Текст книги "Свободная от страха"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Герцог решил поменять все планы, едва ему в руки попала свежая газета.
Иоланда неотрывно размышляла о том, как они с герцогом проведут ночь вместе, в одной каюте, но тот, после нехитрого ужина, разделенного со всей командой, изъявил желание спать наверху, на свежем воздухе.
Таким образом, гордиев узел проблем был разрублен одним ударом.
Он будет любоваться ночным звездным небом в компании с Хоукинсом и Питером, и ее репутация не пострадает. Пребывание в одиночестве в сырости и духоте каюты было безрадостным. Сон никак не приходил к Иоланде.
Воспоминания о чудесном соприкосновении ее губ с губами герцога, о сильном объятии мужских рук вновь и вновь возвращались к ней.
Она мечтала о том, что эти мгновения когда-нибудь повторятся, хотя на это было так мало надежды.
Поутру, поднявшись на палубу, она робко взглянула на герцога, ожидая от него какого-нибудь намека на вчерашнее, но он выглядел, как обычно, бесстрастным и невозмутимым. Отбросив в сторону газету, видимо, доставленную с берега кем-то из матросов, он ошеломил ее внезапным заявлением:
– Мы купим четырех лошадей и продолжим путь верхом. Предполагаю, что вы сможете держаться в седле, мадам?
Иоланде почудилось в его тоне некоторое презрение к женщине, которая стала для него обузой.
Герцог, не дождавшись от нее ответа, обратился к Питеру:
– Ты способен найти подходящих лошадей?
Питер скрыл уязвленное самолюбие под уже привычной лакейской ухмылкой.
– Вам нужны клячи, способные доскакать до Гавра?
– Мне нужны четыре отличные лошади. Неважно, какова будет их цена, – отрезал герцог.
– А чего мы так торопимся? – позволил себе полюбопытствовать Питер. – Путешествие по Сене весьма приятно…
– Потому что война близка и морское побережье вскоре закроют, – отрывисто сказал герцог.
– Французы не осмелятся… – вырвалось у Питера.
– Тебе лучше знать, на что способны твои соотечественники, – с каким-то странным выражением произнес герцог.
«Сейчас Питер признается, что мы англичане, и выдаст нас!» – с испугом подумала Иоланда.
– Хватит разговоров! – вмешался, к счастью, Хоукинс. – Чем скорее, ваша светлость, вы покинете страну «лягушатников», тем лучше будет для всех нас.
– Согласен, – кивнул герцог. – Покупайте лошадей, Латур, и мы испаримся отсюда как духи.
Иоланда, глядя на выражение, застывшее на лице брата, понимала, что он поставлен перед трудной задачей. Купить в чужой стране за столь короткий срок хороших лошадей и оправдать доверие герцога было непросто.
Два часа прошли в напряженном ожидании.
Паруса едва тянули барку под изменчивым ветром, а течение, хотя и верно, но слишком медленно уносило их прочь от опасности.
Иоланда надеялась, что за это время герцог заговорит с нею, вспомнит о том, что произошло так недавно в душном темном шкафу в капитанской каюте.
Но его взгляд был устремлен на зеленые луга, простирающиеся по обоим берегам Сены, и мысли его, вероятно, занимали совсем иные проблемы.
Наконец она увидела две фигурки на травянистом берегу – Питер и Хоукинс отчаянно махали им руками.
С барки спустили лодку и доставили их на борт.
– Мы отыскали четырех отличных лошадок, – воодушевленно докладывал Питер. – Но стоят они недешево! Может быть, мне поторговаться с хозяином, чтобы он не заподозрил, что лошади нужны нам срочно?
– Ты сообразительный парень, – согласился герцог. – Но в любом случае, поторопись с покупкой. Скажи, а в том городке есть лавки?
– Да, монсеньор, сколько угодно! – воскликнул Питер.
– Тогда присмотри и купи для своей супруги подходящее платье для верховой езды, – распорядился хозяин.
Иоланда вмешалась:
– Мне достаточно того, что на мне.
Но тут же подумала, что любое неудобство, испытываемое ею в дороге, может замедлить бегство герцога из Франции, и поэтому ей лучше не возражать.
