Текст книги "Игра чувств"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Давай отнесем его в кровать, – предложил Чарльз.

Они взяли Джона под руки и помогли добраться до двери. Они почти тащили его по темному дому в его комнату, где камердинер Раскин ждал своего господина.

– Дальше о нем позабочусь я, милорд, – тихо сказал он Чарльзу.

Пока Чарльз наблюдал, как легко Раскин уложил Джона на кровать и начал снимать с него одежду, ему внезапно пришла в голову мысль.

– Вы очень часто это делаете? – спросил он.

– Довольно часто, милорд. Когда он выигрывает и когда проигрывает. Вчера у него был громадный выигрыш. Весьма отрадно, если можно так сказать. Так он на несколько часов отключился.

Казалось, Раскин гордится достижениями господина.

– Вот тебе и часть ответа, – сказал Чарльз, когда они с Фредди уходили. – Ему достался громадный выигрыш, так что мой отказ в наличности больше его не беспокоит.

– И он счел разумным наладить отношения до следующего раза, – сказал Фредди. – Не доверяй ему, Чарльз. На самом деле ничего не изменилось. Он потратит выигрыш и вернется.

– Знаю. Не тревожься, мой друг. Быть может, сегодня я позволил себе немного впасть в сентиментальность, но это не означает, что я совершенно позабыл об осторожности. Спокойной ночи.

Придя к себе в комнату, Чарльз отослал камердинера и снял фрак, не зная, радоваться или грустить об окончании вечера. Граф был рад продлить последнюю его часть в обществе кузена, потому что на время избавился от неприятных размышлений о разговоре с Клионой.

Но теперь спасения не было. Перед глазами по-прежнему стояло лицо Клионы, готовой с радостью подарить ему свою любовь, а потом впавшей в смятение от его отказа. Чарльз закрыл глаза, пытаясь изгнать образ, но тот не желал уходить.

Он снова и снова переживал эту сцену, пытаясь в мыслях мягче сформулировать отказ, но тщетно. Он собирался быть добрым и внимательным, но повел себя глупо, неуклюже и жестоко. Пятно на совести уже никогда не смыть.

Он снова вспомнил слезы Клионы, сверкающие, как звезда, которую она ему показала, утверждая, что она – его.

Сердце сжалось у него в груди. Чудесная, великодушная девушка, она пыталась вернуть ему веру! Даже поцеловала его. А он разбил ей сердце…

Нет. Чарльз противился этой мысли. Она молода и прекрасна. Поклонники будут ходить за ней толпами. Она скоро забудет о нем и полюбит другого. А вот его собственное сердце получило смертельную рану.

Граф распахнул окно и высунулся наружу, силясь отыскать мерцающую звезду, которая светила ярче остальных.

Но уже занимался рассвет и звезд не было видно.

* * *

Клиона всегда вставала рано. Жизнь на шаг впереди судебных приставов превратила это в привычку. Наутро после званого ужина девушка поднялась в обычное время, так что дядя и тетя не заметили ничего особенного в ее поведении. Не вызвало удивления и решение племянницы выехать на привычную прогулку верхом. И, поскольку в доме сэра Кентона все уже подчинялись молодой гостье, никто не возразил, когда она уехала одна, без грума.

Клиона не обманывала себя по поводу цели поездки. Она прямиком направилась к тому месту в лесу, где они с Чарльзом впервые встретились. Если только он придет сюда, чтобы увидеться с ней, она постарается узнать правду о его странном поведении и добиться, чтобы он на словах признался в том, что она почувствовала на его губах, в его объятиях и в биении его сердца.

Если же нет… Клиона отказывалась думать об этом, ибо тогда страдания могли стать невыносимыми.

Она прождала полчаса, пока яркий солнечный день не стал постепенно угасать, а боль в сердце не стала нестерпимой. Но потом, когда Клиона собралась уже сдаться и повернуть домой, она увидела, как он скачет между деревьями и косые лучи солнца играют в его волосах.

Радость нахлынула на нее. Она чуть не выкрикнула его имя. В следующую секунду она была рада, что не сделала этого.

Это был не Чарльз, а Джон.

