Текст книги "Самозванка поневоле"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава вторая

Урса стояла у зеркала и никак не могла поверить, что смотрит на собственное отражение.

Пенелопа провела сестру наверх, где их ждала ее камеристка Мари.

Она уже успела достать наряды, часть из них лежала на кровати.

Урса отметила про себя, что Мари типично французская горничная.

– А теперь Мари сделает тебя более похожей на меня, – сказала Пенелопа, – и ты будешь поражена, как за короткое время превратишься в другую Урсу, отличающуюся от той, что смотрит на тебя в зеркало сейчас.

Она сказала это с насмешкой, от которой девушке стало не по себе.

Мари помогла ей снять платье и усадила за туалетный столик, чтобы соорудить самую модную прическу.

Результат был ошеломляющим: она стала выглядеть старше, утонченнее и, бесспорно, гораздо привлекательнее.

Затем Мари напудрила ее лицо и чуть-чуть подрумянила щеки.

Отец ни за что не одобрил бы это, подумала Урса, но протестовать не стала.

А Пенелопа в это время знакомила ее с некоторыми деталями своей лондонской жизни.

– У нас большой дом на Гросвенор-сквер, – рассказывала она, – и загородный дом близ Виндзора, а Брэкли-парк Артур отдал своей матери.

Немного помолчав, она добавила:

– Это очень удобно для Артура, поскольку ему приходится часто видеть королеву.

Урса поняла, что на нее хотят произвести впечатление, и сказала:

– И он не скучает по дому, в котором вырос?

– Нет, он расположен слишком далеко от Лондона, – пояснила сестра, – а так как его мать блаженствует там, он решил не переселять ее в Дауэр-Хаус, он слишком мал и уродлив.

Урса молча слушала ее, и Пенелопа продолжала:

– Честно говоря, у меня нет желания зарывать себя в этих краях. С меня хватит детства, проведенного здесь, я еще не забыла здешнюю скуку.

– О Пенелопа, – возразила Урса, – мы были очень счастливы, ты же помнишь это! А когда была жива мама, для нас устраивали такие веселые детские пикники.

– Тебя они, возможно, и развлекали, – усмехнулась Пенелопа, – но ты ведь моложе меня. Мне вскоре надоела вся эта пресная молодежь.

Она взглянула на себя в зеркало.

– Абсолютно все изменилось, когда я приехала в Лондон и обнаружила, что все мужчины из высшего общества хотят танцевать со мной. Они осыпали меня комплиментами, и, конечно, каждый хотел поцеловать меня.

– Но ты, конечно, не позволяла им! – поспешно сказала Урса.

Пенелопа не ответила.

– Значит, позволяла! – воскликнула Урса. – О Пенелопа, мама ужаснулась бы, узнай она об этом.

– Лишь только потому, что она жила здесь, в деревне, где все слишком щепетильны и нетерпимы, – возразила Пенелопа. – Бремена меняются, и уверяю тебя, Урса, что многие молодые мужчины жаждут моей благосклонности, а один из них – особенно!

Последние слова она произнесла очень тихо.

Урса поняла, что она имеет в виду мужчину, с которым должна встретиться.

Именно ради него разыгрывается эта сложная шарада в лицах, где ей отведена главная роль.

Она подумала также, что непристойно говорить о таких вещах при камеристке.

Мари между тем в довершение колдовства смазала блестящей помадой ее губы и покрасила тушью ресницы.

От этого ее глаза стали казаться огромными.

Только сейчас она заметила, что ресницы Пенелопы намного темнее волос.

– А теперь платье! – выпалила сестра. – Нам надо спешить, если мы хотим успеть в Брэкли-парк к чаю.

– Ты поедешь со мной? – спросила Урса.

– Конечно, нет, – отрезала Пенелопа. – Не будь такой глупой!

Урса почувствовала, что разговор окончен.

С помощью Мари она надела элегантное платье, очень похожее на то, которое было на сестре, только бледно-голубое, с коротким жакетом более насыщенного оттенка.

– О, Пенелопа, как очаровательно! – воскликнула Урса. – Ты уверена, что сможешь обойтись без этого прекрасного платья?

