Текст книги "Прекрасная изменница"
Автор книги: Барбара Доусон Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14
19 ноября 1701 года
Утро проходит в уроках хороших манер, достойных герцогини. День посвящен чтению Писания, особенно тех страниц, которые говорят о покорности и целомудрии. Перья и чернильницу у меня забрали, а потому пришлось заточить павлинье перо, а чернила сделать из смешанной с уксусом сажи. Всё это храню вместе с дневником в надежном месте, куда надзирательница не догадается заглянуть.
О горе! Мой дорогой Уильям все еще в Линкольншире!
Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд
Для женщины, ожидавшей любовного свидания, Софи выглядела слишком сдержанной.
Ловко лавируя в густом потоке экипажей, Грант посмотрел на спутницу. Та скромно сидела рядом на высоком сиденье открытого экипажа: затянутые в длинные лайковые перчатки руки сложены на коленях, поза строга и благородна. Темный плащ, больше подходивший монашке, чем любовнице, прятал соблазнительную фигуру в свободных складках. Прохладный вечерний ветер слегка шевелил закрывавшую лицо черную вуаль.
«Необходима полная и абсолютная секретность».
Может быть, красавица опасается, что он даст объявление в «Морнинг пост»? Или заберется на крышу и во весь голос оповестит о своей победе?
Грант подавил раздражение. Он и сам понимал, что скандал заставит Софи немедленно прекратить связь. А такое развитие событий в его планы не входило. Завоевав доверие Софи, оставалось лишь разрушить оборону и добиться рабской покорности и готовности к наслаждению. Конечно, легкой победы ожидать не приходилось: для этого герцогиня обладала слишком острым умом. Что ж, тем больше чести победителю! Впереди долгие ночи откровенной, не скованной условностями близости.
«Длительность романа буду определять я».
Ни за что. Он и только он сможет решить, когда и где положить конец отношениям. Связь прекратится лишь после того, как Софи признается в убийстве.
А может быть, и нет. Вдруг не захочется разрывать круг? Ведь чувство вины можно использовать вместо цепей, и тогда удастся удержать осужденную в качестве постоянной любовницы…
Что за наивная мысль? Не родилась еще та женщина, которой удалось бы владеть вниманием нетерпеливого любовника дольше, чем несколько недель. А то, что все десять лет он постоянно думал о Софи, объяснялось лишь тем, что ему не удалось полностью освободиться от юношеского увлечения. Начиная с сегодняшнего вечера, все пойдет по правилам.
«Как только решу прекратить отношения, ты немедленно подпишешь документ об отказе от опеки над Люсьеном».
Этот пункт особенно злил Гранта. Как бы упорно герцогиня ни утверждала обратное, все равно пыталась манипулировать и использовать собственное тело как средство воздействия – и все оттого, что боялась дурного влияния на Люсьена. Вот это уже по-настоящему обидно. Да, Грант согласился бы признать множество грехов, но испортить ребенка? На такую низость он не способен.
Поначалу опекунство действительно казалось лишь кратчайшим путем к цели, но вскоре мальчик завоевал сердце Гранта. Люсьен напоминал Роберта в детские годы: тот тоже рос спокойным и серьезным, но в то же время с искрой лукавства и озорства. Юный герцог остался в окружении женщин, а потому особенно остро нуждался в мужской дружбе: рядом непременно должен был оказаться человек, способный поддержать, посоветовать, научить, как стать мужчиной.
Если проклятый сыщик все-таки обнаружит доказательства виновности Софи, заботу о Люсьене Гранту придется взять на себя. Высокий титул скорее всего защитит от виселицы, которая грозит обычным убийцам, но вот от тюрьмы избавиться не удастся. Остаток печальных дней пройдет в темной сырой камере.
Проклятие! Он должен первым найти свидетельства преступления! Как только это произойдет, Софи сразу окажется в его власти. И тогда ему не придется подписывать ненавистную бумагу.
