Текст книги "Прекрасная изменница"
Автор книги: Барбара Доусон Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Глава 17
25 ноября 1701 года
О радость! Уильям наконец-то вернулся из Линкольншира!
Сегодня утром, пока надзирательница отвечала на зов природы, один из лакеев сунул мне в руку письмо от возлюбленного. Его принесла на кухню неизменно верная мне Мэри. Бедняжка продолжает служить даже после того, как ее жестоко и несправедливо уволили.
В сердце поселилась надежда. Уильям жаждет встречи! Мечтает о поцелуях! Тоскует и сгорает от нетерпения! Я спрятала драгоценное письмо в сборник проповедей, чтобы перечитывать в минуты печали.
И все же горе мне! Как вырваться из темницы? А главное, как вынести раскаяние? Ведь я снова обманываю и предаю Малфорда!
Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд
Час спустя, сидя в экипаже рядом с Софи, Грант уверенно маневрировал среди заполнивших Парк-лейн экипажей. Занимавшие одну сторону улицы импозантные особняки важно смотрели на зеленые лужайки и раскидистые деревья Гайд-парка. Для представителей высшего света час был еще слишком ранним. Лишь к середине дня дорожки и аллеи заполнялись гуляющей публикой: колясками, всадниками, многочисленными пешеходами.
Отсутствие посторонних глаз не могло не радовать. Софи и без того пришлось смириться с нарушением конспирации – в тот момент, когда Грант самовольно отправил прочь наемный экипаж. Упрямец так и не позволил провести расследование самостоятельно.
Покинув площадь Ковент-Гарден, они направились на Боу-стрит, чтобы изучить письмо и, возможно, по почерку определить автора. Однако анонимный осведомитель надежно скрылся за неуклюжими, по-детски крупными печатными буквами. Как бы то ни было, а одно обстоятельство сомнений не вызывало. Слог письма и прекрасная вощеная бумага свидетельствовали о том, что писал письмо не кто-то из слуг.
Грант искоса взглянул на Софи: на красивом лице застыло выражение глубокой задумчивости. Может быть, герцогиня пыталась каким-то образом вычислить свидетеля? Понять, кто мог заметить, как она добавляла яд в любимое блюдо мужа? Желая услышать и увидеть ее реакцию, он предположил:
– Думаешь о письме?
Софи подняла задумчивый взгляд и подтвердила:
– Да. А если точнее, пытаюсь вычислить, с какой стати обвинитель ждал целых десять месяцев и лишь сейчас подал голос.
– Иными словами, почему не выступил сразу, как только Роберт слег? – уточнил Грант.
Софи покачала головой.
– Возможно, свидетель просто не был уверен в том, что произошло в его присутствии, и все это время событие отягощало совесть.
– И что же, по-твоему, он мог увидеть?
– Скорее всего что-нибудь совсем невинное. Простое действие: ну, например, как я добавляла сахар в чай Роберта. А человек решил, что это яд.
Умное объяснение, ничего не скажешь. Грант выдвинул собственную версию:
– А может статься, письмо написано всего лишь для отвода глаз и автор вовсе не свидетель, а преступник.
Софи испуганно повернулась.
– Как это?
– Очень просто. Если убийца затаил на тебя зло, то наверняка с радостью упрячет в тюрьму. С этой точки зрения Джеффри Лэнгстон прекрасно вписывается в схему.
Рука в белой лайковой перчатке судорожно сжала подол широкой юбки.
– Но его горе казалось таким искренним. Кроме того, зачем виновному давать нам в руки факты, которые можно повернуть против него самого?
Софи выглядела абсолютно растерянной. Почему же она не пользуется случаем превратить любовника в козла отпущения?
Можно ли поверить в ее невиновность?
Лэнгстон признался, что ревновал Роберта к супруге. Значит, обладал серьезным поводом очернить соперницу анонимным письмом. Скорее всего рассматривал его как средство мести, а само преступление – как тонкую насмешку. Возможно, этот человек невменяем и считает, что совершил безупречное убийство.
