Текст книги "Свободная от страха"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– А кому она здесь нравится? – со зловещей ухмылкой откликнулся таможенник. – Но будьте уверены, что в один прекрасный день мы ее преодолеем и с Британией будет разом покончено.

Это был явный намек на близкое вторжение французов в Англию, и у Иоланды на миг перехватило дыхание.

Однако она справилась с собой и даже смогла одарить таможенника улыбкой, на что он в благодарность произвел лишь поверхностный осмотр их багажа, хотя, как она заметила, других пассажиров заставляли выворачивать содержимое сундуков и чемоданов и проверяли даже самые маленькие шкатулки, карманы сюртуков и вытряхивали все из бумажников.

Когда носильщик вновь подхватил их багаж, таможенник любезно посоветовал отправляться в отель «Англетер», самый лучший и удобный в Кале.

У Иоланды чуть не сорвалось с языка, что им больше подойдет что-нибудь подешевле и попроще, но, взглянув на Питера и заметив, что он близок к обмороку, девушка решила, что одна ночь в самом скромном номере вряд ли коренным образом изменит состояние их скудного бюджета.

Она заметила, что немногие из их спутников, бедолаг-пассажиров, выдержавших шторм, проследовали в том же направлении, что и Тивертоны, но когда они с Питером вошли в вестибюль отеля «Англетер», ее ошеломило обилие импозантно выглядящих джентльменов и изящных леди, явно принадлежавших к тому же знатному сословию, что и они с братом.

Иоланда попросила предоставить им две отдельные смежные комнаты, на что ей ответили, что большинство номеров уже разобраны английскими путешественниками, и им могут предложить два скромных, но вполне комфортабельных номера на втором этаже.

Она постаралась скрыть, какое облегчение ей доставила эта фраза, произнесенная управляющим с виноватым видом. Поморщившись для виду, она, естественно, согласилась на более дешевые номера, и их багаж был поднят наверх.

Комнаты, как и следовало ожидать, были совсем крошечными, но вполне удобными и обставленными со вкусом.

Едва Питер вошел в свой номер, как тут же со стоном упал на кровать.

– Ради бога, закажи мне бренди! У меня такое ощущение, что я сейчас отдам концы, – попросил он.

Иоланда тут же сделала заказ, но когда она подписывала счет, то ее привела в ужас проставленная там сумма. Насколько же дорого во Франции бренди, хотя они прибыли в страну, где оно производилось.

– Я говорила тебе, что путешественников здесь просто грабят, – покачала головой она, когда Питер принялся маленькими глотками цедить бренди.

– А я скажу тебе только одно, – заявил он. – Я останусь на континенте до конца дней своих, потому что не выдержу больше обратного путешествия по морю в Англию.

– Нам просто не повезло, что море было таким бурным.

– Сомнительно, что оно когда-либо бывает другим, – тоскливо произнес Питер, вспоминая недавние испытания.

Однако через несколько минут бренди возымело свое действие, и Питер почувствовал себя лучше. Он поднялся с постели, снял сюртук и кинул на стул.

Поглядев на себя в зеркало, он издал горестный стон. Особенно Питера расстроило то, что шейный платок его оказался в полном беспорядке.

– Удивляюсь, как они еще не поместили нас в комнаты для прислуги, – заметил он.

– Да, ты выглядишь неважно, дорогой, – согласилась Иоланда. – Разреши помочь тебе переодеться, а потом мы спустимся вниз и что-нибудь поедим.

– Я не уверен, что смогу даже взглянуть на пищу, – поморщился Питер. – Но, пожалуй, неплохо было бы выпить еще бренди.

– А я уверена, что тебе будет вредно столько пить на пустой желудок, – возразила Иоланда.

– Не смей произносить это слово! У меня больше нет того, что ты называешь желудком.

Иоланда рассмеялась.

– Бедный Питер! Скоро ты будешь в полном порядке, а так как мы находимся в лучшей гостинице Кале, то и еда должна быть здесь превосходной.

Говоря это, Иоланда открыла дорожный сундук брата и достала оттуда чистую рубашку и накрахмаленный шейный платок. Приготовив ему все необходимое, она направилась в свою комнату.

