Текст книги "Ангел в сетях порока"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Было бы поистине странно, если бы я не переживала по этому поводу.
* * *
Я пришла к выводу, что от тех или иных событий в жизни убегать бесполезно. Рано или поздно они все равно произойдут, как бы упорно ты ни пытался от них увильнуть.
Когда я вернулась с прогулки, в доме было совсем тихо, я решила, что все разошлись, и направилась в будуар написать несколько писем.
Открыв дверь, я замерла на пороге – передо мной в полном одиночестве сидел Гарри.
– Ох! – сказала я. – А где тетушка Дороти?
– Ушла на какое-то заседание комитета, – сказал он, – и вернется лишь после шести.
Я собралась было выйти из комнаты, но он меня остановил:
– Не уходите, Максина. Я хочу с вами поговорить.
– О чем? – спросила я. – Нам, по-моему, говорить больше не о чем!
– Нет, есть, – сказан Гарри. – Что с вами стряслось?
– Ничего, – сказана я с вызовом, даже немного грубо.
Не выношу людей, которые говорят «ничего» убитым тоном, который свидетельствует как раз об обратном.
Но Гарри ничуть не обиделся. Он только мягко проговорил:
– Скажите, Максина, вы сердитесь на меня за поцелуй?
Я сказана «нет», но почему-то – то ни из-за того, как он это проговорил, то ни из-за упоминания о поцелуе – почувствована себя очень странно и задрожала, совсем как в тот вечер.
– Тогда в чем дело, Максина? – повторил он и подошел ко мне совсем близко.
Я испугалась, как бы он снова не попытался поцеловать меня, – не уверена, что смогла бы ему воспрепятствовать, хоть и знаю, что его поцелуй принадлежат другой женщине!
– Расскажите, Максина, – не отступал Гарри, и в его голосе слышалось столько искренней тревоги.
Мне хотелось заплакать, прижаться к его груди и забыть обо всем на свете, ведь Гарри со мной, рядом…
Но, конечно, я этого не сделала, а внутри у меня что-то вдруг будто щелкнуло, и я ответила с холодной злостью:
– Если хотите знать, это все потому, что я видена, как вы выходили ночью из спальни тетушки Дороти! Я вас видена и больше не хочу говорить об этом, да и вообще прошу вас оставить меня в покое!
Гарри совсем побелел, но не произнес ни снова, и я вышла из комнаты, хлопнув дверью. Поднимаясь по лестнице, я чувствовала, что слезы заливают мое лицо. Запершись у себя в спальне, я проплакала несколько часов, пока, обессиленная, не заснула.
Полагаю, теперь Гарри никогда со мной больше не заговорит, и хоть знаю, что поступила правильно, чувствую себя крайне несчастной.
* * *
Я снова виделась с Айвором, и он наговорил мне столько ужасных вещей о людях, которые меня окружают, не конкретно о каждом, а о сословии в целом. Из его слов следовало, что высшее общество нашей страны способно погубить весь мир. Не могу толком понять почему, но Айвор так утверждает, а со стороны виднее. Я спросила, чем я могу помочь, и тогда он сказал, что необходимо переделать мир и уничтожить классовый строй, но, похоже, начинать с этого очень сложно.
Не совсем понимаю, как человек может выбирать, где ему родиться – в Мейфэре или в Уайтчепле [13]13
Уайтчепл – один из беднейших районов Лондона.
[Закрыть].
Я спросила у дядюшки Лайонела о международном положении, и он подтвердил, что обстановка очень сложная. На мой вопрос, что в этой ситуации собирается предпринять парламент, он не нашелся что ответить.
Получается, что все знают, до чего плохи дела, но никто не способен найти средство исправить положение, за исключением Айвора, идея которого, насколько я поняла, заключается в уничтожении аристократии.
Полагаю, что, будучи сама аристократкой, я не понимаю, почему ходить по ночным клубам и тратить там деньги такое уж большое преступление – ведь люди, которые туда ходят, в большинстве своем занимаются благотворительностью и не мучают бедных, как в России. Но Айвор говорит, будто мучают и что Англия – единственная страна, где не было кровавой революции, – скоро получит ее, и поделом.
