Текст книги "Дорога в страну любви"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Барбара Картленд
Дорога в страну любви
Camfield – 136
Scan: fanni; OCR & SpellCheck: Larisa_F
Картленд, Б. К27 Дорога в страну любви. Люби меня вечно: [романы: пер. с англ.] / Барбара Картленд. – М.: ACT: Транзиткнига, 2005. – 315, [5] с.
Оригинал: Barbara Cartland «Saved by a Saint», 1994
ISBN 5-17-027820-9 (ООО «Издательство АСТ»)
ISBN 5-9578-1394-Х (ООО «Транзиткнига»)
Переводчик: Осина T.A.
Аннотация
Блистательный маркиз Мелверли никогда не испытывал недостатка в легких связях... но, вернувшись с Наполеоновских войн, обнаружил внезапно, что его любовница намерена теперь хранить верность мужу, а его содержанка нашла нового покровителя!
Необходимо СРОЧНО найти новую «даму сердца»... и чем для этой цели плоха юная и прелестная сиротка Кристина, отчаянно нуждающаяся в мужской защите? Однако невинная доверчивость девушки, по-детски вверяющей свою судьбу в руки маркиза, неожиданно будит в нем совсем иное чувство – НАСТОЯЩУЮ, ПОДЛИННУЮ, СТРАСТНУЮ ЛЮБОВЬ!..
Барбара Картленд
Дорога в страну любви
От автора
Я, как и многие другие, всегда вожу с собой в машине медальон святого Христофора. Без него я ни за что не отправлюсь в путь, так как верю, что именно он сможет защитить от дорожных неприятностей.
Христофор, живший в третьем веке нашей эры, считается покровителем путешественников. Он принял мученическую смерть примерно в 250 году, во время царствования императора Деция.
Этому святому посвящено множество легенд. В них Христофор неизменно предстает великаном, который после обращения в христианство посвятил себя своеобразному подвигу: он на собственной спине переносил путников через реку.
Однажды к нему подошел маленький мальчик и попросил помочь перебраться на другой берег.
Неожиданно на середине реки ребенок вдруг стал настолько тяжелым, что Христофор невольно согнулся под его тяжестью.
– Даже если бы мне пришлось нести на спине целый мир, – возмутился Христофор, – то и он, наверное, не смог бы оказаться тяжелее тебя.
– В этом нет ничего странного, – отвечал мальчик. – Ведь на самом деле ты и несешь целый мир, а в придачу к нему и его создателя.
Вот почему и медальоны, и образа всегда изображают святого Христофора несущим на спине ребенка Иисуса.
Католическая церковь празднует день святого Христофора 25 июля, а Русская Православная церковь – 9 мая.
1
1819
Маркиз Мелверли покидал Лондон в дурном настроении.
Прежде чем отправиться в деревню, ему обязательно нужно было встретиться с леди Брэй.
Их нелепая ссора вызвала в душе маркиза бурю страстей – тут были и раскаяние, и возмущение, и сожаление, и гнев.
Леди Брэй слыла одной из первых красавиц светского сезона и звездой балов и раутов в Сент-Джеймском дворце.
До встречи с маркизом эта дама дарила свою благосклонность многим блестящим мужчинам, проявляя при этом, однако, немалую разборчивость.
Молодой маркиз, впрочем, сумел легко, почти сразу, завоевать ее сердце, и бурный роман вызвал сенсацию в светских гостиных.
Дела шли прекрасно до тех самых пор, пока из деревни не вернулся сам лорд Брэй.
Без долгих объяснений и не спрашивая согласия супруги, он заявил, что намерен немедленно увезти ее из Лондона.
Леди Брэй пришла в ужас.
Она наслаждалась невиданным успехом в обществе. Ее неизменно приглашали на каждый званый вечер, и красавица уже твердо уверовала в свою незаменимость, в то, что без ее участия принц-регент не в состоянии дать ни одного приличного обеда в Карлтон-Хаус.
Леди Брэй умоляла мужа позволить ей остаться в столице до конца сезона, но тот твердо стоял на своем.