Ей тоже хотелось переодеться, потому что в душном салоне на корабле, где столько людей страдало морской болезнью, платье ее пропитали дурные запахи.

Выбор ее нарядов был совсем невелик, и, после некоторого раздумья, девушка остановилась на белом муслиновом платье с голубым пояском, а для того, чтобы не озябнуть, накинула на плечи шаль из тонкой шерсти, которая также досталась ей от покойной матери.

Иоланда приводила в порядок прическу, сидя перед маленьким и весьма тусклым зеркалом, когда дверь ее номера вдруг распахнулась настежь.

Питер стоял на пороге, и вид его был так дик, и он был так растерян, что Иоланда тотчас же вскочила.

В ее голове мелькнула мысль, что люди, которые угрожали ему арестом, уже пересекли пролив и находятся здесь.

Иоланда уже собралась задать ему этот страшный вопрос, как он хрипло, голосом, который она едва узнала, произнес:

– Меня ограбили…

– Ограбили?!

– Обчистили до нитки!

– Не может быть!

– Я знаю тех мерзавцев, кто это сделал. Возле меня на палубе стояли двое мужчин. Когда меня тошнило, я перегнулся через поручни. А я-то, дурак, думал, что они хотят помочь мне… они поддерживали меня за плечи, выражали сочувствие и были так дружелюбны… но теперь я понимаю, что они в то же самое время шарили в моих карманах…

– О, Питер! Что же нам теперь делать? Может, ты ошибаешься? – восклицала Иоланда, все еще страшась поверить, что на них обрушилось новое несчастье.

– Пойди и убедись сама. Они не оставили мне ни единого пенни.

У Иоланды вырвался возглас ужаса. Чтобы убедиться своими глазами в том, что Питер не вообразил себе все это, она устремилась в его комнату.

Его сюртук был брошен на кровать, она обыскала все карманы и убедилась, что они действительно пусты.

Когда они садились на корабль, Иоланда видела, что он опустил банкноты, полученные от мистера Брестера, во внутренний карман, а соверены сложил в кошелек, который носил на поясе.

С опозданием она подумала в отчаянии, что ей надо было бы настоять на том, чтобы часть денег спрятать в своей сумочке. Но как она могла вообразить себе, что Питер – такой умный и сильный мужчина – вдруг впадет почти в бессознательное состояние от морской болезни и позволит так безжалостно ограбить себя.

Иоланда, тщательно осмотрев сюртук, опустила его на кровать и беспомощно оглянулась.

Питер наблюдал за ней, пребывая в полнейшем расстройстве.

– Черт побери! Что же нам теперь делать? – спросил он, обращаясь то ли к себе, то ли к ней.

– Пройдем в мою комнату, чтобы нас никто случайно не услышал из коридора, – предложила Иоланда.

Он подчинился и, войдя к ней в номер, плотно закрыл дверь за собой. После недолгого молчания она сказала:

– Может, нам стоит вернуться домой и постараться раздобыть еще какие-то деньги?

– Чтобы меня тут же арестовали?

– Да, конечно, нам нельзя возвращаться, – спохватилась Иоланда. – Но, Питер, мы же не можем жить под открытым небом и питаться воздухом, да еще в чужой стране? Когда я укладывала в сумку мамины драгоценности, я уже тогда подумала, что мы за них выручим очень мало.

– Я и раньше знал это, – отозвался Питер. – Все эти украшения лишь обычные побрякушки. Папа дарил их ей потому, что не мог позволить себе приобрести что-то получше.

– У меня еще есть шесть гиней, которые я сэкономила на домашнем хозяйстве, – сказала девушка. – И это все, что отделяет нас от голодной смерти.

– Что ты предлагаешь?

– Не знаю. У меня такое ощущение, что моя голова заполнена ватой, – вздохнула Иоланда.

– С моей головой происходит то же самое, – признался Питер. – Какой же я растяпа… какой безмозглый идиот, что не догадался, кто такие эти милые людишки, так заботящиеся обо мне. Они расправились со мной как с только что вылупившимся цыпленком…

Он продолжал по-всякому ругать себя. Питер называл себя дураком и болваном, безголовым провинциалом, который легко становится жертвой любого городского мошенника.

