Текст книги "Самозванка поневоле"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

В его голосе слышались нотки цинизма.

Урса поняла, что он разговаривает с ней как с Пенелопой.

И то, что Пенелопа делала в прошлом, она продолжала делать и в настоящий момент.

Шокированная мыслями о сестре, Урса продолжала бороться.

– Пожалуйста… уходите! – просила она. – Уходите сейчас же! Н… не… т… трогайте меня… не… ц… целуйте меня!

– Я не могу поверить, что вы все это всерьез, – не отставал маркиз, – и хотя вы разыгрываете недотрогу, у нас никогда больше не будет такой прекрасной возможности. Более того, моя очаровательная Пенелопа, я нахожу вас еще более неотразимой!

Может быть, оттого, что он назвал ее именем сестры, Урса обрела силы, которых у нее не было ранее.

Она все еще была ошеломлена и сбита с толку чудом его поцелуя.

Но теперь она уперлась обеими руками в его грудь.

– Нет… нет! – умоляла она.

– А я говорю: «Да! Да!» – возражал маркиз.

И вновь его губы потянулись к ее губам.

Она внезапно почувствовала, какой он сильный и насколько она беспомощна.

Она боролась с ним, но он уже лежал на кровати и сильно прижимал ее к себе.

В этот миг Урса поняла его намерения так же, как то, что должна спасать себя.

Иначе ее поведение ничем не будет отличаться от поведения Пенелопы.

Крича, как ребенок, она молила его:

– П… пожалуйста… послушайте… меня! Мне… некому… п… помочь… и я… напугана!

Маркиз застыл.

– Напуганы? – удивился он. – Почему вы должны быть напуганы?

Он увидел, что ее глаза наполнены слезами, которые начали скатываться по щекам.

– Я… я… н… напугана… потому что в… вы… такой… сильный… и я не… знаю, как о… остановить в… вас, – еле выдавила из себя Урса.

– Почему вы должны останавливать меня?

– Потому что… то, что вы… хотите… от м… меня… дурно… и… п… порочно!

Маркиз глядел на нее в полном изумлении.

– Дурно и порочно? – повторил он. – Почему вы говорите это?

– Это так… я знаю, что это… так, – рыдала Урса, – и я… не знаю… как… внушить… вам это, чтобы вы… поняли.

– Что я должен понять?

Поскольку он считал ее Пенелопой, Урса знала, что не может ответить на его вопрос.

Поэтому она просто повторяла сквозь слезы:

– Пожалуйста… пожалуйста… оставьте меня… я не могу… объяснить… но… вы должны… уйти!

– Я не понимаю, – сказал маркиз. – Я не ожидал, что вы окажетесь такой. Вы не такая, какой я представлял вас, но я все же надеялся, поскольку много слышал о вас.

Он говорил, словно пребывая в прострации.

Он все еще обнимал ее, хотя уже не с такой силой, но его лицо было близко от нее.

Неожиданно он сказал совершенно иным тоном:

– Я буду очень нежен с вами, и позвольте мне объяснить вам, моя дорогая, что я невыносимо хочу вас!

Урса взглянула на него умоляющими глазами.

– Я… я не могу… позволить вам… то, что… вы… хотите, – прошептала она, – потому что…

Она была готова сказать, что она – не Пенелопа.

Но это означало бы выдать сестру.

Это было бы дурно, и она не могла этого сделать.

Она всхлипнула.

– У… уходите… пожалуйста… уходите… я не могу… ничего больше… сказать… просто… о… оставьте меня!

У маркиза вырвался горестный вздох.

Он освободил ее и сел на край кровати.

Гладя на Урсу, он думал, что никакая женщина не могла бы выглядеть столь прекрасной и одновременно столь трогательно слабой.

Ее щеки были мокры от слез, ее глаза молили его.

И он не мог подобрать подходящего слова этим мольбам.

Он поднялся.

– Я оставляю вас потому, что вы просите меня об этом, – сказал он, – но никогда в жизни я не испытывал большегоразочарования и не был так расстроен.

– Я… я с… сожалею, – прошептала Урса.

