Текст книги "Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо (сборник)"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 87 страниц)

56

Бейли смотрел, как Амадиро взял последний бутербродик и с видимым наслаждением положил его в рот.

– Очень недурен, – заметил Амадиро. – Но, пожалуй, я уж слишком неравнодушен к еде. Так о чем бишь я? А, да! Мистер Бейли, вы воображаете, будто узнали важный секрет? Что я сообщил вам то, чего наша планета еще не знает? Что мои планы опасны, а я выбалтываю их первому встречному? Полагаю, вы лелеете мысль, что я, если наш разговор продлится, непременно допущу какой-нибудь мелкий промах, который вы используете. Это очень маловероятно, поверьте мне. Мои планы создания еще более человекоподобных роботов, семейных роботов, созидающих совсем человеческую культуру, – эти планы опубликованы. Они доступны и Законодательному собранию, и любому, кому они интересны.

– И это широко известно? – спросил Бейли.

– Полагаю, что нет. У людей, далеких от этих проблем, хватает своих забот. Следующий обед, следующая гиперволновая программа, следующий космофутбольный матч их занимают куда больше, чем следующий век или следующее тысячелетие. Тем не менее они согласятся с моими планами, как и специалисты, уже с ними ознакомившиеся. Возражающих будет так мало, что они ничего не смогут изменить.

– И вы абсолютно в этом уверены?

– Как ни странно, да. Боюсь, вы не отдаете себе отчета, как сильно аврорианцы, да и космониты вообще, настроены против землян. Сам я, учтите, этих чувств не разделяю и, скажем, чувствую себя в вашем обществе вполне нормально. Я не страдаю первобытным страхом перед инфекцией, не воображаю, будто от вас скверно пахнет, не опасаюсь, что вы и ваши сопланетники замышляете истребить нас или украсть нашу собственность, но почти все аврорианцы думают и чувствуют именно так. Возможно, все это спрятано достаточно глубоко, и аврорианцы способны заставить себя соблюдать вежливость по отношению к землянину, который кажется безобидным, но при малейшем предлоге их ненависть и подозрения вырвутся наружу. Скажите им, что земляне стремительно заселяют новые планеты, готовясь завладеть Галактикой, и они завоют, требуя, чтобы Земля была уничтожена, пока еще это не произошло.

– Даже если альтернативой будет общество, состоящее из роботов?

– Безусловно. Вы и нашего отношения к роботам не понимаете. Мы их знаем. Мы с ними как дома.

– Нет. Они ваши слуги. Вы ощущаете свое превосходство над ними и чувствуете себя как дома только при условии этого превосходства. Если возникнет угроза обратного – что превосходство перейдет к ним, вы впадете в панику.

– Вы говорите так, потому что такой будет реакция землянина.

– Нет. Вы не впускаете их в Личные. Достаточный симптом.

– Для чего им эти помещения? У них есть свои умывальные, и они не испражняются. Да и к тому же они не человекоподобны. А то, возможно, мы этого ограничения не ввели бы.

– Тогда вы будете страшиться их еще больше.

– Да неужели? – сказал Амадиро. – Чепуха. Разве вы боитесь Дэниела? Если положиться на эту гиперволновую программу, хотя, признаюсь, я ей не слишком доверяю, так вы очень привязались к Дэниелу. И сейчас питаете к нему то же чувство, не правда ли?

Молчание Бейли было достаточно красноречиво, и Амадиро поспешил воспользоваться своим преимуществом.

– Вот в эту минуту, – сказал он, – вас совершенно не трогает тот факт, что Жискар стоит в алькове молча и неподвижно. Однако некоторые ваши непроизвольные движения выдают, что вас смущает такое же положение Дэниела. Вы чувствуете, что он слишком похож; на человека, что с ним нельзя обходиться как с роботом. И вы вовсе не боитесь его, потому что он выглядит как человек.

– Я землянин, – сказал Бейли. – У нас есть роботы, но не культура роботов. Я не могу служить доказательством.