Но здесь Питер проявил свой неуместный гонор:
– Мы сами заплатим за свою одежду!
– Если вы мои слуги и в данных обстоятельствах не можете носить подобающую ливрею, я обязан вас обеспечить одеждой за свой счет, – холодно возразил герцог. – Или вы отказываетесь служить мне, несчастному изгнаннику? – с насмешкой поинтересовался он.
– Нет! Нет! – хором воскликнули брат и сестра.
Когда тихий вечер окутал берега Сены легким туманом, барка, опустив паруса, замедлила свой ход.
В укромной бухточке, под сенью старых ив, путешественников ждали лошади, и Питер с Хоукинсом подавали с берега сигналы.
До момента расставания с судном Иоланда заслужила похвалу всего экипажа за омлет, приготовленный ею по английскому обычаю на ленч.
Барка уткнулась носом в песчаную косу, обтекаемую быстрой струящейся водой.
Иоланда собралась было прыгнуть в воду, чтобы вброд добраться до берега, но герцог поднял ее на руки и некоторое время она летела по воздуху, чувствуя себя наверху блаженства.
Если бы шпионы Фуше или какие-то другие негодяи умертвили сейчас Иоланду, она все равно сочла бы, что ее жизнь прожита не зря. Ведь она снова ощутила объятия сильных рук любимого человека.
– Всегда рад послужить вам вновь, монсеньор! – пробудил ее от грез хриплый от речной сырости голос Бувье. Он получил обещанную плату и был очень доволен.
Лошади на окутанном туманом лугу мирно щипали травку в ожидании ездоков. Питер был горд своим выбором.
– Все до одной резвые лошадки! Они домчат нас как ветер!
Кавалькада из четырех всадников двинулась вперед по сельским дорогам. Луна освещала им путь.
В четыре утра наступил рассвет.
Герцог приметил густую рощу для короткого привала.
– Бувье на прощание снабдил нас отличным вином и жареными цыплятами, – сообщил Хоукинс. – Какие бы революции ни происходили в этой стране, еда у них всегда отличная!
Питер встретил это сообщение с воодушевлением. Его молодой организм нуждался в подкреплении.
Иоланда, напротив, едва прикоснулась к еде, отщипывая по кусочку. Слишком высоко вознеслась она в своих мечтах. Скоро ей придется опуститься на грешную землю.
Герцог, укрывшись плащом, задремал. Он ничем не выделял Иоланду из прочих своих спутников, лишь проявляя свою обычную холодную вежливость.
Иоланда почему-то вспомнила, как выбирала вместе с Питером себе наряд для путешествия на врученные герцогом деньги.
Они зашли в первую же попавшуюся лавчонку.
– Герцог слишком щедр. Что бы это значило? Он хочет видеть возле себя роскошную амазонку? – недоумевал Питер.
Она хотела бы возмутиться, но тут же поняла, что Питер просто поддразнивает сестрицу.
Как ей ни было неловко, но все же Иоланда выбрала понравившийся ей и самый дорогостоящий наряд – небесно-голубой, под цвет своих глаз.
Он пришелся ей впору… лишь четверть часа ушло на ушивание его в талии услужливой мастерицей.
Питер залюбовался ею, Хоукинс отпустил сдержанный комплимент, а герцог… он не обратил ни малейшего внимания на то, что она преобразилась, и поскакал вперед, увлекая за собой спутников.
«Я верну ему это платье, как только мы переправимся через пролив, – решила Иоланда. – Я не приму от него никаких денег, кроме той суммы, что я заработала, будучи в услужении у мадемуазель».
Будущее ее было обеспечено месяца на два – ведь у нее сохранились еще драгоценности покойной матушки. А что будет дальше? Об этом не хотелось думать.
Краткий отдых пошел всем на пользу – и людям, и лошадям. За день они проделали большое расстояние и были уже неподалеку от Гавра, как вдруг стал накрапывать мелкий, нудный дождик.
– На этот раз сельская идиллия в духе Жан-Жака Руссо нам не подойдет. Придется отказаться от привала у костра и поискать ночлег под крышей, – сказал герцог. – Мы ведь не железные и размокнем под дождем.
