Текст книги "Терпеливый жених"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Теперь, когда граф получит от лорда Фрезера обещанную сумму, он по крайней мере сможет выкупить хотя бы некоторые фамильные реликвии, принадлежавшие отцу и матери.
Но вначале, конечно, нужно восстановить то, что осталось от самого замка, и навести порядок в деревне.
Владения графа были обширны и включали в себя далеко не одну деревню. Ему довелось лицезреть ужасные последствия голода лишь в ближайшей из них. Однако оставались и другие земли, находящиеся в отдалении от замка, где люди также сильно пострадали от беззаконий мистера Бэзила Берна.
Чем больше граф думал о необъятных размерах подотчетных ему территорий, тем более он убеждался, что от обещанных лордом Фрезером двадцати пяти тысяч фунтов едва ли останется хотя бы пенни.
Все это время в кабинете царила атмосфера напряженного молчания; напряженного со стороны графа и спокойно-ироничного – лорда Фрезера, так как тот, по-видимому, не сомневался в положительном ответе своего собеседника.
Лорд весьма хитроумно расставил капканы: жертве некуда было деваться.
С чувством собственного достоинства, которому мог бы позавидовать даже сам граф Мейонский, юноша обратился к застывшему в молчании Фрезеру:
– Я принимаю ваше предложение, милорд. Принимаю и благодарю за то, что в столь трудной и непредвиденной ситуации вы пошли мне навстречу, протянув руку помощи.
Произнося слова благодарности, он даже не смотрел в сторону лорда.
Само выражение сытого удовлетворения, блестевшее в глазах последнего, было непереносимо его душе.
Немного помолчав, граф добавил:
– А теперь мне нужно ехать в поместье, чтобы объявить об изменившемся положении вещей.
После короткой паузы он счел необходимым уточнить еще некоторые вопросы, касающиеся предстоящего бракосочетания:
– Надеюсь, мы обойдемся без ненужных ритуалов? Я имею в виду праздник... и все такое...
– Никакого праздника! – резко ответил лорд. – Не вижу надобности оповещать всех и вся о чисто семейном решении.
Слова лорда удивили графа, что, по всей видимости, отразилось у него на лице.
Сделав минутную паузу, лорд продолжал:
– Соседские поместья и так полны слухов о непристойном поведении вашего дяди. К тому же я считаю, что этим людям совсем ни к чему знать о вашей женитьбе на моей дочери. Тем более что женитесь вы сугубо по причине отсутствия других шансов хоть как-то поправить положение дел в замке. Зачем же шокировать население?
Графу тоже не улыбалась перспектива шокировать кого бы то ни было. Он понимал, что их свадьба, скороспелая до неприличия, и без того вызовет в округе немало кривотолков, когда слухи о ней достигнут любопытных ушей.
А впрочем, не все ли равно, что думают люди? К чему волноваться о том, что происходит в чужой душе?..
В этот момент юношу почему-то посетил образ горячо любимого отца. Хорошо, что ему не довелось дожить до этого дня...
Он бы так разволновался, что начал бы отговаривать сына от решительного шага, доказывая тем самым, что нищета лучше неволи.
«Да, отец, ты прав, – думал граф, отъезжая от Уоттон-Холла. – Ты прав, нет ничего хуже неволи. Но разве могу я поступить иначе?»
Юноша прекрасно осознавал, что его принудили, вырвали согласие на брак грязным шантажом.
До конца своих дней он не сможет простить себе этого шага, и никакое понимание неизбежности не в силах изгладить боль.
Впереди у него два дня свободы. Всего два дня, долгих и коротких одновременно. Двух дней вполне достаточно, чтобы набраться храбрости и сказать лорду Фрезеру, что он обойдется без его корыстной помощи. Два дня...
Граф, однако, понимал, что дело тут не только в храбрости, и первая же протекающая крыша жалкого деревенского домишки убедила его в правильности принятого им решения.
– Поезжай-ка в таверну «Лиса и гуси», – отдал распоряжение Уиксу граф.
