Текст книги "Дорога в страну любви"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Мне очень, очень не хватает и мамы, и отца, – тихо призналась она. В ее голосе прозвучала такая искренняя печаль и такое одиночество, что маркиз, не удержавшись, спросил:

– Вы хотите сказать, что сейчас живете в «Четырех колоннах» совсем одна?

– Нет, со мной моя нянюшка, – просто ответила Кристина. – А кроме того, я написала папиному брату. Но его семья живет в Нортумберленде, а вы ведь знаете, как это далеко!

– Да, действительно не близко, – согласился маркиз, – но мне кажется, что вам не пристало жить одной.

– Я не одна, – возразила девушка, – но я буду скучать без Бена. Мне было так хорошо ездить к друзьям! Ну а теперь придется ходить пешком.

Слова спутницы прозвучали настолько естественно и искренне, что казалось совершенно невозможным заподозрить ее в какой-нибудь корысти. Ей и в голову не приходило, что богатый человек может воспринять ее рассказ как просьбу помочь и обеспечить каким-то транспортом.

Фаэтон уже сворачивал в деревню.

По одну сторону улицы тянулся ряд домов с соломенными крышами, а другую занимала длинная стена, окружавшая усадьбу маркиза Мелверли.

Лошади миновали ворота усадьбы.

Молодой человек с детства знал, что дальше по улице расположен небольшой очаровательный старинный, постройки времен королевы Елизаветы, дом из красного кирпича. Его название – «Четыре колонны» – всегда казалось смешным. Однако он не помнил, чтобы когда-нибудь встречал здесь вот эту юную особу, с которой рядом сейчас сидел.

– Позвольте спросить, – поинтересовался он, боясь показаться невежливым, – сколько же вам лет?

– Мне восемнадцать, – совершенно просто ответила девушка, – а через три месяца исполнится девятнадцать.

Маркиз подумал, что именно поэтому он ее и не видел, а если когда-то случайно и встречал на улице, то наверняка не запомнил, ведь она была еще слишком мала.

Окончив одну из лучших школ в Британии, Итон, он сразу отправился на войну. Больше того, в те дни он считал молоденьких девчонок совсем неинтересными и недостойными внимания.

Проехав по короткой аллее, маркиз остановил фаэтон возле дверей дома «Четыре колонны»

– Ну, сейчас я вас покину, – попрощался он со своей новой знакомой, – но завтра обязательно загляну, и мы подумаем, можно ли помочь горю относительно потери маленькой лошадки.

– Вы очень добры, – поблагодарила девушка, – но право... у вас так много других дел, что вам наверняка некогда думать еще и об этом.

Маркиз недоуменно поднял брови. Кристина пояснила, что она имела в виду:

– Вся деревня с нетерпением ожидала, когда же вы наконец вернетесь. Им нужно ваше руководство в целой массе вопросов, которые оставались без внимания, пока ваша светлость еще не вернулись из Франции.

– Без внимания? – с удивлением переспросил маркиз. Ему как-то еще не приходило в голову, что во время его отсутствия дела могли и не идти так же гладко, а возникающие проблемы не решаться так же быстро, как в то время, когда в поместье жил отец.

– Из-за войны все переменилось, – пояснила Кристина, словно он задал ей какой-то конкретный вопрос, – сейчас мужчины возвращаются из армии и ищут работу.

– Как и прежде, им дадут работу в поместье, – резко ответил молодой человек.

Девушка молчала, и он взглянул на нее, пытаясь угадать, о чем она думает.

– Что вы хотите этим сказать? – наконец, не выдержав, прямо спросил он.

– Я... извините меня, это вовсе не мое дело, – тихо проговорила девушка. С этими словами она вышла из фаэтона.

Маркиз спустился вслед за ней, а лакей взял лошадей под уздцы.

Кристина открыла входную дверь, и молодой человек, словно зачарованный, последовал за ней в дом, в маленькую прихожую.

– Вы должны объяснить свои слова, то, что вы имели в виду, – напористо заговорил он, – что, существуют какие-то неприятности и проблемы, о которых я могу не знать?

