Текст книги "Страсти Челси Кейн"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)
Джадд чувствовал, как вожделение обхватывает его тело неистовым пламенем и, злясь на себя за то, что не может справиться с ним, отрывисто бросил:
– Это лишь развяжет ему руки! Пока Монти будет отсиживаться в тюрьме, он вволю потешится с Джоан, только и всего!
– Но ведь теперь всему городу станет известно об их связи! – недоуменно возразила Челси.
– Все и так о ней давно знали. Все, кроме Донны. А теперь и она в курсе. Вот единственный результат этого происшествия. Но пусть Фарры сами разбираются в своих дрязгах. Это их личное, семейное дело. От нас им нужна лишь помощь в поисках Монти. Этот герой должен был ума лишиться от страха, чтобы в такую метель удрать из дому! – Он лишь на секунду отвел напряженный взгляд от дороги и посмотрел в лицо Челси. Этой секунды оказалось, однако, вполне достаточно, чтобы разглядеть, как она подавлена и разочарована его словами. – Ты хочешь, чтобы случившееся пошло на пользу Донне, – продолжал он. – И я тоже всей душой желал бы этого, но прошу тебя, не обольщайся напрасными надеждами! Если бы в Норвич Нотче на деле, а не напоказ заботились о чистоте нравов, то Мэтью не мог бы крутить свои шашни с Джоан на виду у всех. И так по-скотски обращаться с Донной. И учти, что она ведь отнюдь не первая, на ком он испробовал силу своих кулаков. Он ухлестывал за Джоан еще в колледже и, потеряв ее, стал вымещать зло на ком придется. К несчастью, он женился на Донне, и она превратилась в постоянный объект его издевательств.
"Блайзер" слегка занесло в сторону и, выравнивая его, Джадд обратился к Баку, сидевшему сзади:
– Сиди смирно, дружище! Нам с тобой, возможно, предстоит тяжелая ночь!
Монти убежал из дому пешком, и за ним наверняка тянулась цепочка следов. Надо было торопиться, чтобы ее не занесло снегом. Бак, хотя и не был поисковой собакой, чутье имел отличное, и в предстоящей операции по поимке Монти на него возлагались большие надежды.
Все три высоких нарядных дома на центральной площади горели огнями. Парковочные площадки перед ними были забиты машинами, в большинстве своем принадлежавшими горожанам, которые, узнав о несчастье, постигшем семью Фарров, покинули праздничное застолье и поспешили предложить свою помощь.
Войдя в дом Эмери Фарра, Джадд понял, что Челси была права, настаивая, чтобы он взял ее с собой. Донна с опущенной долу головой неподвижно стояла в затемненном углу гостиной в окружении матери, Джози и своей сестры Джанет.
Люси отправилась в больницу вместе с Мэтью. Эмери принялся отдавать распоряжения Нолану. Джоан горько плакала, вытирая слезы бумажной салфеткой. Ее утешали несколько норвичских великосветских дам, которым, несмотря на все их старания, не удавалось скрыть под маской напускного сочувствия владевшее ими злорадное торжество.
Оставив Челси подле Донны, Джадд подошел к группе мужчин, состоявшей из Эмери, Нолана, Джорджа и Оливера, а также нескольких друзей и родственников Фарров.
Нолан разбил всех собравшихся на группы, каждая из которых должна была осмотреть один из секторов примыкающей к дому Фарров территории, идя вдоль цепочек следов, которые им удастся обнаружить. Каждой группе следовало поддерживать связь с полицейским участком, где должны были накапливаться и обрабатываться все сведения о ходе поисков. По сигналу пожарной сирены, укрепленной на дозорной вышке, всем участникам погони надлежало вернуться на центральную площадь.
Следы Монти шли от задворок дома Фарров мимо заснеженных кустов, пересекали задний двор Кэлвина Болла и выводили на улицу, где совсем недавно усердно поработал снегоочиститель. Отсюда участники поисков разбрелись в разные стороны. Все они двигались медленно и, защищая глаза от ветра и снега, внимательно смотрели под ноги.