– Ваше поведение, мадам, вызывает слишком много пересудов в обществе, а я не позволю марать в грязи мое доброе имя, – таким был вердикт непреклонного супруга.
Дэйзи Брэй не оставалось ничего иного, как рассказать о случившемся маркизу. Тот сначала никак не мог поверить, что все это правда, считая, что его возлюбленная просто кокетничает, желая вызвать ревность.
В свете установилось негласное правило, согласно которому дама после нескольких лет замужества, если она уже успела подарить супругу наследника, считалась относительно свободной в своем поведении. Мужу в этом случае предписывалось закрывать глаза на увлечения жены другими мужчинами, флирты – а иногда даже и гораздо более глубокие отношения.
Лорд Брэй, однако, оказался на редкость гордым человеком.
Как только сестра передала ему, о чем сплетничают в Мэйфере, он тут же собрался и примчался в Лондон.
– Никакие мои уговоры так и не смогли убедить его отказаться от принятого решения: в пятницу мы уезжаем в поместье, – со слезами пожаловалась Дэйзи своему нежному другу.
– Но я не могу вот так неожиданно, внезапно потерять тебя! – запротестовал маркиз. – Неужели ты готова в одно мгновение отменить все рауты и балы, на которых должна присутствовать? Как ты сможешь бросить все – ну и, конечно, меня?
– Вот именно это и огорчает меня больше всего, – нежно заверила Дэйзи, кладя руку на плечо маркиза, – но поверь, я действительно не в силах ничего изменить в данной ситуации: если Артур что-нибудь твердо решил, вот как сейчас, то я вынуждена беспрекословно подчиняться.
Однако решение лорда Брэя совсем не радовало маркиза. Он очень огорчился, считая себя обманутым в лучших чувствах.
А искать утешения молодой человек отправился в небольшой изящный особняк в Челси – тот самый, где он очень славно устроил свою постоянную любовницу. Она была необычайно мила и безусловно являлась одной из самых прелестных балерин в театре Друри-лейн.
Летти Лесс изумительно танцевала и так же изумительно делала все остальное, за что бы ни бралась.
Это «остальное» включало в себя и покорение сердец бесчисленных добивающихся ее благосклонности кавалеров.
Однако даже столь опытная львица, как она, не смогла устоять перед чарами молодого богатого маркиза, стоило ему только обратить на нее свое более чем пристальное внимание.
Балерина прекрасно отдавала себе отчет, что этот человек и щедрее, и умнее, и красивее, и значительнее всех остальных поклонников.
Она без колебаний согласилась переехать из скромных меблированных комнат, в которых жила, в миленький домик в Челси.
До Летти его занимала другая особа. Однако маркиз поспешил избавиться от нее: ему претила глупая манера хихикать при каждом слове. А кроме того, она еще и грызла ногти.
Среди завсегдатаев Сент-Джеймского дворца считалось весьма престижным держать собственную наложницу, не позволяя ей заводить отношения ни с кем другим. Проблема заключалась лишь в том, мог ли джентльмен позволить себе это.
Ну а уж маркиз Мелверли как раз мог позволить себе все, что угодно.
Два года назад, в двадцать шесть лет, он унаследовал огромное имение. Оно принадлежало их старинному роду на протяжении вот уже трехсот лет, и с каждым новым поколением благосостояние его лишь увеличивалось.
Отец его носил титул третьего маркиза Мелверли, а сам он – четвертого.
Четвертый маркиз Мелверли необычайно гордился и своим титулом, и своим знатным родом, и своим более чем достойным положением в жизни.
Хотя в настоящее время маркизу было всего лишь двадцать восемь, принц-регент уже поставил его в известность, что как только освободится пост лорда-наместника графства, то его займет именно он, маркиз Мелверли.
Его королевское высочество также изволил недвусмысленно намекнуть, что едва изменится его собственный статус и он станет королем, то маркизу непременно найдется теплое местечко при дворе.
Все эти авансы маркиз воспринял как должное, считая их лишь признанием его истинных заслуг перед страной и народом.
