355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Брэдфорд » Волевой поступок » Текст книги (страница 4)
Волевой поступок
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 03:51

Текст книги "Волевой поступок"


Автор книги: Барбара Брэдфорд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

4

И вот они снова вместе, сидят в кафе «Коппер Кетл» в Харрогите, она и Гвен.

Одра с трудом верила, что они наконец встретились после долгих недель разлуки. Девушки не виделись с начала июня. Этот жаркий и душный субботний день пришелся на конец августа, конец лета, только сейчас Гвен смогла выбраться из Хорсфорта, чтобы встретиться со своей лучшей подругой. Но приехать в Рипон она не могла – это было слишком далеко. Написав Одре письмо, Гвен попросила подругу встретить ее на полпути. Одра сразу же согласилась, отправив ей записку с обратной почтой.

Теперь, раскрасневшаяся от счастья, Одра смотрела на сидящую напротив Гвен и улыбалась.

– Я так рада видеть тебя. Я в самом деле скучала по тебе.

– Я тоже скучала. – Ангельское личико Гвен, усыпанное веснушками и такое жизнерадостное, лучилось весельем. – Я до сих пор чувствую себя ужасно виноватой оттого, что не смогла провести с тобой твой день рождения… – Гвен остановилась на полуслове, нагнулась к стоявшей у ее ног матерчатой сумке и стала в ней рыться. Наконец она извлекла из нее что-то завернутое в яркую синюю бумагу и перевязанное алой лентой.

Шутливо-широким жестом Гвен протянула сверток через стол Одре.

– Как бы там ни было, это подарок тебе ко дню рождения, душечка. Я так и не сводила тебя на танцевальный вечер в «Палм-Корт», так что пришлось купить тебе кое-что взамен.

– Ты не должна была этого делать, – запротестовала Одра, но было видно, что она в восторге от подарка. Ей так давно никто ничего не дарил, и в день рождения тоже. Ее лицо светилось, а яркие голубые глаза искрились счастьем, когда она с нетерпением маленького ребенка развязывала ленту и разворачивала сверток.

– Ах, Гвен! Набор красок! – Одра подняла на подругу взгляд. – Как замечательно! И как кстати. Мне действительно нужны новые краски. Большое спасибо. – Она любовно пожала лежащую на столе руку Гвен.

Теперь довольство разлилось по лицу Гвен.

– Я ломала голову, пытаясь придумать что-то… что… ну что было бы к месту, – сказала она. – Ведь тебе так трудно угодить. Знаешь, так получилось, что, когда я смотрела на ту акварель, которую ты нарисовала для моей мамы на прошлое Рождество… дерево, отражающееся в пруду, меня внезапно осенило. Насчет красок, я хочу сказать. Я подумала – это именно то, что нужно Одре. Это будет практично и вместе с тем это обрадует ее.

Гвен откинулась назад и мило сморщила свой вызывающе вздернутый веснушчатый нос. Не отводя глаз от лица Одры, она спросила:

– Ведь тебя это порадовало, правда?

– О, да, Гвен, очень. – Расширив глаза, Одра несколько раз кивнула, словно желая придать больший вес своим словам. Она подняла блестящую черную крышку коробки и заглянула внутрь – туда, где лежали маленькие яркие кубики. Она стала шепотом повторять некоторые из так хорошо знакомых ей названий: желтый хром, розовая маренга, синий кобальт, изумрудная зелень, сиена жженая, кармин, саксонская синь, королевский пурпур, умбра жженая, красная малага. Одра любила звучание этих слов почти так же, как любила рисовать.

Это было ее излюбленным занятием с самого детства. Ее отец был талантливым художником, и его картины неплохо продавались, но как раз тогда, когда к нему стала приходить известность, он тяжело заболел. Адриан Кентон так и умер, не успев сделать себе имя. Одра унаследовала его талант – во всяком случае так ей всегда говорила мать.

