Текст книги "Поселок Тополи"

Автор книги: Айвен Саутолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Давай, Грэм, – сказал высокий, – Надо ей помочь, ничего не поделаешь.

Стелла замедлила шаг, но все шла вниз по дороге, глядя прямо перед собой. Ей ужасно хотелось сесть где-нибудь и всласть поплакать или уж возвратиться домой, но, пока Питер был рядом, она не могла ни повернуть обратно, ни даже остановиться. Она ненавидела его, а он все плелся за ней по пятам. Как собака. Она бы не удивилась, если бы он стал тявкать и хватать ее за щиколотки.

– Уйди, – сказала она. – Надоел.

Питер не ответил. Он упорно шел за ней следом, хотя и чувствовал, что «роняет себя» (слово было не совсем понятное), что если у него есть хоть капля самоуважения, он должен исполнить ее волю. Но для Питера были вещи и поважнее, чем те странные взрослые нормы поведения, о которых говорили и которые старались ему внушить родители и дедушка с бабушкой. Важнее всего для Питера было расположение Стеллы. До сих пор они ни разу не ссорились по-настоящему. Это было ужасно, все равно как оказаться в полной беспомощности на тонущем корабле. Единственный способ вернуть спокойное и радостное состояние духа Питер видел в том, чтобы быть рядом, когда настроение у нее изменится, ведь не вечно же она будет сердиться. А эта полугневная, полуиспуганная девочка – это вообще не Стелла.

– Ты еще здесь? – сказала она. – Ты как собачонка. Может, тебя дома зовут Трезор?

Стелла не забыла, из-за чего началась их ссора, она решила не уступать ни за что на свете, чтобы уж отделаться от Питера Фэрхолла раз и навсегда. И вдруг она увидела на дороге три рюкзака, те самые, что были на спинах у мальчиков, которые шли такой странной походкой. В ней сразу проснулось любопытство, и она только сейчас заметила, что дошла до калитки Джорджей, что напротив нее – обсаженная кипарисами дорожка, ведущая вглубь, к дому.

– Прощай, – сказала она решительно, – Можешь убираться. Я иду в гости к Лорне, – и, не останавливаясь, свернула в ворота.

– Нет! – жалобно протянул Питер.

Она вот-вот ускользнет от него! Дорога-то общая, тут он может идти за ней сколько угодно, но нельзя же продолжать спор на чужом участке. Кто-нибудь услышит, еще вмешается… Он ее упустил!

Он был так уверен, что все образуется. Но нет. Все кончилось злыми словами и болью, такой глубокой, что окружающий мир затуманился и на минуту земля, кусты и деревья – все слилось в один мутный цвет, непонятно какой, цвет страдания. Потом мир снова распался на составные части, и недалеко от себя Питер увидел три рюкзака, сваленных в высокую, сухую, колючую траву у придорожной канавы. Они разом поглотили его внимание, хотя он не пытался их рассмотреть. Все же он заметил, что они побывали в огне, что огонь оставил на них следы, что рюкзаки местами обгорели, а два из притороченных к ним спальных мешков пришли в полную негодность. Что-то в его сознании откликнулось на эту картину. Он почувствовал, что эти рюкзаки ему знакомы, что он о них слышал, что они появились из каких-то полузабытых рассказов. Три туриста. Три мальчика лет пятнадцати пропали без вести…

Он ни на минуту не усомнился, что сделал правильный вывод. Он знал. И еще одна смутная мысль осенила его, помогла понять. Стелла шла за ними по дороге. Стелла свернула за ними к Джорджам. Каким-то образом они повинны в ссоре между ним и Стеллой. И в нем шевельнулась острая неприязнь к этим мальчикам.

Они и есть пропавшие без вести. А пропали они не потому, что погибли в огне, а потому, что убежали от пожара. А с чего бы им от него убегать? Уж конечно, не по тем причинам, которые были у него, Питера. Они сами себе хозяева, они свободные люди – этого он тоже им не прощал, и завидовал им, и жаждал с ними схватиться. Если б им нечего было скрывать, они бы остались и сами боролись с огнем. А что им скрывать? Только то, что они и есть виновники пожара.

Редко когда Питер понимал что-нибудь так ясно. Никогда еще ход рассуждений так быстро не приводил его к несомненному выводу. Что улики у него самые пустяковые – это его не смущало. Он знал.

