Текст книги "Гадкий утенок"

Автор книги: Айрис Джоансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Айрис Джоансен
Гадкий утенок

Пролог

Грипбрайар,

Северная Каролина

– Я нечаянно! – Щеки Нелл были мокрыми от слез. – Мама, честное слово! Я держала его в руках, а оно упало и разбилось.

– Сколько раз я тебе говорила не притрагиваться к моим вещам. Твой отец подарил мне это зеркало в Венеции! – Мать зло поджала губы – инкрустированная перламутром ручка зеркала была разбита. – Испортила такую красоту!

– Мамочка, я все исправлю. – Девочка потянулась к зеркалу. – Ведь разбилась только ручка. Я склею, и она будет как новенькая.

– Нет, вещь безнадежно испорчена. Что ты вообще делала в моей комнате? Я же говорила твоей бабушке, чтобы она тебя туда не пускала.

– Она не знала. Она не виновата. – Нелл захлебывалась от рыданий. – Я просто хотела посмотреть, как я выгляжу… Я сделала себе венок из жимолости.

– Я вижу. – Мать неодобрительно дотронулась до венка, украшавшего голову девочки. – Ну и вид у тебя. – Она поднесла зеркало к лицу Нелл. – Ты на это хотела полюбоваться?

– Я думала, что в венке стану… красивей.

– Красивей? Да ты посмотри на себя. Толстая, уродливая. И будешь такой всю жизнь.

Мама права. Из зеркала на Нелл смотрело опухшее от слез лицо с налитыми кровью глазами. Ярко-желтые цветы, еще недавно такие милые, казались жалкими и чахлыми на фоне растрепанных каштановых волос. Вот какая она уродина – даже цветы утратили свою красоту.

– Прости меня, мама, – прошептала Нелл.

– Зачем вы так, Марта? – В дверном проеме остановилась бабушка. – Ведь девочке всего восемь лет.

– Ничего, пусть учится смотреть на жизнь трезво. Раз уж ей выпала такая судьба – быть серой, уродливой мышкой, – нужно как-то приспосабливаться.

– Все дети красивые, – тихо произнесла бабушка. – Может, сейчас она и не очень хорошенькая, но, как знать, может быть, все еще переменится.

Мать вырвала из рук Нелл зеркало и сунула его дочери под нос:

– Ты сама-то как считаешь? Красивая ты или нет?

Нелл отвернулась, чтобы не видеть своего отражения.

Тогда мать резко повернулась к свекрови:

– И нечего засорять ей голову всякими сказками и фантазиями. Гадкие утята в лебедей не превращаются. Из некрасивых детей вырастают некрасивые взрослые. Чтобы окружающие обращались с тобой прилично, нужно быть чистой, аккуратной и покладистой. – Она крепко взяла девочку за плечи и посмотрела ей прямо в глаза. – Ты меня поняла, Нелл?

Да, Нелл поняла. «Прилично обращаться» – это значит «любить». Такой красивой, как мама, она все равно не будет, а это значит, что нужно стараться всем угодить – иначе любить не будут.

Девочка судорожно кивнула.

Мать выпустила ее, взяла лежащий на кровати кейс и, уже направляясь к двери, скороговоркой сказала:

– У меня через двадцать минут совещание, я из-за тебя опаздываю. Не смей больше никогда входить в мою комнату, поняла? – Она раздраженно взглянула на свекровь. – Я не понимаю, неужели нельзя уследить за ребенком? – И с этими словами мать Нелл удалилась.

Бабушка обняла девочку, чтобы утешить и успокоить ее. Нелл с удовольствием уткнулась бы носом в ее теплое плечо, однако сначала нужно было сделать дело.

Наклонившись, девочка подобрала осколки перламутра. Она склеит все так аккуратно, что никто и не заметит. Нужно быть аккуратной, не раздражать маму, и тогда все устроится само собой.

Прилежание – единственное достоинство гадкого утенка. Все равно ему никогда не стать лебедем.

1.

4 июня, Афины, Греция

Танек был недоволен.

Коннер сразу это понял, едва увидев Николаса, появившегося из-за стойки таможни. Лицо Николаса Танека сохраняло всегдашнюю невозмутимость, но Коннер давно знал своего босса и умел чувствовать его настроение по мельчайшим, едва уловимым деталям. По волевому, неизменно бесстрастному лицу Танека не так-то просто было догадаться, что он раздражен и обуреваем нетерпением.

