Текст книги "Новые Миры Айзека Азимова. Том 3"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Старик вытянул морщинистые руки с перекрученными венами, но потом опустил их, словно опасаясь дотронуться до Мартена.

– Я искал тебя, однако в диких просторах города, который только еще будет, слишком много людей. Слишком много Мартенсов и Мартинесов и Мортонов и Мертонов. Я остановился, только когда добрался до зелени, и то на мгновение. Я не впаду в грех и не перестану верить. И вот ты пришел.

– Это я, – сказал Мартен и понял что это так. – А ты – Финеас Левкович. Почему ты здесь?

– Я Финеас бен Иегуда, получивший имя Левкович по указу царя, который всем нам присвоил имена. А здесь мы, – тихо продолжал старик, – потому что я молился. Когда я был уже стар, Лия, единственная моя дочь, дитя моих преклонных лет, уехала с мужем в Америку, оставив заботы прошлого ради надежд на будущее. Сыновья мои умерли, жена моя Сара, отрада моей души, умерла еще раньше, и я остался один. Пришло время и мне умереть. Но я не видел Лию с тех пор, как она уехала, а весточки от нее приходили так редко. Душа моя стремилась повидать сыновей ее плоти, продолжение моего семени, сыновей, в которых моя душа могла бы жить дальше и не умереть.

Голос старика был тверд, а под его словами перекатывалась беззвучная тень древнего языка.

– И был мне ответ. Я получил два часа, чтобы увидеть первого сына по моей линии, родившегося в новой стране и в новое время. Сын дочери дочери моей дочери, нашел ли я тебя среди роскоши города?

– Но зачем был нужен этот поиск? Почему бы не свести нас всех вместе?

– Потому что в надежде поиска заключена радость, мой сын, – торжественно провозгласил старик, – и обретение исполнено сладости. Мне дали два часа, чтобы я искал, два часа, чтобы я нашел… и вот ты предстал предо мной, тот, кого я не искал при жизни. – Голос его был стар и спокоен. – С тобой все хорошо, сын мой?

– Теперь, когда я нашел тебя, со мной все хорошо, – ответил Мартен и опустился на колени. – Благослови меня, отец, чтобы мне было хорошо во все дни моей жизни с девушкой, которую я хочу взять в жены, и с малышами, которые родятся от моего семени и от твоего.

Он почувствовал, как на его голову легко опустилась старческая рука, после чего послышался лишь безмолвный шепот.

Мартен поднялся.

Глаза старика с мольбой вглядывались в его лицо Мартену показалось, что взгляд их терял резкость.

– Теперь я спокойно вернусь к отцам моим, сын мой, – произнес старик, и Мартен остался один в пустом парке.

Неожиданно мир качнулся и ожил. Солнце возобновило прерванный бег, подул ветер, и вместе с этим ощущением все скользнуло обратно…

В десять часов утра Сэм Мартен выбрался из такси, безуспешно пытаясь нащупать бумажник, в то время как мимо неслись другие машины.

Красный грузовик притормозил, потом снова поехал. Белая надпись на его борту извещала:

«Ф. ЛЕФКОВИЦ И СЫНОВЬЯ.

ОПТОВАЯ ТОРГОВЛЯ ОДЕЖДОЙ».

Мартен ее не заметил. Тем не менее он каким-то образом знал, что все с ним будет хорошо. Знал, как никогда раньше…

Что это за штука – любовь?

What is This Thing Called Love?

© 1961 by Isaac Asimov

Что это за штука – любовь?

© В. Баканов, перевод, 1997

У этого рассказа сложная история. Она началась в году 1938-м или 1939-м, когда один журнал, названия которого я приводить не стану, на протяжении полудюжины номеров пытался «раскрутиться», публикуя то, что я могу определить как «пикантные фантастические рассказы». Учитывая сексуальную свободу, допустимую для современных авторов, те древние «пикантные» рассказы ныне читаются примерно как «Двойняшки Боббси в космосе», но тогда немногочисленные читатели того журнала воспринимали их как «клубничку».

Основными сюжетами тех рассказов была горячая страсть инопланетных монстров к земным женщинам. Одежду у женщин непременно срывали, а не снимали, а их груди описывали набором эллиптических фраз. (Да, я знаю, что получился каламбур.) Журнал помер заслуженной смертью, и не столько из-за опубликованного в нем секса и садизма, сколько из-за смертельной одинаковости своих материалов и полуграмотных «произведений».