Все эти разговоры произвели на меня удручающее впечатление. Однажды я спросила Дерека, что делать, если начнется революция. Не успел он и рта открыть, как в разговор вмешалась Бейба:
– Я-то знаю, что мне делать.
Все стали спрашивать, что, и она сообщила:
– Стать любовницей вождя!
– Прекрасно, – заметила тетушка Дороти, – только смотри не ошибись в выборе.
– О, уж тут-то меня не проведешь! – заверила Бейба и приторно улыбнулась Дереку.
Гарри теперь со мной совсем не разговаривает, отчего я чувствую себя несчастной и одинокой, так как он единственный, кто был ко мне добр в этом доме. Разумеется, не считая дядюшки Лайонела, но он целыми днями пропадает в Палате – по крайней мере я предполагаю, что в Палате. Однажды я слышала, как Бейба сказала тетушке Дороти:
– Новая рыбка клюнула на Лайонела.
– Вот и прекрасно, – отвечала тетушка Дороти. – Когда между поклевками случается перерыв, он становится совершенно невыносимым.
Я уже знаю, что «рыбка» означает подружку, и должна сказать, очень рада, если у бедного дядюшки Лайонела есть друзья на стороне, поскольку здесь ему никто не уделяет ни малейшего внимания.
Тем не менее очень трудно понять, кому в этом мире верить, а кому нет, кого считать искренним, а кого лицемерным.
Вчера я ходила с Моной на очередной прием для дебютанток.
Меня поразило, как рассуждали о жизни девушки моего возраста и даже моложе. В их речах было столько здравого смысла, практицизма и расчетливости, что я почувствовала себя наивной дурочкой. Похоже, они знают о жизни и людях гораздо больше, чем я.
Оказывается, им давно известно о романе тетушки Дороти с Гарри. Но было очень тяжело обсуждать с ними это, так что Мона, заметив мои переживания, сменила тему. Не могу сказать, что очень удачно. Она спросила, часто ли я вижусь с Тимми, я ответила, что за последнюю неделю-другую не часто.
– Он, конечно, пытался тебя поцеловать, – заявила она.
Я хотела отделаться шуткой, но она продолжала:
– Могу поспорить, он привозил тебя к себе на квартиру!
Я призналась, что привозил, а она изрекла:
– Старые методы! Он на всех нас их опробовал.
– Что опробовал? – удивилась я.
– Ну, уговаривал поехать к нему на квартиру, – пояснила она, – говорил, что там сейчас его сестра. Говорил про сестру?
– Да, – подтвердила я.
– Даже история та же самая, – презрительно фыркнула Мона. – У Тимми отсутствует воображение.
– А на самом деле она с ним не живет? – спросила я.
Девушки засмеялись над моим вопросом, и одна из них снисходительно ответила:
– Нет, конечно! Она никогда не покидает Шотландию! Тимми всем подряд рассказывает одну и ту же историю в расчете на девочку, которая ему поверит.
Я, конечно, почувствовала, что оказалась в глупом положении, но, с другой стороны, нельзя же жить в мире, не веря ни единому сказанному тебе слову!
Девушки продолжили свой разговор – они то посмеивались над знакомыми мужчинами, то хвастались своими победами над ними, Мона доложила, будто бы в этом месяце получила четыре предложения. Другая девушка заявила, что это все ерунда, а вот она получает любовные письма от артиста – она назвала имя, мне оно было неизвестно, зато на остальных произвело сильное впечатление.
Она принялась читать выдержки из этих писем. Мне они показались очень скучными, кроме того, я считаю, что нельзя читать вслух чужие письма да еще весьма интимного содержания, однако девушки слушали с жадностью и пришли в страшное возбуждение. Наконец наступила моя очередь рассказывать, и меня буквально засыпали вопросами о Росдине.
Я сказала, что он, на мой взгляд, чудовищен и кошмарно туп.
– Не будь дурочкой, – посоветовали они, – ты добилась невероятной победы! Он говорит только о тебе! Зита давно за ним бегает, и все безуспешно.
Я спросила, кто такая Зита. Оказалось, очень красивая девушка, но без денег и положения в обществе, так что все ее надежды только на замужество.
Тогда я сказала, что с радостью уступаю его ей.
– Какой абсурд! – возмутились все. – Росси от тебя без ума!