Одра закрыла коробку с красками и, подняв глаза, встретила взгляд мягких янтарно-карих глаз Гвен. Какая она хорошенькая подумала Одра, такая вся золотистая от солнца. Льняные волосы Гвен, коротко остриженные и образующие ореол светящихся кудряшек, а также надетое ею сегодня бледно-голубое платье с большим белым квакерским воротником еще больше подчеркивало ее ангельский облик. «Она напоминает мне мальчика из церковного хора», – подумала Одра, и это сравнение вызвало у нее улыбку. С красивой грудью и женственной фигурой Гвен Торнтон не очень-то походила на мальчика.

Одра заметила, что в этот день, раз в кои-то веки, Гвен проявила сдержанность в одежде. Обычно она сверкала от всевозможных украшений: ожерелий, бус, серег, браслетов и колец. По-видимому, она сделала большое усилие над собой, чтобы выглядеть скромно и благопристойно для поездки в Харрогит. «Она хотел сделать мне приятное», – решила Одра, и ее нежные чувства к Гвен вспыхнули с новой силой.

Наклонившись к подруге, Одра сказала:

– Я хочу нарисовать что-нибудь особенное для тебя, Гвенни. Для твоей комнаты, дома. Тебе бы понравился пейзаж, ну, примерно такой, как я нарисовала для твоей мамы? Или, может быть, натюрморт, например, вазу с цветами? О, я знаю, что тебе нарисовать – сады в долине, здесь в Харрогите. Ты всегда говорила, что когда в них расцветают цветы, красивее места не придумаешь. Тебе бы хотелось?

– Да, это было бы замечательно. Большое спасибо, Одра. Я бы очень дорожила твоей картиной – мама говорит, что твой пейзаж просто шедевр. Сады в долине будут выглядеть чудесно в моей комнате. Так что я бы…

– Могу я принять ваш заказ, мисс? – довольно бесцеремонно прервала Гвен официантка и перевела взгляд на Одру, нетерпеливо занеся карандаш над блокнотом.

– Мы бы хотели заказать чай, – дружелюбно сказала Одра, не обращая внимания на раздраженный тон и сердитую позу официантки. – На двоих, пожалуйста.

– Чайник? Или чай с полным набором? – спросила официантка все тем же резким тоном и лизнула кончик карандаша.

– Зря вы это делаете, – сказала Гвен. – Надеюсь, это не химический карандаш. У вас будет фиолетовый язык и, возможно, свинцовое отравление.

– Не говорите глупостей, ничего подобного у меня не будет, – недоверчиво усмехнулась официантка, затем во взгляде ее появилась озабоченность. – Неужели правда? – пробормотала она и внимательно посмотрел на кончик карандаша. – О, черт побери! Он в самом деле химический.

Гвен с серьезным видом кивнула.

– Я так и подумала. Немедленно обратитесь к врачу, если сегодня вечером у вас появятся специфические симптомы, особенно, если начнутся судороги.

– Судороги? – повторила официантка пронзительным голосом и стала белая, как ее фартук.

Сжалившись над девушкой, Одра сказала:

– Мы медицинские сестры и знаем, как это бывает. Но я уверена, что у вас не будет свинцового отравления от того, что вы несколько раз лизнули этот карандаш.

Официантка с видом облегчения кивнула.

– С вами все будет в порядке, – заверила ее Одра и быстро добавила авторитетным тоном: – А теперь насчет нашего заказа. Думаю, что нам следует взять чай с набором. Ведь он включает все: сандвичи, лепешки, джем, взбитые сливки, пирожные, – все, что полагается, не так ли?

– Да, – лаконично ответила официантка. Она поднесла карандаш ко рту, но быстро отдернула руку и боком отошла от их стола.

Когда она была достаточно далеко, Одра пристально взглянула на смеющуюся Гвен и укоризненно покачала головой. Однако она не смогла сдержать улыбку при виде ликующего выражения на лице подруги.

– Вы неисправимы, мисс Торнтон. Это довольно-таки вредная проделка с твоей стороны. Ведь ты испортила весь день этой бедняжке.