Девушка неуверенно смотрела на своего нового знакомого.

– Я виновата, – наконец заговорила она. – Это вовсе не мое дело, и я не имею ни малейшего права вмешиваться в то, что меня вовсе не касается. Все, что я сказала раньше, нужно просто считать необдуманным.

– Но я хочу, чтобы вы все обдумали и сказали правду. Мне просто необходимо знать правду. Так что же случилось?

– Наверное, вам лучше поговорить с викарием и задать этот вопрос ему, – стояла на своем Кристина. – Он очень волнуется, так же, как волновался и мой папа, что сейчас молодым людям совсем нечего здесь делать.

Маркиз внезапно стал очень серьезным.

– Я обязательно займусь этим, – без тени усмешки или снисхождения ответил он. – Спасибо за то, что взяли на себя труд поставить меня в известность. Завтра я обязательно приду к вам.

– Спасибо за то, что вы так добры ко мне. Бен... я знаю, вы дали тому человеку много денег. Конечно, я в долгу и непременно расплачусь.

Маркиз улыбнулся.

– Если вы это сделаете, то я буду чувствовать себя оскорбленным!

– Ах, ну тогда... спасибо, огромное спасибо! – искренне пролепетала девушка.

Маркиз сел в фаэтон, повернул лошадей и, приподняв на прощание шляпу, поехал прочь.

По пути к своему дому он не переставал думать о том, что происходит нечто странное и непонятное.

Ему повезло, что он узнал о происходящих в его владениях неурядицах, пусть даже и таким неожиданным способом.

И все-таки одна лишь мысль о том, что в Мелверли может происходить что-то плохое, раздражала и беспокоила его.

– Хотел бы я знать, в чем же все-таки дело! – вслух воскликнул маркиз, въезжая в ворота своей усадьбы.

2

Дворецкий ожидал прибытия господина в холле.

Рядом с ним стояли четыре лакея в ливреях, которые явно не подходили им по размеру.

– Добро пожаловать домой, милорд! – провозгласил дворецкий. – Очень приятно, что ваше сиятельство изволили наконец вернуться!

– Мне, конечно, надо было бы вернуться гораздо раньше, – отвечал маркиз, – но пришлось задержаться в Лондоне. Однако я вполне согласен с вами, Джонсон, что это большая радость – оказаться наконец дома.

Он по-хозяйски осмотрел просторный холл.

Портреты предков в блестящих на солнце золоченых рамах придавали комнате особенно торжественный и парадный вид.

– Ленч готов, милорд, – с соответствующей обстановке значительностью объявил дворецкий.

Но маркиз молча прошел в комнату, расположенную в дальнем конце холла.

Именно здесь всегда сидела его матушка, и здесь он в последний раз видел отца.

Третий маркиз Мелверли умер в то время, когда его сын сражался в Португалии. На похороны отца молодой офицер не попал.

Здесь, в этой старинной комнате, все выглядело в точности так же, как во времена его детства.

Книжные полки, вплотную уставленные толстыми томами в кожаных, тисненных золотом переплетах, мебель, очень старая, переходившая из поколения в поколение.

Не говоря ни слова, молодой человек повернулся и пошел по коридору в столовую. Эта великолепная комната, вернее, зал – настолько она была велика, – могла спокойно вместить до сотни обедающих и вовсе не казалась при этом переполненной.

В дальнем конце ее был построен балкон, на котором в прежние времена для гостей играл оркестр. Мальчиком он так любил слушать его!

Маркиз вспоминал, как во время званых вечеров тайком пробирался по лестнице и оттуда следил за всем происходящим, оставаясь совершенно невидимым.

Вспоминал, как хороша была матушка в те торжественные вечера, когда надевала фамильные жемчуга Мелверли.

Молодой маркиз решил, что и он когда-нибудь обязательно будет устраивать подобные рауты.

Однако сомнительно, что кто-то из нынешних дам, даже таких красивых, как Дэйзи, сможет сравниться с его матушкой.