Молодой офицер, не знающий страха, успел отличиться в армии генерала Веллингтона, получив за храбрость две награды.
Он также прекрасно отдавал себе отчет в том, что, несмотря на его молодость, государственные мужи прислушивались к его мнению.
Да и сам принц-регент не пренебрегал советами маркиза относительно бесчисленного множества проблем, неизменно возникающих каждый день.
И вот теперь вдруг эта неожиданная неприятность. Он покинул Дэйзи Брэй в слезах: одна лишь мысль о том, что ей придется уехать из города, не встретившись с молодым лордом наедине, повергла красавицу в отчаяние.
Маркиз надеялся отвлечься от всех своих грустных размышлений в объятиях очаровательной Летти Лесс.
Вот уже три недели он не находил для своей малышки свободной минутки. Лорд Брэй сидел в деревне, занимаясь хозяйством, а молодой человек проводил все вечера, да и ночи тоже, у его супруги.
Но сейчас этот достойный джентльмен с удовольствием вспоминал, насколько же хороша и обворожительна Летти в танце. А кроме того, она сполна обладала умением заставить мужчину забыть все неприятности и треволнения. Стоило ей только обвить шею друга своими тонкими гибкими руками, как все иное тотчас же переставало существовать.
Но прежде маркизу предстояло присутствовать на обеде в доме герцога Бедфорда в Айлингтоне.
Обед оказался на редкость длинным и скучным, и ничто так и не смогло исправить отвратительное настроение молодого человека. Дамы, сидящие рядом, выглядели глупыми и безвкусными. Ни одна из них не шла ни в какое сравнение ни с Дэйзи, ни с Летти.
Казалось, обеду не будет конца. Но все-таки и он наконец закончился. Однако предстояла еще музыка, а потом карты, в которых также было необходимо принимать участие.
Уже почти в полночь маркизу удалось наконец оказаться в своем экипаже. И быстрые сильные лошади понесли его в Челси. К счастью, седок не успел заметить слабую усмешку, промелькнувшую на лице кучера, когда тот услышал адрес. Он не удержался и недвусмысленно подмигнул лакею.
– Все как и прежде, – тихо пробормотал тот в ответ, – лошади и сами прекрасно знают туда дорогу.
Кучер лишь хмыкнул. Про себя он размышлял о том, что ждать хозяина придется долго – почти всю ночь. Жена опять начнет жаловаться на тяжелую жизнь, когда он разбудит ее уже на рассвете.
До дома маркиза в Челси было недалеко, ведь он находился рядом со знаменитым госпиталем, в свое время открытым Неллом Гуином.
Перед госпиталем разбили сквер и посадили деревья. Под этими деревьями карета и остановилась. Маркиз вышел. Само собой разумелось, что обычно маркиза ждали. Однако сейчас было уже поздно, и служанка наверняка легла спать. На этот случай у хозяина имелся свой собственный ключ от входной двери. Доставая его из кармана и вставляя в замочную скважину, он подумал, что очаровательная малышка уже наверняка вернулась из театра и отправилась в свою спальню. И, разумеется, она придет в восторг от его визита, тем более что он так долго ею пренебрегал. В нежных объятиях она и не подумает упрекать своего повелителя.
Маркиз открыл дверь.
Как он и предполагал, в холле в двух серебряных рожках горели свечи, привезенные им из сельского дома. И он же приказал, чтобы они горели всю ночь – ведь никому не понравится спотыкаться в темноте, явившись поздно вечером.
Закрыв за собой входную дверь, маркиз положил ключ в карман и снял шляпу, уже собираясь оставить ее на стуле, на обычном месте.
И в этот момент он увидел, что место занято – на нем уже лежала мужская шляпа. Такого же фасона, такой же формы – можно сказать, в точности похожая на его собственный головной убор.
От неожиданности и удивления молодой человек застыл на месте. Интересно, когда это он забыл свою шляпу здесь и ушел без нее?
Но уже спустя минуту в душе славного джентльмена родилось зловещее подозрение.
Он положил свою собственную шляпу на столик перед зеркалом в золоченой раме. Зеркало это, как и серебряные подсвечники, тоже прибыло из поместья.