– Надеюсь, информация достоверная, – сказал Танек по телефону.

Информация, увы, была явно недостаточной, но ничего больше Коннер раздобыть не сумел.

Он шагнул навстречу и напряженно улыбнулся:

– Полет прошел приятно?

– Нет, – отрывисто бросил Танек и, не останавливаясь, зашагал к выходу. – Риардон в машине?

– Да, он вчера прилетел из Дублина. – Коннер замялся. – Но на банкет он с вами пойти не сможет. Мне удалось раздобыть только одно приглашение.

– Я же сказал: два.

– Вы не понимаете…

– Я понимаю одно: если действительно операция назначена на сегодня, я остаюсь без прикрытия. И еще я понимаю, что вы плохо отрабатываете свое жалованье.

– Банкет в честь Антона Кавинского, приглашения рассылались за три месяца! Ведь речь идет о президенте государства! Вы не представляете, сколько мне пришлось заплатить за то приглашение, которое я раздобыл. – Коннер поспешно добавил: – К тому же Риардон вам, вероятно, не понадобится. Я же говорил, что информация не проверена. Наш человек обнаружил в компьютере Агентства по борьбе с наркотиками сообщение, в котором лишь сказано, что удар может быть нанесен на острове Медас.

– И больше ничего?

– И еще список.

– Что за список?

– Шестеро из гостей. Подозрение вызывают лишь двое: Мартин Бренден, который устраивает этот банкет, и один из телохранителей Кавинского. Одна фамилия в списке помечена кружком. Это женщина.

– С чего вы взяли, что люди, включенные в список, подлежат уничтожению?

– Фамилии выделены синим. Наш человек предполагает, что у Гардо существует специальный цветовой код, обозначающий то или иное действие.

– Предполагает? – вкрадчиво спросил Танек. – Я что же, притащился сюда, чтобы выслушивать о чьих-то там предположениях?

Коннер нервно облизнулся:

– Вы же сами велели сообщать вам любые сведения, имеющие отношение к Гардо.

Как и надеялся Коннер, упоминание о Филиппе Гардо несколько урезонило Танека. Босс неоднократно заявлял, что любое дело, хотя бы косвенно касающееся Филиппа Гардо, требует особого отношения.

– Ладно, вы правы, – сказал Танек. – От кого было послание?

– У Джо Кэблера, директора АБН, среди людей Гардо есть свой осведомитель.

– Можно выяснить, кто это? Коннер покачал головой:

– Сколько я ни пытался, пока не получается.

– Что намерен делать с этим списком Кэблер?

– Ничего.

– То есть как это «ничего»? – уставился на него Танек.

– Кэблер считает, что это список людей, состоящих у Гардо на содержании.

– Значит, Кэблер не верит в теорию «рокового синего цвета»? – саркастически осведомился Танек.

Коннер глубоко вздохнул – «мерседес» был уже совсем рядом. Пусть теперь с боссом объясняется Риардон – они друг друга стоят.

– Список у Риардона, в машине, – поспешно произнес Коннер, распахивая дверцу. – Вы можете поговорить с ним сами, пока я доставлю вас в отель.

* * *

– Привет, ковбой. – Джейми Риардон тщетно попытался изобразить протяжный среднеамериканский акцент – с его ирландским прононсом это было бесполезно. – Я вижу, сапоги ты оставил дома.

Николас немного расслабился и откннулсяГна спинку.

– Надо было взять их с собой. Сапоги – незаменимая вещь, когда нужно дать кому-нибудь пинка.

– Это кому же – мне или Коннеру? – удивился Джейми. – Должно быть, Коннеру. Вряд ли ты захотел бы обидеть мою почтенную задницу.

Коннер нервно хихикнул, трогая с места. Длинная физиономия Джейми лукаво скривилась.

– Я понимаю, почему ты недоволен Коннером, – ехидно заметил ирландец. – Притащиться из Айдахо на другой конец света – и при этом непонятно для чего.

– Я предупреждал, что тревога может оказаться ложной, – подал голос Коннер. – Я ведь не говорил, что нужно приезжать.

– Но ты и не говорил, что приезжать не нужно, – возразил Джейми. – А молчание – знак согласия. Правда, Ник?