– А Глэдия, которая предпочла Джендера людям…

– Она солярианка. И тоже не может служить доказательством.

– Так что же, по-вашему, может служить доказательством? Вы просто рассуждаете и строите догадки. Мне представляется очевидным, что робот, достаточно сходный с человеком, будет восприниматься как человек. Разве вы требуете подтверждений, что я не робот? С вас достаточно, что я выгляжу человеком. И нас не будет беспокоить, заселен ли новый мир аврорианцами, только похожими на людей, или действительно людьми, поскольку разница незаметна. Но люди или роботы, эти поселенцы будут так или иначе аврорианцами, а не землянами.

Бейли растерялся и сказал совсем не убедительно:

– Ну а если вы так и не научитесь производить человекоподобных роботов?

– С чего вы взяли, что мы потерпим неудачу? Заметьте, я говорю «мы». Тут нас много.

– Даже большое число посредственностей не складывается в одного гения.

– Мы не посредственности, – жестко сказал Амадиро. – Фастольф еще убедится, что ему выгоднее быть с нами.

– Не думаю.

– А я думаю. Ему не понравится остаться без всякого влияния в Законодательном собрании, а когда наши планы заселения Галактики начнут осуществляться и он убедится, что не может нам помешать, он присоединится к нам. Такой поступок будет только естественным.

– Я не думаю, что вы победите, – сказал Бейли.

– Так, по-вашему, вы каким-то образом выгородите Фастольфа и, может быть, впутаете в это дело меня или кого-то другого?

– Очень возможно, – сказал Бейли с решимостью отчаяния.

Амадиро покачал головой:

– Друг мой, полагай я, что у вас есть хоть малейшая возможность помешать моим планам, разве я сидел бы сложа руки и ждал конца?

– А вы и не ждете, а делаете все, что в ваших силах, чтобы сорвать это расследование. Зачем бы, будь вы уверены, что я никак помешать вам не могу?

– Ну, – сказал Амадиро, – немного помешать вы можете, деморализуя некоторых членов Института. Вы не опасны, но способны причинить мелкие неприятности, а мне они тоже не нужны. Поэтому я положу им конец, но сделаю это без эксцессов, даже мягко. Будь вы правда опасны…

– Что вы могли бы сделать в таком случае, доктор Амадиро?

– Я мог бы схватить вас и запереть, пока вас не выслали бы, Мне кажется, аврорианцы в целом остались бы равнодушны, как бы я ни поступил с землянином.

– Вы стараетесь запугать меня, – сказал Бейли. – Но у вас ничего не выйдет. Вы прекрасно знаете, что в присутствии моих роботов не можете меня и пальцем тронуть.

– А вам не приходит в голову, что у меня под рукой сотня роботов? Ваши против них бессильны.

– И все сто не причинят мне вреда. Они не различают землян и аврорианцев. Я человек, и меня охраняют Три Закона.

– Они могут обездвижить вас, не причинив вам вреда, а тем временем ваши роботы будут уничтожены.

– Нет, – ответил Бейли. – Жискар слышит каждое ваше слово и, если вы попробуете призвать своих роботов, Жискар обездвижит вас. Он движется молниеносно, а после этого ваши роботы уже ничего сделать не смогут, даже если вам и удастся их вызвать. Они поймут, что любое посягательство на меня станет причиной вреда вам.

– По-вашему, Жискар может причинить мне вред?

– Чтобы защитить меня? Несомненно. В случае абсолютной необходимости он вас убьет.

– Это вы уже выдумываете.

– Вовсе нет, – ответил Бейли. – Дэниел и Жискар получили инструкцию защищать меня. И Первый Закон был в этом смысле подкреплен со всем искусством, на какое способен доктор Фастольф, – причем конкретно для меня. Прямо мне этого не говорили, но я не сомневаюсь, что так и есть. Если роботам придется выбирать между вредом для вас и вредом для меня, пусть я и землянин, их выбор предрешен. Полагаю, вы прекрасно понимаете, что у доктора Фастольфа нет особого желания оберегать вас.

