Текст книги "Прекрасная изменница"
Автор книги: Барбара Доусон Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 23
13 декабря 1701 года (продолжение)
Уильям встретил меня с удивлением и обожанием. О, как же хорош он был в дорогом расшитом наряде! Сказал, что собирался уходить к друзьям, но с радостью изменит планы на вечер. Следующие несколько часов прошли словно в сладком сне. Мы говорили и говорили – обо всем и ни о чем. Целовались, осыпали друг друга ласками и… больше ничего не скажу, потому что даже воспоминания заставляют краснеть от счастья.
Самое прекрасное заключается в том, что возлюбленный получил небольшое наследство и теперь может позволить себе жениться. А потому планирует наш побег.
Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд
В Лондон Грант вернулся лишь к ночи. Увы, поездка в графство Суррей оказалась совершенно напрасной.
Усталый и раздраженный, он спрыгнул с высокого сиденья ландо, бросил поводья подбежавшему груму и по дорожке темного сада направился к дому. Весь обратный путь прошел в размышлениях о собственной глупости.
На месте раскопок Эллиота, разумеется, не оказалось. Мистер Рамзи уехал в город на званый ужин, о котором Грант совершенно забыл.
А забыл потому, что мысли сосредоточились исключительно на Софи. Слишком долго он сопротивлялся инстинктивным сомнениям в ее вине. Она не способна на убийство. Разговор о Рэндольфе окончательно открыл Гранту глаза. Как можно было подозревать герцогиню в злодействе? Разве такая чистая, безыскусная душа в состоянии таить ненависть?
А теперь он ее потерял. По собственной глупости.
Долгая дорога к римским развалинам позволила вдоволь поразмышлять. Хватило времени пересмотреть факты с точки зрения полной невиновности Софи.
Она вышла замуж за Роберта из-за богатства и аристократического титула, но теперь выяснилось, что испытывала к супругу искреннюю привязанность.
Порочные склонности Роберта давали повод к убийству, но к Джеффри Лэнгстону она отнеслась с уважением, хотя могла просто-напросто обвинить его и заподозрить в преступлении.
В анонимном письме кто-то обвинил герцогиню Малфорд в убийстве, но настоящий убийца мог искать козла отпущения или мстить обоим супругам. С этой точки зрения вероятными кандидатами казались Лэнгстон и Эллиот.
Софи знала, где хранится мышьяк, но это не являлось секретом еще для десятка обитателей дома, включая Эллиота и Хелен.
В день отравления Софи спускалась на кухню. Однако то же самое относится и к сестре, и к кузену убитого.
Поначалу Грант счел Софи виновной на том основании, что Роберт не поделился с ней подозрениями, но теперь стало ясно, что герцог тщательно оберегал супругу от всех неприятностей. Так, может быть, и в этот раз боялся, что правда окажется фактором риска, потому что убийца обратит на нее внимание?
Грант подошел к черному ходу. Сырая ночь пронизывала холодом, от которого не спасал даже теплый плащ. Да, в чем не приходилось сомневаться, так это в собственной безысходной глупости. Он упорно отказывался замечать все аргументы, говорившие о непричастности Софи к отравлению. И напротив, упорно обвинял ее всего лишь потому, что хотел думать плохо.
Оказалось, что даже спустя десять лет уязвленная гордость требовала утешения: где-то глубоко внутри все еще жила боль отказа.
Он уже не мог винить возлюбленную в стремлении к титулу и благополучию, потому что понимал собственную непригодность к семейной жизни. И тогда, и – даже в большей степени – сейчас.
Грант открыл дверь и вошел в дом. Теплый свет канделябров на стенах напомнил о трех счастливых вечерах, проведенных здесь в страстных объятиях Софи. Он жаждал соблазнения во имя мести. Хотел лишить ее способности жить без испытанного рядом с ним наслаждения. А заодно раз и навсегда освободиться от собственной одержимости.
Поднимаясь по лестнице, Грант пытался не замечать ноющей боли в груди. Намеревался найти душевное равновесие в признании невиновности Софи. Готовился поверить без доказательств, основываясь лишь на впечатлении.
