Текст книги "Неразгаданное сердце"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Барбара Картленд
Неразгаданное сердце
Глава 1
– Я не выйду за него, мама!
– Вирджиния Стивезант Клей! Ты поступишь так, как тебе велят! – последовал резкий ответ. Миссис Клей, потеряв терпение, поднялась с места, прошла в конец большой, помпезно обставленной комнаты и взглянула на дочь сверху вниз.
– Ты понимаешь, что говоришь, девочка? – голос ее звучал сурово. – Отказаться от брака с англичанином, который очень скоро станет герцогом. Герцогом! Ты слышишь? Их всего-навсего двадцать шесть или, кажется, двадцать девять, и ты будешь герцогиней. Вот тогда посмотрим, сможет ли миссис Астор задирать нос и смотреть на меня, как на пустое место. В тот день, когда я увижу тебя, Вирджиния, у алтаря рядом с будущим герцогом, я, наверное, умру от счастья.
– Но мама, он ведь ни разу меня не видел! – увещевала Вирджиния.
– Какое это имеет значение? – удивилась миссис Клей. – Хотя сейчас и начало нового века, но в Европе и, конечно, на Востоке о браке всегда заранее договариваются родители жениха и невесты. Очень разумный метод и ничего, кроме блага, не приносит всем заинтересованным сторонам.
– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что этот человек…
– Маркиз Камберфордский, – уточнила миссис Клей.
– Ладно, маркиз Камберфордский, – продолжала Вирджиния, – женится на мне из-за денег. Его больше ничего не интересует.
– Полно, Вирджиния, то, что ты говоришь, просто смехотворно, – ответила мать. – Герцогиня – моя давняя подруга, я бы даже сказала, очень давняя. Мы познакомились, должно быть, не менее десяти лет тому назад, когда твой папа и я путешествовали по Европе. Она была чрезвычайно любезна и пригласила нас на бал, который давала в своем замке.
– Но вам пришлось заплатить за вход, – перебила Вирджиния.
– Замечание не по существу, – высокомерно заметила миссис Клей. – Это был благотворительный бал, и я никогда не утверждала что-либо иное. С тех пор я не потеряла связи с герцогиней, помогала ей в самых различных начинаниях, и она всегда очень благодарила меня.
– Благодарила за деньги, – тихо добавила Вирджиния, но миссис Клей сделала вид, что не слышит.
– Итак, мы все время переписывались, – продолжала она. – Я регулярно посылала ее светлости подарки на Рождество, она в ответных письмах неизменно рассыпалась в благодарностях. А когда она намекнула, что, кажется, у меня есть дочь на выданье, я почувствовала, и ты наверняка меня поймешь, что все те тысячи долларов, которые я отсылала ей из года в год, начали приносить реальные дивиденды.
– У меня нет ни малейшего желания быть дивидендом, мама. К тому же сама герцогиня, может, и очаровательна, но ты никогда не видела ее сына.
– Но я видела его фотографии, – парировала миссис Клей. – Он очень красив, не сомневайся. Не какой-нибудь безусый юнец. В прошлом году ему исполнилось двадцать восемь. Мужчина, Вирджиния! Мужчина, который позаботится о тебе и о том нелепом наследстве, что завещал твой отец, хотя оно должно было бы находиться под моим контролем до твоего замужества.
– О, мама, неужели опять весь разговор начинать сначала? Ты богата, сказочно богата, и то, что отец оставил нам свои деньги, поделив их на равные доли, не имеет никакого значения. Что касается меня, ты можешь забрать себе все, чем я владею, – и тогда посмотрим, буду ли я интересна маркизу!
– Вирджиния, ты, наверное, самая неблагодарная девочка на свете! – вскричала миссис Клей. – Перед тобой открылась возможность, о которой мечтает каждая девушка: выйти замуж за одного из значительнейших людей в Англии, даже, может быть, в мире. Ты только представь, что скажут твои подруги. Подумай о Милли и о той девочке Уиндроп, или как там ее… И о Ненси Дьюп, и о Глориане. Да они все просто позеленеют от зависти! Тебя пригласят в Букингемский дворец, ты отправишься на обед к королевской чете, а на голове у тебя будет корона.
