Текст книги "Мой милый звездочет"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Герцог всю дорогу исподтишка наблюдал за Вэлой. Его восхищало в девушке все: и ее уверенная манера держаться в седле, и тонкие, точеные черты ее юного, свежего лица, затененного полями шляпки.

«Она так восприимчива, так легко ранима, – подумал он. – Мне придется быть очень терпеливым и деликатным, пока она не привыкнет ко мне».

И в то же время Брокенхерст понимал, на какие муки себя обрекает. Один ее взгляд, самое невинное прикосновение зажигали такой огонь в его крови, что просто быть рядом с ней и не целовать ее, не наслаждаться с ней любовью было бы для него невыносимо.

«Это именно такая жена, какая мне нужна», – говорил себе герцог, снова и снова вспоминая, какое достоинство и самообладание она проявила в обстоятельствах, которые ввергли бы любую другую женщину в истерику или обморок.

Казалось просто невероятным, что все закончилось так удачно для них обоих.

Застань их Вальтер с Джайлсом в одной из тех маленьких гостиниц, где они с Вэлой останавливались, еще неизвестно, что бы произошло. Но у герцога были все основания полагать, что Бог на их стороне. Несмотря на весь свой цинизм, он верил, что добро должно в конце концов победить зло. Вот только иногда человеческой жизни не хватает, чтобы увидеть это. Ну что ж, сейчас им очень повезло.

Удивительно, но Вэле удалось своей чистотой и искренностью пробудить в нем светлые чувства и заставить по-другому посмотреть на некоторые вещи.

«Полагаю, Фредди сейчас сказал бы, что я нашел свою душу», – подумал герцог с улыбкой.

Но если говорить серьезно, то он не только обрел свою душу. Он нашел Вэлу! И это значило для него неизмеримо больше.

…Они достигли предместий Йорка в начале пятого. Когда вдали на фоне неба показались величественные шпили кафедрального собора Св. Петра, возвышающегося в центре города, герцог решил, что выиграл пари и теперь может открыться Вэле, сказать, кто он такой.

Интересно, думал он, что она почувствует, когда узнает, что он не просто мистер Стэндон, а герцог Брокенхерст?

Лошади перешли на шаг, так как на дороге теперь все чаще попадались экипажи, кареты и повозки. Придержав лошадь, герцог поднял руку, привлекая внимание Вэлы.

– Мы уже почти приехали. Вы не очень устали?

– Не очень, вот только хочется пить.

– Я как раз тоже думал об этом.

Обычные слова. И все же герцог понял, что их глаза говорили сейчас совсем о другом, и подумал, что, чем скорее они прибудут на место, тем лучше.

– Вы помните, где живет ваш дедушка? – спросил он.

– Да, конечно, – ответила Вала. – Он живет в Бишоптор-холле.

– Где-где? – переспросил герцог.

– О, я совсем забыла, – воскликнула Вэла. – Видимо, я не сказала вам, что мой дедушка – архиепископ Йоркский.

Это известие, признаться, ошеломило герцога. Он-то представлял себе, что дедушка Вэлы – какой-нибудь небогатый обыватель. Трудно было бы придумать более удачный вариант, чем женитьба на внучке архиепископа.

За последние часы их путешествия герцог не раз думал о реакции своих многочисленных родственников на его женитьбу. И, честно говоря, мысль о предстоящей встрече с ними его пугала.

Хотя он не сомневался, что через какое-то время они все обязательно полюбили бы Вэлу за ее необыкновенные качества, но понимал также, что все его родственницы будут весьма разочарованы, что он женился на дочери человека, запятнавшего себя участием в столь громком скандале, как побег с женой актера.

Герцог уже готовился к тому, чтобы защищать свою жену и, если это будет в человеческих силах, оградить от всего, что могло бы расстроить ее, в том числе и от нелюбезного приема своей родни.

Он понимал, что девушка и так была весьма чувствительна к подобным вещам, особенно если учесть, какому обращению она подвергалась все время с тех пор, как умер ее отец.

Теперь же, когда он объявит своими родственникам о том, что его жена – внучка архиепископа, это смягчит его многочисленных тетушек.