«Опасаюсь, что отравлен дорогим мне человеком…»
Ах если бы Роберт не темнил в своем письме, а открыто высказал подозрения! Если бы перед смертью он назвал злоумышленницей супругу, Гранту не пришлось бы сейчас терзаться сомнениями и опасаться фальшивых обвинений, которые неминуемо приведут в застенок.
– Надо было здесь свернуть, – заметила Софи, оглянувшись. – Я же сказала, что спешу домой. Хелен заметит, что я долго отсутствовала, и начнет выяснять причину.
– Пошли ей записку. Тетушка даст бумагу и перо. – Грант остановил пару гнедых перед элегантным особняком из светлого камня. Высокие колонны поддерживали массивный треугольный портик, а медные детали на широких дверях сияли.
Софи нахмурилась.
– Твоя тетя Фиби? Но мне не хочется ее беспокоить.
– Я остановился не только ради этого. Старушка – настоящий кладезь самых разнообразных сведений. Надеюсь, что она знает, где живут эти Ньюберри, у которых служит месье Ферран.
Грант уже готовился спрыгнуть, однако Софи взяла его за руку.
– Подожди, пожалуйста.
Гранту захотелось обнять ее, прижать к груди. Он представил себе, как уединится в спальне с волнующей красавицей. Конечно, она начнет возражать, ссылаясь на неуместность и неприличие, однако скоро сдастся. Импровизированное свидание в разгар дня лишь раззадорит любительницу приключений.
– Ты меня не слушаешь? – строго осведомилась Софи.
– Должен признаться, что нет, – ухмыльнулся Грант. – Зато представляю себе тебя обнаженной, в постели.
– Постыдился бы, Грант! Разве можно говорить что-то подобное на улице, когда нас могут услышать?
– Никто не услышит. – Соблазнитель перешел на шепот. – Какое же оправдание придумаем сегодня? Званый вечер? Или, может быть, еще одну пьесу?
Софи затаила дыхание.
– Думаю, сегодня подойдет обед у одного из твоих друзей, а завтра… завтра, наверное, опера.
– Ненавижу оперу. Но ведь нас там не будет, правда? На свете множество других прекрасных занятий.
Софи покраснела.
– Да. А теперь давай навестим твою тетушку.
Но Гранту не хотелось расставаться с фантазиями.
– Думаю, позволительно отложить визит. Отсюда рукой подать до моего дома. Меньше чем через четверть часа сможем оказаться в постели.
Грант схватил поводья.
Но герцогиня решительно заявила:
– Нет. Нельзя медлить с расследованием. Иначе меня арестуют по обвинению в убийстве? Ты этого хочешь?
Ее слова мгновенно отрезвили Гранта. Софи права. Эннибал Джонс где-то расхаживал, задавал вопросы, сеял беспокойство и подозрения. А если сыщику вдруг удастся разнюхать секреты теневой жизни герцога Малфорда, он мгновенно получит веское основание обвинить Софи, если не в самом убийстве, то в очень серьезном мотиве преступления.
– Что ж, в таком случае отложим свидание, – неохотно согласился Грант. – Но как только появится время, непременно воспользуемся свободной минуткой.
– Да.
Быстрый, решительный ответ вновь возбудил Гранта. Черт возьми, надо держать себя в руках. Обтягивающие, по последней моде, бриджи ничего не скрывали. Представив себе возлюбленную в мрачной, отвратительной тюремной камере, Грант спрыгнул на землю и привязал лошадей.
Через пару минут герцогиня и Грант сидели в гостиной, ожидая, пока дворецкий вернется с сообщением, соизволит ли тетушка Фиби принять племянника. Как раз в этот момент почтенная леди беседовала с другим посетителем. Удивляться не приходилось: общительность светской особы не знала границ.
Софи встала и подошла к Гранту.
– Я так и не успела задать свой вопрос, – тихо заговорила она. – Как ты объяснишь тетушке желание встретиться с месье Ферраном?
Старушка уже прекрасно знала все причины и поводы, однако Грант рассчитывал на ее сдержанность и умение не сболтнуть лишнего.
– Если позволишь, скажу правду, – ответил он. – Хочу узнать ее мнение. Тетя обожает сплетни, но в случае необходимости умеет молчать.