Захватив с собой мощные фонари и портативный радиопередатчик, настроенный на полицейскую волну, Джадд, Нолан и трое других добровольцев следовали за Баком, который уверенно повел их к небольшому лесу, находившемуся примерно в полумиле от центра города. Отчетливых следов на снегу они не видели, но место это казалось им вполне подходящим для человека, желавшего спрятаться и хотя бы на некоторое время уйти от рук правосудия. В этом лесу стояло несколько заброшенных хижин, дети, играя в индейцев и разбойников, понастроили здесь шалашей и навесов. В любом из этих немудрящих строений Монти мог найти убежище от вьюги, чтобы в тишине и одиночестве обдумать случившееся и решить, как ему быть дальше. Все, кто знал Монти, соглашались, что в житейском, бытовом плане тот был совсем не глуп. И уж никак не походил на самоубийцу. Храбростью и силой духа он не отличался, иначе ему давно удалось бы положить конец интрижке между Джоан и Мэтью. Теперь же у него, судя по всему, просто сдали нервы и, пырнув брата ножом, он в панике пустился в бегство. Но все участники погони сошлись во мнении, что Монти не станет уходить далеко от города.
Они брели между деревьями, раздвигая кусты руками, зовя Монти и обследуя любое попадавшееся на их пути укрытие. Снег продолжал падать крупными хлопьями, но ветра в лесу почти не ощущалось. Вокруг было так захватывающе красиво, что Джадд поймал себя на мысли о том, что хорошо бы оказаться здесь при других обстоятельствах, просто прийти отдохнуть – одному или с Челси, насладиться тишиной и полюбоваться снежным убором леса. Теперь же тревожные крики и свет фонарей придавали окружающему пейзажу нечто мрачное, даже зловещее.
С начала поисков прошло уже несколько томительных часов. Прочесав весь небольшой лесок вдоль и поперек, мужчины направились в южный район города. Жители окрестных домов, узнав о случившемся, выходили на пороги своих жилищ и предлагали участникам погони горячий кофе, выпивку и сэндвичи. Они зажгли фонари во дворах и над входами в дома, отчего на улице стало светло, как днем.
Снегопад закончился около трех часов ночи. Земля оказалась укрыта снежным одеялом толщиной в двенадцать дюймов. По рации сообщили, что рану Мэтью зашили и чувствует он себя, учитывая испуг и потерю крови, вполне сносно. При этом известии Нолана передернуло, он покачал головой и долго молча глядел куда-то вдаль.
Поиски продолжались.
Раненое плечо Джадда нестерпимо болело от холода, руки и ноги окоченели и отказывались служить. Температура воздуха падала с неимоверной быстротой. Это затрудняло погоню, но вселяло в ее участников надежду, что мороз заставит Монти выйти из укрытия и вернуться домой.
Наступил час рассвета. В призрачной дымке, окутавшей землю этой утренней порой, свежевыпавший снег казался голубоватым. Джадд огляделся по сторонам, ища глазами Бака. Вдруг неподалеку раздался взволнованный голос дежурного по связи.
– Босс, где Джадд?
– Здесь, рядом. А что случилось? – с тревогой спросил Нолан.
– У меня для него сообщение.
– В чем дело, Донни? – Но еще прежде чем раздался голос связного, Джадд ощутил, как внутри у него все сжалось от дурного предчувствия. Упрекнув себя в малодушии, он дрожащей рукой взял рацию и весь обратился в слух.
– Звонила Милли, сиделка Лео. Она в истерике. Сказала, что съела и выпила за праздничным столом больше, чем ей следовало, и после вашего ухода заснула как убитая. Проснувшись несколько минут тому назад, она обнаружила, что Лео ушел из дому!
Челси, узнав о несчастье с Лео, оставила Донну и, накинув на плечи куртку, помчалась вниз, во двор дома Фарров. Она открыла дверцу «блайзера» и села в машину одновременно с запыхавшимся Джаддом, которого сопровождал Бак. Шапка, перчатки и плечи Джадда были припорошены снегом. Кожа на его лице приняла мертвенно-бледный оттенок, губы посинели.
Он снял шапку и перчатки, бросил их на заднее сидение и, вставив ключ в зажигание, принялся растирать онемевшие ладони. Челси протянула ему бумажный стаканчик с горячим кофе, который она налила из термоса. Молча кивнув ей, Джадд обхватил стаканчик пальцами обеих рук и, в два глотка выпив обжигающий напиток, завел мотор и вывел машину со стоянки.
– Как же это случилось?