– Диадема, – поправила Вирджиния.
– Хорошо, пусть диадема. А я уж позабочусь о том, чтобы у тебя на свадьбе была самая прекрасная и большая диадема во всей Англии. Ты представляешь, как напишут о такой свадьбе в газетах?
– Я не собираюсь выходить замуж за человека, которого не видела, – твердо заявила Вирджиния.
– Ты сделаешь так, как тебе велели, – рассердилась ее мать. – Говорят, миссис Розенбург пригрозила своей дочери кнутом, когда та отказалась выйти замуж за герцога Мелчестерского. Во всяком случае, какой бы ни была угроза, она довольно хорошо подействовала; и хотя Паулина стала первой американкой-герцогиней в лондонском высшем обществе, в нем осталось предостаточно места еще для одной, и ею станешь ты!
– Но, мама, у меня нет никакого желания быть герцогиней. Почему ты не можешь понять? Кроме того, сейчас многое изменилось.
– Что, интересно? – резко спросила миссис Клей. – Только то, что теперь все больше англичан приезжает в Америку и все больше американских семей путешествует по Европе. Кстати, на днях твой дядя рассказывал, что есть проект по созданию новых атлантических лайнеров, которые смогут перевозить американцев за границу, и что в 1907 году, вполне возможно, разразится бум в кораблестроении.
– Поэтому, если мы вложим наши деньги в этот проект, – заключила Вирджиния, – у нас будет еще больше долларов, чем сейчас. Но зачем?
– Зачем? – повторила миссис Клей и нетерпеливо взмахнула рукой. – Вирджиния, когда ты перестанешь говорить о деньгах со своим вечным пренебрежением? Тебе следовало быть благодарной, что имеешь так много.
– Я не хочу быть благодарной, если это означает, что я должна выйти замуж за незнакомого человека, которого даже ни разу не видела и которого интересуют только мои деньги.
– Брось, Вирджиния. Все совсем не так, – почти сварливо возразила миссис Клей. – Как я уже сказала, герцогиня и я всегда были друзьями; вот она и написала мне, высказав идею, что брак между ее сыном и моей дочерью станет очаровательным воплощением нашей многолетней дружбы. Ну что может быть восхитительнее и, я бы сказала, практичнее такого предложения?
– А сколько она запросила с тебя за привилегию попасть в ряды английской аристократии? – поинтересовалась Вирджиния.
– Я не собираюсь отвечать на подобный вопрос! Мне кажется, в устах молодой девушки такие замечания звучат чрезвычайно вульгарно. Предоставь уладить все финансовые вопросы мне и твоему дяде.
– Я спросила тебя, сколько? – настаивала на своем Вирджиния. Ее голос звучал тихо и тем не менее очень решительно.
– А я не скажу, – оборвала ее миссис Клей.
– Значит, я оказалась права, – заключила Вирджиния. – Герцогиня потребовала какую-то сумму. Ей мало моих денег, которыми будет заправлять ее сын, и она попросила еще. Я слышала, как дядя говорил что-то в этом роде, но вы тут же замолчали, когда я вошла в комнату. Итак, сколько?
– Я уже сказала, что не твое дело, – ответила миссис Клей.
– Нет, это мое дело, – запротестовала Вирджиния. – Я ведь жертва, не так ли, на твоем алтаре снобизма.
– Сарказм вроде этого не поможет тебе утвердиться в английском обществе, – предостерегла ее миссис Клей. – И почему мне не досталась милая, спокойная, послушная дочь, как у Белмонтов, которая иногда тебя навещает.
– Она приходит сюда только потому, что ее приглашаешь ты, – ответила на вызов Вирджиния. – Я с ней не дружу. В жизни не встречала другой такой недалекой девицы.
– Как бы там ни было, Белла Белмонт – хорошенькая, производит приятное впечатление, всегда прислушивается к советам взрослых, – возразила миссис Клей. – Вот и все, что требуется от дочери.
– Но тебе не повезло: вместо нее у тебя есть я.
