Текст книги "Самозванка поневоле"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– В данный момент мне очень приятно это слышать, – заметила Урса.

Обед, сервированный в роскошной, изысканной гостиной, какую Урсе не приходилось когда-либо видеть, превзошел все ожидания.

Вдоль одной из стен располагалась галерея для музыкантов.

Предки маркиза пристально смотрели на гостей с превосходных портретов.

А маркиз, сидевший во главе стола, напоминал многих из них.

Нет, он был гораздо красивее тех, что были изображены Ван Дейком.

Увидев неподдельный интерес Урсы, маркиз рассказывал ей о картинах и в завершение произнес:

– Я должен показать вам картинную галерею. Мой отец увлекался коллекционированием, и здесь собраны полотна со всего света. Будучи маленьким мальчиком, я ощущал себя то в Венеции, то в странах Востока, изображенных на картинах, особенно после того, как моя гувернантка описывала мне эти страны.

– Точно так же и мой отец рассказывал мне о мире, – молвила Урса.

Она чуть было не добавила, что посетила многие страны со своим отцом.

Маркиз был искренне удивлен ее познаниями о художниках, которых он упоминал.

Он обнаружил также, что может говорить с ней о тех местах, где побывал, и что ее действительно интересует то, о чем он рассказывает.

Он чувствовал, что интерес ее не показной, как у многих женщин, с которыми ему приходилось общаться.

После обеда он настоял, чтобы бабушка поднялась к себе отдохнуть.

– Орестос будет здесь около четырех часов, – сказал он. – Тогда мне действительно понадобится ваша помощь, grandmama,поэтому я надеюсь, что вы успеете поспать к тому времени.

– Не буду спорить с тобой, – улыбнулась леди Брэкли. – Просто я сделаю так, как ты говоришь!

Маркиз провел ее наверх.

Оставшись одна, Урса более внимательно стала разглядывать комнату, в которой они были до обеда.

На стенах висело несколько великолепных картин. Кроме того, там была коллекция табакерок, бесспорно очень ценных.

Она любовалась прекрасной картиной Рембрандта, когда вернулся маркиз.

– В нашем распоряжении есть немного времени, чтобы как-то развлечься, прежде чем здесь развернется драма, – сказал он. – Чем бы вы предпочли заняться?

– Я столько хотела бы увидеть у вас! – ответила Урса. – А поскольку я боюсь упустить что-либо важное, то разрываюсь между картинной галереей и конюшнями.

Маркиз рассмеялся.

– Такой же вопрос в подобных обстоятельствах мне пришлось бы решать самому. Если мы поспешим, то успеем сделать и то, и другое. Поэтому давайте начнем с конюшен.

Когда Урса увидела его лошадей, она поняла, что в отъезде он не порывал связь со своим управляющим.

Лошади, остававшиеся здесь без него, были во всех отношениях замечательными, хотя и не столь молодыми.

Молодые люди переходили от стойла к стойлу.

– Вам, должно быть, очень не хватало их? – спросила девушка.

– О да! Когда мне давали какую-нибудь полукровку, чтобы проехаться, я особенно начинал тосковать по дому, – ответил маркиз. – Но теперь я приехал надолго и собираюсь расширить мою скаковую конюшню, добавив новых лошадей.

– Мне они кажутся совершенными, – сказала с восхищением Урса.

Он покачал головой.

– Мне нужны годовалые, а кроме того – что очень важно, – я хочу завести арабскую породу.

Урса вздохнула.

Ее отец содержал по-своему превосходную конюшню, не обладая большими средствами.

Возможно, ей было бы так же скучно в деревне, как Пенелопе, если б у нее не было возможности ездить верхом.

– Мы прокатимся завтра утром, – сказал маркиз. – Остается лишь надеяться, что Орестос или его дочь не присоединится к нам.

– Это было бы замечательно!

– Я не знаю почему, – промолвил маркиз, когда они возвращались к дому, – но, когда мне говорили о вашей красоте, я всякий раз представлял вас не столь увлеченной наездницей.

Слишком поздно, увы, слишком поздно Урса вспомнила, что, хотя Пенелопа и прогуливалась иногда в парке верхом, поскольку это считалось модным, она никогда не увлекалась верховой ездой.