– Очень надеюсь, что испортила! – воскликнула Гвен, приняв возмущенный вид. – Она настоящий варвар, эта особа.

– Может быть, у нее болят ноги или же ей не везет в любви.

– Я не знаю, что у нее. Или нет, я знаю – у нее отвратительные манеры, вот уж точно.

Они недолго помолчали, затем Одра взяла сумку, достала несколько монет и положила их на стол перед Гвен.

– Пока я не забыла, вот мой долг. Шиллинг и шесть пенсов, которые я заняла у тебя, когда покупала синее платье.

Гвен собиралась уже объявить, что это ерунда, и отказаться от денег, но передумала. Одра была очень гордой и могла, пожалуй, обидеться, а этого Гвен совсем не хотела. Так что, взяв деньги, она сказала:

– Большое спасибо, душенька.

– Я рада, что твоя мама наконец-то поправилась! – В голосе Одры прозвучала неподдельная радость. – Я знаю, как тебе пришлось переволноваться за эти месяцы и сколько тяжелой работы переделать.

Гвен легонько вздохнула.

– Да, мама, слава Богу, выкарабкалась. Но сказать тебе откровенно, она трудная пациентка. Ее невозможно удержать в постели. Едва она почувствовала себя чуть-чуть лучше, как немедленно захотела встать и взяться за дела. – Гвен поджала губы и снова вздохнула. – Ну, да ты знаешь мою маму – это типичная йоркширская женщина, ужасно упрямая, считающая, что болеть – преступление. Отец в конце концов убедил ее, что спешить не нужно, так что теперь с этим все в порядке. Но послушай, Одра, хватит об этом. Расскажи мне, что нового у тебя. В письмах ты мне ничего не сообщала, кроме скучных историй из жизни нашей скучной больницы.

– Так ведь и вправду ничего интересного, о чем можно было бы рассказать, не произошло, – ответила Одра, которую забавляло выражение нетерпеливого ожидания, появившееся на круглом с ямочками лице Гвен. – Никаких потрясающих новостей. Мало же времени тебе потребовалось, чтобы забыть, что Рипон – тихая сонная заводь, а не шумный город вроде Лидса.

Гвен захихикала.

– Конечно, я не забыла, глупышка. Но я имела в виду твоих братьев – как они? Что от них слышно?

– Со здоровьем у Фредерика получше. По крайней мере, так написал мне Уильям. Хотя в июне они оба очень меня огорчили. – Лицо Одры изменилось, глаза потускнели. – Я подумала, что они забыли обо мне… и дне моего рождения, но потом от них все-таки пришла открытка… с двухнедельным опозданием.

– Братья все такие, Одра. Иногда у них просто не хватает ума, – быстро сказала Гвен, торопясь утешить подругу. И она снова подумала, каким же грустным было девятнадцатилетие Одры. Гвен поклялась себе, что следующий день рождения подруги она сделает счастливым.

– Ну а как твои братья? – спросила Одра.

– В отличной форме. Джем получил работу копировщика в лидской газете „Меркьюри", Харри собирается поступить учеником к одному из ведущих архитекторов Лидса, а Чарли и вовсе взлетел высоко и очень доволен собой. – На лице Гвен появилась широкая улыбка.

Одра взглянула на нее с любопытством.

– Чем же так доволен Чарли?

– Тем, что получил очень высокие оценки на экзаменах. Папа гордится им, и я тоже. Старина Чарли с нетерпением ждет возвращения в медицинский колледж – ведь каникулы кончаются. Ох, чуть не забыла, ведь он просил передать тебе привет. – Гвен озорно подмигнула и, наклонив белокурую голову к Одре, заговорщицки прошептала: – Я уже не раз говорила тебе, что ты нравишься нашему Чарли. И даже очень.

Одра покраснела, не на шутку рассердившись.

– Не говори глупостей, Гвен. Совсем я ему не нравлюсь.

– Нравишься! Он все время спрашивает о тебе! – выпалила Гвен с особой горячностью и сердито посмотрела на подругу. – Он определенно интересуется тобой, я это знаю точно.