– Я рад буду знакомству с вашим дедушкой.

– Надеюсь, он узнает меня, – заметила Вэла. – Дедушка не видел меня с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет и мама взяла меня с собой в Лондон. Дедушка тогда тоже приехал в Лондон для участия в какой-то важной церемонии.

– Думаю, вы мало изменились с тех пор, – беспечно заметил герцог. Настроение у него заметно улучшилось.

Он повернулся, чтобы взглянуть на Вэлу, и вдруг заметил, как кто-то неистово машет ему рукой с тротуара, пытаясь привлечь его внимание. Когда герцог остановил лошадь, к нему бросился Дженкинс.

– Я знал, я знал, ваша светлость, что вы сделаете это! – воскликнул восторженно его верный слуга. – Майор Стэнли сказал, что я сваляю дурака, если поеду встречать вас в Йорк. Он сказал, что вы вернетесь в Лондон и я понапрасну буду ждать вас здесь.

– Ну что ж, как видишь, майор Стенли ошибся, – ответил герцог. – Я очень рад видеть тебя, Дженкинс. Эй, да что с тобой? – спросил он, заметив ужас на лице своего камердинера.

Но, проследив за его взглядом, герцог с улыбкой понял, что тот рассматривает его грязные сапоги и покрытые пылью и пятнами когда-то белоснежные лосины. Он уже хотел ему сказать, чтобы он так не огорчался, но вдруг до него дошло, что Дженкинс назвал его «ваша светлость». Он обернулся к Вэле, чтобы посмотреть, как она на это отреагировала.

1Однако девушка, к счастью, не слышала ничего, занятая в этот момент Меркурием. Конь испугался уличного торговца, везущего на ручной тележке множество ярких цветных вертушек и воздушных шариков, трепыхающихся на ветру у него над головой.

Герцог наклонился и тихо сказал Дженкинсу:

– Я все еще инкогнито, поэтому называй меня просто «сэр».

– Хорошо, ваша… сэр.

– Мы направляемся сейчас во дворец архиепископа, – сказал герцог. – Поезжай за нами. Я полагаю, ты приехал сюда на каком-нибудь из моих экипажей?

– Да, я взял дорожную карету, – широко улыбнулся Дженкинс.

Это несколько развеселило герцога, так как он знал, что в его дорожную карету обычно запрягали шестерку лошадей.

Теперь ему стало понятно, каким образом Дженкинс смог добраться сюда раньше него, особенно если учесть, что камердинер ехал по главной дороге и останавливался всего на два-три часа для сна. А что именно так и было, герцог не сомневался, так как хорошо знал своего слугу.

Спросив дорогу и выяснив, что дворец архиепископа расположен в северо-западной части города, они двинулись в путь и уже вскоре оказались перед его воротами.

Сам дворец, построенный на берегу реки Уз в XV веке и затем заново перестроенный после Реставрации, выглядел весьма внушительно.

Когда они подъехали к парадному входу, герцог внезапно подумал, что ужас Дженкинса по поводу его внешнего вида был вполне оправдан. Ему бы сейчас совсем не помешало не только переодеться в чистую одежду, но и принять ванну.

К ним подбежали грумы и приняли у них поводья, и тут герцог заметил, что Вэла сильно встревожена.

Помогая ей сойти с лошади, Брокенхерст успокаивающе произнес:

– Не беспокойтесь. Если ваш дедушка не обрадуется вашему приезду, мы найдем ночлег в Йорке.

– Гостиницы в Йорке, должно быть, очень дорогие, – обеспокоенно заметила она.

– Это совершенно неважно, – ответил герцог и прочитал в ее взгляде искреннее изумление.

У дворецкого, открывшего перед ними дверь, было такое выражение лица, будто он собирался сказать им, что архиепископ сегодня не расположен принимать гостей.

– Не скажете ли вы… его преосвященству, – начала Вэла несколько нервозно, – что его хочет видеть… его внучка.

Дворецкий удивленно уставился на нее.

– Его внучка? – переспросил он.

– Моя мама была дочерью его преосвященства.