Она предпочитала поездки в экипаже отца.

– Я люблю ездить верхом, – поспешно сказала она, – но только на таких хороших лошадях, как у вас.

Это была слабая оговорка, но маркиз, похоже, удовлетворился ею.

Урса поспешно перевела разговор на картины, которые им предстояло смотреть.

Картинная галерея протянулась по всей длине одного крыла усадьбы.

Они переходили от картины к картине.

Урсе стоило больших усилий молчать, останавливаясь перед полотнами, на которых были изображены знакомые ей места.

Маркиз взглянул на часы, и она поняла, что совершенно не замечала времени, настолько интересно было все, что они видели и о чем говорили.

– Они скоро прибудут? – спросила она.

– Приблизительно через десять минут. Может быть, нам лучше спуститься в гостиную?

При виде этой гостиной нетрудно было догадаться, что маркиз намерен произвести впечатление на прибывающего грека.

Это определенно самая импозантная комната в доме.

Урса была поражена огромным количеством цветов, завезенных с Гималаев, а белые орхидеи и другие экзотические растения привели ее в восторг.

Приближался миг, когда ее представят как невесту маркиза.

Повернувшись к нему, она сказала:

– Может быть, мне следует надеть другое платье. Я до сих пор не думала об этом.

– Вы прекрасно выглядите и так! И мне хотелось бы сказать вам, что я поражен, с каким равнодушием вы относитесь к своей внешности. В отличие от большинства женщин для вас она как будто не является предметом постоянной заботы.

Его искренность не на шутку смутила ее.

Не объяснять же ему, что она не беспокоится о внешнем виде, потому что никогда не считала себя красавицей!

Во время путешествий с отцом она чувствовала, что никто не обращает внимания на то, как она одета.

– Вы очень красивая, – тихо произнес маркиз, – и, конечно, слышали это уже от миллиона мужчин, но в вас есть что-то еще, чего я не ожидал.

– Что же… это? – насторожилась Урса.

Маркиз собирался ответить ей, но тут открылась дверь, и дворецкий объявил:

– Господин Алексис Орестос, милорд, и мисс Амелия Орестос!

Он так странно произнес их имена, что Урса чуть не рассмеялась.

Они стояли возле камина, когда вошли гости.

Маркиз устремился через гостиную, на ходу протягивая руку.

Алексис Орестос, не очень высокий мужчина с интеллигентным лицом, выглядел типичным греком.

Его дочь, маленькая, довольно полноватая, как говорил маркиз, и, очевидно, еще очень юная, была лишена привлекательности и вкуса, о чем свидетельствовала ее одежда.

Маркиз с воодушевлением приветствовал гостей.

– Я счастлив видеть вас в Чарнвуде! – восклицал он. – Я так рад, что вы решили навестить меня!

Он пожал руку Алексису Орестосу и повернулся к Амелии.

– Надеюсь, ваше путешествие было приятным и вы не слишком устали?

– Я не устала, благодарю вас, – ответила девушка на хорошем английском.

Маркиз вновь обратил взор на камин.

– У меня гостит моя бабушка, – сказал он, – она спустится к нам позже. А сейчас я хочу представить вам, одним из первых, особенно дорогого мне человека.

В темных глазах грека, вопросительно глядевшего на маркиза, читалось недоумение.

Когда они приблизились к Урсе, маркиз произнес:

– Позвольте мне представить вам мисс Урсу Холингтон, дочь Мэтью Холингтона, известного лингвиста, о котором, я уверен, вы слышали.

Он улыбнулся ей.

– Мисс Холингтон сделала меня счастливейшим человеком в мире, и это произошло всего лишь за два дня до того, как я получил ваше письмо.

Грек, принимая протянутую девушкой руку, молвил:

– Но я ничего не понял!

– Вы – первые из моих друзей, которым я сообщаю, что Урса согласилась стать моей женой, – объяснил маркиз. – Я уверен, вы дадите нам ваше благословение и выпьете шампанского за наше здоровье.

Прежде чем грек что-либо сказал, маркиз повернулся к столу, на котором стояло шампанское.

Его принесли заранее, до приезда гостей, чтобы слуги не слышали о его «помолвке».

