двадцать второй год. Ариэлла на полтора года моложе. Почему же ты все еще здесь, когда они уже выросли?

– Ты ничего не понимаешь, – покачала головой Долорес. – Все обстоит намного сложнее, чем тебе кажется. И средств у меня свободных нет. – Заметив его взгляд, она добавила: – Да, я получила твои деньги. Но они все ушли на детей и дом. Я не могу просто так бросить все и сняться с места, как сделал ты.

– Ты могла. Когда я звал тебя.

– Нет! – Долорес вызывающе вскинула голову. Глаза ее полыхнули яростью. – Не могла. Я поступила так, как считала правильным!

– Что ж, – с плохо скрываемым раздражением ответил Алекс, – рад, что ты не раскаиваешься в своих поступках.

Долорес расправила плечи. Платье ее натянулось, обрисовав высокую грудь. Почти высокомерно оглядела она стоящего перед ней мужчину, в которого превратился мальчишка, юноша, горячо любимый ею тогда, давно, больше десяти лет назад…

– Это место – не твой дом, Алехандро Парагон. Ты стал тут чужаком. Как любой из изредка заезжающих сюда туристов. Но для меня оно остается домом. И я не желаю, чтобы ты тут задерживался.

С этими словами она резко повернулась, вошла в дом и решительно закрыла за собой дверь. И обессиленно прислонилась к стене, закрыв глаза.

2

Но передышка была недолгой. Ибо Алекс Парагон был не из тех мужчин, которых можно прогнать одним словом. Даже грубым. Особенно если он проделал путь через половину земного шара специально, чтобы увидеть женщину и убедиться, что не испытывает к ней никаких чувств.

Дверь тихо скрипнула. И вот он уже внутри, стоит рядом и смотрит на нее со странным выражением лица.

– Почему, Долорес? Почему?

– Потому что ты уехал, оставил меня. И ни разу за одиннадцать лет не поинтересовался, что со мной сталось. Или с кем-нибудь еще, – с невыносимой горечью ответила она.

– Но я же…

– Да, не повторяй, я знаю, что ты послал мне денег. Спасибо. Они помогли мне в весьма тяжелый период. Но ведь это были деньги. Только деньги! – выкрикнула она. – При них не было ни единого слова! Ни единого! И я готова вернуть их тебе. Так что у тебя нет ни малейшего права, Лехандро Парагон, задавать мне какие бы то ни было вопросы.

– Алекс… – тихо произнес он. – Меня теперь зовут Алекс.

Она усмехнулась.

– Да, конечно, как это я не подумала. Простое деревенское имя больше не подходит важному воротиле из самих Соединенных Штатов.

– У тебя лицо изменилось, Лола… Стало выразительнее… Тебе… нелегко пришлось, да?

– Это не твое дело, Ле… Алекс Парагон. – Она взглянула на него в упор и напряженно заявила: – Почему бы тебе не уйти прямо сейчас? И больше никогда не возвращаться?

Но ее выпад не достиг цели. Алекса нелегко было сбить С толку, тем более остановить.

– Я только хотел сказать, что ты стала еще красивее, Лола…

– Не смей! Не смей меня так называть. И прибереги свои дешевые комплименты для кого-нибудь другого. Мне они без надобности.

– У меня нет кого-нибудь другого, – спокойно и совершенно искренне ответил он. Потому что и думать забыл об Эвелин и своем намерении начать с ней серьезный роман. – Я не женат и пока не собираюсь жениться. А как у тебя?

Красивое лицо Долорес исказилось в гневной гримасе.

– Ты что, не понимаешь теперь простого испанского языка, Алекс Парагон? Убирайся вон из моего дома! Убирайся из моей жизни! Я не желаю тебя больше видеть. Никогда!

Но Алекс и не думал отступать.

– Ты кое-что позабыла, красавица, – с почти угрожающим спокойствием произнес он. – Я никогда не любил, чтобы мне указывали, что делать и чего не делать.

– О да, конечно. Ты ведь так и остался капризным малышом, который искренне считает, что его нужды и желания – самое главное. Его и ничьи другие! – Черные глаза сверкнули. Низкий голос прозвучал еще ниже, когда Долорес заявила: – Если ты, Алекс Парагон, сейчас не уйдешь, я позову на помощь. Сантосу даже одному вполне хватит сил вышвырнуть тебя из моего дома. Но у него есть и друзья, которые с радостью помогут.

– Да зови кого угодно, – засмеялся ее противник. – Я умею драться самыми разными способами. Даже бесчестными.

– Похоже, это первое правдивое слово, которое ты произнес с момента встречи.

– Почему ты так испугалась, увидев меня? – Он не обратил внимания на ее оскорбительный выпад.

– От неожиданности, только и всего. – И уже с трудом сдерживая нетерпение, Долорес добавила: – Уходи. Почему ты медлишь? Чего дожидаешься?

– Я уйду. Но только потому, что сам так хочу. А не из-за твоих слов.

– Да мне трижды плевать из-за чего, лишь бы убрался!