Но Эннибал Джонс также подозревал ее в причастности к преступлению.
Во время разговора Грант едва не убил детектива. Когда Джонс намекнул на то, что знает об их близости, готов был броситься и, обвинив в слежке, задушить. К счастью, вовремя понял, что полицейский говорит о событиях десятилетней давности.
Эннибал Джонс считал, что мистер Чандлер скрывает от следствия улики и защищает герцогиню от преследования по закону.
Упорство офицера тревожило. Разумеется, собрать достаточные для ареста доказательства ему не удастся. Герцогский титул представляет собой отличную защиту, магистрат побоится совершить ошибку и потребует неоспоримых доказательств. Значит, Джонс не успокоится и продолжит расследование, отбросив в сторону все иные варианты. Точно так же как до недавнего времени поступал сам Грант.
А тем временем настоящий убийца расхаживает на свободе и, если судить по анонимному письму, стремится навредить Софи.
Именно поэтому Грант и решил отправиться на званый ужин – против ее воли. План заключался в том, чтобы затеряться среди гостей и внимательно понаблюдать за Эллиотом и Хелен. Опасаясь сцен, Софи, разумеется, не посмеет его выгнать.
А если на глазах у всех присутствующих назовет его вором?
Нет, на подобный безрассудный шаг герцогиня не способна. Слишком дорожит собственным достоинством, чтобы устраивать скандал. И слишком бережет репутацию.
Но что, если скандал все-таки произойдет?
Грант вошел в спальню. Здесь тоже горели свечи: наверное, Рен надеялся, что господину удастся заманить прекрасную даму в объятия. Он раздраженно сдернул с плеч сюртук и бросил на софу. Из внутреннего кармана выскользнул небольшой светлый прямоугольник.
Грант наклонился и поднял то самое письмо, которое миссис Хауэлл передала ему еще до разговора с Эннибалом Джонсом. Он решил, что это приглашение на светский прием, а после беседы с сыщиком забыл прочитать.
Сейчас, собравшись бросить конверт в камин, он мельком взглянул на почерк и остановился. Строчки показались неестественно прямыми, словно тот, кто писал, старался изменить почерк. Больше того, похожие на паучьи лапы буквы напомнили о посланном на Боу-стрит анонимном пасквиле.
Грант сломал печать и развернул листок. Послание оказалось чрезвычайно лаконичным. И все же пришлось прочитать его дважды, чтобы понять, о чем идет речь.
«Графиня Малфорд лжет и вам, и миру. Молодой герцог не состоит в кровном родстве с семейством Рамзи. Он ваш сын».
– Чудесное перевоплощение, правда? – промурлыкала Хелен.
Софи проследила за ее взглядом и увидела Эллиота. В парадной гостиной Малфорд-Хауса сидели, стояли и прогуливались занятые светской беседой гости – почти пятьдесят человек. Лакеи в голубых с золотом ливреях бесшумно скользили, держа в руках серебряные подносы с шампанским. Кузен стоял в противоположном конце большой комнаты в окружении кокетливо щебечущих дебютанток.
Действительно, сегодня археолог выглядел на редкость аккуратным и представительным. Редеющие каштановые волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны назад. Темно-зеленый сюртук гармонировал с облегающими коричневыми панталонами. Туго накрахмаленный белый шейный платок выгодно подчеркивал загар. Мистер Рамзи выглядел истинным джентльменом, но явно был раздражен и чувствовал себя не в своей тарелке.
Способен ли он на убийство? Ответа на этот вопрос Софи не знала. Элис не сказала ничего, что могло бы вызвать подозрения.
– Ты совершила настоящее чудо, – заметила герцогиня, обращаясь к золовке. – И как только тебе удалось преобразить медведя за такой короткий срок?
Хелен лукаво улыбнулась. Если не замечать багрового родимого пятна на щеке, сегодня ее с полным правом можно было бы назвать красивой. Искусно причесанные пышные светлые волосы эффектно контрастировали с элегантным черным платьем.
– Очень просто. Оказалось, что достаточно лишь намека на то, что одна из вожделенных римских реликвий могла бы оказаться прекрасным свадебным подарком.
