Текст книги "Одна жизнь на двоих"

Автор книги: Айрис Оллби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Джейн, мне надо с тобой поговорить, – сказал Билл после того, как они уложили Барби спать.

– Билл, я… устала.

– Немедленно, Джейн. В твоей комнате.

Войдя в спальню, Билл молча указал Джейн на кресло.

– Пора тебе узнать правду о моем браке. – На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.

– Правду? – Сердце девушки замерло. – Ты изменял Клавдии? – не могла поверить она.

Форстер молча смотрел на изумленную Джейн, но потом весело рассмеялся.

– Флавия хорошо постаралась! Я же предупреждал, чтобы ты ее не слушала. Она готова придумать самое невероятное, чтобы только рассорить нас. Все семейство Корбелли только об этом и мечтает. Итальянцы любой ценой хотят расстроить мою женитьбу. Если бы им удалось лишить меня жизни, они были бы просто счастливы.

– Значит, все, что она сказала мне, откровенная ложь? – Впрочем, ее это не должно волновать. Ведь она не настоящая невеста Билла Форстера. И никогда ею не станет.

– А что именно наплела эта интриганка?

– Оказывается, у тебя был роман с Флавией, Билл, до того, как ты встретил Клавдию!

– Милостивый боже… Ничего подобного не было! Это больная фантазия исполненной злобы гарпии.

Джейн поверила Биллу. Зачем ему обманывать ее?

– Она сказала, что ты заигрывал с ней и после свадьбы.

– Господи, какая чушь! – Его красивое лицо исказила гримаса величайшего презрения. – Эта опытная сплетница умело обработала тебя!

– Скажи прямо, ты флиртовал с Флавией?

– Ну как бы поточнее сказать? Чтобы я увлекся этой коброй? Я еще не потерял к себе уважения!

– Но ты изменял Клавдии?

– Никогда! – Это короткое слово прозвучало с негодованием и болью. – Я не изменял жене, даже когда мне этого хотелось!

– Так значит, тебе все-таки хотелось? – Джейн была шокирована. Билл боготворил супругу, и все-таки ему хотелось изменить ей!

– Джейн… Я расскажу тебе про Клавдию все. Про наш так называемый счастливый брак.

– Билл, нужна ли вообще эта исповедь?

– Просто выслушай меня. Мне необходимо облегчить душу. Я любил жену. Это была любовь с первого взгляда – стоило мне только увидеть ее. Флавия хоть здесь не солгала. Клавдия была счастлива стать моей женой и поехать в Австралию.

– Ей хотелось жить в Австралии?

– Она обожала эту страну. Я представил жену друзьям, коллегам, знакомым, которых она поразила своей античной красотой. – В голосе Билла неожиданно послышались горькие интонации. – Клавдия тяготела к аристократам, к людям самого высокого полета. Не то чтобы я любил их избранное общество, но терпел ради нее. Я рад был видеть, что ею любуются, поклоняются. Чувствовал себя счастливым, потому что была счастлива она. Я был на седьмом небе, когда жена забеременела. – Билл тяжело вздохнул.

– Клавдия… не хотела детей?

– Мечтала! Настоящая итальянка просто жить не может без детей. – Но все-таки какая-то грусть в его голосе подсказывала ей, что он недоговаривает главного.

– Но она не хотела жертвовать ради детей своей свободой? – догадалась Джейн.

– Жена и не стала приносить ее в жертву, – печально прозвучал ответ Билла. – Через неделю после родов она уже закружилась в вихре светской жизни.

– Но ведь так трудно выкроить свободную минуту, когда у тебя на руках грудной младенец!

– За Барби ухаживали няни, за домом следила экономка. Супруга ни в чем не имела отказа, никогда не была привязана ни к дому, ни к ребенку. Я беспокоился о Барби, но любой намек на то, что Клавдия мало уделяет ей внимания, вызывал гнев или, что еще хуже, нечто похожее на мастерски разыгранную депрессию.

– У нее часто менялось настроение? – спросила Джейн с профессиональным интересом.

– Клавдия была переменчива как ветер. Сегодня она радуется жизни, а завтра делается мрачнее тучи. Это было ее неразгаданной тайной, поначалу интриговавшей меня. В хорошем настроении она казалась неотразимой: веселая, кокетливая, остроумная.

– Флавия говорила, что Клавдия была такой обворожительной, умеющей радоваться, что от ее присутствия у всех становилось светлее на душе.

