Текст книги "Терпеливый жених"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Наверняка эта девушка привыкла подчиняться отцу – такой деспот, как лорд Фрезер, вряд ли приучил ее к ласке. Значит, она умеет подчиняться.
В таком случае ей придется подчиниться и ему, Майклу. Как сказал лорд, хорошая жена должна верно служить своему мужу.
Он ни за что не позволит этой девице надоедать ему сверх меры.
Волевой стержень настоящего мужчины поможет поставить на место даже дочь лорда Фрезера!
Граф устремил взгляд на дымчатый горизонт, на плодородные оксфордширские земли, величаво раскинувшиеся на сотни миль вокруг.
На какой-то миг красота открывшегося перед ним вида заглушила горечь душевных переживаний, отогнала страхи.
Так ли уж важно, что именно ожидает его в будущем? Ведь никто не в силах отнять великолепие природы, славу и мощь родового имения.
Он слился с ним, с самого рождения став его неотъемлемой частью.
Граф всегда воспринимал замок, словно свое второе «я»; все, что требуется теперь, – это возродить его славу.
Никогда он больше не допустит повторения случившегося, ни он, ни его потомки.
Как все-таки важно осознавать ответственность за вверенное Богом дело!
Глубоко вздохнув, граф ощутил всю торжественность данного момента: он дал обет – горам, холмам, солнцу и этим древним стенам.
И, глядя на далекий, зовущий горизонт, беззвучно прошептал:
– Господи, дай мне силы!..
Глава третья
Наступил четверг. Пробудившись от беспокойного сна, граф тут же вспомнил, какой сегодня день. Сегодня он станет женатым человеком, оставив позади надежды на свободную и счастливую жизнь с той, которую мог бы избрать в спутницы сам.
С неимоверным трудом он поднялся с постели: ноги едва повиновались, а по телу разливалась свинцовая тяжесть.
Почему-то графу представлялось, что в такой день небо будет обложено тучами, а над полями раскинется густой туман.
Однако, выглянув в окно, он с удивлением встретил приветливую улыбку яркого солнца и звонкое пение проснувшихся птиц.
В саду под руководством Косната уже вовсю работали новые люди, да и сам он, казалось, совершенно воспрянул духом.
Граф, как никто другой, понимал страдания старого садовника. Все это время земля зарастала сорняками, ни о каком плодородии не приходилось даже и говорить.
То там, то здесь обнаруживались осколки битого стекла и обломки старой черепицы.
Теперь предстояло расчистить пространство сада, освободить землю от мусора, взрыхлить ее и посадить новые семена.
Работы было предостаточно, но Коснат не унывал. Мастерски командуя четырьмя работниками, находившимися теперь у него в подчинении, он помолодел по меньшей мере лет на десять.
Молодые, здоровые помощники энергично трудились, выполняя распоряжения старого садовника.
Накануне дня свадьбы граф объехал практически все примыкающие к имению Рейнбернов земли.
Как того и стоило ожидать, всюду царило запустение. Фермеры давно забыли, когда в последний раз работали на полях: не заплатив за посевную, Бэзил Берн лишил деревенских жителей и урожая.
В покосившихся домах стоял плач голодных женщин и детей, сутками не видевших даже корки хлеба.
Лишенные всяческой поддержки, бедные люди были вынуждены заколоть собственный скот, дабы хоть как-то существовать, а когда закончилось мясо, им пришлось совсем туго.
Граф утешал людей, как мог, обещая скорые перемены к лучшему.
Дома покрасят, а если будет нужно, построят новые. На фермах снова появится все необходимое, деревня обязательно обретет былой цветущий вид.
Изголодавшийся народ с трудом верил своим ушам, но встающие перед глазами картины сытой, обеспеченной жизни настолько манили, что хотелось сразу же им поверить и сделать первые шаги по претворению чудесной сказки в жизнь.
Граф пообещал вскоре прислать хороших плотников, которые приведут в порядок дома, а также починят загоны для скота и курятники.