– Да, у меня есть ты, – повторила миссис Клей, – и поэтому, Вирджиния, ты выйдешь за маркиза Камберфордского, даже если мне придется тащить тебя силком к алтарю. Давай прекратим спор и лучше подумаем о твоем приданом. У нас очень мало времени. Он приедет через три недели.
– Прежде чем я дам ответ, мама, давай подождем его приезда.
– Меня это не совсем устраивает. – Миссис Клей пришла в легкое замешательство. Она прошлась по комнате, шурша шелковыми нижними юбками под платьем из зеленого атласа, в плиссированных шифоновых оборках.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Вирджиния.
– Маркиз очень спешит, – ответила миссис Клей. – Он прибудет двадцать девятого апреля, а пожениться вы должны на следующий день.
Вирджиния оцепенела от Изумления, но тут же воскликнула, не поверив своим ушам:
– Пожениться на следующий день! Ты с ума сошла, мама? Свадьба в апреле с этим охотником за приданым так же вероятна, как мой полет на луну! Да как он смеет предлагать такое? И как ты можешь даже подумать об этом?
На какую-то секунду миссис Клей, казалось, была поставлена в тупик. Повернувшись, чтобы взглянуть дочери в лицо, она увидела, что девушка поднесла руку ко лбу и с тихим стоном откинулась на спинку стула.
– Что случилось, Вирджиния? Снова головная боль?
– Я чувствую себя ужасно, – отозвалась Вирджиния. – Не знаю, что со мной, мама, но то лекарство, которое прописал последний доктор, сделало меня совсем больной.
– Он считает, что у тебя малокровие, – сказала миссис Клей, – и хочет укрепить твои силы. Ты выпила свое вино в одиннадцать?
– Я пыталась, – призналась Вирджиния, – но не смогла справиться с целым стаканом.
– Послушай, дочь, ты ведь знаешь, доктор говорит, что от красного вина кровь становится хорошей и красной. Что ты скажешь насчет рюмки хереса перед легким завтраком?
– Нет-нет, я ничего не хочу, – запротестовала Вирджиния. – С такой головной болью я не смогу проглотить ни кусочка.
– Ты должна как следует питаться, – строго заявила миссис Клей. – Мне сказали, шеф-повар сейчас готовит свои знаменитые эклеры, которые ты так любишь; и я велела ему проследить, чтобы у тебя к чаю был бисквитный торт.
– Я не хочу торта, мама! Меня от него мутит! – вскричала Вирджиния.
– До приезда маркиза ты должна добиться, чтобы у тебя на щеках был румянец. Вирджиния тяжело вздохнула.
– Послушай, мама, не можем же мы спорить об одном и том же все три недели, пока он приедет. Я не выйду за этого англичанина, герцог он или кто другой, и ничто не заставит меня изменить мое решение!
Наступила напряженная тишина. Затем заговорила миссис Клей:
– Очень хорошо, Вирджиния. Если ты настроена таким образом, у меня есть для тебя и другой план.
– Правда? – с облегчением вздохнула Вирджиния. – Ой, мама, зачем ты меня мучила? Ты прекрасно знаешь, у меня нет ни малейшего желания выходить замуж. Так что ты для меня придумала?
– Я решила, – медленно произнесла миссис Клей, – что если ты воспротивишься моему желанию, если ты не готова поступить, как любая нормальная девушка поступила бы в подобных обстоятельствах, то, значит, ты мне больше не дочь! Я отошлю тебя к тете Луизе.
– К тете Луизе! – эхом отозвалась Вирджиния, все еще не веря тому, что услышала. – Но… тетя Луиза – монахиня! Она содержит исправительный дом!
– Совершенно верно, – согласилась миссис Клей. – Именно там ты и будешь жить, Вирджиния, пока не достигнешь двадцати пяти лет. Хотя у тебя есть собственные деньги, ты не забывай, что отец назначил меня твоей опекуншей.
– Но, мама, ты ведь не сможешь в самом деле отослать меня?
– Я говорю совершенно серьезно, Вирджиния. Хотя ты мой единственный ребенок и я всегда тебя баловала, тебе не удастся разрушить мою заветную мечту стать королевой нью-йоркского общества. Либо ты делаешь блестящую партию, либо отправляешься к своей тетке. Выбирай. Вот мое последнее слово!