Маркиз сел за стол. Еда, ожидавшая его, была превосходной.

Мистер Барлоу оказался необычайно мудр и успел предупредить повара о том, что его сиятельство предпочитает легкую пищу.

Едва закончив трапезу, маркиз объявил:

– А теперь я хочу видеть мистера Уотерса. Надо думать, он трудится в своей конторе?

Джонсон не спешил с ответом, словно собираясь с духом, и маркиз терпеливо ждал. Наконец, когда пауза начала казаться уже чересчур затянувшейся, дворецкий, собравшись с мыслями, заговорил.

– Я... я не думаю, что мистер Уотерс сейчас здесь, милорд, – несколько неуверенно и растерянно пояснил он.

– Его нет в усадьбе? – недоверчиво воскликнул маркиз. – Но почему? Где он может быть?

– Мистер Уотерс обычно приходит днем, после обеда, милорд, – ответил Джонсон.

– Разве он не знал, что я должен сегодня приехать?

– Нет, милорд. Мы не ожидали прибытия вашего сиятельства так рано, поэтому и не сочли нужным уведомить его.

Маркиз не мог не удивиться столь странному объяснению. Кроме того, на лице дворецкого застыло какое-то непонятное выражение, подтверждавшее худшие подозрения – далеко не все в его доме обстояло благополучно.

Не произнеся больше ни слова, молодой хозяин вышел из столовой и пошел по длинному коридору. Он вел в контору, где и полагалось находиться управляющему имением.

Кабинет располагался в дальнем конце огромного дома и представлял собой просторную комнату. Стены ее были украшены картами земель, принадлежащих роду Мелверли, а в углу громоздилась целая гора черных упаковочных ящиков.

Как и ожидал маркиз, комната оказалась пустой. Больше того, она выглядела весьма и весьма неаккуратно. Очевидно, тот, кому надлежало в ней работать, не слишком усердствовал и не связывал свои насущные интересы с длительным пребыванием в кабинете.

Большой стол, за которым обычно трудился Уотерс, оказался загруженным бухгалтерскими книгами, причем одна из них даже лежала открытой.

Маркиз заглянул в нее.

Обязательное обозначение дат свидетельствовало, что управляющий работает над счетами вот уже в течение целого месяца.

Все то время, которое молодой маркиз провел во Франции, имение находилось исключительно в руках Уотерса.

Каждый месяц он исправно посылал отчет о работе с поверенным маркиза в Лондон, чтобы получить причитающееся ему жалованье. Распоряжение о таком порядке оплаты молодой лорд отдал еще до смерти отца. Смысл его состоял в том, что маркизу Мелверли-старшему, уже очень больному, казалось тяжким трудом вникать в повседневные нужды поместья.

Маркиз еще раз взглянул на книгу, а потом начал перелистывать страницы, с большим вниманием вникая в смысл записей.

Кристина Черстон пожаловалась, что и деревенские жители, и мужчины, вернувшиеся домой из армии, не имели работы. Вот именно это и оказалось очень трудно понять. При жизни отца все до единого работоспособные жители деревни были тем или иным способом заняты в поместье, которое они называли Большим домом.

Самые статные молодые люди начинали в качестве буфетчиков, а потом, немного научившись манерам и обращению с различными предметами обихода, постепенно переходили на должности лакеев. Другие же работали в саду или становились конюхами, плотниками, каменщиками или кузнецами.

Если им удавалась работа с домашними животными, то для них всегда в изобилии находились дела на ферме и на скотном дворе.

Поместье Мелверли, с огромным развитым хозяйством, с собственным сельским, да и ремесленным производством, по сути дела, представляло собой государство в государстве. И так продолжалось веками. Трудно было представить, что кто-то из деревенских парней, сильных, разумных и не боявшихся работы, мог не найти себе дело, а следовательно, и достойную оплату в усадьбе.

Маркиз внимательно всматривался в имена, записанные в книге.

Неожиданно он замер, прочитав имя «Джим Хикс».

Он прекрасно знал этого человека. В далеком детстве Джим Хикс учил мальчика ездить верхом на первом в его жизни пони.