Софи кивнула:
– Да, у нее могут родиться какие-нибудь идеи, до которых мы сами не додумались. Но об отношениях Роберта с мистером Лэнгстоном – ни слова. Ни ей, ни кому бы то ни было другому.
Ирония ситуации заключалась в том, что именно тетушка и сообщила тайну, заставившую Гранта заговорить с Софи прямо и откровенно. С одной стороны, желание оградить имя супруга восхищало, но с другой – не пыталась ли герцогиня утаить мотив убийства?
Дворецкий наконец вернулся, чтобы проводить гостей к госпоже. Грант предложил Софи руку, и оба чинно проследовали по длинному коридору в утреннюю комнату. Маленькая гостиная выглядела точно так же, как в юности: уютной и жизнерадостной, выдержанной в ярких зеленых и желтых тонах. Сквозь широкое окно щедро лился золотой свет солнца. Тетушка и ее гость сидели на софе и беседовали.
Увидев посетителя, Грант остановился как вкопанный.
Хозяйка приветливо улыбнулась:
– Доброе утро, дорогой. Какой приятный сюрприз! Ты и герцогиню привез!
Слова едва проникали в сознание. Внимание всецело сосредоточилось на сидящем рядом с хозяйкой дома джентльмене, Почему-то возникло ощущение неожиданного удара в живот. Черт возьми, а ведь следовало предвидеть неприятную встречу. В конце концов, у них общая тетушка.
На мистера Чандлера со слащавой улыбкой смотрел лицемерный святоша Рэндольф.
Софи сразу знала собеседника леди Фиби. Граф Литтон, старший брат Гранта. Множество раз они встречались на светских раутах, хотя и не были знакомы лично.
Говоря по правде, герцогиня намеренно избегала знакомства. Несмотря на разный цвет глаз и волос, братьев сближало ярко выраженное фамильное сходство – сильные, волевые лица с четкими чертами. Софи боялась болезненных воспоминаний о первой любви.
Однако сейчас, ощущая враждебный настрой Гранта, она внезапно заинтересовалась личностью графа. В манере поведения, которая почему-то отвращала Гранта, не сквозило ничего неприятного. Разумеется, если не считать врожденного высокомерия, свойственного почти всем людям его положения. Но голубые глаза смотрели приветливо, а легкая улыбка свидетельствовала об интересе и расположении. Светло-каштановые волосы были тщательно расчесаны и аккуратно уложены, а манеры вовсе не отличались агрессивностью.
Проявляя внимание и почтение к родственнице, Литтон помог тете подняться с софы и, любезно предложив ей руку, повел навстречу вошедшим. Литтон дружески похлопал брата по плечу.
– Приятно снова встретиться, старина. Будь добр, представь меня своей прелестной спутнице.
Грант произнес соответствующие случаю слова. Все это время рука под пальцами Софи оставалась каменной. Если верить слухам, братьев роднила лишь мать, отцы были разными. Утверждали, будто младший обязан собственным рождением роману графини с камердинером. Хелен рассказывала, что старый граф любил старшего сына и ненавидел Гранта.
Ничего удивительного, что братья не находили общего языка, особенно если учесть детские обиды нелюбимого ребенка.
– Рада видеть вас у себя, герцогиня, – приветствовала гостью леди Фиби. Высокая, все еще стройная пожилая дама, одетая в муслиновое платье цвета лаванды, обладала бледной кожей, серебристо-седыми волосами и манерами, достойными монаршей особы. Софи встречала ее в обществе, но дальше приветствий знакомство не зашло.
Хозяйка попыталась поклониться, как предписывал этикет приветствия знатных особ, однако ее светлость вежливо произнесла:
– Прошу вас, не надо. Пожалуйста, зовите меня по имени – Софи. – Она приветливо улыбнулась и посмотрела на графа. – И вы, и ваш собеседник.
– Как мило и учтиво, Софи, – сдержанно оценила старшая из дам. Повернулась и повела гостей к просторной софе. На столе, на серебряном подносе, стояли две пустые чашки и фарфоровое блюдо – тоже пустое. – Приятно вновь видеть вас в городе. Сама я похоронила трех мужей, однако должна признаться, что никогда особенно не заботилась о соблюдении траура.