Клиона сидела на лошади, ожидая, пока стихнет бешеный стук сердца, и горько размышляла над родственной схожестью, которая ее обманула. К тому времени, как всадник достиг Клионы, она уже полностью овладела собой.

Джон заметил девушку издалека и благословил удачу за выпавший шанс. Приближаясь к Клионе, он улыбнулся, демонстрируя свои лучшие манеры.

– Леди Клиона, – сказал он, снимая шляпу. – Я к вашим услугам, сударыня.

Девушка склонила голову коротким изящным движением. В этот миг ей ужасно захотелось спросить Джона о Чарльзе, но она не поддалась искушению. Никто не должен знать ее истинных чувств.

– Похоже, вчера я пропустил превосходный вечер, – начал Джон.

– Да, жаль, что вы опоздали. Мы так весело провели время, музицируя.

– Никогда бы не подумал, что мой кузен – большой любитель музыки.

– Он, безусловно, не исполнитель, – согласилась Клиона. – Может, ему нравится слушать. Поскольку я только что познакомилась с ним, не могу об этом сказать с уверенностью. Ваш визит будет продолжительным? Очень надеюсь, что да.

– Вы так добры. Надеюсь, это будет возможно. Но уж на скачки, что будут на следующей неделе, я точно собираюсь остаться. Это всегда большое событие.

– Так говорил мне дядя Кентон. Насколько я понимаю, они с лордом Хартли заядлые соперники.

Джон рассмеялся.

– Не то слово. В прошлом году одна из лошадей сэра Кентона выиграла забег, фаворитом которого считался конь моего кузена. Чуть не дошло до дуэли, но они вовремя вспомнили, что являются лучшими друзьями.

«Теперь, когда прошло первое потрясение, я справляюсь лучше», – подумала Клиона. На самом деле их невозможно спутать. Сложение у них одинаковое, волосы тоже, но лица просто похожи, а не как две капли воды.

Однако Клионе хотелось, чтобы кузены больше отличались друг от друга.

Впечатление двоюродные братья производили вовсе не одинаковое. Клиона быстро поняла, что Джон старается быть обаятельным. Чарльз не пытался быть обаятельным, по крайней мере, не прилагал к этому видимых усилий. Он был слегка резковат и явно отягощен заботами, и Клионе хотелось защитить его. Джон не вызывал у нее покровительственных чувств. Он был слишком легок для этого. Но общаться с ним какое-то время было приятно, поэтому Клиона улыбнулась и повернула лошадь, чтобы ехать рядом.

Она вела беседу, но не искренне и нежно, как это было с Чарльзом, а быстро, как сорока, отвечая слегка преувеличенным весельем на остроты Джона и покрывая их собственными шутками, которые заставляли его самого взрываться смехом.

Они так мило смотрелись вместе! Любой подумал бы, что это чудесная пара.

Но человек, наблюдавший за ними с небольшого расстояния, так не считал. Чарльз абсолютно неподвижно сидел на Урагане и хмуро глядел на удалявшихся от него легким галопом всадников. С какой бы целью он ни появился здесь, теперь он знал, что приехал напрасно.

Как мог он вообразить, что ее разбитое сердце страдает и томится по нему? Смешно! Онсмешон, он – клоун, который шатается по лесу и ничего не может сделать правильно. Теперь он это знал точно.

Он подождал, пока парочка скроется из виду. Затем галопом пустился назад, в замок Хартли.

* * *

К облегчению Чарльза, Джон не требовал, чтобы его развлекали, и, казалось, вполне был способен сам найти себе занятие. Он каждый день выходил во двор, садился на одну из лучших лошадей, и Чарльз узнавал о его занятиях только из сплетен.

За три дня у них был лишь один разговор, по ходу которого Джон мимоходом бросил:

– Ты, вероятно, думаешь, что цель моего пребывания здесь – снова донимать тебя долгами. Ну, так вот, ничего подобного. Я сам разобрался со своими проблемами, как ты мне и говорил.

– Ты собрал всю сумму? – несколько удивившись, спросил Чарльз.

– Как-то вечером я очень крупно выиграл в карты. Больше, чем мог надеяться. Всей проблемы это, конечно, не решает, но об этом я тоже позабочусь сам. Ты был чертовски добр ко мне, старина, и очень терпелив. Однако теперь все закончилось, клянусь.