Занавес опускается и вновь поднимается в 1960 году. У журнала «Плейбой» появляется желание повеселиться за счет фантастики. В нем публикуется статья под названием «Девушки для склизкого бога», в которой вся фантастика (правда, добродушно) представлена как сплошной секс и садизм. Они могли отыскать очень мало настоящего материала для сатиры, потому что до 1960 года не существовало другой области литературы (пожалуй, за исключением рассказиков для детей в бюллетенях воскресных школ) столь пуританской, как фантастика. После 1960 года сексуальное либертарианство проникло даже в научную фантастику.

Поэтому «Плейбою» пришлось иллюстрировать свою статью забавно-сексуальными обложками вымышленных журналов, а все цитаты выдирать из единственного источника – того самого журнала, что я упоминал выше.

Когда Селия Голдсмит, редактор журнала «Amazing Stories», прочитала эту статью, она немедленно позвонила мне и предложила написать рассказ под названием «Плейбой и склизкий бог» – сатиру на сатиру. У меня возникло сильное искушение написать такой рассказ по нескольким причинам:

1) Мисс Голдсмит нельзя описать – ее надо видеть. Я не знаю другого редактора НФ журнала, столь похожего на девушку из шоу, а меня эстетически привлекают (или что-то в этом роде) девушки именно такого типа.

2) Я воспринимаю фантастику всерьез, и меня очень задело, что «Плейбой» высмеял ее, воспользовавшись журнальчиком 1938 года. Мне захотелось отплатить им той же монетой.

3) Я быстро придумал, что именно хочу написать. Поэтому я написал рассказ «Плейбой и склизкий бог», вставив в него несколько тех же цитат, что использовал «Плейбой», и попытавшись изобразить, каким в действительности может оказаться контакт между сексуально озабоченным инопланетянином и земной женщиной. (Следует упомянуть, что последние три абзаца написаны мисс Голдсмит. В моем варианте оказалась весьма претенциозная концовка, а у мисс Голдсмит получилась гораздо удачнее. Поэтому я решил оставить ее вариант, и не только в журнале, но и здесь.)

Осталась проблема с названием – оно было попросту отвратительным. Когда покойный (увы!) Грофф Конклин, один из неутомимейших составителей антологий, решил вставить этот рассказ в очередную свою антологию, он меня довольно-таки жалостливо спросил, нет ли у меня другого названия.

– Еще бы! Как насчет «What is This Thing Called Love?»

Грофф оказался очень доволен, я тоже. Он использовал это название, и здесь этот рассказ называется так же.

– Два совершенно разных вида! – настаивал капитан Гарм, пристально рассматривая доставленные на корабль создания. Его оптические органы выдвинулись далеко вперед, обеспечивая максимальную контрастность.

Проведя месяц на планете в тесной шпионской капсуле, Ботакс наконец блаженно расслабился.

– Не два вида, – возразил он, – а две формы одного вида.

– Чепуха! Между ними нет никакого сходства. Благодарение Вечности, внешне они не так мерзки, как многие обитатели Вселенной. Разумный размер, различимые члены… У них есть речь?

– Да, капитан, – ответил Ботакс, меняя окраску глаз. – Мой рапорт описывает все детально. Эти существа создают звуковые волны при помощи горла и рта – что-то вроде сложного кашля. Я и сам научился. – Он был горд. – Это очень трудно.

– Так вот отчего у них такие невыразительные глаза… Однако почему вы настаиваете, что они принадлежат к одному виду? Смотрите: у того, что слева, длиннее усики или что там у него, и само оно меньше и по-другому сложено, а в верхней части туловища выпирает что-то, чего нет у того, справа… Они живы?

– Живы, но без сознания – прошли курс психолечения для подавления страха. Так будет проще изучать их поведение.

– А стоит ли изучать? Мы и так не укладываемся в сроки, а нам нужно исследовать еще по крайней мере пять миров большего значения, чем этот. Кроме того, трудно поддерживать Временной Стасис, и я бы хотел вернуть их и продолжать…

Влажное веретенчатое тело Ботакса даже завибрировало от возмущения. Его трубчатый язык облизал мягкий нос. Скошенная трехпалая рука качнулась в отрицательном жесте, а глаза перевели спектр беседы целиком в красный свет.