Наглость поразила.
– Но ведь чичестерские находки принадлежат Люсьену. Ты не вправе их отдавать.
– А я и не собираюсь. Успокойся, пожалуйста! – с легким раздражением в голосе воскликнула Хелен. – Всего лишь небольшая уловка в надежде подтолкнуть нашего старого холостяка в сторону алтаря. По-моему, ты тоже считала, что ему пора остепениться и обзавестись женой.
Софи действительно участвовала в организации званого приема в честь дня рождения кузена и не видела ничего плохого в попытках помочь Эллиоту познакомиться с приятными дамами. Даже сама внесла в список приглашенных несколько кандидатур, соответствовавших понятию «синий чулок». Сейчас одна из ученых леди – высокая, худая, строгая, в бесформенном коричневом платье – увлеченно беседовала с именинником.
Но после разговора с Элис молчаливая поддержка сводничества утратила всякий смысл. Сейчас уже казалось постыдным коварством навязывать ничего не подозревающим гостьям беспринципного грязного соблазнителя.
Едва кузен вернулся из поездки по магазинам в обществе Хелен, как Софи увела его в одну из комнат и прочитала лекцию относительно обязанностей по отношению к несчастной буфетчице. Эллиот пытался отрицать свою причастность к отцовству, спорил и горячился, однако, в конце концов, вынужден был дать обещание позаботиться о будущей матери и ребенке. Но с тех самых пор дулся и хмурился, словно мальчишка, которого слишком сурово наказали за кражу конфет.
Хелен не знала правды, и рассказывать ей о случившемся Софи пока не собиралась.
– Ах, мисс Мортон скучает в одиночестве, – всполошилась золовка, заметив дородную молодую даму в розовых оборках. – Надо срочно познакомить ее с Эллиотом. – Внимательный взгляд голубых глаз на мгновение вернулся к Софи и остановился на новом платье из темно-фиолетового, с бордовым отблеском, шелка. – Кстати, ты очаровательно выглядишь. Жаль, что к нам не может присоединиться мистер Чандлер.
Вместо того чтобы рассердиться, Софи приказала себе обрадоваться. Она ожидала суровой критики за то, что нарушала траур, а вместо этого услышала комплимент. И все же язвительное упоминание о Гранте ее покоробило. Не зная истинной причины, золовка радовалась его отсутствию.
Софи тоже радовалась. Ей не хотелось видеть Гранта. Как это ни трудно, она постарается забыть о нем.
К счастью, она узнала о том, что он вор и мошенник, еще до того, как рассказала Гранту, что он отец Люсьена, и согласилась выйти за него замуж, заподозрив, что она беременна.
Софи взяла с подноса проходившего мимо лакея бокал шампанского, с любезной улыбкой внедрилась в толпу гостей, разыгрывая роль гостеприимной хозяйки. К счастью, слухи о полицейском расследовании смерти Роберта еще не распространились. Как и предполагала Хелен, слуги оказались верными и хранили молчание.
Приветствуя знакомых и малознакомых, обмениваясь комплиментами и ничего не значащими, но приятными замечаниями, погрузившись в атмосферу благожелательности и дружеского расположения, Софи внезапно почувствовала, что за время глубокого траура успела соскучиться по светской жизни. И нынешний вечер оказался лучшим способом отвлечься от неурядиц и проблем, забыть о том, как прошли несколько последних вечеров, и не вспоминать о безумных, страстных любовных свиданиях с Грантом.
Боль в душе обострилась. Разум отказывался забыть, потому что… потому что она почти ждала, что, несмотря на запрет, мистер Чандлер появится в этой гостиной. Он ведь собирался допросить Эллиота и вряд ли прекратит поиски убийцы.
И вряд ли откажется от нее. Или откажется?
В дверях показалась опоздавшая пара, и настроение сразу поднялось. Софи радостно поспешила навстречу Каролине и ее супругу. Подруги обнялись, на миг погрузившись в сладкое благоухание духов и тепло взаимной симпатии.
– Дорогая Софи! – воскликнула графиня Белгроув, отстранившись. – Это ведь одно из тех платьев, которые мы выбрали вместе? Очаровательно! Прелестно! До чего же тебе идет глубокий благородный цвет!