Чуть поодаль находилась симпатичная маленькая таверна, выкрашенная в белый цвет и безмятежно утопавшая в деревенской зелени в ожидании посетителей.
Впрочем, те обычно не заставляли себя долго ждать – уже на протяжении многих лет таверна являлась излюбленным местом здешних жителей.
Дня не проходило, чтобы, возвращаясь с полей, они обошли стороной ее гостеприимные стены: там их встречал всегда приветливый Джо Хиггинс, и там же их дожидался излюбленный стаканчик имбирного эля.
Так было когда-то, а сейчас... Кто знает, что с тех пор изменилось?..
Граф огляделся. Все та же яркая зелень травы и деревьев, только вот серые утки уже не плавают по зеркальной поверхности пруда.
Должно быть, изголодавшиеся работники изловили бедняжек и приготовили себе из них обед.
Напротив таверны граф заметил троих пожилых мужчин, сидевших на грубо сколоченных деревянных скамейках.
Перед скамейками стоял покосившийся столик, предназначавшийся, очевидно, для кружек с пивом.
Сегодня столик пустовал, мужчины уныло сгорбились: курить было нечего; элем, видимо, здесь тоже давно не пахло.
Граф подумал, что и сами-то посетители захаживают сюда просто в силу старой привычки.
Ладно... Хорошо хоть «Лиса и гуси» на своем привычном месте...
Повозка, запряженная лошадьми, подкатила к таверне, и трое праздных наблюдателей с удивлением воззрились на выходящего из нее графа.
Однако даже удивление никак не оживило их угрюмо сгорбленные спины.
Раньше бы эти крестьянские лица озарились улыбкой, а натруженные руки потянулись бы в знак приветствия к задорному чубу.
Минуя их застывшие фигуры, граф не вымолвил ни слова.
Войдя в таверну, он сразу направился к стойке, в полной уверенности, что улыбчивый Джо Хиггинс вот-вот выбежит ему навстречу.
Частично ожидание графа оправдалось: он действительно увидел Джо, только вот при нем не было ни стаканов, ни темных запотевших бутылок имбирного эля.
Джо сиротливо притулился на своем любимом стуле, на котором сиживал еще до отъезда графа.
– Я вернулся, Джо, – тихо произнес граф.
– Я знаю, сэр, – донесся еле слышный ответ. – Мы думали, вам известно, что произошло.
– Да, мне все известно, – ответил граф. – Я приехал просить вас о помощи.
– Помощь? – воскликнул Джо Хиггинс. – Чем мы можем помочь вам? Да во всей деревне не сыскать человека, кто не был бы голоден как волк! Кушать нечего и пить тоже... Сколько жили мы на белом свете, а такого и представить себе не могли...
– Я тоже, – печально согласился граф. – Вот поэтому-то и необходимо спасать ситуацию.
– А что тут делать? – с отчаянием в голосе вопросил Джо. – Мы все знаем, что ваш дядя, вернее... этот негодяй... Мы все прекрасно знаем, что он ограбил вас и удрал за море... А нас... оставил умирать с голоду.
– Вы не умрете, – твердо сказал граф. – Я не допущу этого. Но... для этого нужна и ваша помощь...
Не успел он закончить фразу, как из-за заднего угла стойки вышел один из сыновей Джо, второй по старшинству. На вид молодому человеку было не больше двадцати.
Держа в руках кролика, юноша радостно воскликнул:
– Посмотри-ка, отец, кого удалось поймать! Что-что, а голодать нам сегодня не придется!
Переведя взгляд с отца на графа, он неловко замолчал.
Рука, сжимавшая кролика, судорожно дернулась назад, как бы желая спрятать от хозяйских глаз пойманное животное.
– Я и не знал, чт-т-то здесь ваш-ша светлость... – виновато пролепетал молодой человек.
– Все в порядке, Колин, – произнес граф, с трудом вспомнив имя сына Джо. – Нет нужды стесняться того, что тебе приходится убивать беззащитных животных. Сейчас другие времена. И я лично разрешаю тебе охотиться в графском парке, не бойся. Только вот кое в чем тебе придется мне помочь.