– Ты не должен так укорять себя, дорогой, – пожалела его Иоланда. – Ты же был болен.

– Да, очень болен, – выкрикнул Питер, – но это меня не извиняет.

Он с размаху упал снова на кровать и заявил:

– Лучшее, что я могу сейчас сделать, это отослать тебя обратно в Англию, а самому размозжить себе голову и вышибить оттуда мозги, если они там, конечно, есть…

Иоланда нежно погладила брата по растрепавшимся волосам.

– Ты не должен так говорить. Мы что-нибудь придумаем. Мы не должны впадать в панику при первой же неудаче.

Но Питер ее не слушал.

– Я вижу только один выход из положения, кроме самоубийства, – сдаться самому на милость врага. Мы оба вернемся в Англию, там я заявлюсь к властям и, каковы бы ни были последствия, расплачусь за свою глупость.

– Не думай, что я позволю тебе так поступить. Никогда!

Она взяла его руки в свои и крепко сжала.

– Я подумала, – сказала Иоланда после некоторой паузы, – что ты был прав, предлагая поскорее добраться до Парижа и узнать, живет ли там кто-нибудь из наших родственников. Вся трудность заключается в том, что надо найти способ, как нам попасть в Париж, ведь у нас нет денег…

Питер подавленно молчал, но по дрожи его пальцев она чувствовала, как он глубоко несчастен и как мучительно ищет выход из безнадежной ситуации, в которую они попали по его вине.

– Шесть гиней быстро иссякнут, если мы останемся здесь, – сказала Иоланда. – Мне почему-то кажется, что жизнь в Кале гораздо дороже, чем в других местах Франции.

– Не сомневаюсь, что это именно так, – согласился Питер.

– Когда мы вошли в отель, – задумчиво произнесла Иоланда, – я заметила, что все приезжие здесь люди из нашего круга. Как ты считаешь, имеет смысл… обратиться к кому-нибудь из них… за помощью?

Она испытующе посмотрела на Питера, но тот решительно покачал головой.

– А ты сама вообрази, каково было бы наше отношение, если бы к нам обратились двое совершенно незнакомых людей, которых мы никогда раньше не видели, и попросили одолжить им некоторую сумму, причем все это происходило бы в чужом городе и в чужой стране? И, конечно, мы были бы уверены, что эти деньги никогда нам не будут возвращены.

Иоланда вздохнула.

– Ты прав, это глупая идея. О, если б только мы могли каким-нибудь способом заработать хоть немного. Столько, чтобы нам хватило на дорогу в Париж и на то, чтобы провести несколько дней в самой дешевой гостинице, пока мы не отыщем своих родственников.

– Если они только существуют, – с безнадежной ноткой в голосе отозвался Питер.

– Я придумала, что мы можем сделать, – оживилась Иоланда. – Ты искусен в обращении с лошадьми. Я умею неплохо шить и готовить, хотя вряд ли французы оценят те блюда, которые я могу им предложить.

– Сомневаюсь, что ты достигнешь больших успехов на кухне, – остудил ее энтузиазм Питер, – а я плохо представляю себя в роли конюшенного мальчишки.

– Не будет никакой пользы, если мы будем задирать нос и выказывать гордость, – возразила Иоланда.

– Какая уж там гордость? О ней и речи быть не может. Все-таки нам лучше вернуться в Англию. Я не хочу, чтобы ты страдала по моей вине, – стоял на своем Питер. – Мы сядем на первый же корабль, отправляющийся утром, и будем молить бога, чтобы море поутихло.

– Подожди! – воскликнула Иоланда. – Нельзя принимать важные решения наспех. Мы должны тщательно все обдумать. Послушай меня, я знаю, что нам предпринять сейчас.

Она увидела, что брат в полном изнеможении откинулся на подушку и приложил руку ко лбу.

– Тебе совсем плохо? – Стараясь больше не расстраивать его, она перешла на ободряющий тон. – Почему бы тебе не полежать немного, окончательно прийти в себя. А потом мы спустимся поужинать. Я уверена, что французы садятся за ужин позже нас, англичан. И мы найдем в столовой, что можно поесть даже в поздние часы.