Экипаж подъехал к темным конюшням за домом Гранта, и он пустил лошадей шагом. Решение войти с черного хода, чтобы не привлекать внимания соседей, было принято заранее. Сейчас Грант ловко свернул в узкий проулок, то и дело оглядываясь по сторонам, хотя не очень верил в появление злоумышленника. Вряд ли Софи прибегнет сегодня к услугам наемного бандита.
«Встречи возможны исключительно в твоем доме».
Скорее всего одна из причин столь откровенного предложения как раз и заключалась в возможности обшарить комнаты в поисках письма Роберта. Интересно было бы увидеть, как она это сделает: ведь письмо надежно спрятано в банковском сейфе.
Конный двор утопал во тьме, лишь из открытой двери выбивался сноп света. Грант спрыгнул на землю. Из конюшни выскочил грум и взял у хозяина поводья.
Грант бережно снял Софи с высокого сиденья, поставил на землю и, обняв за талию, провел через садовую калитку. В аллее, среди высоких деревьев, легкий женственный аромат смешался с запахом земли и листьев. Чтобы восстановить самообладание и способность мыслить, Грант несколько раз глубоко вздохнул.
Вечер только начинался. Впереди у них была целая ночь. Сегодня все должно произойти иначе, не так, как в тот единственный раз, когда они любили друг друга жарко, пылко, по-юношески торопливо, а потом яростно поссорились и расстались на целых десять лет. Сегодня ничто не сможет омрачить их близости.
Грант остановился на посыпанной гравием дорожке, поднял с лица Софи черную вуаль и откинул на поля шляпы. Кончиками пальцев провел по ее щеке и посмотрел в большие глаза, озерами темневшие на бледном овале лица.
– Если собираешься изменить решение, то даже не надейся: все равно не разрешу.
Софи покачала головой.
– Если честно, то думаю о месье Ферране.
Грант ушам своим не поверил. Оказывается, ее мысли далеки от страсти!
– О поваре? – спросил он, вне себя от удивления.
– Да. Необходимо как можно скорее поговорить с французом. Всегда жалела о том, что уволила беднягу без рекомендаций. А теперь, когда стало ясно, что Роберт умер вовсе не из-за его преступной халатности, мучит раскаяние.
– Так что же, ты намерена просить у него прощения?
– Да, намерена, – ответила Софи. – Но главное, хочу выяснить, не заметил ли Ферран в тот день чего-нибудь подозрительного. Возможно, на кухне появился человек, которому там нечего было делать.
Грант напомнил себе о том, что притворный интерес к расследованию убийства мог входить в план конспирации. Но стоило ли говорить об этом сейчас?
Он помог Софи подняться на просторное садовое крыльцо.
– Проблема в одном, – заметил он. – Ферран исчез.
– Ничего подобного. – Остановившись возле колонны, Софи удержала Гранта за рукав. – Фелпс рассказал, что месье устроился в семью богатых торговцев по фамилии Ньюберри.
Вот те на! Значит, на самом деле, вовсе не француз напал сегодня на мистера Чандлера с половником в руках и испачкал его любимый сюртук.
– Непременно разыщу твоего месье и выясню, что ему известно. А сейчас не думай о делах, выбрось из головы все лишнее.
Открыв дверь, Грант ввел Софи в дом. Тишину нарушало лишь едва слышное тиканье часов в одной из комнат. Пламя свечей в высоких канделябрах отражалось в светлом мраморе пола, освещая холл и ведущую к спальням лестницу.
Лестницу в рай.
– Нет, с поваром буду беседовать я, – возразила Софи. – Вряд ли он станет откровенничать с незнакомцем. Тем более что чрезвычайно обиделся на претензии и обвинения. Полагаю, даже мне он ответит на вопросы лишь после долгих уговоров.
– Если хочешь, поедем вместе. – Грант не мог допустить, чтобы опасная красавица купила молчание столь важного свидетеля. Он прижал ее к стене, с наслаждением прильнул к мягкому телу и ощутил манящие линии и восхитительные округлости. – Отныне все будем делать вместе.
Софи покраснела и уперлась руками ему в грудь.
– Подожди минутку, – с трудом справляясь с дыханием, попросила она. – Это очень важно. Не хотелось начинать разговор до тех пор, пока не останемся наедине.