В битве при Ватерлоо Джим был тяжело ранен, и маркиз сам ходил его искать после сражения.

Как оказалось, Джима отнесли в разбитую снарядами церковь: в ней не осталось крыши и было только три стены, но все-таки это было хоть какое-то укрытие.

На каменном полу церкви укладывали в ряд раненых, прибывавших с поля боя. Маркизу не потребовалось много времени, чтобы найти Джима. Но встреча не обрадовала – состояние его оказалось критическим: Джим потерял ногу и получил несколько огнестрельных ран. Шансов выжить практически не оставалось.

Маркиз опустился перед старым приятелем на колени и с искренней печалью в голосе произнес:

– Как жаль, что мне довелось найти тебя в таком положении, Джим.

С огромным усилием тот прохрипел:

– Но ведь мы победили, правда, милорд?

– Конечно, победили! – поспешил заверить умирающего маркиз. – Ведь ты же дрался геройски и завоевал великую победу!

Джим слабо улыбнулся.

Потом он закрыл глаза, чтобы уже никогда не открыть их снова.

Маркиз прекрасно помнил, какие чувства испытывал тогда, прощаясь со своим дорогим Джимом. Помнил и слезы, навернувшиеся на глаза, когда он покидал разбитую церковь. Джим, занимавший такое огромное место в его детской жизни, уже больше никогда не вернется в Мелверли.

И вот сейчас маркиз внимательно смотрел на страницу из бухгалтерской книги Уотерса. Потом перевернул несколько листов ближе к началу. Жалованье Джима Хикса регулярно начислялось и после битвы при Ватерлоо. А ведь с этого времени прошло уже почти четыре года!

Маркиз не жаловался на смекалку и сообразительность, и ему ничего не стоило в одну минуту разгадать ту систему, по которой Уотерс «подгонял бухгалтерию».

Вот в чем причина той странной безработицы, от которой так страдают все жители Мелверли, а особенно те, кто вернулся из армии и с флота. Уотерса не заботило, живы они или мертвы: он регулярно начислял им жалованье и спокойно клал его в карман, пользуясь малограмотностью, а то и полной безграмотностью всех деревенских жителей.

Сама мысль обо всех тех, кого жестоко обманули и обокрали, заставила маркиза похолодеть от гнева. Он замер, губы его сами собой сложились в странную неживую усмешку.

Он вернулся в кабинет и позвонил, вызывая Джонсона.

– Как только Уотерс придет, пришлите его, пожалуйста, ко мне.

– Очень хорошо, милорд, – с готовностью отвечал дворецкий.

Маркиз немного помолчал, а потом спросил:

– Сколько лет вы работаете у нас в доме, Джонсон?

– С двенадцати лет, милорд, – со сдержанным достоинством ответил дворецкий, – то есть без малого тридцать семь лет.

– И вам ни разу не пришло в голову рассказать мне, что происходит?

К чести Джонсона, он не стал притворяться, будто не понимает, что имеет в виду его хозяин.

– Но ведь ваше сиятельство воевали за границей, и я не хотел вас расстраивать.

Понимать эти слова надо было в том смысле, что маркиз вполне мог и не вернуться с войны. А в таком случае он все равно не смог бы ничего исправить. Уотерс же непременно уволил бы Джонсона.

Да, в ответ на такой ход мыслей сказать было нечего, и маркиз не спешил продолжить разговор. Наконец Джонсон заговорил сам:

– Мне очень жаль, милорд. Мы все очень надеемся, что дела придут в порядок и все снова станет по-прежнему хорошо, так, как оно было при вашем батюшке.

– Разумеется! – горячо ответил маркиз. – Но мне очень хотелось бы узнать обо всем как можно раньше.

Приходилось признать, хотя бы в душе, что во всем происходящем в имении в настоящее время есть и его вина.

Генерал Веллингтон задержал его в оккупационной армии гораздо дольше, чем маркиз планировал. Конечно, он не мог не понимать, что, оставаясь во Франции, приносит пользу и самому генералу, и всей армии.