Софи блаженно впитывала целебный бальзам дружбы.
– Каро! Как я рада, что ты наконец вернулась в город!
– А я счастлива оказаться здесь, – с улыбкой ответила графиня. – Представляешь, по пути из Уимблдона в карете сломалась ось и нам с горничной пришлось долго торчать на обочине! А когда я наконец приехала домой – должна признаться, что очень поздно, – оказалось, что Джеймс все еще в парламенте. – Она лукаво взглянула на мужа. – После недельного отсутствия хочется, чтобы супруг встретил с распростертыми объятиями.
Граф Белгроув галантно поцеловал затянутую в белую кружевную перчатку руку хозяйки. Представительный сдержанный джентльмен с темной, слегка подернутой сединой шевелюрой выглядел строгим, даже суровым – но только до того момента, пока не посмотрел на жену.
– Обсуждался важный законопроект, душа моя. Обещаю исправиться.
Супруги обменялись многозначительными взглядами. Они представляли прекрасную пару: высокий горделивый граф в сюртуке благородного темно-синего цвета и пухлая жизнерадостная Каролина в пышном платье из воздушного желтого шелка. Глядя на обоих, трудно было сдержать восхищенный и слегка завистливый вздох. Счастливый брак продолжался уже больше четверти века. Когда-то и Софи надеялась обрести взаимопонимание и любовь с Грантом…
– Непременно напомню об обещании, дорогой, – заметила Каролина. – Ну а теперь пройдись по залу и поздоровайся с гостями. А мы с Софи немного посплетничаем.
– Как прикажете, – согласился граф и, поклонившись, направился к группе увлеченных разговором джентльменов.
– Вовсе не хотела вас разлучать, – начала оправдываться хозяйка.
– О, не волнуйся, – махнула рукой Каролина. – Джеймс очень любит рассуждать о политике. С нами ему будет скучно. Может быть, тоже немного пройдемся?
Пока дамы неторопливо прогуливались, Софи с трудом сдерживалась, чтобы не поделиться переживаниями. Званый вечер не место для разговоров об убийстве и душевной буре.
– Расскажи, как прошел визит к вдовствующей королеве.
Каролина сморщила носик.
– Как и предполагалось: чинно, мирно и скучно. Милая старушка то и дело клевала носом во время разговора. Зато, пока сидела с ней, закончила вышивать наволочки. – Она бросила на Софи острый взгляд. – Надеюсь, тебе эта неделя принесла более яркие впечатления.
Если бы Каро знала!
– Пожалуй, даже слишком яркие, – ответила Софи. – Придешь утром? Есть о чем рассказать.
– Звучит весьма интригующе. Хоть намекни. Речь пойдет о неотразимом темноволосом джентльмене?
– Да, мистер Чандлер имеет некоторое отношение к событиям, но меня он больше не интересует.
– Неужели? Зато ты его интересуешь.
– Раньше интересовала. Но обстоятельства изменились.
Слегка нахмурившись, графиня посмотрела на подругу, потом обвела взглядом гостей.
– Судя по тому, как он на тебя смотрит, верится с трудом.
Разговор о Гранте резал по живому. Странно, почему Каролина, обычно чуткая, не сменила тему?
– За прошедшую неделю мы сблизились, но наши отношения прервались. Больше я никогда его не увижу.
– Хмм… ума не приложу, как тебе удастся это сделать.
Каролина снова посмотрела в сторону, потом перевела взгляд на подругу.
– Что ж, крепись, дорогая. Похоже, у тебя незваный гость. Если зрение меня не обманывает, мистер Чандлер направляется прямо сюда.
Сердце остановилось. Пропустило несколько ударов, а потом громко застучало, словно молот по наковальне.
Софи обернулась и увидела, что Грант весьма галантно прокладывает себе путь среди благородного собрания, то и дело останавливаясь, любезно улыбаясь, приветливо кивая и рассыпаясь в комплиментах. Несмотря на рискованную репутацию, он ни на миг не переставал быть младшим братом графа Литтона, и светское общество помнило красавца даже вопреки долгому отсутствию. Особенно заметно оживились дамы, а матушки зашептались, тотчас отметив появление нового завидного жениха.
