Текст книги "Список рождественских желаний (ЛП)"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
3
– Что Мактавишу нужно на этот раз? – спросила Джерри у брата, когда увидела записку, которую тот держал. Только один человек из числа их знакомых писал таким отчетливым, размашистым почерком. Кроме того, она слишком часто видела такие письма за последние годы. Мистер Юан Мактавиш был индийским набобом, снимавшим Селден-Хаус. Богатого купца устраивало, что он живет в доме джентльмена. Но его не устаивала жизнь среди падающей черепицы, дымящих каминов или протекающих сточных труб. Сэра Юстаса часто вызывали в их старый дом, чтобы выслушать новости о самом последнем бедствии, и заново обсудить условия аренды Мактавиша в знак компенсации. Бог свидетель, Селдены не могли позволить себе ремонт или модернизацию, на которых настаивал Мактавиш. Джерри не могла не испытывать подозрений, что добившемуся всего собственными силами магнату нравилось иметь на побегушках титулованного джентльмена, даже если Стейси был всего лишь баронетом. – Что еще он хочет починить?
– Понятия не имею. Послание адресовано тебе, сестренка.
– Господи, что может мистер Мактавиш хотеть от меня?
– Может быть, он тоже хочет сделать тебе предложение, – поддразнил Стейси. – Подумай только, ты сможешь вернуться обратно в наш старый дом и жить как принцесса. Более выгодная сделка, чем сквайр и три его дьявольских отпрыска.
Мистер Мактавиш был невысок, лыс и нюхал табак. Он говорил громко и требовательно, и привык отдавать приказы. При этом по возрасту он годился Джерри в отцы.
– Не говори ерунды, – ответила Джерри брату, взяв у него письмо и разламывая печать сзади. – Не могу представить, что у этого человека на уме.
Что было на уме у практичного торговца, так это титул. Рождество приближалось, а он стал богатым совсем не потому, что ждал у моря погоды, нет, сэр. Кто знает, каких щеголей и кавалеров удастся собрать сквайру на этом его ежегодном балу? Мактавиш рассчитывал на то, что его маленькая девочка встретится с ними со всеми и выйдет замуж за самого титулованного их них. Если сквайр не сможет предложить никого лучше молодого сэра Юстаса, то, по крайней мере, его Джинджер попробует продержаться на плаву в водах общества. Мактавиш хотел вывозить ее в лондонский свет этой весной. Конечно же, не все двери будут открыты для дочери торговца, но их распахнется достаточно, ведь он выделил ей достаточно щедрое приданое. Проблема заключалась в том, что его маленькая Джинджер до сих пор проживала в изысканной школе для юных леди. У Мактавиша не было ни жены, ни постоянного дома, чтобы самому растить девчонку. Теперь, когда Джинджер находилась с ним дома, он осознал, что допустил один из редких просчетов. Джинджер была настолько очаровательная, что на нее можно было заглядеться, и хорошо образованна – для женщины. Стоимость ее гардероба могла бы обеспечить одеждой целые индийские деревни. Но нельзя было обойти тот факт, что его маленькая девочка не их тех, кто производит фурор. Она застенчивая, хрупкая девушка, которая не знает, как вести себя в обществе. Поэтому Мактавиш написал мисс Джеральдине Селден, одной из немногих леди, живущих по соседству, и единственной, которая давала уроки в деревне. Пианино и все прочее, припомнил Мактавиш. Она даже провела Сезон в Лондоне перед тем, как сыграл в ящик ее никчемный отец. Вне всякого сомнения, мисс Селден будет знать, как вдохнуть немного живости в маленькую кошечку.
***
– Он хочет, чтобы я стала кем-то вроде компаньонки для его дочери, которая наконец-то приехала домой из школы, – сообщила Джерри брату после того, как прочитала письмо. – И послушай вот это: он готов хорошо заплатить мне, просто за то, что я покажу ей, как держаться в обществе, представлю ее всем в округе и все в таком роде, чтобы она не чувствовала себя неловко.
Джерри закружилась по комнате, а затем поцеловала брата в щеку.