При этом он бросил на нее взгляд, и Иоланде подумалось, что герцог все-таки больше заботится о ней, чем о себе и других путешественниках.
Но почему он так равнодушен, холоден и ни разу не вспомнил о поцелуе в шкафу на корабле, о произнесенных тогда словах любви?
«Может быть, я сделала что-то не так… сказала что-то не то… и теперь ему не нравлюсь, вызываю в нем отвращение?» – в отчаянии подумала она.
Ей иногда хотелось ударить лошадь хлыстом и ускакать прочь от кавалькады, остаться наедине с дождем и ветром, чтобы они… эти мужчины не искали ее… и забыли о ней.
Придорожный трактир, до которого усталые путники с трудом добрались по размокшей дороге, был крохотный и забит до отказа.
– Я могу предложить вам только маленькую комнату для монсеньора и мадам, а остальным придется устроиться на чердаке, – заявил владелец трактира.
– Нас это устраивает, – кивнул герцог. – Латур с женой переночуют в комнате, а мы с Хоукинсом послушаем на чердаке, как стучит по крыше дождь.
– Нет! – воскликнула Иоланда, едва не выдав всех обращением «ваша светлость». – Мы с супругом всегда спим раздельно.
Герцог удивленно вскинул брови. Питер поспешил объяснить:
– Иоланда утверждает, что я отчаянно храплю и не даю ей заснуть.
– Понятно. Тогда мадам займет одна этот роскошный номер, – пожал плечами герцог.
Иоланда попыталась было возразить, но в тоне герцога была та же властность, которую она ощутила при первой их встрече в Кале.
Еще до конца не осознав, что происходит, она очутилась в уютном, но безвкусно обставленном номере. Ковры и дрезденские фарфоровые безделушки, казалось, заполняли все пространство комнаты.
Иоланда опустилась на кровать, не раздеваясь и не зная, что с ней произойдет в ближайшее время… и тут же уснула, утомленная многочасовым путешествием.
Ее разбудил стук в дверь.
Или это шпионы Фуше пришли за ней, или герцог заглянул, чтобы ее поцеловать. Оказалось ни то, ни другое.
Питер пришел позвать ее к завтраку.
Завтрак был превосходен. Французы знали толк в еде. Хозяин трактира был общителен и чрезмерно любопытен, но, заметив, что постояльцы не склонны к беседе, вскоре отстал от них. Отдохнув и подкрепившись, путешественники сели на лошадей и продолжили путь.
После еще одного дня утомительной скачки вдали заголубело море.
Вот они – дома Гавра, и лес корабельных мачт за ними. Иоланду все время преследовала мысль – скажет ли ей герцог что-нибудь, кроме необходимых напутствий перед опасной попыткой пересечь пролив?
Герцог жестом остановил кавалькаду и спешился на вершине холма, откуда видна была вся гавань.
– Хоукинс! Не видишь ли ты нашу яхту?
– Она там, ваша светлость. Стоит на якоре.
– Отправляйся пешком и скажи капитану, чтобы поднял паруса и вышел в море. Он подберет нас на берегу, ты сам знаешь где.
Хоукинс без лишних слов повиновался, отдав поводья своей лошади Питеру.
– Нам предстоит еще проехать пару миль. Справишься ли ты, Пьер, с двумя лошадьми?
– Конечно, монсеньор.
– Потом нам придется как-то избавиться от них до наступления темноты. Опасно оставлять лошадей гулять на воле, это вызовет подозрения. Лучше их продать… Я целиком полагаюсь на твою французскую смекалку, Пьер! – с иронией произнес герцог.
«Неужели он догадался о нашем маскараде?» – подумала Иоланда.
Так или иначе, с каждым часом, с каждым шагом герцог все больше удалялся от нее. Она неотвратимо теряла человека, в которого успела влюбиться без памяти.
– Ты должна поговорить с ним, – настаивал Питер.
– Как я могу? – Иоланда даже побледнела при мысли, что затеет разговор на эту тему с герцогом.
– Скажи ему, что мы вернем деньги при первой же возможности, хотя, ей-богу, что значит какая-то жалкая сотня фунтов для герцога Илкстона!
