Текст книги "Новые Миры Айзека Азимова. Том 2"
Автор книги: Айзек Азимов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
– Но я не хочу! – Прентисс упрямо скрестил руки. – Или вы можете заставить меня против воли?
– Мог бы, но насилие, видимо, причинит тебе вред а этого я не хочу. Предположим, будет так. Или ты отправишься со мной добровольно, или я сфокусирую ток высокого напряжения и пропущу его через твою жену. Противно прибегать к таким мерам, но, по моим сведениям, у тебя в стране принято казнить врагов государства подобным способом, так что, вероятно, такая кара не кажется тебе слишком уж отвратительной. Право, мне не хотелось бы выглядеть чрезмерно жестоким даже по отношению к человекообразному.
Прентисс почувствовал, что волосики на висках начинают слипаться от пота.
– Погодите, – произнес он, – не делайте ничего такого. Давайте еще раз все обсудим.
Эльф выпустил свои прозрачные крылышки, помахал ими, потом снова убрал под панцирь.
– Обсудим, обсудим… Утомительная болтовня! У тебя, конечно, есть молоко. Не очень-то ты радушный хозяин, если не предложил мне подкрепиться по собственному почину.
Прентисс уловил коварную мыслишку, которую постарался тут же припрятать как можно дальше, схоронить в самой глубине сознания. И произнес небрежно:
– У меня найдется кое-что получше молока. Сейчас принесу.
– Ни с места! Позови жену. Пусть она подаст.
– Но я не хочу, чтоб она вас видела. Она испугается.
– Не волнуйся, – сказал эльф. – Я управлюсь с ней так, что она не испытает ни малейшей тревоги. – Прентисс поднял было руку, однако эльф предупредил: – Учти, как бы стремительно ты ни напал, электрический ток прошьет твою жену еще быстрее…
Рука упала. Прентисс сделал шаг к дверям кабинета и позвал:
– Бланш!.. – С порога он видел жену в гостиной: она сидела в кресле подле книжного шкафа, сидела одеревенев, как бы заснув с открытыми глазами. Обернувшись к эльфу, Прентисс заметил обеспокоено: – С ней что-то неладно…
– Я внушил ей состояние покоя. Однако она услышит тебя. Скажи ей, что делать.
– Бланш! – крикнул Прентисс погромче. – Принеси банку с гоголь-моголем и стаканчик, ладно?
Не меняя безжизненного выражения лица, жена встала и исчезла из виду, а эльф осведомился:
– Что такое гоголь-моголь?
Прентисс попытался вложить в свой ответ пылкий энтузиазм:
– Смесь молока, сахара и яиц, взбитая в нежную пену и восхитительно вкусная. Простое молоко по сравнению с ней – чистая ерунда…
Вошла Бланш с гоголь-моголем. Миловидное ее личико по-прежнему ничего не выражало. Она бросила взгляд на эльфа – но поняла ли, что видит? Бог весть…
– Пожалуйста, Ян, – сказала она, присев на старенькое кожаное кресло у окна и безвольно уронив руки на колени.
– Вы что, так ее здесь и оставите? – спросил Прентисс, глядя на жену с тревогой.
– За ней будет легче следить. Ну что же ты, предложишь мне свой гоголь-моголь?
– О, конечно! Будьте любезны!..
Он налил густую белую смесь в стаканчик для коктейлей. За два дня до того он приготовил пять таких банок для своих друзей из Нью-йоркской ассоциации фантазеров и щедрой рукой замешал туда ром, поскольку хорошо знал, что фантазеры именно это и любят.
Антенны над глазами эльфа яростно затрепетали.
– Божественный аромат! – пробормотал он. Обнял кончиками тоненьких своих лапок стакан за донышко, поднес ко рту. Уровень жидкости сразу упал. Допив до половины, эльф поставил стакан на стол и вздохнул: – Какая потеря для моего народа! Что за шедевр! Надо же, какие рецепты есть на свете! Историки пишут, что в давние-предавние дни наши отпрыски, кому повезет, ухитрялись подменять новорожденных человеческих детенышей с тем, чтобы вкушать парное молоко. Но сомнительно, чтобы даже они пробовали что-нибудь столь несравненное…
В душе Прентисса шевельнулся профессиональный интерес, и он не удержался от восклицания:
– Так вот в чем дело! Есть предания, что эльфы иногда подменяли детей сразу после рождения. А, оказывается, подменыши просто жаждали молока.