Джадд сделал крутой поворот, выровнял машину, задние колеса которой слегка занесло в сторону, и мрачно проговорил:
– Милли разморило, она задремала, а Лео тем временем ушел. Она понятия не имеет, когда это произошло: вчера вечером или сегодня утром. Проснулась она около трех часов ночи.
– Во что он был одет?
– Насколько она могла определить, в свою домашнюю одежду, в которой он сидел с нами за столом.
– Он точно не взял пальто или куртку?
– Нет. На нем была лишь его любимая бейсбольная фуфайка.
От ужаса у Челси перехватило дыхание. Фуфайка "Ред Сокс" годилась для прохладных летних сумерек, но выйти в ней из дому в столь морозную погоду и оставаться под открытым небом в течение нескольких часов означало почти неизбежную гибель. Джадд понимал это ничуть не хуже нее. Недаром на лице его застыло выражение отчаяния и скорби.
Плеснув еще немного кофе в стаканчик, она поднесла его к губам Джадда и, когда он, сделав большой глоток, благодарно кивнул ей, спросила:
– Куда он обычно уходит, когда ему удается обмануть бдительность сиделок?
– В лес. – Джадд выругался. – И надо же было этому распроклятому семейству Фарров устроить такую заварушку как раз сегодня! Лео могут принять за одного из членов поисковых групп и не обратить на него внимания. Старик при всем желании не сможет вернуться домой по своим следам, ведь он не отличит их от сотен других! Ну что за напасть такая, черт возьми! Что за чудовищное совпадение!
– Мы найдем его, Джадд!
– Даже не мечтай, что я позволю тебе болтаться по лесу в такую погоду! Ты останешься в доме! У меня и так хватит забот и волнений!
Челси не стала спорить с ним. Она от всей души желала помочь ему, а где и как – это не имело столь уж большого значения. Противоречить ему, учитывая то крайнее душевное напряжение, в котором он находился, она не решилась. Сердце ее разрывалось от жалости к нему. Он замерз и устал, проведя ночь в поисках этого ничтожества Монти Фарра, а теперь ему предстояло еще более тяжелое испытание, и это вместо того, чтобы принять горячую ванну, поесть и отправиться на отдых!
Немного поразмыслив, Челси пришла к выводу, что в лесу от нее в любом случае было бы мало проку, зато оставаясь в доме Стриттеров, поддерживая огонь в камине и готовя кофе, она принесет всем тем, кто вместе с Джаддом отправится на поиски Лео, гораздо больше пользы.
Остановив машину в своем дворе, Джадд выскочил из нее, словно его выбросило пружиной, помог выйти Челси и бросился в дом, чтобы переодеться в сухую одежду, после чего не теряя времени устремился в лес. В поисках кроме него участвовали Нолан, Хантер и множество рабочих "Плам Гранит". Челси тронула эта отзывчивость со стороны чужих людей, и ей показалось глубоко символичным, что искать больного старика собралось вдвое больше народу, чем незадолго до того – ловить сбежавшего Монти. Все эти грубоватые на вид мужчины бросили свои дела, свои семьи, чтобы оказать помощь и поддержку Джадду. Челси и без того знала, что рабочие любят и уважают Джадда, но теперь, когда она убедилась в этом воочию, сердце ее преисполнилось гордости за него.
Медленно тянулись минуты, складываясь в часы, и Челси, всю ночь не сомкнувшая глаз, задремала в большом кресле у камина. Ее разбудил приход Донны, которая сразу же принялась готовить еду для участников поисков. Обсуждать происшествие с Мэтью она отказалась. Через некоторое время в дом Стриттеров заглянул один из каменотесов, присланный Ноланом. Он сообщил, что Монти, живого и невредимого, обнаружили в одном из пустующих гаражей на окраине города. Челси молила Бога о том, чтобы и старый Лео выжил после своей ночной прогулки.
После полудня в дом Лео и Джадда потянулась вереница женщин. Большинство из них были жительницами Корнера, и лишь двое – Джинни Биден и Сандра Морган, приехали из центра. Все они приносили с собой кастрюли и свертки с едой, что оказалось весьма кстати, поскольку участники поисков, замерзшие, голодные и мрачные, стали ненадолго заходить на кухню, чтобы погреться и перекусить. Больше всего они боялись, что Лео, устав и замерзнув, прилег отдохнуть где-нибудь в зарослях кустарника и что его давным-давно занесло снегом. В этом случае его окоченевшее тело могли бы искать в течение нескольких дней и даже недель.