Софи ощутила острый укол если не ревности, то собственнического чувства. Ей захотелось объявить во всеуслышание, что этот высокий, стройный, красивый мужчина не свободен – принадлежит ей и только ей.
Трудно было представить себе поступок глупее и неприличнее. Однако, несмотря на логику, все чувства внезапно ожили. Да, Грант действительно шел по залу. Несмотря на запрет, он приехал, чтобы вернуть ее расположение.
Она ни за что не согласится, не допустит, не позволит. Ни в коем случае! И все-таки…
Темные глаза обжигали даже издали. Вот Чандлер поклонился знакомой даме. Поговорил с группой джентльменов. Но внимание неизменно оставалось прикованным к Софи.
Пристальное, требовательное, острое внимание.
Глупая надежда потускнела и угасла. Ее сменило болезненное сознание надвигающейся грозы. Куда исчез тот обворожительный, соблазнительный красавец, которого она встречала в спальне?
Он скрывал источник внезапного богатства, а оказался похитителем драгоценностей, своим в круге жестких, безжалостных и неразборчивых в средствах преступников. Небольшое красное пятнышко под глазом напоминало об острие ножа. Грант опасен, ему не место в ее жизни и в жизни Люсьена. Набравшись наглости, он пренебрег запретом и вторгся в ее дом, нарушив покой званого вечера.
Грант Чандлер приближался к ней с ледяной решимостью во взгляде – так, словно с минуты на минуту ей предстояло держать ответ.
Софи гордо вздернула подбородок и прищурилась. Что ж, она тоже умеет вести себя высокомерно и холодно.
– Кажется, надвигается буря, – пробормотала Каролина. – Хелен тоже идет сюда.
Сестра Роберта действительно энергично рассекала толпу и подоспела одновременно с Грантом. Мистер Чандлер самым благородным образом раскланялся с дамами.
– Леди Белгроув. Ваша светлость. Леди Хелен. Что за удовольствие наслаждаться обществом трех самых прелестных особ!
– Мистер Чандлер, – прозвучал в ответ ледяной голос золовки, – ваш визит чересчур неожидан. Софи говорила, что вы не сможете осчастливить нас присутствием.
Грант бросил на Софи непроницаемый взгляд.
– Чистой воды заблуждение.
– С вашей стороны, – не удержалась от резкости Софи. Заметив интерес Каролины и Хелен, тут же осеклась и поджала губы. Она никогда не позволяла себе грубости. Так почему же рядом с ним всплывает все самое плохое?
И самое хорошее. О небеса, какое счастье он дарил…
– Сожалею, если мое присутствие доставляет неудобства, – заявил Грант. Подошел к Софи, и в тот же миг она ошеломленно почувствовала на обнаженной руке сильные пальцы. – А потому, герцогиня, нам с вами лучше поговорить наедине.
Глава 24
15 декабря 1701 года
Семнадцать дней до грандиозной свадьбы.
К моему ужасу, матушка считает дни, оставшиеся до великого бракосочетания с Малфордом. Сегодняшний день прошел в обществе родителей и надзирательницы: вместе мы пытались решить, как лучше рассадить две сотни гостей. Голова раскалывается! До чего же захотелось крикнуть, что я ни за что не стану герцогиней! Выйду замуж за Уильяма, буду жить в его уютной квартирке и приглашать к обеду не больше десятка гостей!
Бегство должно состояться сразу после Рождества. Долгое, мучительное ожидание!
Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд
Софи очень не хотелось оставаться наедине с Грантом.
– Нам не о чем говорить, – сказала она. – Но поскольку вы уже здесь, официант поставит еще один прибор.
– И все же я хотел бы сказать вам несколько слов наедине. Если, конечно, леди позволят.
Напоследок Софи успела заметить неодобрительное выражение на лице Хелен и заинтересованный взгляд Каролины, а затем Грант увлек ее к двери. Кое-кто из присутствующих обратил на пару пристальное внимание, однако мистера Чандлера сплетни ничуть не смутили. Спустя несколько секунд он уже вел свою даму по просторному пустому коридору, и шаги гулким эхом отдавались на белом мраморном полу.