– Рад слышать, – лаконично ответил Чарльз.

– Звучит так, будто ты все еще злишься. Я не могу винить тебя после всего, что сделал. И клянусь, что с этой минуты все изменится. Пожмем друг другу руки?

Граф с неприязнью посмотрел на протянутую руку. Отказаться было невозможно, и он выставил навстречу ладонь, намереваясь как можно скорее завершить рукопожатие.

Однако Джон обеими руками схватил руку кузена и принялся долго и тепло ее трясти.

– Ты чертовски добр, старина. Я этого не забуду.

Казалось, он вот-вот заплачет.

– Не делай из мухи слона, – отрезал Чарльз. – Ступай к бабушке. Она тебя искала.

Когда Джон удалился, Фредди, наблюдавший за этой сценой с отвращением, язвительно сказал:

– Ты слышал шум, который он издает при ходьбе?

– Шум?

– Поскрипывание.

– Да, действительно. Теперь припоминаю, что слышал что-то в этом роде. С чего бы Джону скрипеть?

– Корсет.

– Корсет?

– Ты разве не заметил, что его талия не такая расплывшаяся, как раньше?

– Да… Но почему?

– Он приметил богатую невесту. Под решением своих проблем Джон подразумевает именно это. И я скажу тебе еще кое-что. Мой камердинер говорил с его камердинером, и Раскин поведал нечто интересное.

– О корсете, я полагаю.

– И о нем тоже. Но еще и о крупном выигрыше в карты. Очень темная история.

– Хочешь сказать, он вовсе не выиграл?

– О нет, выиграть-то он выиграл. Но не деньги. Документы на собственность.

– Что ты имеешь в виду?

– Кто-то предложил в качестве ставки документы на свой дом, и Джон их выиграл. С тех пор проигравший повсюду кричит, что Джон мошенничал, но доказательств тому нет.

– Боже правый! – простонал Чарльз. – Неужели этому не будет конца? Не опозорит семью так, значит, очернит иначе. Чем все это закончится?

– Это закончится богатой невестой. Он уже вышел на охоту.

– Тогда зачем приезжать сюда? В этой части света нет богатых невест.

– По словам Раскина, Джон нацелился на леди Клиону, одну из самых богатых женщин в стране.

Наступило молчание. Потом Чарльз резко, горько рассмеялся.

– Ты не в своем уме, Фредди. Леди Клиона осталась фактически без гроша.

– Она тебе это сказала?

– Да… то есть… все равно что сказала. Ее отец все до последнего пенса проиграл в азартные игры, и после его смерти она осталась без средств к существованию. Если бы не ее дядя…

– Вот именно, – торжествующе воскликнул Фредди. – Дядя, который скопил огромное состояние, путешествуя по всему миру: Китай, Египет, Индия, Америка. Похоже, он питал страсть к золоту и собирал его повсюду. После его смерти осталась громадная коллекция изделий из чистого золота. Какие-то перекочевали в музеи, но большую часть он завещал леди Клионе. Говорят, она стоит около двух миллионов фунтов. Послушай, Чарльз, с тобой все в порядке? Ты сделался какого-то жуткого цвета.

– Бог мой! – простонал Чарльз. – Что я наделал? Что я наделал?

Он сел и уронил голову на руки.

– Так что же ты наделал,старина? Ничего ужасного ведь не случилось?

– Ничего ужасного? Случилось всего лишь самое страшное на свете.

– Это как-то связано со вчерашним вечером?

– О чем ты говоришь?

– Вечер званого ужина. Я нашел ее в саду. Она сидела на ступеньках и плакала. Чем ты довел ее до слез, Чарльз?

– Не лезь не в свое дело! – свирепо огрызнулся Чарльз.

– Все настолько плохо, да?

– Послушай, родные убеждали меня, что я должен жениться по расчету, и я, в конце концов, поверил, что это мой долг. Я не имел права выходить в сад с девушкой, которую считал нищей, не имел права на… ни на одно из своих действий.

– Что именно ты сделал?

– Фредди, я тебя предупреждаю!..

– Хорошо, хорошо. Я так понял, ты занимался с ней любовью, но потом вдруг не выдержал атаки угрызений совести. Вопрос в том, что довело ее до слез: твои ласки или твои угрызения совести?