За всеми этими обещаниями скрывались огромные суммы денег, и не успел граф объехать даже две фермы, как осознал, что в своих мыслях уже почти полностью потратил дарованные лордом Фрезером двадцать пять тысяч фунтов.
Если дело и дальше так пойдет, то скоро от этих денег ничего не останется, и придется ему снова влезать в долги, унижаясь перед соседом. Он и так уже пообещал этому человеку слишком много.
И вот наступил четверг – день расплаты.
У графа было такое чувство, будто ему предстоит пройти сквозь бушующие языки пламени, которые совершенно изменят его, что-то навеки выжгут в душе, в памяти.
А как счастливо жили его родители!
Постоянно имея перед глазами их вдохновляющий пример, граф и секунды не смел помыслить, что вступит в брак, не основанный на взаимной любви.
До сих пор ему не приходилось ухаживать за молоденькими девушками, поэтому вопрос женитьбы витал где-то в далеком-далеком будущем.
И вот теперь, когда наступил день бракосочетания с совершенно чужим ему человеком, все, до самой до последней клеточки его тела, воспротивилось этому насилию, готовому совершиться над невинной, полной надежд душой.
Но пути назад нет, все ходы к отступлению давно отрезаны.
Он дал слово джентльмена, а это – слово чести, его нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.
Более того, светящиеся от радости лица простых людей, уверовавших наконец в возможность нормальной, здоровой жизни, не позволяли отступать.
Идти можно только вперед!
Граф знал, что жители деревни разочарованы отсутствием праздничной подготовки к свадьбе; сколько они себя помнили, ритуалы всегда совершались в точности с предписанными правилами.
На лужайке устанавливали две огромные палатки, где люди закусывали, сидя прямо на траве. Обильные закуски сопровождались холодным пивом, которое черпали тут же, из бочек невероятных размеров.
Вечером, когда все вокруг окутала мягкая темнота, наступало время фейерверка. Его с нетерпением ожидали и взрослые, и дети. Яркие огни расцвечивали звездное небо и отражались в зеркальной глади озера волшебными бликами.
Граф обязательно организовал бы все эти развлечения, только не сегодня, а немного позднее.
Но не тут-то было! По мнению лорда Фрезера, подобная чепуха не стоила потраченных на нее денег, так как зрителями были простые крестьяне, которые якобы и оценить-то ничего по достоинству не могли.
Однако молодой граф тоже обладал изрядной долей упрямства. «Людям необходим праздник! Я пока не знаю, как его устроить, но... время покажет», – решил он для себя.
Возможно, ему еще придется поспорить по этому поводу с женой, ведь и она наверняка столь же упряма.
Граф не сомневался, что одним из отцовских напутствий лорда Фрезера своей дочери явится предостережение тщательно следить за расходованием семейных денег.
Сам лорд отличался скупостью и по этой причине не пользовался любовью деревенских жителей.
Рисуя в своем воображении будущий семейный быт с дочерью столь скупого и замкнутого человека, граф все более утверждался в мысли, что она никогда не займет по-настоящему место его покойной матери.
То и дело он вспоминал, как мать постоянно звали к больным и нуждающимся в ее поддержке людям, – она, словно ласковый лучик, освещала их в болезни и здравии.
Ни одни крестины в деревне не проходили без ее участия.
Все без исключения родители просили ее стать крестной матерью их ребенка, зная, что эта женщина действительно проявляет к новорожденному живой интерес и с самого момента его появления на свет принимает искреннее участие в судьбе крохотного существа.
Граф до сих пор помнил письма, что писали его матери молодые крестьянские парни и девушки, нашедшие работу где-нибудь в другом городе.
Ибо как могли они забыть свою мудрую наставницу, не поделившись с ней новостями об обретенных радостях?
Письма для «леди из замка» приходили очень часто, и для его матери это была настоящая честь.
Разве можно себе представить, что и дочь лорда когда-либо заслужит всеобщее уважение и любовь?