– Что ж это такое? – В голосе юноши зазвучали подозрительные нотки.
– Попроси всех, кого встретишь в деревне, чтобы пришли сюда как можно скорее, – сказал граф. – Я собираюсь рассказать людям о своих планах. Планах поправить положение дел в деревне. Так что беги и зови народ! Да побыстрее!
Колин вопрошающе посмотрел вначале на графа, потом на отца.
– Ты что не слышал указание его светлости? – прикрикнул тот на сына.
Решив более не испытывать терпение старших, Колин, а с ним и еще один деревенский паренек, все это время робко жавшийся к своему другу, кинулись исполнять поручение.
Граф осмотрелся в поисках свободного стула и, не найдя ничего лучше старой деревянной табуретки, уселся на нее.
– Если желаете чего-нибудь перекусить, – нарушил Джо повисшее в комнате молчание, – то, к сожалению, мне придется вас разочаровать. Да... раньше сюда захаживали в основном, чтобы промочить горло стаканчиком эля... Как говорится, залить неприятности. Теперь же народу стало нечего есть, и это самая главная неприятность. Только и думаешь с утра до вечера, чем бы набить желудок... Люди научились радоваться крохам...
– Я понимаю, Джо, – сказал граф, – но совсем скоро неприятностям придет конец. Это я тебе обещаю. А с меня хватит и стакана воды, если, конечно, таковая еще имеется.
Что и говорить, после перенесенного шока в Уоттон-Холле графу, несомненно, требовалось подкрепиться куда основательнее, но... приходилось быть благодарным и за простую воду.
Джо медленно поплелся к стойке бара.
Послышалось звяканье бутылок, которые вначале показались графу совершенно пустыми.
Вскоре ссутулившаяся фигура Джо вновь замаячила в дверном проеме. В руках у него был стакан сидра.
– Честно признаться, придерживал эти жалкие капли для себя. Думал, вдруг совсем невмоготу станет, так хоть горе будет чем залить. Но жизнь – она штука хитрая. Вот приехали вы, милорд, и сдается мне, что вам оно сейчас нужней...
Внезапно граф отметил, что Джо впервые за весь вечер обратился к нему официально.
Значит, накопившийся в его сердце гнев начал потихоньку таять, освобождая место былому уважению.
Джо всегда славился своей приветливостью. Искренне радуясь каждому, кто переступал порог таверны, он делал времяпрепровождение посетителей еще более приятным, что и привлекало к нему самых разных людей.
Этот человек был известен на всю округу. Отзывались о нем не иначе как о «добряке Джо».
В меру упитанный и веселый нравом, он с легкостью располагал к себе даже первого встречного.
Именно таким он остался в памяти графа.
Сейчас, глядя на этого грустного старика, на его когда-то круглое, румяное лицо, изборожденное теперь глубокой сетью морщин, граф с трудом верил, что перед ним все тот же «весельчак Джо».
Редкие седые пряди украшали его почти полностью полысевшую голову.
– От всей души благодарю вас, – растроганно произнес граф. – Я обязательно заплачу за сидр, но немного позднее, когда поговорю с жителями деревни.
– Если они и придут, – неохотно протянул Джо, – то из чистого любопытства. Сдается мне, вся деревня ненавидит вашу светлость за то, что вы бросили людей на произвол судьбы. Не удери ваш дядя в Америку, они бы, не задумываясь, растерзали его, и точка.
Граф ничего не ответил. Он маленькими глоточками потягивал сидр, погрузившись в свои мрачные мысли.
Скоро за дверью послышались оживленные голоса.
Гул постепенно становился все отчетливее, и собеседники замерли в ожидании приближавшейся встречи с крестьянами.
Через полчаса дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся Колин.
– Они придут... Все, кроме тех, конечно, кто уже не в состоянии ходить...
– Спасибо тебе, Колин, – поблагодарил юношу граф. – Мне бы хотелось, чтобы вы со своим другом послушали то, что я хочу сказать. Это касается вас обоих, поверьте.