Я гордо объявила, что важно не то, как ко мне относится Росси, а то, как я отношусь к нему. После этого я стала собираться домой. Не нахожу общество девушек очень для себя интересным, по крайней мере компанию Моны.
А вернувшись домой, обнаружила Росдина за коктейлем в обществе тетушки Дороти.
Легок на помине!..
После недавнего разговора я держалась с Росдином холодно и отчужденно, но это, кажется, не произвело на него должного впечатления.
Он по-прежнему нес всякую чепуху, и все мои попытки осадить его успехом не увенчались. Разумеется, тетушка Дороти пригласила его обедать.
Судя по всему, она думает, будто он мне нравится, а это, с ее точки зрения, значит, что мы должны как можно больше времени проводить вместе. Боже, я уже сыта всем этим по горло!
* * *
Этот глупец Росси сделал мне предложение!
Вот уж действительно в высшей степени смехотворно!
Я опять разочарована: вместо радостного волнения судьба преподнесла мне горькую усмешку.
Я представляла себе, как буду сидеть в консерватории, под мелодию «Голубого Дуная», и кто-то прекрасный и благородный попросит меня стать его женой.
И что из этого вышло?!
Мы обедали дома, и, конечно, явились Бейба с Дереком – похоже, они и дня не могут прожить без тетушки Дороти, – а за ними еще несколько человек, не очень-то выразительных. Последним пришел Гарри.
Все эти дни он выглядит не слишком веселым. Я не обольщаюсь надеждой, что это как-то связано со мной. Скорее, думаю, потому, что тетушка Дороти на него за что-то злится.
Она то пристает к нему с кокетливыми вопросами, то отпускает в его адрес язвительные колкости. Ей словно хочется вывести его из себя. Не могу понять почему, но только Гарри явно расстроен и непривычно молчалив.
На меня он вообще не обращает внимания, разве что случайно бросит взгляд и тут же быстро его отведет.
На вечерние туалеты тетушка Дороти тратит уйму времени, так что до ее появления мне приходится занимать гостей. Так было и в этот раз.
Когда доложили о Гарри и он вошел в гостиную, мы обменялись краткими приветствиями, после чего он прошел в другой конец комнаты налить себе коктейль.
Росси тут же заметил натянутость в наших отношениях:
– Вы с Гарри поссорились?
– Нет конечно, – сказала я. – Из-за чего бы нам ссориться?
– Ох, – усмехнулся он, – стало быть, Гарри получил предупреждение не топтать чужой газон?
– Не понимаю, о чем вы толкуете, – сказала я и расплескала коктейль, который протягивала ему в тот момент.
Росси жутко трясется над своими нарядами и, увидев, что брюки его пострадали, поднял такой шум, что Ньюмен был вынужден принести горячей воды и полотенце, чтобы смыть пятна.
Очень рада, что отплатила ему! Хорошо бы эти пятна оказались несмываемыми.
После обеда мы все отправились в «Кафе де Пари» – довольно милое местечко, с балконом, где могут сидеть люди, не одетые в вечерние костюмы.
Мне показалось, будто в толпе промелькнула Поппи, но с точностью не могу утверждать. В любом случае это заведение не того сорта, куда ей захотелось бы заглянуть.
Я танцевала весь вечер, но только не с Гарри. Он ни разу меня не пригласил, и мне становится невероятно грустно при мысли, что нам уже никогда не суждено закружиться под звуки музыки.
Он прекрасный танцор, и я охотнее всего танцевала бы именно с ним.
Может быть, Айвор прав, утверждая, что танцы – всего-навсего один из способов для удовлетворения сексуальных влечений. Он всегда изрекает подобные вещи, и я не обращаю на них особого внимания.
Однако, возможно, в данном случае он прав – не то чтобы я чувствовала сексуальное влечение к Гарри (хотя, конечно, он единственный, с кем мне было приятно целоваться), но я испытываю рядом с ним некую радость и удовольствие.
С ним я не чувствую себя бездушной куклой, запущенной вертеться по залу, или соблазнительной приманкой для таких, как лорд Хьюго или Тимми.
Когда тетушка Дороти объявила, что пора домой, все высыпали на тротуар. Бейба с Дереком сели в свой автомобиль, тетушке Дороти подали ее «испано» [14]14
Автомашина марки «испано-сюиза».