– Сказать по правде, я не ношу его, я не нравлюсь себе в голубом, – ответила Пенелопа. – Оно стоит огромных денег, как, впрочем, и другие платья, что я привезла тебе.

– Я буду очень осторожна с ними, – пообещала Урса.

– Мне они больше не понадобятся, их просто отдадут в благотворительный фонд, куда я обычно посылаю ненужные вещи. Представь себе, монахини из фонда всегда бывают очень благодарны.

– Не сомневаюсь, – пробормотала Урса.

Как это похоже на Пенелопу – не расставаться ни с чем, что она еще ценит!

Мари надела ей на голову весьма симпатичную шляпку под цвет платья.

Она была украшена искусными шелковыми цветами.

– Я даю тебе еще три шляпы, – молвила Пенелопа. – Мари скажет тебе, по какому случаю надевать каждую, а также в чем следует являться к обеду.

А потом сестра сквозь смешок иронично заметила:

– Думаю, тебе придется обедать наедине с моей свекровью, и мне очень жаль тебя. Но ты должна находить утешение в том, что совершаешь акт добродетели, помогая мне, за это я тебе крайне признательна!

Мари достала пару дорогих туфель на высоком каблуке.

Затем она вручила Урсе изящную сумочку и перчатки.

– Наконец-то ты готова! – сказала Пенелопа. – Нам надо отправляться сейчас же. До Брэкли-парка не менее полутора часов езды.

Мари убрала косметику в небольшую шкатулку.

Внезапно раздался пронзительный крик Пенелопы.

– Я забыла! – неистовствовала она. – Боже мой, Мари, как ты могла не напомнить мне?

– Что ты забыла? – спросила Урса.

– Обручальное кольцо! – воскликнула Пенелопа. – Ты же теперь замужняя женщина!

Она повернулась к гувернантке.

– Что это такое, Мари? Какая оплошность с твоей стороны!

Мари пыталась оправдаться: «A qui la faute?»,что означало «Кто в этом виноват?»

Она открыла кожаный футляр для драгоценностей.

Пенелопа стала рыться в нем, приговаривая:

– Предполагается, что ты – богатая женщина. Я, конечно, не могу дать тебе очень ценные вещи, но здесь серьги, которые я никогда не ношу, потому что они не такие эффектные. А вот и твое обручальное кольцо и кольцо с бриллиантами – в пару к нему.

– Надеюсь, я ничего не потеряю, – пробормотала Урса.

– О, это не самые лучшие камни! – равнодушно заметила Пенелопа. – Откровенно говоря, бриллиантовое кольцо подарила мне родственница Артура, хоть и очень богатая, но слишком жадная. Иначе она подарила бы что-нибудь подороже!

Урса надела кольцо на средний палец левой руки.

– А вот эту небольшую бриллиантовую брошь подарила мне мать Артура. Можешь сказать ей, что носишь ее, ей будет приятно. Ее нежелательно потерять, потому что Артур расстроится. Но он подарил мне столько великолепных украшений, которые я облюбовала, что я никогда не ношу эту брошь, а также это маленькое жемчужное ожерелье – ты сможешь надевать его по вечерам.

– Я буду очень осмотрительна, – пообещала Урса. – Как тебе известно, у меня есть несколько маминых драгоценностей, я могу надевать их, если ты хочешь.

– Моя свекровь едва видит, – остановила сестру Пенелопа, – да, кроме того, я уверена, они заперты в сейфе, и мы потеряем время, доставая их.

Она раздраженно погладывала на часы.

Урса взяла сумочку.

Пока они спускались по лестнице, лакей Пенелопы устремился по коридору за чемоданами.

В холле Урса сказала:

– Я должна предупредить слуг, что уезжаю и не надо беспокоиться обо мне.

– Я предупрежу Доусона, – сказала Пенелопа. – Думаю, тебе не стоит показываться его жене, а также этим болтушкам на кухне.

– Да… конечно… я не подумала… об этом, – поспешно согласилась Урса.

Она совершенно забыла о своем перевоплощении.

