Текст книги "Второй шанс на счастье (СИ)"
Автор книги: Айрин Лакс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
27. Марьяна (прошлое)
Я успела вернуться вовремя. Едва нырнула под одеяло, как раздались шаги отца по коридору. Тяжёлые, заплетающиеся. Потом стук в дверь. Настойчивый. Я выждала немного и только потом подошла к двери, спросив:
– Папа? Всё в порядке?
– Ты у себя?
– Конечно. В чём дело?
– Ни в чём. Значит, показалось. Спокойной ночи, – отозвался отец.
На следующий день я часто поглядывала на телефон. Постоянно держала его возле себя, чтобы не пропустить звонок или сообщение от Богдана. Но парень словно в воду канул. Не объявился он и на следующий день. Я едва не рыдала. Не думала, что влюблюсь в этого циника и наглеца, но постоянно думала о нём и вспоминала каждую минуту, проведённую вместе.
Потом позвонила Аня и предложила встретиться. Я вздохнула, посмотрев на календарь – совсем скоро Марину должны были выписать. Свободе конец!
– Эй, ты где витаешь? – спросила Аня. – Гулять пойдёшь? Мы должны наверстать упущенное!
– Надеюсь, не на пустырь? – уточнила я.
– Нет. Говорят, там неделю лучше не появляться. Пока менты дежурят. Было жарко, да?
– Очень. Еле удрали…
– Жека говорил, что не успел к тебе. С кем двинула прочь? – спросила Аня.
– Да так, подвернулся один, – как можно более небрежно сказала я, стараясь не думать о Богдане.
– Тогда сегодня пойдём на вечеринку. Должно быть весело… Ты же со мной?
Я согласилась, мысленно поставив крест на Богдане. Поздно ночью мы с Аней встретились на привычном месте и приехали в снятый домик. Было шумно и весело. Внезапно я почувствовала, что телефон вибрирует в кармане джинсов. Достала его и обмерла – звонил Богдан. На эмоциях я удалила его номер из телефонной книжки, но номер запомнила наизусть.
– Кто звонит? – поинтересовалась Аня, заглянув через плечо.
– Не знаю. Неизвестный номер, – равнодушно ответила я и перевела телефон на беззвучный режим.
– Вот это правильно. Я тоже поставила телефон на беззвучный. Теперь, даже если мелочь опять нашкодит, пусть выпутываются сами! – заявила Аня.
Моя сестра лавировала между гостями и постоянно искала кого-то глазами.
– Сейчас вернусь. Только спрошу…
Аня отошла и вернулась немного расстроенной.
– Кого-то ищешь? – спросила я.
– Нет, просто надеялась встретить здесь одного парня. Увидела в клубе, пересеклись в одной компании… Так, ничего серьёзного.
– На гонки мы тоже ради него пошли? – уточнила я. – Чем он тебя так зацепил.
– Навряд ли бы ты оценила его. Не твоё… – безобидно заявила Аня. – Тебе лучше к Жеке присмотреться. Не зря он около тебя отирается и ест глазами…
– Ты всё выдумываешь! – закатила я глаза. – Жека возле нас отирается по другой причине.
Аня насмешливо фыркнула, заявив, что у неё другая цель, птица более высокого полёта. На все мои попытки разузнать что-нибудь о таинственном парне, Аня отнекивалась, но пообещала, что покажет его, как только познакомится с ним.
– Пойду спрошу у знакомых, видели ли его… – шепнула Аня и упорхнула.
Я увидела среди толпы Алину, с которой познакомилась на гонках. Подошла поговорить с ней. Девушка довольно тепло приветствовала меня. Мы разговорились, я присоединилась к компании.
– Пива будешь? – рядом материализовался Жека.
Я не успела отказаться от предложенного, как услышала резкий голос Богдана:
– Не будет. Моя девочка не пьёт пива…
Голос Богдана прозвучал громко и решительно. На миг повисла тишина. Все притихли.
– Подвинься!
Богдан бесцеремонно вклинился рядом со мной, оттеснив Жеку на другой конец дивана. Жека лишь рассмеялся. Я была уверена, он относится ко мне по-дружески.
– Почему не отвечала на мой звонок, вредина? – выдохнул Богдан на ухо.