В глазах Колина промелькнуло удивление:
– Конечно, ваша светлость. Какие могут быть разговоры?.. Сделаем, как скажете.
Глубоко вздохнув, граф решительно вышел на улицу, где уже собралась шумная толпа деревенских жителей.
Пожилые женщины притащили стоявшие недалеко от таверны деревянные лавки, очевидно, ожидая, что разговор затянется.
Молоденькие девушки уселись прямо на траве, мужчины же предпочли встретить хозяина стоя.
Сотни глаз устремили на графа свой немой, удивленный взгляд. Никто не проронил ни слова, в воздухе повисла прямо-таки оглушающая тишина.
Он знал, что люди ждут объяснений, что они пришли сюда в надежде услышать что-то, что может изменить их тяжелый быт. В надежде, что смогут облегчить душу, высказав все наболевшее. Он знал, что во всех несчастьях люди винят его.
Рядом с дверью таверны лежал огромный плоский камень. Сколько граф себя помнил, этот молчаливый страж всегда был здесь.
Теперь настала и его очередь сослужить свою службу. Граф взобрался на камень, чтобы его было лучше видно.
Камень был не слишком высок – всего два фута, но все же с него удалось окинуть взглядом всю толпу.
Казалось, все вокруг замерло в ожидании его слов, и вот негромким, но твердым и чистым голосом граф начал беседовать с теми, кому пришлось пережить столько горя и страданий:
– Возвращаясь из Индии, я столько раз рисовал в мечтах встречу с вами, дорогими моему сердцу людьми. Встреча эта представлялась мне необычайно радостной, да и как еще могло бы быть после столь долгой разлуки?.. Однако действительность обманула мои наивные ожидания. Состояние поместья, голод и разруха, царящие на родной земле, повергли меня в такой шок, что невозможно передать словами.
– И что же вы собираетесь теперь делать? – послышался чей-то довольно грубый голос. – Или так все и оставите?
– Именно для этого разговора я и попросил вас прийти, – спокойно ответил граф. – Сегодня утром я разговаривал со своими юристами и выяснил, что мой дядя, которому было вверено все фамильное состояние, пустил его по ветру исключительно для своей выгоды. Проще говоря, удрал с деньгами в Америку, оставив меня без единого пенни.
– А как насчет нас? – крикнул другой мужчина.
– О вас я думал всю дорогу из Оксфорда. Хотите верьте, хотите нет, но именно ваше будущее более всего беспокоит меня сейчас. И вот мои думы привели меня в Уоттон-Холл, к лорду Фрезеру.
Произнося эти слова, граф ожидал увидеть удивление на лицах жителей деревни.
Ведь им было хорошо известно о давней вражде между двумя соперничающими поместьями.
– Теперь настал момент, когда я могу вам довериться. Доверить вам то, что мучает мое сердце, и то, что может спасти деревню от окончательной разрухи... Кто, как не вы, способен понять меня, ведь вы знаете меня с самого детства... Смею надеяться, что и сейчас я смогу обрести в вашем лице духовную поддержку. Если нам предстоит сражаться за благополучие, если нам необходимо сплотить силы, чтобы защитить будущее наших детей, то давайте сделаем это вместе! И если даже не все между нами гладко, не лучше ли дорожить единством? Пусть хрупким, но зато это единство людей, выросших на одной и той же земле.
Голос интуиции подсказывал графу, что собравшимся здесь женщинам близко то, что он говорит.
– Мне удалось уговорить лорда Фрезера одолжить достаточно крупную сумму. Этих денег должно хватить на то, чтобы имение Рейнбернов восстановило свое доброе имя. Мы поставим на ноги тех, кто голодает, мы починим прохудившиеся крыши домов, обработаем поля... Конечно, долг придется вернуть – лорд отнюдь не собирается баловать своих давних соперников подарками.
– И вы хотите убедить нас в том, что старый скупердяй Фрезер расщедрился и пообещал вам денег? – донесся до ушей графа чей-то недоверчивый голос.
– Совершенно верно, – ответил граф. – Заранее прошу вас не удивляться, когда услышите, что взамен я пообещал уступить ему Монкс Вуд.