– Благослови нас боже! – воскликнул дворецкий, воздев руки. – Его преосвященство будет несказанно рад, мисс! Он так часто вспоминает о своей дочери и так глубоко скорбит о ее смерти и о том, что не смог увидеть ее перед ее кончиной.

– Да, мама тоже часто вспоминала о нем, – тихо сказала Вэла.

– Прошу вас, мисс, я провожу вас к его преосвященству. Он сейчас в своей библиотеке.

Дворецкий распахнул перед ними двери и пропустил Вэлу вперед. Та неуверенно взглянула на герцога.

Затем она взяла его за руку, крепко сплетя свои пальцы с его пальцами. Он ободряюще улыбнулся ей, и девушка с благодарностью подумала, что с ним ей ничто не страшно.

Пройдя большой, украшенный в готическом стиле вестибюль, дворецкий открыл дверь в библиотеку. У открытого окна сидел седой старик, наслаждаясь ласковым теплом заходящего солнца.

Дворецкий пересек комнату и остановился у кресла хозяина.

– Удивительная новость, ваше преосвященство, и причем очень приятная. Приехала ваша внучка. Помните, мы видели ее несколько лет назад, когда ездили в Лондон.

Архиепископ поднял голову от книги, которую читал, и герцог увидел перед собой красивого старика с умиротворенным выражением лица. Это было лицо человека, нашедшего мир с самим собой и с Богом, и было ясно, что никакие жизненные бури уже не властны над миром и покоем его вечерней поры.

Вэла выступила вперед.

– Вы помните меня, ваше преосвященство? – спросила она. – Прошло уже много лет с тех пор, как вы меня видели.

– Да, это действительно Вэла, – произнес архиепископ, внимательно глядя на девушку. – Теперь ты очень похожа на свою мать.

– Я рада это слышать, – сказала Вэла. – Она всегда говорила о вас с большой любовью и всегда печалилась, что недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы предпринять дальнюю поездку сюда, на север, и увидеться с вами.

– Я всегда вспоминал ее в своих молитвах, – мягко произнес архиепископ, – а также тебя, дитя мое.

– Благодарю вас.

Она наклонилась и поцеловала деда в щеку, затем оглянулась на герцога. Но прежде чем она успела произнести хоть слово, архиепископ спросил:

– А кто этот человек, которого ты привела с собой?

Герцог вышел вперед и, встав рядом с Вэлой, взял ее за руку.

– Я герцог Брокенхерст, ваше преосвященство. Вэла и я обвенчались сегодня днем.

– Обвенчались! – воскликнул архиепископ. – Но к чему такая спешка?

Герцог едва ли слышал слова архиепископа, так как в этот момент все его внимание было обращено на Бэлу.

Он увидел изумление на ее лице, когда она услышала его слова, и Брокенхерст был уверен, что Вэла не только удивлена, но и несколько испугана.

– Произошло так много событий за эти дни, ваше преосвященство, о которых лучше рассказать вам подробно, – сказал герцог. – Но прежде всего позвольте обратиться к вам с просьбой.

– Да, конечно. – Архиепископ наклонил голову и пытливо взглянул на молодого человека.

– Если это возможно, мы бы хотели остановиться здесь у вас на эту ночь.

– Ну разумеется, вы можете рассчитывать на мое гостеприимство.

Архиепископ знаком подозвал дворецкого,

– Бейтс, приготовьте комнаты для моей внучки и ее мужа и скажите повару, что они сегодня здесь обедают.

– Я все сделаю, ваше преосвященство, – сказал Бейтс, сияя от удовольствия. – Все в доме будут этому очень рады!

– Мой камердинер должен вскоре подъехать с моим багажом, – сказал герцог. – Пожалуйста, покажите ему наши комнаты.

Когда дворецкий отправился выполнять поручения, герцог повернулся к архиепископу.

– Есть еще кое-что, о чем я бы хотел попросить ваше преосвященство.

– Я слушаю вас.