– Долгое время мешали дела. Но теперь надеюсь чаще появляться в свете. – Во всяком случае, они с Грантом придумали именно такое объяснение. Мельком взглянув на спутника, Софии даже сейчас ощутила волнение.
Однако он не пожелал посмотреть в ее сторону.
Чандлер не сел, а остался стоять, облокотившись на каминную полку из белого мрамора и мрачно глядя на устроившегося в кресле брата.
– А почему у подъезда не видно твоей кареты? – почти с вызовом поинтересовался он.
– Пришел из Литтон-плейс пешком, – ответил граф с дружелюбной улыбкой. – Джейн считает, что я мало двигаюсь. Не перестает суетиться вокруг моей драгоценной персоны.
– Правильно, так и должно быть, – одобрила тетушка и добавила, адресуясь непосредственно к Гранту. – Мы беспокоимся о здоровье твоего брата. Несколько месяцев назад у него случился сердечный спазм. Ты получил мое письмо?
– Нет. – На лице Гранта появилось выражение озабоченности, однако тут же исчезло. Он взглянул на брата с холодным безразличием.
– Но ведь поправился, правда? Выглядишь вполне здоровым.
– Абсолютно, – подтвердил Рэндольф и для вящей убедительности махнул рукой. – На самом деле недомогание было пустяковым. Но ты же знаешь женщин: обожают суетиться и хлопотать.
– Вовсе не пустяковым, – сурово возразила леди Фиби. – Вспомни, как ты мучился от боли в груди. Доктора предписывали строгий постельный режим, однако твоя жена достаточно благоразумна, чтобы понимать пользу умеренного движения.
– Секрет в том, что моя Джейн выросла в деревне. В прошлом году мы весь медовый месяц бродили по Озерному краю.
– В прошлом году, – повторила Софи. Она, разумеется, слышала о свадьбе: аристократические союзы неизменно вызывали в обществе немало пересудов. Однако внезапное подозрение заставило ее спросить: – Грант, а вы знакомы с невесткой?
Он покачал головой:
– Нет.
– Какой стыд! – возмущенно воскликнула тетушка. – Ведь ты уже почти две недели в Лондоне. Однако упущение можно исправить. – Она побарабанила пальцами по валику софы. – Пожалуй, пора устроить небольшой званый ужин. Ты обязательно приедешь, Грант. И Рэндольф с Джейн тоже. Софи, вас приглашаю особо.
– О, как же можно вторгаться в семейный круг? – усомнилась Софи.
– Не волнуйтесь, – с улыбкой успокоил ее граф. – Джейн будет чрезвычайно рада с вами познакомиться. Но должен предупредить, что супруга ожидает нашего первенца и не упускает случая спросить совета у более опытных матерей.
Софи рассмеялась.
– Знакомая картина! Во время ожидания я вела себя точно так же. В итоге накопила такое количество информации, что вполне могла написать книгу. С огромным удовольствием отвечу на все вопросы леди Литтон.
– В таком случае решено, – удовлетворенно заключила леди Фиби. – Больше того, зачем откладывать приятную встречу? Завтра у меня как раз выдался относительно свободный день. Всем подойдет?
– Нам с Джейн – вполне, – с готовностью отозвался граф. – Учитывая ее состояние, мы почти не выезжаем, так что, без сомнения, будем свободны.
– А я вот, к сожалению, занят, – заявил Грант. – Уже запланировал выход в свет.
– Но только вместе со мной, – возразила Софи и, не обращая внимания на хмурый взгляд, которым была встречена ее реплика, пояснила: – Мы собирались посетить оперу, но общение с вами доставит нам значительно больше удовольствия.
– Спасибо, милочка, – поблагодарила тетушка и лукаво взглянула на младшего из племянников. – Думаю, Грант не слишком огорчится, пропустив вечер в опере. Когда я просила его сопровождать меня, он неизменно отказывался, называя пение кошачьим концертом. Только ваше общество могло вдохновить упрямца на подвиг.
Можно было лишь догадываться, что бы сказала почтенная дама, если бы знала правду. А правда заключалась в том, что они с Грантом планировали провести вечер в недозволенных любовных утехах.