– Ну разумеется! Самки человекообразных одарены великим совершенством. Так почему бы им не воспользоваться?
При этом эльф обратил свой взор на вздымающуюся и опадающую грудь Бланш, а потом испустил новый вздох. Прентисс молвил – не слишком настойчиво, чтобы не выдать себя:
– Подливайте себе, подливайте! Пейте сколько хотите…
В то же время он внимательно наблюдал за Бланш, ожидая признаков ее возвращения к жизни, ожидая, что контроль со стороны эльфа вот-вот ослабнет.
– Когда твой детеныш вернется из так называемой школы? Он мне необходим.
– Скоро, скоро! – ответил Прентисс нервно, поглядывая на наручные часы: Ян-младший должен был появиться, пронзительно требуя пирога с молоком, минут через пятнадцать. Оставалось лишь повторить настойчиво: – Подливайте себе, подливайте!..
Эльф весело прихлебывал.
– Как только детеныш будет здесь, ты сможешь идти… – Идти?
– В библиотеку и сразу обратно. Возьмешь там книги по электронике. Мне нужно усвоить, как делают телевизоры, телефоны и все такое прочее. Нужны инструкции по проволочной связи, по производству вакуумных ламп. Самые точные, Прентисс, самые подробные! Перед нами огромные задачи. Нефтепромыслы, перегонка бензина, моторы, научная агротехника. Мы с тобой построим новый Авалон. Технический. Волшебную страну по последнему слову техники. Новый, небывалый мир!..
– Великолепно! – воскликнул Прентисс. – Но не забывайте про свое питье…
– Вот видишь! Ты уже загорелся моей идеей! И ты будешь вознагражден. Получишь дюжину самок человекообразных для себя одного…
Прентисс опасливо скосил глаза на Бланш. Никаких признаков, что она что-нибудь слышала, – но кто знает?
– А какой мне прок от дюжины сам… – пробормотал он, – от дюжины женщин, я хотел сказать?
– Не прикидывайся, – отрезал эльф, – будь правдив. Вы, человекообразные, известны моему народу как распутные и лживые создания. Вот уже много поколений матери пугают вами своих малышей. Свое потомство… – Эльф поднял стакан с гоголь-моголем и, провозгласив: «За мое потомство!..», осушил его.
– Подливайте себе, – предложил Прентисс сразу же, – подливайте…
Эльф так и сделал.
– У меня будет много детей, – сообщил он. – Выберу себе самых лучших самок среди жесткокрылых и продолжу свой род. Продолжу мутацию. Сегодня я один особенный, а когда нас станет десять, двадцать, пятьдесят, я начну целенаправленное скрещивание и выведу расу суперэльфов. Расу электр… – он икнул, – электронных чудодеев, расу необозримых перспектив. Если б я мог пить бесконечно! Нектар! Самый настоящий нектар!..
Громко хлопнула дверь внизу, и зазвенел юный голос:
– Мам! Эй, мама!..
Блестящие глаза эльфа были, пожалуй, слегка затуманены.
– Затем мы приступим, – разглагольствовал он, – к перевоспитанию человекообразных. Некоторые и сейчас верят в нас, остальных мы будем, – он опять икнул, – учить… Настанут прежние времена, только еще счастливее. Эльфократия будет становиться все совершеннее, сотрудничество все теснее…
Голос Яна-младшего прозвучал уже ближе и с оттенком нетерпения:
– Мам, эй! Тебя что, дома нет?..