Многочисленные канделябры освещали хмурое лицо.
Грант не просто сердился. Он кипел от ярости.
Интуиция подсказывала Софи, что извержение вулкана не имеет ни малейшего отношения к расследованию убийства. Оставалось лишь одно…
Грант опустил руку в карман, вытащил листок бумаги и сунул ей в руки. Потом принялся мерить шагами комнату.
Софи взглянула на сложенное письмо. Имя и ацрес были выведены аккуратным незнакомым почерком. Что же внутри? Почему он молчит? Недоброе предчувствие шевельнулось в душе.
Дрожащими пальцами Софи развернула письмо и стала читать.
«Графиня Малфорд лжет. Молодой герцог не состоит в кровном родстве с семейством Рамзи. Он ваш сын».
Слова поплыли перед глазами.
– Ну, герцогиня? Что скажете в свое оправдание?
– Я…
– Продолжай! В твоем распоряжении было целых десять лет. Вполне достаточно для того, чтобы придумать самую красивую историю.
Помолчав несколько секунд, Софи едва слышно прошептала:
– Да, это правда. Люсьен… твой сын.
Грант резко отвернулся, нервно провел ладонью по волосам, посмотрел ей в глаза.
– Что за нелепость! Почему ты мне ничего не сказала?
Этот вопрос Софи задавала себе не один раз.
В глазах Гранта она прочла боль, страдание, тоску. Оказывается, она нанесла ему тяжкий удар.
– Прости… мне, право, жаль.
– Жаль. – Чандлер медленно покачал головой. – Но я же спрашивал, не беременна ли ты. И ты солгала. Отвергла мое предложение, а вместо этого вышла за Роберта с его титулом. Даже не спросив, не посоветовавшись, позволила другому человеку воспитывать моего сына.
– Пожалуйста, постарайся меня понять, – прошептала Софи. – Я была совсем юной… испугалась, растерялась. И… и уже начала рассказывать тебе… вчера, на лестнице.
– Вчера? – скептически переспросил Грант. – Всего-то спустя десять лет.
Скомкав письмо, Софи подошла ближе.
– Но ты ведь не хотел жениться. – Голос Софи дрогнул. – Сказал, что не можешь позволить себе жениться, но теперь обязан. Я запомнила каждое слово. Ты чувствовал себя пойманным, обманутым.
Грант посмотрел недоверчиво, отстраненно, холодно.
– Да, ты права. Я действительно проигрался и погряз в долгах. Но ты должна была мне поверить. Я нашел бы способ содержать и тебя, и Люсьена.
– Какой способ? Воровство? – Услышав собственные слова, Софи пришла в ужас. Несправедливо было полагать, что, оставшись в Лондоне, он занялся бы тем ремеслом, которому посвятил прошедшие десять лет.
– Да, я действительно воровал драгоценности, но ни разу в жизни не украл ребенка.
Грант прав. Как же он ее сейчас презирает, как ненавидит! Софи с трудом сдерживала слезы.
– Так, может быть, ты и Роберта обманывала? – произнес Грант, помолчав. – Как только он узнал, что его наследник – чужой ребенок, ты и решилась на отравление? Потому что боялась потерять наследство?
Софи смотрела на Гранта не в силах произнести ни слова.
– Не думаешь же ты… – наконец выдавила она.
– Что ты запросто избавилась от неудобного мужа? Версия весьма правдоподобна. Твой сын сразу стал герцогом, а ты получила и титул, и огромное состояние. Интересно, что сказал бы по этому поводу Эннибал Джонс?
– Ошибаешься. Роберт с самого начала все знал. Мы так и не консумировали брак. Никогда, ни разу.
Грант долго молчал.
– Значит, на этот счет ты тоже солгала. Или лжешь сейчас.
– Я пошла к Роберту сразу, как только узнала о своем состоянии. Рассказала ему о том, что случилось, и он сделал мне предложение. Поступил, как самый настоящий, самый верный друг.