– Садись поскорее в экипаж! – велела Пенелопа. – Я поговорю с Доусоном. Он тоже становится старым и подслеповатым, да к тому же вряд ли мужчина заметит в тебе какие-то перемены.

Она произнесла это тихим голосом.

Тем временем в холле появился Доусон, и Пенелопа тотчас подошла к нему.

– Я так рада вновь видеть вас, Доусон! Передайте миссис Доусон, что я спешу и, к сожалению, не успею пройти на кухню и поговорить с ней. Я заберу с собой мисс Урсу на несколько дней, ей не мешает немного развлечься.

– Конечно, миледи, – согласился Доусон, – мисс Урса скучает, когда господин в отъезде.

– Я знаю это, – кивнула Пенелопа. – Продолжайте присматривать за домом, как всегда, а мисс Урса вернется еще до приезда отца.

Она выскользнула через парадную дверь и поднялась в экипаж, где уже сидела Урса.

Лакей в традиционной ливрее и в шапке с кокардой закрыл дверцы экипажа.

Затем вскочил на козлы рядом с кучером.

Когда они выезжали на дорогу, проложенную вдоль деревни, Урса сказала:

– Я с трудом могу… поверить… во все это. О, Пенелопа, я так боюсь… подвести тебя! А вдруг твоя свекровь… заподозрит что-нибудь?

– Я же сказала тебе, она слепа как летучая мышь, – успокаивала ее Пенелопа, – а еще, направляясь сюда, я подсчитала, что виделась с ней всего четыре раза.

Урса в изумлении взглянула на сестру.

– Это… действительно так?

– Конечно, – ответила Пенелопа. – Она не была на нашей свадьбе, потому что из-за слабого зрения не любит ездить в Лондон, как, впрочем, вообще куда-либо.

Едко усмехнувшись, она продолжала:

– Мы с Артуром посетили однажды Брэкли-парк до свадьбы, а потом я была там с папой, когда ты находилась в школе. С тех пор я приезжала туда дважды, когда Артур настаивал, чтобы я сопровождала его.

Урса тяжело вздохнула.

– Можешь поверить, – твердо стояла на своем Пенелопа, – мне было чертовски скучно там, и я была рада поскорее уехать.

– Но что, если, – колебалась Урса, – она задаст мне вопросы, на которые я не смогу ответить?

– Тогда импровизируй, – отрезала Пенелопа. – Ты ведь у нас самая умная в семье! Тебе не составит труда найти ответ слепой женщине.

– Я… я постараюсь, – робко пообещала Урса, – но ты не должна… сердиться на меня, Пенелопа, если я… все испорчу.

– Я буду в ярости! – разоткровенничалась сестра. – Но важно лишь одно: чтобы Артур думал, будто я уютно устроилась в гнездышке его скучной старой матушки! У него не должно быть причин для подозрений.

– А когда он… вернется? – встревожилась Урса.

– Я буду ожидать его в Лондоне с распростертыми объятиями и рассказывать ему, как я скучала без него! – ответила Пенелопа. – Самое главное, что ты постигаешь по мере взросления, так это то, что мужчины верят во все, во что хотят верить, а многие слишком самонадеянны и не могут представить себе, что ты не любишь их так, как они любят тебя!

Какое-то время они ехали молча, затем Урса сказала:

– Я всегда… надеялась, Пенелопа, что ты будешь очень… счастлива, когда ты… вышла замуж.

– Но я действительносчастлива, – заверила ее Пенелопа. – Просто жаль, что я не встретила Вернона три года назад.

В ее голосе проскользнула тоска, но она тут же рассмеялась.

– Он, конечно, не обратил бы на меня внимания тогда, если б мы даже и встретились. Он не замечает дебютанток в свете, хоть они преследуют его.

– Значит, ты… думаешь, что он… не женился бы… на тебе?

– Это так же верно, как то, что свиньи не летают, – ухмыльнулась Пенелопа. – Мужчины в Лондоне – а Вернон в прямом смысле слова человек света – любят женщин утонченных, интересных и, конечно, прекрасных.

Она повернулась к сестре.