– Еще одно слово…

– Я так думаю, что угрызения, – сказал Фредди, ловко отскакивая от кузена. – Так зачем переживать? Тебе остается всего лишь прийти к ней и объяснить, что ты все не так понял.

– Неужели?! И что я теперь ей скажу, Фредди? Что отвернулся от нее, когда думал, что у нее нет денег, но теперь, когда я знаю, что она сказочно богата, все в порядке?Может ли мужчина, обладающий хотя бы намеком на честь, сказать такое женщине, даже той, которую не…

– Даже той, которую не любит? – спросил Фредди.

– Забудь. Разве ты не видишь, что это известие сделало для меня совершенно невозможным говорить с ней о любви?

– Нет, не вижу. Ты или любишь девушку, или не любишь, третьего не дано.

– Но как она может поверить мне теперь? Советуешь выставить себя перед ней заурядным охотником за приданым? – спросил Чарльз и грустно добавил: – Слишком поздно, Фредди. Теперь она уже не сможет поверить ни единому моему слову. Все кончено…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Из своего укрытия между деревьями Чарльз наблюдал, как отворяется парадная дверь дома лорда-наместника и на пороге появляются Джон с Клионой. Грум подвел к гостю лошадь. Джон принял поводья, подождал, пока слуга уйдет, и лишь затем взял руку Клионы и поднес ее к губам.

Он поцеловал тыльную сторону ладони, потом на глазах у кипящего от гнева Чарльза повернул ручку и поцеловал другую, нежную сторону. Ураган переступил с ноги на ногу, когда его хозяин невольно сжал колени.

– Тише, мальчик, – ласково сказал Чарльз.

С того утра, как граф наткнулся на Джона с Клионой в лесу и тайно наблюдал за ними, он постарался больше этого не делать. Но сегодня это казалось необходимым.

Чарльз держался на приличном расстоянии, пока Джон галопом не промчался мимо. Клиона все еще стояла на пороге, глядя вслед удаляющейся фигуре. Она выглядела обворожительно в темно-сером костюме для верховой езды, который подчеркивал ее осиную талию и свободно расходился на бедрах.

«Они, должно быть, катались верхом вместе», – подумал Чарльз. А когда прогулка закончилась, вернулись сюда, чтобы немного поболтать и насладиться обществом друг друга.

Как долго они вместе? Сколько раз он успел поцеловать эту бесценную ручку?

И она ему позволяет…

Значит, он ни в коем случае не поторопился с визитом.

Теперь граф даже винил себя за промедление. Следовало предупредить ее, как только он узнал о планах Джона. А он-то, дурак, вообразил, что леди Клиона слишком проницательна, чтобы принимать ухаживания такого человека!

Тут сердце Чарльза настоятельно потребовало простить Клионе ее заблуждение. Она не знала правды о Джоне, а потому винить нужно самого себя.

Теперь он должен действовать.

Но графа ожидало потрясение. Когда он передал Урагана выбежавшему навстречу груму и постучал в парадные двери, ему открыл Дэвис, управляющий сэра Кентона, который хорошо его знал. Но вместо того, чтобы уступить гостю дорогу, Дэвис, смущенно переминаясь с ноги на ногу, остался стоять в дверном проеме, не пропуская Чарльза.

– Я пришел повидаться с леди Клионой, – объяснил Чарльз.

– Простите, милорд, но леди Клионы нет дома.

– Что значит «нет дома»? – гневно воскликнул Чарльз. – Я только что ее видел. Я знаю, что она здесь.

– Да, милорд, – с жалким видом сказал Дэвис. – Но ее нет дома.

– Не говори чепухи. Ты знаешь, кто я. Дай пройти.

– Простите, милорд. Я должен исполнять приказ.

– Чей приказ?

– Ее светлости.

– И ее для всех «нет дома»? – угрожающе спросил Чарльз.

Дэвис шумно сглотнул.

– Нет, милорд. Только для вашей светлости. Управляющий выглядел таким несчастным, что Чарльз сжалился над ним. Шагнув в дом, он силой отодвинул его с дороги.