– Сотня фунтов? – Иоланда в ужасе всплеснула руками.
Беседа сестры с братом происходила ранним утром, когда Питер постучался к ней в каюту.
После суровых испытаний, перенесенных во время бегства, Иоланда наслаждалась комфортом герцогской яхты – уютом, теплом, мягкой постелью и чистым бельем.
Трудно было представить, что все планы герцога осуществились, что им отчаянно повезло и ищейки Фуше потеряли их след.
Пока Хоукинс пробирался на яхту и выводил ее из гавани к условленному месту, пока Питер, торгуясь как истый лошадник, сплавлял где-то барышникам их скакунов, она оставалась наедине с герцогом в роще, где деревья гнулись под порывами ветра, а морской прибой лизал песчаный берег.
Может быть, в шуме ветра и прибоя она не услышала то слово, которое ждала от него? Но ведь он мог его и повторить.
Герцог молчал, и взгляд его упорно исследовал линию горизонта, за которой скрывалась Франция. Он ни разу не посмотрел на Иоланду.
Волны набегали на песок, словно стирая ее воспоминания о страстном поцелуе…
Разумеется, по возвращении в Лондон герцог окунется в высший свет, туда, где он царствовал и где ему поклонялись и мужчины, и красивейшие леди столицы. Он будет заседать в палате лордов и решать судьбы государства.
При чем тут какая-то французская горничная, которую он, воспользовавшись моментом, поцеловал в темноте!
Шлюпка прибыла за ними с яхты, и вскоре капитан восторженно приветствовал их прибытие на борт. А еще через пару минут Иоланда узрела роскошь, столь привычную для герцога и показавшуюся ей воплощением сказок Шахерезады.
Ее провели в просторную каюту, стюард предложил еду и напитки – она от всего отказалась, пытаясь забыться сном, но уснула только на рассвете, а тут ее разбудил Питер, выглядевший бодрым, отдохнувшим и воодушевленным.
– Слава богу, море гладкое, как зеркало. Куда подевалась моя морская болезнь? Удача сопутствует нам, сестренка. Капитан сказал, что штиль продержится до самого конца плавания.
– Я рада за тебя, дорогой.
А дальше начался разговор о деньгах, который окончательно испортил ей настроение.
– Не изображай из себя ангела, сестра, – настаивал Питер. – Ты так же должна есть и пить, как и я. Если мы хотим попасть в Ирландию, кстати, это твоя идея, – нам потребуются деньги на дорогу. Где же их взять?
– Только не у герцога, – заявила она твердо.
– Очень хорошо. Тогда я отдам себя в руки властей. Что мне еще остается делать, если ты отказываешься помочь брату?
Это был запрещенный удар, и они оба сразу это поняли.
Питер скорчил жалостливую гримасу, к которой всегда прибегал еще в детстве, чтобы к нему прониклись сочувствием.
– Почему бы тебе самому не обратиться с просьбой к герцогу? – предложила Иоланда.
– Думаю, что благородный Илкстон будет более великодушен к женщине, чем к мужчине.
Питер был так трогательно несчастен и комичен в своем отчаянии, что Иоланда едва не рассмеялась.
Он оставил ее одну, чтобы она смогла заняться своим туалетом. Голубое платье для верховой езды было все забрызгано грязью. К тому же она, вероятно, уже наскучила герцогу. Ведь этот наряд маячил перед его взглядом достаточно долгое время.
Она оделась вновь в платье, в котором покинула парижский особняк. Только волосы убрала по-другому и надела серьги и ожерелье – скромные украшения из материнского наследства.
Сколько они стоили – три, пять, десять фунтов? Мелочь, по сравнению с пачками ассигнаций, которые щедрой рукой тратил герцог.
Она собиралась совершить самый трудный поступок в ее жизни – попросить у герцога денег! Для этого ей надо было набраться храбрости. Но другого выхода не было – тут Питер был абсолютно прав.
«Неважно, что подумает герцог. Ему, главное, избавиться от нас поскорее…» – убеждала себя Иоланда.
Но когда она уже собралась идти к герцогу, чувствуя себя поднимающейся на эшафот, в дверь постучали.
