Текст книги "Еще один шанс"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
3
Все трое уселись за стол, стоявший на сцене, и Саманта протянула Джейку экземпляр пьесы.
– Спасибо, – кивнул Джейк.
– Как видите, – продолжала она, – мы собираемся ставить «Испытание» Артура Миллера. Желательно, чтобы вы побыстрее прочли пьесу. – Саманта одобрительно улыбнулась. – Итак, начало положено – вы заинтересовались нашим предложением, мы познакомились и теперь, надеюсь, встретимся втроем снова в конце этой недели – в пятницу или в субботу – и подробно обсудим декорации и освещение. К тому времени вы будете представлять, что от вас требуется.
– Я знаю текст пьесы, – ответил Джейк, бросив на Саманту внимательный взгляд. – Притом очень хорошо. Помню еще со школы. Кроме того, несколько лет назад я видел спектакль. Мне всегда нравился Артур Миллер.
Если Саманта и была удивлена, то не показала этого.
– Отлично. То, что вы знаете пьесу, просто здорово, это сэкономит нам уйму времени.
– Я уже говорил вам, что никогда прежде не работал в театре, – начал Джейк. – Но зато я знаю, что именно необходимо для этой пьесы – особое настроение. Я думаю, что освещение спектакля должно подчеркивать смысл драмы, отвечать содержанию мизансцен, создавать атмосферу. И это должна быть атмосфера… таинственности. Глубокой тайны. И откровения, надвигающегося откровения. По-моему, передать дух времени здесь гораздо важнее, чем воспроизвести конкретные детали – городок Салем, штат Массачусетс, семнадцатый век. Помимо общего электрического освещения, очень важен свет свечей – живой их свет, колебания пламени. Необходима имитация рассвета и ночи. Я помню ночную сцену в лесу. Тут возможны интересные сочетания света и тени… – Джейк вдруг умолк, словно спохватившись. Он испугался, что наговорил лишнего и выглядел глупо.
Джейк посмотрел на женщин. Обе не сводили с него напряженных глаз. Джейк ужасно смутился и почувствовал, что краснеет.
Мэгги, внимательно и неотрывно следившая за Джейком, ощутила какое-то восторженное волнение, хотя она не смогла бы сказать – почему. Желая вернуть разговору прежнюю легкость, она поспешно произнесла:
– Вы попали в самую точку, Джейк. Я тоже весьма основательно изучала пьесу и прекрасно понимаю, что с декорациями мне придется повозиться. Это ведь и для меня первый театральный опыт. Так что я, как и вы, новичок в этом деле. Может быть, в ходе работы мы сможем быть полезными друг другу. – И, улыбаясь, Мэгги закончила: – Саманта права, предлагая встретиться в конце недели, когда мы оба освежим пьесу в памяти. Я могу либо в пятницу, либо в субботу. – Она посмотрела на Саманту, потом снова на Джейка. – А вам какой день удобнее?
– Мне суббота, – отозвалась Саманта.
Джейк молчал. Он испытывал какую-то странную неловкость. Обе женщины считали его участие в постановке само собой разумеющимся, он же по-прежнему сомневался. Возможно, минуту назад он наговорил лишнего, дав им повод считать, что определенно решил к ним присоединиться.
– А для вас как было бы лучше, Джейк? – спросила Мэгги.
Он покачал головой.
– Нет. Я… – Он резко осекся, не желая принимать на себя никаких обязательств.
Джейк беспокоился, что эта затея может отнять у него слишком много времени. В конце концов, прежде всего ему надо думать о своем деле. Кроме того, с этими женщинами он чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Они были абсолютно уверены в себе и принадлежали к совершенно незнакомому для него миру. Да и к своему любительскому театру они относились как-то уж слишком серьезно. Было ясно, что они намерены поставить хороший спектакль. Он уже понял, что Саманта Мэттьюс из тех людей, которые все, за что берутся, делают «на отлично». Об этом же на днях ему сказал его вашингтонский клиент. Джейк понимал, что она заставит его выложиться на всю катушку. «Пожалуй, лучше не связываться», – решил он наконец.
Откашлявшись, Джейк взглянул на Саманту.