– Наедине можно заняться и более важными делами. – Грант расстегнул на Софи свободный плащ и сдернул его с плеч, позволив мягкой ткани волной упасть на зеркально-гладкий пол. Даже в строгом вдовьем одеянии герцогиня выглядела упоительно. Корсаж не мог скрыть высоких нежных холмов и обещал несметные сокровища.
Софи наклонилась, чтобы поднять плащ.
– Нельзя оставлять следов. Слуги…
– У слуг сегодня свободный вечер. В доме, кроме нас, ни души.
Грант взял плащ, небрежно бросил на стул, снова заключил возлюбленную в объятия и легко дотронулся губами до ее щеки.
– Послушай, Грант. Существует еще одно обстоятельство, которое не дает мне покоя. То самое письмо.
Грант вопросительно взглянул на Софи. Предсмертное письмо Роберта? Ах да, конечно! Речь идет об анонимном письме на Боу-стрит.
– И что же с письмом?
– Кто-то пытается меня обвинить. Вот я и подумала, что, возможно, удалось бы узнать почерк.
Понятно. Злоумышленнице хотелось выяснить, кто оказался свидетелем преступления и мог бы дать показания в суде. Но Грант устал от мрачной реальности. Ему не терпелось завладеть вниманием не подозреваемой, а прекрасной и желанной женщины.
– Завтра же поедем в магистрат и потребуем, чтобы нам показали письмо. – Склонившись, он провел губами по шелковым губам: раз, еще раз, не углубляясь в поцелуй, а пытаясь просто успокоить и отвлечь Софи. – Все, на сегодня достаточно об убийстве и отравлении. Отныне мы незнакомцы без прошлого.
– Незнакомцы?
– Да, совершенно чужие люди. До сегодняшнего вечера никогда не встречались. – Фантазия напомнила об их давнем развлечении. Тогда игра скорее походила на шараду, в которой они по очереди изображали персонажей из светского общества и пытались разгадать, кто именно скрывался за смешными образами.
Легким движением Грант развязал широкие ленты и снял черную шляпку с вуалью. Бросил их на плащ и прильнул к волосам, вдыхая свежий аромат дождя.
– Мы повстречались на балу, – продолжил он, развивая придуманный сюжет. – Я увидел вас и мгновенно воспылал страстью. Глядя, как вы танцуете и любезничаете с другими, я сгорал от ревности.
Софи опустила голову и улыбнулась, на глазах преобразившись в незнакомку.
– Но, сэр, я приличная почтенная леди и не привыкла заводить интрижки.
К радости Гранта, Софи с готовностью включилась в игру и вплела в его историю собственную линию. Он снял с ее изящных рук лайковые перчатки, даже не заметив, куда они упали. Сжал ладошки и нежно поцеловал.
– Тем дороже сделанное ради меня исключение.
– Разве можно было устоять? – жеманно промурлыкала Софи. – Я растаяла, когда вы преподнесли мне эту восхитительную розу.
Обняв герцогиню за талию, Грант повел ее по освещенному коридору.
– Кремовые лепестки напоминают вашу чудесную кожу, миледи.
– О, вы ошибаетесь! Лепестки красные! И напоминают о вашей страсти! – кокетливо возразила Софи.
Он погладил воображаемый цветок в ее руке, и вдруг ощутив во рту сухость, согласился:
– Ах да, конечно, красные. Как я мог перепутать? Должно быть, я ослеплен вашей красотой.
Софи пылко взглянула на него из-под ресниц.
– Очаровательный комплимент, сэр. Но в таком случае вы неисправимый повеса. Верить вам нельзя. Порядочные женщины избегают подобных вам мужчин.
– Порядочные женщины, миледи, влачат унылое существование. А вы отличаетесь смелым нравом, любите приключения и получаете удовольствие от игры с огнем.
– О, я не только смелая, но и сильная, а потому до сегодняшнего вечера ни разу не отклонялась от тропы добродетели. – Она провела ладонью по его груди и промурлыкала: – Но вы, сэр, вводите меня в искушение и склоняете к греху. Увидев вас, я могу думать лишь о страсти.