– Отстань. Все равно я уже здесь – Танек устало потянулся. – Так что,Джейми, мы тянем пустышку?

– Очень может быть. Непохоже, что АБН восприняло эту информациювсерьез. Во всяком случае, я бы не стал тратить государственные деньги на то, чтобы раздобыть приглашение на банкет.

Снова нулевой результат. До чего же мне все это надоело, подумал Николас.

– Ничего, тебе полезно хоть на время оторваться от твоих просторов, – продолжил Джейми. – С каждым разом ты становишься все больше похож на какого-то Джона Уина. Тебе вредно столько времени проводить на ранчо.

– Джон Уин уже давно умер.

– Ну вот видишь.

– А торчать с утра до вечера в пабе полезно?

– Ах, Ник. Ты ничего не понимаешь. Ирландские пабы – культурный центр Вселенной. Там поэзия и искусство расцветают, как розы летом. А какие там ведут разговоры! – Риардон мечтательно прикрыл глаза. – В других забегаловках люди просто разговаривают, а в моем заведении они ведут беседу.

Николас слабо улыбнулся.

– Что, в этом есть какая-то разница?

– Еще бы! Одно дело – решать судьбы мира, исовсем другое – обсуждать новую видеоигру. – Риардон приподнял бровь. – Впрочем, я лишь попусту трачу время, расписывая тебе достоинства моего паба. В твоем диком Айдахо тебе и поговорить не с кем, кроме быков.

– Не быков, а овец.

– Это одно и то же. Недаром про ковбоев говорят, что они сильные и немногословные. Будешь немногословным, когда поговорить не с кем.

– Не бойся, язык у ковбоя подвешен как надо. Джейми скептически фыркнул.

– Список, – напомнил Коннер.

– Ах да, наш мальчик хочет, чтобы его усилия были оценены по достоинству, – буркнул Джейми. – Знаешь, Ник, он тебя до смерти боится.

– Ерунда, – слишком уж беззаботно хохотнул Коннер.

– Я пытался втолковать ему, что ты отошел от дел, но он мне не поверил… Жаль все-таки, что ты не приехал в ковбойских сапогах. У них такой мирный, невоинственный вид.

– Отстань, Джейми, надоел, – коротко бросил Николас.

– Уж ипошутить нельзя, – усмехнулся Риардон и добавил шепотом, чтобы Коннер не слышал: – Не нравится мне этот нервный кролик. Так мельтешит, что хочется с него шкурку содрать.

– А он и не должен тебе нравиться. Главное, что у него есть свой человек в АБН.

– Много нам от этого проку, – фыркнул Риардон, полез в карман идостал оттуда свернутый листок бумаги. – По-моему, мы опять попусту тратим время.

– Так кто устраивает банкет?

– Банкир. Мартин Бренден, вице-президент банка «Континентал-Траст». «Континентал-Траст» хочет, чтобы Кавинский разместил у него свои иностранные счета. Бренден нанял дворец на острове специально, чтобы устроить банкет в честь президента.

– А что связывает Брендена с Гардо?

– Никакой связи между ними установить не удалось.

– Может быть, Гардо связан с Кавинским?

– Возможно. С тех пор как Кавинского избрали президентом в Ванаскии, одной из бывших республик Советского Союза, он пустился во все тяжкие – заключает сделки направо и налево. Не исключено, что Гардо хочет убрать Кавинского, потому что тот, возможно, препятствует переправке наркотиков в Ванаскию. – Риардон помолчал. – Но самого Кавинского в списке нет.

– Значит, версия Кэблера ближе к истине. Должно быть, речь идет о взятках. Кэблер давно руководит АБН и умеет отличать злаки от плевел. Мозги у этого парня работают, можешь не сомневаться.

– Стало быть, на Медас ты не поедешь?

Николас немного подумал. Если люди из списка – всего лишь взяточники, которых прикармливает Гардо, присутствие на банкете будет пустой тратой времени. И так слишком много времени потрачено на рыскание по ложному следу. Подобраться к Гардо до сих пор так и не удалось.

С другой стороны, если речь все же идет о боевой операции, не вредно познакомиться поближе с намеченными жертвами. Не говоря уж о том, что люди, которых хочет убрать Гардо, пригодятся Танеку живыми.