Очень тихо, стараясь ступать как можно осторожнее, маркиз поднялся по лестнице, устланной толстым мягким ковром. Вот наконец и небольшая площадка второго этажа с двумя дверьми – направо и налево.
Одна дверь ведет в маленькую комнату, которой редко пользуются.
Вторая же таит за собой просторную, хорошо убранную и очень уютную спальню, где, как правило, и происходят нежные свидания.
Маркиз не пожалел ни средств, ни времени, чтобы обставить и украсить эту спальню по своему вкусу. А вкус у него, надо признаться, был отменный.
Над огромной кроватью словно витал в воздухе золоченый венчик, а от него фалдами ниспадал роскошный полог тончайшего шелка.
Маркизу претили яркие тона и безвкусное убранство, которым обычно грешили спальни жриц любви. Если уж он решил содержать любовницу, то непременно должен позаботиться, чтобы ее окружали роскошь и изящество, соответствующие наклонностям патрона.
Поэтому комната Летти радовала глаз светлыми, нежными тонами, а дорогие ткани драпировок, гобеленов, покрывал и накидок давно стали предметом зависти всех девушек, которые танцевали в театре вместе с ней.
Дорогой пушистый и мягкий ковер поражал великолепной изысканностью расцветки.
Все картины на стенах принадлежали кисти самых модных французских художников.
Мебель, красивая и удобная, подобная той, что украшала покои принца-регента, прибыла не откуда-нибудь, а прямо из Версаля, после революции.
Размышляя самым приятным образом о своих успехах в искусстве дизайна, маркиз стоял на лестничной площадке, собираясь повернуть ручку двери, ведущей в спальню. И именно в эту минуту за дверью раздался смех Летти. Маркиз замер, словно сраженный молнией, не в силах даже пошевелиться. Несколько мгновений он просто не мог поверить в реальность происходящего, решив, что принял за женский смех какой-то совсем посторонний звук. Но в эту минуту прозвучал низкий мужской голос. Сомневаться не приходилось. Летти обманывает его.
Незыблемое, общепринятое правило предписывало женщине легкого поведения, находящейся на содержании, хранить верность своему покровителю все то время, пока он готов опекать ее, проявляя щедрость.
Маркиз никак не мог упрекнуть себя в обратном. Все украшения Летти – и бриллианты, и жемчуга, и золото – всегда вызывали сенсацию.
Что из того, что в последние недели он немного отвлекся от нее? Разве это повод, чтобы сразу заводить еще одного любовника? А как она смеет принимать этого негодяя в его собственном доме! Еще до того, как он, маркиз, сам расстался с ней официально!
Это просто возмутительно!
На мгновение молодой человек задумался, не войти ли в спальню прямо сейчас и не высказать ли распутнице и ее дружку все, что он о них думает... Но нет, подобный поступок ниже его достоинства. Маркиз ни разу в жизни не позволил себе действовать сгоряча: даже в гневе он соблюдал спокойствие и не давал волю чувствам. Нет, совсем напротив: он становился сдержанным, словно лед, и разил противников острыми, как лезвие кинжала, речами.
Сейчас маркиз повернулся и медленно пошел вниз по ступенькам.
Забирая со столика перед зеркалом шляпу, он внимательно вгляделся в свое отражение в золоченой раме. Потом медленно, одну за другой, задул все четыре свечи, освещавшие холл.
«Интересно, – задумался он, – поймет ли Летти, что я приходил сюда?»
Во всяком случае, завтра же утром она получит записку от его секретаря с приказом немедленно освободить занимаемое жилище. Тогда уж она наверняка перестанет сомневаться в том, что случилось этой ночью.
Маркиз вышел на улицу и аккуратно запер за собой дверь.
Кучер и ливрейный лакей устроились на козлах как можно удобнее, приготовившись к долгому ожиданию. Поэтому, увидев маркиза, так быстро вернувшегося с поля боя, они едва поверили своим глазам.
Лакей моментально спрыгнул на землю и, как положено, с поклоном открыл дверцу экипажа.