Время шло, и Челси стала склоняться к мысли, что именно так все и случилось. Столбик термометра опускался все ниже. Красота этого ясного морозного дня казалась ей зловещей, таящей в себе угрозу.
Она не могла заставить себя отойти от окна, хотя знала, что Джадд не вернется, пока не найдет Лео. Ее угнетала собственная беспомощность, сознание того, что она ничем не может ему помочь. Теперь ей казалось, что несчастье было бы легко предотвратить, ведь Лео не смог бы уйти, останься она дома вместо того, чтобы ехать к Фаррам. И угораздило же этого никчемного Монти, столько лет смотревшего сквозь пальцы на связь своей жены с Мэтью, именно сегодня устроить над братом кровавую расправу! А кто заставлял Милли столько пить за обедом? Не засни она пьяным сном в кресле у камина, старик не смог бы улизнуть незаметно. И как это у нее совсем еще недавно повернулся язык убеждать Джадда, что Лео не место в пансионе для престарелых?! Если бы Джадд решился поместить его туда, бедный больной сейчас, возможно, отдыхал бы после сытного обеда под надзором квалифицированного персонала. И его жизнь была бы вне всякой опасности! Нет, главная ее вина в том, что она оставила старика на изрядно выпившую Милли ради нескольких лишних часов в компании Джадда. Да, но ведь Джадд, она и Бак были вынуждены покинуть праздничный стол, не выпив даже кофе, чтобы помочь Фар-рам в их горе. Выходит, виной всему Монти. И Мэтью с Джоан…
Челси стиснула голову ладонями, чувствуя, что та готова лопнуть от этих тягостных мыслей и бесплодных сожалений. Все, о чем она сейчас думала, наверняка много раз повторял про себя и Джадд, измученный бессонницей, замерзший и вконец отчаявшийся. Она принялась беззвучно молиться о том, чтобы Лео был найден живым.
За окном сгустились ранние ноябрьские сумерки. Челси зажгла в доме все огни, чтобы Лео, если он чудом пережил метель и случайно разминулся с поисковым отрядом, издали увидел свет и нашел дорогу домой. Она поставила на медленный огонь кастрюлю с рагу, которое принесла одна из жительниц Корнера, и ведро с супом, второпях сваренным Донной, разогрела хлеб в духовке, приготовила свежего кофе и помешала дрова в камине. Все женщины разошлись по домам, и она уже несколько часов оставалась одна. Мужчины приходили и уходили, вид у всех был измученный, и, глядя в их глаза, Челси понимала, что надежды обнаружить Лео живым почти не осталось.
Миновало еще несколько тревожных часов. Вечером, когда уже совсем стемнело, Челси вдруг услыхала неподалеку от дома топот множества ног и гул голосов. Открыв дверь, она принялась напряженно вглядываться в темноту. Ей показалось, что она различила среди идущей из леса толпы крупную фигуру Нолана и мельком увидела Джадда. Напрягая зрение, она разглядела какой-то огромный сверток, который несли несколько человек. Но кругом стоял такой густой мрак и движения мужчин были столь резки и торопливы, что понять смысл происходящего ей не удалось. Кто-то уже открывал дверцы автомобилей, взревели заведенные моторы, и Челси, озябшая на пороге дома, решила выбежать во двор, чтобы расспросить о происходящем кого-нибудь из участников событий. Но в этот момент перед ней словно из-под земли вырос Джадд. За время поисков он осунулся, его щеки и подбородок обросли щетиной.
– Не знаю, выживет ли он. Сейчас мы отвезем его в больницу, – произнес он. Бак, ворвавшись в прихожую, принялся отряхивать с себя снег.
– Я с вами! – не раздумывая воскликнула Челси. Она устала сидеть дома сложа руки. В больнице ей также предстояло считать минуты и часы в томительном, тревожном ожидании, но там она по крайней мере будет рядом с Джаддом.
Она быстро набросила на плечи куртку и, оставив дом на попечение нескольких рабочих, гревшихся у очага, села в «блайзер», который повел Хантер. Джадд, Нолан и двое других мужчин везли полумертвого Лео в полицейской машине.