На лицах некоторых присутствующих появились недоверчивые улыбки.
– Это не все. В четверг состоится наше бракосочетание с мисс Анселлой Фрезер. По сути, данный брак и есть возврат долга.
Напряженная тишина всколыхнулась от немого вздоха удивления, пронесшегося по рядам пожилых женщин.
Девушки, услышав столь неожиданную весть, резко встрепенулись.
Одна из старух еле слышно произнесла:
– Жениться на дочери лорда Фрезера!.. Да ваш отец в могиле перевернется!
– Я уверен, что мой отец непременно бы понял всю безвыходность ситуации, – не смутился граф. – Как могу я позволить умереть от голода тем, кто верой и правдой служил семейству Рейнбернов все эти годы?.. Поэтому в четверг, сразу же после бракосочетания, все, кто имел работу, но незаконно ее лишился, смогут вновь приступить к выполнению привычных обязанностей. Естественно, ваш труд будет оплачен, как и полагается.
Граф замолчал, намеренно давая людям возможность как следует обдумать его слова. Затем продолжил:
– В пятницу утром вы получите жалованье за последние три месяца. То самое жалованье, которого вас незаконно лишили. Не исключено, что деньги поступят уже в день венчания, то есть в четверг.
В толпе раздался чей-то негромкий возглас, казалось, вобравший в себя признательность каждого из присутствующих, молчаливо внимавших словам своего хозяина.
– Трехмесячное пособие выплатят в размере той суммы, что назначил еще мой отец. – Голос графа звучал теперь спокойно и уверенно. – Я думаю, скоро представится возможность ее увеличить.
– Как нам во все это поверить? – сказала одна старая женщина. – Должно быть, мы спим. А когда проснемся, все будет по-прежнему: ни работы, ни еды. Какие уж тут деньги...
Ее слабый голос оборвался, и по исхудавшим щекам заструились скупые слезы.
– На данный момент, – продолжал граф, – мне нужно четыре человека для исполнения обязанностей лакеев. В замке остались только старики Марлоу. Почему-то мне кажется, из Колина может получиться прекрасный лакей.
– С удовольствием, милорд! – радостно откликнулся Колин. – Мой друг Сирил тоже хочет служить вашей светлости в замке.
– Тогда добро пожаловать в замок! – сказал граф. – Обращайтесь прямо к Марлоу, они расскажут, что и как делать. Кроме того, нужно еще две женщины для помощи миссис Марлоу на кухне и два хороших повара. Насколько я помню, именно такой распорядок был заведен моим отцом. Его мы и будем придерживаться.
– То были прекрасные времена, – задумчиво произнесла какая-то женщина. – Как бы я хотела снова очутиться в старинных покоях замка и помогать доброй миссис Марлоу.
– Я слышал, что экономка, миссис Шеферд, живет сейчас вместе с вами. Странно, что-то я нигде не вижу ее, – сказал граф, оглядывая оживленно шумящую толпу.
– Она не смогла прийти, – объяснил Колин.
– Передайте ей, что завтра утром я пришлю за ней лошадей, чтобы она смогла вернуться в замок, – попросил граф паренька. – Да... еще понадобятся четыре энергичных горничных. Чтобы привести в порядок замок, миссис Шеферд, несомненно, потребуется помощь.
Сидевшие на траве девушки тут же начали перешептываться, решая, кому из них выпадет эта честь.
Граф поднял руку, призывая оживившийся после его слов народ к тишине:
– Я еще не закончил... Прошу вас, выслушайте меня до конца... Я не лукавлю, когда говорю, что все мое состояние составляет на данный момент не более двадцати фунтов. Данная сумма не увеличится ни на пенс до дня бракосочетания, то есть пятницы...
По рядам пронесся невнятный шепот, но граф снова сделал красноречивый жест рукой, после чего мягко продолжил:
– Распорядиться этой скромной суммой я собираюсь следующим образом. Около пяти фунтов придется отдать Марлоу, на покупку еды для обитателей замка, то есть для меня и тех людей, что приступят завтра к работе... Оставшиеся пятнадцать фунтов я доверяю Джо, на полное его усмотрение. Нужно будет распределить еду между всеми нуждающимися и как-то продержаться до пятницы.