Маркиз какой-то миг стоял, просто гладя на нее.

Затем повернулся и, выйдяв дверь между спальней и будуаром, исчез.

Урса не двигалась.

Через какое-то время она уткнулась лицом в подушку и разрыдалась.

Глава шестая

Урса долго еще плакала.

Потом задула свечу, намереваясь заснуть.

Она не могла, однако, отделаться от воспоминания о чудесном поцелуе маркиза, зная, что не испытает этого чувства вновь.

Теперь ей предстояло убедить вдову вернуться завтра же в Брэкли-парк.

«Я скажу ей, – думала она, – что Артур будет недоволен, если не застанет меня там, когда вернется».

В то же время каждая ее клеточка протестовала при мысли покинуть Чарнвуд Корт и маркиза.

– Я люблю… его! Я… люблю… его! – шептала она во тьме спальни.

Глаза ее вновь наполнились слезами.

Она понимала, что должна уснуть, иначе будет ужасно выглядеть утром.

Ей никак не удавалось представить, что она скажет или предпримет, увидев маркиза.

Но чувствовала, он не вспомнит о том, что произошло.

Он будет вести себя так, будто не интересуется больше ею.

«Так оно и есть, – думала она. – Ведь я… отказалась сделать то… что Пенелопа… сделала бы, и ему теперь… дела нет… до меня».

Рыдания душили ее.

Огромным усилием воли она заставила себя закрыть глаза и стала повторять слова молитвы, стараясь уснуть.

Она горячо молилась о том, чтобы маркиз не возненавидел ее и чтобы он был счастлив.

«Он забудет меня, – думала она, – но я… никогда… никогда… не забуду его».

Она, очевидно, все-таки уснула, так как неожиданно почувствовала, что дверь отворена и кто-то вошел в комнату.

Она открыла глаза.

К ее удивлению, рядом с кроватью стояла женщина в темных очках.

Прежде чем она осознала, что это не сон, она услышала резкий голос:

– Просыпайся! Просыпайся, Урса!

– Пенелопа!

Это слово вырвалось из ее уст вместе со вздохом изумления.

– Да, это я, – сказала Пенелопа. – Поторопись! Ты должна уехать сейчас же!

– Но… почему? Что… случилось? – недоумевала Урса.

– Артур уже на пути домой, – тихим голосом сообщила Пенелопа, – и если он увидит, что меня нет в Брэкли-парке, он приедет сюда.

Она сняла темные очки и развязала шифоновый шарф, накинутый на шляпу.

Он был завязан под подбородком большим бантом, что вместе с темными очками делало ее совершенно неузнаваемой.

– Расстегни мое платье, – приказала Пенелопа, – и надень его на себя!

– Я… я не… понимаю, что… случилось.

Урса с трудом понимала, что происходит. После пережитого потрясения ей трудно было сохранять голову ясной.

– О, не будь такой глупой! – отрезала Пенелопа. – Все, что тебе нужно, это надеть мою одежду, сесть в экипаж, который ждет тебя у парадной двери, и ехать домой.

Урса молчала, а Пенелопа продолжала:

– Не могу представить, почему ты оказалась здесь. Я очень зла на тебя!

– Я не могла отказаться, – объясняла Урса. – Маркиз попросил свою бабушку помочь ему, и я… тоже помогла ему.

– Каким образом ты помогла ему?

Пенелопа уже сняла платье.

Теперь она снимала пышную, обшитую кружевами нижнюю юбку.

– Я… боюсь, ты будешь… огорчена… когда услышишь, что… с… случилось, – бормотала Урса.

Пенелопа застыла как вкопанная.

– Что случилось? – спросила она.

Урса не знала, с чего начать.

Затем она произнесла почти бессвязно:

– К маркизу должен был прибыть… очень важный джентльмен… из Греции… который хотел… чтобы он… женился на его… дочери.

– Какое отношение это имеет к тебе? – потребовала ответа Пенелопа.

– Чтобы… спасти его от… жены, которую он… не хочет… я согласилась сыграть роль… самой себя… и он сказал греку, что он… помолвлен со мной.