– Но мы же не можем себе это позволить? – Питер с безнадежным видом отвернулся от нее.

– Ты пока отдыхай, а я спущусь вниз и разведаю, какие цены в здешнем ресторане. И постараюсь поговорить, если будет возможность, с владельцем гостиницы. Если он покажется мне отзывчивым человеком, я расскажу ему, в какое затруднительное положение мы попали, может, он сумеет чем-нибудь нам помочь.

– Ради бога, подожди до утра, – взмолился Питер. – А если он не будет столь отзывчивым, узнает, что у нас нет денег, и прикажет выбросить нас на улицу прямо посреди ночи?

– А я уверена, что он так не поступит, – возразила Иоланда. – Постарайся хоть немного вздремнуть, и ты сразу почувствуешь себя лучше.

Питер прикрыл глаза, а она тихо направилась к двери. Услышав, как дверь закрылась за ней, Питер окликнул сестру:

– Иоланда!

Но она предпочла не откликаться.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Проходя по коридору к лестнице, Иоланда встретилась с парой, которая явно прислуживала в отеле.

На женщине был длинный фартук, прикрывающий почти все платье, и чепчик с оборкой. Мужчина также носил фартук и сюртук с открытым воротом, под которым сверкала белизной крахмальная рубашка.

Они выглядели совсем не так, как прислуга в Англии. По каким-то трудно уловимым признакам Иоланда догадалась, что это супружеская пара и что они работают вместе.

Когда-то мать рассказывала ей, что во Франции так принято.

– Добрый день, мадам, – приветствовали ее слуги, когда она прошла мимо.

На верхней площадке лестницы Иоланда задержалась, обозревая суету, царящую в вестибюле. Одни путешественники только что прибыли с очередным судном, и слуги вносили их багаж, другие, наоборот, покидали гостиницу.

У стойки портье то и дело возникали громкие споры, видимо, мест на всех в гостинице не хватало, и приезжие выражали свое недовольство.

Иоланда прошла через эту толпу и направилась к высоким дверям, откуда слышался шум многих голосов. Судя по запахам и звону столовых приборов, именно там находится обеденный зал.

Заглянув в ресторан, Иоланда увидела, что он уже заполнен и слуги мечутся от одного стола к другому.

Ей было неудобно спросить цены, указанные в меню, но по виду блюд, которые официанты разносили на подносах, Иоланда сразу поняла, что они весьма изысканны, экзотичны и наверняка ужасно дороги. Большинство гостей за столами пили шампанское.

Нервная дрожь пробрала Иоланду. «Нам с Питером не стоит появляться здесь, пока мы не узнаем, во что это нам обойдется, – подумала она. – Не хватало еще нам опозориться, не заплатив по счету».

Иоланда вернулась к стойке портье, где высокого роста англичанин, закутанный в твидовый плащ и разговаривающий по-французски с ужасным акцентом, локтями пробивал себе дорогу к маячившему за стойкой владельцу гостиницы.

Он бесцеремонно оттеснил Иоланду, лишив ее возможности что-либо спросить у портье.

Завидев высокого мужчину, владелец отеля мгновенно поспешил к нему, излучая внимание.

– Месье Хартли, – почтительно воскликнул он так, как будто само произнесение этого имени доставляло ему несказанное удовольствие. – Надеюсь, ваш патрон уже прибыл?

– Да, он уже здесь, месье Дессен, – ответил англичанин. – Яхта бросила якорь в гавани.

– Значит, его светлость скоро прибудет сюда? Мы ждем его с нетерпением, – продолжал лебезить владелец отеля. – Мы все в полной готовности, чтобы принять его. Вам не о чем беспокоиться, месье Хартли.

– Я знал, что могу положиться на вас, – милостиво кивнул англичанин.

Из этого разговора Иоланде стало ясно, что мистер Хартли служит секретарем у какой-то высокопоставленной особы. Она была осведомлена в том, что богатые знатные путешественники всегда посылают вперед человека, чтобы тот подготовил все к приезду хозяев, обеспечил бы их экипажами и лошадьми, а также проверил, будет ли путешественник принят с надлежащим комфортом.