– Отвезите меня домой, – спокойно, без всякого выражения приказал маркиз.
– Разумеется, милорд, – ответствовал кучер.
Дверь кареты закрылась, и лошади тронули с места. В этот самый момент маркиз решил отправиться в свое поместье. У него не было сейчас ни малейшего желания возвращаться в общество, где ему непременно предстояло бы выдерживать несчастные молящие взгляды Дэйзи и яростные, полные гнева, взгляды ее мужа.
Да, с Летти он покончил навсегда и бесповоротно.
Молодого человека неожиданно поманил покой и уют прекрасного деревенского дома, Мелверли-Холла.
Там он сможет ездить верхом по всему имению, твердо зная, что оно принадлежит ему и только ему одному. Никто не отберет у него это неслыханное богатство и покой.
Карета остановилась у дверей дома на Беркли-сквер, и маркиз дал несколько быстрых указаний своему ночному слуге. Затем он поднялся наверх, в спальню, где его ожидал камердинер.
Во время войны маркиз научился спать крепким и глубоким сном каждый раз, когда обстоятельства это позволяли. Однако умел и просыпаться в любой момент, как только этого требовала ситуация. Но тем не менее сейчас камердинер получил приказ разбудить хозяина ровно в семь тридцать. А к девяти было велено подать дорожный фаэтон.
– Я отправляюсь в деревню, Йейтс, – пояснил маркиз. – Вы последуете за мной в возке вместе с необходимыми вещами. Да, и не забудьте сказать повару, что он едет с нами.
– Слушаюсь, милорд, – поклонился камердинер.
Он не высказал ни малейшего недоумения по поводу того, что его сиятельство изволят отбыть столь неожиданным образом. Йейтс уже научился ничему не удивляться: он служил вместе со своим хозяином и в Португалии, и во Франции во время оккупации. Так что он был вполне готов к любому неожиданному маневру и вовсе не собирался суетиться по пустякам.
Утром маркиз, едва покончив с завтраком, послал за своим секретарем. Секретарь прибыл, как всегда, очень быстро и получил распоряжение оповестить Летти Лесс о том, что ей предстоит немедленно освободить дом в Челси.
Мистер Барлоу, служивший секретарем уже не первый год, не позволил себе ни единого замечания по этому поводу. Его гораздо больше озадачило то обстоятельство, что маркиз изволил приказать ему отменить все свои встречи и визиты, намеченные на предстоящую неделю.
– Все, милорд? – сдержанно уточнил секретарь. – Но ведь во вторник вечером предполагается раут специально в честь вашего сиятельства. А в четверг его королевское высочество планирует совместную поездку в Уимблдон.
– Ну так придумайте какую-нибудь отговорку, – небрежно отмахнулся маркиз. – Скажите, что мне предстоит хоронить кого-нибудь из родственников или участвовать в крестинах! Боже мой, я просто должен уехать из Лондона!
Мистер Барлоу тяжело вздохнул. Но вслух он произнес лишь то же самое, что и остальные слуги:
– Слушаюсь, милорд.
И маркиз уехал в фаэтоне, запряженном новой парой лошадей.
Постепенно настроение его начало улучшаться; гнев понемногу улетучивался.
Нельзя сказать, что потеря Дэйзи оказалась смертельным ударом. Больше всего в этой истории раздражало собственное положение: сейчас он выглядел круглым дураком. И тут уж, конечно, постаралась Летти.
Маркиз вспомнил обо всех подарках, которых не жалел для нее, и обо всех расходах и усилиях, предпринятых, чтобы свить уютное гнездышко любви в Челси. Да, ему удалось сделать этот дом действительно достойной оправой для такой драгоценности, как эта маленькая красотка.
Маркиз не мог, разумеется, не думать и о том, что кем бы ни был мужчина, проводивший ночь в спальне Летти, он тоже хорошо и от души посмеялся над одураченным покровителем своей подружки. Совсем не важно, кто это такой. Этот человек нематериален.
Маркиза раздражало то обстоятельство, что, поверив женщине, он был безжалостно и нагло обманут.