– Спаси нас Вечность, капитан! Ни один мир не имеет большего значения, чем этот. Мы стоим перед серьезнейшим кризисом. Эти создания могут оказаться самыми опасными в Галактике – именно потому, что их две формы.

– Не понимаю.

– Капитан, планета уникальна. Она настолько уникальна, что я сам еще не в состоянии осознать все последствия. Например, почти все виды представлены в двух формах. Если позволите употребить их звуки, то первая, меньшая, называется «женской», а вторая – «мужской», так что они-то сознают разницу.

Гарм мигнул:

– Какое отвратительное средство связи…

– И, капитан, чтобы оставить потомство, эти две формы должны сотрудничать.

Капитан, который, наклонившись, со смесью любопытства и отвращения разглядывал пленников, резко выпрямился:

– Сотрудничать? Что за чепуха? Самый фундаментальный закон жизни: каждое существо приносит потомство в глубочайшем и сокровенном общении с собой. Что же еще делает жизненные формы жизненными?

– Чтобы одна форма произвела потомство, другая должна принимать участие, – упрямо повторил Ботакс.

– Каким образом?

– Очень трудно выяснить. Эта процедура считается у аборигенов интимной. В местной литературе я не мог найти точного и исчерпывающего описания. Но мне удалось вывести кое-какие разумные заключения.

Гарм покачал головой:

– Нелепо… Почкование – священнейший, самый интимный процесс на десятках тысяч планет. Как сказал великий фотобард Левуллин: «Во время почкования, во время почкования, в то самое прекрасное мгновение, когда…»

– Капитан, вы не поняли. Это сотрудничество между формами приводит, не знаю точно как, к рекомбинации генов. Таким образом, в каждом поколении осуществляются новые варианты. Они развиваются в тысячи раз быстрее нас!

– Вы хотите сказать, что гены одного индивидуума могут комбинироваться с генами другого? Вы понимаете, насколько это смехотворно с точки зрения физиологии клетки?

– И все же, – нервно произнес Ботакс под тяжелым взглядом капитана, – эволюция ускоряется. Это просто мир разгула видов: их здесь миллион с четвертью.

– Двенадцать с четвертью будет ближе к истине! Не стоит принимать на веру то, что написано в туземной литературе.

– Я сам видел в очень маленьком регионе сотни различных видов. Говорю вам, капитан, дайте им время, и они разовьются в расу, способную превзойти нас и править Галактикой.

– Докажите, что сотрудничество, о котором вы ведете речь, имеет место, и я рассмотрю ваши предложения. В противном случае я сочту ваши фантазии нелепыми, и мы полетим дальше.

– Докажу! – Глаза Ботакса засверкали ярким желтым огнем. – Обитатели этого мира уникальны еще и в другом отношении. Они предвидят достижения, которых пока не добились, – очевидно, это следствие веры в быстрое развитие. Я перевел их термин для такой литературы, как «научная фантастика». И читал я почти исключительно научную фантастику, потому что уверен: в своих мечтах они ярче выражают себя и свою угрозу нам. И именно из научной фантастики я вывел метод их сотрудничества.

– Как вам это удалось?

– У аборигенов есть периодическое издание, которое иногда публикует научную фантастику, полностью посвященную разнообразным аспектам этого сотрудничества. Его название звучит приблизительно так: «Плейбой». Там не выражаются ясно, что весьма раздражает, но отпускают прозрачные намеки. Очевидно, существо, подбирающее рассказы для издания, только этой темой и интересуется. Отсюда я и знаю, как все происходит… Капитан, после того как на наших глазах появится молодняк, умоляю: прикажите развеять эту планету на атомы!

– Ладно, – утомленно согласился капитан Гарм. – Приведите их в сознание и делайте свое дело.

Мардж Скидмор неожиданно осознала, где находится. Она отчетливо вспомнила перрон в сгущающихся сумерках; перрон был почти пуст – один мужчина стоял рядом с ней, другой – на другом конце. Уже слышался шум подходящего поезда.

Затем – вспышка, ощущение, будто тебя выворачивают наизнанку, и полуиллюзорное видение какого-то тонкого существа, покрытого слизью, и…

– О Боже, – простонала Мардж, – я все еще здесь.

Она чувствовала слабое отвращение, но не страх. Она была почти горда, что не чувствует страха. Тут же стоял мужчина – тот самый, что был рядом с ней на платформе.