Он не только твердой и опытной рукой держал вверенные ему войска. Со всех сторон света в Париж съезжались дипломаты, и поэтому постоянно возникала необходимость что-то обсуждать, принимая срочные и часто непростые решения.

Нельзя, конечно, отрицать и притягательность самого Парижа для очень молодого человека, еще сразу со школьной скамьи попавшего на войну и принимавшего участие в самых тяжелых и кровопролитных сражениях.

Столица Франции и ее жители делали все, что могли, чтобы облегчить для своих завоевателей тяготы и испытания военной службы. Причем как все, что делают истинные французы, они и это делали с неотразимым шармом и изысканностью.

Типичная черта французов, как известно, и состоит в том, что почти всегда им удается превратить свое поражение в победу. Это удалось и на сей раз, по крайней мере в той части задачи, которая касалась дипломатов и оккупационных войск.

Непростительной ошибкой со стороны маркиза сейчас казалось то, что, вернувшись на родину, он далеко не сразу приехал в Мелверли. Конечно, Военное ведомство требовало почти ежедневного его присутствия. Да и сам принц-регент выказывал такое расположение, которое не могло не вызывать самую черную зависть у придворных. Молодого маркиза постоянно включали в список обедающих в Карлтон-Хаус. Поскольку молодой блестящий офицер только что вернулся из Парижа, его высочество постоянно просил его совета по поводу картин, изысканной мебели и других произведений искусства, которыми страстно увлекался.

Нечего и говорить, что подобное внимание и расположение высочайшей особы польстило бы чьему угодно самолюбию.

Кроме того, за годы войны и сражений маркиз не мог не утратить своих юношеских увлечений, интересов и ценностей. Но зато появились новые притягательные силы – такие, как красавица Дэйзи Брэй и десяток ей подобных.

Лорд Мелверли ушел в армию, едва окончив школу. Именно там ему и довелось познать радость близкого общения с прекрасным полом, причем с самыми искусными в любви его представительницами. А ведь они имели славу самых неотразимых особ Европы. Но даже парижские красотки не могли сравниться в своем очаровании с прелестями малышки Летти Лесс. Были и иные «неотразимые», о которых не утихали разговоры в кулуарах дворца Сент-Джеймс – настолько они казались интересными и необычными в своем поведении.

Маркиз постоянно напоминал себе, что ему пора ехать в деревню. Но стоило лишь заговорить об этом с приятелями, как на него обрушивались целые водопады самых веских доводов в доказательство обратного: бросить Лондон сейчас никак нельзя, он обязан здесь остаться по крайней мере еще на одну неделю, а то и дольше.

И вот сейчас, конечно, молодой хозяин огромного, прекрасного, такого дорогого его сердцу, но такого заброшенного поместья не мог не сожалеть о своем постыдном малодушии и пренебрежении сыновним долгом.

В глубоких и не самых приятных размышлениях прошло не менее получаса, а потом дверь открылась, и Джонсон провозгласил:

– Мистер Уотерс, милорд!

Уотерс вошел в кабинет. Маркиз давно уже не встречался с ним и сейчас поразился тем изменениям, которые произошли во внешности этого человека. Уотерс чрезвычайно потолстел, обзавелся обширной лысиной, а лицо его приобрело темно-красную, почти кирпичную окраску. А во время их последней встречи это был достаточно молодой человек приличного вида. Он обладал быстрым и острым умом, живостью манер и общительностью, что и делало его идеальным управляющим имением. Сейчас же трудно было не понять, что это запойный пьяница и обжора. Больше того, маркизу не требовалось долгих размышлений, чтобы догадаться, что средства на свою распутную жизнь этот господин высасывал именно из Мелверли.

Беседа не заняла много времени. Уотерс никак не мог отрицать, при всей очевидности факта, что он годами жульничал в ведении бухгалтерской отчетности и тем значительно увеличивал свой доход. Он наживался на людях, которые либо давно уже отошли в мир иной, либо праздно слонялись по деревне, пребывая в хронической бедности, потому что никак не могли найти себе работу.