[Закрыть]. Слегка поколебавшись, Гарри сказал:
– Я пройдусь, Долли. Хочу подышать ночным воздухом. Не ждите меня.
– Но, Гарри, – в голосе тетушки послышалась обида, – я так хотела с вами поговорить.
В ответ последовало решительное «нет».
– Я настаиваю! – Тетушка топнула ногой.
Пока они препирались, Росси схватил меня за руку и втащил в такси и, прежде чем я успела слово вымолвить, дал шоферу адрес и захлопнул дверцу.
– Слушайте, – возмутилась я, – что вы делаете?
– Успокойтесь, – отвечал он. – Неужели вы не видите, что Долли хочет побыть наедине с Гарри?
– Однако не похоже, что Гарри хочет того же! – заметила я и, по-моему, весьма остроумно.
– Ох, замолчите, Максина. – Росси с досадой махнул рукой: – Вы иногда бываете на редкость тупы! Конечно, им хочется ехать домой вместе, точно так же, как мне – ехать с вами.
– Ах вот оно что! – протянула я. – Оказывается, я поступаю бестактно.
Росси засмеялся своим идиотским смехом и сказал:
– С тех пор, как вы появились на Гровенор-сквер, вы только и делаете, что поступаете бестактно! Самая что ни на есть строптивая молодая особа, вот вы кто!
Я вспомнила, что именно это слово употребил Томми, давая оценку моей внешности. Неужели действительно все мои поступки раздражают и выводят людей из равновесия?!
Но у меня не осталось времени как следует поразмыслить об этом, так как Росси попытался меня поцеловать.
– Нет! Не надо… Не хочу никаких поцелуев, – твердо объявила я.
– Слушайте, Максина, – сказал он, – вы должны выйти за меня замуж.
Я обомлела от неожиданности и выпалила:
– Боже милостивый, нет!
– Вы должны, – повторил он. – Не будьте такой упрямой. Вы же знаете, я вас сделаю счастливой! Вы самая хорошенькая девушка, какую я когда-либо встречал.
– Я никогда не выйду за вас замуж, – торжественно провозгласила я.
Вдруг до меня дошел весь комизм ситуации – в жутком старом такси мне впервые делают предложение, а я даже не имею возможности с изяществом отвергнуть его – слишком трясет машину. Вот тебе и «Голубой Дунай»!
Не успев даже подумать, я призналась:
– Знаете, у меня это первое предложение!
– И хорошо, – сказал Росси. – Что может быть лучше? Всегда говорят, le premiere fois [15]15
первый раз (фр.).
[Закрыть]– самый лучший.
– Ну, – заметила я, – для меня он не лучший, так как я вас не люблю.
– Вы любите другого? – спросил он.
– Нет, – ответила я.
Это правда. Я уже не люблю Гарри. После всего, что я о нем узнала.
– Тогда все в порядке, – заключил Росси. – Говорят, что девушки не могут испытать сильных чувств. Ничего, со временем испытаете – я вас научу!
Тут он опять расхохотался глупейшим образом и поцеловал мне руку. Я попыталась ее выдернуть, но он еще крепче сжал мои пальцы. Наконец мы приехали на Гровенор-сквер.
– Доброй ночи, Максина. Увидимся завтра, – сказал на прощание Росси.
Я махнула ему рукой и с чувством радостного облегчения побежала к дому.
Уже лежа в постели, я невольно прислушивалась, не вернулся ли автомобиль тетушки Дороти. И когда я услышала звук тормозящих колес, я стала гадать, одна вернулась тетушка Дороти или с ней Гарри.
Я представила, как они поднимаются вверх по лестнице, как он переступает порог ее спальни… Нет! Только не это! Я затыкаю уши пальцами и натягиваю одеяло прямо на голову.
* * *
Произошла самая что ни на есть жуткая вещь!
Не знаю, что мне теперь делать?!
Я в полном отчаянии!
Если бы мама была рядом, я могла бы обратиться к ней за советом!
Тетушка Дороти настаивает на моем браке с Росси.
Все это настолько глупо и нереально, но чем больше я протестую, тем меньше ко мне прислушиваются.