В другое время граф бы только посмеялся над подобной идеей, однако ирония судьбы состояла в том, что сейчас ему было не до смеха.
В это утро граф оделся с особой тщательностью, как будто собирался не на сельское венчание, а в саму церковь Святого Георгия в Лондоне.
Кстати, ему довелось там побывать, еще до отъезда в Индию.
Свадьба была поистине грандиозна: на ней присутствовали даже принц и принцесса Уэльские.
Юноша попал на венчание только потому, что когда-то учился вместе с женихом в Оксфорде.
Тот, едва очутившись в кругах высшего лондонского общества, тут же влюбился в одну из самых молоденьких и симпатичных дебютанток, подававших большие надежды.
Вскоре не замедлила последовать свадьба, на которую и пригласили молодого графа Рейнбернского.
Все три дня, а точнее, три ночи, предшествовавшие свадебной церемонии и посвященные так называемому прощанию с холостяцкой жизнью, граф провел вместе с женихом и его друзьями.
Они подолгу засиживались в одном из самых дорогих лондонских ресторанов. К счастью, денег жениха хватило на то, чтобы снять отдельное, уютное помещение, где им никто не мог помешать.
Все, что потом графу удалось вспомнить, так это обилие вина и неестественно громкий смех возбужденных выпивкой пятнадцати молодых людей.
Тот праздничный ужин закончился дружным распеванием итонского гимна, так как именно благородные стены Итона для многих из собравшихся являлись незабвенной «альма матер».
Смешнее всего наверняка был процесс возвращения домой. Происходило это уже ранним утром и в памяти практически не отложилось.
Единственное, что запомнилось юноше, это дикая головная боль, преследовавшая его весь следующий день.
Он еще тогда решил, что его собственный холостяцкий вечер если когда и состоится, то непременно будет отличаться оригинальностью.
Этот вечер обязательно останется в памяти тех, кто на нем присутствовал; иначе вообще нет смысла его устраивать.
Все эти смутные воспоминания быстро пронеслись в голове графа, в то время как он собирался на собственное бракосочетание.
Где-то в глубине души граф чувствовал, что обилие выпивки и двусмысленные истории совершенно не сочетаются с сутью предстоящего венчания. Если, конечно, будущие муж и жена действительно любят друг друга.
Почему же сейчас, накануне вступления в брак, он размышляет обо всем этом?
Наверное, он все же неисправимый романтик: сам того не осознавая, он жил в ожидании истинной, большой любви. Той любви, которую воспевают поэты, которая приносит с собой вечный, неугасимый смысл жизни.
Какая злая ирония судьбы! Теперь он это понял, понял для того, чтобы навсегда распрощаться с самыми светлыми мечтами, живущими в сердце.
Перед тем как покинуть комнату, граф напоследок окинул пристальным взглядом свое отражение в зеркале.
Оттуда на него смотрел молодой, красивый мужчина – что и говорить, дочери лорда не придется стыдиться своего будущего мужа!..
Представительницы прекрасного пола так часто восхваляли его внешность, находя поразительное сходство с идеальными пропорциями греческих богов, что граф и сам начал в это верить.
Теперь, вспомнив вкрадчивую женскую лесть, юноша расхохотался: уж дочь лорда Фрезера вряд ли сойдет за сошедшую с Олимпа богиню.
Так он и спустился по лестнице, с еле заметной улыбкой на лице.
В холле не было никого, кроме Марлоу, который давно дожидался своего хозяина.
Старик протянул графу нарядный головной убор и взволнованно сказал:
– Примите, милорд, мои пожелания добра и счастья в этот день. Вся прислуга замка желает вам удачи. Мы прекрасно понимаем, что вы пошли на это только ради нас, и поверьте, мы никогда не забудем вашей доброты.
Растроганный граф положил руку на плечо верного дворецкого и промолвил:
– А что еще мне остается делать? Огорчает только, что мой отец не одобрил бы этой затеи.