Через мгновение он обхватил ладонью лицо и повернул к себе, целуя. При всех. Как будто заявляя права. В лёгких почти сразу же закончился кислород. Под напором его поцелуя я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Почти задыхающейся, не умеющей ни отодвинуться, ни разорвать сладкий поцелуй. Богдан отстранился. Его дыхание тоже сбилось, а глаза начали сверкать сильнее прежнего.
– Марьяна? – послышался голос Ани.
Я повернула голову на звук её голоса. Сестра как-то странно посмотрела на меня, потом улыбнулась:
– Не знала, что у тебя есть парень!
– Теперь знаешь, – ответил за меня Богдан и встал, протягивая мне ладонь. – Поехали. Я обещал тебе долгую и интересную прогулку.
Я улыбнулась ему. Смотрела заворожённо в его глаза и не могла противиться их зову. Потом словно очнулась и посмотрела на сестру.
– Скажи хоть, с кем отправляешься гулять, – попросила сестра. – В случае чего все шишки полетят в меня!
– Это Богдан, – представила я парня Ане.
– Очень приятно. Аня, сестра и лучшая подруга Марьяны, – сама представилась Аня.
– Ага, – кивнул Богдан. – Приятно. Мы торопимся, извини.
– Как насчёт того, чтобы погулять два на два? – предложила Аня и быстро пробежалась взглядом по знакомым. – Жека-а-а! – позвала она.
– Притормози, подруга. Свидание только для двоих, – отшил Аню Богдан. – Я тебе приглашение не выписывал.
– Я тебя совсем не знаю! – ощетинилась Аня. – Предпочитаю быть в курсе, где и с кем гуляет сестра. Она непривычная к таким компаниям…
– Марьяна – уже взрослая девочка. И что самое главное, моя. За своей девочкой я пригляжу, как следует. А ты расслабься, тебе не помешает! – посоветовал Богдан и потянул меня за собой.
Я торопливо поцеловала Аню, успев услышать, чтобы я была осторожнее с этим нахалом. Только оказавшись на свежем воздухе, я словно очнулась от наваждения.
– Было бы здорово, если бы ты спросил моего мнения, прежде чем объявлять меня своей девушкой при всех.
– Ты их знаешь? Они твои близкие друзья? – уточнил Богдан.
– Нет, но…
– Тогда тебе не о чем переживать. Им плевать. Почешут языками минут пять и переключатся на другое. Скажи, ты сама этого хочешь? – спросил парень. – Быть со мной? Я хочу.
– Это странно. Мне о тебе говорили другое. И я не понимаю, почему ты так… рьяно добиваешься меня, – решилась высказать вслух сомнения.
– Ты мне понравилась. Кажешься другой, случайно залетевшей на громкую тусовку и не имеющей понятия, как себя вести, – пальцы Богдана легли на мою шею, поглаживая её. – Пахнешь сладким запретом. А я люблю всё запретное. Кажется, ты тоже хочешь попробовать свободу на вкус, верно?
Магнетический взгляд Богдана пробирал до мурашек. Рядом с ним я чувствовала себя по-особенному. Совершенно иначе. Никогда ранее я не испытывала подобных чувств.
– Хочу… – ответила я и пропала, потому что Богдан не любил тормозить и всегда брал то, что хочет. Получив моё согласие, он словно присвоил меня себе. Целиком.
Так бывает? Уйти с головой под лёд в студёную воду и, даже понимая, что задыхаешься, не желать выплывать. Именно так я себя чувствовала и была готова рисковать всем, выбираясь тайком ночью или встречаясь днём, когда у Богдана было свободное время.
Первая любовь всегда кажется чем-то особенным. В ней творится волшебство и магия притяжения, когда весь остальной мир перестаёт иметь значение. Я с головой окунулась в чувства. Крала каждую свободную минутку и использовала любую возможность, чтобы увидеться с Богданом.