Разливая шампанское по бокалам, он продолжал:

– Я говорю вам это пока конфиденциально и буду благодарен, если вы не станете сообщать об этом никому, поскольку нам еще предстоит оповестить всех родственников. А они живут в самых разных местах, так что на это потребуется время.

Он поднес бокал Алексису Орестосу, затем его дочери.

Было очевидно, что грек разочарован и испытывает некоторое замешательство.

Однако он не выглядел сердитым.

Урса перевела взгляд на Амелию.

Та вовсе не казалась расстроенной тем, что потеряла жениха, которого выбрал для нее отец.

Может быть, ее и не спрашивали о желании выйти за него.

Маркиз поднял свой бокал.

– За вас, Алексис Орестос, за то, чтобы вы и в будущем были столь же благополучны, как ныне, и за успех вашей аудиенции с королевой Викторией в понедельник! Желаю вам победы!

Грек наконец очнулся.

– Я сомневаюсь, что кто-нибудь сможет победить вашу королеву! – рассмеялся он. – Ее империя представляет собой вершину власти. Кто же решится бросить ей вызов?

Маркиз тоже рассмеялся.

– Уверяю вас, очень многие хотели бы попытаться.

– Только для того, чтобы оказаться поверженными! – заметил грек. – И пусть будет так на долгие времена!

На подобное восхваление маркиз ответил комплиментом:

– Нам есть чем гордиться в нашей империи, но что может сравниться с великой историей Древней Греции, с легендарным Олимпом?

Алексис Орестос вновь не удержался от смеха.

– Это правда.

Чувствуя, что ей тоже пора включиться в разговор, Урса сказала по-гречески:

– Мой отец любит Грецию и, когда я была маленькая, научил меня говорить на вашем языке.

Алексис Орестос был изумлен.

– Это великолепно! Как свободно вы говорите!

– Это такой замечательный язык, – продолжала Урса, – и я рада, что могу читать труды ваших великих авторов.

Весьма заинтересованный, Алексис Орестос сел рядом с Урсой на диван, и они погрузились в беседу на его родном языке.

Урса была рада, что маркиз не понимает, о чем она говорит.

Она не могла удержаться, чтобы не рассказать Алексису Орестосу о своем посещении Греции и о незабываемом впечатлении, которое произвела на нее эта прекрасная страна.

Пенелопа не могла бы рассказать ничего подобного.

Однако Урса подумала, что, если Алексис Орестос когда-нибудь и упомянет о том, что она была в его стране, маркиз все равно ничего не заподозрит.

Он просто подумает, что Пенелопа поступила разумно, говоря о том, что могла бы рассказать ее сестра Урса.

Потом маркиз повел Алексиса Орестоса в свой кабинет – видимо, чтобы обсудить деловые вопросы.

Оставшись наедине с Амелией, Урса стала беседовать с ней, что оказалось занятием не из легких, несмотря на то что они говорили на одном языке.

– Расскажите мне о себе, – попросила она. – Чем вы занимаетесь в Афинах? Посещаете ли балы?

– Я посещаю некоторые вечера, – ответила Амелия, – но они почти всегда даются папиными друзьями, и те, кого я встречаю там, чаще всего – его ровесники.

Урса засмеялась.

– Вам, должно быть, скучно с ними! Но в Афинах, конечно, есть и молодые люди, и у вас, наверное, много друзей среди них?

– Нет, не много, – призналась Амелия. – Папа хочет, чтобы я вышла замуж за человека с положением, но в моей стране мужчины с положением обычно очень старые.

Урса начала понимать, в чем дело.

Вот почему Алексис Орестос решил заполучить в зятья маркиза.

Она не стала посвящать в свои рассуждения Амелию и предложила;

– Вы, наверное, хотите отдохнуть немного перед ужином.

– Это было бы хорошо, – кивнула Амелия. – У меня разболелась голова от поезда и от папиных разговоров.

– О чем? – спросила Урса.

Немного поколебавшись, Амелия ответила:

– Он наставлял меня, что я должна сказать и о чем не должна говорить, когда встречусь с маркизом. Но теперь, раз он женится на вас, папе придется подыскивать для меня другого подходящего мужа.