Едва дыша от волнения, Иоланда слабым голосом пригласила пришельца войти. Это оказался всего лишь стюард.
– Я услышал, что вы проснулись, мадам, и принес вам кофе. Вам подать что-нибудь еще?
– Нет-нет. Ничего больше. Скажите… где мне найти его светлость?
– Его светлость у себя в каюте, на корме, – ответил стюард, не подавая вида, что заметил, как взволнована юная леди.
– Спасибо.
Подкрепившись для храбрости чашечкой кофе, Иоланда отправилась в путешествие по яхте. В коридоре ей повстречался Хоукинс.
– Как вы спали, мадам? – Его улыбка осветила, казалось, все вокруг.
– Спасибо, прекрасно. Мне бы хотелось повидать его светлость, если он, конечно, не занят.
– Я доложу ему.
Хоукинс скрылся за дверью каюты, из которой только что вышел.
Иоланда расслышала невнятный короткий разговор герцога со своим дворецким. Ей захотелось немедленно обратиться в бегство, но тут вновь появился Хоукинс.
– Пожалуйста, мадам. Вас ждут.
Он пропустил Иоланду в помещение, которое занимало, вероятно, всю кормовую часть яхты. Слегка изогнутые стены закрывали полки с книгами, мягкие диваны образовывали полукружье, в центре которого за массивным письменным столом восседал герцог.
– Доброе утро. – Хозяин каюты приветствовал девушку весьма мрачно.
Иоланда оторопела. После такого негостеприимного приема ей было особенно трудно начинать разговор на неприятную тему.
– Может, вы присядете? – поинтересовался герцог и жестом показал на стул напротив письменного стола.
Легкое покачивание яхты усиливало нетвердость ее походки, но все же она добралась до предложенного стула.
– Как вы спали, мадам?
– Спасибо… хорошо, ваша светлость.
Наступило молчание, показавшееся ей бесконечным.
– На вашу долю выпали испытания, особо тяжелые для женщины, – наконец промолвил герцог.
– Пустяки, ваша светлость. Со мной все в порядке…
– Хочу, чтобы вы знали… Мы причаливаем в Саутгемптоне. Куда вы намерены отправиться дальше?
Он как бы давал ей возможность исповедаться ему, но Иоланда не находила подходящих слов. Ведь герцог не проявлял особого интереса к ее судьбе – просто был вежлив и любезен к тем людям, кто хорошо послужил ему в последние дни.
Она сжала пальцами колени, чтобы герцог не заметил дрожь, охватившую все ее тело.
– Мне надо… прежде чем мы попадем в Англию… поговорить с вами, – все-таки решилась произнести она.
– Так говорите. Я вас слушаю.
О, как все это было ужасно! Иоланда никогда в жизни еще не испытывала такого страха.
– Мы нуждаемся в вашей помощи.
Иоланда не решалась взглянуть герцогу в лицо.
– Питер… я и… мы подумали, что вы можете одолжить нам немного денег… совсем небольшую сумму. Мы вернем долг обязательно…
Слова падали в пространство и застывали в нем, словно капли расплавленного металла.
Иоланду мучило каждое произнесенное ею слово, и все они казались ей нелепыми, унизительными, даже непристойными. О, если б она могла взять их обратно!
– Это я у вас в долгу… за вашу неоценимую помощь, – тихо произнес герцог.
– Нет-нет, что вы! – поторопилась возразить Иоланда. – Вы ничего нам не должны. Вы были так добры… невероятно добры… Я бы ничего не просила, если б не крайние обстоятельства…
Голосок Иоланды угас, отказываясь ей повиноваться.
Сумму, на которой настаивал Питер, она не решалась произнести.
– Вы еще не сказали мне, куда вы собираетесь ехать.
– Не знаю… пока не знаю… скорее всего в Ирландию.
– Почему в Ирландию?
Она не в силах была ответить.
– Я думаю, Иоланда, что вам лучше открыть мне всю правду. Вы что-то скрываете. Есть какая-то причина тому, что вы прячетесь. – Голос герцога звучал мягко, но настойчиво.
– Да, – кивнула она.
– От кого и почему?
Это был конкретный, прямой вопрос. Таким же должен быть и ее ответ, но ведь на карту поставлена судьба Питера.