– Ох, – только и могла сказать Одра, неожиданно разволновавшись.

– Знаешь, он не такая уж плохая партия.

– Да, – пробормотала Одра и замолчала, увидев приближающуюся официантку.

К ее большому облегчению, официантка направилась прямо к их столу, неся поднос. Она стала разгружать его, ставя на стол чайные принадлежности, страшно суетясь и громко звеня посудой, и это на несколько минут прервало разговор подруг.

Когда официантка отошла, Одра взяла большой коричневый чайник и принялась наливать чай в чашку Гвен, заметив:

– Полагаю, последнее слово осталось за ней.

– Ну нет, это еще не конец, – сказала Гвен с хитрой улыбкой. – Подожди, пока она получит чаевые.

5

Гвен Торнтон была великодушной девушкой, с любящим сердцем и открытой душой, и она искренне привязалась к Одре Кентон.

С первой же их встречи ее потянуло к Одре. Она почувствовала что-то особое в этой хрупкой с виду девушке с удивительными синими глазами и застенчивой улыбкой, которая в иные мгновения становилась ослепительной.

Вскоре Гвен поняла, что именно выделяло Одру среди прочих людей. Ее происхождение и воспитание. Гвен родилась в обыкновенной, хотя и вполне благополучной, семье среднего класса, и поэтому знала, что аристократизм, присущий Одре, невозможно перенять. Он либо есть, либо его нет. Приобрести его при всем желании нельзя. Но он не только придавал Одре исключительность, но и объяснял ее отчужденность, ее манеры и чувство уверенности в себе, бывшие у нее в крови.

Однако Гвен восхищалась Одрой и любила ее за множество других качеств, которые тоже свидетельствовали об ее неординарности. Она была необыкновенной во всем: безгранично преданной и любящей, а человека, более непреклонного в достижении своей цели, Гвен просто не встречала.

И все же, несмотря на все эти качества, Гвен временами не могла не беспокоиться за нее. Главным поводом для волнения являлось то, что Одра была одинока. Гвен больше, чем кто-либо другой, знала, как это огорчало Одру. Она очень тосковала по своим братьям, ей так не хватало чувства принадлежности к семье, которое исчезло со смертью матери. Поэтому Гвен изо всех сил старалась сделать так, чтобы ее подруга чувствовала себя родной в семействе Торнтонов, чтобы она действительно поверила, что ее любят ничуть не меньше, чем маленькую сестренку Гвен, Дженни Розали, и ее братьев Чарли, Джереми и Харри.

С тех пор как Чарли, старший ее брат, стал проявлять интерес к Одре, Гвен всячески его поощряла, делая все возможное, чтобы помочь им наладить более тесные отношения. Но порой Гвен вынуждена была признать, что интерес был все-таки односторонний, и тогда она размышляла над тем, что, возможно, ее милый, но довольно-таки скучный братец не пара Одре. В конце концов Гвен убедила себя, что он идеальный жених. Такой достойный молодой человек и к тому же с обеспеченным будущим. Как только он получит диплом врача, то недолго задержится в холостяках и станет прекрасным мужем и отцом. Чарли был создан для того, чтобы быть хорошим семьянином – Гвен всегда это чувствовала.

Слово семья, по глубокому убеждению Гвен, было в данной ситуации самым главным. Это было то, чего больше всего не хватало Одре, и она поможет своей любимой подруге обрести собственную семью. Ключом к решению проблемы был, конечно, Чарли.

Эти мысли, которые часто посещали Гвен в последние недели, сегодня преследовали ее неотступно.

Подруги не спеша брели через живописные сады, раскинувшиеся в долине. Девушки были рады оказаться наконец на свежем воздухе после душного и шумного кафе.