– Ты не сможешь так поступить со мной, это невероятно! – прошептала Вирджиния.
– Нет, смогу. Наверное, ты думаешь, что раз я тебя всю жизнь баловала, я не сдержу своего слова. Но ты не раз убеждалась в том, что я умею добиться своего, – заявила миссис Клей. – Я бы не стала подталкивать твоего отца к тому, чтобы он стал мультимиллионером, если бы не знала одного: когда у человека сильная воля, он добьется всего на свете, что только пожелает. Это ультиматум, Вирджиния! И предупреждаю тебя, ничто не помешает мне выполнить мою угрозу.
Наступило молчание. Вирджиния закрыла лицо руками.
– Так каков будет твой ответ? – спросила миссис Клей, и ее неприятно-резкий голос эхом разнесся по всей комнате.
Вирджиния отняла руки от лица и внимательно посмотрела на мать.
– Мне как-то… не верится! – запинаясь, проговорила она. – Никогда бы не подумала, что… ты… моя мать… так будешь обращаться со мной.
– Станешь постарше, еще спасибо скажешь, – уверенно произнесла миссис Клей, – Итак, Вирджиния, ты обещаешь мне, что выйдешь замуж за маркиза на следующий день по его приезде и что поедешь с ним в Европу в качестве его жены?
Вирджиния поднялась со стула и подошла к матери. – Я не обещаю тебе, мама! Как я могу связать свою жизнь с человеком, которого никогда не видела и которому я нужна только из-за денег? Я хочу выйти замуж когда-нибудь, но за того, кого полюблю, и кто полюбит меня.
Миссис Клей расхохоталась, откинув назад голову. У нее был некрасивый смех, совсем незаразительный.
– Кто полюбит тебя! – насмешливо повторила она. – Ты в самом деле считаешь такое возможным? Неужели ты настолько глупа, настолько несообразительна, что воображаешь, будто какой-то мужчина тебя полюбит ради тебя самой? Пойдем!
Она схватила дочь за руку и потащила к большому позолоченному зеркалу, висевшему на стене гостиной между окнами.
– Полюбуйся на себя! Хорошенько полюбуйся! – безжалостно потребовала миссис Клей. – А теперь найди мне хоть одного, кто бы женился на тебе не ради твоих денег. Посмотри! Посмотри и увидишь, что ты из себя представляешь.
Будто под гипнозом Вирджиния исполнила приказание матери и взглянула в зеркало. Она увидела свою мать, стройную, почти на грани худобы, с тонкой талией, элегантно подчеркнутой дорогим платьем, и украшениями вокруг длинной шеи: привлекательная женщина, которая не затеряется в толпе своих элегантных сверстниц.
Потом она посмотрела на себя: маленькая, едва по плечо матери, раздавшаяся в ширину до нелепости. Глаза утонули в розовых складках на лице с пухлыми щеками и множеством подбородков, почти совсем закрывших шею. Сквозь тонкие газовые рукава просвечивались плечи, раздутые, как воздушные шары, а руки, которые она инстинктивно поднесла к лицу, были красные, с короткими, толстыми пальцами. Талия была едва обозначена и, как говорится, в три обхвата. Ее платье смотрелось ужасно, но она знала, что, будь оно нормального размера, вид был бы не такой отталкивающий. Прямые тусклые волосы неопределенного цвета несмотря на модную прическу выглядели какой-то насмешкой.
Она все смотрела и смотрела на себя, когда ее мать произнесла почти с отвращением:
– Теперь ты понимешь, о чем я говорю? Вирджиния прикрыла глаза толстыми пальцами.
– Я… знаю, – сказала она дрожащим голосом. – Я выгляжу… ужасно. Врачи… обещают, что… что я похудею. Просто… я чувствую себя… так плохо.
– Обещания!
Вечные обещания! – воскликнула миссис Клей. – Все они говорили, что помогут тебе похудеть, что ты будешь чувствовать себя гораздо лучше, что это только вопрос времени. Интересно, сколько тысяч долларов я потратила на врачей за последние пять лет? Есть надежда, что ты похудеешь, когда выйдешь замуж! Кто знает, чудеса иногда случаются! Вирджиния отвернулась от зеркала.