Амадиро засмеялся, а потом сказал с широкой ухмылкой:

– Не сомневаюсь, что вы правы во всем, мистер Бейли, но очень хорошо, что вы это изложили. Вы знаете, дорогой сэр, что я тоже фиксирую наш разговор, я же с самого начала предупредил вас, и теперь очень рад своей предусмотрительности. Доктор Фастольф, возможно, сотрет заключительную часть нашего разговора, но, не сомневайтесь, я его примеру не последую. Из ваших слов ясно, что он готов с помощью роботов причинить мне вред, даже убить меня, если сумеет, тогда как из нашего разговора – да и любого другого – никак не следует, что я планирую физические посягательства на него, или далее на вас, мистер Бейли. Так кто же из нас злодей? По-моему, вы это ясно показали, и давайте на этом закончим нашу беседу. Он встал, все еще улыбаясь, и Бейли, судорожно сглатывая, тоже встал – почти машинально.

– Впрочем, – продолжал Амадиро, – я хочу еще кое-что добавить. Не о наших мелких недоразумениях здесь на Авроре. О вашей проблеме, мистер Бейли.

– Моей проблеме?

– Пожалуй, мне следовало бы сказать – о проблеме Земли, Мне кажется, вам очень-очень хотелось бы выручить беднягу Фастольфа, избавить его от последствий того, что он сам же натворил, так как вы верите, будто это даст вашей планете шанс для экспансии. Разуверьтесь, мистер Бейли. Вы глубоко заблуждаетесь – вляпались, если прибегнуть к вульгарному выражению, на которое я набрел в одном из исторических романов о вашей планете.

– Мне оно незнакомо, – холодно сказал Бейли.

– Я хочу сказать, вы понимаете все как раз наоборот. Видите ли, когда Законодательное собрание поддержит мои планы (заметьте, я говорю «когда», а не «если»), Земле, не спорю, придется довольствоваться собственной солнечной системой, но, в сущности, для ее же пользы. Перед Авророй откроется перспектива учреждения безграничной империи. Если тогда мы будем уверены, что Земля останется просто Землей, причем навеки, нас она перестанет заботить. Имея в своем распоряжении всю Галактику, мы не посягнем на единственный мир землян. И даже не откажемся помочь сделать этот мир более комфортабельным для его населения, насколько это окажется практичным. С другой стороны, мистер Бейли, если аврорианцы пойдут навстречу желанию доктора Фастольфа и разрешат Земле отправлять в космос собственных поселенцев, весьма скоро все больше и больше аврорианцев начнут понимать, что Земля захватит Галактику, а мы будем окружены, заперты, обречены на упадок и гибель. А уж тогда я ничего сделать не смогу. Мое собственное расположение к землянам окажется бессильным перед бурей подозрений и предубеждений, которая ничего хорошего Земле не сулит. А потому, мистер Бейли, если вы действительно принимаете близко к сердцу благо своих сопланетников, должны думать только о том, как бы Фастольфу не удалось навязать Авроре свой губительный план. Вам следовало бы стать моим союзником. Вы поразмыслите. А я сказал вам все это, поверьте, только из самых дружеских чувств и симпатии к вам и к вашей планете.

Амадиро улыбался все так же широко, но совсем уж волчьей улыбкой.

57

Следом за Амадиро Бейли и его роботы покинули кабинет и пошли по коридору. Амадиро остановился у одной из дверей.

– Не хотите ли воспользоваться удобствами перед дорогой?

На секунду Бейли недоуменно нахмурился. Но тут же вспомнил, что означает старинный эвфемизм, который употребил Амадиро. Он ведь тоже читал старинные романы!

– Какой-то древний генерал (забыл его имя), учитывая возможные неожиданности, однажды порекомендовал: «Если есть возможность помочиться, не упускай ее!»