Прентисс весь подобрался, казалось, собственные его глаза вот-вот лопнут от напряжения. Бланш была неподвижна. Речь эльфа стала чуть хрипловата, равновесие он держал как-то неуверенно. Если Прентисс вообще собирался рискнуть, то действовать надо было сейчас, сию секунду…
– Сиди смирно, – потребовал эльф, – не валяй дурака. Что в твоем гоголь-моголе есть алкоголь, я узнал в тот же миг, когда ты задумал свой идиотский план. Вы, человекообразные, весьма и весьма коварны. Мы, эльфы, сложили немало пословиц на ваш счет. Только алкоголь на нас, к счастью, почти не действует. Вот если бы ты взял кошачью мяту и добавил к ней капельку меду… А-а, детеныш! Как поживаешь, маленький человекообразный?
Эльф застыл на столе, бокал с гоголь-моголем – на полпути к его челюстям, а Ян-младший – в дверях. Яну-младшему было десять, лицо у него было слегка измазано грязью, а волосы встрепаны. В серых его глазах читалось величайшее изумление. Потертые учебники болтались на конце ремешка, зажатого в кулаке.
– Пап! – выдохнул он. – Что с мамой? И – и что это за тварь?
Эльф повернулся к Прентиссу:
– Бегом в библиотеку! Дорога каждая минута. Какие мне нужны книги, ты знаешь…
От притворного опьянения не осталось и следа, и Прентисс окончательно упал духом. Существо играло с ним, как кошка с мышью. Он поднялся, чтобы идти.
– И без всяких человечьих штучек, – предупредил эльф. – Никаких подлых фокусов. Твоя жена по-прежнему заложница. Убить ее я могу и при помощи мозга детеныша, на это его хватит. Правда, мне не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Я член Эльфетерианского общества этики, и мы выступаем за гуманное обращение с млекопитающими, так что можешь рассчитывать на мое благородство, если, конечно, будешь меня слушаться…
Прентисс ощутил неодолимое желание подчиниться приказу и, спотыкаясь, направился к двери.
– Пап, – вскричал Ян-младший, – а оно разговаривает! Оно грозится, что убьет маму! Эй, не уходи!..
Прентисс был уже за порогом, когда услышал, как эльф сказал:
– Не пялься на меня, детеныш. Я не причиню твоей матери вреда, если ты будешь делать все точно, как я велю. Я эльф, волшебник и чародей. Тебе, разумеется, известно, кто такие волшебники…
И Прентисс был уже на крыльце, когда услышал, как дискант Яна-младшего сорвался на резкий крик, а следом завопила и Бланш – раз за разом, срывающимся сопрано. Мощные, хоть и невидимые, вожжи, тянувшие Прентисса из дома, вдруг порвались и исчезли. Он бросился назад вновь обретая контроль над собой, и взлетел вверх по лестнице.
На столе лежал сплющенный черный панцирь, из-под него капало что-то бесцветное.
– Я его стукнул, – истерически всхлипывал Ян-младший. – Стукнул своими книжками. Оно обижало маму…
Понадобился час, чтобы Прентисс понял, что нормальный мир потихоньку возвращается на место и что трещины, пробитые в реальности гостем из Авалона, мало-помалу затягиваются. Сам эльф уже превратился в горстку пепла в печи для мусора на заднем дворе, и о нем напоминало теперь лишь влажное пятно под столом.
Бланш была еще болезненно бледна. Говорили они шепотом.
– Как там Ян-младший? – спросил Прентисс.
– Смотрит телевизор.
– С ним все в порядке?
– О, с ним-то все в порядке, зато меня теперь долго будут мучить кошмары…
– Понимаю. Меня тоже, пока мы не сумеем выбросить это из головы. Не думаю, чтобы здесь еще раз появился кто-нибудь… что-нибудь подобное.
– Не могу передать тебе, – сказала Бланш, – какой я пережила ужас. Я ведь каждое его слово слышала, даже пока еще была внизу в гостиной.
– Телепатия, видишь ли…
– Просто двинуться не могла, и все. Потом, когда ты вышел, я набралась сил чуть-чуть пошевелиться. А потом Ян-младший Шарахнул его, и я тотчас же освободилась. Не понимаю, как и почему.