На следующее утро после разговора с Росси я уже не вспоминала о его вчерашнем предложении – я была уверена, он понял, что получил отказ. Я приготовилась к утренней прогулке верхом на Роу – вот уже несколько дней подряд я с разрешения дядюшки Лайонела выезжаю на лошади. Верховой езде я научилась еще в детстве, в Сомерсете, и в Париже на летних каникулах обычно скакала прямиком до Сен-Клу.
Утро выдалось прелестное. Народу поблизости было совсем мало, и я пустила лошадь галопом. Свежий ветер разогнал все мои горести, и я почувствовала себя почти счастливой.
Приехав домой, я приняла ванну, однако провозилась дольше, чем думала, и чуть было не опоздала к завтраку.
В столовой было человек двенадцать гостей, включая Гарри и Росси.
– Доброе утро, тетушка Дороти, – сказала я. – Прошу прощения за опоздание.
И тут произошло неожиданное. Тетушка поднялась и торжественно провозгласила:
– О, дорогое мое дитя… я так рада… тысяча поздравлений!
– Поздравляем, Максина! Мы так рады слышать, – подхватили все прочие.
– С чем вы меня поздравляете? – в изумлении спросила я.
Однако вопрос мой остался без ответа, а поздравления продолжались, пока тетушка Дороти не сказала:
– Не делай из этого тайны, дорогая. Росси мне все рассказал. Я так счастлива за тебя! Свадьбу сыграем здесь.
– Свадьбу? – в замешательстве воскликнула я. – О какой свадьбе вы говорите?!
Но тут из-за стола поднялся Росси и торжественно объявил:
– Я сообщил им о нашей помолвке, Максина, надеюсь, вы не возражаете.
– Не было никакой помолвки, – твердила я.
– Успокойся, Максина, – сказала тетушка Дороти, – теперь тебе скрывать нечего. Знаю, ты не хочешь огласки до приезда твоей мамы, но все это останется исключительно между нами.
– Мама вовсе не собирается приезжать, – сказала я, – так как никакой помолвки не существует!
Тетушка Дороти пронзила меня взглядом, словно кинжалом, и сказала:
– Поговорим после, Максина, и не при слугах, пожалуйста.
Что мне оставалось делать? Я села и принялась за завтрак, погрузившись в самые мрачные раздумья. Все продолжали беседу как ни в чем не бывало, а Росси прошептал мне на ухо:
– Не упрямьтесь, Максина, и выходите за меня замуж.
– Нет! – бешено прошипела я, но он даже внимания не обратил на мой протест.
Я посмотрела на Гарри – он был занят разговором с Бейбой. Ах, если бы это он выразил желание на мне жениться, все было бы совсем иначе. Я была бы счастлива. Вернее, только я и была бы счастлива. Вряд ли тетушка Дороти разделила бы мои чувства в этом случае!
Однако надо серьезно поговорить с Росси! Я должна образумить его. Я стала обдумывать в деталях наш будущий разговор. Как он посмел сказать тетушке Дороти, будто я дала согласие выйти за него замуж!
Когда завтрак закончился, тетушка Дороти взяла меня под руку.
– Пойдем в маленький будуар, Максина. Я хочу поговорить с тобой… Я ненадолго, – обратилась она к остальным, – покажу только Максине одно письмецо.
Мы поднялись наверх, и она, войдя в комнату, захлопнула дверь. Конечно, никакого письма не оказалось – это был предлог, чтоб меня увести.
– Послушай, Максина, – сказала тетушка, – к чему поднимать весь этот дурацкий шум?
– Я не собираюсь выходить замуж за Росдина, – сказала я, – Я ему сообщила об этом вчера вечером и не понимаю, откуда возникло подобное недоразумение. Он отвратительный молодой человек, и ничего, кроме неприязни, я к нему не питаю.
– Чепуха, Максина, – сказала тетушка Дороти, – разумеется, ты должна за него выйти. Это блестящая партия. Известно ли тебе, что его отец – граф Баксмутский, личность в высшей степени влиятельная?
Я сказала, что мне дела нет до его отца, я не собираюсь за Росси замуж.
Тут она страшно разозлилась и сказала, что не позволит мне разыгрывать людей и что я наверняка обещала выйти за Росси, иначе он не объявил бы ей об этом.
Флиртовать с мужчиной, а потом грубо, да к тому же публично отказать ему – о! такой поступок недопустим в высшем обществе. Дебютантку он не украшает!