– Мы с Вэлой вынуждены были обвенчаться несколько необычным образом. Об этом я расскажу вам в свое время. Но сама эта свадьба была совсем не такая, какой мы бы хотели ее запомнить на всю нашу жизнь. К тому же Вэла не получила на нее разрешения от своего опекуна. Так вот, нельзя ли мне попросить ваше преосвященство о великой милости – вновь обвенчать нас, уже по всем правилам.

Пока герцог говорил, Вэла за его спиной вдруг судорожно вздохнула. И прежде чем архиепископ ответил, она воскликнула:

– Дедушка, пожалуйста, согласись! Это было бы так замечательно… если бы вы обвенчали нас!

Архиепископ тепло улыбнулся.

– Ну, конечно, дети мои, я вас обвенчаю. И ничто не может доставить мне большего удовольствия!

Ответ архиепископа вызвал в душе девушки такую бурю восторга, что она не могла не разделить его в этот момент с самым дорогим ей человеком и протянула руки к герцогу.

Тот взял ее руку в свои и прижал к сердцу, почувствовав за ее непроизвольным, импульсивным жестом всю силу скрытого чувства. В эту минуту их сердца бились в унисон.

– А сейчас, я уверен, вам хочется отдохнуть и привести себя в порядок, – сказал архиепископ. – Идите к себе, а к тому времени, как вы переоденетесь и распакуете вещи, мой капеллан все приготовит к церемонии, которая произойдет здесь, в моей часовне.

Он сделал паузу, затем продолжил:

– Вы понимаете, я уже стар и ложусь рано. Поэтому, если вы будете готовы через час-полтора, то мне было бы очень удобно.

– Конечно, мы будем готовы, дедушка, – сказала Вэла. – И спасибо вам за то, что вы согласились обвенчать нас. Я знаю, как была бы сейчас счастлива мама!

Архиепископ ласково потрепал внучку по плечу, другой рукой позвонил в маленький серебряный колокольчик, стоящий под его рукой на столике.

Дверь мгновенно отворилась, и Бейтс, дворецкий, удовлетворенно произнес:

– Все готово, ваше преосвященство. Багаж подняли наверх.

Вэла сначала не поняла, о чем он говорит, но, когда они уже вышли из библиотеки и поднимались по лестнице вслед за дворецким, она увидела впереди себя двух лакеев, тащивших тяжелые сундуки.

Она вопросительно посмотрела на герцога. Тот усмехнулся.

– Мой камердинер приехал из Лондона, чтобы встретить меня, – объяснил он. – Он как раз разговаривал со мной, пока вы пытались успокоить Меркурия, которого напугали воздушные шары.

Вэла улыбнулась:

– Меркурий не привык к многолюдным городским улицам. Если бы он не был таким усталым, он бы выразил свое возмущение гораздо более яростно.

– Что ж, думаю, он будет рад удобному стойлу и хорошему отдыху впервые за несколько дней.

С этими словами герцог с удовольствием оглядел роскошную спальню, в которую их привела домоправительница, одетая в шуршащий черный шелк.

– Позвольте приветствовать вас, ваша светлость, – обратилась она к Вэле, склонившись в глубоком реверансе. – Я знала вашу матушку, когда она еще была маленькой девочкой. И теперь для нас такая радость видеть вашу светлость здесь, у нас.

– Благодарю вас, – смущенно ответила Вэла.

Герцог понял, что ее смутило то, что к ней впервые обращались как к герцогине.

Пока домоправительница показывала Вэле роскошную спальню с расписными потолками и огромной кроватью под балдахином, который поддерживался резными деревянными столбиками, Бейтс в это время отвел герцога в соседнюю комнату, где его уже ожидал Дженкинс, сгорая от нетерпения привести своего хозяина в подобающий ему вид. Его сердце кровью обливалось при виде его светлости, одетого в грязные старомодные сапоги и простой сюртук, словно какой-то бедный сквайр.

Лакеи с трудом втащили тяжелые сундуки, и камердинер уже извлек из них все необходимое, в том числе золотые щетки для волос.

В это время Вэла с грустью и некоторой растерянностью смотрела на свой скромный узелок с одеждой, который слуга принес снизу, отвязав от села Меркурия.