– Удача улыбается нам, Стейси, я просто уверена в этом! И как раз вовремя перед Рождеством! – Теперь она может даже заработать достаточно денег, чтобы выкупить обратно лошадь Стейси у сквайра.
Стейси был далеко не так возбужден, как его сестра. Конечно же, он искренне радовался неожиданной удаче Джерри, и надеялся, что она использует свое жалованье, чтобы купить какой-нибудь предмет роскоши, который он не мог приобрести для нее. Тем не менее, ему было ненавистно видеть, как сестра собирается работать высокопоставленной прислугой. А угрюмая и все время молчащая юная мисс может оказаться такой же трудной ученицей, как и троица сквайра, которые сидели спокойно, только когда были привязаны к стульям.
– Может быть, эта девица некрасива, знаешь ли, в придачу к застенчивости. Вдруг она невысокая и лысая, как ее папа.
– Глупый, у наследниц никогда не бывает неправильного роста или цвета волос. А Мактавиш может позволить себе купить ей парик! – Джерри не собиралась разочаровываться. – Я нанесу им визит сегодня же днем. И принесу с собой особенный подарок, чтобы мисс Мактавиш поняла, что я желаю стать ее подругой, а не просто еще одной наставницей. Бедная девочка, должно быть, устала от уроков за все эти годы. Конечно же, мне придется убедиться, что она сможет танцевать контрдансы, и я знаю, что ее попросят развлечь общество на том или ином приеме. Я должна узнать, что она может исполнить на пианино. И умеет ли она правильно разливать чай, делать реверанс и все такое прочее. Господи, нельзя терять ни минуты, ведь Рождество на подходе.
К несчастью, Рождество не единственное, что оказалось на подходе.
Сэр Юстас отправился по делам поместья, оставив Джерри колебаться, не зная, какое платье надеть для визита, и не то чтобы у нее был огромный выбор. Не стоит одеваться чересчур старомодно, только не тогда, когда мистер Мактавиш рассчитывает – и платит ей за это – что она будет прививать стиль мисс Мактавиш. В конце концов, девушка выбрала самое новое прогулочное платье, из элегантного муслина с веточками, скопированного прямо со страниц «La Belle Assemblee». Тот факт, что этот наряд больше подходил для сентября, чем для зимней прогулки, не имел никакого значения. Что значит тепло по сравнению с возможностью произвести хорошее впечатление? Джерри набросила поверх платья тяжелый коричневый шерстяной плащ, вместо более модной, но тонкой пелерины. Неприятный дворецкий, который занял в Селден-Хаусе место Мэмфорда, единственный, кто увидит подобную плебейскую вещь. Кроме того, у толстого плаща имелось множество внутренних и внешних карманов, чтобы положить карандаш и бумагу для составления списков, новейший роман из платной библиотеки, и подарок, который она принесет, чтобы поприветствовать мисс Вирджинию Мактавиш в Аппер-Оссинге.
Вместо того чтобы тащиться целых две мили по извилистой дороге для экипажей. Джерри решила пройти небольшое расстояние вдоль большой дороги к проему в каменной стене Селдена. Оттуда до дома было рукой подать. Однако большая дорога находилась в плохом состоянии после недавних дождей и большого количества повозок, направлявшихся вчера на базарный день. Джерри прошла через ворота и начала осторожно пробираться через лужи, колеи и кучки лошадиного помета. Пара, приближавшаяся с другой стороны, не позаботилась о подобных предосторожностях.
Конь был огромным и черным, и с каждым гулким шагом покрывал несколько ярдов. Он вовсе не мчался изнурительным галопом, но равномерным аллюром, которым был способен двигаться много миль. Всадник сидел верхом величественно и прямо, пелерины его плаща раздувались позади, словно крылья какого-то темного ангела. Его голова была непокрыта, а черные волосы стянуты сзади в хвост. Вместе они представляли собой великолепное зрелище, которое, к сожалению, не сможет увидеть Стейси. Джерри остановилась, чтобы восхититься прекрасным взаимодействием лошади и всадника, когда они приближались, до тех пор, пока не осознала, что они проедут слишком близко. Она будет забрызгана комками грязи и навоза, разбрасываемыми из-под копыт жеребца. И она придет к Мактавишам, выглядя как мокрое, грязное страшилище. Взвизгнув, Джерри отпрыгнула назад. Только позади нее ничего не было, и под ее ногами оказалась пустота. Девушка закричала, поскользнувшись и позорно упав на заднее место посреди большой дороги, почти под ноги жеребцу.