Молодой человек вовсе не отличался чрезмерным тщеславием, чтобы всерьез размышлять о своих неоспоримых и неизмеримых достоинствах. Но глупо было бы скрывать от самого себя тот явный факт, что его мужское очарование оказывалось неотразимым в глазах дам, даже самых искушенных в делах любви.
Что касается любой из его содержанок, дело заключалось вовсе не в его щедрости, подарках, нарядах и прочем. Все они влюблялись в него. И поэтому немаловажной составляющей каждого негласного контракта такого свойства становился запрет на какие бы то ни было упреки и уговоры при разрыве. Но в его случае и слезы, и упреки, и уговоры все равно оказывались неизбежными. Всегда возникали сакраментальные вопросы, не имеющие ответа: «Что же я такого сделала? Почему ты меня разлюбил?»
Он-то сам прекрасно понимал, что для него это вовсе не был вопрос любви. И все-таки Летти, даже несмотря на то что она привлекала огромное количество мужчин, в то время как сами эти мужчины ровным счетом ничего не значили для нее, просто обязана была отдать ему свое сердце. Он уже привык к такому повороту событий. И именно поэтому измена этой балерины оказалась мало приятным потрясением для маркиза. Такого с ним еще не случалось ни разу – не только с девушками, подобными Летти, но и со светскими дамами типа Дэйзи.
Лорду Мелверли часто приходилось признаваться самому себе, что в минуты, свободные от занятий любовью, говорить с этими женщинами было совсем не о чем. А сейчас он еще к тому же понимал, что только по вине Дэйзи ее супруг повел себя столь некрасиво. Сам маркиз всегда очень тщательно следил за тем, чтобы не проявлять своих чувств в присутствии посторонних. И тем не менее сплетни распространялись повсюду и всегда, с кем бы он ни встречался. Сохранить сердечную привязанность в тайне ему не удалось еще ни разу.
Но Дэйзи уж слишком открыто проявляла свою радость от того, что ей удалось заполучить такого любовника. Неприкрытая страстность в ее глазах, губах, в каждом движении ее тела делала их обоих легкой и доступной мишенью для сплетен. Очень скоро об их романе заговорил весь лондонский бомонд. Вполне естественно было ожидать, что рано или поздно слухи дойдут и до лорда Брэя.
А в подобных обстоятельствах даже маркиз вынужден был признать, что единственным выходом для лорда оставалось увезти жену из столицы, подальше и от сердечных волнений, и от досужих разговоров.
Но с другой стороны, не сомневался маркиз, подобный поступок неизбежно вызовет новый всплеск разговоров. Весь Мэйфер всколыхнется от слухов, сплетен, перешептываний и усмешек.
Маркиз живо представил, как все друзья, не говоря уж о врагах, начнут с издевкой посмеиваться над его неудачей и разочарованием.
Лорд Брэй не вызвал своего обидчика на дуэль – ведь это вполне могло запятнать репутацию Дэйзи. Вместо этого он просто решил увезти жену в деревню. Там, в тиши поместья, в полном уединении, она окажется вне опасности.
– Черт подери все это! – в бешенстве выругался маркиз. – Не только Летти Лесс сумела выставить меня круглым дураком, но и Артур Брэй тоже, причем даже в большей степени!
Он управлял своими новыми лошадьми с обычной сноровкой, спокойно и умело.
Утро выдалось прекрасное: ласковое солнце сияло на дорогой упряжи и ярко освещало дорогу.
Маркиз чувствовал, что просто обязан наслаждаться таким прекрасным путешествием. Однако даже лакей, сидящий рядом со своим господином, не мог не заметить, как напряженно сжаты его губы. В глазах тоже не отражалось ничего хорошего. Такое выражение глаз маркиза вызывало у каждого из его слуг ощущение, словно по спине течет струйка ледяной воды.
Маркиз молча погонял лошадей.
Примерно через два часа быстрой езды он остановился возле придорожной гостиницы, чтобы сменить лошадей – там его ожидала свежая пара.