Она думала о том, что никогда еще так не радовалась, когда услышала, как герцог просил дедушку снова обвенчать их. Это была великолепная идея. Он был прав, говоря, что она не захочет вспоминать об их свадьбе – той церемонии в церкви, которая закончилась убийством двух человек прямо перед алтарем. Это было слишком тяжелое воспоминание, чтобы с нежностью хранить его в душе.

Но теперь ей, как всякой женщине, очень бы хотелось выглядеть красивой и нарядной невестой. Но что делать, если у нее нет ни подвенечного платья, ни фаты!

И, словно угадав ее мысли, миссис Филд, домоправительница, спросила, указывая на сверток:

– Это весь ваш багаж, который вы привезли с собой, ваша светлость? Быть может, слуги что-то перепутали и принесли ваши вещи в другую комнату?

– Нет, – печально сказала Вэла. – Это все, что у меня есть с собой.

Она храбро попыталась улыбнуться и добавила:

– Боюсь, что это уже ни на что не годится.

Пока она говорила, миссис Филд проворно распаковала ее вещи и вынула белое платье, которое, как мрачно подумала Вэла, едва ли подходило для свадебной церемонии.

– О боже! – воскликнула она. – Как бы я хотела надеть что-нибудь красивое на свою свадьбу!

Экономка в замешательстве посмотрела на нее, и Вэла пояснила:

– Видите ли, мы поженились сегодня днем, но все произошло в такой спешке, в деревенской– церквушке, и мой… мой муж попросил дедушку обвенчать нас еще раз здесь, сразу, как только мы переоденемся и приведем себя в порядок.

Она помолчала, затем печально добавила:

– Но это все, что у меня есть, чтобы переодеться!

– Ну, ваша светлость, не грустите! Я знаю, как вам помочь! – воскликнула экономка, и глаза ее весело заблестели.

Вэла подняла на нее взгляд, и при виде ее оживления в ней проснулась надежда, словно вдруг рассеялись грозовые облака над ее головой и выглянуло солнце.

– Вы говорите… что можете мне помочь? У вас есть красивое платье? – спросила она, не решаясь до конца поверить в такую удачу.

– И именно такое, какое вам нужно! – торжественно сказала экономка. – Вернее, платьев даже два.

– Но… я не понимаю… – неуверенно спросила Вэла.

Миссис Филд добродушно рассмеялась.

– Ваша матушка забрала свое подвенечное платье с собой. Но вот платье вашей бабушки и даже платье вашей прабабушки хранятся в шкафу. И они просто великолепны!

– Свадебное платье! Настоящее свадебное платье! – воскликнула Вэла. – Вы действительно думаете, что оно будет мне впору… и я могу его взять?

– Предоставьте все мне, ваша светлость, – живо сказала миссис Филд. – А вы пока раздевайтесь и примите ванну, которую служанки приготовили для вас.

Она открыла дверь, расположенную в дальней от входа стене, и Вэла увидела, к своему удивлению, что та вела в ванную комнату.

Здесь, конечно, не было водопровода, но зато стояли большие медные ведра с горячей водой, принесенные, видимо, с кухни. Пока Вэла с удивлением разглядывала все это, появилась служанка с еще одним таким ведром.

Комната была наполнена восхитительным запахом трав, которые, как знала Вэла, добавляли в воду, когда готовили ванну.

Тем временем миссис Филд исчезла, и Вэла нерешительно вошла в ванную комнату и начала раздеваться.

Ее сейчас беспокоило только одно. Она отчаянно хотела выглядеть привлекательной и понравиться мужчине, за которого так внезапно вышла замуж. Ведь до сих пор она не знала, нравилась ему или нет. За все время их путешествия до Йорка после их странного венчания он не сказал ей ни слова. Он даже не сказал ей, кто он на самом деле. Вэле до сих пор не верилось, что он самый настоящий герцог.

Немного подумав, она поняла, что на самом деле все это не так уж важно. Самое главное, что он женился на ней.

Но почему он это сделал? Только для того, чтобы спасти ее от участи худшей, чем смерть, или потому, что действительно хотел, чтобы она стала его женой?