Прентисс ощутил своеобразное мрачное удовлетворение.
– А я, пожалуй, догадываюсь, в чем дело. Я был под его контролем, поскольку допускал, что он существует на самом деле. Тебя он держал в повиновении через меня. Когда я вышел, расстояние между нами начало возрастать, использовать мой мозг как усилитель стало труднее, и ты смогла шевельнуться. А когда я добрался до улицы, он решил, что пришла пора переключиться с моего мозга на мозг Яна-младшего. Это и была его ошибка.
– Почему ошибка? – не поняла Бланш.
– Он считал само собой разумеющимся, что дети, все без исключения, верят в эльфов и волшебников. Он заблуждался. Нынешние американские дети ни в каких эльфов не верят. Они просто никогда о них не слышали. Они верят в героев Диснея, в неустрашимых сыщиков и неуловимых преступников, в Супермена и во множество других вещей, но уж никак не в эльфов. Он даже не подозревал о переменах, какие привнесли в наше сознание комиксы и телевидение, и, когда предпринял попытку завладеть мозгом Яна-младшего, она провалилась. И прежде чем он сумел восстановить свой психический баланс, Ян-младший в панике набросился на него, поскольку решил, что он делает тебе больно, – и все было кончено. Я же так всегда и говорил, Бланш! Древние фольклорные мотивы в наши дни живут исключительно в журналах, печатающих небывальщину, и издаются такие журналы только для взрослых. Наконец-то ты разобралась, что я имел в виду?
– Да, дорогой, – смиренно ответила Бланш.
Прентисс сунул руки в карманы и не спеша ухмыльнулся.
– Знаешь, Бланш, когда я в следующий раз увижусь с Уолтером Рэем, я, наверно, намекну, что согласен писать для него. Пожалуй, пришло время, чтобы соседи и впрямь узнали, чем я занимаюсь…
Ян-младший с огромным бутербродом в руке забрел в кабинет к отцу в погоне за недавним, но уже тускневшим воспоминанием. Папа то и дело похлопывал его по спине, мама совала ему пирожки и печенье, – а он уже забывал почему. Там на столе сидело какое-то чучело, умеющее разговаривать…
Но это случилось так быстро, что в памяти все перепуталось.
Пожав плечами, он глянул туда, куда ударил луч предвечернего солнца, – на лист в машинке, уже частично заполненный, затем на стопочку лежащих на столе готовых листов. Почитал немножко, скривил губу, буркнул:
– Ха! Опять чародеи. Небывальщина. Детские сказки… И убежал на улицу.
Место, где много водыThe Watery Place
© 1956 by Isaac Asimov
Место, где много воды
© А. Иорданский, перевод, 1966
Мы никогда не побываем в далеком космосе. Мало того, на нашей планете никогда не побывают обитатели иных миров – то есть больше никогда.
Собственно говоря, космические полеты вполне возможны, а обитатели иных миров уже побывали на Земле. Я это знаю точно. Космические корабли, несомненно, бороздят пространство между миллионами миров, но наших среди них никогда не будет. Это я тоже знаю точно. И все из-за одного нелепого недоразумения.
Сейчас я объясню подробнее.
В этом недоразумении виноват Барт Камерон, и, следовательно, вам надо узнать, что за человек Барт Камерон. Он шериф Твин Галча, штат Айдахо, а я его помощник. Барт Камерон – человек раздражительный, и особенно легко он раздражается, когда ему приходится подсчитывать свой подоходный налог. Видите ли, кроме того, что он шериф, он еще держит лавку, является совладельцем овцеводческого ранчо, получает пенсию как инвалид войны (у него повреждено колено) и имеет еще кое-какие доходы. Ну и, конечно, ему нелегко подсчитать, сколько с него причитается налога.
Все бы ничего, если бы только он позволил налоговому инспектору помочь ему в этих подсчетах. Но Барт желает делать все сам, а в результате становится совсем невменяемым. Когда подходит 14 апреля, лучше держаться от него подальше.
И надо же было этому летающему блюдцу приземлиться здесь именно 14 апреля 1956 года!