– Когда была в ударе… О да! Она могла покорить кого угодно. Немногие знали ее дурные черты: нетерпимость, озлобленность, грубость, если, не дай бог, не добивалась своего. Когда же удовлетворялись ее самые невероятные желания, она опять расцветала, и никто не мог устоять перед ней. И я уступал ей во всем, надеясь, что это вернет мне ту очаровательную женщину-красавицу, на которой женился. А она лихорадочно искала разнообразных чувственных наслаждений. Но была холодна. Природа лишила ее дара любви. Для нее супружеская любовь стала искусной игрой.

Джейн с болью подумала о своей матери – она должна была испытывать то же самое, что и Билл, во время длительных отлучек мужа.

– Клавдия была похожа на торнадо… – Билл смотрел поверх Джейн затуманенным, невидящим взглядом. – Драматичная, жаждущая сильных впечатлений, желающая быть в центре внимания. Она не могла жить без флирта. Ее поклонники думали, что в постели Клавдия – чудо из чудес, но их ожидало разочарование. Наша личная жизнь, несмотря на то что я так сильно любил, была невыносимой. С каждым днем жена становилась все более раздражительной, эгоистичной, требовала от меня невозможного.

– Нелегко было ужиться с таким неуравновешенным и равнодушным человеком. – В голосе Джейн звучало искреннее сострадание. Что-то подсказывало ей, что она первая, кому Билл открыл свою трагедию.

– Жить с Клавдией было все равно, что сидеть на вулкане. Она расшатала мои нервы. После очередного приступа ярости жена довольно быстро приходила в себя, но я для нее был пустым местом. Однажды я сказал тебе, Джейн, что любил ее до безумия. Вернее было бы выразиться иначе. Она довела меня до безумия. Ради Барби я терпел все. Пытался делать вид, что все отлично, но мое притворство ничего не изменило. Семейная жизнь была похожа на ад.

– Билл, ты не можешь винить себя… за не сложившееся супружество.

– Это жена винила меня. – Он сжал зубы. – Я был для нее злобным, себялюбивым эгоистом. Домашним тираном. Она обвиняла меня в том, что я бросаю ее, даже если отсутствовал всего сутки. Если же мне приходилось уезжать на несколько дней, то по возвращении она закатывала мне омерзительные сцены. Я старался брать с собой, когда мог, Барби и Клавдию, но не всегда было возможно возить с собой ребенка. Супруга все чаще и чаще стала настаивать на том, чтобы она сопровождала меня, а дочка оставалась бы дома с няньками.

Бедная малышка, думала Джейн. Как часто Барби ощущала себя забытой, брошенной, никому не нужной.

– Наконец я решил положить этому конец и сказал Клавдии, что она должна быть дома, с Барби, поскольку нужна маленькому ребенку. После этого она стала устраивать такие непотребные истерики, что мне пришлось отказаться от поездок, хотя от этого страдал мой бизнес.

– Но помогло ли вам то, что ты стал больше времени проводить дома?

– Ничего подобного. С каждым днем наши отношения ухудшались. Я пытался окружить жену любовью, вниманием. Тщетно! Она вытягивала из меня все жизненные соки. Я жил словно в кошмарном сне. Клавдия все уничтожила – наш брак, наш семейный очаг. Она чуть не уничтожила меня. И ей бы это удалось, если бы сама не погубила себя раньше.

– Клавдия… покончила с собой, сознательно врезавшись в этот столб?

– Она и раньше пыталась покончить с собой. Я думаю, чтобы привлечь внимание света. А там, кто его знает? Экспертиза сочла происшедшее несчастным случаем. Она превысила скорость, вот и врезалась в столб. Но никто не знает, что… – он замолчал, боясь разрыдаться, – что жена в ярости выскочила из дома, когда я отказался отвести ее в ночной клуб. Клавдия среди ночи решила отправиться именно туда. Я не признался в этом судьям.

Его лицо стало серым от боли.

– Я не хотел разрушать миф о том, что мы в течение нашего супружества были так же счастливы и влюблены, как в день нашего знакомства. Я хотел, чтобы все верили в чудесную рождественскую сказку. Я, преданный муж, мог бы остановить ее в тот роковой вечер. Но я этого не сделал…

– Билл, ты же не мог знать, что произойдет! – воскликнула Джейн. – Ты напрасно винишь себя. Все знают, как горячо ты любил жену, в каком отчаянии был, когда она погибла.