Грант ощутил, как кровь мгновенно отлила от головы и устремилась в противоположном направлении. Говорила ли она искренне или продолжала исполнять роль в придуманной им наивной игре? Но стоит ли об этом беспокоиться? Не разумнее ли просто наслаждаться результатом?
– Да, страстная близость, – хрипло согласился он. – Из-за нее-то я и презрел светские условности. Ради нее предложил немедленно удалиться.
– Нет, опять забыли! Я сама попросила покинуть бал, потому что привыкла добиваться исполнения желаний.
Они подошли к лестнице. Софи поднялась на ступеньку, обернулась и преградила Гранту дорогу. Они оказались лицом к лицу: Софи прижала ладони к его щекам и поцеловала легко – едва прикоснувшись к губам, словно отвечая на недавний дразнящий поцелуй.
Однако Грант уже не мог выносить затянувшейся прелюдии. Пришло время поднять занавес.
Он привлек Софи к себе и сжал в объятиях, не скрывая своих истинных намерений. Софи тихо застонала, обвила руками его шею, запустила пальцы в густые волосы и ответила на поцелуй так, будто его губы стали насущным хлебом для голодающей, и живительным вином для жаждущей.
Гранта охватило безумное желание овладеть красавицей здесь и сейчас. Почему бы не поднять ей юбки и не погрузиться в блаженную глубину?..
Но ведь он не зеленый юнец, готовый опустошиться в нескольких торопливых толчках. Придя в себя, Софи вовсе не обрадуется, увидев, что ее распростерли на холодном мраморном полу холла, где любой прохожий мог наблюдать пикантную сцену сквозь стеклянные парадные двери.
Она должна испытать радость, удовольствие и умолять о новом наслаждении.
Слегка отклонившись, он взглянул в прекрасное лицо и увидел, что возлюбленная сгорает от нетерпения так же, как и он, и готова немедленно отдаться. Щеки ее раскраснелись, губы сохраняли алую влажность поцелуя. Прелестное зрелище отозвалось в груди странной болью, мало связанной с потребностями тела.
Да, приближался момент триумфа. Тот счастливый миг, о котором Грант Чандлер мечтал все десять лет. Софи снова в его власти. На этот раз ей не удастся избавиться и вырваться на свободу.
Он накрыл ее губы своими.
– Наслаждение только начинается, миледи. Нынешний вечер вы никогда не забудете.
Глава 15
21 ноября 1701 года
Новая камеристка очень похожа на кролика: с утолщением вместо талии и с постоянно дергающимся носом, который откровенно выражает неудовольствие. Зовут ее Аделаида, но прозвище Лэдди подходит ей гораздо больше. Она грубо расчесывает волосы и ни на минуту не оставляет меня в одиночестве. Ночью укладывается на раскладную кровать и храпит так, что слышно на всю округу.
От Уильяма ни слова. Что делать? Увы, верную Мэри выбросили на улицу, а больше некому принести мне весточку.
Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд
Софи дрожала от неутоленного желания и боялась рухнуть к ногам искусителя – не от волнения и нерешительности, а от постыдной слабости в коленях. Да, она пала жертвой всепоглощающего вожделения.
Грант всего лишь играл, напомнила она себе. Исполнял роль, близкую собственной безрассудной натуре. В неровном свете канделябров он выглядел настоящим негодяем-соблазнителем, которого следует опасаться каждой порядочной женщине.
Игра теней придала красивому лицу хищное выражение. Темные глаза сияли, а мужественные черты приобрели еще большую четкость и напряженную резкость. Быстрое, гулкое биение сердца ощущалось совсем близко и контрапунктом перекликалось с ее собственным неровным ритмом. Одежда не могла скрыть мощного мужского возбуждения, жаждавшего слияния с женским таинством.
В глубине существа родилось неведомое ей ощущение настойчивого, жаркого томления. Она провела пальцами по щеке Гранта, с восторгом поглаживая теплую, чуть шершавую кожу. Достаточно игр; теперь ей необходим настоящий мужчина.
– Если бы мы в действительности встретились только сегодня, я бы пошла с тобой не задумываясь, – прошептала Софи.