– Я согласился прийти сегодня, – сказал он, – потому что мне всегда интересно то, чего я не знаю. Этим-то меня и привлекло ваше предложение. Но я вижу, Саманта, вы ждете серьезной работы, а этого я как раз обещать не могу. Я сейчас очень занят – у меня свое дело. Приходится постоянно работать допоздна…
– О, Джейк, не спешите, – торопливо перебила его Саманта. – Мы с Мэгги и сами порядком загружены работой. Нам ведь тоже приходится зарабатывать себе на жизнь. – И, снова улыбнувшись ему своей обезоруживающей улыбкой, она добавила: – Поверьте мне, Джейк, это не отнимет у вас много времени и сил. Как только проект освещения будет закончен, вы освободитесь. Об остальном позабочусь я. У меня есть несколько прекрасных рабочих сцены и отличный электрик.
– Освещение – штука непростая, – ответил он. – Я бы сказал даже сложная, особенно если говорить об этой пьесе.
– Вы совершенно правы, Джейк, – вмешалась Мэгги. – Но я надеюсь, что вы еще раз все взвесите. Судя по тому, что Сэм рассказывала мне о вашей работе в доме Брюса, вы профессионал высочайшего класса. Я прекрасно вас понимаю. Несколько месяцев назад я тоже открыла собственное дело и сейчас полностью ему подчинена. Однако же я решила, что этот маленький театральный проект позволит и мне многому научиться. – Она улыбнулась ему неотразимой улыбкой.
Джейк посмотрел на женщину и почувствовал в груди какой-то леденящий холодок. Он понимал, что Мэгги Соррел не была красавицей в общепринятом смысле этого слова. Но было в ней нечто такое, что выходило за рамки просто красоты. Она завораживала, интриговала – словом, относилась к тем женщинам, на которых мужчинам хочется оглянуться. Ей была присуща элегантность, не имевшая ничего общего с одеждой, это была элегантность личности. Джейк почувствовал, что его каким-то странным образом тянет к ней. И тут же накинул на себя узду. Он никогда не был знаком с подобной женщиной и не уверен, что хочет этого.
Поскольку он молчал, то Мэгги продолжила:
– Вы же сами сказали, что это новое дело для вас и вы бы хотели здесь чему-то научиться. Джейк, уверяю вас, мы оба выиграем, причем во многих отношениях. Взять хотя бы известность. Ее будет хоть отбавляй, что вовсе не повредит вашему или моему делу, вы согласны со мной? Я пришла к выводу, что в любом моем начинании я, вполне вероятно, могу столкнуться с потенциальным клиентом.
– Браво! По-настоящему деловой подход! – воодушевленно воскликнула Саманта. – Мэгги права, Джейк, вы будете в крупном выигрыше, если согласитесь. – Он снова промолчал, и тогда Саманта решила надавить: – А что вы, собственно, теряете?
После минутного колебания он наконец ответил:
– Время, которое мне придется потратить. Я не могу пренебречь ради этого своим бизнесом.
– Никто из нас не может, – заметила Мэгги. – Полно вам, Джейк. Посмотрите на меня. И для меня это задача не из легких, но я люблю преодолевать трудности. Ну же, решайтесь, Джейк! – И, не дожидаясь ответа, добавила: – Как бы то ни было, нам, думаю, будет очень интересно.
Неожиданно для себя самого Джейк согласился. «Господи, что я делаю, зачем мне эта обуза», – подумал он. И на всякий случай уточнил:
– Если я не потяну, если это будет мешать моей работе, мне придется уйти. Вы это понимаете? Мне хотелось бы честно предупредить вас, Саманта.
– Разумеется, Джейк. Значит, договорились! – подытожила она.
– Так что мы решаем со следующей встречей? – спросила Мэгги. – Вам удобнее в пятницу или в субботу?
– В субботу было бы лучше. В пятницу я работаю допоздна, а в субботу только в первой половине дня. Можем мы встретиться в субботу после обеда? Ближе к вечеру?
– Отлично! – согласилась Мэгги.
– Значит, договорились! – воскликнула Саманта неожиданно взволнованным голосом. – У нас будет великолепная команда! Вам понравится, Джейк, вот увидите. Это будет потрясающий опыт. Мне очень понравилась ваша идея освещения. По-моему, можно сказать, что проект освещения в целом уже готов.
– Я рад слышать это, – ответил Джейк, пытаясь скрыть удовольствие от ее похвалы. – Я всегда считал пьесу очень сильной.
– И в каком-то смысле жутковатой. Ведь там все основано на лжи. Ужасно, что людям приходится лгать, ужасно то, к чему приводит ложь, – вставила Мэгги.