– Очень жаль, что его здесь нет и твою ложь некому опровергнуть.
– Неужели ты подозреваешь меня в убийстве?
– Все очень просто. Умирая, Роберт написал мне письмо. Сообщил, что кто-то из близких его отравил. Я сразу заподозрил тебя.
– Ты получил письмо? От Роберта? Он знал?..
– Да. Умолял меня вернуться в Лондон. Но когда письмо дошло, было уже слишком поздно. Но я все-таки приехал. Специально для того, чтобы тебя разоблачить.
Оказывается, все это время Грант считал ее убийцей. Даже соблазняя, искал доказательства преступления. Считал ее виновной даже раньше, чем…
Софи подняла глаза.
– Значит, это ты написал письмо в магистрат? Надеялся, что сыщики помогут собрать свидетельства моей виновности?
Грант нахмурился.
– О Господи, конечно же, нет. Напротив, пытался отвлечь от тебя полицейских.
– Но… почему? – холодно спросила Софи. – Полагаю, ты обрадовался бы моему аресту.
– Существуют и другие формы наказания.
Что он имеет в виду? Уж не собирается ли сделать ее своей любовницей?
Чтобы уйти от опасной темы, Софи заметила:
– Очевидно, не ты один стремишься обвинить меня. Кто мог написать то письмо? И вот это? – Она показала скомканный листок.
– Не знаю. – Грант взял записку, аккуратно расправил, сложил и спрятал во внутренний карман. – Но непременно выясню.
Она попыталась предположить, кто мог догадаться об истинном происхождении Люсьена. Хелен? Эллиот? Может быть, кто-то из них увидел отца и сына рядом и сразу понял, в чем дело? Или Джеффри Лэнгстон?
О Господи! Неужели этот человек намеревался бросить тень на Люсьена?
Софи решительно поднялась.
– Можешь расследовать и исследовать, сколько душе угодно. Скрывать мне нечего. Но сказанное вчера остается в силе. А потому попрошу держаться как можно дальше и от меня, и от моего сына.
– Люсьен – мой сын. Ты отказала мне в праве быть его отцом. Но я этого не потерплю.
– А если вернется Бахир? Или всплывет другой разбойник из твоего темного прошлого? Рядом с тобой Люсьен тоже окажется в опасности. Этого я не позволю.
– Не знаю, каким образом Бахиру удалось меня выследить, но твердо обещаю: других бандитов не будет. Я всегда тщательно соблюдал секретность.
– А что, если снова окажешься без денег? Вернешься к воровству? И тогда появятся новые мстители с ножом возле глаза или пистолетом у виска?
Грант нетерпеливо взмахнул рукой.
– Оставь, ради Бога. Я же сказал вчера, что с этим покончено.
Однако Софи не собиралась сдаваться и не хотела уступать уговорам. А если бы вчера вечером Люсьен оказался в его доме и стал невольным свидетелем нападения?
– Прости, Грант. Очень сожалею, но выбора нет. Я должна защищать сына.
– Что ж, есть о чем сожалеть. Ты была рядом с мальчиком целых девять лет. Теперь настала моя очередь.
– Ты не можешь отобрать у меня мальчика. Суд тебе не позволит.
– Не собираюсь обращаться в суд. В отличие от тебя считаю, что ребенок принадлежит обоим родителям. – Грант подошел к ней. – Мужайтесь, герцогиня. Нам с вами придется вступить в запоздалый брак.
Во время обеда Грант ни на секунду не выпускал Софи из виду. Она восседала во главе стола и любезничала с гостями, словно ровным счетом ничего не произошло, словно он только что не сломал ей жизнь. Даже ни разу не взглянула в его сторону.
Грант сидел в середине длинного, покрытого белой скатертью стола – слишком далеко, чтобы слышать, о чем она говорит. Сам же он беседовал о лошадях с соседом справа. Лорд, чье имя Грант никак не мог вспомнить, без умолку толковал о родословных, выгулах, седлах, аукционах и ипподромах, а Гранту оставалось лишь с умным видом кивать и время от времени поддакивать. Подобное времяпрепровождение позволяло украдкой следить за Софи.