Амадиро широко улыбнулся:

– Превосходный совет. Почти не уступающий моей рекомендации серьезно обдумать мои слова… Но, кажется, вы все-таки колеблетесь? Неужели вы вообразили, что я устрою вам ловушку? Поверьте, я не дикарь. Вы мой гость, и одно это обеспечивает вам полную безопасность.

– Если я и колеблюсь, – осторожно ответил Бейли, – то потому лишь, что не знаю, насколько прилично мне, неаврорианцу, воспользоваться… э… вашими удобствами.

– Вздор, мой дорогой Бейли. Есть ли у вас выбор? Нужда диктует свои условия. Прошу вас, воспользуйтесь. Хотя бы в доказательство того, что лично я свободен от аврорианских предрассудков и желаю вам с Землей всяких благ.

– А не могли бы вы доказать это еще нагляднее?

– Каким образом, мистер Бейли?

– Продемонстрировав, что стоите выше предрассудков вашей планеты, касающихся роботов…

– Таких предрассудков вообще нет, – быстро перебил Амадиро.

Бейли глубокомысленно кивнул и докончил фразу:

– …разрешив им войти в Личную вместе со мной? Без них я теперь чувствую себя неловко.

На мгновение Амадиро будто растерялся, но справился с собой и ответил почти без паузы, хотя и хмуро:

– Пожалуйста, мистер Бейли.

– Но тот, кто внутри, может возмутиться. Мне не хотелось бы стать причиной скандала.

– Там никого нет. Это одноместная Личная, и, если она занята, горит предупредительный сигнал.

– Благодарю вас, доктор Амадиро, – сказал Бейли, открывая дверь. – Жискар, войди.

Жискар явно заколебался, но не возразил и вошел, а за ним по жесту Бейли и Дэниел. Но тот взял Бейли за локоть и увлек за собой. Пока дверь закрывалась, Бейли успел сказать:

– Я недолго. Еще раз спасибо за разрешение.

Он старался выглядеть беззаботным, но внутри у него все сжалось. Какой неприятный сюрприз ждет его тут?

58

Однако Личная была пуста. И меньше, чем в доме Фастольфа. Ее даже обыскивать не потребовалось.

Жискар и Дэниел молча встали у самой двери, точно стараясь не заходить в помещение дальше самого необходимого.

Бейли хотел заговорить нормальным голосом, но у него получилось одно сипение. Откашлявшись с ненужной громкостью, он выговорил:

– Вы можете отойти от двери… и, Дэниел, тебе молчать необязательно. (Дэниел бывал на Земле и знал, что там в Личных разговаривать не принято.)

И Дэниел показал, что помнит об этом табу – он прижал палец к губам.

– Да знаю я, знаю, – проворчал Бейли, – но забудь об этом. Если Амадиро вопреки аврорианскому обычаю допустил роботов в Личную, так мы же не на Земле, чтобы соблюдать тамошние запреты.

– Но вам не станет неловко, партнер Элайдж? – спросил Дэниел вполголоса.

– Ничуточки, – ответил Бейли обычным тоном. (Действительно, разговор с Дэниелом, роботом, оказался вовсе не угнетающим. Голоса в таком помещении без людей прозвучали не так уж устрашающе. А вернее, и вовсе не устрашающе, поскольку были тут только роботы, пусть один и выглядел совсем человеком. Естественно, сказать это вслух Бейли не мог. Пусть у Дэниела не было чувств, которые следовало бы щадить, Бейли переживал за него.)

Внезапно Бейли пришла в голову еще одна мысль, и он почувствовал себя полным идиотом.

– Или, – спросил он совсем уж замогильным шепотом, – ты намекнул, что надо молчать, так как эта комната прослушивается? – Последнее слово он произнес совсем уж беззвучно.

– Если, партнер Элайдж, вы опасаетесь, что люди снаружи могут разобрать, о чем здесь говорят, с помощью подслушивающего устройства, то это абсолютно исключено.

– Почему?

Туалетное удобство мгновенно и бесшумно самоочистилось, и Бейли перешел к раковине.