Я видел, как оно приземлилось. Я сидел в кабинете шерифа, откинувшись со стулом к стене, и глядел на звезды за окном; читать журнал мне было лень, и я взвешивал, что делать дальше: завалиться ли спать или остаться тут и слушать, как Камерон непрестанно ругается, в сто двадцать седьмой раз проверяя длинные столбики цифр.
Сначала блюдце показалось мне падающей звездочкой. Потом светящаяся полоска расширилась, раздвоилась и превратилась в нечто вроде вспышек ракетного двигателя. Блюдце приземлилось уверенно и совсем бесшумно. Даже сухой лист, падая, зашуршал бы громче. Из блюдца вышли двое.
Я лишился дара речи и окаменел. Я был не в силах произнести ни слова – даже пальцем пошевелить не мог. Не мог даже моргнуть. Я просто продолжал сидеть, как сидел.
А Камерон? Он и глаз не поднял.
Раздался стук в незапертую дверь. Она отворилась, и вошли двое с летающего блюдца. Если бы я не видел, как оно приземлилось среди кустов, я принял бы их за приезжих из большого города: темно-серые костюмы, белые рубашки и палевые галстуки, а ботинки и шляпы черные. Сами они были смуглые, с черными кудрявыми волосами и карими глазами. Вид у них был очень серьезный, а ростом каждый был в пять футов десять дюймов! Они казались похожими как две капли воды.
Черт, как я перепугался!
А Камерон только покосился на дверь, когда она отворилась, и нахмурился. В другое время он, наверное, хохотал бы до упаду, увидев такие костюмы в Твин Галче, но теперь он был так поглощен своим подоходным налогом, что даже не улыбнулся.
– Чем могу быть вам полезен, ребята? – спросил он, похлопывая рукой по бумагам, чтобы показать, как он занят.
Один из гостей выступил вперед и сказал:
– В течение долгого времени мы наблюдали за вашими сородичами.
Он старательно отчеканивал каждое слово.
– Моими сородичами? – спросил Камерон. – Нас же только двое – я и жена. Что она такое натворила?
Тот продолжал:
– Мы выбрали для первого контакта это место потому, что оно достаточно уединенное и спокойное. Мы знаем, что вы – здешний руководитель.
– Я шериф, если вы это имеете в виду, так что валяйте. В чем дело?
– Мы тщательно скопировали то, как вы одеваетесь, и даже вашу внешность.
– Значит, по-вашему, я одеваюсь вот так? – Камерон только сейчас заметил, какие на них костюмы.
– Мы хотим сказать – то, как одевается ваш господствующий класс. Кроме того, мы изучили ваш язык.
Было видно, что Камерона наконец осенило.
– Так вы, значит, иностранцы? – сказал он.
Камерон недолюбливал иностранцев, так как встречался с ними преимущественно пока служил в армии, но он всегда старался быть беспристрастным.
Человек с летающего блюдца сказал:
– Иностранцы? О да. Мы из того места, где много воды, – по-вашему, мы венерианцы.
(Я едва собрался с духом, чтобы моргнуть, но тут снова оцепенел. Я же видел летающее блюдце. Я видел, как оно приземлилось. Я не мог этому не поверить! Эти люди – или эти существа – прилетели с Венеры!)
Но Камерон и бровью не повел. Он сказал:
– Ладно. Вы – в Соединенных Штатах Америки. Здесь у всех нас равные права независимо от расы, вероисповедания, цвета кожи, а также национальности. Я к вашим услугам. Чем Могу вам помочь?
– Мы хотели бы, чтобы вы немедленно связались с ведущими деятелями ваших Соединенных Штатов Америки, как вы их называете, чтобы они прибыли сюда для совещания, имеющего целью присоединение вашего народа к нашей великой организации.
Камерон медленно багровел.
– Значит, присоединение нашего народа к вашей организации! А мы и так уже члены ООН и Бог весть чего еще. И я, значит, должен вытребовать сюда президента, а? Сию минуту? В Твин Галч? Сказать ему, чтобы поторапливался?