Он не ворвался в ворота к Джорджам – это было не в его характере, – но все же пошел по дорожке. Он очень боялся этих трех больших мальчиков, но не настолько, чтобы отказаться от встречи с ними лицом к лицу в присутствии Стеллы.

…Они опустили дверь на землю, в тени, позади дома, и Лорна припала на колено рядом с отцом. Что делать дальше, она не знала. Она нервно провела пальцами по его лбу и поднялась.

– Пойду принесу подушку.

Как только она скрылась в доме, Грэм зашипел:

– С ума вы сошли! Вон что наделали. Как нам теперь отсюда выбираться? Вляпались, как последние дураки…

Гарри и Уоллес переглянулись, посмотрели на больного, распростертого у их ног. Гарри сказал сдержанно:

– Тут уж такое дело…

– Да, – подтвердил Уоллес. – Именно так. Гарри не шутит.

Прибежала Лорна с подушкой.

– Давай сюда, – сказал Гарри, торопясь снова ее спровадить. – И одеяло надо принести.

– Слишком жарко, – сказала Лорна.

– А может, нужно, почем мы знаем. Мы же понятия не имеем, что с ним. Одеяло не помешает.

– Хорошо.

И Лорна опять пошла в дом. Все лучше, чем ничего не делать.

Гарри взбил подушку и подсунул ее под голову Джорджу. Грэм пробормотал:

– Мы уже были в безопасности. В полной безопасности.

– И будем, если ты замолчишь, – буркнул Уоллес.

– Так далеко успели уйти, – вздохнул Грэм.

– Да, да.

Они, в сущности, не понимали, как еще держатся на ногах, как сумели пройти больше четырнадцати миль. Смятение и страх гнали их вперед, придавали сил. Какой ужас они пережили в ночные часы, когда прятались от проезжающих машин, обходили освещенные места, порой пускались бежать, и тогда рюкзаки, больно колотили их по спине… Распухшие ноги горели. А башмаки их все это время были у Гарри в рюкзаке – он в какую-то минуту нашёл их и засунул туда, сам того не сознавая.

Лорна принесла одеяло. Гарри взял его у нее из рук. И тут из-за угла дома появилась Стелла.

Первый, с кем она встретилась глазами, был Грэм. «Какой славный», – подумала она. Но Грэма не заинтересовало, славная она или нет, в его глазах она была только еще одним препятствием, еще одним человеком, который мог донести на него властям или его родителям, еще одной причиной, почему надо поскорее смываться. Притом одному – даже Гарри и Уоллес уже не были ему нужны. Гарри вообще здорово им напортил. «Нам надо держаться вместе – вот что сказал Гарри, еще когда они прятались недалеко от пожара. – Двинем прямиком к Пинкардам. У них там никого нет. Нужно только найти дорогу. Джерри говорил, что если мы попадем туда раньше их, чтобы были как дома. Я считаю, так и надо поступить. Там и переждем».

Гарри хотел сделать как лучше, но это было ошибкой, потому что они превратились в группу из трех беглецов, которую легко опознать. Надо было им разделиться, сговорились бы встретиться у тех же Пинкардов через несколько дней.

Грэм не сомневался, что на нем лежит неизгладимая печать вины. Он не сомневался, что первый же зоркий взгляд, направленный на него, будет означать: «Это ведь твоих рук дело?» Если бы дочка этого больного мужчины не так боялась за жизнь своего отца, она бы первая догадалась. А теперь появилась еще новая девочка, быстрая, с очень живыми глазами. Грэм сразу решил, что с ней шутки плохи, но, видимо, переоценил ее, потому что она тут же перевела глаза с него на Лорну, с Лорны на старого Джорджа.

– Лорна! – воскликнула она. – Что с ним?

Лорна удивленно взглянула на нее.

– Ты откуда? Я вам звонила. Я всем звонила. Никто не отвечает.

– Мама дома, – сказала Стелла, еще ничего не понимая. – И папа. И Стиви, кажется, тоже.

– Никто не подошел. А я звонила, звонила… Ой, Стелла, ему ужасно плохо. Просто не знаю, что бы я стала делать, если б не подвернулись эти мальчики. Я думала, может, твой папа отвезет его в больницу, но никто не ответил. Их нет дома, честное слово.