Но Алекс и сам толком не знал, почему решил оставить ее в покое. Душу разрывали самые противоречивые чувства. Мысли роились в голове, как мухи над вареньем. И внезапно ему захотелось начать эту встречу заново. Переписать, так сказать, начисто. Что с ними произошло? Ведь они с Долорес всегда были друзьями. А теперь встретились как заклятые враги.

– Как бы то ни было, я желаю тебе всего хорошего. Ты великолепно играешь… насколько я слышал. Если у тебя вдруг появится желание продемонстрировать свое мастерство лучшим специалистам, я всегда готов помочь тебе. – И он протянул ей свою визитную карточку.

Даже не взглянув на кусочек глянцевитого картона, она гневно крикнула:

– У меня есть к кому обратиться! Как ты смеешь входить в дверь моего дома после всех этих лет, после всего, что произошло, и думать, будто я позволю тебе устраивать мою личную жизнь?!

Он усмехнулся и положил карточку на подоконник.

– Ты не изменилась, Лола, только в одном. У тебя все тот же бешеный темперамент.

Долорес распахнула дверь и отступила в сторону.

– Прощай, Алекс. Будь счастлив.

Он пристально посмотрел на нее. В прекрасных глазах по-прежнему виделись все те же чувства – ярость, презрение и… да, и страх, граничащий с паникой. Она хотела избавиться от него. Сейчас же. Сию же секунду. И он по-прежнему понятия не имел почему.

– Что ж, прощай и ты, Долорес.

И прежде чем она смогла что-либо предпринять, Алекс шагнул вперед, схватил ее за плечи, привлек к себе и поцеловал. Прямо в губы.

На мгновение она замерла, оцепенела, но потом задрожала, как пойманная, перепуганная птица. Он крепче прижал ее к себе, закрыл глаза и погрузился в блаженство поцелуя, наслаждаясь каждым мигом. Пальцы его ласкали пышные кудри, гладили нежную кожу лица и шеи. Он хотел ее. Боже, как же он хотел ее! Словно и не прошло одиннадцати лет, разделивших то мгновение на пляже и эту встречу.

Алекс притянул ее еще ближе и дал ощутить всю силу своего страстного желания. И только потом почувствовал, что Долорес бьется в его объятиях, изо всех стараясь освободиться.

Пораженный собственной реакцией, ослепленный желанием, он с трудом оторвался от сладостных губ и пробормотал:

– Это не изменилось. Совсем не изменилось.

Она вспыхнула. Глаза метнули молнии.

– Все изменилось, Алекс Парагон! Неужели ты искренне полагаешь, что можешь войти в мою дверь и продолжить с того момента, на котором прервался одиннадцать лет назад? Особенно после всего…

Он изо всех сил боролся с собой, с ошеломившим его предательством собственного тела. Наконец, с трудом обретя дар речи, выдавил:

– Извини. Я… я не собирался целовать тебя.

– Не волнуйся, второго шанса у тебя не будет.

Прежнее разочарование, смешавшись с нынешним, ударило в голову и заставило сказать:

– Ты никогда не хотела меня. Никогда.

Она уставилась на него широко открытыми от изумления глазами. Потом усмехнулась.

– А ты, оказывается, так ничего и не понял, Лехандро.

– Все я понял. Ты поэтому и не пожелала уехать со мной. Я не возбуждал тебя как мужчина…

Долорес грубовато ответила:

– Не будь идиотом. Я… я хотела тебя. Больше всего на свете…

– Правда? – Он смотрел ей прямо в глаза.

Тогда ему было всего восемнадцать, и ее нежелание отдаться ему значило для него так много… Воспоминания о том отказе и причинах его терзали Алекса все эти годы, заставляя порой сомневаться в своей сексуальной притягательности.

– Да, правда, – твердо ответила Долорес, словно точку поставила. – Но теперь это не имеет ни малейшего значения.

– Для меня имеет, – тут же откликнулся Алекс.

– Ты что, серьезно полагаешь, что я поверю? – Она распахнула дверь шире. – Уходи, Алекс. Исчезни из моей жизни. Навсегда!

Пошатываясь от разочарования, он спустился по ступенькам крыльца и побрел не разбирая дороги. Она снова отвергла его! Снова!!!

Он уже не помнил, что приехал, желая убедиться в том, что его чувство к ней давно умерло. Нет, память об этой женщине и ее отказе будет мучить его всю оставшуюся жизнь. Он может, конечно, попытаться начать ухаживать за другой, даже жениться, но толку от этого все равно никакого. Долорес и только она одна всегда будет занимать его сердце. Другой он сможет отдать руку, разделить с ней свое состояние, но сердце… Нет, никогда…

Еще позавчера утром, отдавая Эвелин приказ забронировать билет до Тенерифе, он считал, что преуспел в жизни. Сегодня, спустя всего-навсего двое суток, знал наверняка, что проиграл, остался неудачником…

Потому что по-прежнему желал эту женщину, которая продолжала оставаться недоступной. Для него…

*