Мы сблизились очень быстро. Переспали уже на третьем свидании…
Если закрыть глаза и позволить себе плыть по волне памяти, можно даже почувствовать те же самые эмоции, как в первый раз…
Предвкушение с затаённой долей страха перед неизвестным, желание, разрушающее малейшие сомнения, жаркое дыхание Богдана и его осторожные, но напористые толчки. Металлические заклёпки, впивающиеся в кожу спины – Богдан раздевался наспех и бросил куртку на постель. А через пару минут там оказались мы вдвоём. Обжигающий холод пряжки ремня, мазнувший по внутренней стороне бедра. Рваные поцелуи, томление в каждой клеточке тела и желание быть ближе…
Даже возвращение Марины из больницы не могло удержать меня от желания встречаться с этим парнем. Он вскружил мне голову, а запрет придавал остроты нашим встречам.
Наверняка старая грымза подозревала, что иногда я уходила из дома тайком. Однажды она засекла, как я возвращаюсь. Выжидала, пока я лягу в кровать с бешено колотящимся сердцем. Потом дверь моей комнаты тихонько отворилась. Мне нельзя было запираться на ночь, когда Марина была дома. Я слышала её осторожные, вкрадчивые шаги. Марина склонилась надо мной.
– Спишь? – спросила она еле слышно.
Я почувствовала запах её духов – марципан и терпкая вишня. Я на всю оставшуюся жизнь возненавидела этот аромат, он всегда напоминал мне о ней.
– Спишь… – утвердительно сказала Марина.
Я решила, что мне удалось ускользнуть от наказания, вспоминала, плотно ли прикрыла дверь с чёрного входа. Внезапно в следующее мгновение лицо обожгло хлёстким ударом ремня. Удар пришёлся на губу. Её словно полоснули острым ножом, а потом хлынуло горячим.
Я закричала и попыталась увернуться, но Марина вцепилась в мои волосы пальцами.
– Дрянь! Потаскуха! Я из тебя человека выращиваю, а ты как сука бегаешь на тайные свидания с кобелём!
Кажется, тогда я была парализована страхом и только кричала. На шум прибежал отец. В ту ночь он был не пьян – только вышел из очередного запоя. Он с трудом отцепил от меня собственную мать. Но стерва так сильно держалась за мои пряди, что вырвала клок волос. Отец вызвал Марине скорую – у неё из-за скандала сильно скакнуло давление. Сначала он занялся ей, своей матерью, и только потом вернулся ко мне. Сказал, что я расцарапала старой грымзе руки до локтей.
Тогда я впервые подумала, что обязательно покину этот дом, стены которого ненавидела всей душой. Мечтала облить бензином всю дорогую мебель и аксессуары, ценные книги и роскошные детали дизайнерского интерьера. Пусть бы всё сгорело!
– Покажи, что с лицом! – потребовал отец.
Осмотрев меня, он нахмурился и вышел, потом вернулся с пакетом льда и мазью от синяков.
– Я думал, что мне кажется, будто ты сбегаешь из дома. Но теперь вижу, что так кажется не только мне. Марина желает тебе добра… Я тоже, – скупо сказал он. – Я не хочу, чтобы ты загубила свою жизнь из-за идиотского влечения непонятно к кому. С этого дня ты будешь сидеть под домашним арестом.
– С этим мне лучше не показываться на улицу, да? – едва сказала я. Губа сильно опухла, я еле-еле шевелила ей.
– Больше этого не повторится.
– Чего?
– Марина перешла границу. Я не позволю ей распускать руки. Но и твои тайные побеги нужно прекратить. Мы нашли тебе хорошего, перспективного парня в мужья…
– Не хочу!
– Марьяна, – угрожающе произнёс отец. – Забудь про того парня, с кем ты видишься тайком. Если не хочешь лишиться даже дневных прогулок!
– Ты не знаешь Богдана. Он хороший…
– Не начинай. Или придётся отправить тебя в закрытое учебное заведение!
28. Марьяна (прошлое)
Некоторое время мне пришлось сидеть дома и быть пай-девочкой, оставшись даже без телефона. Отец забрал его и запер в сейф, туда же спрятал мои документы. Я с содроганием смотрела на себя в зеркало. Сначала лицо было опухшее, потом опухоль спала, и на коже расцвёл огромный синяк.