Пенелопа смотрела на сестру, не веря собственным ушам.

– Поэтому, видишь ли, – лепетала Урса, – здесь, в… Чарнвуд Корте, я выдаю себя… за мисс Урсу Холингтон… и только… маркиз и его бабушка думают… что я… в действительности – ты.

– В жизни я не слышала ничего более бестолкового! – раздраженно бросила Пенелопа. – Как могла ты ввязаться в столь смехотворную затею, если должна была выдавать себя за меня?

– Леди Брэкли… не знала, что… маркиз намеревался… посетить ее… а поскольку она так… любит его… конечно, она… захотела… помочь ему.

– Так, значит, ты теперь здесь в качестве самой себя, – протянула Пенелопа, силясь понять услышанное.

– Да… это… верно, – сказала Урса, – но гости из Греции уезжают… рано утром… так что я… не увижу их… больше.

– Ты хочешь сказать, я не увижу их! – поправила ее Пенелопа. – А моя свекровь не сможет увидеть разницу между мною и тобой.

– Н… но… что, если… маркиз увидит? – засомневалась Урса.

По губам Пенелопы пробежала слабая улыбка.

– Я много слышала о Гае Чарне, – молвила она, – и, между прочим, хотела бы встретиться с ним.

– А если… он… поймет, что ты – не я.

– Не беспокойся о маркизе, – сказала Пенелопа доверительным тоном. – Мы с ним поладим! Птицы одного полета узнают друг друга!

Урса вспомнила происшедшее минувшей ночью.

Если б на ее месте была Пенелопа, она не прогнала бы маркиза.

От этой мысли девушке показалось, будто ей в сердце вонзили кинжал.

Не видя более никакого выхода, она начала одеваться.

Надела нижнюю юбку с кружевами, а поверх нее – удивительно элегантное дорожное платье, которое было на Пенелопе.

Пенелопа уже надела ночную рубашку, снятую с Урсы.

Распустила волосы, и они упали ей на плечи.

Они были не такие длинные, как у сестры.

Тем не менее она увидела себя в зеркале очень соблазнительной.

Затем она посмотрела на часы.

Урса тоже взглянула на них – стрелки не добрались еще до шести часов.

Она знала, что не встретит никого, за исключением нескольких слуг.

Если они видели леди в темных очках, вошедшую в дом, то не удивятся, увидев ее отъезжающей.

Как бы отвечая на ее мысленный вопрос, Пенелопа предупредила:

– Я сказала лакею у двери, что принесла тебе очень важные известия, которые не терпят отлагательства. Остальных же в доме я просила не беспокоить.

– Очень умно с твоей стороны, – сказала Урса.

– С твоей же стороны весьма неумно было испортить все, устроив такую путаницу! – отчитала ее Пенелопа.

Она застегнула сзади платье на Урсе, видя, что та безуспешно пытается сделать это сама.

Затем понаблюдала, как сестра надевает изысканную и довольно сложную шляпу, отделанную перьями, которую она сняла с себя.

Шифоновая вуаль на шляпе была под цвет платья, бледно-зеленого оттенка.

Лицо сестры под ней выглядело очень бледным и полупрозрачным, что помогало скрыть черты.

Урса стала искать свою сумочку, но Пенелопа сказала:

– Тебе лучше взять мою. Там немного денег, на чаевые кучеру.

– Это твой кучер? – заволновалась Урса, думая, что он может открыть что-либо Артуру Брэкли.

– Конечно, нет! – заявила Пенелопа. – Это кучер лорда Вернона Уинтера. Он служит у него давно и вполне надежен.

Урса подумала, что хотя бы отсюда не грозит опасность.

В то же время она не могла не спросить:

– Как ты узнала, что Артур уже на пути в Брэкли-парк?

– Он пытается выследить меня! – объяснила Пенелопа. – Глупо было с моей стороны не знать, что он делает это. Однако если у него есть шпионы, есть они и у меня! Я планировала, чтобы он нашел свою любящую жену у его матери, но ты, конечно, все это разрушила своим вмешательством!

– Это была… не моя вина… вовсе… не моя! – протестовала Урса.