– Но я знаю…

– И к Робертсонам я не могла дозвониться. И в пожарное депо. Не могу вызвать ни доктора, ни такси, ни «скорую помощь». Не отвечают, и все. Куда все девались?

– Дома они, – упорствовала Стелла. – Им же надо укладываться. Мы еще даже не завтракали. Наверно, ты неправильно набрала номер.

– Нет, правильно.

– Дай я попробую.

– Попробуй, если хочешь, но говорю тебе – их там нет.

Трое беглецов понимающе переглянулись: девочка, которую звали Стеллой, пошла в дом следом за Лорной.

– Ага, – сказал Гарри.

В два прыжка они обогнули дом и помчались прямиком, по каким-то грядкам, к дорожке. И тут они увидели Питера, а Питер увидел их. Они чуть не сбили его с ног.

Они остановились в двух шагах друг от друга: Питер, испуганный, уже отнюдь не уверенный в себе, а напротив него Гарри и Уоллес, тоже полумертвые от страха, но с виду очень грозные, так что Питер сразу почуял в них врагов, и Грэм. Грэм, обессиленный страхом, не сдержал тревожного возгласа. Если бы еще они шли спокойно! А теперь вина их доказана, точно они сами о ней раззвонили. Человек с чистой совестью не станет скакать по грядам, как ошпаренная кошка.

Но первым отступил Питер. Мальчики были такие большие, такие, наверно, сильные. Он дал тягу, испугавшись, что они его изобьют. Побоев он боялся больше всего на свете, драк избегал любыми способами. Он бежал, пока не выскочил за ворота, а оглянувшись, увидел, что мальчики исчезли. Только кто-то маленький – кажется, Стиви – махал ему издали с подъема дороги.

Но старшие мальчики никуда не ушли. Они попрятались кто куда, как перепуганные кролики. Питер их не видел, и они его не видели. Гудящие деревья, росшие в саду и вдоль дороги, скрывали их друг от друга. Но в воображении трех беглецов каждый лист был глазом, подглядывающим, обвиняющим, и скрыть свою вину представлялось им теперь непосильной задачей. Они так страшно устали, что голова отказывалась работать. Они уже не были в состоянии думать, даже умный Гарри разучился думать, а у Уоллеса не осталось ни мыслей, ни воли. Убежав от пожара, они не ушли от опасности, а только доказали свою вину. И ведь Грэм не нарочно устроил пожар, все вышло по чистой случайности. Но кто им поверит? Все алиби, которые они себе придумали, казались несостоятельными, бесполезными. Теперь все будут знать, что они не ночевали у Пинкардов, и уж если они спасовали перед ничего не подозревающими ребятами, как они посмотрят в лицо заподозрившим неладное родителям или разгневанным представителям власти?

Грэм чувствовал себя негодяем, обманщиком, клял себя за то, что не хотел помочь этой несчастной девочке. Такая славная на вид девочка. А почему тот квелый мальчишка так испугался? Грэм был очень рад, что они его спугнули, но что-то в этом было непонятное. Неужели у него, у Грэма, все написано на лице?

– А что, – сказал он сдавленным голосом, – может, пойти и сознаться? Так будет куда проще.

– Еще не хватало! – Гарри говорил сердито, как и хотелось Грэму. Ему хотелось, чтобы Гарри прогнал эту мысль, уничтожил ее. – Глупо волноваться из-за какого-то мальчонки. Просто струсил, так же как и мы. Мы же не убийцы, не воры, А ты, ведешь себя так, как будто убил человека.

Но удобная минута для бегства была упущена: возле дома снова появились обе девочки. Пожалуй, еще можно было просто уйти, как Грэм предлагал раньше, но сейчас это получилось бы совсем уж грубо. Уоллес еще пробовал храбриться:

– А как они догадаются? Откуда они узнают, если мы сами не скажем?

– А тот мальчонка, – сказал Грэм. – Он как будто что-то знал. Насмерть был перепуган.

– Просто струсил, – повторил Гарри упрямо. – Как и мы. Да его уж и след простыл. Небось до сих пор бежит, не остановился.

– А как же рюкзаки?

– Что рюкзаки?

– Лежат на дороге, на самом виду.

– Да, – сказал Уоллес. – Вы там поговорите с девчонкой, а я их уберу. Спрячу куда-нибудь.