– Господи, Джейн, неужели ты ничего не поняла?! – не выдержал Билл. Его лицо горело от сознания вины, стыда, от презрения к самому себе. – Я был рад, что она погибла. Рад! Разве теперь я не кажусь тебе чудовищем?

Так вот какой грех не давал тебе покоя все это долгое время, несчастный Билл Форстер!

– Ты кажешься мне просто человеком, Билл, – произнесла Джейн как-то особенно чутко. – Ты почувствовал облегчение. Любой на твоем месте ощутил бы то же самое. Это положило конец твоим мучениям. Тебе вовсе не следует винить себя в гибели женщины с больной психикой. Ты сделал все, что мог. Мне кажется, у Клавдии были все признаки шизофрении. В любом случае она бы добром не кончила.

Билл медленно поднял голову, его взгляд потеплел.

– Джейн, ты мудрая и добрая женщина, ты врачеватель души, моя родная.

– Мне кое-что известно о человеческой психике. Как медсестра, я часто встречалась с людьми, не способными владеть собой. Из того, что ты мне рассказал, я могу понять, что Клавдия мчалась по дороге, движимая чувством мести. Демон саморазрушения преследовал ее, и никто не смог бы уберечь человека в таком состоянии от смерти. Она была обречена судьбой. Это не твоя вина, Билл!

Единственными Людьми, которые могли бы винить в случившемся Билла, были его злокозненные итальянские родственники. Но даже они не знали всей страшной правды, того ада, в котором жил Форстер. Они слышали только бесконечные жалобы и стенания Клавдии. Неудивительно, что этот мужчина поклялся больше никогда не жениться!

– Может быть, ты и права.

– Билл, ты не обязан выворачивать передо мной душу наизнанку.

– Я хочу, чтобы ты знала все. Никто другой не расскажет тебе всей правды. Семейство Корбелли поверило в то, что я изощренный тиран, который насильно удерживал Клавдию вдали от родины и близких. Да, я никогда бы не позволил ей привезти сюда Барби без меня. Потому что знал: она способна остаться в Италии с дочерью, бросить меня. И я навсегда потерял бы свою ненаглядную дочурку. – Он запустил пальцы в свои густые волосы. – Когда жена была чем-то недовольна, она часто угрожала мне, что отберет дочь. Зная ее болезненную психику, я очень боялся за Барби.

– Билл, ты все правильно делал, ведь это твоя дочь.

– Да, она моя, и я не хочу, чтобы Барби знала, какой была ее мать. Когда на прошлой неделе я говорил с ней о Клавдии, то вспоминал ее такой, какой любил. Может быть и к лучшему, что жена оставляла Барби с няньками. Девочка не видела ни истерик, ни тягостных сцен. Я благодарю бога за то, что Барби не унаследовала бешеный нрав и нетерпимость своей матери.

– Дорогой, я рада, что ты теперь можешь говорить о Клавдии… и вспоминать ее такой, какой она была. – Джейн незаметно для себя легко дотронулась до руки Билла.

Требуется время, чтобы стереть из памяти все плохое. Он не должен постоянно чувствовать себя виновным в том, что его жена сделала с ним, с их общей жизнью, над которой навис рок…

– Джейн, спасибо за то, что выслушала меня. – Его зеленые глаза под темными бровями отливали изумрудным блеском. – Даже моя мать не знала, во что превратилась Клавдия. Ни она, да и никто другой никогда не видели наших ссор. Поразительно, но нас считали идеальной парой.

Вдруг Билл наклонился и благодарно поцеловал Джейн в гладкий высокий лоб. Его губы едва коснулись ее, но для Джейн это значило куда больше, чем самый чувственный страстный поцелуй в губы.

– Тебе уже давно пора спать. – Билл произнес эти слова так нежно, словно они предназначались Барби.

– Спокойной ночи, Билл. – Джейн улыбнулась. – Спи спокойно.

– Да, Джейн, я буду спать спокойно. Благодаря твоему волшебству. – Сказав это, Билл вышел.

Джейн приснилось, как будто она плавает в озере, пытаясь найти Билла. В тот момент, когда она поймала его, раздался душераздирающий крик Барби. Билл выскользнул из ее рук и исчез. Ей не хватало воздуха, Джейн вынырнула из воды и разрыдалась, а проснувшись, услышала громкий детский плач.

– Барби! – вскрикнула Джейн. Вскочив с кровати и накинув шелковый халат, она босиком выбежала в коридор.

Билл опередил ее. Барби цеплялась за его шею, между рыданиями можно было разобрать лишь сдавленные слова. Билл знаком велел Джейн вернуться в комнату; было обидно, но она подчинилась.