– К сожалению, плавание через пролив было на этот раз очень тяжелым, – заявил мистер Хартли.

– Так бывает всегда в это время года, – кивнул месье Дессен. – Море – коварная стихия, и у него всегда наготове парочка сюрпризов.

– Один сюрприз оно для нас действительно подготовило, – согласился мистер Хартли. – Перед самым отплытием яхты его светлости из Дувра разыгрался настоящий шторм и в результате личная горничная мадемуазель Дюпре отказалась подняться на борт.

Мистер Хартли подал эту новость как настоящую трагедию, а месье Дессен огорченно всплеснул руками.

– Как это ужасно! – воскликнул он. – Но что взять с прислуги? Сколько раз мы сталкивались с подобной безответственностью в своем отеле. Современная прислуга совершенно обленилась и обнаглела.

– Это означает, – строго продолжил мистер Хартли, – что я должен попросить вас, месье, найти мне хорошую и опытную горничную, и причем немедленно.

– Но это невозможно! – Месье Дессен даже изменился в лице. – Разумеется, наши служанки сделают все возможное, чтобы обслужить мадемуазель. Но предоставить в ее распоряжение личную горничную, в то время как отель переполнен, об этом не может быть и речи. Я не в силах это сделать.

– Вы знаете, что его светлость не признает слово «нет», – сказал мистер Хартли.

По его тону Иоланда догадалась, что он не только обеспокоен реакцией своего хозяина на отказ, но и сам безумно боится потерять свою должность.

Апломб, с которым мистер Хартли явился сюда, несколько поиссяк, он облокотился на стойку, склонился к хозяину гостиницы и произнес почти умоляюще:

– Пораскиньте мозгами, месье Дессен, прошу вас. Кто-то обязательно должен обслуживать мадемуазель лично. По крайней мере до того, как мы прибудем в Париж. Вопрос об оплате, как вы знаете, нас не волнует. Мы пойдем на любые расходы.

Иоланду сразу же осенило, что это было бы решением всех ее проблем.

Теперь, когда в разговоре мужчин возникла пауза, потому что мистер Хартли горестно вздыхал, а месье Дессен, изображая работу мысли, потирал лоб, Иоланда решила, что наступил благоприятный момент, чтобы обнаружить свое присутствие.

– Простите, месье, – произнесла она негромко, – что я случайно услышала часть вашей беседы. Я подумала, что, вероятно, могу помочь вам.

Мистер Хартли уставился на нее с изумлением.

– Помочь чем? – полюбопытствовал он. – Вы согласны взять на себя обязанности личной горничной мадемуазель?

– Да, разумеется. Так случилось, что я имею достаточный опыт в этом. Я только что приехала из Англии, где несколько лет находилась в услужении у знатной леди.

Месье Дессен, который еще недавно размещал Иоланду и Питера в качестве постояльцев своей гостиницы в господские номера, посмотрел на девушку ошеломленно, но тут же справился с удивлением и облегченно рассмеялся.

– Кажется, месье Хартли, удача сопутствует вам. Действительно, эта молодая женщина только что прибыла на корабле и пережила те же трудности при путешествии, что и пассажиры яхты его светлости.

Он хотел сказать что-то еще, но нетерпеливый постоялец, желающий покинуть гостиницу, прервал его.

– Если вы тотчас не обратите внимание на меня, то я уеду, не оплатив по счету!

Месье Дессен поспешил успокоить раздраженного гостя, таким образом Иоланда осталась лицом к лицу с мистером Хартли.

– Это правда, что вы мне сказали? – спросил он. – Вы слишком молоды, чтобы быть опытной горничной.

– Я выгляжу моложе своих лет, месье, – ответила девушка. – И, конечно, у меня есть рекомендации, чтобы доказать вам истину моих слов.

– Я бы хотел их видеть.

– Я схожу за ними в свой номер, – сказала Иоланда. – Но прежде я должна сказать вам одну вещь.

– Что такое?