– Ну так что? – поторопил его Джейми.

– А как добраться до Медаса?

– Специальные яхты доставляют гостей на остров с причала в Афинах. Отплытие сегодня в восемь вечера. На борт впускают по приглашениям.

– Интересно, сколько людей Гардо раздобыли приглашения таким же образом, как и мы?

– Я проверил список приглашенных, – включился в разговор Коннер. – Никого подозрительного.

Может быть. Вслух Танек спросил:

– А как еще можно добраться до острова? Коннер покачал головой:

– Никак. Берег скалистый, причал только один. Сам остров размером с почтовую марку. За час его весь можно обойти. Кроме дворца, где состоится банкет, на острове домов почти нет.

– Причал охраняют телохранители Кавинского, – добавил Джейми. – Не похоже, что Гардо избрал такое неудобное место для расправы со своими недругами. – Риардон улыбнулся. – С другой стороны, до Кайфера, как ты помнишь, добраться тоже было непросто, однако мы это сделали.

– Мы были тощие и голодные, – возразил Николас. – А Гардо разжирел. Он теперь предпочитает сидеть у мышиной норы и ждать, пока добыча сама попадет к нему в лапы. Но лучше, наверно, все-таки съездить туда и посмотреть на месте.

– Хочешь, я поеду. Или пошли еще кого-нибудь.

– Нет, я сам.

– Но почему? – прищурился Джейми. – Тебе что, надоело сидеть без дела в твоей глуши?

Да, надоело. Николасу хотелось, чтобы все это поскорее кончилось. За минувший год он ни на миллиметр не приблизился к цели.

– Ты слишком привык ходить по лезвию ножа, – легкомысленно болтал Джейми. – Поверь мне, паренек, ты всю жизнь будешь тощим и голодным. Честно говоря, я и сам частенько скучаю по старым временам. – Он вздохнул. – Беседы – дело хорошее, но и они приедаются.

– Я не скучаю по прежним временам. Но мне нужен Гардо.

– Хорошо, как скажешь.

– Дай мне подробные сведения о каждом, кто включен в список.

– Уже сделано. Бумаги у тебя в номере на столе. Сам увидишь – никакой связи между этими людьми нет.

Итак, остров Медас – сплошной клубок несуразностей, предположений и гипотез.

Но имя, обведенное в списке кружком, наверняка что-то означает: либо главная мишень, либо объект, требующий особого подхода. В любом случае к женщине нужно присмотреться. Николас развернул листок и прочитал имя, помеченное кружком.

Нелл Калдер.

4 июня, Медас, Греция

–Мама, я видела чудовище, – похвасталась Джилл.

– Правда, милая?

Нелл поставила белый гиацинт слева от лилии и, наклонив голову, оценивающе посмотрела на китайскую вазу. Вот теперь аранжировка безупречна. Нелл взяла веточку сирени и спросила у дочурки, топтавшейся на пороге комнаты:

– Что же это было за чудовище? Волшебный дракон Пит?

Дочь посмотрела на нее с упреком.

– Нет, мамочка, это было настоящее чудовище, а не выдуманное. Человек-чудовище. С длиннющим серым носом и вот такими глазищами. – Она составила пальцы колечком и приложила к глазам, но потом, решив, что получилось недостаточно страшно, раздвинула колечки пошире. – И еще у него на спине был горб.

– Похоже на слона, – рассеянно заметила Нелл, добавив к букету дельфиниум. – Или на верблюда.

– Ты меня совсем не слушаешь! Я же говорю, это был Человек-чудовище, а живет он в пещере.

– В пещере? – встрепенулась Нелл, тут же забыв о цветах. – Что ты делала в пещере? Ты ведь знаешь, мистер Бренден запретил тебе даже близко подходить к их пещерам. Его предупредили, что там опасно, может захлестнуть волна и унести в море.

– Да я совсем чуть-чуть, – запротестовала Джилл и с видом оскорбленной добродетели добавила: – А потом меня позвал папа, и я тут же вышла наружу.

– Так ты была с папой?

Черт бы побрал Ричарда! Не может уследить за ребенком. Неужто он не понимает, сколько опасностей таит в себе море для четырехлетней малышки? Надо было не сидеть дома, а пойти на прогулку вместе с ними. Ричард забывает обо всем на свете, когда он в компании – ему обязательно нужно быть самым блестящим, самым остроумным, самым оригинальным.