– Ну а я сдвинул бы небо и землю, чтобы склонить тебя к отчаянному решению. – Уголок чувственных губ поднялся в порочной улыбке. – Да, сегодня мы сдвинем небо и землю. Обещаю.
В тоне, которым он произнес эти слова, послышалась нотка холодного расчета. Однако Софи не хотела думать о тайных замыслах и намерениях возлюбленного. Ничто не должно омрачать счастья. Призывно улыбнувшись, она проворковала:
– Что ж, пора в спальню? Мечтаю проверить, способен ли ты сдержать обещание.
Софи подобрала юбки и стала подниматься по широкой мраморной лестнице. Зная, что Грант поднимается следом, чуть больше необходимого качнула бедрами и незаметно оглянулась. Он не отставал ни на шаг и с нескрываемым восхищением смотрел туда, куда и должен был смотреть. Сердце Софи запело от радости.
На протяжении десяти лет Софи постоянно чувствовала на себе заинтересованные мужские взгляды, однако джентльмены отваживались лишь украдкой созерцать красавицу – счастливую супругу богатого и знатного герцога. Некоторые, правда, пытались флиртовать с ней, прозрачно намекая на более близкое знакомство, однако герцогиня с отвращением отвергала саму возможность нарушения супружеской клятвы. Ей претили измены, буйно процветавшие в высшем обществе. Несмотря на суровую правду собственного замужества, священные узы брака казались незыблемыми. Уверенность в связи жены с мужем «и в радости, и в горе» заставляла хранить верность и обрекала на женское одиночество.
Но теперь она вдова и вольна поступать так, как ей заблагорассудится.
Дойдя до площадки второго этажа, Софи остановилась, чтобы подарить еще один страстный поцелуй, призванный поддержать и распалить пламя. Хотелось искушать, дразнить, лишать самообладания. Грант глухо застонал, тело его тотчас отозвалось на призыв Софи.
Не стоило обманывать себя, убеждая, что на его месте вполне мог оказаться кто-нибудь другой. С того самого момента, как десять лет назад к неопытной девушке уверенно подошел победитель гонки, мир изменился. Между ними возникла особая связь, а образ смелого красавца навсегда запечатлелся и в уме, и в сердце, и в теле.
Впрочем, нет, не навсегда. Чтобы подарить избраннице судьбу, Гранту не хватало постоянства.
Рука об руку они миновали последний лестничный пролет и прошли по коридору. Наконец Грант остановился у одной из дверей. Распахнул ее и пропустил гостью вперед. Она вошла и с искренним удивлением осмотрелась. Грант создал в спальне романтическую атмосферу… ради нее.
Просторную, ярко освещенную комнату наполняли ароматы свечного воска, пылающих в камине сухих выдержанных дров. В мягком золотистом, мерцании добротная мебель из красного дерева и светло-голубые стены выглядели особенно привлекательно и уютно. Широкая кровать со множеством больших и маленьких белоснежных подушек скрывалась под синим бархатным балдахином, который поддерживали четыре резных столба. Угол покрывала отогнулся, словно невзначай, и открыл взгляду безупречное постельное белье.
Дверь захлопнулась с легким щелчком. Грант обнял ее сзади и прижал к себе. Теплое дыхание щекотало шею. Софи прильнула к мужественному телу и отдалась охватившему ее чувству возвращения. Произошло именно то, что рано или поздно должно было произойти. Ведь так естественно принадлежать этому человеку, вдыхать его аромат, ощущать надежное кольцо сильных ласковых рук.
– Софи, – прошептал он ей на ухо, – теперь ты моя.
Она окончательно растаяла. Прижавшись щекой к его широкой груди, заговорила:
– Мне очень не хватало тебя, Грант. Только теперь я это поняла.
Руки его слегка дрогнули – единственный признак того, что слова отозвались в его душе. Надеясь на поцелуй, она попыталась повернуться в объятии, однако он не позволил.
– Тебе не хватало физического удовлетворения, – проронил он. – И сегодня ты получишь его в полной мере. Но прежде придется выполнить мои требования.