Сидя в мягком кресле в больничном холле, Челси боролась с одолевавшей ее тяжелой, мучительной дремотой. Джадд то и дело выходил к ней из палаты, куда поместили Лео. Они почти не разговаривали, но по его мрачному, осунувшемуся лицу Челси видела, что состояние Лео не внушает надежд на благополучный исход. Участливая молоденькая медсестра провела ее на больничную кухню, но Джадд отказался от принесенной ею еды, он выпил лишь чашку крепкого кофе и, рассеянно поблагодарив ее, вернулся в приемный покой.
Ближе к полуночи Челси незаметно для себя крепко уснула, свернувшись в кресле калачиком. Проснулась она резко, как от толчка. Часы ее показывали два. Возле ее кресла молча стояли Хантер и Нолан. Склонившись над ней, Джадд хрипло проговорил:
– Все кончено. Поехали домой.
Прежде чем он успел выпрямиться, Челси обвила его шею руками и прошептала:
– Боже мой! Мне так жаль и его, и тебя, Джадд! Не ответив ей, он лишь провел ладонями по ее спине и резко выпрямился, стоило ей разжать объятия. Челси поднялась на ноги. Джадд прикоснулся к молнии на ее куртке, напоминая, что ей следует застегнуть ее, прошел к двери, открыл и придержал ее, пропуская Челси вперед, усадил ее в «блайзер», сел за руль и выехал со стоянки на дорогу. Действия его носили чисто рефлекторный характер, и Челси, поглядывая на него с опаской, в то же время не могла не признать, что, окажись на его месте другой, менее выносливый человек, он просто свалился бы с ног и впал в забытье от горя и страшного напряжения последних двух дней.
Оставив «блайзер» во дворе, Джадд и Челси прошли в дом. Бак, поджав хвост, проскользнул в дверь вслед за ними, улегся у порога и тихо, жалобно заскулил. Джадд снял куртку и, бросив ее в прихожей, прошел в ванную. Через минуту оттуда раздался шум льющейся из душа воды. Челси направилась в кухню, чтобы вымыть посуду и подмести пол. Она знала, что ей будет стоить немалого труда привести все в порядок и расставить по местам. Но оказалось, что рабочие "Плам Гранит", преисполненные сочувствия к горю Джадда, вымыли и посуду, и пол, не оставив нигде ни пятнышка, ни соринки.
Челси прошла в гостиную и села на пол у камина. Она добавила в едва тлеющий огонь несколько поленьев, и они занялись одно за другим. Через несколько минут ярко-оранжевые языки пламени с шипением взметнулись ввысь. Камин этот был сложен руками покойного Лео. Как и изгородь вокруг дома, как и множество других каминов, печей и изгородей. Лео вырастил и воспитал Джадда. Теперь, после смерти, он продолжал жить в творениях своих рук, в сердцах тех, кто знал и любил его.
Из прихожей вышел Бак. Стуча когтями по полу, он подошел к Челси и ткнулся носом ей в шею. Она погладила его по голове, и пес, вздохнув, понуро поплелся на свой коврик в комнате Джадда.
В ванной по-прежнему шумела вода. Челси представила себе, как Джадд, стоя под обжигающим душем, все никак не может согреться, ибо сердце его сжато холодной рукой отчаяния. Она вспомнила, каким холодным и пустым казался ей весь мир после смерти Эбби. В течение нескольких недель она ощущала внутри и вокруг себя лишь ледяную пустоту.
Ей хотелось рассказать об этом Джадду и уверить его, что со временем боль его станет менее острой, но она отказалась от этой мысли. Когда умерла Эбби, она предалась безысходному горю и вовсе не стремилась избежать страданий, которые причинила ей эта невосполнимая утрата. Она винила себя в том, что осталась жива, и ей казалось, что лишь терзания и муки, которые она испытывает, могут хотя бы отчасти искупить эту вину. Слова соболезнований, которые она слышала от знакомых, не могли воскресить Эбби. И никакие ее самые искренние и проникновенные слова не вернут Джадду отца.
Внезапно звук льющейся воды стих. Челси поспешила на кухню и приготовила какао, надеясь, что ей удастся уговорить Джадда выпить хоть глоток для поддержания сил. Она вернулась в гостиную с чашкой в руках. В камине по-прежнему ярко горел огонь, и громкий треск поленьев эхом разносился по всему дому. Без Лео жилище Стриттеров словно опустело, и даже Челси, хотя она стала бывать здесь сравнительно недавно, отчетливо ощутила это.