На Земле, – ответил Дэниел, – плотная населенность Городов исключает уединение. Подслушивание само собой разумеется, и приспособления для большей его эффективности, вероятно, воспринимаются как нечто естественное. Если землянин не хочет, чтобы его подслушивали, он просто замолкает. Вот поэтому, наверное, молчание стало нерушимым правилом в помещениях, формально подразумевающих уединенность, и, в частности, в тех, которые вы называете Личными. На Авроре же, как и на всех космомирах, уединенность – реальный факт и ценится очень высоко. Вряд ли вы забыли Солярию и патологические крайности, до которых доводит желание обеспечить ее? Но даже на Авроре при всем ее отличии от Солярии каждый человек отделен от всех остальных расстоянием, на Земле невозможным, а вдобавок еще и стеной из роботов. Посягнуть на такую изолированность было бы немыслимым поступком.

– По-твоему, установка тут подслушивающего устройства явилась бы преступлением?

– Хуже, партнер Элайдж. Дикостью, недостойной благородного аврорианца, гордого своей цивилизованностью.

Бейли поглядел по сторонам. Неверно истолковав этот взгляд, Дэниел тотчас извлек полотенце из малоприметного автомата и протянул его Бейли.

Полотенце Бейли взял, но думал он о другом: его глаза шарили по стенам, выискивая микрофон. Чтобы кто-то отказался от такого преимущества, оберегая свою цивилизованность? Чушь! Однако он ничего не увидел и уныло подумал, что иначе и быть не могло. Откуда ему знать, как выглядят микрофоны на Авроре? Иная культура, и все тут иное.

Но у него были и кое-какие другие подозрения.

– Дэниел, ты знаешь аврорианцев лучше, чем я, так объясни, почему Амадиро до такой степени со мной любезен? Беседует со мной обстоятельно, не спеша, предлагает воспользоваться этим помещением, о чем Василия и слушать не пожелала. Держится так, словно ему не жаль тратить на меня свое драгоценное время. Что это? Вежливость?

– Многие аврорианцы считают вежливость высоким достоинством. Может быть, Амадиро принадлежит к таким, Он ведь несколько раз подчеркивал, что он – не дикарь.

– Еще вопрос. Почему он позволил мне взять с собой в это помещение тебя с Жискаром? Как ты полагаешь?

– Мне кажется, он хотел успокоить вас на случай, если вы заподозрите тут какую-то ловушку.

– К чему было затрудняться? Неужели он хотел избавить меня от ненужной тревоги?

– Еще одна любезность благородного и цивилизованного аврорианца.

Бейли покачал головой:

– Что же, если это помещение прослушивается и Амадиро меня слышит, то пусть! Я не считаю его благородным и цивилизованным аврорианцем. Он без обиняков дал мне понять, что я должен оставить расследование, иначе он добьется, чтобы плохо пришлось всей Земле. Так это благородный и цивилизованный поступок? Или гнусный шантаж?

– Самый благородный аврорианец, – сказал Дэниел, – может оказаться в положении, когда угрозы становятся необходимостью, но прибегнет он к ним со всей цивилизованностью.

– Как и поступил Амадиро. Следовательно, благородным и цивилизованным аврорианца делает форма, а не содержание его речи. А впрочем, Дэниел, ты же робот и не способен отнестись к человеку критически, верно?

– Да, мне было бы трудно, – ответил Дэниел. – Но можно мне задать вопрос, партнер Элайдж? Почему вы попросили разрешения, чтобы друг Жискар и я вошли сюда с вами? Мне казалось, раньше вы не хотели признавать, что вам грозит опасность. Вы теперь решили, что чувствуете себя спокойно только в нашем присутствии?

– Вовсе нет, Дэниел. Теперь я совершенно убежден, что опасность мне не угрожала и не угрожает.

Однако, когда вы вошли сюда, партнер Элайдж, вы вели себя так, словно подозревали что-то. Вы обыскали помещение.