Заснуть девушка не смогла. Билл оттолкнул ее, и это ранило куда сильнее, чем она могла бы предположить. Все ясно! Зачем теперь Джейн? Ведь Корбелли спят и не увидят, как она талантливо играет роль любящей мамы!

Джейн, изнывая от душевной боли, лежала на постели, бессмысленно уставившись в потолок. Вдруг она услышала скрип открывающейся двери и тихие шаги в коридоре. Билл шел в ее комнату!

Джейн стремительно села на кровати.

– Ты еще не спишь?

– Нет, Билл. Заходи. – Она натянула одеяло до подбородка. – Сейчас я зажгу ночник, – прошептала девушка, высунув из-под одеяла обнаженную руку. Мягкий свет разлился по спальне.

Билл сел на кровать. Пружины скрипнули под его тяжестью. На нем не было ничего, кроме трусов, и Джейн залюбовалась его статной фигурой.

– Джейн… – Он тихонько тронул ее за руку. – Я попросил, чтобы ты ушла, ибо хотел узнать, почему плакала Барби. А, увидев тебя, дочка могла бы замкнуться. Ты же знаешь, какая она застенчивая.

– Ты прав. – Джейн почувствовала, как успокаивается сердце. Она опять все придумала!

– Знаешь, ей приснился кошмар. Я долго не мог успокоить бедняжку. Меня давно томило нехорошее предчувствие. Оказалось, что усилия Флавии не прошли даром. – Бесстрастные интонации Билла испугали Джейн. – «Добрая синьора» внушала Барби мысль: если вдруг со мной случится что-нибудь страшное, то она останется жить с ними в Италии.

– Если что-то случится… – Глаза Джейн наполнились слезами.

– Подразумевалась моя гибель в какой-нибудь катастрофе! Флавия ворковала, что она будет самой заботливой мамой Барби, а Джорджио – папой. И что Барби навсегда останется в их семье, и у нее будет все, о чем она только мечтает. – Билл с яростью ударил кулаком по кровати. – Я готов придушить Флавию! Она заслужила это!

– Билл… Ты думаешь, они серьезно пытались…

– Не думаю, что все, что произошло с нами, – удивительные совпадения. Но меня гораздо больше волнует грядущий день. Возможно, жаждущим моей смерти родственничкам при следующей попытке повезет немного больше. Их черные замыслы наконец-то сбудутся.

– Билл, надо узнать об их намерениях. Ведь они же будут все отрицать, если… их обвинить в преднамеренных преступлениях.

– Конечно, они прикинутся невинными жертвами клеветы. Но они проиграли! Завтра с утра ты упакуешь все наши вещи. Мы возьмем с собой только легкие игрушки, подаренные Барби. Если итальянцы захотят, то могут прислать остальное. Мы улетаем первым же рейсом.

Бесспорно, отъезд – самое правильное решение, но почему она чувствует себя такой опустошенной при мысли о возвращении домой?

В отчаянии Джейн закрыла глаза, чтобы Билл не прочел в них затаенного страдания.

Форстер с нежностью коснулся ее руки.

– Ты очень много для меня значишь, Джейн. Если с тобой что-нибудь случится… – Билл не смог продолжать.

– Милый, я… – Слова замерли у нее на устах, когда он погладил ее шею и провел ладонью по густым волосам.

Но почему она чувствует себя столь беспомощной? Она не должна выслушивать его признаний, не имеет права поддаваться чувствам. Нельзя этого допускать! Но когда Билл обнял ее, Джейн сама прильнула к нему, забыв о своих заклинаниях.

– Ты ведь ощущаешь то же самое, что и я, Джейн! – шептал он, целуя ее волосы. – Я почувствовал твой отклик, когда первый раз поцеловал тебя. И с тех пор дивное ощущение твоей женственности не покидает меня. Я сразу понял, что ты – не такая, как все. Ты – особенная…

Билл поднял голову и зачарованно смотрел на шелковистые блестящие локоны, чуть приоткрытые полные губы, лучистые глаза. Его взгляд скользнул по девичьей груди, скрывавшейся под шелковой ночной рубашкой. Он вспомнил, какой увидел Джейн впервые – миловидная и добрая медсестра, но сразу бросалось в глаза: женщина с твердым независимым характером. Казалось, она ничуть не изменилась с того времени, и все же перед ним сейчас совсем другой человек.