Лакей поставил на стол новый поднос и забрал пустой. Леди Фиби принялась наливать Софи чай, а Рэндольф, воспользовавшись паузой, решительно хлопнул себя по коленям.
– Ну, с вашего позволения, хотел бы откланяться. Сегодня после обеда в парламенте намечаются дебаты по поводу бюджета, так что пропустить никак нельзя.
Он подошел к тетушке, наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. Попрощался с Софи и дружески кивнул брату. Грант сделал вид, будто не заметил жеста, однако от внимания Софи не укрылось, что он до самой двери провожал графа взглядом.
После ухода графа Литтона напряжение мистера Чандлера заметно спало. Он отошел от камина и, заложив руки за спину, принялся мерить шагами гостиную.
– Если не возражаете, тетушка, перейду непосредственно к цели нашего визита.
– Только сначала налей мне бренди. – Хозяйка с сомнением взглянула на гостью. – Таков наш с Грантом давний обычай. Может быть, присоединитесь?
Софи с улыбкой подняла чашку.
– Нет, благодарю. Предпочитаю чай.
Грант подошел к буфету и налил два стакана. Отдавая один тетушке, заметил:
– Понимаю, почему ты дождалась ухода Литтона. Наш святоша слишком строг, чтобы одобрять маленькие радости жизни.
– Ошибаешься, – возразила леди Фиби. – Женитьба смягчила Рэндольфа. Сбила с него спесь. Но из-за своего упрямства и присущей тебе нетерпимости ты не заметил, что он изменился к лучшему.
Грант нахмурился.
– Не имею ни малейшего желания обсуждать брата.
– Воспитанным тебя не назовешь, – невозмутимо заметила тетя. – И все же надеюсь, что во время завтрашнего обеда будешь вести себя прилично.
– Мистер Чандлер наверняка всех очарует, – вмешалась в разговор Софи. – Он не позволит себе огорчить леди Литтон, поскольку она в интересном положении.
Грант обернулся:
– Это угроза, герцогиня?
– Всего лишь наблюдение. Надеюсь, вы достаточно мужественны, чтобы справиться с собственным характером.
Леди Фиби одобрительно рассмеялась.
– Отлично сказано! Перестань дуться, племянничек. Лучше скажи, что тебя сюда привело.
Расхаживая по комнате со стаканом в руке, Грант рассказал об анонимном письме, о расследовании, которое начал детектив с Боу-стрит, и о выдвинутых против Софи обвинениях.
Тетушка внимательно слушала, потягивая бренди. Странно, но невероятные события не вызвали у почтенной особы ни малейшего удивления, словно она уже слышала о них.
Софи занервничала. Неужели слухи о скандале достигли светских гостиных? Хелен уверяла, что слуги верны и порядочны. И все же кто-нибудь из них мог шепнуть словечко-другое приятелям из соседних домов. Слухи могли дойти до ушей хозяйки или хозяина, а те, разумеется, поспешили поделиться новостью со знакомыми.
Верила ли леди Фиби слухам? Подозревала ли герцогиню в отравлении мужа? Трудно сказать.
– Ума не приложу, кому понадобилось писать анонимку, – после долгого молчания произнесла тетушка. – А вы сами никого не подозреваете?
– Нет, – ответил Грант. – Почерк изменен настолько, что даже не за что зацепиться.
Софи вспомнила, как читала в магистрате ужасный пасквиль, и вздрогнула. Смысл казался примитивно-жестоким и в то же время непреодолимым.
«Больше не могу скрывать правду. Герцог Малфорд умер не своей смертью. Его отравили крысиным ядом. Если хотите найти убийцу, обратите внимание на герцогиню».
– Судя по слогу, писал кто-то из высшего сословия, – заметила Софи, сжимая чашку, чтобы согреть холодные пальцы.
Тетушка нахмурилась.
– Не пробовали расспрашивать сестру Малфорда, леди Хелен? Или кузена? Забыла, как его зовут.
– Эллиот, – подсказала Софи. – Он скоро вернется в город, в Малфорд-Хаусе планируется званый ужин. Я непременно поговорю с ним. Ну а что касается леди Хелен, то она просто-напросто отказывается верить в серьезность событий: считает письмо нелепой мистификацией.