Одна ладонь погладила по животу, вторая повторила линию бедра. Прикосновения затуманили мысли.
– Требования?
– Ты изложила свои требования, позволь мне сделать то же самое. – Он потерся щекой о волосы, предоставив рукам продолжать собственную жизнь. – Мои правила касаются событий в этой спальне.
Софи подняла голову и взглянула с недоумением. Сейчас глаза любимого казались черными, опасно чувственными. Тяжесть собственного тела стала почти невыносимой, а горячая волна смыла остатки воли.
– Скажи, – шепотом попросила она.
– Прежде всего не надо меня торопить. Сегодня я хочу наслаждаться медленно, со вкусом.
Ладони добрались до груди. Ласка обожгла даже сквозь платье. Большие пальцы потревожили соски, и тело ответило фейерверком разноцветных искр.
В юности, во время первого и единственного тайного свидания, смаковать ощущения было некогда. Безумная страсть диктовала собственные условия. И сейчас Софи тоже хотелось безумия, безрассудства, но в то же время жалко было пропустить хотя бы один-единственный поцелуй, взгляд, вздох.
– Хорошо, – согласилась она, голос ее дрогнул. – Спешить не будем. Каково следующее требование?
– Тебе придется уступить мне главную роль. Довериться целиком и полностью. – Взяв ее за подбородок, он посмотрел так, как смотрит на свою жертву тигр. – Способна на подвиг? Сможешь мне довериться?
В глубине его глаз таилось обещание наслаждения, но скрывалась и тень угрозы. Софи давно привыкла к независимости, к возможности собственного выбора, но Грант потребовал, чтобы она беспрекословно ему повиновалась.
– Да, я доверяю тебе.
Губы Гранта дрогнули в удовлетворенной улыбке.
– Хочу раздеть тебя, – продолжал Грант. – Но только не торопливо сорвать всю одежду, а освобождать восхитительное тело постепенно, как скульптор освобождает от лишнего мрамора прекрасный образ.
Руки прикоснулись к застежке на спине. Расстегивая пуговицу за пуговицей, он целовал открывшийся глазам островок нежной кожи. Чтобы закончить церемонию, пришлось встать на одно колено. Прикосновение губ к тонкой ткани сорочки оказалось восхитительно-волнующим. Наконец Грант стянул платье с ее плеч, и оно соскользнуло на пол.
– Повернись ко мне!
Она повиновалась, хотя едва держалась на ногах. Не вставая с колена, Грант сжал ее талию. Софи была без корсета, в одной батистовой сорочке, чулках и туфлях. Его взгляд обжигал.
Софи вытащила из волос шпильки и тряхнула головой. Волосы рассыпались и закрыли грудь золотистым покрывалом, а на спине спустились до талии. Драгоценной наградой за роскошную красоту стало потрясенное выражение на лице возлюбленного.
– О Боже! – с благоговейным восторгом прошептал Грант. – Как же ты прекрасна!
Грант слегка наклонился и сквозь тонкую, почти прозрачную ткань поцеловал в развилку бедер. Интимность прикосновения лишила Софи последних сил. Чтобы не упасть, она ухватилась за плечи Гранта. Легкий поначалу, поцелуй углублялся; язык пронзил ненадежную защиту, слегка увлажнив сорочку. Грант положил ладони ей на ягодицы и продолжал творить колдовство: целовал, прикасался, дразнил, увлекал.
Софи раздвинула ноги. Выгнула спину. Повторяла и повторяла дорогое имя.
Однако едва она открыто выразила покорность и готовность, Грант отстранился и повелительно, почти мрачно произнес:
– Не спеши. Это одно из моих требований.
Поднявшись на ноги, он привлек Софи к себе. Но вместо того чтобы направиться к кровати, повел к шезлонгу у камина. Пока она сидела словно завороженная, Грант сдернул синий сюртук из дорогой шерстяной ткани и, не оглядываясь, бросил на стул. Следом отправился жилет. Туго накрахмаленный белоснежный шейный платок полетел на ближайший стол. Раздеваясь, Грант ни на миг не сводил с Софи горящих глаз.