Тетушка так увлеклась своей гневной речью, что даже пригрозила мне, что, если я не буду вести себя прилично, она немедленно напишет маме и сообщит о моем недостойнейшем поведении, о том, как я дурачила Росси, пока он не поверил, будто помолвлен со мной.
– Он даже рассказал своей матери, – добавила она, – и леди Баксмут в восторге. Ей всегда хотелось, чтобы Росси остепенился, женившись на такой славной девушке, да еще с деньгами.
Я опять пыталась было что-то сказать, но тетушка Дороти не слушала, отмахнувшись от всех моих доводов.
– Я прошу тебя, Максина, не закатывай никаких истерик по этому поводу. Ты очень умная и везучая девочка, и я уверена, мама твоя будет рада.
Я сказала, что напишу и все объясню маме, как все случилось и почему вышла ошибка.
– Я телеграфировала твоей маме сегодня утром, – сказала тетушка Дороти.
В тот момент я ей поверила, а теперь, поразмыслив, понимаю, что она «брала меня на мушку», желая еще больше запугать.
Я весьма горячо заявила, что пошлю другую телеграмму с опровержением.
– Если ты это сделаешь, – тетушка побелела от злости, – то сама отправишься следом за своей телеграммой!
Я сказала, что мама наверняка меня с радостью примет.
– Ты в этом уверена? – язвительно усмехнулась тетушка.
Ее слова отозвались болью в моем сердце – ведь я знаю, что мама не очень-то хочет, чтобы я к ней приезжала.
Она говорит, что там, где служит губернатором мой отчим, неблагоприятный климат. Но я думаю, что климат здесь ни при чем. Мое присутствие будет мешать их счастью – вот что главное!
Заметив мою нерешительность, тетушка Дороти вновь пошла в наступление:
– Ну, Максина, не будь глупой маленькой девочкой! Все уже решено, кроме того, тебе же не обязательно выходить замуж сию минуту!
Вопрос, кажется, был исчерпан, сказать мне больше было нечего. К тому же я была так расстроена и выбита из колеи, что позволила ей привести меня обратно в гостиную и в дальнейшем согласиться со всем, что они говорили.
Я слышала, как тетушка Дороти докладывает Бейбе и Гарри, будто я разволновалась из-за того, что считала помолвку секретом.
– Ведь вы же знаете, – игриво добавила она, – до чего эти дети обожают таинственные романы!
С Росси я не разговаривала, и ему хватило ума не приставать ко мне со своей болтовней. Он сказал лишь, что позвонит мне вечером и поведет пообедать. Когда гости разошлись, ко мне подошел Гарри:
– Надеюсь, вы будете очень счастливы, Максина!
Он проговорил это таким странным тоном, что мне вдруг захотелось рассказать ему все и попросить его помощи. Кто-кто, а уж он-то мне бы помог, как уже было не раз! Но, разумеется, ничего этого я не сказала, а молча продолжала стоять перед ним. Гарри подумал, будто я все еще на него сержусь, пожал плечами и ушел прочь.
Что мне делать?
Теперь я сижу в постели и стараюсь придумать хоть какой-нибудь выход из этой чудовищной ситуации.
Я в полном отчаянии. Что же мне делать?
* * *
По-моему, телефон изобрели исключительно как средство спасения, это нечто вроде соломинки для утопающих.
Я сидела в постели, чувствуя себя крайне несчастной, когда раздался звонок. Я сняла трубку и услышала голос Айвора. Сама судьба посылала мне его в эту минуту. Кому, как не ему, избавить меня от всех бед!
– Айвор, послушайте, – торопливо проговорила я, – мне нужна ваша помощь!.. Я в отчаянном положении, но не могу сейчас говорить слишком долго, нас могут подслушивать. Я хочу убежать из этого дома. Вы поможете?
Он уточнил:
– Вы хотите убежать одна или с кем-нибудь?
– Разумеется, одна, – отвечала я.
– Бедная крошка Максина. – В голосе Айвора слышалось сочувствие, – Так вот до чего дошло?
– Да… и это надо сделать немедленно, – продолжала я.
Он спросил, есть ли у меня деньги, и, услышав утвердительный ответ, приказал:
– Берите все, что у вас имеется!