– Когда я сейчас смотрю на тебя, то не могу представить, как ты можешь сидеть в деревне и не настаиваешь, чтобы папа отвез тебя в Лондон.

Урса подумала, что если, по мнению Пенелопы, ее место в Лондоне, она могла бы пригласить ее к себе, но вслух спокойно промолвила:

– Я очень счастлива с папой. Ты знаешь, как я интересуюсь его работой и радуюсь, когда его библиотека пополняется древними рукописями, которые ему присылают или он находит сам.

– Я всегда считала это занятие крайне скучным и угнетающим, – вздохнула Пенелопа, – но ведь ты знаешь, я никогда не преуспевала в иностранных языках.

Да, Урса знала это.

Сестре с превеликим трудом давались даже азы французского.

А дорога все не кончалась.

Урса подумала, что они скоро должны приехать к месту назначения, и спросила:

– Тебе не кажется, что мне следовало бы побольше знать о твоей свекрови? Кем она была до замужества?

– О, ничем особенным! Артур говорил, что она была чрезвычайно хорошенькая, чем и привлекла его отца. Но мне некогда интересоваться теми, с кем я не вижусь.

Сказав это, Пенелопа наклонилась вперед и объявила:

– Ну вот мы и приехали наконец!

Урса удивленно осмотрелась.

Она обнаружила, что они остановились у большой дорожной гостиницы, а не в Брэкли-парке, как можно было ожидать.

Она хотела задать вопрос, но Пенелопа опередила ее:

– Здесь я оставлю тебя. Помни, с этого момента ты уже не Урса, а Пенелопа. И ради бога, ублажай старушку, чтоб она рассказывала Артуру, как обходительна я была с нею.

Лакей открыл дверцы экипажа.

Не говоря ни слова, Пенелопа выскочила и поспешила к парадному входу гостиницы.

Мари, сидевшая на козлах между кучером и лакеем, сошла вниз, юркнула в экипаж и опустилась на узкое сиденье спиной к лошадям.

Лакей закрыл дверцы.

Когда они отъехали, Урса подумала, что Пенелопа должна была подготовить ее к тому, что произошло, сказать ей, что Вернон, о котором она говорила, будет ждать ее у гостиницы.

Она вспомнила теперь великолепный экипаж, запряженный четверкой лошадей, – он стоял во дворе.

Она лишь мельком увидела его, но почувствовала, что он скорее всего дожидается ее сестры.

Оставшись наедине с Мари, она заговорила с ней по-французски, чем весьма обрадовала и восхитила горничную.

– Вы говорите на моем языке как парижанка, мадемуазель, – сказала она. – Почему вы говорите на нем так свободно, в то время как ее милость – mon Dieu! [2]2
  мой Бог! (фр.)


[Закрыть]– так плохо?

– Мой отец очень хотел, чтобы я говорила на многих языках, – объяснила Урса, – и помогала ему в работе.

Мари стала рассказывать о своем доме и о блистательном Париже.

Слушая ее болтовню, Урса вдруг почувствовала, что Мари очень одинока и скучает по дому.

Она жила в доме, где никто не говорил на ее родном языке, и теперь рада была выговориться.

Когда Мари рассказала о своей семье, Урса спросила, что заставило ее жить в Лондоне.

– Я живу в Лондоне, – поведала ей Мари, – потому что ее милость платит мне хорошие деньги, но я тоскую по дому и, конечно, по человеку, с которым помолвлена.

– Вы обручены? – изумилась Урса. – Но вам должно быть очень тяжело находиться так далеко от него?

– Мы оба много работаем и копим, мадемуазель. Когда я вернусь во Францию, у меня будет большое приданое, и Жак тоже откладывает, так что хватит на маленький домик в Париже и все остальное.

У них была вполне реалистичная цель, и Урса с интересом слушала Мари.

За разговором они не заметили, как экипаж повернул к воротам особняка.

– Мы уже приехали! – воскликнула Урса. – О Мари, помогите мне не наделать ошибок. Ее милость разгневается на меня, если я окажусь неудачной самозванкой.

Мари рассмеялась.