– Лучше я, – вызвался Грэм.

Гарри посмотрел на него что-то очень внимательно, и ему казалось, что он понял желание Грэма – по возможности избегать людей.

– Ладно. Иди ты. Только не забудь, куда спрячешь.

Грэм, весь дрожа и превозмогая боль в ногах, поспешил к воротам.

Стелла встрепенулась, испугавшись, что мальчики могут растаять у нее на глазах.

– Надо помочь Лорне! – крикнула она и сделала несколько шагов в их сторону. – Поможете?

Она сделала еще несколько шагов, робко, не уверенная в себе, не уверенная в том, кто эти рослые ребята – хорошие мальчики, только грязные, или хулиганы. В другое время она, вероятно, не задумалась бы над этим, но сегодня все было какое-то жестокое. Ветер толкал ее со всех сторон, выматывая нервы, и спор с Питером застрял в памяти, как скверный сон, от которого она еще не очнулась, и лицо мистера Джорджа, каким она его вдруг увидела, не скоро забудется. Ужасное получилось утро с самого начала, точно она живет этот день в чьей-то чужой жизни, точно все, что происходит, происходит не с ней. Даже гудки телефона, на которые ее родители не отозвались… И почему эти мальчики медлят? Почему они такие, как сказала Лорна? Лорна ей сказала: «Очень странно они себя ведут. Они, даже когда помогали мне нести папу, не смотрели мне в глаза».

Стелла сделала еще два шага и вдруг почувствовала, что идти дальше просто неразумно. Она спросила:

– Вы что, тушили пожар?

На этот вопрос им не хотелось отвечать, но пришлось.

– Да, – сказал Уоллес. – Было дело. Та еще работка.

– Вы устали? – спросила Стелла.

– Еле на ногах стоим. – И Уоллес нарочно ссутулился и подогнул колени.

– Поэтому вы и вели себя так странно?

Гарри пожал плечами.

– Ничего странного не вижу.

– Я сказала Лорне, что, наверно, вы тушили пожар, потому и расстроенные.

– Ничего мы не расстроенные.

– А куда он уходит? – Стелла смотрела вслед Грэму.

– Никуда, – сказал Гарри. – Сейчас вернется.

Нет, они не были похожи на хулиганов.

– Надо помочь Лорне отнести отца к нам, – сказала Стелла. – Мой папа не подходит к телефону, но он дома, я знаю.

– Отнести на этой двери?

– Наверно.

– А сколько туда идти?

– Примерно треть мили.

– Ух ты… Уолли правду сказал: мы еле стоим на ногах. – Гарри знал, что нужно замолчать, но все-таки не мог удержаться, – Мы всю ночь тушили пожары. Нас отправили отдохнуть, а то бы нас здесь не было.

– Отправили в такую даль?

– Да, – сказал Уоллес. Он тоже не устоял перед соблазном похвастаться. – Именно. Мы пришли сюда отдохнуть и проверить, что тут делается. Так ведь, Гарри?

– Вроде того, – сказал Гарри смущенно, – А может, проще вызвать твоего отца сюда?

– Это если он дома. А если его нет, придется просить еще кого-нибудь. Скорей всего, Фэрхоллов.

– Кто такие Фэрхоллы?

– Они живут напротив нас. У них тоже есть машина.

– Значит, до Фэрхоллов идти столько же, сколько до вас?

– Ну да.

– Так какой смысл надрываться, тащить его в гору на этой двери? Это просто глупо. И мы вам, по-моему, совсем не нужны.

Стелла как-то утеряла нить разговора. Она оглянулась на Лорну и виновато покачала головой, а Лорна сказала сердито:

– Я же тебе говорила, что они откажутся. Я же говорила, что они откуда-то сбежали. Они не оттого устали, что тушили пожар, а оттого, что улепетывали.

Уоллес от страха перешел в наступление.

– Ты что это сказала? – крикнул он.

– То, что ты слышал! – прокричала Лорна. – Мой брат пожарник, он сейчас там. Будь он здесь, он бы тебе дал по морде! Никакие вы не пожарники. Вы просто никто. Убирайтесь с нашего участка, пока я на вас собаку не спустила!

– Какую такую собаку? – поддел ее Уоллес. – Что-то я не видел собаки. У вас ее и нет.

– А вот и есть! – взвизгнула Лорна, – Черныш, Черныш, сюда!