– Вас они тоже прихватили? – спросила Мардж. – Кого еще?

Чарли Гримвольд попытался поднять руку, чтобы снять шляпу и пригладить волосы, но не сумел и пальцем шевельнуть – что-то мешало, словно все тело стягивал резиновый кокон. Чарли посмотрел на узколицую женщину напротив – лет за тридцать, отметил он, и довольно привлекательная. Но в данных обстоятельствах ему просто хотелось очутиться отсюда подальше, и даже женское общество его не утешало.

– Не знаю, мадам. Я стоял на платформе…

– Я тоже.

– Потом увидел вспышку и… Это, наверное, марсиане.

Мардж энергично кивнула:

– И я так думаю. Вы боитесь?

– Как ни странно, нет.

– Я тоже не испугана. Удивительно, правда? О Боже, одно из них подходит!.. Если эта тварь коснется меня, я закричу. Посмотрите на его кожу – вся в слизи! Меня тошнит.

Ботакс приблизился и, как можно тщательнее выговаривая слова, произнес:

– Создания! Мы не причиним вам вреда. Мы только просим показать ваше сотрудничество.

– Э, да оно разговаривает! – удивился Чарли. – Что значит «сотрудничество»?

– Оба. Друг с другом, – пояснил Ботакс.

– Вы понимаете, что он хочет сказать? – Чарли вопросительно посмотрел на Мардж.

– Понятия не имею, – надменно бросила она.

Ботакс сказал:

– Я имею в виду… – и употребил короткий термин, никогда не попадавшийся ему в литературе, но встречающийся в устной речи как синоним искомой процедуры.

Мардж залилась краской и громовым голосом воскликнула:

– Что?!

Ботакс и капитан Гарм в ужасе заткнули слуховые отверстия и болезненно задрожали.

– Какая наглость! – яростно кричала Мардж. – Я замужняя женщина… О, если бы мой Эд был здесь… А вы, умник, – она повернулась к Чарли, преодолевая резиновое сопротивление, – кем бы вы ни были, если думаете…

– Мадам, мадам! – в отчаянии взмолился Чарли. – Это не моя идея, клянусь вам. Поверьте, я не такой человек… Я тоже женат. У меня трое детей! Послушайте…

Капитан Гарм был недоволен:

– Что происходит, Исследователь Ботакс. Я не намерен слушать эту какофонию.

Ботакс сверкнул багряной краской смущения:

– Видите ли, ритуал весьма сложен. Они обязаны сперва выказывать признаки нерасположения, нежелания – как я понял, для улучшения результата. После этой начальной стадии должны быть удалены кожи.

– Они свежуются?!

– Нет, это у них искусственные кожи, которые снимаются безболезненно. Снятие кожи особенно необходимо для меньшей формы.

– Ну ладно, велите им снять кожи. Честное слово, Ботакс, я не нахожу это приятным…

– Пожалуй, мне не стоит просить меньшую форму удалить кожу. Думаю, нам следует точно придерживаться ритуала. Я прихватил с собой экземпляр этого издания – «Плейбой», и здесь везде кожи удаляются насильственно. Например: «…грубо сорвав одежду с ее стройного тела, он ощутил теплую упругость ее груди…» – и дальше в том же духе. Видите: срывание, насильственное удаление служит сильнейшим стимулом.

– Грудь?.. – переспросил капитан. – Я не разобрал вашей вспышки.

– Мне пришлось ввести ее для обозначения термина, относящегося к двум выпуклостям в верхней части меньшей формы.

– Понимаю, понимаю… Ну, скажите большему, чтобы он удалил кожи меньшего… Что за отвратительная процедура!..

Ботакс повернулся к Чарли.

– Сэр, – произнес он, – не будете ли вы так любезны сорвать одежду с ее стройного тела? Я выпущу вас для этой цели.

Глаза Мардж расширились, и она в ярости обернулась к Чарли:

– Не смейте! Не прикасайтесь ко мне, вы слышите, сексуальный маньяк!

– Я? – жалобно запричитал Чарли. – Мадам, я тут ни при чем! Думаете, я лишь тем и занимаюсь, что срываю платья?.. Послушайте, – повернулся он к Ботаксу, – у меня трое детей и жена. Узнай она только, что меня подозревают в том, что я срываю, понимаете ли, платья, – и мне придется несладко. Вы знаете, что делает моя жена, заметив, что я просто взглянул на какую-нибудь женщину? Она…

– Он все еще не расположен? – нетерпеливо спросил капитан.