Урса удивленно взглянула на девушку.

– Но разве вы не должны выходить замуж по своему желанию?

– Я должна выйти за того, кого выберет папа, – твердо заявила Амелия.

Урса поняла, что для Амелии это было неоспоримо.

– Пойдемте наверх, – торопливо сказала она, чувствуя бесполезность дальнейшего разговора.

Она проводила Амелию, а затем прошла в свою спальню.

Это была чудесная комната с выходом в отдельный boudoir [11]11
  будуар (фр.).


[Закрыть].

Столь комфортную спальню она даже не могла себе представить.

Мари распаковала ее одежды, но самой ее нигде не было видно.

Урса вышла в коридор, желая найти комнату вдовы.

Навстречу ей торопливо шла горничная, и Урса спросила ее:

– Не могли бы вы сказать, где спальня леди Брэкли?

Горничная сделала реверанс.

– Да, мисс. Ее милость в комнате напротив, но, когда я заглянула туда недавно, она крепко спала, и я решила не будить ее.

– Вы хорошо сделали.

Урса поняла, почему вдова не спустилась к ним, и вернулась в свою спальню.

В boudoirона обнаружила книги, показавшиеся ей интересными.

Одна из них, история этой усадьбы с иллюстрациями, оказалась настолько увлекательной, что Урса опустилась на софу.

Она читала уже около получаса, когда вошел маркиз.

– Я так и знал, что найду вас здесь! – сказал он, закрывая за собой дверь.

Урса улыбнулась, и он сел на софу радом с ней.

– Все вышло превосходно! – сообщил он.

– Ваш греческий друг не выразил разочарования?

Маркиз помотал головой.

– Он слишком дипломатичен для этого! Он просто поздравил меня с женитьбой на такой прекрасной девушке. А потом мы говорили о делах.

– Его дочь рассказала мне, что отец хочет выдать ее за человека с положением и что у нее нет права выбора в этом вопросе!

– Бедная девушка! – вырвалось у маркиза.

– Она сказала также, – продолжала Урса, – что в поезде отец все время наставлял ее, как вести себя и о чем говорить с вами. Я думаю, она чувствует большое облегчение от того, что ей больше не нужно ничего говорить.

Маркиз посмотрел на нее долгим, задумчивым взглядом.

– Как мне отблагодарить вас не только за ваш мудрый план, но и за столь блестящее его исполнение?

Урса легко вздохнула.

– Постучите по дереву! – сказала она. – Нам предстоит еще быть очень осторожными, чтобы не допустить никакой ошибки.

– Это правда, – согласился маркиз. – Орестос – весьма разумный и светский человек, но он может быть и крайне жестким, если обнаружит, что его провели.

– Значит, не следует предаваться радости от успеха, пока он не покинет Лондон.

Маркиз не мог отвести глаз от Урсы.

– Как можно быть одновременно столь прекрасной и столь мудрой? Я знал многих женщин, но ни одна из них не обладала вашим разумом. И ни одна не говорила так свободно по-гречески! Орестос был буквально поражен этим!

– Во всем виновато лишь ваше везение! – заметила Урса.

– А сейчас я должен вернуться к нему, – сказал маркиз, – и продолжать быть любезным с ним. Я зашел сюда узнать, спустится ли к нам grandmama,но она, очевидно, еще спит. Я велел служанке не будить ее, пока не настанет время одеваться к ужину.

– Это очень разумно.

– А вы не только разумны, но еще и необыкновенны.

Маркиз встал.

Урса глядела на него снизу.

Их глаза встретились.

Внезапно маркиз, как будто принуждая себя, повернулся и направился к двери.

Глава пятая

На следующее утро, в семь часов, Урса уже сбегала по лестнице, чувствуя себя школьницей, прогуливающей урок.

Она была уверена, что вдова еще крепко спит, как и гости из Греции.

В то же время она не могла отделаться от чувства неловкости, осознавая, что не должна была соглашаться на верховую прогулку с маркизом.

Но и отказаться от такого захватывающего предложения не могла.

Она станет вспоминать эту прогулку, когда будет ездить на лошадях своего отца, хотя и очень хороших, но несравнимых с лошадьми маркиза.