– Да уж, он бы точно в восторг не пришел, – согласился Марлоу. – Я только молюсь, чтобы его светлости не стало известно об этой свадьбе. Там, на небесах, нет горя, значит, и плохие новости туда тоже Господь не допустит.
Граф промолчал, кивнув головой.
Ибо что можно было добавить к мудрым словам старика?..
Он медленно вышел из комнаты и стал спускаться по каменным ступеням.
Во дворе графа уже поджидала запряженная пара одряхлевших лошадей.
«Первым делом надо будет обзавестись нормальными скакунами», – подумал граф.
Как прекрасный наездник, он и представить не мог, что придется отказаться от верховой езды: с одной стороны, ничто так не облегчает душу, как движение. К тому же будет отличный повод поменьше встречаться с женой.
С этими мыслями граф сел в карету.
И вот они наконец-таки выехали из покосившихся ворот, к которым уже давно не прикасалась рука маляра.
Снаружи их встречала возбужденная толпа деревенских жителей, пришедших пожелать графу счастья и благополучия в будущей семейной жизни.
Он понимал, что этим бедным людям не удастся даже краем глаза взглянуть на церемонию бракосочетания, поэтому они и решили поздравить его заранее.
Уикс специально сбавил ход, чтобы хозяину было удобнее общаться с народом.
– Да благословит вас Господь, сэр! Счастья вам! Удачи!..
Голоса звучали оживленно и радостно, словно люди предощущали близкое начало новой, обеспеченной жизни.
Два маленьких ребенка подбежали совсем близко к проезжающей повозке и бросили в нее букет цветов.
Граф благодарно приподнял шляпу, показывая тем самым, как он ценит любовь и внимание простых людей.
С горечью подумал он, что, судя по всему, этим чистосердечным пожеланиям не суждено сбыться.
Скорее всего единственная участь, ожидающая его с дочерью лорда Фрезера, это взаимное страдание, которое всегда сопровождает браки, заключенные на голом расчете.
Как только они миновали последний полуразвалившийся, жалкий домишко, Уикс пришпорил лошадей.
Старые клячи довольно быстро затрусили по извивающейся дорожке, что вела прямиком в Уоттон-Холл.
Скоро повозка приблизилась к границе двух имений.
Теперь предстояло проехать через пресловутый Монкс Вуд.
Граф окинул взглядом его величественный зеленый шатер и подумал о том, сколько пришлось страдать его покойному отцу из-за бесконечных распрей с лордом Фрезером.
Если его душа наблюдает сейчас с небес за единственным сыном, то, что чувствует она, кроме боли и горечи, оттого, что он женится на дочери заклятого своего врага?
Занятый своими невеселыми мыслями, граф не сразу заметил, что Монкс Вуд остался позади, а они уже въезжают в ближайшую к Уоттон-Холлу деревушку.
До чего же опрятны здесь были домики! Аккуратные, свежевыкрашенные стены словно приглашали каждого зайти и насладиться домашней чистотой и уютом.
Впереди показалась церковь, которая сильно уступала той, что была расположена на территории Рейнбернского поместья. Она не отличалась ни богатым историческим прошлым, ни строгой изысканностью линий.
Церковный дворик уходил в тенистую прохладу парка.
В душе графа разлилось нечто похожее на облегчение, когда он увидел, что у позолоченных ворот церквушки нет любопытных лиц праздных наблюдателей.
Почему-то ему казалось, что поглазеть на брачную церемонию соберутся все местные крестьяне: оно и понятно, ведь не каждый день хозяйских дочерей выдают замуж.
По традиции деревенские жители всегда встречали жениха с невестой у церковных ворот, а потом осыпали выходящих молодоженов рисом и благоуханными розовыми лепестками.
Почему же сегодня никто не пришел пожелать молодым людям счастливой, обеспеченной жизни? Странно...
Внезапно юношу осенило, что лорду Фрезеру просто не захотелось ставить людей в известность, что он сватает свою дочь за графа Рейнбернского лишь из корыстных побуждений.