– Может быть, когда он увидит меня, он откажется от брака, – сказала она, и в ее голосе прозвучала нотка надежды.
– Это единственное, чего он не сделает, – с уверенностью заявила миссис Клей.
– А почему? – не поняла Вирджиния.
– Потому, моя дорогая, что ты для него – подарок, перевязанный золотой ленточкой. Меня не проведешь: маркизу срочно понадобились деньги, иначе герцогиня не стала бы мне писать.
– Сколько ты ему даешь? – спросила Вирджиния.
– Ты действительно хочешь знать? – удивилась миссис Клей. – А может, не стоит расставаться с мечтой о любви? С надеждой, что однажды явится прекрасный принц из сказки и полюбит тебя с первого взгляда? Нет, моя девочка, тебе лучше знать правду! Как бы ты ни выглядела, у тебя нет причин пресмыкаться перед английской знатью. Они получат свой вожделенный куш, и сознание этого должно придать тебе уверенности.
– Так какова же правда? Сколько ты ему даешь? – снова спросила Вирджиния.
– Два миллиона долларов! – медленно и внятно произнесла миссис Клей. – А если перевести эту сумму в английские деньги, то получится четыреста тысяч фунтов – довольно внушительный подарок любому жениху в придачу к краснеющей невесте.
Вирджиния с тихим стоном опустилась на софу.
– А теперь, – сказала, как отрубила, миссис Клей, – покончим с истерикой. Твоя свадьба, Вирджиния, состоится тридцатого апреля. Если ты воспротивишься, поедешь к тетке Луизе, а я всем сообщу, что ты отправилась в монастырь на семь лет. И прежде чем ты сможешь оттуда уехать, у тебя будет предостаточно времени поразмыслить над тем, что лучше – преимущества положения английской герцогини или нищета и убожество исправительного дома.
Ответа не доследовало. Вирджиния отвернулась и спрятала лицо в одной из шелковых подушек. Вполоборота ее фигура выглядела еще более тучной и почти уродливой. С минуту миссис Клей молча смотрела на дочь; затем она сжала губы, и ее слегка выступающий подбородок стал выглядеть более твердым и волевым, чем обычно.
– О, господи! Чем я заслужила все это? – произнесла она таким тихим голосом, что вряд ли Вирджиния расслышала.
В последующие дни Вирджиния едва сознавала, что происходило вокруг нее. Похоже, шок от откровений ее матери и то решение, которое ей пришлось принять против своей воли, подорвали ее последние силы.
Каждый день приходил врач и почти каждый раз менял ей диету. Ее заставляли есть питательные блюда всех видов и названий. Служащие «Клей Корпорейшн», охватывающей весь континент вдоль и поперек, добывали редчайшие лакомства со всей Америки.
От малокровия Вирджинию принуждали пить бычью кровь. Сливки от джерсийских коров доставляли в Нью-Йорк прямо с ферм Клеев, чтобы продукт был чистый и не отравленный городским воздухом. Овощи и фрукты из поместий Клеев в штате Виргиния, чьим названием ее окрестили, везли на поезде сотни миль для аппетита и румянца, который никак не хотел появляться на ее отвисших щеках. Шампанское из Франции, херес из Испании, икра из России, гусиный паштет из Страсбурга – далеко не все деликатесы, которые ей приходилось поглощать, иначе поднимался невообразимый шум. Иногда ей казалось, она движется, говорит и действует как во сне. Она часами выстаивала на примерке «приданого»и к концу процедуры чувствовала себя такой же усталой, как и в начале.
Только оставаясь одна в своей комнате, Вирджиния спрашивала себя, есть ли какой-нибудь выход. Иногда она представляла, как осторожно выскользнет из комнаты, сбежит вниз по мраморной лестнице, отомкнет тяжелую дверь из красного дерева и окажется на Пятой авеню свободной и вольной, как птица. Но, даже воображая все это, она сознавала неосуществимость такого поступка. Вирджиния чувствовала себя такой усталой и больной, что с трудом поднималась с кровати по утрам, так что о побеге не могло быть и речи.