Еще недоговорив, она уже поняла, что Пенелопа была отчасти права.

Ведь это она, Урса, придумала план спасения маркиза; она сама согласилась играть роль его невесты.

Не дожидаясь ответа сестры, она сказала:

– Я… сожалею, Пенелопа… я очень… очень сожалею, если… нарушила твои планы.

– К счастью, у меня достаточно ума, чтобы выбраться из этого положения, – успокоила ее сестра. – Теперь же, ради бога, уезжай и не говори ни с кем, пока не приедешь домой!

– Д… да… конечно… я не буду, – согласилась Урса.

Она не спрашивала сестру, увидит ли ее вновь, заранее зная ответ, и направилась к двери.

Пенелопа же забралась в кровать.

– Здесь уютно по крайней мере, – сказала она, – а я, признаться, очень устала после всей этой спешки.

Она откинулась на подушки.

– О Урса, иди же! – простонала она. – Что ты уставилась? Поезжай домой и оставайся там! И впредь постарайся не нарушать моих планов.

– Я… я сожалею, Пенелопа, – робко повторила Урса.

– Теперь, раз уж я здесь, – молвила Пенелопа, – предвкушаю возможность увидеть Чарнвуд Корт и, конечно, встретиться с его владельцем!

В произнесенных ею словах слышалась бесстыдная интонация.

Урса молча открыла дверь.

Оказавшись в коридоре, она слышала, как в холле суетятся слуги.

С огромным трудом она заставила себя медленно и с достоинством спуститься с лестницы.

Лакей, чистивший ковер, засучив рукава, торопливо открыл ей дверь.

У подъезда дома она увидела красивый закрытый экипаж, запряженный четверкой лошадей.

На козлах сидели кучер и лакей.

Урса вошла в экипаж, дверцы закрылись, и лошади тронули.

Она бросила последний взгляд на дом, прежде чем они повернули к мосту через озеро.

Лебеди все так же плавно скользили по спокойной воде.

Урса знала, хотя и не могла видеть этого, что флаг маркиза все так же развевается над центральной башней.

Он почивает теперь в спальне хозяина усадьбы, в которой спали поколения его предков.

«Догадается ли он, – думала она, – что Пенелопа – не я?»

Она вновь увидела легкую улыбку на губах сестры и проблеск интереса в ее глазах, когда она сказала:

«Птицы одного полета узнают друг друга».

Урса до боли сжала пальцы.

«Теперь он остался с Пенелопой, – говорила она себе, – и даже если поймет, что это не я, то, уж конечно, не будет скучать по мне!»

Ей хотелось плакать, но она заставила себя сдержать слезы.

Когда они проезжали через огромные витиеватые ворота усадьбы, с охотничьими домиками по обе стороны от них, она сняла темные очки, чтобы увидеть в последний раз уютные домики с полными цветов палисадниками.

Затем стена, окружавшая поместье маркиза, осталась позади, и стало ясно, что драма, в которой она участвовала, окончена.

Подобно Золушке она опять уйдет в неизвестность, и маркиз никогда не вспомнит о ней.

– Я люблю… его! Я… люблю… его! – шептала она.

Колеса экипажа, казалось, выстукивали эти слова.

Но они уносили ее прочь, все дальше и дальше от него.

Лошади мчались с бешеной скоростью.

Урса доехала быстрее, чем ожидала.

Когда они завернули в короткий проезд к дому, ей показалось, что она не была здесь много лет.

Поразительно, что все здесь выглядело так же, как и до ее отъезда.

С ней столько произошло за это короткое время.

И сама она была теперь другой, уже не той наивной девочкой, которая уехала отсюда, чтобы участвовать в шараде сестры.

«Я успела влюбиться и узнала первый… поцелуй, – думала Урса, – может быть, поэтому я так… повзрослела».

Отец всегда учил ее анализировать свои мысли и чувства, поэтому она сумела понять перемену, свершившуюся в ней.

Как бы ни старалась, она уже никогда не сможет возвратиться назад, изменить или забыть то, что произошло с ней.

Старый Доусон поспешил к двери на стук колес экипажа.