Теперь я выбиралась только днём, пользовалась Аней, как прикрытием. Всё равно находила возможность встретиться с Богданом. Однажды не удалось вовремя спрятаться – отец проследил за мной. Это был странный период в нашей семье, когда отец почти перестал употреблять спиртное. Он словно очнулся и понял, что жизнь ускользает, решил наверстать упущенное. Но наверстать решил не тем путём.
Отец настиг нас в кафе, подошёл к нашему столику, где мы обедали и сел, как ни в чём не бывало.
Богдан сразу не понравился отцу. Его сбитые костяшки, татуировки, видневшиеся на руках, чёрные разводы от моторного масла, въевшиеся в пальцы, – всё настраивало отца против. Он поздоровался предельно холодным тоном и сразу поинтересовался, чем занимается Богдан.
Отец слушал Богдана с брезгливым выражением лица и принялся перечислять, к чему привыкла я – к дорогой одежде и обуви, к удобному и красиво обставленному дому, к правильной, вкусной еде. Зачем-то назвал стоимость обучения и планируемой стажировки за границей.
Всё это было правдой – я жила в обеспеченной семье. Когда Богдан рассказывал о детдоме, мне становилось жутко. Я понятия не имела, что значит испытывать чувство голода или донашивать чужие вещи. Та квартира, которую снимал Богдан вместе с приятелем, казалась мне очень обветшалой. Полы были скрипучие, с облупившейся красно-коричневой краской. Санузел хотелось забыть, как страшный сон. На кухне постоянно пахло горелым. По словам Богдана, здесь был пожар полгода назад, но запах въелся и не выветривался. В единственной комнате стоял старый диван с пружинами, впивающимися в попу. Сидя на нём, я чувствовала себя принцессой на горошине. Богдан замечал это и подтрунивал над моим чистоплюйством.
Но разве это имело значение? Ведь я любила парня не за количество купюр в его бумажнике. У Богдана и бумажника не было – все деньги он рассовывал по карманам куртки и джинсов.
– Скажи, что я неправ? – спросил отец у меня. – Или это не та жизнь, к которой ты привыкла?
– Прав, но…
– Очевидно, что ты не сможешь содержать мою дочку, лимита! – бросил отец Богдану.
– Очевидно, ты мнишь себя чересчур крутым? – не спасовал Богдан и резко двинулся вперёд.
Отец успел вскочить из-за стола и вышел. Через несколько минут в кафе ворвались полицейские и увели Богдана, под предлогом того, что его видели в компании тех, кто занимается скупкой краденого. Меня ждало ещё одно длительное разбирательство дома. На этот раз с чтением нотаций, с перечислением того, как должна вести себя девочка из хорошей, состоятельной семьи.
Отец даже заявил, что Богдана вообще выгнали из города. Я знала, что он лжёт. Одновременно с этим Аня начала чаще появляться в доме Марины. Марина косилась на неё с недовольством. Но когда она начала пытать Аню расспросами, та только плечами пожала, сказав, что я гуляла отдельно от неё и неизвестно где познакомилась с Богданом.
Анька помогала мне поддерживать тайную связь с Богданом. Он писал на её телефон и даже был подписан другим именем, а я читала его сообщения. Богдан знал, что моя семья против нашего общения. Но он был уверен, что всем заправляет отец. Мне было стыдно рассказывать, что всем заправляет бабушка, держащая в стальном кулаке всех домочадцев.
Наверное, я отчасти была виновата в том, что всё окончилось именно так. Я иногда брезгливо относилась к некоторым вещам, которые были привычными для Богдана. О многом я не говорила открыто, боясь показаться тепличным растением. Я не рассказывала о Марине, просто упоминала, что бабушка строга, но не говорила насколько…
Я считала, что справлюсь со всем, и легкомысленно считала, что любовь может преодолеть любые преграды. Смотрела на всё через розовые очки – искренне доверяла Ане, даже не замечая, как менялось её поведение в моменты разговора о Богдане.
Наш грандиозный план побега окончился неудачей, а я слишком поздно поняла, что не стоило доверять сестре…
Воспоминаний много. Все они разные – счастливые, тревожные, волнующие, заставляющие испытывать невероятную гамму эмоций. Словно это всё было вчера, а сегодня можно всё исправить, просто поговорив и отбросив в сторону обиды.
Ведь я обижена на Богдана очень сильно. Почему он так легко поверил наговорам?! Неужели я значила для него так мало?
И сейчас, когда мы медленно направляемся в кафе, я чувствую, как много во мне злой обиды. Её не вычерпать за пять минут. Я не знаю, как от неё избавиться так, чтобы не пытаться сделать ему больно в ответ.
29. Марьяна
– Закажем что-нибудь? – предлагает Богдан.
Я соглашаюсь, конечно, же. Что ещё мне остаётся делать? Да и домой возвращаться совсем не хочется. Читаю такое же нежелание уходить в глазах Богдана.
– Обо мне мы поговорили достаточно. Расскажи о себе? – прошу.
– Да нечего рассказывать. Вернее, мой рассказ будет напоминать перечисление полётов и неудач. Не самая приятная тема для разговора. По сравнению с тобой, мне нечем похвастаться.
– Виталий так не считает, – срывается с моих губ.
– Успех? Да, я успешен. Но вот сейчас сижу напротив чужой жены, хотя дома меня ждёт отреставрированная до совершенства Анька, и мне не хочется туда возвращаться, – признаётся Богдан. – Совсем недавно я посмотрел на твою семью и понял, чего мне не хватает в жизни. Я даже решил, что обязан повести себя, как добропорядочный супруг. Мне в голову взбрело сплотить нашу пару, – хмыкает, презрительно кривя губы. – Сейчас думаю, не погорячился ли я? Не сейчас, а несколько лет назад, женившись. Что мне это дало? Да ничего! Абсолютно!
– Неужели? – прячу улыбку, опустив лицо вниз.
– А что глаза прячешь? – нагловато спрашивает Богдан, приподнимая моё лицо за подбородок. – Ну?
– Да так, ничего. Ты любишь её?
– Аньку? – фыркает Богдан. – Нет. Я с ней прочь рванул, только потому, что тебя рядом не оказалось. Был зол и готов на всё. А рядом – она… как репей. Неприхотливая, но цепкая. Удобная подруга под рукой. Многого не требовала.
Удобная. Надо же! Поверит Богдан в то, что его жёнушка приложила свою руку к нашему расставанию в прошлом? Хочется рассказать всё. И почему-то мне становится плевать, что Богдан сделает с правдой – примет во внимание или решит, будто я просто пытаюсь обелить себя. Слова сами срываются с губ:
– Но в нужный момент Аня оказалась рядом так вовремя, – саркастично усмехаюсь. – Она по тебе явно сохнет. И сохла в прошлом. Хоть и отрицала…
– Вы говорили обо мне?
– О, в то время я считала её подругой. И разумеется, я рассказала ей о парне, который меня благородно спас и…
– И сделал своей девочкой.
Богдан улыбается и проводит по нижней губе языком. От этого жеста внутри скручивается тугой узел желания.
– Да. Позднее я поняла, что тот парень, о котором она вздыхала тайком и мечтала познакомиться, это ты… – отделяю чайной ложечкой воздушный десерт, отправляя его в рот. – Анька хотела тебя настолько сильно, что заложила меня. Побег сорвался.
– Что? – хмурится Богдан.
– Судя по твоему изумлённому выражению лица, тебе ни разу в голову не пришло, что всё было подстроено нарочно?
Переплетаю пальцы под подбородком, смотрю в лицо мужчины, которого сильно любила в прошлом. Люблю ли я его сейчас? Влечение никуда не делось, а в остальном он для меня словно вихрь противоречивых эмоций.
– Ты же знал, что у меня строгая семья?
– Знал. Ты сама рассказывала, что отец тебя контролировал во многом. При чём тут это?