Маркиз дал мистеру Уотерсу ровно сорок восемь часов, чтобы тот покинул его имение и вообще уехал из графства.

– Я не имею намерения отправлять вас в тюрьму, – безжалостным ледяным тоном произнес маркиз, – но проверю ваш банковский счет и оставлю на нем ровно столько, чтобы не дать вам умереть с голоду.

Уотерс прекрасно понимал, что не имеет никакого права ни возражать, ни защищаться.

Его толстое красное лицо смертельно побледнело, а в глазах появилось выражение ужаса от неотвратимости наказания.

Наконец медленно, согнувшись, словно старик, еле волоча ноги, управляющий направился к выходу. А маркиз встал из-за стола и подошел к окну. Взглянул на раскинувшееся перед окнами дома озеро, в котором отражалось яркое солнце. Почему среди столь совершенной, прекрасной и щедрой природы появляются такие отвратительно жадные и непорядочные люди, готовые на все ради грязной выгоды?

Молодой человек вспомнил слова своей новой знакомой о том, что ему предстоит много дел. Да, девочка оказалась права, действительно, дел невпроворот.

Он послал за Джонсоном.

Когда дворецкий появился, хозяин приказал срочно вызвать главного садовника, главного конюха и главного лесничего.

Прошло некоторое время, пока каждого из них нашли и доставили в дом, но вот все собрались и предстали перед господином. Тот объяснил им, что необходимо срочно дать работу каждому мужчине в деревне, начиная с тех, кто вернулся с войны. Зерна попали в благодатную почву: глаза людей засветились, они и сами истосковались по настоящей работе, которой уже давно не видели. Они не скрывали, что ожидали от своего молодого хозяина именно таких действий.

Дела закончились только к четырем часам.

Маркиз заказал свой фаэтон. Когда экипаж появился перед подъездом дома, молодой человек вышел, по пути объяснив дворецкому, что в холле должно быть шесть лакеев, причем их следует прилично одеть в подходящие им по размеру ливреи. Маркиз прекрасно понимал, что в его отсутствие Джонсону не давали в дом достаточное количество слуг. Те, что встречали хозяина, когда он прибыл, выглядели так, словно их в спешке собрали по деревне, одели во что попало и поставили в холле.

Наконец маркиз сел в фаэтон.

Выехав за ворота, он отправился по дороге, ведущей к милому кирпичному домику со смешным названием «Четыре колонны». Только сейчас он дал себе труд заметить, что все вокруг утопало в цветах, а сад словно горел от ярких красок. Кустарники стояли усыпанные разноцветными гроздьями, а миндальные деревья светились нежно и изысканно.

Подъехав к дому, маркиз отдал поводья сидевшему рядом слуге и вышел из экипажа.

Входная дверь оказалась открыта. Как и предполагал молодой человек, у Кристины не было дворецкого, так что он позволил себе войти.

Он решил, что скорее всего найдет девушку в гостиной, и остановился в нерешительности, раздумывая, какая из дверей может вести именно туда. В этот момент он услышал голос своей знакомой. Она кричала. Маркиз не поверил своим ушам. Но вот девушка наконец заговорила:

– Нет, нет, пожалуйста! Оставьте меня! Вы не должны... Уходите!

– Ну уж нет, вот это я как раз и не намерен делать, – ответил мужской голос.

Маркиз уже собрался было открыть дверь, из-за которой раздавались голоса, и в этот момент девушка снова вскрикнула.

Маркиз вошел в комнату.

Кристина отбивалась от человека гораздо выше и больше ее самой. Он стоял спиной к входящему и пытался прижать девушку к себе. Несмотря на все отчаянные усилия, она, конечно, не в силах была его оттолкнуть – на это у нее просто не хватило бы сил.

Маркиз постарался говорить как можно громче.

– Поскольку входная дверь оставалась открытой, – заявил он, – то я позволил себе войти без доклада!

Человек, столь упорно пытавшийся обнять девушку, вздрогнул и отступил, повернувшись к говорившему. В этот момент Кристина выскользнула из его рук.