«Боже, – прошептала Вэла, – позволь ему полюбить меня… Пожалуйста, милосердный Боже, сделай так, чтобы я ему понравилась… Потому что… я теперь это знаю… люблю его больше жизни!»

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вэла с нескрываемым удовольствием рассматривала свое отражение в большом венецианском зеркале.

Она едва могла поверить собственным глазам. Чудо все же случилось – на ней прекрасное свадебное платье, которое воплощало в себе все ее романтические мечты о свадьбе.

Миссис Филд приготовила два венчальных платья, как и обещала, но едва Вэла увидела платье своей бабушки, в котором та венчалась в 1772 году, как тут же поняла, что это платье просто создано для нее. И теперь она очень надеялась, что герцог найдет ее очаровательной в этом наряде.

Сшитое из белого атласа, оно было украшено дорогими брюссельскими кружевами. Юбка широкая, но не такая громоздкая, как носили в конце восемнадцатого века. Достаточно низкое квадратное декольте открывало верхнюю часть груди, рукава выше локтя представляли собой роскошный каскад из кружевных оборок. Но неотразимым это платье делала кружевная накидка, которая спускалась от плеч до самой земли и как шлейф тянулась сзади платья еще на несколько футов.

Хотя платью было много лет, но ни атлас, ни кружева не пожелтели от времени. А когда миссис Филд принесла кружевную фату и накинула ее на голову Вэлы, та не могла удержаться от восхищенного возгласа. Девушка просто не знала, как выразить свою благодарность доброй женщине.

Домоправительница нашла также и венок из флердоранжа и сказала, что не только бабушка надевала этот венок, но и ее мама.

– Как жаль, что ее нет здесь сегодня, – прошептала Вэла, обращаясь скорее к себе, но миссис Филд услышала ее слова.

– Я просто уверена, ваша светлость, что она сейчас здесь, с нами, и радуется за вас, – сказала она.

– Благодарю вас… что напомнили мне об этом, – тихо сказала Вэла и смахнула непрошеные слезы, невольно навернувшиеся на глаза.

Затем она взглянула на часы, стоящие на каминной доске, и увидела, что осталось десять минут до того времени, которое ее дедушка назначил им для встречи.

Вэла, слегка запинаясь от смущения, обратилась к миссис Филд:

– Я бы хотела поговорить с моим… с моим мужем. Как вы думаете, он… уже спустился вниз?

– Я пошлю кого-нибудь за ним, ваша светлость, – живо отозвалась миссис Филд и проворно направилась к двери.

– Э… нет. Я бы не хотела, чтобы… – начала Вэла, но было поздно.

Миссис Филд уже вышла из комнаты. И Вэла осталась стоять в растерянности перед зеркалом, думая о том, что ей делать – сказать ему все, что было у нее сейчас на душе, или позволить ему все сначала уладить с ее дедушкой.

То, что герцог решил жениться на ней, было самым невероятным событием, какое только могло с ней случиться. И когда они преклонили колени перед алтарем в деревенской церкви, ей показалось, что это произошло по воле судьбы.

В то же время она знала, что они не только поженились, воспользовавшись чужой лицензией, но и без разрешения опекуна, вернее опекунши, ее мачехи. А как сказал сам герцог, поскольку она несовершеннолетняя, такой брак не может считаться заключенным по всем правилам. А следовательно…

«Это была не настоящая свадьба, – подумала Вэла, – и я должна сказать ему… что он свободен отказаться от своего слова… если это то, чего он хочет».

Придя к такому решению, она подумала, что это разорвет ей сердце, но что хорошего может получиться из брака, если мужчина на самом деле не любит женщину и вынужден жениться в силу обстоятельств?

Что, если сейчас он просто спасает ее доброе имя из-за своего великодушия, как не раз выручал из беды прежде ее саму?

– Я люблю его, – прошептала Вэла, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

И в тот же миг она ощутила невыразимую боль утраты, словно уже сказала «прощай» чему-то самому главному в ее жизни, прекрасному и зыбкому, как солнечный свет, чему-то, что никогда не принадлежало ей, но без чего она не сможет жить.