Прошедший вечер не был таким трудным, каким она его представляла.

Она была очень любезна с Алексисом Орестосом, а он очарован ее знанием греческого языка и польщен ее комплиментами относительно его высокого положения.

Ей было удобнее говорить с ним на его языке, так как маркиз не понимал их и не мог заподозрить, что она – не Пенелопа.

Она обнаружила, что гость обладает широкими познаниями в области греческой истории.

Узнала также, что он обладает собранием греческой скульптуры, которую ей хотелось бы увидеть.

После ужина они направились к себе, и маркиз сопровождал свою бабушку до лестницы.

Пока гости еще не последовали за ними, он успел сказать Урсе:

– Превосходно! Вы были абсолютно неотразимы, и я от всей души благодарен вам.

И тут как раз Алексис Орестос и его дочь присоединились к ним.

Урса сопровождала леди Брэкли наверх, в спальню, где ее уже ждала служанка.

Урса молча поцеловала вдову на прощание перед сном и прошла к себе.

Только теперь она почувствовала страшную усталость, однако уже не была обеспокоена и встревожена, как накануне приезда гостей.

Она заснула, думая лишь о маркизе.

Он, очевидно, присутствовал и в ее снах – пробудившись, она все еще думала о нем.

И вот она вышла через парадный вход и увидела, что лошади уже готовы, а на одной из них – дамское седло и маркиз стоит рядом с ней.

Урса догадалась, что он заранее предусмотрел, дабы ни одна комната гостей не выходила окнами на парадную аллею усадьбы.

Когда он поднимал ее, усаживая в седло, она почувствовала внутри невольную дрожь. Как хорошо, что с ними никого нет!

Лошадь маркиза оказалась крайне резвой и нетерпеливой, и, когда они переехали мост через озеро и достигли ровной местности, он сказал:

– Может, позволить нашим животным сбросить избыток энергии и пустить их галопом, если вы уверены в своей лошади?

– Я более чем уверена, – ответила Урса.

Маркиз явно беспокоился, чтобы лошадь не оказалась слишком горячей для нее.

Может быть, он ожидал, что она захочет проехаться а л я трит-трот [12]12
  прогулочной рысцой (фр.).


[Закрыть].

Именно так, она слышала, катаются леди, подобные Пенелопе, в Гайд-парке Лондона.

Ее сестре и в голову бы не пришло пуститься галопом по доброй воле.

Маркиз был прав, конечно, думая, что Пенелопа не очень умелая наездница.

Хотя Урса понимала, что допускает ошибку, она не смогла противиться желанию пустить свою лошадь вперед с бешеной скоростью.

Они проскакали около мили, прежде чем придержали лошадей.

Урса взглянула на маркиза.

Ее щеки покрылись румянцем, глаза сияли.

Сама о том не зная, она стала еще прекраснее, чем всегда.

– Это было чудесно! – воскликнула она.

– Как и вы сами, – ответил маркиз. – Я понятия не имел, что вы так хорошо ездите.

– Я езжу на лошади с тех пор, как начала ходить, – само собой вырвалось у нее.

– Почему же тогда в ваших конюшнях нет таких лошадей, как эти?

Вопрос тотчас вернул девушку к действительности.

Она вспомнила, что выдает себя за Пенелопу, жену состоятельного человека.

Урса лишь слегка пожала плечами.

– Артур сейчас нечасто ездит верхом. У него нет времени.

Она хотела сказать, что он уже стар для этого, но это прозвучало бы слишком некорректно.

Из найденного ею оправдания маркиз, очевидно, понял, что она ездит нерегулярно и потому скакала с таким наслаждением.

Они поехали лесом.

Затем взобрались на возвышенность, с которой маркиз показал свои владения.

Обозревая прекрасный вид, Урса сказала:

– Вы, должно быть, очень горды таким большим поместьем. Но это ведь накладывает и большую ответственность.

Во взгляде маркиза она заметила удивление.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Вы ведь владеете не только большим количеством земли, но также и людьми, которые живут на ней, и, я уверена, они ждут от вас руководства и помощи.

Она сказала лишь то, что пришло на ум.

Маркиз же задумался, прежде чем ответить.