Софи тоже смотрела на него. Полотняная рубашка облегала рельефные, скульптурно-четкие мышцы. Расстегнутый воротник обнажил покрытую темной порослью загорелую кожу. Узкие бежевые бриджи плотно облегали длинные ноги и…
Она отвела взгляд. В глубине существа зародился лихорадочный жар и начал неумолимо подниматься к груди, к щекам. Странно. Почти десять лет она была замужем. Но многие ли вдовы могли признаться в том, что почти не знакомы с мужским телом?
Грант слегка склонился. Пальцем приподнял Софи подбородок и покровительственно улыбнулся.
– И еще одно правило, последнее: не надо бояться и смущаться. Смотри и прикасайся сколько захочешь.
– А я и не боюсь. – Противостоять его дерзким вызовам никогда не удавалось. Вот и сейчас она уперлась взглядом в застежку – в то самое место, где ткань топорщилась. Зрелище воспламеняло. О небеса! До чего же он велик!
Софи положила на мощную выпуклость ладонь, стараясь ощутить живое тепло. Снисходительная улыбка исчезла с лица Гранта. Оно стало напряженным. Вдохновленная эффектом, Софи склонилась и поцеловала возбужденную плоть, зеркально отражая недавний смелый и прекрасный поцелуй.
Грант издал сдавленный звериный стон, взял ее за плечи и заставил отклониться к спинке шезлонга.
– Хватит, а то все закончится слишком быстро.
– Может быть, стоит немного изменить правила?
– Только в том случае, если, ты согласишься изменить свои.
Что ж, можно согласиться на некоторые уступки, подумала Софи. Ее правила слишком важны, чтобы рисковать ими. А сейчас нестерпимо хотелось познать обещанные радости.
Грант снова опустился на колено и снял с нее изящные черные башмачки.
Скользнул руками под сорочку, развязал подвязку и спустил шелковый чулок. То же самое проделал и с другой ногой – не спеша, обращая простое дело в чувственное приключение, наслаждаясь прикосновением к ступням, лодыжкам, бедрам.
Грант уселся в шезлонг и посадил ее на колени – верхом. Изумленная Софи покорно терпела причудливую позу, пикантность которой подчеркивалась наготой – если не считать поднятой выше пояса батистовой сорочки.
Сердце билось в унисон с пульсацией в самом сокровенном уголке. Прикосновение шерстяных брюк к нежной коже взорвалось острой тоской в каждой клеточке, в каждом нерве.
– Грант… может быть, перейдем в постель?
– Непременно. Только чуть позже. А пока поиграем.
Прижав руку к затылку, он заставил ее склонить голову и встретить поцелуй. Губы прикасались сладко, эротично, забирая из легких воздух, а взамен оставляя легкое головокружение и слабость. Ладони Гранта скользили по груди, то пробуждая скрытые тканью вершинки, то проникая в вырез, чтобы насладиться упругой мягкостью. Каждое движение пальцев вызывало новый чувственный ответ: грудь набухла, потяжелела, отозвалась покалыванием тысяч мельчайших иголочек. Софи не могла оставаться без движения: ласкала, познавая рельеф обтянутых рубашкой выпуклых твердых мышц.
– Теперь я поняла, почему ты предпочел не спешить и раздеваться медленно. Потому что только так, в нетерпении, можно познать благодать наготы.
– Да, чем острее мы жаждем познания и откровения, тем полнее окажется удовлетворение. – Он помолчал, не спуская с нее глаз. – Ты хочешь меня, Софи? Можно проверить?
Рука проникла в развилку бедер. Не прекращая ласкать грудь, Грант прикоснулся к очагу страсти. Прикосновение едва не свело Софи с ума, в то время как Грант, казалось, не теряя самообладания, играл на ощущениях Софи, словно на струнах музыкального инструмента. Сидя вот так, с широко раздвинутыми ногами, Софи изнывала от желания.
– Да, Грант… пожалуйста.
– Посмотри на меня, – потребовал он, – не прикоснусь, пока не встречу твой взгляд.
Положив ладони ему на плечи, Софи подняла голову.