– Его арестуют, если он вернется домой. Он… убил человека.
– Убил?!
– На дуэли… случайно. Но его посадят в тюрьму за убийство.
– Если он убил кого-то на дуэли и не замышлял это заранее, то его не обвинят в убийстве. Вам должно быть известно, что дуэли происходят только между джентльменами, и это «дело чести». Другой случай, если это трактирная драка…
Как, вероятно, сейчас презирает герцог и Иоланду, и ее глупого мнимого супруга. Она поспешила объяснить:
– Человек, убитый Питером… он важная персона, и поэтому… Питера обязательно осудят.
Ей показалось, что герцог весьма скептически отнесся к ее рассказу. Поэтому она торопливо добавила:
– Я могу поклясться, что Питер целился только в руку, но его противник был сильно пьян и покачнулся, и пуля угодила ему в грудь.
– Вы сказали, что убитый – важная персона. Кто же он?
Губы Иоланды уже раскрылись, чтобы назвать имя, но в последний момент ее вдруг охватила паника.
– Если я скажу вам… вы не сообщите в полицию, что Питер вернулся в Англию? – дрожащим голосом поинтересовалась она.
– Неужели вы обо мне такого мнения?
Тут Иоланда подумала, что допустила оплошность и рассердила герцога.
– Простите… я очень сожалею… но все так ужасно… И деньги, что были у нас, украли… когда с Питером случился приступ, по пути в Кале.
Слезы уже наворачивались ей на глаза. Поэтому герцог не стал затягивать мучительный разговор, а оборвал его настоятельным вопросом.
– Кого убил Питер?
– Маркиза… маркиза Рамсбюри.
Безумием было проговориться герцогу и назвать это имя. Она погубила брата, погубила себя. Ведь герцог, как известно, был другом убитого маркиза.
– Маркиза Рамсбюри? – переспросил герцог, с каким-то странным выражением лица глядя на нее.
– Да.
– Вы в этом уверены?
– Конечно… А секундант маркиза лорд Безил Блейк тут же заявил, что Питера повесят за убийство, что он этого добьется…
– Безил Блейк не вправе был делать такие заявления, – пожал плечами герцог. – К тому же маркиз Рамсбюри жив.
– Он не… мертв?
– Раз жив, то не мертв.
Иоланда сама была ни жива ни мертва.
– На прошлой неделе посол рассказал мне за обедом, что наш общий приятель Рамсбюри стрелялся на дуэли, был ранен и должен был отправиться на тот свет, но чудом выкарабкался.
– Я… не верю, – прошептала Иоланда.
– Это правда.
Глаза Иоланды закрылись, казалось, силы в один момент оставили ее.
Голос герцога словно издалека доносился до девушки.
– Раскаиваюсь, что нанес вам такой удар, мадам, но, как говорят, от радостных известий не умирают.
Он склонился над ней с бокалом в руке.
– Выпейте бренди.
– Нет, нет. Мне уже лучше.
Все же Иоланда взяла у него бокал и пригубила напиток. При этом ее пальцы коснулись его пальцев, и она едва сдержала дрожь.
– Значит, мы можем вернуться домой? – еще не веря тому, что все завершилось так благополучно, спросила она.
– А где ваш дом? – поинтересовался герцог.
– Недалеко от Кантербюри… Мы небогаты, и дом старый и почти разваливается… но мы родились там.
– Я счастлив, что смог отплатить вам за вашу заботу обо мне хотя бы хорошей вестью, – мрачно произнес герцог.
– Чудесной вестью! – воскликнула Иоланда. – Теперь Питер может вернуться в Лондон к своим друзьям и продолжать тот образ жизни, который ему всегда нравился.
– А как получилось, что он поссорился с Рамсбюри?
Иоланда беспечно махнула рукой.
– Точно не знаю. Наверное, из-за какой-нибудь женщины.
– Из-за женщины? – удивился герцог. Иоланда улыбнулась.
– Питер находит, что многие лондонские леди очаровательны, а они отвечают ему взаимностью.
– А разве вам это безразлично? – недоумевал герцог.
– Я люблю сидеть дома. Правда, иногда мне бывает грустно и одиноко… после смерти родителей.