– Вы упрекаете меня за то, что я слишком долго был за границей, вместо того чтобы, подобно пастуху, охранять своих людей?

– Я об этом совсем не думала. Однако вы нашли прекрасное определение того, кем должен быть хороший хозяин.

– Может быть, я хотел, пока еще молод, посмотреть мир и, если угодно, насладиться им, прежде чем возложу на себя слишком большую ответственность.

Он сказал это таким тоном, что Урса тотчас вспомнила, как несчастен он был с самого детства.

– Я вовсе не упрекала вас, – поспешила добавить она, – и все, что я видела в Чарнвуде, – совершенно! Я должна бы, по сути дела, поздравить вас.

– В таком состоянии мой отец оставил мне поместье, и я хочу поддерживать его таким, – твердо заявил маркиз, – но я также хочу, чтобы Чарнвуд стал домом для меня.

Да это и понятно, ведь вдова говорила, что у него не было дома в детстве.

Поэтому он так обрадовался, когда его отец женился вновь.

– Конечно, вам нужен дом, – сказала она мягко, – и много детей, которые будут наслаждаться вашим великолепным домом и кататься на ваших превосходных лошадях.

Маркиз рассмеялся.

– Вы слишком торопите события. Тем не менее мне хотелось бы учить моих сыновей стрелять, а дочерей – ездить верхом так же хорошо, как вы.

– Я уверена, так и будет, – сказала Урса. – По словам вашей бабушки, множество прекрасных молодых женщин хотели бы стать хозяйками Чарнвуд Корта.

Она сказала это легко и с юмором, маркиз же ответил серьезно:

– Для этого я должен по-настоящему влюбиться.

– Но ведь это не представляет трудности, – заметила Урса.

– Это бывает связано с большими трудностями, если влюбляешься не в того человека.

Он произнес это жестко, поворачивая свою лошадь в сторону дома.

– Я думаю, нам пора возвращаться, – добавил он.

Обеспокоенная тем, что сказала что-то не так, Урса последовала за ним.

Они ехали по узкой тропинке между деревьями, и она не могла быть рядом с ним.

Когда они достигли открытого пространства, маркиз поехал быстрее, как будто желал поскорее вернуться домой.

«Что… я… сказала? Что… я сделала не так?» – спрашивала себя девушка.

Восстанавливая в памяти их беседу во всей последовательности, она решила, что он, должно быть, уже влюблен в кого-то.

Очевидно, в ту, на ком не может жениться.

«Я желаю, чтобы он был счастлив, – думала она. – Он так добр, так внимателен к другим, что заслуживает всего, чего желает».

Немного не доехав до дома, маркиз придержал лошадь.

– Вам понравилась поездка? – спросил он.

– Она была великолепна. Я надеюсь прокатиться еще на одной вашей лошади до отъезда.

– Вам и grandmamaнет необходимости спешить. Орестос сказал мне вчера вечером, что хочет успеть на ранний поезд завтра утром, чтобы пообедать вместе с дочерью, прежде чем они поедут в Виндзорский замок.

– Я поняла, слушая его вчера вечером, что он одобрит перед ее величеством совет, который вы дали ему по поводу обновления греческого флота, и ваше обещание помочь в надзоре за оснащением судов.

– Я надеюсь на это и понимаю, как обязан вам тем, что не должен обзавестись греческой женой.

– Если вам и суждено иметь греческую жену, то, думаю, она должна выглядеть как богиня с Олимпа, поскольку лишь такая женщина достойна Чарнвуда.

– Я, по сути дела, уже остановил выбор на Диане-охотнице.

– Не слишком ли это честолюбиво? – засмеялась Урса.

Она взглянула на маркиза и поняла, что он сделал ей комплимент.

И вновь их глаза встретились, и Урса, неожиданно смутившись, отвернулась.

Она пришпорила лошадь, и они в молчании возвратились к конюшням.

Когда маркиз опускал ее с седла, она вновь ощутила легкую дрожь, пронизавшую ее.

Она упрекала себя за свою глупость.

«Любая женщина, – думала она, – воспринимала бы его комплименты как само собой разумеющееся».

Она же, будучи деревенской дикаркой, смутилась.