Когда Джейк вернулся к себе, было без малого девять. Он прошел на кухню, открыл холодильник и, достав холодное пиво, понял, что ужасно проголодался.
Сделав несколько глотков, он прошел в гостиную, повесил пиджак на спинку стула и вернулся на кухню. Джейк открыл две банки консервов – говядины и маринованных овощей – и приготовил себе бутерброд.
Потом поставил поднос с едой на кофейный столик в гостиной, устроился в кресле, взял пульт и включил телевизор. Глядя на экран, он ел бутерброд и запивал его пивом. Однако его мысли были далеко от телепередачи.
Они были заняты театром, пьесой Миллера и двумя женщинами, с которыми он недавно расстался. Будучи полной противоположностью друг другу, они обе были очень славные и очень ему понравились. Потому он и дал уговорить себя участвовать в спектакле. Однако сейчас Джейк уже жалел об этом. Его поступок шел вразрез со здравым смыслом, и Джейку казалось, что игра вряд ли будет стоить свеч. «Как я мог на это поддаться?» – вновь и вновь спрашивал он себя.
Внезапно разозлившись на весь белый свет, Джейк выключил телевизор и откинулся на спинку кресла, время от времени прикладываясь к пиву.
Ему не сиделось на месте, он подошел к окну и стал смотреть на зимнее небо. Интересно, какая она, Мэгги Соррел, думал он. Но вряд ли он когда-нибудь узнает это. Ведь чтобы хорошенько понять человека, его надо узнать достаточно близко. А такой возможности у него не будет.
4
Мэгги Соррел вдруг проснулась словно от резкого толчка. Включив ночник, она взглянула на будильник. Половина четвертого.
Разочарованно вздохнув, она выключила свет, скользнула под одеяло и попыталась заснуть. Ее мысленный взор обратился к дизайну гостиной и библиотеки в доме ее клиента в Роксбери. Образцы тканей и ковров, цвета и краски, предметы деревянной мебели крутились у нее в голове.
Наконец она сдалась, признав, что не в состоянии составить целостную картину. Джейк Кэнтрел то и дело вторгался в ее мысли. Было в нем что-то чрезвычайно притягательное, волнующее, уже не говоря о том, что просто красавец. Но явно он сам не сознает этого. Тут она вспомнила его глаза и затаившуюся в них грусть. Интересно, какая драма произошла в его жизни.
Очевидно, Джейку Кэнтрелу довелось испытать душевную боль. Мэгги слишком хорошо знала этот взгляд. Она называла его взглядом из пробитой оболочки.
Его искалечила какая-то женщина, скорее всего это так. Мэгги вздохнула. Женщины. Мужчины. Какие чудовищные вещи они творят друг с другом, полагая, что делают это во имя любви. Уж она-то знает, ей довелось пережить подобное.
Майк Соррел уничтожил ее – он мог с таким же успехом всадить в нее нож. Впрочем, он убивал ее душу в течение многих лет.
С момента трагедии прошло два года, но воспоминания были по-прежнему свежи. И хотя боль, казалось бы, утихла, наступали моменты, когда она накатывала с такой силой, что застигала Мэгги врасплох. Мэгги изо всех сил постаралась отогнать тяжелые воспоминания, но они, похоже, не собирались отступать.
«В следующем месяце мне исполнится сорок четыре года, – подумала Мэгги. – Сорок четыре». Это казалось немыслимым. Время неслось со скоростью света. Куда делись все эти годы? Что ж, ответ известен. Их поглотил Майк Соррел. Большую часть своей жизни Мэгги посвятила Майку Уильяму Соррелу, адвокату по профессии, и двум их детям-близнецам, Ханне и Питеру, ныне студентам университета. Им скоро исполнится двадцать один год.
Все трое исчезли из ее жизни, и она научилась жить без них, хотя мысли о детях по-прежнему причиняли ей боль. Они заняли сторону отца, несмотря на то, что Мэгги была ни в чем не виновата. Виноват был он. Но у него были деньги, и это, безусловно, сыграло решающую роль.
Ужасно осознавать, что твои дети жадны, алчны и эгоистичны, несмотря на то, что ты старалась воспитывать их как подобает, растила из них добрых, хороших людей, вкладывала в них истинные ценности. Но факт остается фактом. В воспитании своих детей Мэгги потерпела фиаско.