– Вполне возможно, что она права, – сухо согласилась тетя Фиби. – Чтобы арестовать вас, полиции понадобится надежный свидетель и неопровержимые доказательства вашей виновности. А на анонимку никто внимания не обратит.
– Совершенно верно, – согласился Грант. – Есть также надежда, что повар, работавший в Малфорд-Хаусе, сможет сказать что-нибудь вразумительное о самом факте отравления. Сейчас он работает в семье Ньюберри. Не слыхала о таких?
– Фамилия знакомая.
– Они сколотили состояние на торговле тканями, – пояснила Софи, – это все, что мне известно.
– Ах да, теперь вспоминаю. Несколько лет назад я покупала льняные скатерти, и какой-то маленький человечек нестерпимо раболепствовал. Добился знакомства и даже осмелился пригласить на прием, который давал в собственном доме. – Аристократка надменно сжала губы. – Разумеется, я не поехала. Ничего не имею против общения с простолюдинами, но этот тип показался мне слишком назойливым и отвратительным.
– Адрес не помнишь? – спросил Грант.
Тетушка на мгновение задумалась, а потом медленно кивнула:
– Кажется, он называл… Портмен-сквер.
* * *
Грант ожидал услышать бесконечную череду вопросов и не ошибся. Софи не заставила себя ждать.
Едва выйдя из дома на Парк-лейн, она смерила Гранта требовательным взглядом.
– Учитывая, что десять лет назад мы общались достаточно тесно, можно лишь удивляться тому странному обстоятельству, что познакомиться с твоим братом мне довелось лишь сегодня, – многозначительно произнесла она и поинтересовалась: – Он редко приезжает в город?
Грант равнодушно ответил:
– Во время сезона постоянно живет в Лондоне. Ведь в это время заседает парламент, а Литтон – член палаты лордов.
– Отношения с братом у вас напряженные. И все же граф показался мне приятным человеком. За что ты его не любишь?
Истории с участием безупречного, совершенного Рэндольфа могли бы вызвать шок у кого угодно.
– Мы слишком разные, – просто ответил Грант. – Лично я предпочитаю находить друзей в обществе игроков, повес и гуляк, а вовсе не среди почтенных пэров королевства.
– Но он твой родственник. У меня никогда не было ни брата, ни сестры, но если бы…
– Давай оставим эту тему, Софи. Я прекрасно обхожусь без него, вот и все.
Некоторое время Софи молчала.
Потом положила ладонь на сильную напряженную руку и слегка ее погладила, словно пытаясь успокоить Гранта. Зеленые глаза светились участием и проникали глубоко в душу.
– Я слышала разговоры о том, что старый граф к тебе плохо относился, поскольку ты не был его родным сыном.
Грант был потрясен. Как она узнала, от кого?
Скорее всего от Роберта или Хелен. Они ведь выросли неподалеку, в том же уголке Суссекса. Но даже это обстоятельство не давало исчерпывающих объяснений. В семье скандал скрывали настолько тщательно, что за стены поместья вряд ли могли просочиться даже самые туманные сплетни. Гордость не позволяла графу Литтону признаться в измене жены. А потому он открыл тайну лишь самому Гранту.
А еще Рэндольфу.
Внезапно вспыхнувшая ярость мгновенно сожгла боль. Если правда и смогла дойти до Роберта или Хелен, то лишь из одного-единственного источника. Таким образом, на душу обаятельного любящего брата ложился еще один грех.
– Не желаю обсуждать прошлое, – холодно произнес Грант, – давай сменим тему.
– Но я всего лишь хочу помочь…
– Мне не нужна помощь. Мы договаривались только о физической близости, а она не дает права вмешиваться в личные дела.
Софи поджала губы и замолчала, однако ее мучило любопытство. Грант понимал, что затишье продлится недолго.
Внезапно решившись, он резко свернул с Парк-лейн и поехал в глубь квартала Мейфэр. Не хватало только, чтобы Софи лезла в его дела! Неужели надеется, что добьется откровений?
К счастью, существовал верный способ раз и навсегда прекратить гнетущие расспросы.