Когда они повернули к спускающейся с холма тропе, Гвен окинула Одру оценивающим взглядом и решила, что найти более очаровательную невестку, чем Одра, было бы непросто. Сегодня она выглядела особенно привлекательной в набивном платье с примулами по лимонно-желтому полю и в большой соломенной шляпе, отороченной желтой лентой – такие же ленты спускались у нее по спине. Шляпа придавала Одре непринужденно-беспечный вид, а простой покрой платья и его солнечная расцветка очень шли ей.

Может, она и маленькая, думала Гвен, но это золото чистой пробы.

– Да, мал золотник, да дорог, – неожиданно вырвалось у нее. Она готова была прикусить свой язык, невольно повторивший высказывание Чарли об Одре, которая терпеть не могла, когда кто-нибудь упоминал о ее малом росте. Гвен нервно откашлялась.

С удивлением взглянув на нее, Одра спросила:

– Извини, я не совсем поняла, о чем ты, Гвен.

Решив, что лучше не упоминать Чарли, Гвен объяснила:

– Ну, так о тебе сказала моя мама. Мал золотник, да дорог – это значит, что человек небольшого роста часто имеет много прекрасных качеств. Разве ты не слышала раньше этого выражения? Так говорят в Йоркшире.

Одра покачала головой.

– Нет, не слышала, но это приятный комплимент.

– Да, – ответила Гвен, довольная, что все так хорошо обошлось, и взяла Одру под руку. – Кстати о маме, она говорит, что я могу устроить вечеринку в день своего рождения, так что, надеюсь, ты приедешь и погостишь у нас в Медоу – это третий уик-энд сентября. Конечно, будут Чарли, Джем и Харри, я могу еще пригласить кое-кого из друзей. Но только немного, потому что маме после болезни трудно будет накормить большое сборище. Ты ведь приедешь, Одра? Без тебя будет совсем не то.

– Конечно, приеду. Как я упущу такое чудесное развлечение, мне всегда так нравится гостить у вас. Спасибо за приглашение.

Гвен рассмеялась:

– Ты наденешь свое великолепное синее платье. Наконец-то, Одра, ты станешь царицей бала. Все парни будут за тобой ухаживать.

«Особенно наш Чарли», – добавила Гвен про себя, надеясь, что на этот раз его не отвергнут.

Одра взглянула на Гвен, которая была на несколько сантиметров выше, и тоже засмеялась.

– Нет, царицей будешь ты, в конце концов, это же твой день рождения. Но должна признаться, я умираю от желания надеть новое платье. А что наденешь ты, Гвенни?

– Ну, я не знаю. Думаю, найду что-нибудь подходящее. А как ты полагаешь, кого еще мне пригласить? – Не дав Одре ответить, Гвен торопливо продолжала: – Знаешь что, давай-ка сядем вон на той скамейке и поговорим о нашей вечеринке. Ты такая умная, Одра, мне бы хотелось посоветоваться с тобой по поводу некоторых вещей. Ну, знаешь… по поводу того, какие закуски и напитки подавать, ну и вообще обо всем. Пойдем, душенька.

Гвен повела Одру к одной из красивых плакучих ив, которые росли во всех садах долины. Девушки уютно расположились на садовой скамейке и, сблизив головы, принялись оживленно обсуждать предстоящее празднование двадцатилетия Гвен. Так они проболтали примерно полчаса, стараясь ни о чем не забыть, составляя меню и список гостей.

Наконец Гвен сказала:

– Спасибо, Одра, ты мне очень помогла. Это будет чудесная вечеринка…

Одра переключила внимание на прохожих и, глядя на них, размышляла о том, как элегантно выглядят некоторые женщины, одетые в лучшие свои наряды и вышедшие прогуляться перед обедом, который ждал их в одном из шикарных отелей. Судя по их внешнему виду, они были из Лондона и приехали в Харрогит «на лечение». Еще с викторианских времен здесь находился известный источник, и люди приезжали сюда со всего света, чтобы попить минеральной воды (в бювете их было около сорока сортов) и посетить водолечебницу в Королевских банях. Ее мать очень любила Харрогит за его «стиль» – красавица Эдит Кентон называла его «возвращением» в викторианскую эпоху, в более цивилизованный век.