Она даже покраснела, чего никогда бы не произошло с ее сестрой.

– Я очень благодарна вам, – сказала она маркизу.

Затем повернулась к главному конюху, чтобы похвалить его лошадей, и он был явно польщен ее оценкой.

Маркиз давал распоряжения на день.

Урса же поспешила в дом, не дожидаясь его.

Конечно, леди Брэкли не следует знать, что она каталась наедине с маркизом.

По крайней мере вдове было известно, что этого Пенелопа не стала бы делать.

Помимо того что она не любила кататься верхом, Пенелопа ненавидела рано вставать.

«Мне следует быть осторожной, очень, очень осторожной!» – говорила себе Урса, поднимаясь в свою спальню.

Этот день прошел вполне успешно.

Утром маркиз предложил гостям осмотреть дом.

После этого их пригласили на ранний ленч, до того как отправиться на прогулку по поместью.

Он показывал им живописные виды, которые не могли, конечно, сравниться с величественными горными панорамами Греции.

Он показал им ферму, и Алексис Орестос не скрывал своего интереса к современному сельскохозяйственному оборудованию, приобретенному маркизом.

Он также интересовался ценами на продукцию, которую давала земля.

Вполне естественно, что грек, будучи прежде всего бизнесменом, оценивает все деньгами.

Когда они вернулись в дом, где их ждала леди Брэкли, им подали шампанское, а также сандвичи с паштетом.

Амелия была чрезвычайно немногословна.

Урса решила, хоть и упрекала себя в отсутствии доброты, что эта молодая особа довольно скучна.

«Как могла бы такая девушка выйти за маркиза? – задавалась она вопросом. – Она скоро наскучила бы ему, а он, будучи столь красивым, неизбежно привлекал бы других женщин».

Ей было очень интересно знать, что чувствовал маркиз к женщинам, с которыми его связывала молва в Лондоне.

А ведь были еще и те, с которыми он встречался в Индии и других частях света.

Леди Брэкли, как будто читая мысли Урсы, промолвила:

– Я заметила, что молодая гречанка затрудняется что-либо сказать самостоятельно, и могу лишь тысячу раз благодарить вас за спасение моего драгоценного Гая от этой женитьбы без любви.

– Я тоже думала об этом. Ему следует найти себе действительно очаровательную невесту.

– Такую, как ты, моя дорогая Пенелопа. Я только сегодня отметила про себя, как повезло Артуру с женой. Ты вела себя так разумно с мистером Орестосом, что он, по-моему, нисколько не обиделся на Гая за то, что он ускользнул из его когтей.

– Надеюсь, это так, – кивнула Урса, – и, конечно, мне очень помогли беседы с ним на его родном языке.

– Это было почти чудом, – продолжала вдова. – Хотя я не могла разобрать, о чем вы говорили, с другого конца комнаты, я слышала, как он смеется, и в его голосе уже не было той жесткой нотки обиды, которая чувствовалась в нем, когда он узнал, что у Гая уже есть невеста.

Это ли не подтверждение того, что слепота леди Брэкли сделала ее более восприимчивой к голосам людей, к их ощущениям, даже к вибрациям и волнам, исходящим от них.

– Очень важно, – молвила Урса, – чтобы мистер Орестос хвалил маркиза ее величеству, и я чувствую, что он будет это делать.

– Я тоже это чувствую, – сказала леди Брэкли, – и все – благодаря тебе, дорогое дитя.

Урса оставила вдову на попечение служанки и прошла в свою комнату.

Она хотела бы по возвращении домой к отцу иметь возможность встречаться с леди Брэкли.

Но она знала, что это будет неосуществимо, – Пенелопа определенно воспротивится.

Она поняла и то, что после завершения этого маскарада никогда не сможет увидеть маркиза.

Сердце ее сжалось.

«Я хочу видеть его, – говорила она себе. – Я хочу слышать его голос. Я хочу знать, что он счастлив».

Эти мысли пугали ее, и, пытаясь прогнать их, она торопливо говорила Мари о том, что наденет к обеду.

Обед прошел очень весело. Маркиз всех смешил.

Когда все стали расходиться по своим комнатам, Алексис Орестос сказал, что получил огромное наслаждение.