Не задумываясь, совершенно инстинктивно ища защиты, она бросилась к маркизу.

– О, пожалуйста, заставьте его уйти... отошлите его! – умоляла она.

Маркиз вгляделся в лицо обидчика и вскоре узнал его.

Это был сосед по имению, сэр Мортимер Стингер. Молодой человек знал, что отец очень не любил его. В течение многих лет он вел с мистером Стингером тяжбу из-за нескольких акров земли.

Сэр Мортимер был уже не первой молодости и слыл ярым дамским угодником. Сейчас, после нескольких секунд молчания, он наконец заговорил:

– Итак, Мелверли, вы все-таки соизволили вернуться домой? И наверняка нагружены военными трофеями!

– Да, именно так, – холодно произнес в ответ маркиз, – я наконец приехал домой. И обнаружил, что мне предстоит огромная работа, чтобы вернуть все в этих краях в то русло, которое существовало еще при жизни моего отца. И это, в частности, касается и вас, господин Стингер!

Маркиз имел в виду то, что его отец строго-настрого запретил соседу показываться в своих владениях и вообще каким-то образом поддерживать связь с поместьем Мелверли.

Сэру Мортимеру явно не понравилось подобное заявление, и он зло ответил:

– Вы мне всегда казались отвратительным мальчишкой, Мелверли, и, похоже, с годами ничуть не стали лучше!

– Что касается вас, то это чистая правда, – ответил маркиз. – И поскольку этот дом стоит на моей земле, то я запрещаю вам в нем показываться!

– Неужели вы действительно считаете, что можете вот так командовать мной? – Стингер разъярился. – Мы живем в свободной стране, и если я имею желание навещать мисс Черстон, то я и буду делать это всегда, когда сочту нужным! Причем вовсе не собираюсь спрашивать у вас разрешения!

Разразившись этой гневной тирадой, мистер Стингер стремительно прошел мимо маркиза к двери.

Через минуту его шаги уже прозвучали в прихожей.

Кристина, которая все это время простояла, уткнувшись в плечо маркиза, наконец зашевелилась и вновь обрела дар речи.

– Спасибо, спасибо вам! Вы появились как раз тогда, когда это было так необходимо! Он пытался... обнять и поцеловать меня! Я ненавижу его! Он просто ужасен, ужасен!

– Я абсолютно с вами согласен, – поддержал девушку маркиз. – Вам не стоит с ним больше встречаться.

– Я... во время нескольких последних его визитов я просто не открывала ему, – пыталась объяснить Кристина, – но сегодня... няня пошла в деревню, а я... я решила... что это вы...

– А у вас нет слуг? – поинтересовался молодой человек.

Кристина отошла к камину. Густо покраснев, она ответила:

– Возможно, вы не понимаете... ведь все очень изменилось с тех пор, как закончилась война. Многие банки обанкротились, и среди них именно тот, в котором папа держал наши деньги.

Маркиз молча пересек комнату, чтобы оказаться поближе к своей собеседнице, и сел в старинное, с высокой спинкой кресло.

– Я хочу, чтобы вы поподробнее рассказали мне обо всем, что случилось, – заговорил он. – Насчет Мелверли-Холла вы оказались абсолютно правы. Я без труда обнаружил, что Уотерс обманывал и обкрадывал поместье, и не составило никакого труда выяснить, каким именно образом он это делал. Я дал ему сорок восемь часов, чтобы он уехал из нашего графства.

Кристина импульсивно сжала руки.

– Так вы и вправду сделали это? О, спасибо, спасибо! Мистер Уотерс – ужасный человек, он отказывался принимать на работу тех, кто вернулся с войны. Он не ремонтировал дома в деревне... и даже сократил пенсии старикам!

– Я всем этим непременно займусь, – уверенно пообещал маркиз. – Но, Кристина, вы обязательно должны мне помочь! Ведь наверняка происходили и другие события, о которых я вполне могу и не знать. И вы просто обязаны рассказать мне обо всем, что здесь случилось!