В полном смятении она услышала приближающиеся шаги, и, когда повернулась ручка двери, она вдруг поняла, что вся дрожит и ее бедное сердце колотится так, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.

Герцог вошел в комнату, и в первое мгновение Вэла его не узнала. Он был одет по последней моде, и у нее едва не захватило дыхание, когда она увидела, как величественно он выглядит.

В высоком, завязанном модным узлом под самым подбородком, белоснежном шейном платке сверкала бриллиантовая булавка, черный фрак и обтягивающие лосины по колено подчеркивали его атлетичную фигуру. Костюм дополняли черные шелковые чулки и бальные туфли из мягкой кожи. Гладко выбритый, с искусно уложенными волосами, он, казалось, лишь отдаленно напоминал ей того мистера Стэндона, с которым она провела несколько труднейших и прекраснейших дней в своей жизни.

Герцог мгновенно понял, почему она застыла, глядя на него широко раскрытыми, изумленными глазами, и, улыбнувшись, закрыл за собой дверь и подошел к своей невесте.

– Я вижу, вы немного удивлены моим видом, – произнес он мягко, – но позвольте сказать вам, что вы тоже выглядите прелестно и именно так, как невеста, на которой я всегда мечтал жениться.

Вэла судорожно вздохнула. Затем поспешно сказала:

– Я хотела… поговорить с вами о нашей… о нашей свадьбе.

Герцог не мог не заметить легкой дрожи в ее голосе.

– Хорошо, я готов внимательно выслушать все, что вы хотите мне сказать.

– Мы уже однажды прошли с вами через это, – сказал он успокаивающим тоном, – и причем при самых ужасных обстоятельствах, какие только можно было себе вообразить. Но теперь нет ничего, что могло бы вас испугать.

– Я хотела сказать вам… совсем не это.

На этот раз герцог промолчал, и Вэла, глубоко вздохнув, через мгновение продолжила:

– Я поняла… когда вы говорили дедушке, что мы были обвенчаны… без лицензии и без… разрешения на брак со стороны моей опекунши… Если только вы этого хотите… этот брак можно было бы аннулировать… я не знаю, как это правильно называется.

Она сказала все это, не поднимая глаз, так как безумно боялась увидеть облегчение в глазах герцога.

В конце ее короткой путаной речи голос девушки перешел в шепот, а затем и вовсе замолк. В комнате повисла тишина, и ей казалось, что он слышит, как бешено стучит ее сердце.

– А вы сами этого хотите? – тихо спросил Брокенхерст.

Ей хотелось закричать, что она не только не хочет этого, но смертельно боится потерять его и никогда не увидеть снова.

Но тем не менее она не могла не предоставить ему шанс избежать брака, если он не хотел его. Поэтому она сказала, правда, едва слышно, так как у нее не было сил говорить:

– Я подумала… возможно, вы бы хотели… оставаться свободным… вы как-то говорили, что не хотите жениться… а сейчас вы просто спасали меня,., но теперь я буду в безопасности с моим дедушкой…

– Так вот о чем вы думали?

– Д-да. Я должна была… Это было бы только правильно… освободить вас.

– Ну а как насчет вас? Вы тоже хотите быть свободной?

Он увидел, как она сцепила пальцы и с трудом сглотнула. Но Вэла знала, что он ждет ответа, поэтому, сделав над собой усилие, решительно произнесла:

– Я хочу только, чтобы вы были счастливы.

– Ну а если я скажу вам, что очень счастлив и доволен тем, как все сложилось, и не хочу ничего менять?

– Но вы… герцог! – продолжала слабо сопротивляться Вэла. – И я уверена, на свете много женщин, на которых вы бы могли жениться… охотнее, чем на мне.

– Я еще ни одну женщину не просил выйти за меня замуж, Вэла. Даже вас, как вы помните, но так уж случилось.

Последнюю фразу он произнес с улыбкой.

– Тогда на это просто не было времени, – улыбнулась в ответ девушка. – Я восхищалась вами, как вы быстро сообразили, как лучше всего… спасти меня от этих людей. Но это едва не стоило вам жизни!

– А если бы я погиб, вы бы очень огорчились?

Девушка коротко вскрикнула, возмущенная подобными словами.