Иногда ей казалось, что у нее в мозгу поселился кто-то и смеется над ней. Она даже различала смех этого существа. «Ты толстая и никчемная!», «Глупая толстуха!», «Толстуха-уродина!», «Толстая размазня!»– голос издевался над ней, а то вдруг он принимался повторять без устали: «Он женится на тебе из-за денег! Он женится на тебе из-за денег! Он женится на тебе из-за денег!»
Когда голос звучал, ей казалось, что она видит свои деньги – горы монет, золотых, блестящих; они заполняют комнату до потолка, а затем, как бы перелившись через край, скользят ей навстречу, обволакивая своим твердым холодным сиянием.
– В самом деле, Вирджиния, – как-то раз заметила ей мать, – ты живешь как в полусне. Я обязательно поговорю с доктором Хаузеллом – или теперь уже другой? По правде говоря, я не успеваю запоминать их имена – и скажу ему, что я не потерплю, чтобы ты принимала наркотики.
Но Вирджиния знала, что дело вовсе не в лекарствах, половину из которых она выбрасывала, даже не попробовав. Какая-то частичка ее самой пыталась скрыться от реальности, пыталась убежать прочь, да так настойчиво, что временами ей казалось, она действительно шагнула за порог дома и очутилась посреди шумной улицы.
– Завтра приезжает маркиз, – услышала она слова матери и ничего не почувствовала, ни малейшего волнения.
Вирджиния давным-давно оставила всякую мысль о том, как он выглядит или как она воспримет его появление. Просто она была жалкой и несчастной. Но в ту ночь насмешливый голос явился тут как тут: «Он женится на тебе из-за денег! Он женится на тебе из-за денег!»– и вся ее спальня заполнилась золотом. Кровать превратилась в золотую, а простыни стали такими жесткими, что она не смогла откинуть их. Так и лежала под ними, не смея шевельнуть рукой.
Золото! Золото! Золото! Ей казалось, что даже у еды вкус золота, и в шампанском, которое ее насильно заставляли пить, вместе с пузырьками всплывали песчинки настоящего золота.
В честь приезда маркиза миссис Клей устроила грандиозный прием. На заднем дворе дома воздвигли большой шатер, и целыми днями рабочие сколачивали в нем особые полы, устанавливали коллекции экзотических цветов, возили из» банка семейные ценности для украшения стен.
Миссис Клей была в своей стихии.
– Свадьба состоится в гостиной, – решила она. – Вся комната превратится в беседку из белых орхидей. А для приема мы подберем какой-нибудь веселый цвет. Думаю, розовый подойдет лучше всего. Вирджиния тоже будет в розовом – розовый тюль, украшенный розанами, а в волосах – венок из роз.
Многие потом вспоминали прием у миссис Клей в честь маркиза как «гвоздь» сезона. Но, к сожалению, самого маркиза там не было. Из-за неожиданно разразившегося шторма в Атлантике кораблю удалось пристать к берегу только в четыре утра, и к тому времени, когда маркиз добрался до своего отеля, прием уже закончился.
У Вирджинии, которую отослали спать вскоре после полуночи, чтобы на следующий день она хорошо выглядела во время церемонии, закралось подозрение, что ее мать втайне была рада тому, что они с маркизом не встретились. Несмотря на усталость и недомогание, Вирджинии хватило проницательности понять, что теперь, когда наконец подошел момент знакомства, миссис Клей испытывала легкую тревогу по поводу того, как маркиз отреагирует на свою невесту.
Вирджинии даже стало интересно, к какой лжи пришлось прибегнуть ее матери в письме к герцогине? Как она описала свою единственную дочь? Вирджиния не сомневалась, что в своем стремлении заполучить маркиза в зятья ее мать безусловно покривила душой, описывая его будущую жену.
Оказавшись у себя в комнате, Вирджиния высвободила из прямых волос розовый венок и посмотрела на себя в зеркало. Ей показалось, что за последние три недели она не только не похудела, но стала еще толще. Глаза почти совсем пропали за жировыми накоплениями, а трещинки в уголках губ были заметнее, чем когда-либо. Зимой с ними всегда была морока, но весной они обычно исчезали. Да и цыпки беспокоили Вирджинию, хотя теплая погода должна была бы избавить ее от них.