– Я путешествую со своим… мужем… – Говоря это, Иоланда не смогла скрыть нотки беспокойства в голосе.

Конечно, это был подарок небес, что она получила возможность устроиться горничной хотя бы до прибытия в Париж. Но она не могла отправиться в путь без Питера.

– С мужем? – произнес Хартли несколько озадаченно. – А что умеет делать ваш супруг?

– Он опытен в обращении с лошадьми, – не замедлила произнести Иоланда, вспомнив, о чем она толковала Питеру совсем недавно.

– Он ездит верхом? Очень хорошо… прекрасно…

– Да, он прекрасный наездник.

– А есть ли у него рекомендации, чтобы доказать это?

– Конечно есть, месье. Он был на службе у сэра Питера Тивертона.

Услышав этот титул и имя, мистер Хартли явно вздохнул с облегчением и тут же сообщил девушке:

– Так случилось, что во время шторма один из верховых слуг, обычно сопровождающих карету его светлости, сломал ногу и теперь не в состоянии покинуть даже борт яхты.

– Я уверена, месье, что мой… супруг вполне заменит беднягу на этом месте, и вы будете им довольны. Он фактически управлял всей конюшней сэра Питера.

– Я бы хотел увидеться с ним немедленно, – тут же заявил Хартли. – И одновременно взглянуть на ваши рекомендации, – добавил он.

– Все будет исполнено, месье, – сказала Иоланда, – но вы должны дать мне хоть несколько минут, потому что мы еще не распаковали вещи.

Мистер Хартли с беспокойством посмотрел на входные двери.

– Его светлость может появиться в любой момент. Так что надеюсь, вы меня не подведете.

– Обещаю, вы не будете разочарованы, месье.

Все внимание мистера Хартли было сосредоточено на дверях.

– Скорее, скорее, – пробормотал он. – Я буду ждать вас здесь.

Иоланда подхватила подол юбки и стремительно взлетела по лестнице.

Она ворвалась в номер, где Питер возлежал на высоко взбитых подушках.

– Вставай! Я нашла для нас работу, а следовательно, и возможность попасть в Париж.

Питер приподнялся и взглянул на нее круглыми глазами.

– Что это ты болтаешь, сестрица?

– Я буду личной горничной… а ты – сопровождающим карету верховым… Быстро вставай. Мы должны написать сами себе рекомендации.

– Я думаю, что ты сошла с ума, – начал было Питер, но, заглянув в дверь соседней комнаты, увидел, что сестра уже открыла шкатулку с письменными принадлежностями, обтянутую дорогой кожей, доставшуюся ей от матери.

Иоланда открыла ее и бережно извлекла пару листков дорогой бумаги с тисненным на ней гербом Тивертонов.

– Поспеши, ты должен сочинить восторженную рекомендацию на самого себя от имени сэра Питера Тивертона. Напиши, что ты прекрасно управлялся с его лошадьми и что он огорчен твоим отъездом на родину и готов в любой момент принять тебя на работу обратно.

Питер с изумлением увидел, как Иоланда достала из шкатулки бутылочку чернил и большое перо.

– К счастью, я вспомнила, что мне придется писать распоряжения Гибсонам насчет наших дел в поместье. Поэтому я захватила с собой все письменные принадлежности. Пожалуйста, поспеши, Питер. Герцог появится в гостинице сию минуту. А мне еще предстоит написать рекомендацию самой себе.

– Какой герцог? – спросил Питер.

– Откуда я знаю его имя? Да и какая тебе разница, чью карету ты будешь сопровождать? Но наш будущий хозяин очень знатен, судя по услужливости владельца гостиницы, и очень богат, раз путешествует на собственной яхте. Еще я знаю, что с ним путешествует женщина по имени Габриэль Дюпре, и я обязалась стать ее личной горничной.

– Габриэль Дюпре? – воскликнул Питер. – Я не могу в это поверить.

– Почему? Ты что-нибудь знаешь о ней?

– Она известная актриса. На короткое время она появилась в Королевском театре, и весь Лондон сразу же о ней заговорил. Она прекрасна… просто божественна… О встрече с ней можно только мечтать. Все члены Уайт-клуба ее поклонники.