Спустя несколько минут Софи с удивлением поняла, что Грант направляет лошадей к расположенной за его домом конюшне. Странно: ведь они собирались поехать на Портмен-сквер. И вот, пока длился неприятный разговор о брате, маршрут как-то незаметно изменился.
Существовал лишь один повод привезти ее сюда.
К собственному стыду, тело мгновенно ответило вспышкой желания. Ожидание наслаждения заставило гулко биться сердце и затуманило разум, оставив лишь предчувствие любовной близости. Странно, как можно желать человека, который ее унизил, сведя до положения любовницы?
«Мы договаривались только о физической близости, а она не дает права вмешиваться в личные дела».
Сделав над собой усилие, Софи не слишком убедительно изобразила холодное высокомерие.
– Я не пойду к тебе, Грант. Так что не останавливайся.
Он смерил ее взглядом, в котором сквозили одновременно и жар, и холод.
– Неужели, герцогиня? Но ведь полдень не самое удачное время для визита к повару. Ферран наверняка занят сейчас приготовлением обеда для хозяев. Так что мы тоже вправе позволить себе ленч.
– Ленч? – Не может быть, чтобы его планы ограничивались только едой.
Грант остановил лошадей у входа в конюшню.
– Ничего не ел с самого завтрака. Умираю от голода.
Софи могла сказать о себе то же самое, хотя еда была здесь вовсе ни при чем. Хотелось ощутить прикосновение, почувствовать вкус поцелуя, отдаться полноте экстаза.
– Но ты же согласился с моими правилами, – заметила она. – И обещал вести себя осмотрительно и разумно.
– Мы оба будем осмотрительны и разумны. – Он улыбнулся с видом профессионального обольстителя. – Останемся внизу. К спальне даже близко не подойдем. Даю слово.
Значит, кровать ему не нужна: замыслил что-то новое и наверняка порочное.
Из конюшни вышел грум и взял лошадей под уздцы. Однако Софи уже не думала о том, что кто-то мог заметить ее присутствие. Все внимание сосредоточилось на решительных ладонях: сомкнувшись на талии, они сняли ее с высокого сиденья. А потом, на узкой дорожке, ведущей через сад к дому, то и дело приходилось идти вплотную, соприкасаясь не только краями одежды, но и плечами.
По длинному коридору семенил невысокий, худой, откровенно лысеющий старик с огромным белым свертком в руках.
Одну за другой Софи быстро осознала две простые истины: во-первых, этого человека она давным-давно знала: Рен, камердинер мистера Чандлера. А во-вторых, он нес стопку постельного белья.
Простыни наверняка сняты с постели господина – той самой, на которой они с Грантом занимались любовью. Трудно было придумать более верный способ повергнуть леди в панику.
К счастью, она уже так давно играла роль герцогини, что аристократический апломб проявился мгновенно, сам собой.
– Мистер Рен. Как приятно встретить вас вновь!
– Ваша светлость! – Явно озадаченный, камердинер перевел взгляд с гостьи на хозяина. – Какая неожиданная встреча!
– Мы приехали на ленч, – невозмутимо пояснил Грант. – Будь добр, попроси миссис Хауэлл что-нибудь приготовить и через полчаса подать в столовую. А мы подождем в кабинете.
Положив руку на талию Софи, Грант повел ее по коридору и свернул в одну из комнат недалеко от холла. Войдя, Софи увидела высокие книжные шкафы вдоль стен, сияющий полировкой письменный стол из красного дерева, удобные кресла напротив незажженного камина. Длинные темно-зеленые шторы и наполовину поднятые жалюзи создавали уютный полумрак.
Грант закрыл дверь и повернул в замке ключ. Щелчок прозвучал подобно выстрелу.
Повернувшись, Софи заметила в темных глазах откровенное эротическое напряжение и вздрогнула. Тело ответило по-своему: влагой между ног, затвердевшими сосками.
Однако неожиданная встреча с Рёном вернула к жизни остатки здравого смысла: разве можно думать о ласках прямо здесь? И допустимо ли вообще мечтать о близости? Неужели стыд и чувство меры вытеснила похоть?