Нелл тут же упрекнула себя: она несправедлива к мужу, он и безо всяких усилий самый блестящий, самый талантливый. А за Джилл отвечает мать. Нужно было не прятаться в номере, играя с цветочками, а вместе со всеми идти на прогулку по берегу. Тогда Джилл была бы под присмотром.

– В пещеры заходить нельзя, – строго сказала она. – Это опасно. Недаром папа велел тебе немедленно оттуда выйти.

Джилл кивнула:

– Да, это из-за чудовища.

– Вовсе нет!

Джилл была девочкой впечатлительной и чувствительной, поэтому выдумку о чудовище следовало пресечь в самом начале. Нелл присела на корточки и нежно взяла дочку за плечи.

– Никакого чудовища нет. Иногда, если попадаешь в какое-нибудь жуткое место, можно принять обычную тень за страшилище. Помнишь, как ты просыпалась ночью и кричала, что у тебя под кроваткой спряталось привидение? Мы вместе заглянули туда, а там никого не было. Помнишь?

– А чудовище было, – упрямо заявила Джилл. – И оно здорово меня напугало.

Нелл заколебалась. Может быть, пусть лучше верит в свое чудовище? Хоть в пещеры соваться не будет. Но она никогда не обманывала свою маленькую дочурку – не обманывала и не будет обманывать. Просто нужно приглядывать за Джилл получше, пока они не уедут с этого чертова острова.

– Это было не чудовище, а тень, – строго сказала Нелл и для пущего эффекта добавила: – Папа наверняка сказал тебе то же самое.

– Папа меня и слушать не стал. Он разговаривал с миссис Бренден и велел мне помолчать. – На глазах у Джилл выступили слезы. – И вот ты мне тоже не веришь.

– Когда ты говоришь правду, я верю. Сейчас ты явно выдумываешь.

Нелл запнулась, увидев, с каким упреком смотрит на нее Джилл. Мать нежно провела ладонью по шелковистым каштановым локонам девочки. Ричард называл дочку китайской куколкой – из-за темной ровно остриженной челки. В остальном же Джилл никак не была похожа на хрупкую фарфоровую игрушку – крепенькая, румяная американская девчушка, кровь с молоком.

– Вот завтра утром мы с тобой вместе сходим в пещеру, ты покажешь мне свое чудовище, и мы его прогоним раз и навсегда.

– И ты не побоишься? – шепотом спросила Джилл.

– Здесь, на острове, бояться нечего, деточка. Тут море, пляж, большой и красивый дом. Мы отлично проведем выходные.

– Нет, тебе здесь не нравится.

– Почему?

Джилл смотрела на нее с недетской проницательностью.

– Ты не умеешь веселиться. Не то что папа.

Устами младенца… – устало вздохнула Нелл.

– Да. я немножко застенчива. Но, если я помалкиваю, это еще не значит, что я не умею веселиться. – Она обняла дочурку. – Ведь мы с тобой отлично проводим время, правда?

– Конечно. – Джилл обняла мать за шею, прижалась к ней. – Можно я сегодня пойду на банкет? Тогда тебе не будет там скучно.

От Джилл пахло морем, песком и лавандой – вчера вечером, принимая ванну, девочка потребовала, чтобы ей выдали «взрослое мыло».

– Банкет – для взрослых, а не для детей, – ответила Нелл. – Тебе там не понравится.

Мне тоже, подумала она. Нелл привыкла исполнять светские обязанности при Ричарде, на многолюдных сборищах она без труда могла затеряться в толпе, но сегодня это вряд ли у нее получится. На Медас приезжают сплошь звезды да знаменитости. Среди них тихая серая мышка будет выделяться как бельмо на глазу. Мартин Бренден пригласил на празднество самые сливки общества, чтобы произвести на президента Кавинского впечатление и уговорить его заключить контракт с «Континентал-Траст».

– Тогда не ходи туда, оставайся со мной, – захныкала Джилл.

– Не могу, – поморщилась Нелл. – Папиному начальнику это не понравится. Сегодня у папы очень важное мероприятие, и мы с тобой должны ему помочь. – Увидев, что Джилл уже приготовилась расплакаться, она быстро добавила: – Но перед сном я принесу тебе целый поднос всяких вкусностей. Мы устроим пикник вдвоем.