Я спросила, может ли он подыскать мне комнату на первое время. Айвор засмеялся:
– Таким образом я буду замешан в похищении несовершеннолетних! А если меня арестуют?
Я сказала, что он может не беспокоиться – меня никто не найдет…
– Ладно, Максина, – сказал Айвор. – Прихватите-ка с собой одежду, раз действительно задумали побег. Остаться совсем без вещей – жуткое дело. Знаю по собственному опыту. Ждите меня на улице возле станции подземки «Марбл Арч» через двадцать минут. Он повесил трубку.
Я засунула несколько платьев в пакет, не осмелившись попросить чемодан. Вызвав Элинор, я сказала, что собираюсь за покупками, и попросила ее взять у мисс Робертс денег. Вскоре Элинор вернулась с десятью фунтами.
Я написала две записки. Одну – тетушке Дороти:
«Дорогая тетушка Дороти, я благодарна вам за все, что вы для меня сделали, но я не могу и не хочу выходить замуж за Росси и поэтому решила покинуть ваш дом. Я буду в полной безопасности, так что, пожалуйста, не пытайтесь меня искать. Через пару недель я дам знать, где нахожусь, а тем временем вы должны разорвать мою помолвку.
Ваша Максина».
Другая записка была адресована Росси:
«Дорогой Росси, я действительно не желаю выходить за вас замуж. Я исчезаю и прошу вас не считать меня своей невестой.
Ваша Максина».
Я прокралась вниз по черной лестнице, пересекла холл, где, по счастью, никого не было, и, выйдя из дому, побежала к станции подземки.
Сначала я никак не могла обнаружить Айвора в толпе на Оксфорд-стрит и пришла в ужас, как бы он меня не подвел. Но страхи мои были напрасны: Айвор стоял на условленном месте. Несмотря на потрепанную одежду, выглядел он весьма импозантно. Мы прыгнули в автобус и покатили в Челси. Через полчаса мы уже сидели в студии бородача, Айвор рассказывал, что мне пришлось убежать из дому. Поппи, с выражением горячего сочувствия на лице, предложила мне на первых порах пожить в ее комнате. А там еще что-нибудь подыщется.
В обществе Айвора и его друзей я почувствовала себя невероятно счастливой. Их доброта и участие вывели меня из состояния глубокого отчаяния, в котором я пребывала весь день. Иногда мне кажется, что я с превеликим удовольствием навсегда покинула бы Гровенор-сквер. Меня там ничего не держит. А Гарри… чем быстрее я его позабуду, тем лучше.
* * *
Поппи – личность незаурядная.
Смеется она по-детски заразительно, однако рассуждает, как очень опытная и взрослая. Она сирота и, сколько помнит себя, самостоятельно зарабатывает на жизнь.
Она делает небольшие рисунки для каких-то газет и вообще берется за любую работу, способную принести деньги. Она перепробовала самые разные профессии, была даже официанткой в ресторане и говорит, что это одна из самых тяжелых работ – все время на ногах.
Поппи живет прямо за Флод-стрит, в маленькой комнатке, где едва помещается раскладная кровать.
Как все здесь не похоже на то, к чему я привыкла! На весь дом, в котором сдаются все комнаты, одна ванна, и принимать ее можно лишь дважды в неделю, когда из подвала подают горячую воду.
Тогда мы платим шесть пенсов и записываемся на определенное время.
Живут в доме люди самого разного сорта. Поппи знакома со всеми из них и, встречаясь на лестнице, всегда вступает в разговор с ними. В большинстве своем комнаты снимают женщины, правда, есть несколько мужчин, которые живут в самой верхней мансарде. Возвращаясь домой поздно ночью, они топают на весь дом.
У нас в комнате газовая конфорка со счетчиком, куда надо опускать шиллинг, и газ, как назло, выключается именно в тот момент, когда должен закипеть чайник. Да и шиллинг не всегда оказывается в кармане!
Я выплачиваю Поппи три шиллинга в неделю за ночевку в ее комнате. Сначала она отказывалась брать деньги, но я настояла. Поппи так бедна, что, по-моему, ей не всегда хватает на еду. Девушка выглядит очень худой и бледной, а однажды, вернувшись с Флит-стрит, где пыталась пристроить рисунки, она чуть не упала в обморок.