И снова слова графа всколыхнули замершую в ожидании толпу. Люди заметно приободрились.
Голоса зазвучали более громко и жизнерадостно, хотя то тут, то там прорывались одинокими всхлипами.
– Я уверен, что Джо распорядится деньгами, куда лучше меня, – добавил граф. – Например, на одной из ферм лорда Фрезера можно купить хорошую упитанную телку... Я думаю, ее мяса хватит на всех. Скоро начнутся выплаты задержанного жалованья, и тогда жизнь потихоньку наладится.
Люди стали оживленно обсуждать последнее предложение графа, но тот вновь мягко призвал их к тишине.
– Работа найдется и для тех, кто слишком стар или просто не имеет желания возвращаться на поля и возделывать землю. Стоит только оглянуться, и вы увидите прохудившиеся крыши домов, их пошатнувшиеся стены, которые давно уж сиротливо жмутся к обочинам дорог в ожидания ремонта.
Почувствовав незримую поддержку, исходившую от усталых, но радостных людей, граф снова заговорил:
– Мне известно, что среди вас есть хорошие маляры и плотники. Я предлагаю вам без промедления заняться поисками необходимых материалов, краски. Словом, всего, что требуется для того, чтобы привести деревню в божеский вид. Нас будет вести и вдохновлять высокая цель: возродить славное имение Рейнбернов, помочь ему вновь воссиять во всей своей мощи и красе!..
Граф подождал, пока улягутся счастливые возгласы, и продолжил свою речь:
– Как я уже говорил в самом начале, все это возможно. Но без вашей помощи не обойтись! Поэтому моя единственная просьба, во имя моих отца и матери, которым вы служили верой и правдой все эти годы. Забудьте, если это возможно, ужасные бедствия последних лет, что пришлись на вашу долю по вине моего дяди, и... Давайте вновь станем единой, любящей семьей, которая не будет растрачивать на разногласия драгоценные силы.
Вот когда настал момент всеобщего ликования!
Мужчины сорвали с голов износившиеся шапки, а женщины и девушки – тонкие платки, и стали радостно ими размахивать в воздухе.
Граф спустился со своего камня-трибуны и теперь пожимал натруженные руки деревенских жителей.
Пожилых женщин он нежно целовал в морщинистые щеки, и они растроганно благословляли своего хозяина.
Когда он вытащил из кармана обещанные пятнадцать фунтов и вручил их Джо, старик тихо промолвил:
– Кто бы мог подумать, мастер Майкл, что придет день, и мы на коленях будем славить Господа, благодарить Его за то, что Он послал нам вашу светлость. А вот ведь как бывает... Сей день наступил!..
– Спасибо вам за искренность молитв, – ответил ему граф. – И прошу вас, не прекращайте это благое дело, ибо только молитвы любящих людей способны помочь мне сейчас...
Возвращаясь в замок, граф вспоминал слова благодарности, и все больше проникался уверенностью: если что-то и способно поддержать его сейчас, то это только молитвы Всевышнему.
Какое счастье, что деревенские жители возносят небу просьбы о помощи своему хозяину!.. Их искренность и любовь придают ему столько силы!
Впереди показались величественные стены замка.
Тонкие, искрящиеся лучи закатного солнца освещали их золотисто-пурпурным светом.
В этот момент граф ощутил, что родовое имение, гордость его предков, несомненно, стоит того шага, на который он решился.
Внезапно внутренняя легкость сменилась свинцовой тяжестью, будто все дьявольские силы скопились в его груди, еще больше нагнетая мысли о будущей нелюбимой жене.
Против воли граф принялся рисовать ее отталкивающий образ: плотная, приземистая, с командным голосом – ни дать ни взять, точная копия своего отца.
Наверняка она всю жизнь будет попрекать мужа тем, что своим спасением тот обязан лишь баснословному богатству ее папаши, что только благодаря лорду Фрезеру замок все-таки выстоял, люди не умерли с голоду и на месте пустыря вновь заколосились поля.