Встав на сторону отца, они сломали в ней что-то очень важное. Она их родила, вырастила, забывая о себе, ухаживала за ними, когда они болели. Она всегда была рядом, ведя их по жизни. То, что они сделали, было чудовищно. Они швырнули ей в лицо всю ее заботу. Швырнули ее любовь, как будто она ничего для них не значила.
В определенном смысле их хладнокровное предательство нанесло ей больший урон, чем отвратительная измена Майка. Он бросил ее, сорокадвухлетнюю, ради молоденькой женщины, которой было двадцать семь и которая работала адвокатом в одной чикагской юридической фирме.
«Но я все же вынесла все это, – напомнила себе Мэгги, – и выжила, главным образом, благодаря Саманте».
Именно Саманта оказалась рядом два года назад в тот ужасный майский день, день ее рождения, который, как она понимала, ей предстояло праздновать в одиночестве. Ханна и Питер учились в Северо-западном университете и были слишком заняты своей жизнью для того, чтобы вспомнить про мамин день рождения. А их отец уехал в то утро в командировку, даже не поздравив ее. Он просто забыл.
В то майское утро, сидя на кухне в их квартире на Лейк-шор-драйв, Мэгги чувствовала себя абсолютно одинокой. У нее не было ни мужа, ни детей. Родители умерли, а она была единственным ребенком в семье. В то утро она испытала и кое-что еще: от нее отреклись, отбросили за ненадобностью, и никому больше не было до нее дела. Даже сейчас, столько времени спустя, она была не в силах дать точное определение своему состоянию, правда, одно она знала наверняка – ей было очень плохо.
Зазвонил телефон, она сняла трубку и услышала голос Саманты, пропевший: «С днем рождения тебя, с днем рождения тебя, с днем рождения, Мэгги, с днем рождения те-бя!» Тут она разрыдалась. Сквозь слезы Мэгги объяснила, что в свой день рождения осталась одна, поскольку у детей не нашлось для нее времени, а Майк уехал в командировку, забыв даже поздравить.
– К черту их всех! Собирай сумку, отправляйся в аэропорт и вылетай в Нью-Йорк! Сейчас же! – воскликнула Саманта. – Я забронирую для нас номер в «Карлайле». У меня есть там связи, так что, думаю, проблем не будет. Сегодня же вечером пойдем ужинать в какое-нибудь шикарное заведение, поэтому прихвати свой самый элегантный наряд. – Когда Мэгги попыталась воспротивиться, Саманта отрезала: – Ничего не желаю слушать. И слово «нет» в качестве ответа не принимается. Самолеты летают каждый час. Так что тебе остается только сесть в один из них и прилететь в Нью-Йорк. Вот так, дорогая. Встретимся в отеле.
Саманта, как и обещала, ждала Мэгги в гостинице, она излучала тепло и заботу. Они провели два прекрасных дня на Манхэттене, делая покупки и обедая в первоклассных ресторанах. Спектакль на Бродвее и визит в музей «Метрополитен» были обязательной частью программы. Кроме того, подруги всласть наговорились, вспоминая родной Беннингтонский колледж, времена, когда они дружили, и всю их последующую жизнь.
Саманта вышла замуж через несколько лет после Мэгги. Ее муж был английским журналистом, аккредитованным в Нью-Йорке. Она соединила свою жизнь с Ангусом Макаллистером, когда ей было двадцать пять, а ему тридцать один. Это был счастливый брак, но Ангус трагически погиб в авиакатастрофе пять лет назад, когда летел в командировку на Дальний Восток.
Всего несколько месяцев назад Саманта, у которой не было детей, вернулась в Вашингтон, штат Коннектикут. Здесь ее родителям с давних пор принадлежал загородный дом, где они обычно проводили уик-энды. В конце концов ей удалось справиться со своим горем. И хотя за эти годы у Саманты было несколько связей с мужчинами, она больше так и не вышла замуж.
Как-то во время этой встречи Мэгги спросила Саманту – почему. Та покачала головой и ответила со свойственной ей манерой образно выражать свои мысли:
– Не встретила своего единственного мужчину, дорогая. Я хочу голову потерять от любви, как это было, когда я без памяти влюбилась в Ангуса. Хочу, чтобы у меня дрожали поджилки, тряслись колени и перехватывало дыхание. – Рассмеявшись, она закончила: – Хочу, чтобы этим потоком меня сбило с ног – и прямо в его объятия, в его постель и в его жизнь, навсегда. Для меня должно быть только так или никак. И, как ни смешно, я все еще жду встречи с таким человеком.