– Как только вы поженитесь, мой дорогой маркиз, свой медовый месяц вы должны провести у меня. Баша невеста так много знает о наших храмах, а у меня масса интересных древностей, я покажу их ей.

Урса от страха затаила дыхание, ведь гость имел в виду, что она уже была в Греции.

Но маркиз, казалось, не заметил этого.

– Конечно, мы будем чрезвычайно рады, тем более что рано или поздно мне придется приехать в Грецию для консультаций с вами относительно боевых кораблей.

– Я буду ждать этого с превеликим нетерпением, – сказал мистер Орестос.

Он пожелал леди Брэкли доброй ночи, затем повернулся к Урсе со словами:

– Вы так прекрасны, мисс Холингтон, что я уверен, когда вы приедете ко мне, скульпторы захотят изваять вас в камне, каждый художник будет стремиться создать ваш портрет.

– Вы очень добры ко мне, но никто не может повторить шедевров Древней Греции, которыми вы уже владеете.

Она поцеловала Амелию и пожелала ей доброй ночи.

– Надеюсь увидеть вас утром, если не просплю.

Поднимаясь по лестнице с леди Брэкли, она со вздохом облегчения подумала, что все позади.

Не осталось никаких трудностей, никаких проблем, и маркиз был свободен.

Мари, оставляя Урсу, не задула свечу рядом с ее кроватью.

Девушка открыла книгу, найденную в библиотеке, о семействе Чарн и их усадьбе.

Она уже прочла большую часть, однако оставалось еще много.

Прочитав десять страниц, Урса решила оставшимися насладиться завтра.

Внезапно она услышала, как открывается дверь из спальни в boudoir.

Она с удивлением подняла глаза и увидела вошедшего в комнату маркиза.

Он закрыл за собой дверь.

Когда он выступил из тени, она увидела на нем длинный, до пола, халат, отделанный тесьмой на груди наподобие аксельбантов, что придавало ему военный вид.

Маркиз двигался к ней, и от изумления у нее перехватило дыхание.

– Что случилось… что произошло?

– Ничего не произошло, – спокойно произнес маркиз, – просто я хотел сказать вам доброй ночи и еще раз поблагодарить за успешное завершение того, что могло закончиться катастрофой.

С этими словами он подошел к кровати и сел на край, лицом к девушке.

Ее волосы, сверкавшие в свете свечи, струились по плечам, доставая почти до пояса.

Пристальный взгляд маркиза поверг ее в сильное смущение.

– В… вам не следует… быть… з… здесь… это р… рискованно! – промолвила она заикаясь.

– Все уже крепко спят теперь, – ответил он, – я боялся, что и вы спите.

– Я… рада, что… все закончилось хорошо… для вас, – сказала Урса. – Однако… нам не следует… рисковать.

– Я хочу поблагодарить вас сейчас и, по сути, ждал этого момента очень долго.

Он наклонился к ней.

Прежде чем Урса смогла понять, что происходит, он прижал ее к подушкам и прильнул губами к ее губам.

Она все еще не осознавала происходящего.

И лишь когда его губы завладели ее губами, она вдруг ощутила нечто подобное молнии, пронизавшей тело.

Ее еще никогда не целовали.

И тем не менее она узнала в поцелуе то, что предчувствовала ранее, только он оказался еще чудеснее.

Чувствуя, как дрожат ее губы, маркиз крепче прижал ее к себе.

Его поцелуй становился все более требовательным и страстным.

Внезапно он коснулся рукой ее груди.

Она поняла, что происходит, и стала сопротивляться.

С огромным усилием она отворотила свое лицо, приговаривая:

– Нет… о нет! Вы не должны… делать этого… пожалуйста… нет!

– Почему мы должны притворяться? – недоумевал маркиз. – Я хочу вас, и вы, я думаю, хотите меня.

– Н… но вы… не должны… ц… целовать меня, – бессвязно лепетала, задыхаясь, Урса.

– Я не могу понять, почему вы так говорите, – настаивал маркиз. – В конце концов, Лионель рассказывал мне о восхитительном времени, которое вы провели вместе, когда Артур был в Берлине, и я думаю, Лионель был не первым таким счастливчиком.