– Можете не беспокоиться, мадемуазель, – сказала она. – Вы выгладите теперь совсем как ее милость и по-своему très, très belle [3]3
  очень, очень красивая (фр.).


[Закрыть]!

Урса улыбнулась.

– Благодарю вас, Мари, и, пожалуйста, помогите мне оставаться très, très belle,пока я не вернусь домой.

– Положитесь на меня, миледи!

Мари сделала акцент на последнем слове.

Урса поняла, что с этого момента должна не только выглядеть, как ее сестра, но и думать, как она.

Особняк Брэкли-парк был построен в раннем викторианском стиле и не показался Урсе особенно привлекательным.

Однако его размеры и основательность внушали уважение так же, как со вкусом разбитый и ухоженный парк.

Экипаж торжественно подкатил к парадному входу.

По ступеням, покрытым красным ковром, к ним тотчас спустился лакей.

Он открыл дверцы экипажа и помог Урсе выйти.

Чувствуя предательскую скованность, она вошла в переднюю, где была встречена седовласым дворецким.

– Добро пожаловать, миледи, – вежливо промолвил он. – Ее милость ожидает вас в гостиной.

Урса последовала за ним через зал вестибюля, убранный, на ее взгляд, слишком строго.

Дворецкий открыл дверь и объявил:

– Ее милость, миледи!

Чувствуя панический холод в груди, Урса вошла в гостиную.

В дальнем ее конце, в кресле рядом с камином, сидела седовласая дама.

При ближайшем рассмотрении она оказалась все еще красивой женщиной с добрым лицом.

На ней было черное платье и пять нитей жемчуга на шее.

Пальцы ее были унизаны бриллиантовыми кольцами.

– Пенелопа, дорогая, – протянула она девушке руку, – как прекрасно, что ты здесь! Я чрезвычайно обрадовалась, получив письмо от Артура.

Урса взяла руку вдовствующей леди Брэкли и поцеловала ее в щеку.

– Он отправился в Танжер, – сказала девушка, – и хотел, чтобы я побыла у вас, пока его не будет.

– Он так и написал в письме, – ответила леди Брэкли. – Ты не представляешь, в каком я восторге от твоего приезда, хотя понимаю, что тебе будет не хватать веселья лондонской светской жизни.

– В разнообразии есть своя прелесть, – заметила Урса.

– Садись сюда, дорогое дитя, – предложила леди Брэкли. – Джонсон принесет нам чаю, тебе необходимо подкрепиться после изнурительной поездки.

– Это было бы великолепно!

Глядя на вдову, Урса поняла, что она, по существу, совершенно слепа.

Значит, ей, по крайней мере при первой же встрече, не грозит разоблачение.

Она говорила о преимуществах сельской местности и о том, как наслаждалась поездкой сюда, пока дворецкий с двумя лакеями не принесли чай.

– Боюсь, тебе придется налить его мне, – сказала леди Брэкли, когда Джонсон объявил, что чай готов.

– Да, конечно, только скажите, добавить ли молока и сахару.

Она подала чашку леди Брэкли, спросив, что бы ей хотелось поесть.

– Я не голодна, – ответила она, – а ты угощайся, если, конечно, как многие нынешние дамы, не печешься о своей тонкой талии.

– Она никогда не была у меня слишком широкой.

Леди Брэкли рассмеялась.

– Я помню, Артур рассказывал мне, что мог обхватить твою талию двумя руками.

Урса промолчала, не зная, что ответить, а леди Брэкли между тем продолжала:

– Ты сделала моего сына очень счастливым, моя дорогая. Когда он сказал мне, что женится на тебе, я была обеспокоена вашей разницей в возрасте.

Она немного призадумалась.

– Все-таки Артуру теперь сорок пять, и я думала, что он был бы более счастлив с женщиной постарше, но я ошиблась.

– Я… рада, что сделала его… счастливым, – пробормотала Урса.

Она не могла отделаться от мысли, что нехорошо обманывать эту очаровательную пожилую женщину.

Однако теперь уже ничего нельзя было поделать.