Пока выпрягали одних и запрягали других, маркиз зашел в гостиницу и заказал стакан домашнего сидра. От вина, предложенного хозяином, он отказался. Он вообще отличался умеренностью и скромностью и в еде, и в напитках.
Наконец лошадей сменили, и фаэтон вновь отправился в путь. Держа в руках поводья, маркиз задумался о своей прекрасной конюшне в Мелверли-Холле. Туда он попадет примерно через полтора часа.
Секретарь рано утром отправил в имение посыльного, чтобы оповестить слуг о скором приезде хозяина.
Был уже почти час дня, когда маркиз свернул с главной дороги. Неожиданно ему пришлось резко натянуть поводья и остановиться. Проехать дальше было невозможно.
Впереди на дороге, прямо перед ним большой тяжело нагруженный почтовый дилижанс упал и перевернулся, перегородив дорогу.
Испуганные лошади бились, пытаясь вырваться из упряжи, и еще больше ранили сами себя безумным метанием в острых оглоблях.
На другой стороне дороги, перекосившись, стояла деревенская повозка со сломанным колесом.
А между почтовым дилижансом и повозкой, на самой середине дороги, застряла небольшая двуколка, запряженная пони, причем бедное животное лежало на земле.
Из дилижанса доносились крики пассажиров, лошади бились и ржали, и вся сцена представляла собой сплошной хаос.
Маркиз немедленно отдал поводья лакею и спрыгнул на дорогу. Первым делом предстояло навести здесь порядок.
Он приказал нескольким откуда-то появившимся крестьянам срочно освободить лошадей почтового дилижанса.
Двое других получили распоряжение выпрячь лошадь из повозки.
Затем молодой человек не без труда помог кричащим и плачущим пассажирам дилижанса выбраться из перевернутого экипажа.
Одна из женщин была серьезно ранена, поскольку, когда дилижанс перевернулся, она оказалась внизу, а на нее упали остальные сидящие.
Маркиз отправил за доктором мальчишек, с интересом наблюдавших за всем происходящим, благо самый старший из этих любопытных с гордостью заявил, что знает, где живет доктор. Маркиз дал умнику шиллинг и велел бежать во всю прыть.
Довольный столь щедрым подарком, мальчишка убежал. Маркиз же внимательно посмотрел вокруг.
Люди, только что освободившиеся из почтового дилижанса, удрученно и растерянно стояли у края дороги. Они даже и не пытались разобрать свой багаж, который когда-то помещался на крыше кареты, а теперь беспорядочной кучей валялся в грязной канаве. На некоторых чемоданах и коробках открылись крышки, и выпавшие вещи лежали прямо на дороге.
Маркиз обратился к пострадавшим с предложением разобрать свои сумки, коробки и чемоданы, а потом посмотрел на двуколку, запряженную пони.
Возле нее на земле сидела молодая девушка, почти девочка, и непрерывно гладила свою неподвижно лежащую маленькую лошадку.
Маркиз подошел. Девушка подняла на него глаза, и он не мог не заметить, насколько она хороша.
– Мне кажется... мой пони... мертв, – растерянно и тихо произнесла она.
Маркиз наклонился и сразу понял, что девушка абсолютно права.
Пони был очень-очень стар.
Когда дилижанс столкнулся с повозкой, колесо повозки сломалось и ударило пони с силой, вполне достаточной, чтобы его убить.
Впрочем, успокоил себя маркиз, этому животному и так жить оставалось не слишком долго.
Но для девушки, все еще продолжавшей гладить шею своего друга тонкими длинными пальцами, его гибель явно стала трагедией.
– Мне очень жаль, – негромко произнес маркиз, – но боюсь, что мы уже ничем не сможем ему помочь.
– Как вы думаете, может быть... его можно... хотя бы похоронить? – робко поинтересовалась девушка.
– Полагаю, это вполне можно организовать, – уже более уверенно ответил маркиз. Он обратил внимание, что рядом с почтовым дилижансом продолжают стоять праздные зеваки – окрестные жители. Лошади, к счастью, успокоились, так что следить за ними уже не было необходимости.