Всадник попытался остановиться, в самом деле пытался, крича и натягивая поводья, заставляя лошади встать на задние ноги, до тех пор, пока сам чудом не остался в седле. Но теперь испуганная, сбитая с толку масса черных мускулов возвышалась над ней, а металлические подковы собирались опуститься. Нащупывая точку опоры в грязи, Джерри попыталась подняться и скатилась в безопасное место – в канаву.
Она вымокла до нитки, покрыта грязью с ног до головы и воняет словно помойка. И все из-за того, что какой-то лондонский франт слишком сильно тропился, чтобы смотреть куда едет. Джерри не сомневалась, что всадник из города, настолько же полон высокого мнения о себе и собственной важности для мира, как и ее полуботинки полны стоячей воды.
– Убирайся к черту! – закричала она его удаляющейся спине, когда попыталась выбраться из канавы.
Лорд Боутон проехал мимо упавшей женщины достаточно быстро, чтобы позволить Ридлсу обрести почву под ногами, затем развернулся и помчался назад, спрыгнув с жеребца, страшась того, что он может найти. Слава Богу, что женщина стояла, а не лежала, ударившись головой о камень или переломав конечности или сломав шею. Бретт даже не слышал ее проклятий из-за стука собственного сердца. Он потянулся вниз, чтобы вытащить ее из кучи отбросов, доходивших ей до колен.
Джерри не могла не заметить, что сапоги джентльмена, как раз на уровне ее глаз, все еще оставались блестящими. А руку, которую он протянул ей, облегала безукоризненная йоркская лайковая перчатка коричневого цвета. Она с большим удовлетворением вложила в нее свою руку в промокшей митенке. И с еще большим удовольствием высказала высокомерному пройдохе, что она думает о такой безрассудной, безответственной, неуклюжей верховой езде.
– Как вы смеете вести себя так, словно владеете этими самыми дорогами! Неужели вы настолько заносчивы, что никому другому не позволено даже дышать с вами одним воздухом?
Воздух возле покрытой грязью женщины оказался не слишком ароматным, так что Бретт быстро выпустил ее руку, как только она оказалась обратно на дороге. Незнакомка даже не сделала паузы в своей обличительной речи.
– Вы даже не удосуживаетесь смотреть, куда едите, или мы, низшие смертные, должны предвидеть ваше появление и спасаться бегством?
Лорд Боутон видел небольшой коричневый силуэт девушки, вышедшей из ворот маленького коттеджа, но, естественно, предположил, что она уйдет с дороги, а не будет стоять и глазеть на него и Риддлса, словно безмозглая дурында. Однако она уже отняла у него достаточно времени, так что вместо того, чтобы стоять и спорить на плохой дороге, Бретт сунул руку в карман и бросил девице монету.
– За твое неудобство, – проговорил он.
– Неудобство? Вы называете это неудобством? – Джерри указала на свой загаженный плащ, на шляпку, которая плавала вниз тульей по воде в канаве, на испорченные ботинки. Теперь она вовсе не сможет пойти к Мактавишам сегодня днем, а этот большой остолоп, который называет себя джентльменом, считает это неудобством! – Самодовольный фат! Я могла бы погибнуть!
– И это все еще может произойти, – пробормотал Бретт себе под нос. Что за маленькая мегера! Какой-нибудь бедный парень был бы избавлен от несчастной жизни, если бы эта бой-баба все-таки утонула в канаве. Он бросил ей другую монету, чтобы наконец-то отправиться в путь. Разъяренная женщина поймала золотую монету и швырнула обратно ему в лицо, вместе с комком грязи. По крайней мере, Бретт надеялся, что это была грязь. Он преодолел расстояние между ними и схватил ее за плечи, сам начиная злиться из-за задержки.
– Ты должна научиться сдерживать свой нрав, девчонка, перед теми, кто выше тебя по положению.
– Когда я встречу кого-то выше меня, то сразу пойму, как вести себя, любезный! Отпустите меня, негодяй.
С такого близкого расстояния Бретт не мог не заметить, что густые каштановые волосы падали ей на плечи, словно бархатная шаль, а в глубине темно-карих глаз сверкало пламя. Эта миниатюрная деревенская девчонка-сорванец могла бы выглядеть вполне привлекательной особой, решил он, окинув ее взглядом знатока, если бы не ее ядовитый язык. Что ж, граф знал, как заставить женщину замолчать, не сомневайтесь. Он поцеловал ее.
Ее губы оказались холодными и влажными, но ей-богу, внутри у него вспыхнуло пламя. Должно быть, что-то есть в деревенских девушках и в самой их приземленной сущности, подумал Бретт, потому что это возбудило его так, как не удавалось ни одной тепличной лондонской красавице в течение многих лет.
Мисс Селден была ошеломлена. Она никогда не испытывала ничего большего, чем робкое касание губ или целомудренное приветствие, которые едва ли можно назвать поцелуями по сравнению с этим… этим овладением. Боже правый, неудивительно, что в городе так много девушек попадает в беду! Конечно же, этот дьявольски красивый повеса, с голубыми глазами и ямочкой на подбородке, должен быть экспертом в искусстве подобного рода. В самом деле, она ощутила этот поцелуй всем телом вплоть до пальцев ног – до ее затопленных водой и замерзших пальцев ног, вот грубиян! Как он смеет подобным недозволенным образом приставать к женщине, которую, без сомнения, считает какой-то бедной молочницей или невежественной дочерью фермера. Поэтому она дала ему пощечину.
Потирая щеку и мимоходом размазывая грязь со своей уже далеко не чистой перчатки, Бретт протянул:
– Мои извинения, мисс. – Он не собирался рассказывать этой девице с грубыми манерами, как сильно на него подействовала ее невинная, неосознанная чувственность. – Это был всего лишь поцелуй, так что теперь можешь перестать брызгать слюной. И не очень умелый, с учетом сложившихся обстоятельств. Может быть, ты хочешь брать уроки, моя милая?
Не очень умелый? Эти слова были еще более оскорбительными, чем украденный поцелуй!
– Как вы смеете вторгаться со своим распущенным поведением в благопристойную округу, распутник! Развратник, безнравственный уб…
Так что граф поцеловал ее снова, более глубоким и долгим поцелуем. Затем он отступил, ожидая новой пощечины, зная, что заслужил ее – и что поцелуй стоил этого. Вместо этого девушка охнула, похлопала по своим карманам и закричала:
– Бандит!
Бретт бросил взгляд вверх и вниз по дороге в поисках опасности, до тех пор, пока не понял, что она имела в виду его.
– К черту, я украл только поцелуй, и ничего больше. Признаю, что я скакал слишком быстро, но я не разбойник с большой дороги.
Она не обращала на него ни малейшего внимания, возбужденно перемещаясь вокруг.
– Да не вы, вот олух. Бандит – котенок. Он сидел у меня в кармане. – Девушка наклонилась, чтобы заглянуть в канаву, позволив ему любоваться грязным, но восхитительным видом.
Бретт знал, что должен отправиться в путь, но в этой женщине было что-то, вынуждавшее его медлить с отъездом. И, по правде говоря, он нес ответственность за ее трудности, не говоря уже о вольностях, которые он допустил в отношении незнакомки. Поэтому граф подступил ближе, чтобы помочь с поисками, и начал подталкивать носком сапога упавшие ветки, повторяя ее призыв «сюда, кис-кис». И ощущая себя полным дураком по всем статьям.
– Вот ты где! – воскликнула она, сорвав запачканные митенки, чтобы поднять что-то из-за камня.
– Вот это? – воскликнул Бретт, уставившись на пригоршню пуха, которую она держала. – Это не кошка, а то, что остается в скребнице после того, как я вычищу свою лошадь. – Но девушка ворковала над комком пыли размером с ладонь, а у этого комка были голубые глаза и приплюснутая мордочка, как у мопса. – Господи Боже, неужели он расплющил нос во время падения?
Не отводя глаз от нелепого создания, Джерри пояснила ему:
– Нет, котенок и должен так выглядеть. Это редкий тип длинношерстных кошек из Малукистана, расположенного на Великом шелковом пути[3]
[Закрыть]. Мой дядя прислал домой пару животных, когда путешествовал, и теперь я и несколько других любителей кошек пытаемся вывести их как особенную породу, стараясь не ослабить ее близкородственными спариваниями.
Бретт понял, что теперь знает о длинношерстных кошках больше, чем ему нужно. Он также догадался, что, должно быть, совершил ошибку. Серьезную ошибку. Его миниатюрная деревенская красавица далеко не так юна, как полагал граф, и он заметил, что ее произношение, особенно теперь, когда она не визжала как банши, оказалось культурным и утонченным. А на ее пальцах не было колец. Черт побери.
– Да, хм, я рад видеть, что животное не пострадало. Теперь я на самом деле должен продолжить свой путь, мисс… ах, мисс…?
Но незнакомка уже повернулась к нему спиной и прошла через ворота, направляясь к коттеджу. Насколько граф помнил, эта была первая женщина, которая проигнорировала его. Бретт пожал плечами и забрался в седло. Он здесь не для того, чтобы заигрывать с провинциалками. И не для дуэлей с рассерженными отцами.
4
Граф приехал в Оссинг, и вовремя, хвала Небесам.
Ребенок выглядел таким же жалким, как и любой недокормленный, страдающий от разных заболеваний человечек, каких он видел в лондонских трущобах и убогих конурах. Господи, как часто он бросал такому созданию монетку? И как много пользы приносил этот жест? задумался он сейчас, потому что, вне всякого сомнения, за это мертвенно-бледное, изнуренное дитя уже поздно было молиться.
Бретт все равно молился, вспоминая слова и фразы из детства, предлагая сделки, условия которых вряд ли смог бы выполнить, тем силам, в которые, скорее всего, не верил. Она не может умереть, эта черноволосая частица его самого, просто не может.
– Ты слышишь меня, Саманта? – прошептал он, боясь, что крик может навсегда прервать ее поверхностное дыхание. – Ты не можешь умереть. Я запрещаю тебе! Я проделал такой длинный путь, чтобы встретиться с тобой, мисс, и я это сделаю. Не смей покидать меня прежде, чем я смогу хотя бы узнать цвет твоих глаз. Черт побери, Саманта, проснись и посмотри на меня.
Ее глаза оказались голубыми, такими же, как и у Бретта. Но ее взгляд был рассеянным, несфокусированным, словно она смотрела на свет, который он не мог видеть.
– Нет, ты можешь взглянуть на меня лучше, чем это, Саманта. Попытайся, дорогая. Ты должна поправиться, знаешь ли, потому что… потому что уже почти Рождество. Давай, Сэмми, ты можешь сделать это. Просыпайся. Пожалуйста.
Ее ресницы затрепетали, словно крылья бабочки, а затем глаза приоткрылись шире.
– Никто не называет меня Сэмми, – прошептала девочка в ответ.
Бретт склонился ниже, чтобы расслышать.
– Нет? Ни твоя тетя, ни мисс Масгроув?
– О нет. Они говорят, что это будет вульгарно. Я леди, знаете ли.
Он кивнул.
– Да, я знаю это, леди Саманта Вук. Ты хочешь, чтобы я называл тебя именно так?
Девочка в замешательстве нахмурила брови.
– Думаю, что вам так и следует поступать, сэр, ведь мы не были представлены друг другу. Это одно из правил, знаете ли. – Она вздохнула. – Их так много, что я не могу запомнить их все. Но вы не скажете тете Джейн, ведь нет, сэр?
– Что, наябедничать на нового друга? Никогда. Кроме того, иногда я сам забываю некоторые из этих глупых правил.
– В самом деле?
– Конечно. Слово джентльмена. Нет, слово Вука. Это даже лучше, знаешь ли, потому что мы можем забыть о надоедливых манерах, но никогда не забываем о своих обещаниях.
Ее голубые глаза расширились.
– Значит, вы по-настоящему мой отец? Вы на самом деле приехали?
– Я приехал.
– Тогда, я полагаю, вы можете звать меня Сэмми. – Она улыбнулась, продемонстрировав выпавший зуб и ямочку на щеке.
Боже, подумал Бретт, через несколько лет она разобьет сотню сердец.
– А я буду гордиться, если ты станешь называть меня папой.
– Не «милорд»?
Именно так Бретт всегда обращался к собственному родителю, с должным почтением к холодному, лицемерному незнакомцу.
– Определенно не «милорд». А теперь тебе нужно отдыхать и поправляться, девочка моя, хорошо?
– Слово Вука, – удовлетворенно прошептала она, перед тем, как снова погрузиться в сон.
***
Граф прибыл в Оссинг, слава Богу, с большим облегчением подумала мисс Масгроув. По крайней мере, она испытывала облегчение до тех пор, пока лорд Боутон не отослал доктора, не вышвырнул все тоники и не объявил, что с этого момента сам будет сидеть у постели леди Саманты. И как теперь гувернантка должна доказать свою преданность и привязанность к надоедливой девчонке? Что нужно сделать, чтобы получить от графа рекомендацию или премию к Рождеству? Проклятие.
***
Граф и в самом деле приехал в Оссинг, ради нее! В следующий раз, когда Саманта проснулась, он спал в кресле у ее кровати, положив босые ноги на скамеечку, а на его подбородке появилась темная щетина. Он действительно ее отец, а не лихорадочное видение, потому что выглядел точно так же, как и его портрет в библиотеке внизу, только намного красивее. Абсолютно, совершенно великолепно! Ее план сработал даже лучше, чем она ожидала. Саманта едва не захлопала в ладоши от возбуждения.
Ее легкого движения было достаточно, чтобы разбудить лорда Боутона.
– Сэмми? Ты хочешь пить, милая? Дать тебе немного свежего лимонада? Я держу его в холоде возле окна. Или, может быть, горячего бульона?
Девочка сморщила нос.
– А это не одна из микстур мисс Масгроув?
Он выбросил их из окна, лишь один раз понюхав эти отвратительные отвары. Расположенные рядом кусты все равно уже повяли.
– Нет, тебе они больше не нужны, ведь теперь ты идешь на поправку.
Но ей еще не настолько хорошо, чтобы отец уже уезжал! Саманта покачала головой и захныкала:
– Спасибо, я чувствую себя далеко не так хорошо. Я просто полежу здесь еще немного.
– Что ж, не планируй лежать в постели слишком долго, потому что нам нужно многое сделать, если мы хотим быть готовы к Рождеству.
– Мы готовы?
– Конечно. Нам нужно собрать еловые ветви для украшения, и ленты, чтобы обвязать их вокруг чего угодно. Мы должны поискать на чердаках декоративные украшения моей матушки и все такое, а затем нам предстоит найти самое большое рождественское полено в Аппер-Оссинге. – То, что Бретт так сильно презирал на загородных приемах своих друзей, теперь казалось чрезвычайно желанным, особенно если он сможет выманить больного ребенка из постели. Ритуалы и тягостные церемонии этого праздника могут оказаться даже приятными, если смотреть на них через эти голубые глаза, так доверчиво глядящие на него. Да, как только Саманта поправится – а граф отказывался рассматривать тот факт, что этого может не произойти – он может взять малышку кататься на коньках и санках, если погода будет не слишком холодная, и если она будет достаточно тепло укутана. И если будет снег. Бретт обнаружил, что мечтает о снежной буре словно самый настоящий школьник – ради своей дочери, разумеется. Хотя, катание на санках может оказаться слишком грубым развлечением для такого хрупкого маленького эльфа. Откуда ему это знать? По крайней мере, он сможет научить ее делать снежных ангелов, чему, вне всякого сомнения, ее не учили ни его церемонная золовка, ни чопорная мисс Масгроув. Сколько еще всего интересного девочка упустила из-за того, что у нее такой никудышный родитель? Он подумал обо всех прочих развлечениях, которые хозяева и их семьи с восторгом устраивали во время бесконечных праздничных приемов – к его раздражению. – О, и мы должны сделать, по меньшей мере, одну ветку для поцелуев, если ты пообещаешь не начинать никаких заигрываний с лакеями.
– Папа! Мне всего семь лет!
– Ах, тогда, полагаю, мы можем без опаски вешать омелу в доме. И поставим свечи в каждое окно. И будем петь гимны. Мы определенно должны петь рождественские гимны. Тебе это понравится, не так ли, малышка, все эти украшения и мишура?
В своих мечтах Саманта не могла вообразить более совершенный праздник. Она никогда не видела ничего подобного тому, что он описал, только не в доме ее пуританской тетушки. Они молились о Рождестве и ели гуся за обедом; вот и все. Она подумала, что этот праздник понравится ей намного больше, если отец будет рядом с ней.
– Ты останешься?
Бретт не стал бы лгать ей, только не после того, как похвалился, что связал себя словом Вука.
– Я не могу остаться навсегда, Сэмми, потому что у меня есть дела в Лондоне и другие поместья, за которыми нужно следить. – Черт побери, он всегда был добросовестным помещиком; как он мог так долго игнорировать собственного ребенка? Но когда умерла его жена, девочка была всего лишь младенцем. Отправить малютку к ее тете казалось наилучшим решением. А теперь угрызения совести заставили его сказать: – Но я останусь здесь до тех пор, пока ты нуждаешься во мне.
Саманта вздохнула, и граф схватил ее маленькую ручку, словно чтобы не дать ей снова погрузиться в сон, от которого она может не проснуться. Отчаявшись сосредоточить внимание дочери на будущем, с тем, чтобы она сражалась за него, он спросил:
– Несомненно, есть что-то особенное, что ты хотела бы получить на Рождество, некий волшебный подарок, который ты очень ждешь? Может быть, новую куклу? Пони?
У нее уже целый шкаф, заполненный куклами. Его секретарь присылал по одной на дни рождения и каждый праздник. Был у нее и пони, Джесси, потому что тетя Джейн считала, что верховая езда должна быть частью образования для приличной женщины. Но у нее никогда не было собственного домашнего животного.
– Я всегда хотела котенка, но тетя Джейн говорит, что они – грязные, пронырливые создания.
– Мнение твоей тети ничего не значит здесь, Сэмми. Это мой дом, и твой.
– Но мисс Масгроув никогда не позволит животному зайти в детскую.
– Если мисс Масгроув не одобряет этого… – а несгибаемая, словно кочерга, гувернантка, кажется, не одобряла ничего! – … то тогда ей придется уйти.
– Ты сможешь это сделать, папа?
– Конечно, могу. Я же граф, вспомни. Я не могу просто выставить ее из дома, потому что это будет не свойственно джентльмену, но если тебе она неприятна, и если она не одобрит твоего любимца, то тогда мы найдем ей другое место или что-то еще. Что ты об этом думаешь?
– Тогда мне придется уехать в школу?
– Да, когда-нибудь, чтобы ты могла встретиться с другими девочками своего возраста. Тебе понравится заводить новых подруг.
– У меня никогда не было подруг. Тетя Джейн говорит, что деревенские дети слишком вульгарны для дочери графа.
Бретту смертельно надоели предписания Джейн. И чертовски сильное ощущение вины за то, что так надолго оставил малютку с мисс Жеманные Манеры. Никаких домашних животных, никаких друзей – ничего, кроме уроков и молитв? Граф практически ничего не знал о том, как быть родителем, но он готов был поспорить, что смог бы справиться лучше. Сама Медея[4]
[Закрыть] могла бы справиться лучше этого! Он потрепал дочь по руке.
– Тогда тебе всего лишь нужно поскорее выздороветь, чтобы мы смогли пойти и выбрать твоего котенка. Я уверен, у арендаторов найдется много котят, из которых можно будет сделать выбор, если здесь нет кухонной кошки с выводком. И я спрошу у грумов о мышеловах на конюшне. Мы найдем самого красивого из всей группы. Может быть, белого, чтобы ты смогла назвать его Снежок? Как тебе эта идея? – Он поклялся, что найдет ей даже фиолетового, если она хочет именно такого.
– О, нет, папа, я не хочу просто какую-то обычную старомодную кошку. – Внезапно Бретт ощутил холодок на затылке. Или это предчувствие гибели?
– Нет? Может быть, ты хочешь львенка или тигренка?
– Нет, глупый. Я хочу особенного, особенного котика.
О Боже, ему грозит наказание за все его грехи.
– И я предполагаю, что ты точно знаешь, где найти это вдвойне особенное животное из семейства кошачьих?
Саманта села в постели, продемонстрировав гораздо больше энергии чем раньше, со времени его приезда.
– Конечно, знаю! Видишь ли, мисс Селден разводит их, в старом коттедже привратника.
– Мисс Селден из Селден-Хауса живет в сторожке у ворот? – Граф был слишком обеспокоен здоровьем дочери, чтобы расспрашивать о чем-то еще. – Сестра баронета? – Пусть это будет другая мисс Селден, взмолился он, почти так же отчаянно, как молился за то, чтобы к его дочери вернулось здоровье.
– И сэр Юстас тоже. Мистер Мактавиш арендует большой дом. Мисс Масгроув считает, что он простолюдин, но мисс Селден и сэр Юстас – знатного происхождения, сказала она, так что мы однажды нанесли им визит, когда только-только приехали. И я увидела самых чудесных кисок во всем огромном мире. Я хочу одного из этих котят, папа.
Однажды, когда граф плавал, он наступил на угря. Его нынешние ощущения можно было описать точно так же.
***
Граф уехал в Аппер-Оссинг? Будь проклято его трусливое сердце, кипела от злости Шарлин, леди Трант, снова вглядываясь в письмо от поверенного Бретта. Где это вообще, черт возьми? И неужели в письме на самом деле говорится, что Боутон собирается остаться в провинции на неопределенный срок из-за маленькой больной девочки? Должно быть, ее зрение хуже, чем она думает. Однако Шарлин поклялась всеми святыми, что не станет покупать себе очки. И она не позволит отодвигать себя в сторону, словно вчерашнюю баранину. Слишком маленькая нитка жемчуга – вот и все, что, по его мнению, она заслуживает после того, как угождала его желаниям все эти месяцы? Не стоит упоминания его щедрость у модисток, галантерейщиц и виноторговцев, она имеет право на большее. На его титул, в действительности.
Проклятие! Даже с бриллиантовой застежкой в виде бабочки, ожерелье не принесет достаточно денег, чтобы купить запас свечей на целый месяц. Зрение у Шарлин было достаточно хорошим, чтобы сосчитать мелкие бриллианты, но не для того, чтобы заметить сложенный банковский чек, засунутый под жемчуг. Может быть, граф подразумевал это ожерелье как знак своего уважения, до тех пор, пока не сможет купить более ценный подарок, решила Шарлин. Да, так и есть: он уехал в такой спешке, что приказал допотопного старого поверенного переслать ей безделушку, чтобы продемонстрировать свои сожаления из-за отсутствия во время Рождества.
Конечно, у них нет никаких веских причин быть вдали друг от друга. Граф определенно скучает в деревне. Ему одиноко. Ему нужен компаньон, возможно – леди, которая будет выступать в качестве хозяйки перед лицом местного дворянства. В самом деле, Шарлин окажет ему услугу, если приедет в… Как, черт побери, называется это место? Осиер? Оранг? И к тому же она сможет помочь с больным ребенком. Она сможет, хм, читать девочке. Нет, это не сработает. Шарлин сможет играть с ней в куклы. Что ж, во всяком случае, ее горничная сможет сшить кое-какую одежду для кукол. Боутон увидит, какой замечательной матерью она сможет стать, какой хорошей женой и превосходной графиней. Какая прекрасная идея!