Джилл тут же просияла улыбкой.

– И вина принесешь? – вкрадчиво спросила она. – Жан-Марку мама каждый вечер дает на ужин стакан вина. Она говорит, это полезно для здоровья.

Жан-Марк был сынишкой экономки, которая безраздельно властвовала в их парижской квартире. Рассказы о Жан-Марке Нелл выслушивала каждый день с утра до вечера.

– Нет, ты получишь апельсиновый сок, – решительно сказала она и, чтобы подсластить пилюлю, пообещала: – Но зато я принесу тебе шоколадный эклер. Конечно, только в том случае, если ты будешь хорошо есть за ужином. – Она встала, подняла дочурку на ноги. – А теперь беги в ванную. Мне нужно закончить букет. Через пару минут я тоже приду.

Джилл критически посмотрела на китайскую вазу и снисходительно улыбнулась:

– Довольно красивенько. Лучше, чем на клумбе.

С этим Нелл согласиться никак не могла. В глубине души она всегда считала, что срывать цветы – большой грех. Нет ничего прекраснее цветущего сада. Ах, какой палисадник был в том дешевеньком пансионе, где Нелл жила, когда училась в художественном училище. Истинным наслаждением было выписывать на холсте все оттенки густого, насыщенного цвета, легкую дымку раннего утра… Сердце Нелл сжалось, и она усилием воли отогнала воспоминание. В конце концов, у нее нет причин себя жалеть. Никто не заставлял ее бросать занятия живописью. Ричард в отличие от родителей относился к ее увлечению с пониманием. Он даже уговаривал ее писать картины после женитьбы. Жаль только, времени на это не было. Быть женой молодого человека с большим будущим – должность хлопотная.

Нелл подняла вазу и скривилась. Если бы Салли Бренден не попросила ее заняться букетом – а на это ушло все утро, – можно было бы сделать несколько эскизов. Здесь такой живописный берег. Хотя нет, все равно ничего не вышло бы – пришлось бы сопровождать Ричарда на прогулку. Снова выжимать из себя улыбки, терпеть общество несносной Салли, которая почитает себя ее благодетельницей. Лучше уж сидеть дома и возиться с букетом.

Нелл легонько чмокнула дочку в лоб:

– Приготовь пижамку и не вздумай высовываться на балкон.

– Ты мне это уже говорила, – с достоинством ответила Джилл.

– Не заходить в пещеру я тебе тоже говорила.

– Мама, но это же совсем другое дело.

– Нет, не другое.

Девочка направилась в сторону ванной.

– Пещера такая красивая. А балкон мне совсем не нравится – у меня голова кружится, когда я смотрю вниз, на камни.

Спасибо и на этом, подумала Нелл. Все-таки Салли – редкостная особа. Дать их семье с маленьким ребенком номер, балкон которого расположен прямо над обрывом! Хотя ничего удивительного. Ричард когда-то сказал при Салли, что любит любоваться с балкона красивым пейзажем. Салли готова в лепешку расшибиться, лишь бы угодитьсвоему ненаглядному Ричарду. Все вокруг душине чают в обаяшке Калдере.

В этот миг в номер стремительно влетел Ричард.

– Ты бы видела, сколько охранников прислал на остров Кавннский. Можно подумать, сюда приезжает Ясир Арафат, – скороговоркой зачастил он и, взглянув на букет, заметил: – Красота. Нужно отнести вазу вниз. Салли говорила, что в вестибюле не хватает букета.

– Я только что закончила, – ответила Нелл и сама на себя разозлилась – что это она все время оправдывается? – Ты же знаешь, я в этом мало что смыслю. Салли вполне могла бы заказать букет в Афинах.

Ричард поцеловал ее в щеку:

– Нет, никто не умеет делать цветочные аранжировки лучше, чем ты. Салли все время говорит, что моя жена обладает потрясающим художественным вкусом. Будь умницей, отнеси вазу вниз. – Он направился в спальню. – Я приму душ. Через час приезжает Кавинский, и Мартин собирается представить меня ему во время коктейля.

– А мне там необходимо быть? Может быть, я ограничусь одним банкетом?

Ричард немного подумал и пожал плечами:

– Не хочешь, не ходи. Все равно там будет столько народу, что никто твоего отсутствия не заметит.