Вот, оказывается, в чем дело! Ни одна живая душа не знает о готовящейся свадьбе!..
Лошади мягко остановились, и граф вышел из повозки.
У церковных ворот было пусто, жениха никто не встречал.
Приближаясь к главному входу, он услышал приглушенные звуки органа.
Граф снял шляпу и медленно вошел в церковь.
К его великому удивлению, церковь тоже была пуста, если не считать викария.
Тот стоял у аналоя и внимательно перелистывал старые, пожелтевшие от времени страницы Библии.
Едва завидев графа, он поспешил ему навстречу.
Несмотря на довольно-таки почтенный возраст, викарий был весьма суетлив. Сегодня он, похоже, даже нервничал.
Он протянул графу руку и как-то возбужденно произнес:
– Доброе утро, милорд. Я рад, что вы так пунктуальны. Смею вас уверить, что и его светлость не заставит себя долго ждать.
Граф отошел к передней скамье и положил на нее шляпу.
Видимо, сам его вид показался викарию несколько растерянным, потому что он вдруг предложил:
– Милорд... Может быть, в столь торжественный день вы желаете прочитать какую-то особенно близкую вашему сердцу молитву?
– Благодарю вас, меня вполне устроит обычная служба, – сдержанно ответил граф.
В это мгновение внимание жениха привлек алтарь, украшенный изящными, белыми цветами. Несмотря на чьи-то явные старания, нежное, изысканное убранство не создавало атмосферы праздника.
Снова донеслись глухие звуки органа, и только тут граф заметил играющую на нем женщину.
Словно отвечая на немой вопрос графа, викарий поспешно объяснил:
– Это моя жена, милорд. Его светлость не пожелал, чтобы на брачной церемонии присутствовало много незнакомых людей. Однако без музыки не обойтись, и вот... Да, гостей тоже не будет...
Граф слушал его сбивчивые объяснения с легким удивлением.
Вдруг он понял, до чего же хитрым человеком оказался этот лорд Фрезер.
Он ведь предусмотрел буквально все, не упустил ни единой мелочи!
Вначале он решил выдать дочь за человека, который не имел ни малейшего желания на ней жениться.
Естественно, лорд не мог допустить того, чтобы его темные интриги стали достоянием людских ушей.
Однако, стремясь сохранить семейную репутацию незапятнанной, он сделал все, чтобы придать свадьбе нормальный общественный статус.
Фамилия Рейнбернов говорила сама за себя: каждый бы мечтал породниться с представителями этого древнего, славного титула.
С горькой иронией граф мысленно снял шляпу перед изобретательностью этого человека.
Он умудрился скрыть от всех в графстве, включая даже самых близких друзей, что готовящееся бракосочетание является просто отчаянным шагом попавшего в беду молодого графа.
Он никому не сказал, что в данной ситуации нечем гордиться: ни жениху, ни невесте и уж тем более её отцу.
Юноша вновь бросил взгляд на неожиданно засуетившегося викария.
Тот уже давно, казалось, не находил себе места и теперь, под предлогом, что ему срочно понадобился молитвенник, поспешил в ризницу.
Граф отлично понимал, что подобная ситуация, когда церемонию, словно грех, приходится скрывать от чужих глаз, является для священнослужителя постыдной.
При всем при том он не мог обвинить старого викария в нарушении своих обязанностей: тот всего лишь выполнял работу, за которую ему платил его хозяин.
Граф проводил священника долгим взглядом и присел на церковную скамью.
Минута проходила за минутой, а лорд Фрезер все не появлялся. Наконец графа посетила мысль, что это опоздание спланировано заранее и тоже входит в его хитроумный сценарий.
Очевидно, целью является желание заставить юношу поволноваться: а вдруг лорд в последний момент передумал выдавать за него свою дочь и расстаться с кругленькой суммой в двадцать пять тысяч фунтов?
При этой мысли графа чуть не захлестнула очередная волна отчаяния, но он сжал губы и погрузился в мучительное ожидание.