– А чем же она так уж заворожила вас? Своими талантами?

Питер помедлил немного, прежде чем ответить.

– Не столько сценическим мастерством, сколько своими нарядами.

– А как она была одета?

– На ней не было почти никакой одежды.

– Вот поэтому, вероятно, герцог и решил доставить ее обратно во Францию, чтобы не дразнить уж так английских мужчин, – резонно заметила Иоланда.

– Неужели ты действительно считаешь, что я смогу сыграть роль слуги, сопровождающего карету?

– Постарайся сыграть эту роль хотя бы до того, как мы доберемся до Парижа. Другого способа выбраться отсюда я не знаю.

Тут Иоланда взялась за перо и твердо заявила:

– Пожалуйста, оставь все разговоры, Питер, пока мы не сочиним наши рекомендации. И нам надо прежде всего решить, как мы назовем себя. Мы должны придумать себе французские имена.

– А почему нам не остаться под собственными именами?

– Не глупи, Питер. Герцог ни в коем случае не должен знать, кто мы такие.

– Да, конечно, ты права, – покорно согласился брат.

– Тогда давай немного переделаем фамилию матери и назовемся супругами Латур, – предложила Иоланда. – Только не забудь, братец, что теперь ты должен откликаться на имя Пьер.

Питер с облегчением рассмеялся.

– Какое счастье, что у меня такая разумная сестра. В моей голове после бури в проливе и ограбления не осталось никаких мозгов. А ты все продумала до мелочей. Как же я тебе благодарен!

– Замолчи и лучше принимайся за рекомендацию, – прервала его излияния Иоланда. – Нам надо поторопиться.

Она сама написала себе рекомендацию на имя Иоланды Латур – горничной леди Тивертон – и подписалась своей подлинной подписью.

Было ли это фальшивкой? С одной стороны – да, а с другой – нет.

Питер, в свою очередь, набросал красивым аристократическим почерком на гербовой бумаге рекомендацию своему конюшенному и с усмешкой подписался собственным именем.

Закончив с подписанием документа, он все же с беспокойством спросил сестру:

– Но как я могу спуститься вниз в такой одежде, что на мне сейчас? Разве слуги и господа одеваются одинаково?

– В твоем одеянии надо сделать некоторые перемены. Надо найти самый скромный шейный платок и завязать его по-другому, и воротничок рубашки надо загнуть вниз, чтобы он не упирал в подбородок.

А самое главное, необходимо скромно держаться и выполнять все поручения хозяина незамедлительно, – поучала брата Иоланда.

– Понятно, – грустно кивнул Питер.

Он отогнул, по рекомендации сестры, воротничок рубашки и стал искать в сундуке подходящий шейный платок.

Теперь настало время Иоланде заняться и своей внешностью. К счастью, привыкнув к простой жизни в деревне, она никогда не отдавала дань моде – ни в прическе, ни в украшениях, ни в туалете.

Поэтому превратиться из госпожи в служанку ей не составило никакого труда.

Она убрала со лба ниспадающие на него локоны, пригладила волосы и заколола гребнем, спрятала их под чепчиком, и вот перед ней в зеркале предстало свежее и милое личико служанки.

Платье ее, сшитое из дешевого муслина, вполне соответствовало новому общественному положению Иоланды. И если бы она допустила какой-то промах в своем поведении, никто не упрекнул бы наспех нанятую горничную.

«Наоборот, – подумала она, – мистер Хартли будет счастлив, что в отчаянный для него момент он приобрел нужных слуг с великолепными рекомендациями».

Держа в руках эти две только что написанные бумаги с еще непросохшими чернилами, она вышла в коридор и, к своей радости, увидела, что Питер мгновенно преобразился из столичного денди в обаятельного слугу, полного собственного достоинства и заслуживающего должности у самого знатного вельможи.

Разумеется, в нем чувствовался гонор избалованного женским вниманием молодого мужчины, но это как раз и соответствовало положению слуги его светлости.

Мгновенное преображение брата восхитило Иоланду. Стоило ему лишь немного изменить прическу и по-иному завязать шейный платок, как он сразу же стал другим человеком. И даже в этой скромной внешности он понравился сестре еще больше.