В ярком сиянии множества люстр нежная кожа герцогини переливалась, словно жемчуг. Собранные в пышную прическу яркие волосы оттеняли утонченную красоту лица и шеи. Более смелый, чем обычно, вырез привлекал внимание к очертаниям восхитительной груди.
Она принадлежала ему. Ему и никому больше. Кроме него, к ней не прикасался ни один мужчина. Даже несмотря на злость, сознание абсолютного обладания наполнило Гранта радостью и желанием снова и снова подтверждать свое абсолютное право.
Но Софи заслуживала наказания. Одурачила его самым жестоким образом. Из всех мыслимых грехов разлука с сыном казалась самым тяжким. А сейчас сидела и как ни в чем не бывало улыбалась какой-то пожилой леди. Спокойные уверенные манеры ни малейшим намеком не выдавали той бури, которая должна была бушевать в ее душе.
Разоблачение тайны потрясло герцогиню. Он застал ее врасплох. Однако она не испытала тот шок, который испытал он.
Люсьен – его сын. Родной сын.
Грант с трудом сдерживал слезы. Он не видел сына младенцем, не видел, как сын учился ходить. Эта мысль причинила Гранту страдание.
Грант погрузился в воспоминания. Блаженные объятия, отдых после бурного порыва страсти. Жестокое осознание утраты невинности – по его вине. Несмотря на репутацию отчаянного повесы, он прекрасно понимал неприкосновенность девственной чистоты. Понимал и все-таки поддался бешеному взрыву желания. Подобного чувственного напряжения не доводилось испытывать ни с одной из многочисленных подруг.
Наверное, потому слова и прозвучали слишком резко. Просто на время выпало из памяти то немаловажное обстоятельство, что женщинам необходимы ласковые речи и романтические поступки. Но чудовищность собственного деяния лишила Гранта рассудка. Он действительно испугался, сможет ли обеспечить молодой супруге достойную жизнь. А Софи наверняка понимала значение данного обстоятельства.
– Вы упорно игнорируете меня, мистер Чандлер, – шутливо упрекнула его леди Белгроув. – Совсем забыли о манерах.
Грант посмотрел на соседку слева и понял, что подруга Софи все поняла. Проницательная улыбка на милом, хотя и некрасивом лице ясно говорила, что его внимание к хозяйке не осталось для нее тайной.
Не приходилось сомневаться в том, что Каролина не случайно села рядом с ним за столом. Ее интересовали отношения Гранта с герцогиней. Во время нескольких первых блюд она без устали задавала завуалированные вопросы о планах на будущее, благосклонным взглядом и железной хваткой напоминая тетушку Фиби.
– Простите, – галантно извинился Грант. – Чересчур увлекся беседой о конных аукционах с лордом…
– Каррингтоном, – насмешливо подсказала леди. – Вы сегодня и впрямь не на шутку рассеянны. Да и Софи тоже. Вернувшись к гостям, бедняжка выглядела ужасно бледной.
Грант поднес к губам бокал с вином. Пока что удавалось ловко увиливать от вопросов и комментариев леди Белгроув, но, возможно, не стоило этого делать. Намек на правду мог бы помочь в достижении цели.
– Если честно, – сообщил он тихо, – герцогиня взволнованна. Так нередко случается с дамами, которым предлагают руку и сердце.
Графиня, только что наслаждавшаяся шоколадным десертом, уронила ложку. Лицо осветилось искренним восторгом.
– Правда? – Она посмотрела на Софи, и улыбка тут же побледнела. – Но она ведь не отказала, правда?
Почти отказала.
– Разумеется, она согласилась. Но пока мы решили не объявлять о помолвке.
– От меня эту новость никто не узнает. Полагаю, намерены дождаться окончания траура?
Шум множества голосов и звон посуды скрывали разговор от других гостей, но Грант все-таки перешел на шепот.
– Вообще-то собираемся пожениться как можно скорее, по специальной лицензии. Не хочу тянуть, не могу больше жить без Софи. Однажды я потерял ее, но больше такой ошибки не совершу.
Леди Белгроув улыбнулась, однако не слишком поверила в романтическую сказку.