– Теперь леди Клиона не сможет тебя обвинить, – сказал граф. – Просто скажи ей, что во всем виноват я.

– Да, милорд. Как прикажет ваша светлость.

Дверь в гостиную была открыта, и сквозь узкий просвет он увидел Клиону. Не теряя времени на любезности, граф уверенным шагом вошел в комнату, закрыл за собой дверь и сказал:

– Какого дьявола вам вздумалось отказываться меня видеть?

– Я полагала, что мои соображения предельно ясны, – холодно ответила девушка. – Пожалуйста, оставьте меня немедленно.

– И не подумаю.

– В таком случае я позову слуг, и они выдворят вас отсюда.

– Если вы говорите о Дэвисе, не думаю, что он рискнет. Не глупите. Люди в этом доме знают меня долгие годы. Ни один из них не тронет меня.

– Тогда я прошу вас уйти, – с достоинством произнесла Клиона.

– Когда скажу то, за чем пришел.

– Будьте добры сказать это и уйти.

– Черт побери, Клиона, перестаньте разговаривать со мной, точно обиженная вдова!

Тут Клиона не выдержала.

– Сэр, вы поставили меня в известность, что у вас сомнительная репутация в том, что касается женщин, и теперь я вижу, что это правда. Вы навязали мне свое присутствие, и теперь, несмотря на все возражения, я оказалась с вами наедине.

– Клиона…

Но та превратилась в мстительную фурию.

– Позвольте напомнить, сэр, что вы сами говорили, будто «мне следует быть осторожнее». Полагаю, такую форму вы избрали, чтобы не назвать меня легкомысленной…

– Я не…

– Что ж, я пытаюсь проявлять осторожность, но это очень трудно, когда на меня набрасывается грубиян, которому нет дела до моей репутации.

Она внезапно смолкла и отвернулась, чтобы дрожь в голосе не была слишком явственной.

– Прошу прошения, если мое поведение кажется вам грубым, – чопорно сказал граф. – Я не хотел приходить сюда… я пытался этого избежать…

– Как предусмотрительно с вашей стороны! – со злостью произнесла Клиона.

– Меня привел сюда долг. Я должен предупредить вас… ради вашего же блага… я не могу оставить вас в неведении относительно… – Чарльз набрал в легкие побольше воздуха. – Я пришел по поводу моего кузена Джона.

Клиона молча смотрела на него.

– Я видел, как он сегодня уезжал отсюда, – запинаясь, продолжил Чарльз, движимый любовью и отчаянием, неверно подбирая слова, понимая это, но будучи не в силах остановиться. – Я видел, как он откланивался, видел, как он целовал вашу руку, и должен предостеречь вас от поощрения его намерений.

Клиону словно обволокло завесой ледяной гордости.

– Вы уже дали понять, что я недостаточно хороша для вас…

– Я никогда не…

– …А теперь хотите сказать, что я недостаточно хороша для кого-либо из вашей семьи. Прекрасно, вы сказали то, ради чего приходили. А теперь я требую, чтобы вы ушли.

– Ну, почему вы каждое мое слово понимаете неверно? – воскликнул граф. – Вы, конечно же, вполне хороши для любого из нашей семьи. Вы слишком хороши…

Чарльз оборвал себя и уныло вздохнул.

– У меня все валится из рук. Просто позвольте мне высказаться. После этого я оставлю вас в покое, обещаю.

Чарльз не в силах был встретиться с Клионой взглядом и увидеть в ее глазах, какая пропасть легла между ними, а потому отвернулся и подошел к окну.

– Когда мы впервые встретились, – начал он, с трудом выговаривая слова, – вы сразу же поняли, что я озабочен. Так и было, только я не сказал вам, что меня тревожит. Теперь я жалею, что не сделал этого.

– Какое значение это может иметь сейчас?

– Потому что проблема заключалась в Джоне. И сейчасзаключается. Я говорил вам, что наши отцы были близнецами. Вы видели портреты. Его отец вырос с мыслью, что является обманутым наследником. Он передал эту идею Джону, который решил, что я ему чем-то обязан. На самом деле, он считает, что я обязан ему всем.

Граф повернулся к Клионе.