Нелл вздохнула с облегчением. Много народу – это хорошо. Можно будет затеряться.

– Джилл принимает ванну, – крикнула она вслед мужу. – Присмотри за ней, пока я не вернусь.

– Ну конечно, – ослепительно улыбнулся муж. Он был в белой рубашке и белых шортах. Темные волосы растрепались от ветра, худощавое лицо покрыто загаром. Ричард прекрасно смотрелся и в смокинге, и в деловом костюме, но больше всего он нравился ей таким, как сейчас. Гораздо лучше, когда он такой домашний, свой.

Ричард помахал ей рукой:

– Давай-давай. Салли ждет.

Нелл кивнула и нехотя вышла из номера. Еще на лестнице она услышала пронзительный, тонкий голосок Салли. Просто удивительно, как это природа наделила долговязую, стремительную Салли таким писклявым, совсем не соответствующим ее облику голосом.

Жена Мартина Брендена, увидев Нелл, перестала распекать служанку и набросилась на новую жертву:

– Ну наконец-то! Я уж заждалась. – Она вырвала у Нелл из рук вазу и поставила ее на мраморный столик, под зеркалом в пышной золоченой раме. – Могли бы управиться и побыстрее, милочка. Сами знаете, у меня и без вас забот хватает. Я еще должна поговорить с тем человечком, который распоряжается фейерверком, дать указания шеф-повару, а ведь мне, между прочим, еще нужно и себя привести в порядок. Вам отлично известно, какое важное сегодня мероприятие. Все должно пройти без сучка без задоринки.

Нелл вспыхнула и пролепетала:

– Да-да, Салли, извините.

– Не мне вам объяснять, какая ответственность лежит на супруге человека, который занимает ответственный пост. Мартин никогда бы не стал вице-президентом, если бы я ему не помогала. По-моему, я не слишком обременяю вас обязанностями, не правда ли?

Нелл много раз выслушивала подобные отповеди и потому без особого труда справилась с нарастающим раздражением.

– Вы правы, Салли. Извините, – повторила она. – Могу я еще что-нибудь сделать?

Салли небрежно взмахнула наманикюренными пальцами.

– Я пригласила на банкет мадам Гере. Позаботьтесь о ней. Она в обществе ужасно комплексует.

Элиза Гере отличалась еще большей застенчивостью, чем сама Нелл. Салли всегда поручала ей опекать таких вот «неполноценных» гостей. Нелл нисколечко этим не тяготилась, наоборот, она получала глубокое удовлетворение от того, что хоть кому-то может помочь и облегчить жизнь. В первые годы жизни в Европе она и сама нуждалась в такой опеке, да только с ней никто не нянчился.

– Не понимаю, как мог Анри Гере жениться на такой, – заметила Салли, как бы ненароком взглянув на Нелл. – Весьма распространенное явление: властный, энергичный мужчина и робкая, ни на что не годная жена.

Вот так – воткнула нож и повернула, подумала Нелл, давно уже привыкшая к колкостям своей патронессы.

– А по-моему, она очень симпатичная, – сказала Нелл и быстро направилась к лестнице. – Мне нужно заглянуть к Джилл. Умыть ее перед сном и накормить.

– Вообще-то, Нелл, вам следовало бы нанять няню.

– Ничего, я сама могу заботиться о своем ребенке.

– Но ребенок вам мешает. – Салли помолчала. – Кстати говоря, я побеседовала сегодня с Ричардом на эту тему, и он совершенно со мной согласен.

Нелл замерла.

– Он так сказал?

– Конечно. Ричард понимает, что чем выше поднимается он по служебной лестнице, тем больше светских обязанностей у его жены. Когда мы вернемся в Париж, я обязательно позвоню в агентство, где мне в свое время подыскали няню для Джонатана. Благодаря Симоне у меня не было никаких хлопот.

А в результате Джонатан превратился в трудного, неуравновешенного подростка, который воспитывается где-то в частном пансионе в Массачусетсе, подумала Нелл.

– Спасибо, но я как-нибудь справлюсь. Может быть, попозже, когда девочка подрастет.

– Учтите: если Кавинский разместит капиталы в нашем банке, у Ричарда будет очень много работы. Вам придется путешествовать вместе с мужем. Без няни здесь не обойтись. С этими словами Салли развернулась и зашагала к дверям банкетного зала.