– Вы вернулись, мисс Урса! – воскликнул он. – Как же мы рады видеть вас! Без вас все было не так.

– Благодарю вас, Доусон, – молвила Урса.

Она повернулась и, достав деньги из сумочки Пенелопы, вложила их в руку лакея, открывшего для нее дверцы экипажа.

Пока она говорила с Доусоном, кучер повернул лошадей, и экипаж покатил на выезд.

Доусон поглядел на него в изумлении.

– Разве они не задержатся на чашку чая, мисс Урса?

– Нет, Доусон. Они спешат вернуться туда, откуда приехали.

– А что с вашим багажом?

– Он прибудет позже.

По сути, Урса только сейчас вспомнила о нем.

Теперь она поняла, что Пенелопа прибыла без багажа и ей самой понадобится то, что она дала сестре, отправляя ее к леди Брэкли.

И, кроме того, она, конечно, обрадуется, что ее Мари снова будет прислуживать ей.

– Я поднимусь наверх и переоденусь, Доусон.

– Да, конечно, мисс Урса. Вы очень нарядная, было бы жаль испортить такое красивое платье.

Она уже поднималась по лестнице, когда Доусон вдруг крикнул:

– О мисс Урса, чуть не забыл…

– Что такое? – Она остановилась.

– Для вас есть письмо. Оно пришло почти час тому назад. Сказали, очень срочное.

– Письмо? Интересно, от кого?

Зная, что Доусону из-за артрита трудно подниматься по лестнице, она сбежала вниз.

Письмо лежало на боковом столике в холле.

Одного ее взгляда на него было достаточно, чтобы понять – письмо от отца.

– О, это от папы, Доусон! – воскликнула она. – Как чудесно! Надеюсь, он скоро вернется домой.

– Я тоже надеюсь, мисс Урса. Вам одиноко здесь, когда господин не с нами.

Урса не ответила, она уже взбегала наверх.

Вошла в спальню, сняла шляпу и бросила ее вместе с перчатками и сумочкой на кровать.

Села за туалетный столик и вскрыла письмо.

Оно прибыло довольно быстро после его отъезда, видимо, отец отправил его через голландское посольство.

Он часто делал это в прошлом.

Конверт был надписан его четким почерком.

Достав письмо из конверта, она ощутила исходившее от него тепло.

Даже весточка, казалось, приближала отца к ней.

Медленно, вникая в каждое слово, она стала читать:

Моя дорогая, любимая дочка, я знаю, что это будет для тебя большой неожиданностью, но к тому времени, как ты получишь это письмо, я уже буду женат. Я знал Терезу ван Берген много лет, поскольку – как ты наверняка помнишь – я постоянно общался с ее мужем, обмениваясь с ним книгами и рукописями.

Тереза – англичанка. Она была намного моложе своего мужа, и, когда он умер девять месяцев назад, я надеялся (и молился об этом), что она когда-нибудь обратится ко мне за успокоением.

Когда это время настало, я смог открыть ей, что люблю ее.

Теперь мы можем быть вместе, и, поскольку она так же поглощена моей работой, как и я, наше единение обещает быть счастливым во всех смыслах.

Я уверен, моя дражайшая Урса, что когда ты увидишь Терезу, то полюбишь ее так же, как я. Я столько рассказывал ей о тебе, что, по ее словам, ей кажется, она уже знает и любит тебя.

Я знаю, ты поймешь, что, поженившись, мы захотим побыть какое-то время наедине, прежде чем вернуться в Англию.

Мы поедем сначала в Рим, где надеемся увидеть некоторые рукописи, интересные для нас обоих, затем – на юг Италии.

В конце этого письма я оставляю два адреса, куда ты можешь писать мне, и я надеюсь, моя дорогая, тебе не будет казаться, что наша счастливая жизнь вместе подошла к концу, напротив, мы станем еще счастливее вместе, когда Тереза будет с нами.

Будь осторожна, заботься о себе и пришли мне свои добрые пожелания, которых я с нетерпением буду ожидать.

Нежно любящий тебя отец,

Мэтью Холингтон.