– Он разбрасывается деньгами, как грязью, и швыряет мне счета. Я всегда их оплачивал, потому что в противном случае Джона заключили бы в долговую тюрьму, а честь семьи и уважение к чувствам нашей бабушки не позволяют мне этого допустить. Он знает это. Он рассчитывает на это. Он тратит и тратит, и уже довел меня до грани разорения. Теперь я должен думать о деньгах не ради себя самого, а ради тех, кто от меня зависит, и ради сохранения наследия рода. Я должен все время об этом помнить. Я не могу позволить себе думать о чем-то другом. В тот вечер я не должен был выходить с вами в сад. Я не имел права, зная, что брак между нами невозможен. Мое единственное оправдание в том, что я был слаб. Я тосковал по вас и я…

Взгляд Клионы был прикован к нему в напряженном томлении, и он понял, что ее гнев растаял. Теперь она ждала, она хотела услышать, что он любит ее.

– Я не был с вами честен, – сказал он. – Иначе… сейчас между нами все могло бы быть по-другому.

Клиона смягчилась, глядя на Чарльза с теплотой, которая чуть не сломила его. Но ради ее блага граф не сдавался.

– Я был трусом, – резко продолжил он. – Я не в силах был рассказать вам правду и создал между нами барьер, который теперь невозможно преодолеть.

– Чарльз, вы меня пугаете.

– Вам нечего бояться. Позвольте мне быстрее договорить, чтобы вы смогли презирать меня так же, как я презираю себя сам, и пусть все это закончится.

Пока Чарльз говорил, лицо его делалось мертвенно-бледным, и у Клионы создалось впечатление, будто она видит перед собой человека, охваченного ужасом. Казалось, будто граф заглянул в ад и все еще носил на себе его отметину.

– Я никогда не смогу вас презирать. Я лю…

Но Чарльз заставил Клиону замолчать, приложив пальцы к ее губам.

– Не говорите этого, – взмолился он. – Не любите меня или, если любите, не говорите мне об этом. Избавьте меня от сознания, что я принес вам такие муки. Жизнью клянусь, я ни в коем случае не хотел причинить вам зла. Я не понимал, что делаю, пока не стало слишком поздно.

– Но как может быть слишком поздно? – Глаза Клионы в страхе расширились. – Вы хотите сказать, что уже женаты? У вас тайная жена?

– Конечно, нет! – почти закричал граф. – Как вы могли даже на секунду подумать обо мне такое?

– Вы ведь решительно настроены заставить меня плохо о вас думать, но не объясняете почему. Пока я знаю только, что вы поцеловали меня, а потом отвергли. Вы заставили меня почувствовать, что я плохо себя вела, что в каком-то смысле я недостаточно хороша…

– Нет, только не это, – простонал Чарльз. – Это не вы недостаточно хороши, а я. Если бы вы знали, какой я подлый негодяй, насколько я недостоин вас…

Граф замотал головой, как измученный медведь, пытающийся отогнать ос.

Клиона застыла в неподвижности. Ее лицо было бледным, когда она произнесла:

– Хорошо, расскажите мне, какой вы подлый негодяй и позвольте судить об этом самой.

– У меня есть долг перед семьей, я обязан жениться на богатой невесте. Я не могу думать о любви! Я должен жениться по расчету и обеспечить будущее семьи.

Молчание.

Наконец Чарльз посмотрел на Клиону. Вместо ожидаемого презрения он увидел маленькую морщинку сосредоточенности на ее лбу.

– Хотите сказать, не имеет значения, кто будет эта женщина, лишь бы у нее были деньги? – спросила она наконец.

Чарльз поморщился, но ответил:

– Верно.

– Она может быть старой и уродливой, с плохими зубами, лишь бы у нее были деньги?

Он закрыл глаза.

– Да.

Ответ Клионы, как и все в ней, оказался неожиданным. Она подошла к зеркалу над каминной полкой и внимательно в него вгляделась. Потом снова повернулась к графу.

– Морщин пока не видно, – объявила она с ликующим видом, – и зубы у меня неплохие.

Чарльз почувствовал, что к горлу подкатывает ком.

– Пожалуйста… – хрипло взмолился он. – Не надо.

– Но у меня есть деньги.

– Теперь знаю. А тогда не знал. Когда я отвернулся от вас в саду, то сделал это, потому что считал вас нищей.