Уоллес рассвирепел. Эта визжащая девчонка вдруг представилась ему единственной виновницей того, что их чудесный поход обернулся таким кошмаром. Он выдернул из земли какой-то кол, а заодно и куст, который был к нему подвязан, и замахнулся на Лорну.

– Только попробуй спусти на меня собаку, – орал он, – я тебе голову раскрою!

– Брось палку! – старался перекричать его Гарри. – Ты что, очумел?

Стелла застыла на месте в удивлении и страхе, понимая, что надо бежать без оглядки, но не в силах пошевелиться, в ужасе от того, что оказалась замешанной в историю, какие с порядочными людьми не случаются. Она только и могла, что жалобно крикнуть против ветра:

– Питер Фэрхолл! Питер!

Лорна вне себя от страха и ярости продолжала громко издеваться:

– Вы, наверно, воры. Наверно, сбежали из какой-нибудь колонии… Черныш, Черныш, ко мне!

– Глупость, идиотство! – орал Гарри. – Ну ладно, отнесем тебе его. Все сделаем, что захочешь.

– Ничего вы для меня не сделаете. Я вам не дам и прикоснуться к моему отцу! Сейчас же убирайтесь с участка, не то позвоню в полицию… Черныш! Да Черныш же!

Уоллес выронил кол, точно в руках у него оказалось раскаленное железо. Он как будто вдруг услышал голос своего отца: «Ты сильный, Уоллес, как взрослый мужчина. Держи свою силу в узде, а не то она тебя доведет до беды. Учись владеть собой, не то в один прекрасный день зарвешься». Вот он и зарвался. Как это случилось, почему, он и сам не знал, просто сила, просившаяся наружу, нашла себе выход, словно иначе и нельзя было вырваться из этой невнятицы. Никакой собаки не было. Собака не шла. Но девочка продолжала ее звать – если бы собаки не было, она бы перестала звать, – и по ее голосу Уоллес решил, что собака большая. Представил себе, что она сейчас выскочит на него из-за деревьев, как гладкая черная пантера, и выдохнул:

– Бежим! Она спятила.

В эту секунду Гарри почти презирал Уоллеса. Но всего секунда и прошла между стыдом по поводу этой безобразной перебранки и внезапной пронзительной болью под левым коленом. От неожиданности, от боли Гарри упал. Он подумал, что в него стреляли, но это была не пуля: это был камень величиной с яйцо, который маленький Стиви Бакингем подхватил на бегу и со всей силы запустил в Уоллеса, но попал в Гарри. Гарри так резко вскрикнул и камень ударился так громко, что Уоллес тоже подумал, что в Гарри стреляли, и его опасная вспышка окончательно затухла. Ему стало холодно и страшно. От пуль никакие мускулы не спасут.

Он круто повернулся и увидел, перед собой не мужчину с ружьем, а мальчика ростом ему по грудь, который тут же налетел на него, как терьер. От удивления Уоллес не успел защититься. Острый носок ботинка ударил его по голени, он взвыл от боли и попятился, осыпаемый ударами маленьких кулаков, боясь дать сдачи, чтобы не стукнуть слишком сильно, изумленный, испуганный, искренне восхищенный храбростью этого малыша.

– Дурак! – выкрикивал малыш во весь голос, – Дурак! Дурак! – И с каждым выкриком снова бросался бить, пинать и царапать ошалевшего Уоллеса.

– Стиви! – закричала Стелла, – Перестань! Он с тобой не дерется. Ты победил, Стиви! Перестань!

6. Эвакуация

Грэм облегченно вздохнул – наконец-то он вне опасности. Риск был большой, но теперь он убедился, что вся эта суматоха не имела к нему никакого отношения. Не успел он оттащить рюкзаки в кусты у забора, как ветер донес до него чей-то голос. Что говорил этот голос, он не столько расслышал, сколько угадал.

– Питер Фэрхолл! Я тебя вижу. Выходи, Питер Фэрхолл. Если не пойдешь домой, твой дедушка тебе голову отгрызет!

У Грэма душа ушла в пятки, и он не сразу понял, что зовут не его. Когда спасаешься бегством, имена не имеют значения.

– Чего ты прячешься, Питер? Тебя дедушка зовет.