Она пыталась внушить себе, что не способна испытывать к Гранту никаких чувств, кроме вожделения. Он должен остаться любовником; все остальное под запретом. И все же ее влекла к нему не только страсть: привлекало остроумие, завораживало парадоксальное отношение к жизни, притягивала очаровательная, чуть насмешливая манера общения. Внезапно в глубине существа возникла необъяснимая уверенность в собственном искреннем чувстве: да, она любила этого человека, никогда не переставала любить и никогда, до конца жизни, не перестанет. О небеса! До чего же она глупа!
Восхитительные прикосновения продолжались, и мысль растворилась, смытая всесильной волной чувственности. Играя на своем инструменте легкими, почти ленивыми пальцами, Грант сумел дойти до самого полного, самого объемного звучания. Сидеть неподвижно уже не удавалось. Бедра двигались в тщетном стремлении дать выход неумолимо нараставшей страсти. Тихими стонами Софи умоляла об избавлении.
Однако Грант не уступил мольбам. Перестал ее ласкать, но, словно дразня, оставил палец в пульсирующей глубине.
– Вот к чему я стремился, – признался он. – Хотел увидеть тебя такой: горячей, влажной, изнывающей от желания.
Софи вдруг поняла, что Грант не питает к ней никаких чувств. Он всего лишь хотел доказать, что и сейчас, как в юности, способен покорить ее и лишить воли. А все из-за того, что много лет назад она унизила его отказом.
– Да, изнываю от вожделения. Но хочу только тебя. Даже представить себе не могу на твоем месте другого мужчину. И если таково отмщение, то ничего лучшего я не желаю. Я в твоей власти. Возьми же меня, Грант!
Горящий взгляд остановился на обнаженной груди. Издав нечленораздельный возглас, Грант поднял ее на руки и понес к кровати; положив на край, опустился на колени между ее ног. Прохлада белоснежного белья благодатно освежила разгоряченную кожу. Однако ощущение комфорта мгновенно сменилось изумлением перед намерениями возлюбленного.
Он склонил темную голову, чтобы проникнуть в глубину губами, языком. Софи безвольно обмякла, запустив руки в густые волнистые волосы и без слов выражая готовность к новым ощущениям. Мир растворился в потоке эмоций. Прикасаясь, целуя, покусывая, облизывая, он привел ее к краю пропасти.
Через некоторое время Софи обнаружила, что лежит на кровати в спальне Гранта. Силы покинули тело, а на их место пришли новые ощущения: полноты жизни, покоя, удовлетворения. Возможно, завтра она испугается собственной распущенности, но только не сейчас. Сейчас в ее душе воцарились мир и покой.
Но лишь до той минуты, пока Софи не повернулась на бок и не увидела его. Он стоял возле кровати и, не сводя с нее глаз, раздевался.
Грант снял рубашку, расстегнул бриджи. Сбросив одежду, не отвернулся. Не отвернулась и Софи.
Невозможно было представить мужчину красивее.
– Ты великолепен, – с нескрываемым восхищением прошептала Софи. – Тогда, в нашу первую встречу, я даже не успела тебя по-настоящему рассмотреть. В комнате было темно, и…
Он приложил к ее губам палец.
– Не надо говорить о прошлом. Это еще одно требование, на котором я настаиваю. Важно лишь то, что происходит сейчас. А сейчас мы с тобой наслаждаемся друг другом.
Он лег рядом, заключил ее в объятия и снова стал ласкать, вознося на вершины блаженства.
Софи не оставалась в долгу и, в свою очередь, исследовала его тело.
Пальцы ее скользнули по его плечу, спустились ниже, на руку, и наткнулись на большой шрам. В неярком свете натянутая кожа выглядела розовой – значит, рана затянулась лишь недавно.
– Этот шрам… откуда он?
– Пуля. Ничего страшного.
– Кто-то в тебя стрелял? Что случилось?
– Всего лишь неприятная встреча. Забудь об этом.
Софи вздрогнула: а что было бы, задень пуля не руку, а грудь? Как-то он сказал, что недавно вернулся из Константинополя. Но ни словом не обмолвился о том, с какой целью ездил туда и чем занимался.