– Да, конечно, теперь... когда вы уволили этого мистера Уотерса... я обязательно расскажу вам всю правду!

Кристина доверчиво присела на ковер у ног маркиза.

– Ах, как хорошо, что вы наконец вернулись! – воскликнула она. – Когда все вокруг начало разрушаться буквально на глазах, я молилась каждую ночь, чтобы вы приехали как можно скорее! А потом я уже начала думать... что вы... что вам все это безразлично и что вы забыли и о своем доме, и обо всех людях, которые живут в Мелверли!

– Ну как же вы могли такое вообразить? – обиделся маркиз.

Но в то же самое время он, конечно, не мог не почувствовать острого укола совести при мысли о том, как много времени потратил на Летти и на Дэйзи Брэй.

– Ну, к делу! – произнес он вслух. – Давайте обсудим все с самого начала! Расскажите мне, каким именно образом судьба свела вас с этим отвратительным мистером Мортимером Стингером!

Кристина явно смутилась.

– Несколько месяцев тому назад он просил меня... выйти за него замуж... Но папа... он ответил, что ни за что на свете... не одобрит этот брак... и что этот человек... не должен больше... здесь появляться. Однако после папиной смерти он опять стал часто ко мне ходить.

Не зная, что еще можно сказать, девушка беспомощно подняла руки.

Маркиз понимал, как пугает ее подобная настойчивость и бесцеремонность неприятного и нахального человека.

– Я знаю, что вам следует сделать, – принял решение молодой человек. – Вы вместе с нянюшкой должны упаковать свои вещи и отправиться в Мелверли-Холл. Там вполне хватит места всем, и там вам гарантирована полная безопасность.

Кристина удивленно подняла глаза:

– Переехать в Большой дом? – недоверчиво переспросила она.

– Это единственный способ, который заставит мистера Мортимера держаться в стороне, – пояснил маркиз. – Он ни за что не отважится туда явиться, особенно когда я дома.

– Ах, это было бы замечательно! – по-детски непосредственно воскликнула девушка. – Но ведь я ни в коем случае не должна стать вам помехой, а тем более – обузой!

– Ни в коем случае! Этого и не может случиться! Больше того, вы ведь обещали мне помогать в управлении имением! Я совершенно искренне хочу навести порядок во всех своих делах и абсолютно не желаю вмешивать в эти неприятности ни викария, ни кого-то еще, кроме вас одной. Вы наставили меня на верный путь в том, что касается Уотерса, а теперь должны помочь справиться и с остальными проблемами.

Девушка явно не могла принять решение, и маркиз добавил:

– Если бы сейчас был жив ваш батюшка, то я, конечно, обратился бы к нему. Но вам самой придется занять его место.

Расчет оказался верным. Выражение лица девушки изменилось.

– Конечно, папа обязательно помог бы, – уже решительнее ответила она. – Он очень интересовался всеми делами в поместье и часто обсуждал их с вашим отцом.

– Ну вот, а вам придется обсуждать все дела со мной, – серьезно подтвердил маркиз, – и поскольку необходимо действовать как можно быстрее, чтобы исправить все неприятности, накопившиеся за время моего отсутствия, и устранить несправедливость к людям, вам следует собраться прямо сейчас!

Кристина неожиданно рассмеялась.

– Неужели вы можете вот так просто это сказать и пригласить меня жить в свой дом?

– Разумеется, – вполне серьезно ответил маркиз. – Больше того, я собираюсь немедленно посадить вас в свой фаэтон и отвезти туда. Мы все устроим и сразу приступим к самым необходимым делам. Решим, что следует первым делом привести в порядок и в деревне, и на ферме, и в самом поместье.

Помолчав, он добавил:

– Как только мы приедем ко мне, я сразу отправлю экипаж за вашей нянюшкой и за вещами. И обязательно кого-нибудь пошлю, чтобы ей помогли собраться.

– Вы так добры и учитываете абсолютно все, – удивленно воскликнула Кристина. – Я не знаю больше никого, кто бы смог так обо всем позаботиться, а няня – да, правда, она стареет...