Вниз по дороге бежал маленьким мальчик. Временами он останавливался и снова кричал:

– Иди-ка лучше домой, Питер Фэрхолл, а то он тебе шею свернет! Он так и сказал.

Грэм не понимал, как его могли увидеть, – он ведь нарочно ни разу не вышел на дорогу. Он сперва застыл на месте, потом нырнул глубже в кусты.

– Я знаю, где ты прячешься, Питер Фэрхолл! – Мальчик подобрал камень и швырнул его в дерево шагах в пятидесяти выше по дороге. – Трусишка ты, Питер Фэрхолл! – И опять побежал, выкликая – Стелла, где ты? Тебя мама ищет! – и наконец свернул в ворота, недалеко от того места, где прятался Грэм, не подозревая, что за ним следят чьи-то глаза, не подозревая, какое драматическое зрелище его ожидает.

Тогда Грэм схватил свой рюкзак и петлял между кустов вдоль забора, пока не решил, что от дома его не видно. А потом побежал, сам не зная куда, прочь от дороги, прочь от того места, где должен был находиться дом Пинкардов, прочь от любого места, где могли встретиться люди. Побыть одному, отдышаться, лечь, снять ботинки, чтобы дать отдых измученным ногам, может быть, даже заснуть… Не нужны ему ни Уоллес, ни Гарри. Глаза б его на них не глядели!..

Он спустился в овраг, где протекал ручей. Здесь было не прохладнее, чем наверху, но более укрыто. Ему показалось, что где-то стучит мотор далеко, и при таком ветре непонятно, в какой стороне. Но деревья высокие, кустарник густой, и в ручье есть вода, а еды в рюкзаке на несколько дней. И палатка есть, так что ночью будет куда забраться. У него было смутное чувство, что он будет жить возле этого ручья до конца своих дней. Он никогда не вернется в мир, никогда не объяснится с родителями, никогда не предстанет перед судом, чтобы выслушать обвинение и приговор. И никогда больше не будет мучиться с математикой.

Он опустил рюкзак на землю и сам рухнул рядом, тяжело дыша. Ему хотелось расплакаться, но что-то мешало – последние жалкие остатки собственного достоинства. Он расшнуровал башмаки и осторожно, морщась от боли, вытащил из них ноги. Ноги распухли, покрылись волдырями, в нескольких местах кожа треснула. Ноги были такие грязные… Они выглядели ужасно, и он вытянул их перед собой и стал на них смотреть. Он хотел перевести взгляд на что-нибудь другое и не мог. Бедные ноги! И как только он ими шел? Как бежал?

Он понимал, что их нужно перевязать, вымыть их в ручье, что-то с ними сделать, но он слишком устал – мог только сидеть, приходить в себя, озираться. Он почувствовал, что сейчас заснет, что бороться со сном бесполезно, и забылся, привалившись спиной к рюкзаку.

Питер, хотя был поблизости, не видел, куда скрылся Гром. Он знал, что Грэм где-то в овраге, но где именно не мог определить. Овраг этот тянулся по нижнему краю участка Джорджей и густо порос лесом, только в дальнем его конце пожарная команда весной прочистила лес огнем. Питер понял, что упустил свою добычу – либо они разминулись, либо Грэм нарочно от него улизнул. Ощущение было не из приятных – как знать, может быть, теперь за ним самим идет слежка. Он поторопился выйти на открытое место, на край большого морковного поля, где крутились поливалки, и остановился там в полном расстройстве и нерешительности.

Он не мог объяснить себе, что ему нужно, не мог убедить себя, что вообще преследовал Грэма с какой-то определенной целью. Он воображал, что поступает смело и благородно, но что тут было смелого и благородного? Чего он добивался? Как он может поразить воображение Стеллы, когда она и не знает, чем он занят? Может, его подстегнули насмешки Стиви или тот камень, брошенный Стиви, который пролетел так близко от него? Он хотел как-то утвердить себя, а вышло так, что ему только стало еще горше. Ужасно быть избалованным мальчиком, которого отправляют домой. И ветер какой страшный! Дует и дует не переставая. И дым – теперь он ясно виден в небе. Питер только сейчас, это заметил.