– Но как вы могли?! Мое богатство преследует меня по пятам, словно проклятье!

– Однако я ничего не знал о нем, пока не услышал о планах Джона ухаживать за вами ради денег. Вы рассказали мне о жизни с отцом, как он проиграл все до последнего пенса. Я не знал, что дядя оставил вам целое состояние. А если бы знал,то стал бы ухаживать за вами. Ну вот, теперь вы знаете меня с самой худшей стороны. Я – жалкий охотник за приданым. Должен им быть. Мне это не нравится. Я ненавижу себя за это, но я вынужден таким быть.

– Я этому не верю, – ответила Клиона. – Зачем вы так сурово себя судите? Чарльз, за короткий сезон в Лондоне я встречала множество разных охотников за приданым. Я умею их отличать. Я слышала лестные россказни, всяческую ложь. Вы не один из них. Я это знаю.

Клиона неуверенно улыбнулась и положила ладонь на руку графа.

– Если бы вы были настоящим охотником за приданым, то к этому времени уже предложили бы мне выйти за вас замуж.

Чарльз молча смотрел на нее.

– Думаете, я смог бы попросить вашей руки, после такого?

– Но, если вам нужны мои деньги…

– Чьи угодно деньги, но только не ваши, – яростно возразил граф. – Я был нечестен с вами, но уж настолько низко не опущусь.

– Разве вы были нечестны? – немного задумчиво спросила Клиона.

– Я ни в коем случае не должен был вас целовать, но ничего не мог с собой поделать. Вы были бальзамом для моей души. Я забыл, что такие женщины существуют… если вообще когда-то знал.

Он подошел ближе.

– Вы понимаете, кто я? Человек, который бросил вас, когда считал нищей, но передумал, когда осознал, что вы богаты. Неужели вы думаете, что я смогу посвататься к вам при таких обстоятельствах? Неужели вы думаете, что я смогу жить с вами, вечно страшась заглянуть вам в глаза и увидеть там заслуженную насмешку?

– Но… теперь вы мне все объяснили…

– Хитрые слова, чтобы ввести вас в заблуждение. Не доверяйте им. Не доверяйте мне. – Голос Чарльза становился все резче, по мере того как он осыпал себя издевками. – Я всегда знал, как влюблять в себя женщин. Это неприятная истина, которую вам следует учитывать. В вашем случае я решил, что напускная искренность – это лучший способ развеять ваши подозрения.

Глаза Клионы казались огромными на бледном лице.

– Это действительно правда?

– Нет, конечно же, нет! – крикнул граф. – Но как вы можете отличить? Это могло бы быть правдой, не так ли? Я знаю вас, понимаете? Я знаю, что вы искренни и правдивы, что душа ваша так же прекрасна, как и ваше тело, и, чтобы завоевать вас, нужно убедить вас, что я такой же. Любой мужчина с головой на плечах пришел бы к вам, как я сейчас, зная, что вы поверите ему в ответ на откровенность. Но человек, который плохо о себе отзывается, иногда говорит правду.

– Только не вы, – тут же сказала Клиона. – Вы говорите, что знаете меня, но я знаю вас.Вы не способны на бесчестные поступки. Если вы скажете, что любите меня, я вам поверю.

– Именно поэтому я не могу этого сказать, – с горечью ответил Чарльз. – Как можем мы пожениться? Вы помните слова венчания? «Все земные блага свои тебе вручаю».

– Прекрасные слова.

– Да, слова прекрасные, но как я могу сказать их вам,Клиона? Какие земные блага я вручу вам? Свои долги? Свой разрушающийся дом? Свои стены с пустующими местами, которые занимали проданные теперь картины? Своего кузена, который будет растрачивать ваше состояние, когда покончит с моим? Преподнести вам егов качестве свадебного подарка?

– Если вы меня любите, – нерешительно произнесла Клиона, – все остальное не будет иметь для меня значения.

– Долго ли вы сможете верить, что я люблю вас, что я женился на вас по любви?

– Я буду верить тому, что вы скажете.

Чарльз молча смотрел на нее, измученный, но решительный.

– О, я не могу этого вынести, – вскричала Клиона. – Вы разобьете мне сердце!