– Злишься за то, что я спросила о твоем брате, – заметила она негромко, – и потому привез меня сюда. Хочешь отвлечь от опасных мыслей.
– Просто хочу тебя. И вовсе не нуждаюсь в объяснениях и оправданиях.
Грант легким движением снял сюртук и бросил на кресло. Расстегнул жилет и шагнул Софи навстречу. Она отступила.
– Это не входило в наш договор.
– Но ты не определила, когда мне разрешено обладать тобой. Написала лишь, что встречи должны проходить в моем доме.
– Но ведь сейчас разгар дня. Вокруг слуги.
– Поэтому старайся не кричать, когда достигнешь вершины блаженства.
Ограничившись грубым комментарием, Грант взял с одного из кресел подушку и сунул ей в руки. Раздраженная, озадаченная и в высшей степени возбужденная, Софи посмотрела на атласный квадрат. Учащенное дыхание мешало говорить.
– Что…
– Иди сюда, милая. – Грант обнял ее, подвел к столу и повернул лицом к гладкой поверхности. – Ложись.
Теперь уже не приходилось сомневаться в том, что последует. Тело горело нетерпением. Прямота откровенного мужского взгляда одновременно и завораживала, и пугала. Грант расстегнул бриджи, обнажив всю силу непреклонной страсти. Это лишило Софи воли и самообладания.
– Грант, – едва слышно пробормотала Софи, – нельзя…
– Еще как можно, тебе понравится, поверь, дорогая.
Не в силах противостоять искушению, Софии, подложив подушку, легла грудью на стол. Грант поднял на талию подол ее платья и туго накрахмаленную нижнюю юбку. Прохладный воздух освежил разгоряченное тело.
Софи почувствовала себя полностью в его власти. Да, он хотел поработить ее, свести близость к простейшему, почти животному совокуплению. Нельзя отдаваться так грубо, так низменно. И все же, едва почувствовав на коже горячие руки, Софи тихо застонала и расставила ноги.
– Не поворачивайся, – произнес Грант. – Будем касаться друг друга только в одном месте – здесь.
Он дотронулся пальцем, и все существо сосредоточилось в единственной огненной точке. Софи ощущала влажную интимность его ласк, однако ничуть не смущалась, а лишь глубже погружалась в страсть. Пытаясь сохранить остатки сознания, вцепилась в подушку и пошевелила бедрами. Несколько бесконечных мгновений он играл и дразнил, мучительно медленно доводя ее до экстаза. Чтобы не умолять о снисхождении, прикусила губу. Однако легкий всхлип все-таки вырвался, и в ответ мучитель наконец-то сжалился и прикоснулся спасительным клинком.
Трепеща, Софи с трудом подавила желание повернуться, обнять, оказаться ближе. Хотелось почувствовать всемогущие руки. Ощутить кожу, тепло, уют, хотелось испытать близость и… любовь.
Неужели таким варварским способом Грант напоминал о том, что она ровным счетом ничего для него не значит? О том, что она всего лишь воплощает женское тело, призванное принести удовлетворение?
Ну и что? Стоит ли из-за этого страдать?
– Давай, – прошептала Софи. – Ну давай же! – Она качнула бедрами и поглотила его целиком.
– Софи, скажи, что ты моя, я хочу это услышать.
Софи взглянула на него через плечо.
– Да, я твоя. Точно так же как ты – мой.
Грант медленно отстранился от нее, а потом вонзился с новой силой. Выполняя обещание, не прикоснулся к ней даже пальцем. Закрыв глаза, Софи отдалась яростному ритму обладания, мечтая лишь об экстазе. Она уткнулась лицом в подушку, пытаясь заглушить собственные крики. Наконец-то! Софи взлетела на вершину блаженства.
Постепенно вернулось осознание реальности: стол, прижатая к подушке щека. Освободившись от напряжения, Грант упал на нее. Как же ей не хватало этой тяжести, близости, теплого дыхания на шее! В сиянии сказки казалось, что сейчас они – одно целое, одна душа, одно сердце.
Поднявшись и слегка отстранившись, Грант легонько шлепнул ее по ягодице.
– Вставайте, герцогиня. Теперь, после десерта, самое время для сытного ленча.