Секунды сменяли одна другую, плавно текли минуты, а он все ждал, ждал...
Жена викария доиграла музыкальное произведение до конца и начала судорожно перелистывать нотную тетрадь, очевидно, соображая, что делать дальше.
Граф достал часы из нагрудного кармана жилета и, взглянув на циферблат, убедился, что его невеста опаздывает на целых двадцать минут.
Он все еще продолжал смотреть на бегущие по кругу стрелки, когда его неожиданно осенило: ведь можно продать или заложить часы! Конечно, этой суммы не хватило бы надолго, но все же...
Часы были подарком родителей на его двадцать первый день рождения, юноша так радовался им тогда, и с тех пор не переставал беречь и ценить, словно маленькую святыню.
Сама мысль о расставании с часами была непереносима.
Но если невеста так и не появится и лорд не одолжит обещанные деньги, это придется сделать. Как бы ни было больно.
Он расстанется с дорогой сердцу вещью, а вырученной за нее суммы хватит совсем ненадолго.
Граф начал перебирать все приходившие ему в голову варианты, но оказалось, что почти полное отсутствие какой-либо личной собственности не позволяет собрать сумму, достаточную для возрождения поместья.
На двадцать пятой минуте, когда он почти совсем отчаялся, у церковных ворот послышался шум приближающейся кареты.
Викарий, видимо, тоже его заслышал и суетливо выбежал из ризницы встречать приехавших.
В этот момент в дверях показался лорд Фрезер.
Граф поднялся со скамьи и замер в немом ожидании.
Сейчас он впервые увидит свою будущую жену. Что подарит ему этот полный тревоги момент?
Граф почувствовал, что не в силах более сдерживать накативший порыв нетерпения. Сердце бешено стучало, отдаваясь в висках...
Лорд Фрезер неспешно приближался к алтарю, прекрасно отдавая себе отчет в том, что сейчас творится в душе у жениха.
Намеренно стараясь отодвинуть встречу молодых людей, он делал все нарочито медленно.
Наконец, лорд оказался у алтаря и был вынужден немного отступить в сторону, тем самым давая возможность графу увидеть свою невесту.
Девушка стояла, склонив голову, и от этого казалось, что ростом она еще ниже, чем ее отец.
Венок, по традиции, был украшен нежными цветками апельсина, а белая вуаль из брюссельского кружева полностью скрывала лицо.
Как бы граф ни старался разглядеть черты девичьего лица, ему бы не удалось получить ни малейшего представления о наружности своей будущей жены.
Впрочем, этот вопрос его уже давно перестал волновать.
Юноша устремил взгляд в сторону викария, который тут же начал торжественную службу.
Старый человек постоянно запинался; очевидно, он нервничал в присутствии лорда Фрезера.
Тот же хоть и не произносил ни слова, но всем своим видом демонстрировал, кто здесь хозяин.
Вскоре наступил момент, когда жених и невеста по традиции обмениваются кольцами, и граф достал заранее приготовленное кольцо своей матери.
Менее всего ему хотелось дарить дочери лорда то, что принадлежало единственной любимой им женщине.
Однако другого выхода не было. За неимением возможности купить кольцо специально для этого случая, приходилось теперь расставаться с дорогой его сердцу памятью о матери.
Граф посмотрел на кольцо в смутном подозрении, что оно может оказаться слишком маленьким для толстых пальцев невесты.
Почему-то юноша заранее решил, что дочь лорда Фрезера должна во всем походить на своего отца, включая не только характер, но и конституцию.
Викарий благословил кольцо и протянул его графу.
В этот момент невеста впервые за всю церемонию пошевелилась, очевидно, высвобождая из-под белых, струящихся складок левую руку.
Только тут граф заметил, что девушка напряжена, словно струна: вытянутая вперед рука дрожала так сильно, что казалось, ее обладательница сейчас упадет в обморок.
Кое-как ему удалось надеть кольцо на один из туго затянутых в перчатку пальцев.