– Клиона, прошу, послушайте…

– Нет, слушать следует вам. Без меня вам придется найти другую богатую наследницу. И что вы сделаете тогда? Будете лгать и играть в любовь, которой не испытываете? Или скажете ей в лицо, что вас интересуют только ее деньги? Разве то или другое благороднее, чем жениться на женщине, которая любит вас и которую любите вы?

– Я не говорил, что люблю вас.

– Но вы любите. Я знаю,что любите. – Ее голос дрогнул от боли. – И если вы покинете меня сейчас, то обречете на других – толпу охотников за приданым, которые не будут со мной откровенны, как вы. Вы бросите меня на растерзание лжецам и обманщикам.

– Вы сумеете распознать их, – нежно сказал граф, – как умели раньше. И, в конце концов, найдете лучшего мужчину и будете рады, что я вас отпустил.

У Клионы осталась еще одна карта в рукаве. То была опасная карта, и девушка раскрыла ее, с вызовом глядя на Чарльза.

– А что, если вам не удастся найти другую достаточно богатую женщину?

Чарльз начал вскипать.

– Я так понимаю, вы предлагаете ухватиться за ваше состояние на случай, если ничего лучшего не подвернется? Другими словами, вы считаете меня негодяем?

– Нет, если бы вы были негодяем – или даже просто практичным человеком – мне не пришлосьбы этого предлагать.

– По-вашему, «просто практичный человек» – это человек, лишенный самоуважения? Я не могу вести себя так, как вам кажется нужным. Я не могу тянуть к себе все без разбора, тем более с вами. Вы слишком много для меня значите. Вы достойны лучшего.

– Чарльз, не разбрасывайтесь тем, что у нас могло бы быть вместе, из-за какого-то ошибочного понимания гордости. Остановитесь и подумайте ради нас обоих, что вы делаете.

Его лицо было подобно камню.

– Я не могу перестать быть тем, кем являюсь. Если бы мог…

Клиона вздохнула.

– Если бы могли, я бы не любила вас так сильно.

– Сейчас я уйду, – сказал Чарльз. – Но помните о моем предупреждении. Держитесь подальше от Джона.

Эти слова, казалось, нажали спусковой крючок гнева Клионы. Она резко отшатнулась от графа.

– Вы не имеете права говорить мне это, – гордо произнесла она. – Вы только что оборвали всякую связь между нами. Отлично! Теперь я свободна от вас, равно как и вы свободны от меня. Я буду делать, что пожелаю, и видеться с кем хочу.

– Клиона, будьте благоразумны. Он дурной человек.

– Быть может, я считаю иначе. Вам больше нет нужды беспокоиться о моих делах. Всего хорошего, лорд Хартли.

– Клиона!

– Всего хорошего.

У Чарльза не оставалось иного выбора, кроме как коротко кивнуть и удалиться. Он не оглядывался, а потому не видел, что она подбежала к окну и глядела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

* * *

Приближался день Мерритонских скачек, и Чарльз должен был все силы отдать созданию видимости того, что все ожидали: предстать перед людьми гордым владельцем двух скаковых лошадей, обеспокоенным, чтобы животные подошли к старту в наилучшей форме, а в остальном – беззаботным человеком.

День начнется с поездки к беговой дорожке, что в пяти милях от замка. Леди отправятся в экипажах, мужчины – верхом.

Запряженный лошадьми фургон тоже отправится на место скачек, везя слуг и корзины с ленчем из цыплят и шампанского.

Скачки назначались на полуденное время, после чего почетные гости возвращались в замок Хартли на бал, которым всегда завершался первый день скачек.

Издерганный волнениями, граф с удовольствием бы без него обошелся, если бы не настойчивость матери.

– Мой дорогой Чарльз, бал Хартли – это традиция. Его ждут. Твой отец не пропустил ни одного года, и ты не должен. Кроме того, приглашения уже разосланы.

– Боже правый! Когда?

– На прошлой неделе, как это делалось всегда. Право же, в последнее время ты ничего не замечаешь.

Но кое-что Чарльз все-таки заметил: ежедневные отлучки Джона. Утром он уезжал верхом, а вечером возвращался с довольной улыбкой на лице.