Выяснилось, что целый день у нее во рту не было ни крошки, если не считать кофе, который мы приготовили к завтраку.
Теперь я сама хожу покупать продукты. Счастье, что у меня пока есть деньги.
Я подыскиваю себе работу, и Айвор с Поппи помогают мне. Но пока ничего подходящего не подвернулось.
Разумеется, я не получаю никаких вестей от тетушки Дороти и ее компании. Им неизвестно мое местонахождение, а давать объявления в газеты или обращаться в полицию они вряд ли решатся – побоятся огласки.
Жаль, что я не оставила записки для дядюшки Лайонела – он всегда был так добр ко мне!
Я частенько встречаюсь с друзьями Айвора в студии у бородача, которая, кажется, служит чем-то вроде штаб-квартиры. Однажды кто-то сказал:
– Почему бы Максине, – они все называют меня Максиной, – не поработать натурщицей? У нее чудная фигурка.
Мне понравилась эта идея, я вспомнила, что еще в Париже хотела позировать Томми.
– Ох, уверяю тебя, это совсем нелегко и не так уж забавно, – сказала одна из присутствующих девушек. – Я как-то позировала одному художнику. Он работал над академическим сюжетом – нимфа, сидящая у ручья, или что-то в этом духе. Так он упорно меня поливал водой, чтобы уловить оттенок влажной кожи. И, дорогая моя, абсолютно закоченев, я на всю жизнь заработала себе насморк.
– Ты хочешь сказать, что была совсем голой? – спросила я.
– Разумеется! – отвечала она и добавила: – Ты думаешь, кому-нибудь надо, чтоб ты стояла одетая? Тогда можно писать с манекена. Они платят только за обнаженную натуру, уверяю тебя.
После чего я, конечно же, заявила, что о профессии натурщицы не может быть и речи. Однако все стали меня уверять, что художник видит в обнаженной натуре не голую женщину, а нечто совсем иное.
А Поппи засмеялась и посоветовала:
– Не слушай их, Максина… Помните старика Акерса? – обратилась она к остальным.
– Ну и гнусный старик! – воскликнул кто-то и принялся рассказывать жуткие истории о его обращении с моделями.
Это окончательно решило вопрос.
Я скорее вернусь на Гровенор-сквер, чем стану позировать перед таким чудовищем, как этот старик. И я невольно вспомнила лорда Хьюго – вот уж действительно отвратительная личность!
На помощь мне пришел Айвор.
– Разумеется, Максине не подходит эта работа, – сказал он. – Придумай еще что-нибудь, Поппи.
Разговор о натурщицах напомнил мне про Томми, и я дала себе слово написать ему длинное письмо с подробным описанием всего, что произошло со мной за это время.
Мне почему-то кажется, Томми все поймет.
Может, они с Тельмой предложат мне приехать в Париж и пожить с ними какое-то время, пока тетушка Дороти не опомнится.
* * *
Я схватила сильную простуду и чувствую себя очень плохо.
Два дня назад Айвор пригласил меня на совершенно необычную вечеринку. Проходила она в просторной студии.
Люди, собравшиеся там, были одеты весьма грязно и неопрятно, кое-кто из них выглядел так, словно забыл, что такое ванная, но, если они сталкиваются с теми же трудностями, что и мы в своем доме, не могу их винить. Кроме того, я подозреваю, что многие из них стоят перед выбором – шесть пенсов за ванну или за кусок хлеба.
Студия принадлежит двум девушкам, которые делают рекламные плакаты для фирмы, производящей сгущенное молоко. Они очень хорошенькие и веселые и как магнит притягивают к себе толпы народу.
Мы сидели и разговаривали, слушали довольно-таки громогласный граммофон, пили виски из разнокалиберных стаканов, разбавляя простой водой. Впрочем, я заметила, что многие предпочитают не разбавлять. Позже появились кофе, какао и внушительных размеров сандвичи, доставленные из ресторана через дорогу – по крайней мере так кто-то сказал. В какой-то момент ко мне подошла незнакомая женщина с весьма экзотической внешностью, по-моему, русская. Мы с ней долго болтали о самых разных предметах. Под конец она мне наговорила множество комплиментов и пригласила к себе в гости. Я сказала, что с удовольствием, но тут подскочил Айвор и объявил:
