Текст книги "Авантюристка"
Автор книги: Айрис Джоансен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Глава 5
Кто-то тихо передвигался по спальне. Сонно открыв глаза, Роман сразу понял, что в постели он остался один.
– Мэнди!
– Спи, спи. – Наклонившись, она чуть коснулась губами его губ. – Я просто пишу тебе записку.
– Записку? – Приподнявшись на локте, он прищурился, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо. – Куда ты собралась? Ложись в постель.
– Не могу. Уже одиннадцатый час.
– Ну и что? После десяти ты превращаешься в тыкву? Даже Золушка могла подождать до полуночи.
Тихо засмеявшись, она снова его поцеловала.
– Золушку не ждал Джакто. Я не хочу, чтобы он беспокоился. Кстати, я сварила ему кофе и наполнила термос. Не хочешь выпить сейчас чашку кофе, пока я не ушла?
Роман покачал головой.
– Я не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты легла обратно в постель. А к Джакто я пошлю кого-нибудь из съемочной группы – пусть отнесет ему его дурацкий кофе.
– Мне правда надо идти. Дождь прекратился, и стало прохладнее. Нужно воспользоваться переменой погоды. Сегодня я смогу работать всю ночь. – Мэнди выпрямилась и повернулась к двери. – Увидимся завтра вечером.
Она действительно уходит! Роман одновременно испытывал и гнев, и страх.
– Прости, видно, я был так груб, что ты не хочешь теперь остаться со мной на всю ночь.
– Ой, Роман! – Мэнди вернулась и присела рядом на постель. В шутливом тоне, каким были произнесены эти слова, явственно слышалась горечь. – Я не хотела оскорбить твои чувства.
– Ты их и не оскорбила. – Он небрежно пожал плечами. – Все кончено, так почему бы тебе и не уйти?
– Ничего не кончено. Все только начинается. – Черт возьми, ей нужно увидеть его лицо. Нагнувшись, Мэнди включила настольную лампу, но она мало чем помогла. Выражение лица Галлахера было таким же бесстрастным, как и его тон. – И никогда не кончится. Поверь, у меня есть обязанности, которые я должна выполнять. Ты думаешь, я не хочу сейчас вернуться в постель?
– Не имею ни малейшего представления о том, чего ты сейчас хочешь, – не глядя на нее, сказал Роман. – У меня тоже есть свои обязанности. В разгар съемок я обычно кончаю работать за полночь. Может, ты и права, мы оба пренебрегаем своим долгом. Ну что ж, иди, выполняй свои таинственные обязанности.
– Как ты можешь так говорить? – вздохнула Мэнди. – Что мне сделать, чтобы ты понял?
– Я не хочу ничего понимать! – неожиданно резко сказал Галлахер. – Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне и осталась до утра. Я хочу заниматься с тобой любовью снова и снова, до тех пор, пока… – Он замолчал. А действительно – до каких? Пока он не убедится, что выковал цепь, достаточно прочную, чтобы наверняка удерживать ее подле себя? Так что же я за эгоистичный подонок? – спрашивал себя Роман. До сих пор он собирался ограничиться чисто сексуальной связью, а теперь пытается заковать ее в оковы. Он заставил себя улыбнуться. – Я же говорил, тебе со мной будет трудно. Ну что ж, иди. Увидимся завтра.
Она медленно встала, все еще тревожно глядя на него.
– Если бы мне не было действительно очень нужно, я бы не ушла, Роман.
– Я понимаю. – Ничего он сейчас не понимал. Он просто хотел, чтобы она отбросила к чертям собачьим все свои планы и осталась с ним. – Как-нибудь в другой раз.
– Завтра. – Она нежно улыбнулась. – Я тебе обещаю, Роман. – Она повернулась и быстро пошла к двери. – Я буду здесь на закате.
Он кивнул.
– До завтра.
Еще одна, последняя улыбка, взмах руки – и Мзнди ушла.
Секундой позже Роман услышал, как за ней захлопнулась тяжелая входная дверь, и на него сразу навалились тишина и одиночество. Удивительно, как присутствие одной единственной женщины может столь сильно изменить его настроение!
Нет! Он не поддастся! Он не может позволить себе быть зависимым от Питера Пэна в женском обличье, что сейчас говорит ему о любви, а через минуту исчезает. Неважно, что именно о такой женщине он всегда мечтал. Он всегда любил сексуальное разнообразие, и через неделю-другую она скорее всего ему надоест.
Роман сел, опустил ноги на пол, затем встал и направился в ванную. Надо принять душ, выпить чашку кофе, а потом заняться сценарием завтрашних съемок. Ничего из ряда вон выходящего сегодня не произошло. Просто он провел несколько приятных часов с прекрасной, удивительной женщиной. Так почему же он сейчас испытывает такое разочарование и такую гнетущую пустоту?
Посмотрев на свое отражение в зеркале, Роман саркастически усмехнулся. С чего бы ей оставаться? Он некрасив, у него плохой характер, к тому же он не стал уверять ее в вечной преданности. В следующий раз надо попытаться вести себя более цивилизованно.
Хотя, пожалуй, с Мэнди он просто не способен цивилизованно себя вести. Прошедшая ночь это доказала. Он испытывает к ней то вожделение, то непонятную нежность. С этим нужно что-то делать. Хотя что уж тут непонятного? Ведь в ней он видит себя таким, каким он был восемь лет назад. Поэтому он ее хорошо понимает, иногда прямо-таки читает ее мысли. Отсюда и это особое нежное чувство, которое она в нем вызывает и которое может привести к самым непредсказуемым последствиям. Нет, надо забыть об этих сантиментах и сосредоточиться на чисто физической стороне их отношений. Кстати, это нетрудно. При одном воспоминании о Мэнди у него ноет в паху. Отвернувшись от зеркала, Роман мрачно усмехнулся. Ему явно не повредит сейчас ледяной душ.
Однако, пробудив Романа от сна, душ только обострил его чувства. Мэнди явно имеет на него какое-то магическое влияние, решил Галлахер. Надев халат, он прошел в гостиную.
Сев на кушетку перед стоящей на кофейном столике пишущей машинкой, он вставил в нее лист бумаги. Постаравшись выбросить из головы все мысли о светло-каштановых волосах и янтарных глазах, Роман начал печатать. Нужно работать, и работать до тех пор, пока он не устанет настолько, чтобы забыть о Мэнди, – тогда он сможет лечь спать. Правда, судя по его нынешнему состоянию, устанет он не скоро. Роман уже начал печатать, когда сквозь возведенную им оборонительную линию легко прорвалась одна явно несвоевременная мысль.
Завтра. Он увидит ее завтра.
Уже почти темно.
Отпив глоток бурбона, Роман мрачно посмотрел на багровые лучи заходящего солнца. Еще пять минут, и он пойдет ее искать. Черт побери, она же обещала. Что за игры она с ним играет? Или она хочет задержать его здесь, чтобы…
Мысль осталась незаконченной, кто-то энергично постучал в дверь. Это явно не Мэнди. Она коротко стучит и сразу открывает дверь.
– Войдите!
С порога ему добродушно улыбался Деннис Биллетт.
– Тут ребята собираются в столовой, чтобы сыграть в покер. Не хотите пойти туда посидеть?
– Сейчас я занят, – отрывисто сказал Роман. – Как-нибудь в другой раз. – Двумя крупными глотками покончив с бурбоном, он встал и подошел к бару. – Вы сегодня видели Мэнди?
– Угу – как раз перед тем, как она утром уехала.
Потянувшаяся к бутылке рука Романа замерла.
– Уехала? Деннис кивнул.
– А вы не знали? – Он озабоченно наморщил лоб. – Наверно, я должен был сразу вам об этом сказать. Она ужасно спешила и была сама не своя. Они с Джакто отправились в Кубер-Педи, чтобы оттуда улететь в Мельбурн.
Роман сохранял бесстрастное выражение лица.
– Ей позвонили, и она сказала, что должна срочно лететь в Мельбурн по семейным делам.
– Понятно. – Роман осторожно наполнил стакан и закупорил бутылку. – Когда она вернется?
Деннис пожал плечами.
– Она не сказала. Может, через день, а может, через год.
Как заверил себя Роман, сейчас он испытывает не боль, а гнев. Да, гнев. Она бросила его, не сказав ни слова. Он имеет право злиться, потому что она нарушила свое обещание.
Он отпил глоток бурбона, и по телу разлилось приятное тепло, притупляющее боль… Он не дал себе закончить эту мысль. Вполне естественно, что он разочарован. Она была очень хороша в постели, и он еще не насытился ею.
– Роман!
Галлахер вздрогнул.
– Что вы сказали? Я думал о чем-то другом.
– Я спрашивал, не передумали ли вы, – подмигнул Деннис. – У меня есть сильное желание вас обчистить. Эта переборка двигателя стоила мне немалую сумму.
– Наверняка меньше, чем вы просадили на скачках в Сиднее, – рассеянно сказал Роман. Допив стакан, он поставил его на стойку бара.
– Ну что я могу сказать? – отозвался Деннис. – Как всякий порядочный австралиец, я время от времени играю на скачках. И не вижу в этом ничего плохого.
– Наверное, нет. – В данный момент Романа нисколько не интересовала страсть Денниса к лошадям. – То есть, конечно, нет. Чем там еще заниматься? – Прихватив бутылку с бурбоном, он направился к двери. – Пойдемте играть в покер.
– Ты езжай прямо в наш лагерь, Джакто, – выпрыгнув из джипа, сказала Мэнди. – Я просто сообщу Роману, что вернулась. Я задержусь не больше чем на полчаса.
Джакто кивнул.
– Я разожгу огонь и начну готовить ужин.
С трудом сдерживая нетерпение, она поспешно двинулась вперед. Казалось, с момента их последней встречи с Романом прошло не три дня, а целых три года. Боже, как она по нему скучала! Мэнди не ожидала, что будет так тяжело. Раньше при расставании с дорогим ей человеком она, конечно, испытывала грусть, но это длилось недолго, так как ее всегда отвлекали новые впечатления. На сей раз было совсем по-другому. Даже в обществе отца и сестер она постоянно испытывала чувство одиночества. Сначала это ее смущало, но затем Мэнди смирилась, решив, что так и должно быть, когда любишь.
Весело постучав в дверь, она открыла ее и взбежала вверх по ступенькам.
– Роман, я вернулась! Ты по мне скучал? Лучше скажи, что да, потому что я… – Она не договорила.
Роман сидел у противоположной стены, его руки лежали на клавишах пишущей машинки. Бесстрастно взглянув на Мэнди, он снова склонился над машинкой и принялся допечатывать начатую фразу.
– Ты немного опоздала. Я считал, что наше свидание должно было состояться три дня назад.
Улыбка Мэнди стала какой-то неуверенной, а затем и совсем исчезла.
– Ты сердишься на меня?
– С чего мне на тебя сердиться? Ты совершенно свободна и вправе ехать куда хочешь, – не глядя на нее, сказал Роман. – Конечно, немного невежливо, что ты меня не предупредила, но…
– Я тебя предупредила. Я просила Денниса передать тебе, что по неотложным семейным делам должна на несколько дней уехать. Разве он тебе не передал?
– Очевидно, у тебя не хватило времени, чтобы четко изложить свою мысль. Неужели ты не слышала о таких вещах, как бумага и ручка?
– Я так спешила… – Она замолчала. – Прости. Я не хотела быть невежливой. Если бы я сообразила, что ты…
– Невежливой?! – оторвав наконец взгляд от машинки, резко перебил ее Галлахер. – Это очень слабо сказано. Три дня назад ты должна была лежать в моей постели, а сейчас извиняешься таким тоном, словно выбрала не ту вилку для салата.
Мэнди почувствовала, что тоже начинает злиться.
– Я ведь попросила прощения. Чего еще ты от меня хочешь? Наверно, я должна была выразиться более четко, но теперь-то я ничего не могу исправить. Ты что, хочешь, чтобы я упала на колени и стала умолять о прощении?
Галлахер встал.
– Что ж, неплохая идея. Я бы с удовольствием увидел тебя на коленях. – Глаза его сердито сверкали, щека дергалась. – Мне совсем не нравится то, что ты со мной делаешь, Мэнди.
– Я ничего с тобой не делаю! Ты говоришь так, словно я какая-то соблазнительница! – Внезапно гнев покинул ее, оставив на душе только разочарование и усталость. – Я больше не хочу с тобой спорить, – сказала Мэнди и повернулась к двери. – Увидимся завтра, Роман.
– Как же! – Он развернул ее к себе. – Три дня назад ты тоже это говорила. Теперь я тебя не отпущу!
– Роман, я…
Мэнди не успела закончить фразу, потому что в этот миг Роман впился в ее губы жадным, отчаянным поцелуем. Стало трудно дышать. Мэнди попыталась отвернуться, но руки Романа, обхватившие ее голову, не позволили ей этого.
– Знаешь, что ты со мной сделала? – наконец оторвавшись от нее, сказал Галлахер. – Я не могу спать, не могу работать. Я не могу… – Он замолчал, глядя на ее нижнюю губу, которая начала кровоточить. – Боже мой! – потрясенно сказал Роман. – Что я наделал!
Опустив руки, он отступил назад.
– Стой здесь! – Повернувшись, Роман поспешно прошел в ванную, откуда немедленно снова появился, держа в руках мокрое полотенце. Даже сквозь загар было видно, как он бледен. – Я же говорил тебе, чтобы ты ушла. Я предупреждал, что могу сделать тебе больно.
– Теперь уже не болит. – Как ни странно, Мэнди не испытывала сейчас ни злости, ни страха – только сочувствие и жалость. Было невыносимо видеть на лице Романа отвращение к самому себе – хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы утешить его. – Ты только немного поцарапал кожу. Ты не хотел причинить мне боль.
– Ты за меня извиняешься? – Губы его дрожали. – Если сегодня я и не причинил тебе большого вреда, то могу это сделать в следующий раз. – Он бросил полотенце на стойку бара. – Поскорей уходи отсюда.
– Нет, не уйду, – с тревогой глядя на него, сказала Мэнди. – Не уйду, пока ты не скажешь, в чем дело. Проблема ведь не только в том, что я не оставила записки, верно?
Не глядя на нее, Роман покачал головой.
– Да. – Он снова посмотрел на нее, и Мэнди увидела выражение муки на его лице. – Я скучал по тебе, – просто сказал Галлахер. – Когда ты уехала, я чуть не сошел с ума. Я все время вспоминал, какая ты была в постели: страстная, нежная… Но не только это. Я.вспоминал, как ты смеешься, как загораются от возбуждения твои глаза, как в твоем присутствии мир становится другим.
На лице Мэнди появилась сияющая улыбка.
– Вот здорово! Значит, ты уже немного меня любишь – иначе не скучал бы так сильно!
– Ты с ума сошла! Ты что, мазохистка? Неужели для тебя ничего не значит, что я вел себя, как самый настоящий варвар?
Ничего варварского в нем нет, подумала Мэнди. Само его раскаяние уже тому свидетельство. Правда, спорить с ним об этом сейчас не стоит.
– Зачем мне тратить слова, если ты и сам себя вовсю ругаешь. – Сделав шаг вперед, она мягко погладила его по щеке.
– Нет! – вздрогнув, сказал Роман. – Не трогай меня.
Рука Мэнди упала.
– Но мне это нравится… Я хочу быть с тобой. Не отталкивай меня.
– Пожалуйста, уходи, Мэнди, – закрыв глаза и сжав кулаки, с трудом произнес Роман. – Я больше не выдержу.
– Я только хочу тебе помочь.
– Я знаю. – В голосе его звучало удивление. – Хотя и не понимаю почему. Но сейчас ты мне ничем не можешь помочь. – Он снова открыл глаза. – Я сейчас совершенно беззащитен. Я никогда еще не чувствовал себя таким ранимым, и мне нужно время, чтобы с этим свыкнуться.
– Ты действительно хочешь, чтобы я ушла? – нахмурившись, спросила Мэнди.
– Да, пожалуйста.
– Ты в этом уверен? – задумчиво переспросила Мэнди.
– Да, уверен.
– Ладно, но завтра я вернусь. Так легко ты от меня не отделаешься. – Подойдя к двери, она обернулась и нерешительно улыбнулась. – Все-таки я тебя зацепила, верно?
– Еще как зацепила! – с печальной улыбкой ответил Роман.
Улыбка Мэнди сразу стала шире.
– Вот и чудесно! – Она открыла дверь. – Увидимся завтра.
– Да, увидимся.
Но прежде чем Мэнди успела спуститься по ступенькам, он снова позвал ее.
– Что… с твоей семьей? – запинаясь, спросил он. – Надеюсь, ничего страшного?
– Все под контролем, – ответила Мэнди. – Просто нужно было кое-что сделать. Спокойной ночи, Роман.
Как только за ней захлопнулась дверь, напряжение покинуло Романа. Проклятье! Стоило только протянуть руку, и он мог взять все, что хотел. Но пришлось отказаться – пора уже не только брать, но и давать самому. А это очень непросто, когда ты столько лет жил для одного себя. Да, видимо, предстоящая ночь будет еще мучительнее, чем предыдущая.
Глава 6
– Мэнди!
Она сонно пошевелилась, постепенно пробуждаясь от сна, затем резко открыла глаза.
– Роман?
– Идем со мной. – Он стоял, наклонившись над ее спальным мешком, почти неразличимый в предрассветной тьме.
Сев, Мэнди посмотрела на неподвижно лежащего у костра Джакто. Завернувшись в одеяло, он, казалось, крепко спал, но Мэнди знала, что это скорее всего не так. Поспешно натянув на ноги теннисные туфли и проведя рукой по спутавшимся волосам, она встала и молча двинулась вслед за Романом.
– Куда мы идем? – спросила Мэнди, когда они прошли несколько шагов. – В твой трейлер?
– Нет, я хочу тебе кое-что показать. – Он шел быстро, и Мэнди приходилось то и дело ускорять шаг.
– Ты мог бы подождать, пока я переоденусь. – Мэнди окинула взглядом свои белые шорты и блузку. – Я ужасно выгляжу.
– Ты выглядишь прекрасно. – Роман не смотрел на нее, но его голос звучал вполне искренне. – Ты всегда выглядишь прекрасно. – Они уже подошли к джипу, стоявшему на границе месторождения. – Садись. Здесь недалеко.
Машина рванулась вперед прежде, чем Мэнди успела как следует устроиться на сиденье.
В лицо дул прохладный утренний ветерок. Вспомнив о предыдущей поездке в пустыню, Мэнди почувствовала прилив радостного возбуждения.
Она посмотрела на Романа. Ей показалась, что он как-то неуловимо изменился, хотя, в общем, выглядел как обычно. Привычная одежда – облегающие бежевые джинсы и армейского образца зеленая рубашка с короткими рукавами; большие руки уверенно лежат на руле. Мэнди невольно вспомнила о том, что эти руки проделывали с ней совсем недавно, что заставляли чувствовать…
– Ты что-то сказала? – повернувшись к ней, вдруг спросил Роман.
Мэнди была уверена, что не произнесла ни слова. Наверно, просто дыхание непроизвольно участилось, стало слишком шумным.
– Нет, – быстро сказала она. – Мы уже почти на месте?
– Да, только подъедем к краю. – Взгляд Романа устремился к горизонту, который уже начал окрашиваться в золотисто-розовые тона. – Пожалуй, мы успели вовремя.
– Что за таинственность? К чему все… О боже мой! – Перед ней открывалась удивительная по своей красоте, волшебная картина. – Невероятно!
– Да. – Остановив машину, Роман оперся о руль. – Я натолкнулся на это место только вчера и собирался использовать в качестве декорации для натурных съемок. – Он помолчал. – Но сегодня ночью передумал и решил подарить тебе. Тебе нравится, Мэнди?
– Нравится? Это просто замечательно!
На пологом склоне горы стояла массивная синевато-серая скала, словно гигантским молотом аккуратно расколотая посредине. Казалось, она стоит здесь с начала времен и простоит еще вечность. Однообразную серую поверхность камня оживляли многочисленные выходы минералов, отливавшие оранжевым, зеленым и сиреневым цветом.
Край скалы озарило восходящее солнце, и Мэнди вскрикнула от восхищения. Среди вкраплений минералов, как оказалось, были и крошечные кристаллы кварца, которые теперь ослепительно сверкали в солнечных лучах, заставляя сиять яркими Красками и все прочие камни.
– Я никогда не видела ничего прекраснее! – И тут она заметила еще одно чудо. – Цветы!
Выпрыгнув из джипа, Мэнди побежала вперед. Дикие цветы были повсюду, покрывая разноцветным ковром унылую песчаную почву пустыни.
Это были маргаритки – нежно-розовые, бледно-лиловые, девственно-белые. Питая своей влагой этот созданный природой сказочный сад, через него протекал негромко журчащий кристально чистый ручей. А вокруг лежала безжизненная бурая пустыня.
– Как же такое могло случиться? Это просто чудо.
– Да, чудо, но у него есть вполне естественное объяснение. Здесь в почве, дожидаясь своего часа, сидят миллионы семян. Стоит только условиям измениться и…
– Буря? – догадалась Мэнди.
– Буря. – Роман медленно двинулся к ней. – С тех пор как мы встретились, я ничего тебе не давал, только брал. Я уже боялся, что забыл, как это делается. – Он остановился. – Это мой первый подарок тебе, Мэнди.
– Неплохое начало, – неуверенно улыбнувшись, сказала она.
– Я причинил тебе боль. – На лицо Романа легла тень. – Я знаю, что не смогу так вот сразу загладить свою вину, но, может быть, ты положишь этот подарок на чашу весов и позволишь мне надеяться на лучшее?
– Ох, Роман! – В этот миг она любила его так сильно, что, казалось, могла, не выдержав, разлететься на несметное количество сверкающих осколков. Обернувшись, она крепко прижалась к нему. – Тебе вовсе не надо надеяться на лучшее. Лучше не будет, и не надо.
– Нет. – Он осторожно, почти робко, взял ее за плечи. – Мне пришлось пройти долгий путь, но, возможно, это только начало. Прошедшей ночью я многое обдумал и кое-что решил. И прежде всего решил принять то, что со мной случилось. – Он отстранил Мэнди от себя и заглянул ей в глаза. – Я люблю тебя, Мэнди Делани. И, наверно, буду любить всю жизнь.
У Мэнди закружилась от счастья голова.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала она. – Я так тебя люблю, Роман!
Он медленно покачал головой.
– Ты любишь не меня. Сейчас ты влюблена в свое самое великое приключение. Но может быть, я смогу когда-нибудь…
– Нет, я правда… – прервала она его, но Роман тоже не дал ей договорить, прикрыв рот рукой.
– Тс-с, все в порядке. Это еще придет. Нужно только время и нужно подрасти.
– Но ты ошибаешься! Я люблю тебя. Я…
– Ты хочешь выйти за меня замуж, Мэнди?
Ее глаза широко раскрылись от удивления.
– Я никогда об этом не думала. Губы Романа дрогнули.
– Не сомневаюсь. Но, может быть, ты думала о том, чтобы рожать моих детей и быть со мной рядом в горе и в радости? О том, чтобы вместе мечтать и вместе превращать эти мечты в реальность?
– Все это очень ново для меня, – нерешительно сказала Мэнди. – Дай мне немного времени, чтобы подумать.
– А вот мне время не понадобилось. Как только я понял, что люблю тебя, я понял и то, что мне все это нужно. – Он погладил ее по щеке. – Тем не менее я дам тебе столько времени, сколько понадобится. Мне тоже надо кое-что утрясти. Я не слишком доверчив, вдобавок, как ты уже видела, у меня неважный характер. – И он нежно поцеловал Мэнди. – Только не убегай от меня. Я с этим справлюсь. Я с чем угодно справлюсь, пока ты рядом.
– Я буду рядом, – сказала Мэнди. Голос ее звучал тихо, но лицо сияло. – Тебе от меня не избавиться. – Она схватила его за руку. – Пойдем прогуляемся среди цветов. Я хочу их потрогать, вдохнуть их запах. Кто знает, будут ли они здесь завтра?
Как и ты сама, с болью подумал Роман. Впрочем, где бы она ни была, он сумеет ее разыскать. Он крепче взял ее за руку.
– Цветы будут здесь. Разве что снова спрячутся в землю. И будут ждать. – Он мягко улыбнулся. – Но когда-нибудь это ожидание закончится, и они снова расцветут.
– Но я не хочу ждать! Они так прекрасны! Словно сказочный остров в океане. – Она внезапно рассмеялась. – Остров. Я наконец нашла свой сказочный остров.
– Остров?
Мэнди кивнула.
– Когда мне было семь лет, я решила, что больше всего на свете хочу построить плот и на нем сплавиться по Муррею к морю. Но одной мне отправляться не хотелось, и я уговорила Эдди и Сидни отправиться со мной. Это было нелегко. Они намного старше меня и гораздо практичней.
– Но ты их все-таки уговорила?
– О да! Я придумала историю о сказочном острове, который лежит как раз к югу от Австралии. Этот остров покрыт экзотическими цветами, и там могут происходить всякие чудеса. – Мэнди больше не смеялась, взгляд ее стал задумчивым и отрешенным. – Остров, где каждый день нас ждут новые приключения и где у нас есть все, что мы хотим. Единорог для Эдди, черные лебеди для Сидни. – Словно пытаясь освободиться от воспоминаний, она встряхнула головой. – Я не думаю, что Сидни и Эдди действительно мне поверили, но все-таки они позволили себя уговорить.
– Может быть, они хотели тебе поверить. Детям не часто предлагают реализовать свои мечты. Ты же предоставила им такую возможность.
– Но ненадолго. Плот сел на мель, и отец нашел нас прежде, чем мы смогли снова сдвинуться с места. – Она скривилась. – Мы отсутствовали больше суток, и папа, отправившись на поиски, обшарил все окрестности. Ему явно все это не понравилось.
– Могу себе представить! Вас наказали? Мэнди кивнула.
– Ну конечно! Он отдубасил нас за милую душу.
Слабая улыбка коснулась губ Романа.
– Как-то мне не верится, что это могло тебя остановить. Вы не пытались снова бежать?
– Нет. – В голосе Мэнди прозвучала нотка сожаления. – Я не смогла убедить сестер. Для них это приключение закончилось, а я не хотела плыть одна.
– Да, ты же говорила мне, что не любишь быть одна.
– Жаль, что тогда я тебя не знала, Роман. Ты ведь поплыл бы со мной?
– Поплыл бы.
– И мы добрались бы до моря?
– Добрались, – мягко сказал Роман. – И нашли бы остров твоей мечты, Мэнди.
Где бродят единороги, летают черные лебеди и каждый день наполнен приключениями и чудесами. Я подарил бы все это тебе. Она посмотрела на него с нежностью.
– И ты еще говоришь, что я тебя не люблю. Как я могу не любить человека, который может подарить мне мечту?
Рассветное солнце озаряло ее волосы, придавая им золотистый блеск. Роману внезапно захотелось зарыться руками в это шелковое пламя и забыть обо всем на свете. Если цветы цветут – надо ими наслаждаться. Восемь лет назад у него не возникло бы никаких колебаний.
Нет, он уже не тот, что прежде. Поднеся к губам руку Мэнди, Роман поцеловал ее в ладонь.
– Чтобы убедиться в том, что ты и вправду находишь меня совершенно неотразимым, я не стану предлагать тебе взятку.
Мэнди ощутила легкое беспокойство. Что-то в его словах было не так. И тут же постаралась оттолкнуть эту мысль от себя. Потом. Беспокоиться она будет потом. А сейчас светит солнце, цветы издают головокружительный аромат, и Роман здесь, с ней. В таком мире, как этот, не может быть ничего плохого.
Она опустилась на землю и притянула Романа к себе.
– Поговори со мной. Я уже рассказала тебе о своих детских шалостях, и было бы только справедливо, если бы ты ответил мне тем же. Ты тоже был озорником?
– Нет. – Он посмотрел вдаль. – Напротив, я был очень даже воспитанным ребенком. – Его губы дрогнули. – Наверно, в это трудно поверить, поскольку ты видела, каким я стал теперь.
– Лучше скажем, что я не могу представить тебя образцовым мальчиком.
– Ну, положим, образцовым я не был. – В словах Романа звучала горькая ирония. – Даже и близко к идеалу не приближался. Сколько я ни пытался, мне удавалось достичь лишь первой ступеньки. Для своей матери я был сплошным разочарованием.
– Не следует ожидать от ребенка совершенства. Если бы мой отец питал в этом отношении какие-либо иллюзии, он был бы горько разочарован. – Ее улыбка исчезла. – Наверно, ты ошибаешься. Пусть даже родители и возлагают на своих детей большие надежды, они прекрасно понимают наши достоинства и недостатки.
– Некоторые понимают. Но только не моя мать. – Он пожал плечами. – Я ее не виню. Я теперь даже ее понимаю. Она из тех людей, кто не может терпеть рядом с собой ничего уродливого или неполноценного. Я часто думаю, что она и разошлась с моим отцом именно потому, что сочла замужество чем-то неэстетичным. Видишь ли, она коллекционировала красивые вещи. У матери в Перте была картинная галерея, для которой она очень тщательно подбирала экспонаты. Поэтому вполне резонно, что в своей личной жизни она была согласна только на нечто совершенное.
– Резонно? – переспросила Мэнди. – К любви между родителями и детьми это понятие неприменимо.
– Ну конечно же! – В улыбке Романа были и нежность, и печаль. – Но эту истину я понял очень не скоро. Я не понимал, что просто имею право любить. Я всегда считал, что должен заслужить это право, став самым умным, самым воспитанным – самым-самым. Я знал, что моя физическая непривлекательность играет для матери главную роль, но все же считал, что смогу кое-что исправить, если буду очень стараться. У Мэнди перехватило горло.
– И что же?
– Не смог. – Он оторвал взгляд от пустыни и посмотрел ей в глаза. – У меня не было ни единого шанса. – Он провел рукой по шраму на щеке. – А потом я вернулся из Вьетнама вот с этим. Приехав в Перт, я навестил мать. Я сидел в ее идеальном доме, в ее идеальной гостиной и пил чай из ее идеального веджвудского чайного сервиза. Она разговаривала вежливо, но ни разу не посмотрела на меня. Ни разу. Больше я туда не приходил.
– Боже мой! – прошептала Мэнди. Спокойствие Романа ее не обмануло. – Мне так жаль, Роман! – В голосе ее зазвучали яростные нотки. – Какая она глупая женщина! Неужели она не поняла, что ты совсем особенный? Ты умный, отзывчивый и…
– Перестань! – засмеялся Роман. – Я рассказал тебе об этом совсем не для того, чтобы ты меня пожалела. К тому же все это было давно.
Тем не менее оставшиеся шрамы болели до сих пор.
– Мне хочется ее задушить! Он покачал головой.
– Это не ее вина, а моя. Нельзя изменить натуру человека. Я был слишком упрям, чтобы это признать. Я должен был сделать выводы. – Он улыбнулся. – Тем не менее мне нравится, что ты так меня защищаешь. Это воодушевляет.
Мэнди почувствовала, что к глазам подступают слезы, и быстро заморгала, чтобы их удержать. Ей хотелось обнять Романа и баюкать его, оберегая от всех напастей. Столь сильного прилива материнских чувств она еще никогда не испытывала.
– Эй! – нахмурившись, сказал Роман и указательным пальцем осторожно дотронулся до ее мокрых ресниц. – Я же сказал тебе, что не хочу, чтобы меня жалели. Я рассказал тебе о своем – детстве только потому, что почувствовал себя в долгу. – Он усмехнулся. – Считай это еще одним подарком. И весьма редким. Я еще ни перед кем вот так не обнажал душу. Даже как-то не по себе.
– Роман, я…
– Не думай об этом. – Он встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться на ноги. – Пойдем, нам пора возвращаться в лагерь. Сегодня надо снять две сцены с этими проклятыми верблюдами, и будет просто счастье, если мне удастся с ними покончить. Черт возьми, я еще не видел более капризных и взбалмошных животных. Разве что в зеркале! – со смехом добавил он.
Всю дорогу к джипу Мэнди хранила молчание и выглядела необычайно подавленной.
– Что-нибудь не так? – спросил Роман.
– Нет, все в порядке. – Не отрывая взгляда от цветов – подарка Романа, она села на пассажирское сиденье. Сегодня он сделал ей и другие, не менее дорогие подарки, однако Мэнди испытывала сейчас странное беспокойство. Ведь она ничего не дала ему взамен. Она всегда была беспечной, даже слегка легкомысленной, но теперь эта черта ее характера беспокоила Мэнди. Ну ничего, этот раз не последний. Повернувшись к Роману, она улыбнулась ему. – Я просто подумала о том, какая я счастливая.
– Черт побери, Роман, я не могу с ними работать! – Голос Брента звучал приглушенно, потому что в этот момент он с величайшей осторожностью прижимал к своему распухшему носу пузырь со льдом. – Ради вашей картины я готов мириться с жарой и скукой, готов даже хранить обет безбрачия, но верблюды – это выше моих сил! Хорошо, если удастся обойтись без хирургической операции. Черт побери, да перестаньте же ржать!
Роман героическим усилием подавил смех.
– Извините, – серьезно сказал он и присел на кушетку. – Я понимаю, что вам пришлось нелегко, но взгляните на это дело вот с какой стороны: возможно, верблюдица вас всего лишь любовно покусывала. Мы ведь прекрасно знаем, каким успехом вы пользуетесь у женского пола.