Она говорит таким тоном, словно вопрос уже решен. Нелл запаниковала. Неужели придется отдать дочь какой-нибудь мегере с кислой физиономией – из тех, что прогуливаются со своими воспитанниками в парках. Ни за что на свете! Джилл принадлежит ей и только ей! Ричард не может помышлять о таком всерьез!

Конечно же, он этого не сделает. Он знает, что весь смысл ее жизни в Джилл. Она безропотно выполнит любые его желания, но это было бы уже выше ее сил…

– Не обращайте внимания на эту старую ведьму. Ей просто нравится вас мучить. – По лестнице спускалась Надин Фаллон. – Знаю я эту звериную породу. Найдут кого-нибудь беззащитного и тешатся.

– Тише, – испуганно прошептала Нелл, оглянувшись через плечо, но Салли, слава Богу, уже удалилась.

Надин ухмыльнулась:

– Хотите, я плюну ей в рожу – от вашего имени?

– Очень хочу. – Нелл поморщилась. – Но она все равно выяснит, от кого это исходит, и Ричард будет недоволен.

Улыбка Надин поблекла.

– Ну и пусть. Он должен бы знать, что эта особа вам не по зубам. Мог бы и защитить вас от этой барракуды.

– Вы не понимаете… – начала было Нелл.

– Да, я не понимаю, – отрезала Надин и пошла дальше, прошуршав шелками и оставив аромат духов «Опиум». Красивая, рыжеволосая, экзотичная, абсолютно уверенная в себе. Напоследок сказала:

– Я выросла в Бруклине, а там меня быстро научили: кто не дает сдачи, тому каюк.

Тебе-то опасаться нечего, завистливо подумала Нелл. Надин даст сдачи кому хочешь. Она пробилась из трущоб Седьмой авеню в мир парижской высокой моды, стала одной из самых преуспевающих манекенщиц, не растеряв при атом задиристости и чувства юмора. Теперь у нее не было отбоя от приглашений, и Нелл в последнее время встречалась с Надин все чаще и чаще. Ричард говорил, что Надин – «дорогостоящий предмет интерьера» и не более того, однако Нелл относилась к этой молодой женщине с искренней симпатией. Надин остановилась, обернулась.

– Вы хорошо выглядите. Сбросили вес?

– Может быть.

Нелл знала, что выглядит, как всегда, плохо. С тех пор как они с Надин виделись в последний раз – а это было месяц назад, – Нелл нисколько не похудела. Брюки у нее измялись, прическу сделать она еще не успела. Надин просто хочет ее утешить после неприятного разговора с Салли Бренден. Что ж, Надин может себе это позволить: у нее шестой размер одежды, а у Нелл – двенадцатый… Стыдно так думать. Доброту нужно ценить, каковы бы ни были ее мотивы.

– Я пойду. Мне нужно поговорить, с Ричардом. Увидимся позднее, на банкете.

Надин приветливо помахала ей рукой.

Быстро взбежав по лестнице, Нелл пронеслась по коридору и ворвалась в номер. В гостиной Ричарда не оказалось – он был в ванной, что-то напевал там вполголоса. Нелл остановилась, попыталась успокоиться, потом распахнула дверь:

– Не нужно нам никакой няни!

Ричард, стоявший перед зеркалом, удивленно обернулся:

– Что-что?

– Салли сказала, что ты хочешь взять няню. Я против! Не нужна нам няня!

– Что ты так расстроилась?

Ричард вновь повернулся к зеркалу и стал поправлять галстук.

– Мы говорили так, между делом. Хотя она права: вредно уделять детям слишком много внимания. В конце концов, все наши знакомые пользуются услугами нянь. Это вроде как признак определенного социального статуса.

– Значит, ты и в самом деле об этом подумываешь!

– Ну, без твоего согласия я, разумеется, ничего решать не буду. – Он надел смокинг. – В чем ты сегодня будешь?

– Не знаю.

Какая разница? Что бы Нелл ни надевала, выглядела она все равно плохо.

– Допустим, синее гипюровое платье. – Она стиснула кулаки. – И вовсе я не уделяю Джилл слишком много внимания.

– Да, синее – это неплохо. На нем прекрасный вырез, подчеркивающий красоту твоих плеч.