Стиви отступил, с трудом переводи дыхание, еще всхлипывая от неутихшего бешенства, чувствуя, как его заливает слабость. Сейчас это был очень маленький мальчик, едва держащийся на ногах, готовый к тому, что его изобьют палкой или большой, жесткой рукой. Он весь сник, и Стелла бросилась к нему и обняла его за плечи. Никогда еще он не вызывал в ней такой нежности и восхищения. Она крепко прижала его к себе, приговаривая: «Молодец, Стиви, молодец, молодец!» – и бросая гневные взгляды на Уоллеса, который стоял с глупым видом, прислонившись к стене дома, и на Гарри, который все еще лежал на земле, сгибая и растирая ушибленную ногу.

– Как вам только не стыдно! – сказала она им.

– Да… – протянул Уоллес, готовый сейчас согласиться с кем угодно.

Гарри, кусая губы, поднялся на ноги.

– Ух ты! – сказал он. – Вот это боль так боль!

Затем наступило смущенное молчание, никто не знал, как его нарушить. С запозданием появился Черныш. Он, очевидно, услышал зов Лорны очень издалека, потому что стоял теперь перед ней грязный, запыхавшийся, пристыженно поджав хвост. Может, он спасался от жары в ручье или гонялся за кроликами среди морковных гряд, где крутились поливалки. Лорна, все еще настроенная воинственно, ухватила его за ошейник.

В конце концов заговорил Гарри, очень смущенно и неуклюже. Он понял, что заговорить нужно – напряжение разрядилось, и ему не хотелось, чтобы о нем плохо думали.

– Вы извините, – сказал он, запинаясь, – но мы никакие не преступники. Честное слово! Мы провели ужасную ночь. Я просто не знаю, что на нас напало.

Взглядом он попросил поддержки у Уоллеса, но Уоллес в помощники не годился – деликатные объяснения были не по его части. Он только и мог, что произнести:

– Да-а…

– У нас сейчас каникулы, – продолжал Гарри, – Мы учимся в средней школе Осборна, в городе. Джерри Пинкард – наш одноклассник. Меня зовут Гарри Мак-Оли, а это Уоллес Мартин. Я… я в этом году был старостой класса. Вы, пожалуйста, нас не бойтесь. Мы никакие не хулиганы.

– А мы вас и не боимся, – сказала Лорна.

– Уоллес – хороший парень и спортсмен к тому же. Состоит во всяких там командах. Настоящий чемпион. Ему, наверно, тоже стыдно, как и мне.

– Да, – сказал Уоллес.

– Но мы попали в передрягу. В настоящую передрягу. Мы сделали одну ужасную глупость. Только не спрашивайте, пожалуйста, какую. – Гарри не мог подобрать нужные слова, все звучало фальшиво, – Мы очень хотим вам помочь, честное слово, только не говорите никому, что мы здесь. А то нас, наверно, посадят в тюрьму. Мы не хотели, все случилось нечаянно… Весь поход нам испортило, и вообще…

– Как жалко, – сказала Лорна. – Но неужели то, что вы сделали, так уж скверно?

– Просто ужасно, хуже быть не может! – И вдруг выпалил: – Это мы… мы устроили пожар.

– Не может быть! – вскрикнула Стелла.

– Мы не нарочно. Это несчастный случай. Все произошло так быстро… мы так старались его потушить… Мы сами чуть не сгорели… Так перепугались…

– Это ты устроил пожар? – вскричала Лорна, – Ты?

– Ничего подобного! – горячо вмешался Уоллес, – Он ни при чем. Это мы с Грэмом. А Гарри ни при чем. Гарри спал.

Гарри не собирался говорить про пожар. Ему и сейчас не верилось, что он проболтался. Но теперь, когда слова были сказаны, ему стало легче. Как будто отпустила упорная головная боль. Но тут он взглянул на Стиви – тот смотрел на него сощурившись, снизу вверх. Гарри и забыл про мальчонку. Девочки большие, может, они и сохранят тайну, но этот малыш… Гарри опять смешался. Эх, если бы он только не говорил этих слов, если бы и он и другие могли о них забыть! Он попался в ловушку. Пропал.

– Ну вот, – сказал он. – Давай понесем твоего папу. Понесем, куда ты скажешь. Куда угодно. А если спросят, кто мы, говорите, что мы гостим у Пинкардов, – Он взглянул на Стиви, – И ты тоже. Пожалуйста, не говори никому.