Когда Мэгги уже летела к себе домой, в Чикаго, она призналась себе, что ее брак с Майком становился все бессмысленнее день ото дня, и не знала, что делать. Зато он знал. Через день он вернулся из командировки и, войдя в квартиру, объявил, что уходит к другой женщине, и тут же исчез.
Придя в себя после шока, Мэгги принялась выбираться из хаоса мыслей и чувств, в который она погрузилась после неожиданного ухода Майка.
Начался бракоразводный процесс, квартира была выставлена на продажу, и как только она была продана, Мэгги переехала жить на Восток, в свой родной город – Нью-Йорк.
Там она прожила шесть месяцев, сняв «студию» – маленькую квартирку с ванной и кухней. Родители Мэгги к тому времени уже умерли, семьи у нее больше не было, связи с друзьями юности были утеряны. Это было одинокое существование.
А потому Саманта без особого труда уговорила Мэгги начать подыскивать дом в северо-западной части Коннектикута.
Саманта убедила ее возобновить работу в качестве дизайнера по интерьерам. Несколько лет назад Мэгги удалось устроиться в преуспевающую чикагскую дизайнерскую фирму. Она буквально бредила своей работой, но ей пришлось уйти оттуда – Майк был решительно против, он считал, что Мэгги должна заниматься домом и детьми.
На сей раз она, последовав совету лучшей подруги, повесила табличку «Мэгги Соррел, дизайнер» на дверях своего небольшого дома в колониальном стиле, который купила в Коннектикуте, в Кенте. Дом, с ее точки зрения, являл собой истинное сокровище и находился всего в нескольких милях от Вашингтона, где жила Саманта.
Благодаря связям Саманты Мэгги быстро стала получать заказы на дизайн. Это был мелкий приработок. Однако он позволил ей снова окунуться в свою профессию, а деньги, заработанные ею, пошли на покрытие закладной.
Саманта, отличавшаяся неиссякаемым оптимизмом, твердила, что скоро в руки Мэгги непременно приплывет крупный заказ. И та ей верила.
Мэгги заворочалась в кровати, устраиваясь поудобнее, но сон пропал окончательно. Включив свет, она взглянула на будильник и решила, что лучше встать. Было уже четыре, а она, когда не спалось, частенько вставала в это время и к восьми часам уже успевала переделать кучу дел.
Через час Мэгги сидела за письменным столом, потягивая кофе. Она была одета, подкрашена и готова к предстоящему дню. На сегодняшнее утро у нее была запланирована поездка в Вашингтон, в мастерскую Саманты, чтобы посмотреть последний вариант расписанных вручную тканей для спальни дома в Нью-Престоне, над интерьером которого она работала. Затем она должна будет представить эскиз интерьера для библиотеки владельцу дома в Роксбери. Соединение воедино всех образчиков для этой комнаты было на сегодняшний день главной задачей.
Мэгги принялась подбирать небольшие лоскутки из нескольких холщовых сумок, стоявших на полу у ее ног. Здесь были кусочки тканей всех оттенков зеленого и красного – цвета, которые хотел использовать владелец, – но ни один из них ей не нравился. Большинство красных тканей были слишком яркими, а зеленых – слишком бледными.
– Чересчур мрачно, – пробормотала она.
И вдруг, без какой-либо причины, ее мысли обратились ко вчерашней встрече в театре.
И снова перед ней возник Джейк Кэнтрел. Конечно, следует признать, как она была глупа, действительно приняв его, пусть и на несколько минут, за Тома Круза. Попалась на розыгрыш подруги. Но Саманта так убедительно произнесла это имя, когда Джейк направлялся к ним по проходу в зрительном зале. А потом он застал их обеих врасплох, заговорив о своих идеях относительно освещения. С этого момента Мэгги больше не сомневалась в том, что он знал свое дело и действительно был таким талантливым, как говорила Саманта. Хотя, конечно, Саманте в этом случае нельзя было особенно доверять. «Ей всегда нравились красивые мужчины», – подумала Мэгги, перебрала снова приготовленные образцы, а затем откинулась на спинку стула, задумчиво уставившись в пространство.
– Но слишком уж он для нее молод, – проговорила она вслух. А про себя добавила: да и для тебя тоже.