Она стянула платье и, испытав облегчение, поняла, насколько оно было тесным в талии. Поспешно надев ночную сорочку и намеренно избегая смотреть в зеркало, она юркнула под простыни на кровать, – Наверное, мне следовало уехать к тете Луизе, – вслух произнесла она и, всхлипнув, добавила:
– Лучше бы мне умереть! О, господи! Лучше бы мне умереть!
Утром, однако, оказалось, что она еще жива, да к тому же попала в самый центр бурных событий. В спальню вошла миссис Клей, хотя Вирджинию еще не будили, раздвинула шторы и позвонила в колокольчик, не один и не два, а целых десять раз.
– Я уже успела получить записку от маркиза, – довольным голосом сообщила она, – Должна сказать, мне по душе хорошие манеры английской аристократии. Он написал тотчас по прибытии в Нью-Йорк. Извинился, что корабль опоздал, – как будто это его вина, бедняжка, – и выразил сожаление по поводу того неудобства, которое я испытала на приеме, данном в его честь. Но я не могу не думать, что все обернулось как нельзя лучше. Вы впервые увидите друг друга, когда епископ соединит вас как мужа и жену.
Вирджиния не проронила ни слова, и через секунду миссис Клей продолжила:
– День – чудесный! Светит солнце, и я даже пожалела, что не устроила свадьбу в соборе. Святого Тома. Но гостиная выглядит великолепно, и давай поскорей вставай, Вирджиния. Ты ведь не захочешь начать семейную жизнь с того, что заставишь ждать своего мужа. Ничто так не раздражает мужчин, как ожидание.
– Я больна, – простонала Вирджиния.
– Это только нервы, дорогая, ты прекрасно знаешь. Выпей молока, а позже, перед самой церемонией, ты получишь бокал шампанского.
– Я не хочу никакого шампанского, – запротестовала Вирджиния. – Оно кислое, и у меня от него несварение.
– Все равно нужно что-нибудь принять. Что там тебе прописал врач?
Вирджиния не ответила. Она знала, что любая рекомендация врача может быть отменена ее матерью, у которой были собственные понятия о том, что придает силы и бодрость больному человеку.
– Выпей кофе, – велела миссис Клей. – Я только что послала за кофейником. Думаю, сегодняшним утром без десяти чашечек мне не обойтись.
Когда принесли кофе, она налила Вирджинии большую чашку и добавила в нее несколько ложек сахару.
– Сахар придает энергию, – весело заметила она. – Я всегда считала, что кофе чрезвычайно бодрит!
– У меня от него сердцебиение, – мрачно промолвила Вирджиния. – Честное слово, мама, я бы очень хотела сегодня не пить кофе.
– Ради всего святого, Вирджиния, неужели обязательно спорить по каждому поводу? – возмутилась миссис Клей. – Допивай поскорей и не перечь мне. Я лучше знаю, что тебе нужно, и всегда знала. Теперь прими ванну; горничные тем временем приготовят твое платье. Уверена, что в последнюю секунду придется что-нибудь подправить, а я бы не хотела спешки. Ты должна быть полностью готова, прежде чем я спущусь вниз встречать гостей.
Подчиниться было легче, чем спорить. Вирджиния приняла горячую ванну, но, вылезая из воды, она почувствовала такое сильное головокружение, что ей пришлось просидеть на стуле в ванной комнате не меньше пяти минут, прежде чем она смогла надеть халат.
Затем пришел парикмахер. На прическу накинули вуаль и закрепили ее огромной бриллиантовой диадемой, – чему Вирджиния ничуть не удивилась, – но такой высокой и яркой, что она подумала: даже на ее матери это украшение смотрелось бы вульгарно и вызывающе. А на ней самой диадема выглядела просто ужасно.
– Вот это – настоящая корона… то есть, я хочу сказать, диадема! – сказала миссис Клей, входя в комнату и рассматривая с удовлетворением свою дочь. – Не спрашивай, сколько она стоит, потому что у твоего папы, будь он жив, бедняжка, случился бы удар. Он никогда не считал, что деньги нужно вкладывать в драгоценности; любил, чтобы наличные всегда были под рукой.