– Очевидно, – произнес Ботакс. – Непривычная обстановка может продлить данную стадию. Так как я знаю, что вам это было бы неприятно, эту часть ритуала я выполню сам. В космических рассказах часто описывается, как с делом справляются существа с других миров. Например, здесь, – он покопался в своих записках, – действует совершенно омерзительное создание! Они не могли себе даже представить таких красавцев, как мы.

– Продолжайте, продолжайте! Не тяните время! – приказал капитан.

– Да… Вот: «Чудовище ринулось к девушке. Заливаясь слезами и отчаянно крича, она оказалась в объятиях монстра. Когти проскребли по ее трепещущему телу, лохмотьями сдирая юбку». Видите, туземное существо кричит от возбуждения, ощущая удаление покровов.

– Тогда действуйте, Ботакс! Только, пожалуйста, не допускайте визгов. Я весь дрожу от этих звуковых волн.

Ботакс вежливо обратился к Мардж:

– Если вы не возражаете.

Мардж скверно выругалась.

– Не прикасайся! Не прикасайся, мерзкая тварь! Ты испачкаешь мне платье! А оно стоит двадцать четыре доллара… Отойди, чудовище! – Она отчаянно пыталась защититься от непрошеных рук. – Ладно, я сама сниму его.

Мардж потянула молнию и бросила гордый взгляд на Чарли:

– Не смейте глядеть!

Чарли пожал плечами и закрыл глаза. Мардж сняла платье.

– Ну, хорошо? Вы довольны?

Капитан Гарм недоуменно постукивал пальцами по столу.

– Это и есть грудь? А почему другое создание отвернуло голову?

– Нерасположение… Нерасположение! – уверенно заявил Ботакс. – Кроме того, грудь еще закрыта. Нужно удалить и другие кожи. Обнаженная грудь служит сильнейшим стимулятором. Ее постоянно описывают в виде шаров цвета слоновой кости или матовых сфер. Вот у меня здесь рисунки из этих фантастических рассказов. Обратите внимание: на каждом изображено существо с более или менее обнаженной грудью.

Капитан задумчиво переводил взгляд с иллюстрации на Мардж и обратно.

– Что такое «слоновая кость»?

– Вещество, из которого состоят клыки одного большого животного.

– Ага! – Капитан Гарм залился зеленым светом удовлетворения. – Теперь все ясно. Меньшая форма принадлежит к воинственной секте, а выпуклости являются оружием, которым она сокрушает врага!

– Нет-нет, они, как я понимаю, мягкие.

Маленькая коричневая рука Ботакса скользнула в направлении объекта разговора; Мардж взвизгнула и отпрянула.

– Какое же тогда у них назначение?

– Мне кажется, – произнес Ботакс с некоторым сомнением, – что они используются для кормления молоди.

– Молодняк их съедает?! – воскликнул ошеломленный капитан.

– Не совсем так. Эти объекты выделяют жидкость, потребляемую молодью.

– Потребляют жидкость, выделяемую из живого тела? Н-да-а-а…

Капитан страдальчески закрыл голову всеми тремя руками.

– Трехрукое, скользкое, пучеглазое чудовище, – сказала Мардж.

– Верно, – согласился Чарли.

– Ладно, ладно, бесстыдник. Побольше следите за своими глазами!

– Поверьте, я стараюсь не смотреть…

Ботакс вновь приблизился:

– Мадам, не могли бы вы снять все остальное?

Мардж сжалась:

– Никогда!

– В таком случае это сделаю я, если позволите.

– Не прикасайтесь! О Боже, Боже… Хорошо, сама сниму.

Делая то, что обещала, она бормотала себе под нос и бросала в сторону Чарли гневные взгляды.

– Ничего не происходит, – заметил капитан в глубоком разочаровании. – Это, должно быть, бракованный экземпляр.

Ботакс принял реплику на свой счет.

– Сэр!

– Но грудь этого создания вовсе не похожа на шары или сферы. Мы с вами отлично знаем, что такое шары и сферы, и на рисунках, которые вы мне показывали, изображены действительно большие сферы. А у данного экземпляра мы видим какие-то провислые нашлепки. Кроме того, они почти бесцветны.