– Естественно! Я сказал, что мне опасность не угрожает, но я не утверждаю, что опасности вообще нет.

– Я не улавливаю разницы, партнер Элайдж.

– Поговорим об этом позже, Дэниел, Я все еще не уверен, что нас не подслушивают.

Бейли вытер руки и добавил:

– Как видишь, Дэниел, я не торопился, даже наоборот. Теперь я готов отправиться дальше. Интересно, Амадиро все еще терпеливо ждет нас или перепоручил кому-нибудь проводить нас до дверей. Ведь он человек очень занятой и вряд ли ему удобно потратить на меня весь день.

– Будет более логичным, если доктор Амадиро нашел себе замену.

– А ты, Жискар? Что думаешь ты?

– Я согласен с другом Дэниелом, хотя согласно моему опыту люди не всегда выбирают наиболее логичный образ действий.

– Лично я, – сказал Бейли, – не сомневаюсь, что Амадиро ждет нас с полным терпением. Если что-то заставило его уже потратить на нас столько времени, побудительная причина, в чем бы она ни заключалась, еще не утратила своей силы.

– Не представляю себе, партнер Элайдж, что это может быть за причина, – сказал Дэниел.

– Вот и я не представляю, Дэниел, – ответил Бейли. – И это сильно меня тревожит. Однако откроем дверь и посмотрим.

59

Амадиро ждал за дверью точно на том же месте, где они его оставили. Он улыбнулся им без малейших признаков нетерпения. Бейли не удержался и бросил на Дэниела взгляд, без слов говоривший «ага!», но тот сохранял полную невозмутимость.

– Жаль, мистер Бейли, что вы не оставили Жискара за дверью, входя в Личную. Я ведь имел много случаев познакомиться с ним в былые времена, когда отношения между мной и Фастольфом еще не испортились, но как-то не получалось. Вы знаете, что Фастольф был моим учителем?

– Неужели? – отозвался Бейли. – Нет, я не знал.

– Откуда же? Разве что кто-нибудь вам сказал, но вы пробыли на нашей планете так недолго, что, естественно, не успели набраться подобных мелких сведений. Идемте! Мне пришло в голову, что вы с полным правом сочтете меня негостеприимным, если я не покажу вам Институт, раз уж вы здесь.

– Право же! – Бейли насторожился. – Мне…

– Нет, я вас не отпущу! – сказал Амадиро властно. – Вы прибыли на Аврору вчера утром и, полагаю, останетесь здесь очень недолго. Вряд ли вам когда-нибудь еще представится случай заглянуть в современную лабораторию, ведущую исследования в сфере робопсихологии.

Он взял Бейли под руку и продолжал говорить совсем запросто – тараторить, вдруг подумал Бейли с недоумением.

– Вы умылись, – болтал Амадиро. – Позаботились о прочих своих нуждах. Возможно, у вас найдутся вопросы к другим робопсихологам, и я буду только рад, так как хочу доказать, что не намерен вам ни в чем препятствовать в то короткое время, которое остается у вас для вашего расследования, пока на него не наложен запрет. И почему бы вам не поужинать с нами?

– Можно мне сказать, сэр… – начал Жискар.

– Нельзя! – резко оборвал его Амадиро, и робот умолк. – Мой дорогой мистер Бейли, – продолжал Амадиро, – я понимаю роботов. Никто не понимает их лучше – кроме, разумеется, нашего злополучного Фастольфа. Жискар, не сомневаюсь, хотел напомнить вам о каком-то деловом свидании, каком-то обещании или деле, но теперь это ни к чему. Поскольку расследование практически окончено, то, о чем он хотел вам напомнить, уже утратило всякую важность. Забудем весь этот вздор и на краткий час будем друзьями. Поверьте, мой добрый мистер Бейли, я питаю живейший интерес к Земле и ее культуре. Не самое популярное увлечение на Авроре, но я просто покорен. Особенно меня занимает древняя история Земли, когда там говорили на сотнях языков, а межзвездный единый был еще делом будущего… Да, кстати, межзвездным вы владеете просто превосходно… Нет, нет, не сюда! – внезапно перебил себя Амадиро и увлек Бейли за собой в поперечный коридор. – Мы идем в зал стимуляции позитронных связей. Он обладает своеобразной, хотя и жутковатой красотой, и, возможно, включено что-нибудь увлекательное. Симфония образов… Но я говорил о том, как вы владеете межзвездным. Среди многих аврорианских предубеждений против Земли существует и поверье, будто земляне говорят на межзвездном так, что их невозможно понять. Когда показывали гиперволновую постановку о вас, многие не верили, что в ней играли земные актеры – ведь все они говорили безупречно, Но я вас прекрасно понимаю!