– Что не говорить? – Стиви все еще косился на Гарри. Все сказанное было для него не более чем потоком слов. Он не понял, о каком пожаре идет речь. Единственный пожар, о котором он слышал, – далеко, за горами. Как же они могли его устроить, раз они гостят у Пинкардов?

– Про пожар, – тревожно объяснил Гарри, – Не говори, что это мы его устроили.

– Какой пожар? – воскликнул Стиви.

Стелла вдруг прижала его к себе:

– Ты, наверно, слишком сильно стукнул его камнем, Стиви. У него в голове все перепуталось.

– И верно, – сказал Стиви, – Совсем одурел. Надо ему проспаться. А то он как псих какой-то. И чего он про папу говорит? Папу нести не надо. Он теперь его бы и не догнал.

– Не нашего папу, – объяснила Стелла. – Лорниного.

– А, это дело другое. Наш-то папа уехал. Его он уже никак бы не мог понести. А зачем нужно нести Лорниного папу?

– Он заболел, Стиви… Подожди, а куда наш папа уехал?

– А со всеми. Мистер Робертсон приехал на грузовике, забрал папу и укатил. Полный грузовик людей был.

– Но куда, Стиви? Куда они поехали?

– На пожар около Милтондэйла, куда же еще. Ты же знаешь, по радио говорили.

– Да нет, не знаю. Просто не понимаю, о чем ты.

– Он верно говорит, – сказала Лорна, – Потому я и не могла вызвать «скорую помощь». Сказали, что Милтондэйл будут эвакуировать.

– Эвакуировать? – воскликнул Гарри, – Но Милтондэйл страшно далеко. Пожар-то в Тинли.

– Вот-вот, – сказал Стиви.

– Милтондэйл? – недоверчиво протянул Уоллес. – Не может быть, чтобы это был тот же пожар.

– Очень даже может, – заявил Стиви, – Он в Милтондэйле, и в Кембл-Хайтс, и в Хьюзе, и в Маунт-Стюарт. Так вдоль гор и движется.

– Не может быть, – горестно повторил Уоллес.

– Все жители уезжают, – Стиви начал ощущать себя очень важной персоной. – Сотни полицейских регулируют движение на дорогах.

– Ой, Стиви, – сказала Стелла, со стыдом вспоминая свою ссору с Питером, – ты что-нибудь не так понял.

– Очень даже так. И мама уехала. Противные, меня не взяли…

– Мама? Как это мама уехала?

– Все женщины уехали. Мама взяла в машину миссис Фэрхолл и миссис Робертсон, и по дороге хотели еще за кем-то заехать. Все туда поедут.

– Но зачем?

– Как – зачем? Ухаживать за людьми.

– За какими людьми?

– За теми, что приедут с гор. Их размещают в общественных залах, и в церквах, и на стадионе. Всех женщин и ребят. Они поехали готовить им завтрак и все такое.

– В жизни ничего глупее не слышала! Ты сам не знаешь, что говорить.

– А вот и знаю, – надменно ответил Стиви, – Я тебя везде искал, хотел тебе рассказать. Мама тебе велела идти домой, потому что ты не завтракала, и чтобы ты уложила, что хочешь взять с собой, если нас тоже будут эвакуировать, и надо заткнуть водосточные трубы тряпками, а в желоба налить воды. Вон сколько всего она тебе велела! Ты уж иди домой. Она знаешь как сердилась, что ты не пришла с Жюли! Дед Таннер сам ее привел, и он сказал, что ты давала представление, как примадонна. Ты зачем давала представление, Стелла?

– А сейчас где Жюли? – спросила Стелла.

– Опять пошла к деду Таннеру. Он за ней смотрит. И за младенцем Робертсонов тоже. А ты зачем давала представление, Стелла?

– Не твое дело, – оборвала его Стелла и вдруг повернулась к Лорне: – Как же нам быть с твоим папой?

Бывало, что Лорна говорила и действовала уверенно, как взрослая, но сейчас она растерялась.

– Все, как нарочно, против него. Несправедливо это. Мы как от всего мира отрезаны.

– Я тебя не оставлю, – сказала Стелла. – Пусть мама говорит что хочет.

– И еще мама велела тебе слушать телефон. На случай, если она захочет тебя что-нибудь спросить.

– Помолчи, Стиви.

– Она говорит, если ветер переменится, пожар может совсем взбеситься, тогда и нам надо будет поскорее сматываться.