– Я не отпущу тебя, Джейн, – проговорил он, поглаживая ее бархатистую кожу. – Останься со мной… и с Барби. Если хочешь работать медсестрой, то найди место поближе к дому и к нам.

Джейн издала слабый стон, безнадежно покачав головой.

– Я не могу, Билл. Не имею права!

Он порывисто поцеловал ее в губы.

– Умоляю! Останься со мной, Джейн. Не думал, что когда-нибудь предложу это еще одной женщине, но… ты мне необходима, как солнце, как воздух. Любовницы, даже самые преданные, надеялись, что я буду щедро одаривать их. И никто никогда не заботился о том, что нужно мне. Ты убедила меня, что я тоже нуждаюсь в человеческом внимании, теплоте. В женщине, которая заставит заново научиться любить, верить, радоваться жизни. Ты нужна мне, Джейн. Я хочу, чтобы ты была с нами. Со мной и с Барби.

Она не должна слушать эти завораживающие слова. Почему же они как бальзам? Джейн чувствовала, как воля ее слабеет, а его мольбы проникают в душу. Неужели она сама лишит себя женского счастья? Но ведь он не говорит о том, что она должна остаться с ним на всю жизнь, не предложил ей своей руки! После того что пришлось пережить ему с Клавдией, он навсегда зарекся от брака. И не сказал, что любит. Его слова – не признание в любви, а просьба одинокого измученного человека побыть с Барби и с ним, пока они нуждаются в женской теплоте и заботе.

– Джейн, ведь ты тоже ждешь от жизни большего, чем карьера. Я чувствую, что небезразличен тебе. Я ощущаю это каждый раз, как только дотрагиваюсь до тебя, целую твои губы, смотрю в глаза. Откажись от своих замыслов, останься со мной. Я мечтаю, чтобы ты была рядом, хочу заботиться о тебе, защищать тебя. Ты нужна мне и Барби – нам обоим.

Джейн беспомощно взглянула на Билла. Хватит ли у нее мужества отказаться от того негаданного счастья, которое с такой искренностью ей предлагают? И хватит ли у нее воли уйти, исчезнуть, пренебречь любовью?

У нее достаточно сил, чтобы пережить разлуку, так не лучше ли уйти сейчас, пока не соединились их жизни? Она не вольна распоряжаться своей судьбой, но этих волшебных воспоминаний у нее никто не отнимет. Сколько бы лет одиночества ни ожидало ее впереди…

– Джейн, когда ты смотришь на меня так преданно…

Билл целовал ее, и у Джейн, измученной борьбой с самой собой, не было сил противиться мгновениям счастья. Сильные руки ласкали, притягивая к широкой мускулистой груди. Джейн ощущала его горячее тело, по которому пробежала легкая волна страсти, чувствовала, как он бережно прижимает ее к подушкам. Билл целовал ее шею, волосы, лоб, тихо шепча:

– О, Джейн… – Его прерывистое дыхание волновало, прикосновения возбуждали желание принадлежать ему. Ладонь Билла скользила по ее упругой груди, округлым бедрам…

Джейн дрогнула, когда его руки проникли под тонкую ткань ночной рубашки.

– Скажи, что тоже хочешь меня, Джейн. – Голос был низким и грубым от возбуждения и непреодолимого желания обладать ею. – Скажи! – В экстазе он покрывал ее нежными поцелуями, проникая в самые заветные места!

– О, Билл! – воскликнула Джейн в порыве страсти, ощущая сильное, полное жизни тело мужчины, его пылающие губы, приникшие к изгибу ее шеи. Как же она его хотела!

Джейн чуть не произнесла эту просьбу вслух, как вдруг послышались шаги и детский плач. Барби?! Нет. В дверном проеме показалась малышка Габи, и, должно быть, Жизель бежала за ней. Джейн высвободилась из объятий.

– Билл… – предупредила она тихо, – осторожно, не надо… Не здесь. Мы должны повременить…

– Пока не вернемся домой? – Билл еще не пришел в себя, его сердце учащенно билось, дыхание прерывалось. – Джейн! Один бог знает, чего мне стоило преодолеть желание! Но ты права, я не хочу любить тебя здесь – под этой враждебной крышей!

– Когда мы будем вместе – ты и я, – тени прошлого должны исчезнуть! Я хочу, чтобы наша любовь была чиста, и ничто не омрачало ее!

– Спокойной ночи и приятных сновидений, Джейн, – сказал Билл, окинув ее влюбленным взглядом.