– Вот здесь мертвый пони, – обратился маркиз к одному из стоящих, – и хозяйка хочет похоронить его. Не знаешь ли ты, где это можно сделать?
Крестьянин, поняв, что с ним разговаривает богатый и благородный джентльмен, приподнял шапку на голове.
– Я сделаю это для вас, сэр, если вам это угодно.
– Это именно то, что нужно, – согласился маркиз, – а я хорошо заплачу тебе за работу.
Он направился к девушке, все еще сидящей прямо на пыльной дороге, а крестьянин пошел за ним.
Маркиз начал распоряжаться сам, так как понял, что девушка говорить не сможет: глаза ее наполнились слезами, она готова была разрыдаться.
Крестьянин с удовольствием взял протянутый ему соверен и с блеском в глазах предложил позвать друга, который и поможет ему справиться с задачей.
– Там вот есть кусок ничейной земли, сэр, – пояснил он. – Сейчас я сбегаю в деревню, сэр, и мы вдвоем все сделаем как надо, сэр.
– Большое... большое вам спасибо, – со слезами пробормотала девушка, – завтра я приду и посмотрю, где... где он похоронен...
– Хорошо, мисс, – ответил крестьянин, – не волнуйтесь. А если захотите поставить что-нибудь вроде надгробного камня, то я и это смогу для вас устроить.
– Вы очень, очень добры, – еще больше расстроилась девушка. – Его звали... Бен, и он со мной с самого детства...
– Я понимаю ваше горе, мисс, – посочувствовал крестьянин. – Вам очень будет его не хватать.
Девушка только кивнула, а маркиз предложил:
– Наверное, мне лучше отвезти вас домой. А потом найду кого-нибудь, кто починит вашу коляску, и попозже вы сможете ее забрать.
– О, так я и это сделаю, сэр, – тут же с готовностью предложил услужливый крестьянин.
– Это было бы отлично, – согласился маркиз. После этих слов еще один соверен поменял владельца, и договор можно было считать скрепленным.
Теперь наконец маркиз повернулся к девушке.
– Ну, а сейчас давайте я отвезу вас домой. Здесь мы больше уже ничего не сможем сделать.
Незнакомка доверчиво направилась к фаэтону, и молодой человек помог ей подняться на подножку.
Лакей, державший под уздцы лошадей, вскочил на заднее сиденье. Маркизу с трудом удалось объехать перевернутый почтовый дилижанс.
Крестьянскую повозку нужно было сдвинуть в сторону, а лошадь – освободить от упряжи и отвести в безопасное место.
Каким-то образом молодому человеку удалось все это сделать, и дорога наконец оказалась свободной.
Некоторое время новые знакомые ехали молча, а потом маркиз все-таки поинтересовался:
– Как же вас зовут?
– Я... меня зовут Кристина Черстон, – смущаясь, ответила спутница.
Маркиз на минуту задумался. Потом, словно что-то вспомнив, заговорил:
– Мне кажется, вы живете где-то в моем поместье.
– Да, это так, – согласилась девушка. – И я знаю вас. Вы – маркиз Мелверли.
Молодой человек улыбнулся и, повернувшись, внимательно посмотрел на нее.
Она действительно казалась необычайно хорошенькой, ее не портила даже слишком простая одежда. От наблюдательных глаз маркиза не скрылось и то, что белое платье девушки перепоясывал широкий черный пояс.
– Во время войны я служил за границей, – продолжил беседу молодой человек, – и что-то не припомню, чтобы, вернувшись, встретил хотя бы кого-то из вашего семейства.
– Мой отец умер две недели тому назад, – печально ответила Кристина, – я живу в доме под названием «Четыре колонны», сразу за вашим парком.
– О, конечно, я помню, что слышал о вашем отце, – оживился молодой человек, – ведь это у него была огромная коллекция марок?
– Да, это так, – согласилась девушка, – он собирал марки всю жизнь, и поскольку ваш батюшка тоже этим увлекался, то они часто встречались, чтобы побеседовать.
– Мой отец рассказывал мне об этом. Как жаль, что вы так рано остались без родителей!
Кристина низко опустила голову.