Она опустилась в кресло и, задумчиво глядя в огонь, ждала появления Джадда. Он неслышными шагами вошел в комнату и, остановившись у камина, оперся локтями о высокую каменную решетку, бессильно свесив голову. Он был в одном белье, с его мокрых волос стекала вода.
Глядя на него, чувствуя, каким безысходным горем полна его душа, любя – да, любя – его, Челси не могла побороть в себе желания утешить его, прильнуть к его груди в порыве сочувствия и сострадания. Она вскочила на ноги и, подбежав к нему, обняла его, крепко, что было сил прижавшись к нему. Она знала, что Джадд без слов поймет ее.
Первые несколько секунд он оставался безмолвен и недвижим, но затем из горла его вырвался хриплый стон, полный боли. Он стиснул плечи Челси и выкрикнул ее имя.
– Я здесь, – отозвалась она. – Я с тобой. Снова издав болезненный стон, он провел дрожащими руками вдоль ее тела, затем, слегка отстранив ее, легко, едва ощутимо коснулся ее грудей и живота.
– Это жизнь! Жизнь! – воскликнул он, словно бросая вызов той смертной тоске, которая стремилась безраздельно завладеть его душой. Взяв ее за подбородок, он вдруг прильнул к ее губам в страстном, требовательном поцелуе.
Челси бросилась к нему в порыве любви и сострадания, вовсе не ища физической близости с ним, но теперь ее охватило бурное, неистовое желание, показавшееся ей столь же естественным, как и ее любовь, и сочувствие, и горечь утраты.
Он снял с нее свитер и, когда оба они опустились на колени подле камина, принялся расстегивать пуговицы на ее блузке, целуя ее лицо, шею и грудь. Движения его были страстными и порывистыми, но вместе с тем в них чувствовалось отчаяние, стремление избавиться от владевшей им боли и прильнуть к Челси как к источнику жизни, надежды и любви. Она с готовностью отзывалась на его ласки, и желание отдать ему всю себя без остатка охватило ее с неудержимой силой.
Он снял с нее нижнюю рубашку и долго не отрываясь смотрел на ее округлившийся упругий живот. Словно выполняя некий священный ритуал, он бережно обнял ладонями это вместилище новой жизни, и вдруг ребенок начал шевелиться, расправляя свои крохотные члены, как будто прикосновение Джадда пробудило его ото сна. Углы губ Джадда тронула едва заметная улыбка, исполненная нежности и горечи. Ребенок продолжал двигаться, и Джадд держал ладони прижатыми к животу Челси, пока он не затих.
Челси не сводила с него нежного, влюбленного взгляда. Джадд издал короткий гортанный звук и привлек ее к себе. На несколько мгновений они застыли в этой позе. Никогда еще она не испытывала такого полного единения с Джаддом. Челси казалось, что в эти минуты душа его полностью раскрылась перед ней. Он стремился вобрать в себя всю ее, чтобы заполнить ею зиявшую в его душе пустоту, и она с радостью шла навстречу его желанию.
Движения его были исполнены неистовой, нетерпеливой страсти, но вместе с тем так бережны и осторожны, что он, не причинил ей ни боли, ни даже малейшего неудобства.
Уже под утро, вконец изможденный, он уснул тяжелым сном, держа Челси в объятиях. Ей казалось, что она способна часами лежать подле него, не шевелясь, и любоваться им. Все эти месяцы вынужденной разлуки ей так недоставало его близости, тепла его сильного, мускулистого тела. Эту потерю ей не могли возместить одеяла и пледы, в которые она куталась, работа, которая поглощала почти все ее время, и даже ожидание ребенка, день ото дня становившееся все нетерпеливее. Она не могла отвести взгляда от его бледного лица с заострившимся носом и резко обозначившимися скулами. Глаза ее то и дело наполнялись слезами радости и скорби, и слабая улыбка, полная нежной горечи, не сходила с ее губ.
Но вот веки ее отяжелели и, поцеловав его в плечо, она прошептала:
– Я люблю тебя, Джадд! – и в то же мгновение уснула.