При последних словах он улыбнулся, а потом продолжал доверительно:

– Я пытался читать Шекспира, но в оригинале он мне, естественно, недоступен, а в переводе кажется каким-то плоским. Вина, не сомневаюсь, переводчика, а не Шекспира. Диккенс и Толстой идут у меня лучше, возможно, потому что это проза, хотя имена персонажей и у того и у другого равно неудобопроизносимы. Мистер Бейли, все это я говорю, потому что я друг Земли. Искренний. И хочу того, что для нее лучше. Вы понимаете? – Он посмотрел на Бейли, и снова из его смеющихся глаз выглянул волк.

Бейли сказал громко, вклинивая свой голос в журчащие фразы Амадиро:

– Боюсь, я не могу воспользоваться вашей любезностью, доктор Амадиро, Мне больше не о чем спрашивать ни вас, ни кого-либо другого здесь, а у меня еще есть дела. Если вы…

Бейли умолк. До его слуха донеслось странное рокотание.

– Что это? – спросил он с тревогой.

– О чем вы? Я ничего не заметил. – Амадиро оглянулся на двух роботов, которые следовали за ними в полном молчании. – Ничего! – повторил он властно, – Абсолютно ничего!

Бейли понял, что это эквивалент приказания. Теперь роботы уже не могли сказать, что слышали рокот, – это значило бы поступить наперекор воле человека. Разве что сам Бейли отдал бы контрприказ, но он знал, что не сумеет взять верх над профессионализмом Амадиро.

Да и неважно! Он-то слышал, а он не робот и не позволит морочить себя.

– По вашим же словам, доктор Амадиро, – сказал он, – у меня почти не остается времени. А потому я должен…

Снова рокот – и гораздо громче. В голосе Бейли появилась сталь:

– Полагаю, это именно то, чего вы не услышали раньше и чего не слышите теперь. Отпустите меня, сэр, или я обращусь за помощью к моим роботам.

Амадиро тут же отпустил руку Бейли.

– Друг мой, вам достаточно высказать желание. Идемте! Я провожу вас до ближайшего выхода, и, если вы когда-нибудь вновь окажетесь на Авроре, что кажется весьма маловероятным, прошу вас, загляните в Институт, и я покажу вам его, как обещал.

Они ускорили шаги, спустились по спиральному пандусу, прошли по коридору до обширного и теперь совершенно пустого вестибюля и оказались перед дверью, через которую не так давно вошли в Институт.

Окна в вестибюле были непроницаемо темными. Неужели наступила ночь? Но нет, Амадиро пробормотал себе под нос:

– Жуткая погода! Окна заматировали. – Он обернулся к Бейли, – Вероятно, идет дождь. О нем предупреждали в прогнозе, которые в общем-то надежны, а уж скверные – всегда.

Дверь отворилась, и Бейли, охнув, отшатнулся. В. вестибюль ворвался холодный ветер, на фоне неба – не черного, но тускло-серого – гнулись и качались вершины деревьев. А с неба падала вода – лилась струями. Бейли в ужасе посмотрел вверх, и тут по всему небу зазмеилась ослепительно яркая полоска света, а затем раздался тот же рокот, завершившись оглушительным треском, словно небо раскололось.

Бейли повернулся и бросился назад, испуганно всхлипывая.