Даже если у нее хватит ума не высказывать подобные мысли, те все равно будут витать над их семьей, омрачая и без того безрадостный быт.
Граф подумал, что для мужчины трудно отыскать более унизительную роль, нежели роль раба своей жены, которая имеет полное право презирать мужа за слабохарактерность.
Почему-то юноше казалось, что дочь лорда Фрезера не преминет отпустить на его счет пару колкостей, припомнив обстоятельства их свадьбы.
Смешно сказать: взрослого мужчину заставили жениться!
Болезненная фантазия графа так разыгралась, что ему захотелось немедленно убежать отсюда, куда глаза глядят.
Да хотя бы в Индию! Там остался его полк, знакомые, друзья...
Однако совесть, эта верная советчица, не позволила бы юноше сделать и шага назад.
Не зря ведь все это время его мудрым наставником являлся сам вице-король, а тот никогда бы не поступил подобным образом.
Легендарному графу Мейонскому, когда он только заступил на свой почетный пост, пришлось преодолевать поистине гигантские трудности.
Перед ним вставали неразрешимые проблемы, от которых (Майкл был готов биться об заклад) опустились бы руки даже самых опытных правителей.
Тем не менее вице-король не отступился от гражданского долга и сумел найти выход из ситуаций, казавшихся тупиковыми.
А все потому, что его путеводной звездой был неистощимый энтузиазм и вера в лучшее будущее.
Враги незаметно становились друзьями, недоверие чудесным образом превращалось в упование на успех, и все больше и больше людей шли за вице-королем, помогая воплощать его радужные надежды.
Вот она, долгожданная возможность проявить то, чему терпеливо обучал Майкла все эти годы граф Мейонский. Показать не на словах, а на деле, что усилия мудрого учителя не пропали даром, а действительно посеяли в душе ученика добрый посев.
Входя в ворота Рейнбернского замка, юноша благодарил Всевышнего за эту ниспосланную возможность, но... Как же трудно пойти и сделать то, о чем раньше только мечтал!..
Отыскав Марлоу, граф сообщил им последние новости, отчего старая добрая женщина разразилась бурными рыданиями.
– Как это похоже на вас, мастер Майкл, – произнесла она сквозь слезы. – Пожертвовать собой ради нашего счастья... Милый мой, дорогой мальчик, – ибо для меня вы навеки останетесь маленьким ребенком, – я знаю, чем порадовать ваше огромное, доброе сердце!.. Как только мы закупим все необходимое, я тут же испеку ваше любимое имбирное печенье!..
Рыдания заглушили последние слова миссис Марлоу, и она замолчала, вытирая слезы.
Граф попытался успокоить бедную женщину. Он нежно погладил ее согбенные плечи и сказал:
– А вот это похоже на вас —продолжаете меня баловать, выполняя все детские капризы. Впрочем, если бы вы только знали, как благодарен я вам за ласку и несказанную доброту! Боже, до чего нелепо смириться с мыслью, что скоро кто-тозаймет место моей матери...
– Понимаю, – горестно согласилась миссис Марлоу, – и смею уверить вашу светлость, что мы с мужем сделаем все, что в наших силах, чтобы поддержать вас. Но... дочь лорда Фрезера!.. Бедный ваш покойный батюшка!.. Что бы он сказал, узнав, чьянога ступит в легендарные графские покои?..
– Я почти уверен, что отец отнесся бы с пониманием к отчаянному шагу, на который меня вынудил лорд Фрезер.
С этими словами граф вышел из кухни и направился в комнату отца.
С грустью вспомнил он те времена, когда они вместе сиживали за уютным дубовым столом, разговаривая обо всем на свете.
Теперь же в родных стенах поселилось уныние и запустение.
Переведя взгляд на каминную полку, граф заметил, что она не только покрылась толстым слоем пыли – с нее исчезли все фарфоровые статуэтки!
Дядя не преминул и на них наложить свою жадную руку.