– Да как вы можете так говорить? Когда я увидела эти пистолеты, направленные на вас, и подумала, что, может быть, вы ранены или убиты…

Она внезапно остановилась, сообразив, что то, что она сейчас собиралась сказать, было бы очень похоже на признание.

Герцог подошел к ней и взял за руку. Вэла опустила глаза на свою руку, утонувшую в его больших, сильных ладонях, и внезапно покраснела,

– Можете не продолжать. Мы еще вернемся к этому разговору, Вэла, после нашей свадьбы. А теперь нас ждет в церкви ваш дедушка. Он человек пожилой, и я думаю, нам не следует заставлять его долго ждать.

Она подняла голову, и их глаза встретились.

И в этот миг Вэла поняла – слова им сейчас ни к чему. Она почувствовала силу его чувств и понимала, что они принадлежат друг другу.

– Идем, моя любимая, – сказал он.

Она пошла рядом с ним, и сердце ее пело от счастья.

Возвращаясь назад из церкви после церемонии венчания, Вэла заметила, что солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрасив небеса во все оттенки красного и оранжевого. Она почувствовала, как отзываются на эту красоту ее душа и сердце, наполняясь какой-то странной смесью восхищения и умиротворения.

Свадебная церемония в небольшой семейной церкви была очень короткой. Как объяснил сопровождающий их капеллан, архиепископ неважно чувствовал себя в последнее время и по совету доктора в эти дни провел всего несколько служб.-

Но пока он вел свадебную церемонию с помощью капеллана и других служителей, Вэла не могла не думать с восхищением о том, как глубок и проникновенен его голос, какими торжественными, обращенными к самому сердцу казались ей слова о святости брачных уз, произнесенные ее дедом.

Архиепископ благословил кольцо, прежде чем герцог надел его ей на палец, и она увидела, что это был не тот перстень, с которым она венчалась днем. Как потом узнала Вэла, это было обручальное кольцо ее бабушки.

И когда золотой ободок скользнул на ее палец, она поняла, что он навсегда сделал ее своей. Они взглянули друг на друга, и Вэла возблагодарила Господа за то, что он подарил ей любовь – любовь человека необыкновенного, замечательного, о котором она не смела и мечтать!

Конечно, ей было непросто привыкнуть к мысли, что ее муж, герцог, занимает такое высокое общественное положение, но он был таким храбрым, таким заботливым, добрым и внимательным, что она надеялась со временем стать достойной его.

Они в полном молчании возвратились в гостиную, и только здесь герцог обратился к ней, сказав с улыбкой:

– Две свадьбы в один день! На свете едва ли найдется много женщин, которые могли бы похвастаться этим.

– Я бы с удовольствием этим похвасталась, – сказала Вэла. – Но, насколько я знаю, мужчины терпеть не могут свадеб, поэтому я думаю, вы бы предпочли всего одну, и желательно самую обычную, без выстрелов и трупов.

– Чего я всегда панически боялся, – весело отозвался герцог, – если, конечно, не считать самой церемонии, так это всей свадебной кутерьмы с приглашениями, подарками, поздравлениями от друзей, слуг и служанок невесты и свадебного обеда, на котором гости считают своим долгом говорить пустые речи, выдержанные в самом дурном тоне.

Вэла весело рассмеялась в ответ, на что он, собственно, и рассчитывал.

– А теперь, – продолжал герцог, – я бы хотел предложить вам что-нибудь съесть, потому что я чувствую, что с тех пор, как мы завтракали у того холодного ручья, прошло уже слишком много времени. Честно говоря, нам бы не мешало тогда подкрепиться поплотнее.

– Но как же мы могли предположить, что потом случится… все это? – улыбнулась Вэла.

– Я полагаю, что не иначе как в дело вмешалась судьба. Сначала Меркурий потерял подкову, затем оказалось, что в этой самой деревне, в это самое время была свадьба, а затем и Вальтер нашел нас именно в том месте и именно в тот час, позволив мне и Тронтону разобраться с ними.

– Тронтон? – удивилась Вэла. – Вы хотели сказать, Трэвис?