– Притом, что был строг не только отец, но и бабушка. Мне даже вздохнуть свободно не удавалось. Всё контролировалось и наказывалось. Я жила полно лишь тайком, урывками. Отец был больше равнодушен, наверное, а за малейшую провинность меня наказывала бабушка. Тогда мне было стыдно признать в этом, что ли? Я говорила, что строг отец, – ерошу волосы, удивляясь тому, как легко выходят слова. – На самом деле бабуля гнобила меня с самого детства. Она ненавидела мою мать, считала её неровней отцу. А когда произошёл несчастный случай, и мамы не стало, отец стал равнодушен почти ко всему, начал много выпивать. Он мог пить неделями, потом выходил из запоя и жил нормально, но снова срывался. Марина винила во всём мою мать, а потом и меня… Следила за каждым шагом, жестоко наказывала за малейшую провинность. Хотела вылепить из меня достойного, по её словам, человека. Даже договорилась с состоятельной семьёй о браке с Виталием… Но тут появился ты. Я влюбилась в тебя и была готова впервые рискнуть. Хотелось сбежать. Не получилось. Знаешь, почему? Кроме нас двоих только Анька знала, что я собираюсь сбегать с тобой. Она рассказала Марине. Та быстро приняла меры. Я при всём своём желании не могла ни написать, ни позвонить тебе. Меня упекли в закрытую клинику.
Богдан выглядит ошарашенным. Удивлённым.
– Подожди… Хочешь сказать, что за всем этим стояла Аня? И сообщение тоже писала она?
– Не знаю, кто отправил тебе сообщение. Она или Марина. Неважно. Важнее всего то, что ты поверил одному-единственному сообщению и даже не попытался выяснить правду. Ты схватил в охапку первую подвернувшуюся девицу и умчался.
Богдан тяжело и часто дышит. Поправляет рукой волосы.
– Я ждал до рассвета. Меня по городу гоняли менты. Аня сказала, что…
– Аня сказала! – перебиваю я. – Ключевая фраза. Ты поверил ей, а не мне. Скажи, пытался ли ты как-то найти меня и приехать? За исключением того раза, где ты увидел меня в ресторане в честь помолвки? – отпиваю горячий кофе. – Скорее всего, нет. Ты видел свою правду. И только. А мне было очень тяжело в то время. Меня заперли в клинике с лёгкой руки Марины. Это было унизительно… Узнав, что я больше не девственница, она заставила меня сделать тест на беременность. Но он оказался отрицательным. Я провела две недели в одной комнате. Мне чётко дали понять, что я могу провести там всю свою жизнь, как буйная. Деньги решают всё, запои отца становились всё длиннее. Он не контролировал ситуацию, всем заправляла Марина. А ты уехал. Для меня не было ни малейшего просвета и надежды на то, что удастся вырваться. Меня выпустили только с одним условием – вести себя благоразумно. Потом из-за границы вернулся обещанный мне жених. Примерно в это же время я узнала, что всё-таки беременна от тебя. И узнай об этом Марина, меня в тот же миг выскоблили бы дочиста. Я хотела сохранить хоть что-то от своей первой любви и согласилась выйти замуж за Виталия. Пошла на обман, чтобы сохранить ребёнка. Думала, что потом смогу вырваться. Но это затягивает. А у меня нет и не было ничего. Отец поддался уговорам Виталия и вложил всё в его бизнес. То немногое, что осталось, он завещал своей матери…
Делаю паузу и откидываюсь на спинку дивана, выдыхая чуть свободнее. Становится легко-легко на душе. Хочется плясать и петь. Громко. Всем назло. Не попадая в ноты, но петь во всё горло.
– Как бы ты поступил на моём месте? У меня не было поддержки семьи, не было любимого парня рядом. Вообще ничего. Ни копейки в кармане. Даже мои документы – и те были спрятаны в сейфе. Ты считаешь меня виноватой в том, что я скрыла от тебя Макса? Но ведь ты появился всего лишь однажды, Богдан. И вот сейчас, спустя столько много лет, требуешь от меня чего-то! И, конечно, сразу начал с обвинений. Ведь рядом с тобой самая лучшая и честная в мире жена.
Я быстро разделываюсь с десертом и отставляю его в сторону.
– Даже не знаю, советовать тебе говорить с женой по душам или нет. Анька будет врать до последнего. Изворачиваться…Если ты поверил ей тогда, поверишь и сейчас любому её слову. Так что считай вышесказанное просто разговором наедине самим с собой. Просто мысли вслух.
Встаю. Богдан ловит меня за ладонь.
– Постой. Это правда?
Я осторожно освобождаю руку из его захвата.
– Решать тебе, Богдан. Отвезёшь меня домой или мне вызвать такси?
– Есть и другой вариант…