Даже голые стены красноречиво свидетельствовали о вероломстве Бэзила Берна: уезжая, тот распродал все картины, изображавшие красавцев-скакунов. Негодяй знал, как дорожил ими покойный отец Майкла, и не поленился довершить свое низкое дело.
Взгляд графа упал на книжный шкаф: то здесь, то там зияли пустотой их полки.
Безвозвратно исчезли самые ценные экземпляры фамильной библиотеки Рейнбернов.
Именно эти старинные фолианты являлись предметом их гордости.
И как только рука Бэзила посмела подняться на семейную реликвию!.. Это ведь прямое нарушение закона. По праву наследования книги должны были переходить от одного поколения Рейнбернов к другому.
Юноша в отчаянии сел за отцовский стол и уткнулся лбом в его холодную поверхность.
В тот самый момент он явно ощутил, как нерешенные проблемы, волна за волной, набегают на усталый мозг, не давая ни секунды желанного отдыха.
Хуже всего было осознание того, что от них некуда скрыться.
Он станет должником лорда Фрезера, а его дочь займет место любимой матери.
Стоило графу подумать об этом, как сердце его начинало обливаться кровью.
Он отдавал себе отчет в том, что на выплату долга, равного двадцати пяти тысячам фунтов, могут уйти годы.
Однако уж лучше поступить так, чем покорно принять подачку от человека, питающего к дому Рейнбернов жалкое презрение.
Но не вечно же ему быть в долгу! Он обязательно расплатится, освободившись от мучительной, кабальной зависимости.
Конечно, сделать это будет нелегко... Зато когда он вернет деньги, то душа его вновь обретет частичку былой свободы.
Но сколько бы граф ни тешил себя подобными мыслями, он понимал, что вместе с долгом не сможет вернуть лорду жену.
Эта женщина навеки войдет в его жизнь, станет неотъемлемой частью его судьбы.
День за днем, год за годом, они будут вместе встречать рассветы, и провожать закаты.
Где-то глубоко внутри граф чувствовал, что если родится ребенок, то лорду это даст возможность еще больше помыкать молодой семьей.
Да, до чего же мастерски он расставил ловушку!..
Не в силах более предаваться своим мрачным думам, граф покинул отцовский кабинет и проследовал по длинному, узкому коридору, соединяющему новые пристройки с древней частью замка.
Отворив старинную дверь, граф стал подниматься по высоким каменным ступенькам, ведущим прямо на крышу.
Как часто он лазал туда мальчишкой!..
Наверху была еще одна дверь, открыв которую, граф очутился на самой вершине замка.
Первая мысль, как ни печально, коснулась плачевного состояния древних построек.
Потом взгляд его упал на мертвого голубя, сиротливо лежавшего на полу прямо в центре башни.
Наклонившись, граф осторожно поднял бездыханное тельце и бросил его вниз, туда, где открывался глубокий и темный ров.
Этот ров издревле окружал старинные стены замка.
Со временем большую часть рва засыпали землей, оставив лишь небольшой водоем, напоминавший о былом величии.
В сезон дождей уровень воды, однако, поднимался так высоко, что близлежащие стены замка рисковали быть затопленными.
В данный момент водоем выглядел довольно безобидно, но кому, как не графу, было знать о его действительной глубине!..
Окинув взглядом величественный ландшафт, граф вспомнил о существовании древних легенд о том, как Рейнберны оборонялись в старину от врагов.
Поговаривали, что битвы устраивались нешуточные: связанных пленников сталкивали в ров, где те, захлебываясь водой и собственными криками, неумолимо шли ко дну.
Теперь уже никто не знал, происходило ли это в действительности или представляло собой лишь плод чьей-то фантазии.
Мальчишкой граф верил подобным историям, так как они пробуждали в нем боевой Рейнбернский дух!
Юноша с горечью подумал, что даже если семейная жизнь с дочерью лорда Фрезера потерпит полное фиаско, про запас останется ров.
Как ни странно, но довольно мрачные мысли вызвали у графа улыбку.
Однако не все еще потеряно, раз он может посмеяться над болезненными фантазиями своего растревоженного воображения.