– А кто были ваши родители? Догадываюсь, что вы не назвали мне свое настоящее имя.
– Тивертон. Я уверена, что вы никогда не слышали о нашем семействе, но мой папа был пятый баронет в роду, а Питер, значит, шестой.
Ей почудилось, что герцог как-то напрягся, на лице его появилось странное выражение.
– Я ничего не понимаю! – признался он. – Постойте, Иоланда. У меня голова идет кругом. Вы сказали, что ваш отец был пятый баронет. А почему Питер – шестой? Вы что, вышли замуж за своего кузена?
Иоланда не могла не рассмеяться.
– Я забыла вам сказать… Питер не кузен мне, а родной брат. Мы только притворялись супругами.
– Ваш брат! – воскликнул герцог так громко, что голос его, вероятно, разнесся по всему кораблю. – Ваш брат! – повторил он.
Внезапно он наклонился и заключил ее в объятия.
– Ваш брат! – в третий раз произнес герцог. – А я терзал себя, думая, что вы замужем! О, дорогая, как мучительно было запрещать себе касаться тебя, целовать тебя!
– Но один раз вы все же нарушили запрет, – напомнила Иоланда. – И я боялась, что этот поцелуй вас разочаровал, потому что вы сделались так холодны и далеки после этого.
– Разочаровал? Нет! Но после него я испытывал адские муки, зная, что поступил бесчестно, что этот наш поцелуй первый и последний…
Его губы были совсем близко от ее губ. Корабль чуть качнулся на волне, и это движение передалось им. Их словно магнитом потянуло друг к другу. Все слова, такие важные и не произнесенные, заменил долгий поцелуй.
А ведь он хотел сказать ей, что любит ее больше жизни, что полюбил ее с первого взгляда.
А Иоланда хотела признаться ему, что он первый мужчина, который поцеловал ее, что прекраснее его поцелуев ничего нет на свете, что сердце ее отдано ему без остатка.
Вероятно, мысли Иоланды не составили для герцога тайны. Любуясь ею, он чуть отстранился и поймал на себе взгляд ее сияющих глаз.
Когда к нему вернулся дар речи, он сказал:
– Одна загадка не давала мне покоя всю дорогу до Гавра. Мне все же казалось, что тебя никто не целовал прежде, хотя сама эта мысль выглядела абсурдной, ведь я считал, что ты замужем.
– Никто-никто не целовал меня, – прошептала Иоланда. – Я не знала… как это бывает.
– О, моя милая! Почему я не доверился своим чувствам больше, чем голосу разума? Я бы избежал стольких часов, проведенных в печали, когда решил навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни.
– И вы бы… действительно так поступили?
– Я пытался, потому что счел это единственно правильным. Как я мог нарушить идеал, то совершенство, которое воплотилось в тебе.
– Какие чудесные слова вы говорите… обо мне!
Глаза Иоланды расширились, и, заглянув в их синюю глубину, герцог понял, что никогда в жизни не видел и нигде больше не увидит столь лучистых, столь манящих глаз.
Он знал, что именно любовь заставляет их светиться с такой яркостью, а губы и щеки пылать алым пламенем в ожидании его поцелуя.
Герцог вновь поцеловал ее, и ласковое тепло объяло их обоих.
– Как мне повезло, что я нашел тебя! Ведь я уже твердо уверился, что все женщины одинаковы, – хищны, кокетливы и только на то и способны, что развлекаться.
– И потому вы выглядели… таким скучающим и циничным?
– Отчасти по этой причине, – признался герцог. – Но что толку обсуждать теперь мое прежнее настроение? Я нашел тебя в момент, когда уже не верил, что подобное тебе создание может вообще существовать на свете. Обещаю, что никогда не расстанусь с тобой, милая Иоланда.
Он нежно поцеловал ее зардевшиеся щечки и спросил:
– Надеюсь, ты не откажешься выйти за меня замуж?
– Выйти замуж?.. За вас?
– Я мечтаю о том, чтобы ты стала моей женой.
Иоланду словно ослепил ярко брызнувший солнечный свет, и лицо герцога терялось в этом сиянии.