Урса читала письмо, не в силах поверить написанному.

Ей никогда не приходило в голову, что отец может жениться вновь.

Она никогда не могла представить, что он способен полюбить другую женщину после того, как потерял ее мать.

Она всегда видела родителей бесконечно преданными друг другу.

Ей казалось кощунственным, что он не остался верным памяти жены.

Однако после долгих раздумий Урса поняла детскую наивность своих прежних представлений.

Отец еще сравнительно молод, ему нет и пятидесяти, он чрезвычайно активен как физически, так и умственно.

Он всегда был поглощен своей работой и, казалось, удовлетворялся общением лишь с дочерью.

А она и не подозревала, что ему для полного счастья необходимо общение с более опытной, незаурядной женщиной.

«Как я могла быть настолько глупой, чтобы думать, будто папа нуждается лишь в книгах и документах, которые не могут ни дышать, ни разговаривать?» – упрекала она себя.

Он сам был настолько интересной личностью, что не следовало удивляться интересу женщин к нему.

Если он влюбился в Терезу, значит, и Тереза влюбилась в него.

Думая обо всем этом, Урса подсчитала, что ее отец на десять или пятнадцать лет моложе его друга, ван Бергена.

Теперь она вспомнила, как отец говорил, что ему нравится бывать у ван Бергенов, и отмечал, что хозяйка дома очень внимательна к нему и хороша собой.

«Как я могла не понимать, что после смерти мамы папа очень одинок? Ведь я еще слишком молода, чтобы ему было по-настоящему интересно со мной».

Последняя мысль была особенно горькой.

Встав из-за туалетного столика, Урса подошла к окну.

Она смотрела в сад, наполненный ароматом цветов.

В воздух взлетали струи маленького фонтана.

Она всегда была счастлива в этом доме.

Теперь ей придется покинуть его.

Отец, конечно, будет протестовать, но какая женщина не захочет остаться наедине с человеком, которого любит?

«Куда я… смогу пойти? Чем буду… заниматься?» – мучила себя вопросами девушка.

И опять слезы навернулись на глаза.

Она переоделась и вышла в сад.

Впервые она не была покорена его красотой.

Она не видела цветов, не слышала пения птиц, она могла думать лишь о Чарнвуде.

В этот момент греческие гости, очевидно, уже уехали, и Пенелопа спустилась вниз.

Сразу ли маркиз заметит подмену?

Возможно, после событий прошлой ночи он будет избегать ее.

Может быть, даже поедет кататься один.

Или под каким-нибудь предлогом сразу отправит в Брэкли-парк свою бабушку и девушку, давшую ему отпор.

Последнее, призналась она себе, было единственным, чего бы она хотела.

Она понимала, что в ней говорит ревность.

Она ревновала к Пенелопе, к ее красоте, к ее приемам обольщения, нацеленным на маркиза.

Он, конечно, очень просто получит от Пенелопы то, в чем отказала ему она.

Урса как будто слышала сотни голосов, подшучивающих и насмехающихся над нею:

«Ты любила его, и он любил тебя! Чего еще тебе было нужно?»

И теперь, размышляя об этом у фонтана, Урса стала уверять себя, что чувство маркиза к ней не было любовью.

Это была не та любовь, о которой она думала, мечтала, которая являлась источником высокой поэзии.

Не та любовь, о которой она молилась.

Она стремилась к такой любви, которая соединяла ее отца и мать, за которую мужчины сражались и умирали еще на заре цивилизации, которая облагораживала людей, ибо исходила от Бога.

По мере взросления жажда идеальной любви, казалось, овладела всем ее существом.

Она думала о ней, гладя вверх на звезды.

Возможно, когда-нибудь они пошлют ей любовь, которую она ждет.

– Я нашла ее только затем, чтобы потерять, – шептала она с горечью.

Она смотрела на фонтан и видела прекрасное лицо маркиза в сверкающей на солнце воде.

Не в силах больше выносить подобных мук, она поднялась и пошла в дом, но знала теперь, что обречена всегда думать о маркизе, который был так далек от нее, как звезды, среди которых она когда-то искала любовь.