– Она чересчур великолепна, – слабым голосом промолвила Вирджиния.
– Это мой свадебный подарок тебе, дорогая, – сообщила миссис Клей. – Думаю, он тебе понравился. Да, ты знаешь, миссис Астор приняла приглашение на твою свадьбу! Я удивилась поначалу, почему она не ответила, но, оказалось, ее не было в городе. Я так и думала, что она не сможет побороть любопытство и захочет увидеть, каков из себя маркиз. И вот что я тебе скажу: он так хорош, что ему и титул не нужен.
– Ты видела его? – удивилась Вирджиния.
– Видела ли я его? – повторила миссис Клей. – Да он был здесь уже в половине десятого. Рассыпался в извинениях из-за вчерашнего вечера и вообще вел себя очаровательно, да, просто очаровательно. Вирджиния, я могу сказать только одно: ты счастливейшая из девушек, которые когда-либо ступали по земле Соединенных Штатов Америки. Когда я с ним говорила, я все время думала, что, будь мне на четверть века поменьше, замуж за него сегодня выходила бы не ты, Вирджиния, а я!
Миссис Клей расхохоталась, но в ответ не увидела улыбки дочери.
– Ты уже вручила ему деньги? – поинтересовалась та.
– Не будь такой вульгарной, – укорила дочь миссис Клей. – И если ты хочешь, чтобы у тебя в семье сложились хорошие отношения, ни при каких обстоятельствах не упоминай об этих деньгах в разговоре с мужем. Если бы только у меня хватило здравого смысла, я бы ни слова не сказала тебе. Но дело сделано. Я никогда не умела хранить тайны. Язык всегда меня подводил. Обещай мне, Вирджиния, вести себя как настоящая леди, а все финансовые дела предоставь мужу.
– У меня нет другого выбора, – ответила Вирджиния. – Как тебе хорошо известно, папа завещал опеку над моими деньгами тебе, а если я выйду замуж, этим займется муж до моего двадцатипятилетия. Остается только надеяться, что благородный маркиз сжалится надо мной и будет выдавать мне немного денег на булавки!
– Вирджиния, я не потерплю этот грубый сарказм! – рассердилась миссис Клей, повысив голос. – Маркиз – один из самых превосходных молодых людей, которых я только видела, и конечно, самый красивый из них. Весь Нью-Йорк сойдет по нему с ума. Тебе позавидуют все девушки в городе. А теперь будь умницей и помни, что сделку всегда заключают двое. Быть может, он тоже хотел бы полюбить!
Миссис Клей вышла из комнаты, хлопнув дверью. Вирджиния уронила голову на руки. Как всегда в спорах с матерью она потерпела поражение. За годы ведения словесных баталий со своим мужем миссис Клей приобрела сноровку оставлять последнее слово неизменно за собой и всегда ранить тех, с кем она спорит.
Из-за кофе, который Вирджиния выпила по настоянию матери, сердце у нее билось чаще, чем обычно. Щеки Вирджинии пылали, и она вдруг почувствовала, что в комнате исчез воздух, что ей нечем дышать. Она попросила горничную открыть окно. День стоял теплый и безветренный. Когда ее облачили в свадебное платье, она уже не знала, откуда взять силы, чтобы пройти всю длинную, заполненную людьми комнату, даже опираясь на руку дяди. Наконец, она была готова. Платье с каскадом брюссельских кружев смотрелось бы чудесно, подумала Вирджиния, если бы не было так чудовищно велико. Фата струилась по спине из массивной сверкающей диадемы, и на какую-то секунду ей показалось, что она похожа на раздобревшую фею с рождественской елки. Вирджиния с горечью рассмеялась. Но тут раздался стук в дверь, и вошел лакей с бокалом шампанского на серебряном подносе.
– Ваша мама шлет вам привет, мисс Вирджиния, и велит выпить это все до последней капли.
Вирджиния взяла бокал и сделала глоточек, надеясь, что ей и впрямь станет легче дышать. Негр-лакей, которого она с трудом узнала в новой шикарно расшитой ливрее, в напудренном парике и белоснежных нитяных перчатках, улыбался.