– Я молюсь, чтобы у вас с Артуром был сын. Ведь ты еще очень молода, и я уверена, Бог явит вам свою доброту и вскоре пошлет ребенка.

– Я… я уверена… ваши молитвы будут… услышаны, – промолвила заикаясь Урса.

– Если я слишком откровенна, то прости меня, – сказала леди Брэкли. – Но я теперь настолько одинока, что невольно высказываю собеседнику чувства, которые, вероятно, следовало держать при себе.

– Вы можете высказывать мне все, что сочтете необходимым, и, пока я здесь, позвольте мне читать вам.

Вдова удивленно подняла брови.

– Я помню, когда ты приезжала сюда год назад, ты говорила мне, что не выносишь читать вслух.

Урса поняла, что допустила ошибку, и быстро сказала:

– Думаю, это оттого, что я волновалась, боясь разочаровать вас. Но теперь я с удовольствием почитала бы вам, что вы захотите.

Она вспомнила, как часто читала вслух отцу, и подумала, что со стороны Пенелопы было крайне эгоистично отказаться читать свекрови, лишившейся зрения.

– Тогда ты сходишь в библиотеку и выберешь книгу, которая, на твой взгляд, будет интересна нам обеим, – предложила вдова. – Сомневаюсь, что там много современных романов, но я уверена, ты найдешь что-нибудь увлекательное.

– Несомненно, – обрадовалась Урса. – Не далее как завтра мы получим удовольствие, возможно, от посещения какой-то другой страны.

Леди Брэкли засмеялась.

– Это великолепно. А теперь, если ты уже выпила чай, наверняка захочешь пойти наверх и отдохнуть немного до обеда. Я всегда так делаю, а ты тем более только с дороги.

– Д-да… конечно, – согласилась Урса, вспомнив, что Пенелопа должна была приехать сюда прямо из Лондона.

Вдова позвонила маленьким золотым колокольчиком, находившимся рядом с ее креслом.

Дверь немедля отворилась, и вошел дворецкий.

– Проводи ее милость наверх, Джонсон, – велела она, – и попроси Марту прийти помочь мне подняться наверх – я тоже отдохну перед обедом.

– Марта здесь, миледи, – ответил Джонсон.

Пожилая служанка подошла к креслу вдовы.

– Мы обе приляжем, Марта.

Леди Брэкли повернула голову в сторону Урсы.

– Пенелопа, дорогая, ты помнишь Марту? Она со мной уже тридцать лет, и я не могла бы обойтись без нее.

В этот миг Урса испугалась: Марта может воскликнуть, что она не жена его милости.

Но Марта лишь слегка присела в реверансе.

– Много времени прошло с тех пор, миледи, – сказала она. – Я думала, вы забыли нас.

– Нет, конечно же, нет, – быстро произнесла Урса. – Просто его милость так занят, что у нас нет никакой возможности вырваться из Лондона или из Виндзора.

– Артур писал мне в своем последнем письме, что королева целиком полагается на него. – В голосе леди Брэкли звучала гордость.

Марта помогла ей подняться с кресла и повела к двери.

– Это правда, – поддержала ее Урса, – его всегда приглашают в Виндзорский замок.

– Мне только жаль, что он не может чаще приезжать ко мне, – печально вздохнула вдова, – но я не должна быть эгоистичной, ведь он же трудится для страны.

Поднимаясь за ними по лестнице, Урса отметила, что она уже успела сделать два рискованных прыжка и не упасть.

Сначала Джонсон не распознал в ней самозванку, а вот теперь и Марта.

Девушка обрадовалась, что они ничего не заподозрили, и почувствовала облегчение.

Она сейчас ясно осознала, насколько была испугана по прибытии сюда.

«Теперь все в порядке, – думала она, – и мне остается лишь доставлять радость этой милой пожилой леди, пока я здесь. Ей не должно прийти в голову, что Пенелопа ведет себя так недостойно».

Эта мысль была мучительна для нее, так как влекла за собой осуждение сестры, и ей хотелось избавиться от подобных раздумий.

Однако подсознательно она понимала, что никакие усилия не помогут справиться с потрясением, вызванным в ней супружеской неверностью сестры.