Ее губы все еще хранили огонь его поцелуев; глаза, полуприкрытые длинными ресницами, застилала легкая дымка; пышные каштановые волосы разметались по подушке.

Билл тихо вздохнул.

– Мне надо позвонить. В аэропорт и в Сидней. – Он вышел в коридор, оставив Джейн, так хотевшую его…

– Вы уезжаете? – воскликнула Флавия. – Это недопустимо! Билл, ты обещал, что вы пробудете у нас неделю!

– Я обещал, что мы приедем отметить день рождения Барби, – сухо ответил Билл, – и что, может быть, останемся на неделю. Но теперь это невозможно. Звонил мой агент, срочно требуется мое присутствие. Он нашел солидного покупателя особняка и одновременно подыскал для нас новый красивый дом. – Билл взглянул на Джейн, предупреждая, чтобы она не удивлялась его импровизации.

– Ты способен расстаться с роскошным особняком Клавдии? – В зеленых глазах итальянки вспыхнула злоба. – Билл, это безумие! Сестра так любила свой дом. Так гордилась им. Она превратила его в подлинное произведение искусства. Он словно иллюстрация из модного журнала «Вог». Клавдия создала этот шедевр!

– Как ты мог даже подумать о таком кощунстве – продать особняк, Билл? – причитала Жизель.

– Вот цена памяти несравненной Клавдии! – прошипела Флавия. – Наконец-то ты доказал, что жена ничего для тебя не значила! – Разъяренная итальянка вызывающе обратилась к Джейн: – Не сомневаюсь, это твоя идея, жалкая сиделка!

– Хватит! Это «произведение» нам больше не подходит. Такой дом совсем не для ребенка. Как ты правильно выразилась, это «иллюстрация из модного журнала». Особняк стоит на высокой скале, Барби негде играть, ибо там небезопасно. А дом, который нашел мой агент, расположен в прекрасном месте и очень уютен. Мы улетаем полуденным рейсом.

Флавия в панике схватила его за руку.

– Почему бы вам с Джейн не полететь в Австралию одним? Не оставить Барби с нами? Разве она не может хоть немного побыть со своими родственниками? Приедете за ней потом! Мы будем рады вас видеть…

– Барби должна быть с нами. И только с нами, Флавия. Мы летим все вместе домой.

Его слова вызвали шквал негодования. Джейн пыталась разгадать истинные намерения Билла. Он продает дом? Неужели ее доводы убедили его? Или это просто предлог, чтобы поскорее оставить «доброжелательных» родственничков?

– Дорогая, я не куплю дом, пока ты не осмотришь его, – продолжал фантазировать Билл с озорным блеском в глазах. Ему откровенно нравилось поддразнивать простодушную Джейн. – Мой агент утверждает, что там раздолье для детей, много просторных и светлых комнат. Так что сестрам и братьям Барби, когда они у нас появятся, будет где разойтись.

Джейн почувствовала, что краснеет. Успокойся, глупая! Он же сказал, что не собирается больше жениться и заводить семью. Билл просто с упоением играет свою роль будущего счастливого мужа и отца семейства перед итальянцами.

А вдруг он и правда серьезно думает о?.. Нет! Такого счастья я не заслужила, подумала Джейн.

Она попыталась избавиться от этой мысли. Как бы ни были глубоки чувства Билла, в его замыслы не входило обзаводиться женой и детьми. Даже если он и привязан к ней, то это не та великая любовь, которая длится всю жизнь. Он просто хочет, чтобы она была рядом с ним и Барби, потому что сейчас как никогда нужна им…

Ее мысли прервал резкий голос Флавии:

– Джорджио отвезет вас в аэропорт.

– Нет, – отрезал Билл. – Я вызвал такси. Это намного безопаснее цирковых номеров синьора Джорджио Корбелли.

– Такси? Не глупи, Билл! Думаешь, мы позволим дочери Клавдии уехать на такси? Вы поедете только с Джорджио. Ведь все мы хотим проводить Барби.

Глаза Билла сверкнули из-под темных бровей.

– Спасибо, но мы предпочитаем такси.

– Но ведь ваш багаж не поместится в одной машине! – Флавия была почти в истерике. – Мы возьмем обе наши машины. Барби могла бы поехать с Марией, Антонио и со своими кузенами, а все мы – в другой машине. Ты ведь не вправе отказать Барби хоть немного побыть со своими родственниками на прощание.

– Барби поедет с нами. Если хотите попрощаться – прощайтесь сейчас. Такси будет здесь через тридцать минут!