Он поглядел на меня, как будто ожидая увидеть на моем лице улыбку. Но я был в таком состоянии, что вышиби из-под меня стул – я бы даже упасть не смог.
Человек с летающего блюдца ответил:
– Да, промедление нежелательно.
– А Конгресс вам тоже нужен? А Верховный суд?
– В том случае, если они могут помочь, шериф.
И тут Камерон взорвался. Он стукнул кулаком по своим бумагам и заорал:
– Так вот, вы мне помочь не можете, и мне некогда возиться со всякими остряками, которым взбредет в голову явиться сюда, да еще к тому же иностранцам. И если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я засажу вас за нарушение общественного порядка и никогда не выпущу!
– Вы хотите, чтобы мы уехали? – спросил человек с Венеры.
– И сейчас же! Проваливайте туда, откуда приехали, и не возвращайтесь! Я не желаю вас здесь видеть, и никто вас здесь видеть не желает.
Те двое переглянулись – их лица как-то странно подергались. Потом тот, кто говорил до этого, произнес:
– Я вижу в вашем мозгу, что вы в самом деле желаете, и очень сильно, чтобы вас оставили в покое. Мы не навязываем себя и свою организацию тем, кто не хочет иметь дела с нами или с ней. Мы не хотим вторгаться к вам насильно, и мы улетим. Мы больше не вернемся. Мы окружим ваш мир предостерегающими сигналами. Здесь больше никто не побывает, а вы никогда не сможете покинуть свою планету.
Камерон сказал:
– Послушайте, мистер, мне эта болтовня надоела. Считаю до трех…
Они повернулись и вышли. А я-то знал, что все их слова – чистая правда. Понимаете, я-то слушал их, а Камерон – нет, потому что он все время думал о своем подоходном налоге, а я как будто слышал, о чем они думали. Я знал, что вокруг Земли будет устроено что-то вроде загородки и мы будем заперты внутри и не сможем выйти, и никто не сможет войти. Я знал, что так и будет.
И, как только они вышли, ко мне вернулся голос – слишком поздно! Я завопил:
– Камерон, ради Бога, они же из космоса! Зачем ты их выгнал?
– Из космоса? – он уставился на меня.
– Смотри! – крикнул я. Не знаю, как мне это удалось – он на двадцать пять фунтов тяжелее меня, – но я схватил его за шиворот и подтащил к окну, так что у него на рубашке отлетели все пуговицы до единой.
От удивления он даже не сопротивлялся, а когда опомнился и хотел было сбить меня с ног, то заметил, что происходит за окном, и тут уж захватило дух у него.
Эти двое садились в летающее блюдце. Блюдце стояло там же, большое, круглое, сверкающее и мощное. Потом оно взлетело. Оно поднялось легко, как перышко. Одна его сторона засветилась красновато-оранжевым сиянием, которое становилось все ярче, а сам корабль – все меньше, пока снова не превратился в падающую звезду, медленно погасшую вдали.
И тут я сказал:
– Шериф, зачем ты их прогнал? Им действительно надо было встретиться с президентом. Теперь они уже больше не вернутся.
Камерон ответил:
– Я думал, они иностранцы. Сказали же они, что выучили наш язык. И говорили они как-то чудно.
– Ах вот как! Иностранцы!
– Они же так и сказали, что иностранцы, а сами похожи на итальянцев. Ну, я и подумал, что они итальянцы.
– Почему итальянцы? Они же сказали, что они венерианцы. Я слышал – они так и сказали.
– Венерианцы? – он выпучил глаза.
– Да, они это сказали. Они сказали, что прибыли из места, где много воды. А на Венере воды очень много.
Понимаете, это было просто недоразумение, дурацкая ошибка, какую может сделать каждый. Только теперь люди Земли никогда не полетят в космос, мы никогда не доберемся даже до Луны, и у нас больше не побывает ни одного венерианца. А все из-за этого осла Камерона с его подоходным налогом!
Ведь он прошептал:
– Венерианцы! А когда они заговорили про это место, где много воды, я решил что они венецианцы!