Оно оказалось впору, и девушка тут же отдернула руку.
Наступило время торжественных клятв, и граф обратил внимание на невероятно тихий голос своей невесты.
Поразмышляв о возможных причинах, он пришел к выводу, что девушка, видимо, страдает застенчивостью.
Но отчего так дрожала ее рука? Не от страха ли? Граф терялся в догадках.
Молодые люди опустились на колени, и старый викарий благословил их на долгий и счастливый брак.
И вот настал момент поставить свою подпись в брачном свидетельстве.
Обычно это происходило в ризнице, но сегодняшнее бракосочетание явно не вмещалось в узкие рамки традиций.
Брачная грамота уже лежала раскрытой на передней скамье, куда лорд довольно бесцеремонно подтащил за руку свою дочь.
Викарий торжественно вручил гусиное перо графу и подождал, пока тот подпишет документ.
Наступила очередь невесты. Когда то же самое проделала и она, граф устремил на нее полный ожидания взгляд: обычно в этот момент девушка откидывала с лица густую вуаль в знак того, что отныне принадлежит мужу.
Дочь лорда Фрезера даже не пошевельнулась.
Тогда граф задал себе безмолвный вопрос: а может быть, это он должен помочь открыть ей лицо?..
Пока юноша решал, что ему делать в сложившейся ситуации, лорд нарушил церковную тишину своим громким, властным голосом:
– Я подумал, что всякие торжества в Уоттон-Холле могут показаться сегодня излишними, и поэтому приказал доставить вещи Анселлы прямо в Рейнбернский замок. Должно быть, они уже там. Вы тоже можете незамедлительно отправляться к себе домой, коляска ждет вас у ворот церкви.
В ответ на эти слова граф удивленно промолчал. Да и что мог он ответить человеку, которого нисколько не заботило мнение других?
В глубине души юноша испытал облегчение: не нужно ехать в Уоттон-Холл и разыгрывать роль благодарного жениха, тешить тем самым и без того непомерно раздутое самолюбие своего новоиспеченного тестя.
Лорд выиграл битву, так пусть теперь в одиночестве пожинает лавры победителя.
Молодые супруги вышли во дворик, где их действительно поджидала крытая коляска, запряженная парой лошадей. Ни единой души вокруг, никого, кто пожелал бы молодоженам удачи и семейного счастья.
Они медленно тронулись, и вскоре, вознамерившись посмотреть в окно на проплывающий мимо пейзаж, граф заметил, что плотные занавески приспущены.
Не будь его настроение столь мрачным, он бы даже посмеялся над изобретательностью лорда Фрезера.
Лорд приложил столько усилий, чтобы выдать единственную дочь замуж за представителя английской аристократии, а теперь делает все возможное, чтобы сохранить это в тайне.
Домой они домчались очень быстро, лошади резво трусили по деревенской дороге, то и дело подстегиваемые кнутом извозчика.
Когда показались знакомые покосившиеся домишки и коляска немного сбавила скорость, граф наконец решился обратиться к закутанной в белые шелка девушке:
– Как вы себя чувствуете?
Задавая этот вопрос, он почему-то старался не глядеть в ее сторону.
Она тоже отвернулась к окну и еле слышно произнесла:
– Благодарю вас... все... в порядке.
Прозвучавший голос оказался настолько нежным и юным, что наполнил пространство какой-то неизъяснимой прелестью благоухания цветка.
Граф не сразу продолжил разговор, обдумывая, что в такой ситуации будет уместнее всего сказать.
– Мне жаль, – промолвил он наконец, – что наше первое свидание произошло при подобных обстоятельствах. То есть я имею в виду саму свадьбу. Она получилась немного странная, правда? Вы ведь наверняка мечтали о пышной церемонии, торжественном приеме и, уж конечно, об огромном свадебном торте.
При этих словах граф почувствовал, как сидевшая рядом с ним девушка вздрогнула.
На мгновение их обоих окутала волна молчания. Минуту спустя тихий женский голос прерывисто произнес:
– Этого... хотел... папа...