Конечно, его сюртук, выдававший мастерство столичного портного, и дорогие сапоги могли вызвать подозрения у внимательного наблюдателя. Но Питер хотя бы поменял панталоны на бриджи для верховой езды и этим поступком явно доказал, что готов играть роль в задуманном сестрой спектакле.

– Ты потрясающе выглядишь, Питер! – воскликнула Иоланда. – Я знала, что у тебя есть тяга к приключениям. А теперь, когда нас загнали в тупик, ты, я уверена, справишься со всеми препятствиями.

– Как ты сказала, нам обеспечена дорога в Париж и, я надеюсь… – тут Питер ухмыльнулся, – хорошая еда и добрая выпивка.

– Так давай скорее спустимся вниз и убедимся, что мы действительно приняты на работу, – воскликнула Иоланда. – Только не забудь, что я теперь твоя жена.

– Моя жена?! – Брови Питера поползли вверх. – Ты мне не сказала об этом условии.

– Слуги во Франции чаще всего являются супружескими парами. Мне об этом рассказывала мама.

– Тебе лучше знать, – согласился Питер. – Что ж, тогда вперед, мадам Латур. Я надеюсь, что ты будешь себя вести как добропорядочная супруга.

Иоланда состроила брату гримасу, от которой он чуть не расхохотался, а потом, давясь от смеха, они спустились по лестнице и попали чуть ли не в объятия мистера Хартли, с нетерпением поджидающего их.

Иоланда тут же присела в самом почтительном реверансе, чтобы угодить секретарю их нового могущественного хозяина.

Выпрямившись, она протянула мистеру Хартли бумаги.

– Вот наши рекомендации, месье.

Мистер Хартли не обратил на них внимания, как и на нее саму, а уставился на Питера.

– Так это вы Латур? – спросил он, удивленный благородной осанкой и элегантной внешностью Питера.

– Oui, Monsieur, – отозвался Питер. – Я надеюсь, что вы извините меня за то, что выгляжу не самым лучшим образом после тяжелого путешествия через пролив.

Эти его слова заставили мистера Хартли сочувственно улыбнуться.

– Не только вы пострадали от шторма в проливе. Как, наверное, вам уже сообщила ваша супруга, верховой слуга его светлости даже сломал ногу, упав во время шторма и прокатившись по палубе.

– Ему еще повезло, что он не вылетел за борт, – с иронией заметил Питер. – Но я надеюсь, что не зря займу его место до тех пор, пока он не выздоровеет. Я рассчитываю, что его светлость останется доволен мною.

– Я тоже на это рассчитываю, – благодушно отозвался мистер Хартли.

К этому времени он уже проглядел рекомендацию Питера.

– Она вполне удовлетворительна, – сказал он.

И тут в вестибюле отеля начался небольшой переполох.

При появлении важных персон мистер Хартли тут же отбросил бумаги и устремился навстречу женщине, которая ступила на порог гостиницы.

Иоланде не приходилось никогда видеть существо подобной красоты. На голове у этой женщины была шляпка невероятных размеров, украшенная перьями страуса самых изысканных цветов. В ушах сияли изумрудные серьги, грациозную шейку опоясывало ожерелье из алмазов, а темно-зеленый бархатный плащ окутывал ее фигуру, но даже по его складкам можно было догадаться, что тело этой женщины совершенно.

Ее руки скрывались в уютной муфте из такого же драгоценного меха, каким были отделаны отвороты плаща, скрепленные булавкой, украшенной крупной жемчужиной.

Длинные густые ресницы красавицы, как крылья экзотической бабочки, слегка колыхались над огромными глазами, бросая тень на напудренное лицо, алые, густо накрашенные губы сомкнулись в одну кровавую щель, потому что ей вдруг почему-то не понравилось, как встречает ее родная Франция после ужасов, пережитых во время путешествия через пролив.

А вообще-то, как решила Иоланда, эта молодая женщина была похожа на рождественскую елку, которую дети щедро украшают леденцами, игрушками, мишурой и всякими сверкающими безделушками.