– С первой нашей встречи я понял, что ты не похожа ни на одну из женщин, виденных мною раньше. Ты отличаешься от них… ты совсем другая.
– Чем? – тихо спросила Иоланда.
– Это трудно выразить словами. Но вокруг тебя существует какая-то необычная аура, аура особой чистоты. Ты светишься ею, ты излучаешь ее, как солнце тепло и свет.
– Это правда… что я вызываю у вас такие чувства? – засомневалась Иоланда.
– Неужели ты не веришь мне?
– Все это слишком чудесно… Как в сказке, как во сне… Я боюсь проснуться и увидеть, что все по-прежнему…
– Я сделаю так, чтобы ты поверила, любимая.
– Но вы… такой знаменитый… такой значительный человек. Вы должны… жениться на ком-нибудь под стать вам, – робко произнесла Иоланда.
Герцог улыбнулся, но улыбка его была лишена прежней скептической иронии.
– На меня произвело впечатление, что я познакомился с дочерью пятого баронета, но несравненно сильнее я покорен ее огромными глазами, ее маленьким, прямым и таким гордым носиком и губами, которые, кажется, специально созданы, чтобы я их поцеловал.
Он так и сделал, и Иоланда ощутила, что ее существо сливается с ним в нечто единое, что расстаться им уже невозможно.
– Я люблю тебя, и мне хочется бросить к твоим ногам весь мир, – сказал герцог. – И когда мы прибудем в Англию, у меня найдется многое, что показать тебе и что дать тебе, дорогая. Но сначала я намерен кое-что у тебя забрать.
Иоланда удивленно посмотрела на него, а он осторожно снял с ее пальца обручальное кольцо.
– Я не буду тебе рассказывать, как это кольцо преследовало меня в ночных кошмарах. Я спрашивал себя, почему судьба позволила нам встретиться на жизненном пути, но сразу поставила препятствие. Твое обручальное кольцо, словно огненный меч, разделяло нас, и я стал роптать на судьбу.
Он спрятал колечко в карман сюртука и затем расцеловал ее пальчики – все, один за другим.
– Ты не будешь носить никаких колец, кроме тех, что я сам тебе надену на палец. И… моя прекрасная, храбрая, любимая женщина, я осыплю тебя драгоценностями, но нет такого драгоценного камня, который был бы тебя достоин.
Он поцеловал ее нежную ладонь.
– Я полагаю, что сапфиры подойдут для таких глаз, как твои, цвета летнего вечернего неба, и бриллианты, которые похожи на звезды, сверкавшие в твоих глазах, когда мы ехали с тобой в карете через ночной Париж!
– Вы произносите столько красивых и лестных для меня слов, что даже не верится… что вы англичанин. Ведь англичане так сдержанны в комплиментах женщинам.
– Я влюбленный англичанин, – улыбнулся герцог, – а любовь преображает любого человека и из скептика делает поэта. Слова любви к тебе я готов произносить без устали миллионы и миллионы раз.
– Даже не представляла себе, что любовь такое волшебное чувство, что это такая радость. Когда вы поцеловали меня впервые… нет, еще раньше… когда коснулись моей руки в тот вечер в Париже, я подумала, что я уже на небе, что я уже умерла. И я хотела умереть.
– Я не позволю тебе умереть, – пылко возразил герцог. – Ты будешь жить долго и любить меня, потому что без твоей любви я вновь стану тем несчастным и разочарованным человеком, каким был до встречи с тобой.
– Скажи мне, пожалуйста, что никогда… не разочаруешься во мне.
– Этого не будет. Поверь, любимая, ведь мы нашли друг друга, чтобы никогда не расставаться.
Сердце Иоланды замирало от счастья. Признание герцога звучало в ее ушах волшебной музыкой. Ей хотелось, чтобы она не смолкала вечно. Ей трудно было поверить, что все это происходит с ней, Иоландой Тивертон, и происходит наяву. В глубине души она мечтала о подобном уже тогда, парижским вечером. У нее было предчувствие какого-то сказочно-радостного финала их маленького, но очаровательного приключения, о котором, может быть, она, да и он будут когда-нибудь рассказывать с удовольствием своим внукам и внучкам.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