С губ молодого человека едва не сорвалось, что уж намерения лорда ему были прекрасно известны, но в последний момент он почему-то решил промолчать.
Стараясь быть вежливым, он снова мягко обратился к молодой жене:
– Не знаю, поставил ли вас батюшка в известность о том, что я практически разорен. Боюсь, графские покои не покажутся вам особенно уютными: в замке царит запустение.
При этих словах юноша вспомнил оживленные работы, что велись в поместье вот уже второй день. Несомненно, замок постепенно обретает былую красоту.
Конечно, такие дела не совершаются в одночасье. За неделю не вырастишь новых цветов: вначале нужно как следует прополоть заросшие бурьяном садовые дорожки, взрыхлить землю, привезти новых семян.
А как любила цветы его покойная мать! Весь замок утопал в их благоухающем великолепии.
Теперь же в гостиной не то что цветов, там даже картин нет. Поспешно покидая имение, Бэзил Берн оставил после себя только мрачные, голые стены.
До сих пор видно, где раньше висели старинные тяжелые зеркала.
Не прошло и недели, как граф прибыл из Индии; за это время он не успел привести обстановку в замке в надлежащий порядок.
Мебель, а точнее, то, что от нее осталось, была расставлена кое-как, без всякого намека на создание уютной домашней атмосферы.
Некоторые комнаты были совершенно пусты, и только какой-нибудь старый диван одиноко красовался в пыльном углу.
Граф с тоской вспомнил ожидающую их домашнюю неустроенность и вновь бросил взгляд на свою молодую жену.
Девушка сидела, отвернувшись к окну и, по-видимому, не желая продолжать затеянный им из вежливости разговор.
Наконец они проехали Монкс Вуд, и лошади слегка замедлили бег, приближаясь к деревне, где и располагался легендарный Рейнбернский замок.
Всматриваясь в безлюдные кривые улочки, граф понял, что все жители собрались у главных ворот в надежде поприветствовать молодоженов.
Совершенно неожиданно графу захотелось остановить лошадей и, как полагается, представить свою молодую жену людям, которых знал он всю жизнь, которые верой и правдой служили его покойным родителям.
Огромным усилием воли юноша подавил возникшее желание, ибо осуществить его не представлялось никакой возможности.
Девушка до сих пор так и не отбросила с лица густую вуаль. А что, если она уродина? Или, хуже того, вдруг ее лицо обезображено какой-нибудь болезнью?
Однако он не может оставить без ответа собравшихся людей!..
Внезапно графа посетила идея. Он поблагодарит свой народ, ибо не заметить эти искренние детские улыбки и полные цветов руки женщин было бы верхом неприличия.
Когда лошади подъехали к деревенским воротам, граф приподнял занавеску и, распахнув маленькое окошко, просунул в него руку.
Всего лишь один приветственный взмах, – и взволнованная толпа осталась позади.
Граф интуитивно почувствовал, как сидящая рядом девушка вжалась в сиденье, отворачиваясь от любопытных людских взглядов.
Она не хотела, чтобы на нее смотрели, по-видимому, желая поскорее остаться одна.
Должно быть, с ней действительно приключилось что-то ужасное, подумал юноша, и теперь она всячески скрывает свое изуродованное лицо.
Вот они, очередные козни лорда Фрезера!
Этот человек пошел на обман, вероломно подсунув ему свою дочь, которая оказалась к тому же и уродиной. Он ни словом не обмолвился об этом графу, как следовало бы поступить в данном случае джентльмену.
Осознав, что попал в хитроумно расставленную ловушку, юноша чуть не задохнулся от ярости. Хотя...
Даже если бы он знал обо всем заранее, разве смог бы он хоть что-то изменить?
Ответ был жесток и предельно ясен.
Ничего!
Рейнбернское поместье отчаянно нуждалось в деньгах, следовательно, его владельцу оставалось только принять их вместе с хитро навязанными условиями.