– Ерунда, – возразил Ботакс. – Надо считаться с возможностью естественных отклонений. Впрочем, сейчас мы спросим у самого существа. – Он повернулся к Мардж: – Мадам, с вашей грудью все в порядке?

Глаза Мардж широко раскрылись, и некоторое время она не могла дышать.

– Вот уж… – наконец проговорила она. – Может, я не Джина Лоллобриджида и не Анита Экберг, но у меня все в порядке, благодарю вас… О-о, если бы Эд был здесь! – Она повернулась к Чарли: – Эй вы, скажите этому пучеглазому чудовищу, что я вполне развита!

– Э-э… – осмелился заметить Чарли, – вы забываете, что я не смотрю.

– О да, вы уж не смотрите… Такие типы только и знают, что глазеть похотливо на женщин. Можете чуть-чуть взглянуть, но не больше, если в вас есть хоть что-то от джентльмена, чему я, разумеется, не верю.

– Ну, – промолвил Чарли, – я не хотел бы оказаться замешанным в таком деликатном деле, но у вас все в норме, я полагаю.

– Полагаете?! Вы что, слепой? К вашему сведению, я однажды была претенденткой на звание Мисс Бруклин, и где я проигрывала, так это линия талии, а не…

– Конечно, конечно… Грудь восхитительна, честно. – Чарли энергично кивнул Ботаксу: – В полном порядке. Я не специалист, вы понимаете, но по мне она хороша.

Мардж успокоилась.

Ботакс почувствовал прилив сил.

– Большая форма проявляет интерес, капитан. Стимул работает. Теперь – последняя стадия.

– В чем она заключается?

– Сущность ее состоит в том, что аппарат речи и поглощения пищи одного существа накладывается на аналогичный аппарат другого. Позвольте мне для этого процесса ввести такую вспышку: «поцелуй».

– Меня тошнит от этой мерзости… – простонал капитан.

– Это кульминация. Во всех историях, после того как кожи удалены, формы обхватывают друг друга конечностями и предаются горячим поцелуям. Вот один пример, взятый наугад: «Он схватил девушку и жадно приник к ее пылающим губам».

– Может быть, одно существо пожирает другое? – предположил капитан.

– Ничего подобного, – нетерпеливо возразил Ботакс. – Это жгучие поцелуи.

– Жгучие? Происходит сгорание?

– Очевидно, нет. Тут, вероятно, подчеркивается факт повышения температуры. Чем выше температура, тем успешнее, надо полагать, происходит производство молоди. Без этой ступени потомство получить невозможно. Это и есть сотрудничество, о котором я говорил.

– И все?

– Все, – подтвердил Ботакс. – Ни в одном из рассказов, даже в тех, что печатаются в «Плейбое», я не нашел описания какой-либо дальнейшей активности, связанной с детопроизводством. Иногда описание завершают серией точек, но я полагаю, что это обозначает просто большее число поцелуев. Один поцелуй на каждую точку – когда хотят произвести целое множество молодых.

– Только одного, пожалуйста, и немедленно.

– Разумеется, капитан.

Ботакс торжественно произнес:

– Сэр, поцелуйте, пожалуйста, леди.

– Послушайте, я не могу двинуться, – сказал Чарли.

– Я освобожу вас, конечно.

– Леди это может не понравиться.

– Уж будьте уверены, мне это не понравится! Держись от меня подальше, – прошипела Мардж.

– Мадам, может, не стоит их сердить? Мы можем… ну… только сделать вид.

Она колебалась, сознавая справедливость опасения.

– Ну ладно… Но чтобы без всяких штучек! Я не привыкла целоваться с каждым встречным!

– Разумеется, мадам. Уверяю вас, это не моя затея. Мардж сердито бормотала:

– Гадкие чудовища! Ишь…

Чарли приблизился, смущенно положил руки на голые плечи Мардж и, сморщившись, выгнулся дугой. Мардж так напряглась, что на шее появились складки. Их губы встретились.

Капитан Гарм раздраженно вспыхнул:

– Я не чувствую повышения температуры.

Его тепловоспринимающие усики полностью распрямились и дрожали на голове.

– Я тоже, – растерянно признался Ботакс. – Но мы все делали в точности, как написано в этих историях. Пожалуй, его конечности должны быть более распростертыми… О, вот так… Смотрите, действует!