Мать часто привозила их сюда на целый день. Одра вспомнила знаменательный день 1911 года, когда они приехали в Харрогит, чтобы взглянуть на королеву Англии, императрицу России и королеву Польши, которые прибыли на воды в один и тот же день. Дядя Питер посадил Одру к себе на плечи, чтобы она могла видеть поверх толпы. А вокруг было столько интересного: развевались флаги, играл оркестр… Одру захватил поток воспоминаний об ушедших временах.

А Гвен тем временем думала о будущем, никак не решаясь сообщить подруге ужасную новость. Она даже подумывала о том, не открыть ли ее позднее в письме. Однако Гвен понимала, что честная и справедливая Одра не заслуживает к себе подобного отношения. Существовал только один способ разрубить узел: не раздумывая, сделать прыжок в неизвестность.

Осторожно коснувшись руки Одры, Гвен сказала непривычно тихим голосом:

– Я хочу тебе кое-что сообщить, прежде чем мы отправимся на автобусную станцию…

Моментально вернувшись к реальности, Одра взглянула на нее.

– Откуда такой серьезный тон, Гвенни? Что-нибудь случилось?

Гвен сглотнула слюну и откашлялась.

– Я весь день собиралась сказать тебе об этом, но не знала, как начать. Ну… видишь ли, дело вот в чем, Одра… Я не вернусь в больницу. Мне очень жаль.

Одра в изумлении смотрела на подругу. Известие было подобно взрыву бомбы – меньше всего она ожидала услышать от Гвен такое.

– О, Гвен, – пробормотала она тихо, почти шепотом.

Пристально глядя на Одру, ярко-синие глаза которой застилала пелена отчаяния, Гвен воскликнула:

– Пожалуйста, ну пожалуйста, не расстраивайся. Я же не уезжаю в Австралию. Я буду всего в двух часах езды от тебя: либо в Лидсе, либо в Хорсфорте. Мы сможем часто видеться, и, послушай, мама хочет, чтобы ты приехала к нам на Рождество, как в прошлом году. А в следующем месяце мы будем вместе справлять мой день рождения.

Потрясенная известием, Одра лишь кивнула в ответ.

– Дело в том, что папа хочет, чтобы я была поближе к дому из-за маминого слабого сердца, – продолжала Гвен. – Он говорит, что я должна устроиться на работу либо в лазарет, либо в больницу Святого Джеймса, а до тех пор должна побыть дома с мамой. Папа на этом настаивает, и я не могу противоречить ему.

Одра, всегда чуткая к чувствам других людей, услышала нотки отчаяния в голосе Гвен и, слабо улыбнувшись, снова кивнула.

– Я понимаю, Гвенни, – сказала она. Но при мысли о том, что она останется совсем одна в Рипоне, сердце ее упало. У нее появилось такое чувство, будто ее опять бросили.

Внезапно Гвен пришла в голову чудесная мысль.

– Послушай, Одра, – воскликнула она, – а почему бы тебе тоже не устроиться на новую работу? На должность больничной сестры в Лидсе, я имею в виду? – Она придвинулась ближе, взяла в свою руку маленькую ладонь Одры и поразилась тому, какой холодной она была в этот день. Крепко сжав пальцы подруги, она попросила:

– Скажи, что ты согласна. Ну пожалуйста, милочка.

– Я не уверена, должна ли я…

– Но почему же – нет? – повысив голос, требовательно сказала Гвен. – Тебе нет никакого резона оставаться в Рипоне.

Одра моргнула и в свою очередь пристально посмотрела на Гвен. Она вдруг поняла, что подруга абсолютно права, и решительно кивнула.

– Да, я сделаю это, Гвенни! – И улыбка, озарившая ее лицо, прогнала грусть из прекрасных синих глаз.

Гвен сжала Одру в объятиях, переполненная счастьем. На душе стало легко. Мысль о том, чтобы оставить свою любимую подругу одну в инфекционной больнице Рипона, была для нее невыносима.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю