Текст книги "Любовь священна"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Девушка кивнула. Затаив дыхание, она следила за ним.
Потом она прошептала:
– Вы поймаете меня?
– Конечно, – успокоил ее герцог.
Девушка сняла шляпу, и ее волосы отливали золотистым блеском при свете свечей.
– Как только мы выберемся отсюда, – сказал герцог, – мы должны как можно быстрее бежать от этого места. Они ведь сразу погонятся за нами, обнаружив наше исчезновение.
– Куда же нам бежать? – спросила она.
– Лучше всего, наверное, в горы.
– Нет! У меня идея! – воскликнула Селина. – Когда мы повернули с основной дороги, я, посмотрев вниз на долину, увидела церковь.
– Церковь? – удивился герцог. – Вы уверены?
– Да. Сквозь деревья виднелась ее башня и колокол на ней. Конечно, это была церковь.
– Туда нам и надо бежать, – сказал герцог.
– Там нас приютят. Ведь любой может об этом попросить.
– Если церковь действующая, – ответил герцог. – Но, так или иначе, все решено, и мы попробуем скрыться в ней.
Он опять выглянул в окно.
Сумерки сменились темнотой, одна за другой зажигались звезды, а из-за облака медленно выплывала бледная луна. Однако, столь слабой свет делал вполне реальной опасность провалиться в ущелье или безнадежно заблудиться в леске.
Герцог вспомнил, что к долине вела дорога, по которой, очевидно, можно выйти к церкви. Он без лишних слов перелез через подоконник, повис на руках и спрыгнул вниз.
К счастью, под окном на мягкой почве толстым ковром росла трава, что позволило герцогу не только остаться невредимым, но и избежать излишнего шума. Этерстон поднял глаза вверх.
Селина, хотя пышная юбка и мешала ей, старалась влезть на подоконник вслед за ним. Он вспомнил, что в прошлый раз на девушке почти не было одежды, стесняющей движения.
Герцог подошел к окну, ухватил Селину за колени, Затем за пояс. Не более чем через секунду, она стояла рядом с ним.
– Умница, – почти неслышно прошептал он.
Взявшись за руки, они быстро побежали сквозь деревья и кусты, окружающие дом. Пробежав немного, они вышли к узкой, грязной дороге, которая, извиваясь по холму, вела к долине. Герцог взглянул вниз и увидел то, что, казалось, было силуэтом церкви.
В темноте трудно было что-либо разглядеть, к тому же, плывущие по небу облака то и дело закрывали луну.
– Идемте, – торопил девушку герцог. – Не будем терять драгоценного времени.
И в эту же минуту они услышали над собой чьи-то голоса.
– Они, должно быть… уже обнаружили… что мы сбежали, – испуганно произнесла Селина.
Ничего не ответив, герцог подтолкнул ее вперед, и они побежали вниз по дороге.
Голоса слышались все отчетливее. Люди кричали друг на друга. Герцог был уверен, что главарь приказал своим людям разойтись и искать их поодиночке, и понял, что если они не прибавят шаг, их, безусловно, поймают.
На руку бандитам было то, что они хорошо знали эти места и отлично ориентировались даже ночью, да и сапоги их гораздо больше подходили для подобных пробежек, чем сапоги герцога, предназначенные для верховой езды.
Они все бежали и бежали, и наконец, когда уже стали задыхаться, а голоса, казалось, становились все ближе, они увидели мост через ущелье, а на другой стороне – церковь.
Высокое прямоугольное здание неясно вырисовывалось в темноте, и они, собрав последние силы, устремились туда, понимая, что только там они смогут укрыться от преследователей, которые наверняка их увидели, так как гнались за ними прямо вниз по холму, что-то крича.
И они были уже совсем близко.
Глава 7
Вбежав в церковь, герцог и Селина оказались в широком квадратном помещении, окружавшем алтарь. Горели небольшие свечи, зажженные у лика Девы Марии.
Селина успела заметить на стенах какие-то картины, рисунки и письма. Но надо было торопиться, ведь до них уже доносились шаги и голоса их преследователей.
Когда они добрались до алтаря, стало ясно, что свет шел не только от свечей, но и от лампады, зажженной над алтарем.
На ступенях алтаря на коленях, спиной к ним, стоял священник.
Держась за руки, герцог и Селина поспешили к боковому нефу, и, когда они приблизились к священнику, он встал с колен и повернулся к ним.
– Святой отец, нас преследуют, – задыхаясь, произнес герцог, – бандиты, которые захватили нас на дороге и требуют выкуп. Помогите нам.
Священник, казалось, был несколько удивлен, и, когда Селина тревожно обернулась назад, сказал:
– Спрячьтесь здесь, быстро.
Он провел Селину и герцога в алтарь и приоткрыл занавес.
Не дожидаясь объяснений, Селина, а за ней и герцог проскользнули за занавес и оказались в маленькой пустой нише за алтарем.
При слабом свете свечей и лампады, проникающем сквозь ажурную позолоченную решетку, они могли видеть друг друга, и Селина, испуганно повернувшись к герцогу, прижалась к нему. В эту же минуту они услышали, как бандиты вошли в церковь.
Ворвавшись, они остановились у входа, оглядывая помещение. Без сомнения, они искали беглецов.
Герцог и Селина услышали голос священника:
– Чем я вам могу служить, дети мои? – спросил он спокойным, ровным голосом.
Ответа не последовало. Через некоторое время они услышали, как священник медленно прошел к боковому нефу.
– Время уже позднее, – сказал он. – Ты, Пьер, должен быть дома с женой, ведь она ждет пятого ребенка. А тебе, Этьен, стоило бы проведать своих животных.
Опять не дождавшись ответа, священник продолжал:
– А твою матушку, Андре, очень беспокоит то, что ты очень поздно возвращаешься домой, ты ведь так рано принимаешься за работу.
Он помолчал и добавил уже тверже:
– Когда вы, трое Готье, в последний раз оказались в тюрьме, я заботился о ваших семьях. Они бы жестоко бедствовали, если бы церковь не помогла им. В следующий раз Господь вряд ли будет столь великодушен.
– Мы вам очень благодарны, святой отец, – прошептал один из бандитов.
– Так проявите же на деле вашу благодарность, – отрезал священник, – и не грешите больше.
В этот момент он, должно быть, увидел и остальных трех, стоявших немного в стороне от того, кого герцог считал главарем, наглого Ромео, над которым Этерстон одержал победу, и третьего, очень непохожего на горца.
– Я вижу трех незнакомцев, – сурово сказал священник. – Они пришли из Ниццы развращать и сбивать с пути истинного простых людей, живущих в окрестностях Ла Турби. Но я больше не намерен это терпеть.
Помолчав, он добавил как можно убедительнее:
– Возвращайтесь туда, откуда пришли! Оставьте в покое мою паству, а я узнаю, как вы выполнили мой наказ, у префекта полиции Монте-Карло и Ниццы.
Не дождавшись ответа, он произнес:
– И вот что я еще хочу сказать: все украденное вами должно завтра рано утром лежать у моей двери. Мелкое или крупное, все должно быть возвращено.
Он, вероятно, увидел неудовольствие на лицах тех, с кем говорил, потому что продолжил довольно резко:
– Когда ваши руки очистятся, я готов буду выслушать вашу исповедь. Но до тех пор ни вы, ни ваши семьи не будут допущены в церковь.
Один из них произнес почти жалобно:
– Наши семьи ничего не знают о наших делах, святой отец.
– Тем хуже, если узнают, – отрезал священник и добавил: – Ты, Пьер, очень многим обязан церкви. Монахи учили твоих детей, и нога твоего второго сына была вылечена, кажется, чудом. Неужели ты так неблагодарен? Как ты можешь нарушать заповеди Бога, приняв от него столько милостей?
– Конечно, святой отец. Я об этом не думал раньше.
– Так иди домой и подумай, – резко сказал священник. – Это относится ко всем.
Бандиты, шаркая ногами, вышли из церкви, а священник, должно быть, пошел за ними. Было слышно, как он читает молитву, проходя по коридору к выходу.
Селина облегченно вздохнула, и вздох этот, казалось, шел из глубины ее души. Только теперь она осознала, как ей было страшно. Она ясно отдавала себе отчет, что, если бы их поймали, то бандиты, разгневанные их бегством, обошлись бы с ними очень грубо. Ведь как бы ни был силен герцог, он ничего бы не смог сделать один против шестерых.
Но, благодаря его силе и уму, они спасены!
Она подняла глаза и посмотрела на него, понимая, что никакими словами не сможет выразить свою благодарность. Герцог все еще держал ее в своих объятиях, и вдруг, почти непроизвольно, их губы слились в поцелуе. В первую секунду девушка очень удивилась. Ей показалось, что ее осенило прикосновение Бога, и, только услышав, что священник идет к ним по боковому нефу, герцог поднял голову.
Дрожа от восторга, который он в ней вызвал, девушка молча спрятала лицо на его плече. Герцог так же молча по-прежнему держал ее в объятиях.
Священник открыл занавес и спокойно произнес:
– Теперь вы в безопасности. Можете выходить.
У Селины было такое чувство, что ее спустили с небес на грешную землю, и все же ощущение святости того, что она пережила, не покидало ее, ей казалось, что ее окутала неземная аура.
Машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, она направилась к алтарю, а герцог последовал за ней.
– Я вам очень благодарен, святой отец, – сказал герцог. – Я герцог Этерстон, а это моя подопечная, мисс Селина Греттон. Мы были захвачены этими людьми на главной дороге в Корниш.
– Я очень сожалею, что мои прихожане могли совершить такой поступок, – невозмутимо ответил священник.
– Мы бы хотели вернуться в Монте-Карло, на виллу, – сказал герцог, – но, к сожалению, у нас отняли лошадей.
– Их вернут, – пообещал священник. – А пока могу ли я предложить вам свое гостеприимство, сударь? Монахини будут счастливы позаботиться о мадемуазель.
– Вы очень добры, – ответил герцог.
– Не могли бы вы осмотреть руку его светлости? – попросила священника Селина. – Он был ранен ножом, и у нас не было возможности промыть рану.
– Все будет сделано, – успокоил ее священник, – если вы последуете за мной. – Подойдя к двери, он обернулся к алтарю и преклонил колени, после чего повел Селину и герцога по широкому коридору.
Идя рядом с ним, Селина спросила:
– Что это за картины на стене? Я никогда ничего подобного не видела в церкви.
– Это дары, – ответил священник, – благодарственные подношения от людей, спасенных после несчастных случаев, происшедших с ними, благодаря молитвам святой Лаэ.
– Дары? – переспросила Селина, – Благодарственные подношения?
– Святая Лаэ известна тем, что покровительствует всем, кто молится ей после всевозможных увечий.
– Я уже много лет приезжаю в Монте-Карло, – вмешался герцог, – но никогда раньше не слышал об этой церкви.
– Она стоит на этом месте с 1656 года, – ответил священник. – Но те, кому улыбается Богиня Счастья, нередко забывают о Боге, в руках которого находится жизнь каждого из нас.
– Это правда, – согласился герцог. – Не далее как сегодня мисс Греттон показала мне собор Сент-Девот.
Священник улыбнулся:
– Это очень красивая легенда. Когда у вас будет свободное время, я с удовольствием расскажу вам о том, какие чудеса происходили с теми, кто верит и молится святой Лаэ.
– Я бы очень хотела услышать эти истории, – сказала Селина.
Тем временем они вышли из церкви и очутились в кромешной тьме.
Девушка тревожно оглядывалась, ей все еще казалось, что бандиты ждут момента, чтобы броситься на них.
Священник провел их через небольшой сквер к дому на другой стороне.
– Вот здесь живу я, – сказал он. – Нашу церковь посещают монахини находящегося неподалеку монастыря. Они учат деревенских детей, лечат больных и вообще помогают тем, кто в этом нуждается.
Внутри дом был бедно обставлен, но идеально чист. Все здесь, казалось, сияло, и Селина сразу отметила это. В комнату, где они стояли, вошла пожилая женщина.
– Я привел гостей, мадам Бовэ, – сказал священник. – Этот господин останется здесь, в гостевой комнате. И будьте добры, проводите мадемуазель в монастырь. Ночная сестра обязательно должна дежурить.
– Пойдете ли вы со мной, мадемуазель? – спросила мадам Бовэ.
Селина повернулась к герцогу. Она посмотрела ему в глаза, но сказать что-нибудь затруднялась, так как до сих пор ощущала волшебный вкус его поцелуя. Когда же он взглянул на нее, она поняла, что никаких слов не нужно.
Они были близки друг другу, но Селина пока еще плохо представляла себе, какого рода эта близость. Она только чувствовала, что отныне принадлежит герцогу душой и телом.
– Вы дадите осмотреть вашу руку? – тихо спросила она.
– Обещаю, что сделаю все, что вы хотите, – ответил он.
Она чувствовала, что их губы говорили одно, а сердца совсем другое.
Герцог поднес руку девушки к своим губам и произнес:
– Спите спокойно, Селина. Вам больше нечего бояться.
– А я ничего и не боюсь, – ответила она.
Девушка присела перед священником в реверансе.
– Спокойной ночи, святой отец.
– Спокойной ночи, дитя мое, и благослови вас Господь, – ответил он.
Селина последовала за мадам Бовэ через двор к другому дому, который, как догадалась девушка, и был монастырем. Здесь ею занялась очень миловидная монахиня сестра Бернадетта. Селина объяснила, что с нею произошло и как они с герцогом прятались в церкви.
Глаза монахини выражали искреннее сочувствие.
– Это, должно быть, очень страшно, – произнесла она. – Эти злодеи из Ниццы сбивают с пути истинного наших глупых бедных деревенских парней. – Глубоко вздохнув, она добавила: – Они даже не понимают, как рискуют. Думают, что без труда добудут большие деньги, а когда их поймают, мы возьмем на себя заботу об их убитых горем и голодающих семьях.
– Ваш священник был очень строг с ними, – сказала Селина, – и они послушались его.
– Отца Анселена все очень уважают, – ответила сестра Бернадетта, – а эти люди еще и боятся его, что тоже неплохо.
Она засмеялась и отвела Селину в комнату, в середине которой стоял длинный стол, за которым обедали монахини, и стулья.
– Я принесу вам немного супа и молока, – сказала сестра Бернадетта, – так как уверена, что вы не обедали.
– Мне бы не хотелось затруднять вас, – запротестовала Селина.
– Боюсь, еда у нас очень скромная, – сказала сестра Бернадетта, – ведь наша община очень бедна.
Селина невольно подумала о богатстве и роскоши, которые увидела в Монте-Карло. На память ей пришли дамы, выходящие из «Отель де Пари» и идущие в казино. Сверкающие драгоценностями, они, без сомнения, готовы были пожертвовать огромные суммы на игру в рулетку. И она с горечью подумала о том, что никто из них не догадывается оказать хоть маленькую помощь живущим всего в двух милях от Монте-Карло простым крестьянам, которым ничего не перепадает от беспрестанно растущего богатства Монте-Карло.
Будто угадав мысли девушки, сестра Бернадетта сказала:
– Мы очень счастливы здесь. Церковь Святой Лаэ благословляет всех, кто ее посещает.
– Ваш священник говорил о чудесах, – вспомнила Селина. – Они действительно случаются?
– Настолько часто, что вы не поверите, если я вам расскажу о них, – ответила сестра Бернадетта. – Как-нибудь вы должны прийти и посмотреть рисунки, картины и письма от людей, молитвы которых были услышаны и которые запечатлели, как могли, все, что с ними произошло.
Сестра принесла суп в деревянной чашке, дала Селине деревянную ложку, и та мгновенно съела его. Пахнущий какими-то незнакомыми Селине травами, суп был превосходный, а к нему подали кусок черного монастырского хлеба, который, как известно, очень питателен. Потом девушка выпила принесенный сестрой стакан молока. Она чувствовала себя почти как ребенок, которого добрая няня кормит, перед тем как уложить спать.
Затем сестра Бернадетта проводила Селину в келью, меньше которой трудно было себе представить. Стены здесь были белоснежными, а вся обстановка состояла из узкой кровати, покрытой одеялом, подушки, стула, на который можно повесить одежду, и маленького коврика на полированном полу. Единственным украшением было большое распятие, висевшее над кроватью.
– Если вы еще что-нибудь захотите, – сказала сестра Бернадетта, – вам надо только найти меня. У меня ночное дежурство, поэтому вы не должны думать, что чем-то затрудняете меня.
– Здесь всегда кто-нибудь дежурит ночью? – поинтересовалась Селина.
Сестра Бернадетта кивнула головой:
– Иногда за нами приходят, чтобы позвать к больному; наш священник хочет, чтобы мы приходили к умирающим. Иногда приходится принимать путников, попавших в ситуацию, подобную вашей, или просто уставших после долгой дороги.
– Как хорошо, что вы помогаете людям.
– Мы здесь именно для этого, – произнесла сестра Бернадетта своим мягким голосом. – Помогать людям, как Бог помогает нам.
Оставшись одна в келье, Селина сняла платье и легла в постель. Матрац был очень жестким, и, кроме того, если бы она сняла нижнюю одежду, она бы, несомненно, замерзла.
Но девушку согревала горячая искра счастья, – ведь сегодня ее поцеловал герцог. Закрыв глаза, в темноте, она заново переживала его объятие и прикосновение его губ.
Она не представляла себе, что поцелуи бывают такими.
Когда он прикоснулся к ней, ей показалось, что все ее существо наполняется жизнью. Ощущение это было настолько божественным, что казалось, будто она сама стала неотъемлемой частью всего того прекрасного, что создано Богом.
Это любовь, сказала себе девушка. Теперь ей стало совершенно ясно, что она любит герцога с того самого мгновения, как увидела его, но не сразу осознала это, так как не знала, что такое любовь. Она знала, что, как только она взглянула в его лицо, когда стояла почти обнаженной в этом ужасном доме в Алжире, ей сразу стало ясно, что ему можно довериться.
Сначала она думала, что попросила герцога о помощи только потому, что он англичанин. Теперь Селина понимала, что уже тогда они были соединены тем вечным и древним чувством, которое независимо от их воли притягивало их друг к другу. И тогда, когда он вошел в спальню, девушка сразу же поняла, что он спасет ее.
Он был ей послан Богом на ее молитвы.
Ей до сих пор становилось страшно при мысли о том, что бы произошло, если бы он не пришел и она была бы брошена на милость арабских шейхов.
Теперь она была под надежной защитой, и, когда герцог поцеловал ее в часовне, девушке стало ясно, что он послан ей свыше.
«Как я. глупа, что сразу не догадалась, что люблю его», – мелькнуло в голове у Селины, когда она вспомнила тот счастливый день, проведенный с ним среди островов.
Такого восторга, как тогда, она еще никогда не испытывала, – ведь она была с мужчиной, который говорил с нею как с равной, как с разумным человеком, как когда-то говорил с нею отец. Она была с мужчиной, который внимательно ее слушал, и такой мудрости и понимания, каким обладал он, она доселе не встречала ни у кого.
А может быть, и нет ничего удивительного в том, что она не распознала любовь, хотя вся и была пронизана ею.
Ведь герцог был так значителен и так разительно отличался от мужчин, которых Селина когда-либо знала, что она испытывала перед ним благоговейный страх. И лишь потом, пробудившись от кошмарного сна, Селина поняла, что должна принадлежать ему и никогда с ним не расставаться.
С этой минуты она с ужасом думала о том, что когда-нибудь он отправит ее в Англию. Это не была боязнь остаться одной, ей было страшно – теперь она это сознавала – расстаться с ним и, может быть, больше никогда не увидеть.
«Я люблю его! Я люблю его! – повторяла она. – Я все в нем люблю».
Ей нравилось не только то, что герцог красив и силен и что свою одежду он носит с непередаваемой элегантностью, трудно предполагаемой в человеке, в котором все дышит мужественностью. Селину привлекли в нем прежде всего его способность понять другого и чуткость, которое она так ценила в отце. Он был частью той музыки жизни, которой она всегда была наполнена.
Наслаждаясь красотой пейзажей, цветов, любуясь картинами, девушка часто ловила себя на мысли о том, что не в состоянии выразить это словами, но она чувствовала, что душа ее поет, так как непередаваемое словами она переводила в музыку.
И она была уверена, что если бы рассказала обо всем герцогу, он бы разделил ее чувства, как разделял красоту пейзажа, открывавшегося из окон виллы, прелесть солнечного света, играющего на море, очарование желтых, белых и пурпурных цветов, растущих среди мягкой зеленой травы на необитаемом острове.
«Я люблю его», – шептала Селина в темноте.
Ее охватывала дрожь при одной мысли о том, что завтра они признаются в этом друг другу. Ей хотелось всю ночь напролет думать о герцоге, но она очень устала. Не то чтобы день был очень долгим, просто сегодня девушке пришлось испытать слишком много переживаний: удовольствие от преподнесенных ей герцогом нарядов, тревогу, с которой она подъезжала к вилле, и наконец ужас, который вызвало в ней нападение бандитов. Настоящей мукой для девушки было осознание своей беспомощности, когда она наблюдала поединок герцога с наглым, самодовольным бандитом, пожелавшим овладеть ею.
Она чувствовала, что ком застрял у нее в горле, дышать было трудно. Опять из-за нее герцог бросил вызов похотливому человеку, насмехающемуся и глумящемуся над ними, и это ранило ее в самое сердце.
Но герцог был так уверен в себе, что заставлял восхищаться собой. Так было и во время поединка: еще до победы над своим противником, она заметила невольное восхищение на лицах бандитов, наблюдавших за поединком.
Равносильно самой страшной пытке было для нее видеть, как кровь течет из руки герцога после первого удара его противника. Девушка не могла без содрогания представить себе, как в его тело вонзается беспощадный острый нож.
Она произносила самые безумные, бессвязные и непоследовательные молитвы, почти бессловесно прося Бога спасти герцога, не сознавая еще, что любит его.
И только когда его губы коснулись ее, она поняла, что принадлежит ему полностью и безраздельно.
«Я люблю тебя», – шептала она, засыпая.
Когда Селина проснулась утром, эти слова еще не сошли с ее губ. Ее разбудил звон монастырского колокола.
Сначала она подумала, что пора вставать, но потом решила остаться в постели, так как этот колокол созывал монахинь на утреннюю молитву, а она только помешает им.
Девушка снова заснула, и лишь через два часа проснулась и увидела монахиню, робко входящую в келью.
– Вы уже проснулись, мадемуазель? – осведомилась она.
– С добрым утром, – еще сонным голосом ответила Селина.
– Я сестра Тереза, – сказала монахиня. – И если вы сейчас оденетесь, то можете позавтракать в трапезной.
– Я сейчас же встану, – ответила Селина. – Меня разбудил колокольный звон, но потом я снова заснула.
– Сестра Бернадетта предупредила нас, что вы еще спите, – сказала сестра Тереза. – Она сейчас ушла в свою келью и просила меня благословить вас и заверить вас в ее почтении.
– Благодарю вас, – ответила Селина.
Монахиня принесла таз и холодной воды. Селина вымылась. Одеваясь, она увидела, во что превратились ее новые вещи после ночных приключений. Ярко-розовый бархат порвался в нескольких местах и был перепачкан. Видимо, когда они пробирались через лес, кусты боярышника поцарапали великолепную ткань. Но все это не имело значения по сравнению с тем, что они спаслись и герцогу больше не грозила опасность.
Приведя себя в порядок, девушка прошла в трапезную и позавтракала. Ей дали кусок свежего хлеба, немного козьего сыра и чашку слабого кофе. Она невольно сравнила это с несчетным количеством всяческих яств, поданных ей на яхте, которые составляли самый рядовой завтрак герцога.
Когда Селина кончила есть, сестра Тереза отвела ее через двор в дом священника. Священник и герцог ждали ее в той комнате, в которой она рассталась с ними вчера ночью.
Селина присела в реверансе. Потом она взглянула на герцога, и он увидел, что ее глаза сияют счастьем.
– Надеюсь, вы хорошо спали, – произнес он своим низким голосом.
– Я спала спокойно, – ответила Селина. – Простите, если я заставила вас ждать.
– Вам было необходимо отдохнуть, – сказал герцог. – А сейчас мы едем домой.
Девушка почувствовала, что в последнее слово он вкладывал особый смысл.
– А наши лошади здесь? – спросила Селина.
– Они ждут нас во дворе с раннего утра, – ответил герцог, – привязанные к ограде. Там же я увидел свой кошелек со всеми деньгами, запонки и заколку от галстука.
– О, как я рада! – воскликнула Селина.
– Я также, – вмешался в разговор священник, – и подозреваю, что мои прихожане, оскорбившие вас вчера вечером, глубоко раскаиваются.
– Надеюсь, вы поступили с ними не слишком сурово.
– Я поступаю по всей строгости лишь с теми людьми из Ниццы, которые не имеют никакого права приходить сюда и учить моих глупых мальчишек бандитским приемам, распространенным в этом распущенном городе.
В его голосе звучали гневные нотки, и Селина поняла, что он глубоко обеспокоен тем, что тех, кого он считал своими детьми, сбили с пути истинного пришлые бандиты.
– Я поеду с вами в Монте-Карло и поговорю с префектом полиции. Я намерен сделать все возможное, чтобы то, что случилось с вами вчера вечером, больше не повторилось.
– Мы очень благодарны вам за вашу доброту, – сказал герцог. – Я никогда не был до конца уверен, что в церкви можно найти убежище, но теперь у меня нет в этом никаких сомнений.
– Я счастлив это слышать, ваша светлость.
– И поэтому, – продолжил герцог, – я бы хотел от своего имени и от имени мисс Греттон подарить церкви Святой Лаэ сумму, которую вырвали бы у нас бандиты, если бы им повезло.
– Вы действительно намерены это сделать? – удивился священник. – Вероятно, вам известно, – десять тысяч франков я нашел сегодня утром в почтовом ящике.
– Я очень надеялся на это, – ответил герцог. – У вас выдающийся дар убеждения, святой отец.
– Здесь ваши вещи и деньги в безопасности, – сказал священник. – Полиция, преследовавшая человека с запиской, нашла дом, где вас держали, пустым.
– Я не хочу, чтобы кто-либо в Ла Турби пострадал из-за этой выходки, – ответил герцог. – А деньги – это мое благодарственное подношение церкви Святой Лаэ. Может быть, когда-нибудь мисс Греттон запечатлеет наш побег на рисунке, и вы повесите его среди других даров вашей церкви.
– Я не очень хорошо рисую, – возразила Селина.
– Многие наши художественные опыты очень примитивны, – ответил священник, – но они передают душу их исполнителей.
– Я, конечно, попытаюсь, – пообещала Селина.
– Может быть, тронемся в путь? – предложил священник. – Я провожу вас до виллы, а потом поеду к префекту полиции.
– Этим вы окажете нам большую честь, святой отец.
Лошади, ждущие их во дворе, казалось, меньше всего пострадали от того, где они провели ночь.
Они ехали медленно из-за старой и толстой лошади священника. Сам же он, очевидно, привык к путешествиям по холмам и труднопроходимым дорогам, и Селина была уверена в том, что отец Анселен проезжал несчетное количество миль каждый год.
День стоял прекрасный, и восходящее солнце приятно грело лицо и непокрытую голову Селины. Ее шляпа осталась наверху в том самом доме, откуда они бежали с герцогом. Она неоднократно ловила на себе взгляд герцога – не нужно было быть очень искушенной женщиной, чтобы прочесть восхищение в его глазах.
Они приблизились к вилле, но священник не пожелал злоупотреблять гостеприимством Этерстона, и герцог с Селиной вдвоем поднялись по холму.
Когда они подъехали к парадному входу, лакеи стремительно выбежали им навстречу, и герцог сначала спешился сам, затем, помогая слезть с коня Селине, мягко произнес:
– Добро пожаловать домой.
Девушка почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу от его близости. Однако она понимала, что сейчас у них не было никаких шансов остаться наедине.
Полковник Грейсон и миссис Шерман устремились к ним с радостными возгласами, желая сейчас же услышать, что произошло.
– Я чуть с ума не сошел, когда получил записку о выкупе, – сказал полковник Грейсон. – Хорошо, что вы, ваша светлость, вспомнили о нашем уговоре, что разница в вашей подписи и той, что была на записке, должна меня насторожить.
– Я надеялся, что вы помните о нашем прежнем уговоре, – произнес герцог.
– С моей стороны было бы непростительно и неучтиво забыть о нем, – ответил полковник Грейсон.
Они вошли в дом, и Селина отправилась наверх переодеться и принять ванну. Лежать в мягкой, душистой воде при золотистом свете солнца, проникающем в окна, было чрезвычайно приятно.
Одеваясь, девушка чувствовала, как возбуждение все сильнее и сильнее овладевает ею, – ведь внизу ее ждал герцог, хотя она знала, что поговорить до завтрака им не удастся, а завтракать они будут в обществе миссис Шерман и полковника Грейсон а.
Селина надела зеленое платье, купленное для нее герцогом у мадам Франсуазы, и, глядя на нее, спускающуюся в гостиную, высокие окна которой выходили на террасу, можно было подумать, что она является частью весенней листвы, наполнявшей сад. Она тоже выглядела юной и свежей, и счастье, исходящее от нее, было похоже на шаловливые лучики солнца.
Полковник Грейсон не мог понять, почему девушка так похорошела со вчерашнего дня. Однако, увидев, с каким выражением лица герцог смотрел на Селину, он понял, что случилось то, что он считал совершенно невозможным. Его светлость влюбился!
Завтрак был превосходным, а их приключения в пересказе герцога выглядели скорее забавными, чем ужасными. И только миссис Шерман изредка прерывала его рассказ.
– И вы воспользовались приемами кун-фу? – недоверчиво спросил полковник Грейсон, когда герцог рассказал ему, как он одним ударом сбил с ног своего противника.
– Меня только беспокоило, что я стал слишком старым и негибким, и не смогу действовать ногами, так, как учили меня монахи, – сказал герцог. – Однако прием удался, и Селина может это подтвердить.
– Это было невероятно! – воскликнула Селина. – Думаю, что бандиты сочли вас волшебником! Они были совершенно потрясены тем, как этот человек упал, будто подкошенный.
– После всего, что произошло, я решил найти учителя, с которым мог бы продолжить свои занятия, – сказал герцог. Имея вчера вечером дело с этими ножами, я пришел к выводу, что гораздо важнее быть мастером в безоружной борьбе, чем пользоваться столь отвратительным оружием.
Завтрак подошел к концу, но все оставались в столовой, продолжая беседу, когда слуга доложил о приезде врача. Герцог встал:
– Кажется, я должен дать ему осмотреть свою руку. Правда, Селина и священник церкви Святой Лаэ промыли мои раны, так что думаю, они быстро заживут.
– И все же разумнее показаться врачу, – сказал полковник Грейсон.
– Вы уже поставили меня в безвыходное положение, послав за ним, – беззлобно ответил герцог. – Пусть он поднимется наверх.
Когда он вышел из комнаты, вслед за ним и миссис Шерман пошла к себе отдохнуть, а Селина вышла в сад. Ей захотелось пойти туда, где они вчера отдыхали с герцогом.
Она чувствовала, что сегодня им предстоит сказать друг другу нечто особенное, а самой лучшей обстановкой для этой беседы были великолепные деревья мимозы и пурпурные бугенвиллеи на красной стене, согреваемой лучами солнца. Селина оперлась на баллюстраду и любовалась открывшимся ее взору видом.