Почти случайно рука Чарли соскользнула вдоль мягкого обнаженного торса Мардж. На миг она, казалось, приникла к нему, затем внезапно отдернулась.

– Отпустите! – прошипела Мардж. Неожиданно она сжала зубы, и Чарли с диким криком отскочил в сторону, зализывая кровоточащую нижнюю губу.

– За что, мадам?! – воскликнул он жалобно.

– Мы договорились только делать вид. Что на меня уставились? Господи, ну и в компанию я попала!

Капитан Гарм быстро засиял голубым и желтым.

– Все закончено? Сколько теперь нужно ждать?

– Мне кажется, это происходит сразу. Сами знаете, когда вы почкуетесь – вы почкуетесь.

– Да?.. После всего того, что я здесь видел, не думаю, что когда-нибудь смогу почковаться… Пожалуйста, заканчивайте побыстрее.

– Один момент, капитан.

Однако время шло, и сияние капитана медленно становилось мрачно-оранжевым, а Ботакс почти угас. Наконец Ботакс спросил:

– Простите, мадам, когда вы будете почковаться?

– Когда я буду, что?

– Производить потомство.

– У меня уже есть ребенок.

– Я имею в виду, производить потомство сейчас.

– Но… я еще не готова для другого ребенка.

– Что? Что? – потребовал капитан. – Что она говорит?

– Кажется, – чуть слышно произнес Ботакс, – пока она не намерена иметь маленького.

Капитан яростно вспыхнул всеми цветами радуги.

– Вы знаете, что я думаю, Исследователь? Я думаю, что у вас больное, извращенное мышление. С этими существами ничего не происходит. Между ними нет никакого сотрудничества, и не появляется никакая молодь. Я думаю, что это два разных вида, а вы валяете со мной дурака!

– Но, капитан… – начал Ботакс.

– Молчать! – рявкнул Гарм. – Не спорьте со мной. С меня достаточно. Вы потратили мое время и вызвали у меня тошноту, описывая свои омерзительные домыслы о почковании. Вы домогались личной славы и наград, и я позабочусь, чтобы вы их не получили. Немедленно избавьтесь от этих созданий. Отдайте им их кожи и верните на место, откуда взяли. Все расходы, связанные с поддержанием Временного Стасиса, будут вычтены из вашей зарплаты.

– Но, капитан…

– Это приказ! – Гарм метнул на Ботакса испепеляющий взгляд. – Один вид, две формы, груди, поцелуи, сотрудничество… Вы болван, Исследователь, извращенное и больное, да-да, больное существо!

Дрожа всеми членами, Ботакс стал настраивать приборы.

Они стояли на пустынном перроне, дико озираясь по сторонам. Уже сгущались сумерки, и подходящий поезд давал о себе знать приближающимся гулом.

– Неужели все это на самом деле было? – неожиданно спросила Мардж.

Чарли кивнул:

– Отчетливо помню.

– Нам никто не поверит.

– Послушайте, я сожалею, что вы были поставлены в неловкое положение. Это не моя вина.

– Конечно, понимаю…

Мардж, потупившись, изучала деревянную платформу под ногами. Поезд приближался.

– Э-э… Вы вовсе не были плохи. То есть вы были изумительны, только я не решался вам сказать.

Она улыбнулась:

– О, что вы…

– Может, не откажетесь выпить со мной чашечку кофе для успокоения? Моя жена… ее пока нет.

– Правда?! И Эд уехал за город на уик-энд, так что меня ждет только пустая квартира. Наш мальчик у моей мамы, – пояснила Мардж.

– Тогда пойдемте. Мы ведь немного знакомы.

– Чуть-чуть! – рассмеялась Мардж. Подъехал поезд, но они уже шли по улице.

В баре они позволили себе чуть-чуть выпить, а потом Чарли, конечно, не мог отпустить ее одну в темноте и проводил домой. Естественно, Мардж была обязана пригласить его зайти.

Тем временем в космическом корабле несчастный Ботакс предпринимал последнюю попытку доказать свою правоту. Пока Гарм готовил корабль к отлету, Ботакс торопливо установил узколучевой видеоэкран. Он сфокусировал луч на Чарли и Мардж в ее квартире. Усики Ботакса напряглись, а глаза засияли переливчатым светом.

– Капитан Гарм! Капитан! Посмотрите, что они делают сейчас!

Но в это мгновение корабль вышел из Временного Стасиса.