Текст книги "Второй шанс на счастье (СИ)"
Автор книги: Айрин Лакс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
30. Марьяна
– Какой же? – улыбаюсь мужчине, почему-то зная, что он предложит провести всю ночь вдвоём. Так же как знаю, что Виталию плевать, где я проведу эту ночь. Мысленно супруг уже тратит деньги, которые ещё не перечислил ему Богдан.
Подписанный экземпляр договора, предназначенный для Виталия, покоится в моей сумке. По сути, мой муж ещё ничего не получил. Даже не увидел своими глазами подпись Богдана на договоре. Но уходя, я слышала, как он заказывал столик в ресторане. Собрался кутить на те деньги, что ещё остались у нас.
Богдан не успевает ответить мне. Экран его телефона мигает. Звонит Аня. Следом приходит голосовое сообщение: «Позвони мне! Это срочно. Касается твоих родителей…»
– Родители? – вслух спрашивает Богдан. – Извини, я отвечу.
Богдан встаёт из-за столика. Я чувствую досаду. Мне хочется и уколоть его побольнее, и уничтожить недомолвки, и задержать как можно дольше. Целая гамма чувств. Не знаю, что перевесит на этот раз. Мужчина возвращается за стол, немного хмурясь.
– Что-то случилось?
– Случилось. Приёмные родители… Последняя семья. Отец и сын попали в аварию, когда возвращались с рыбалки.
Я знаю, что детство у Богдана было тяжёлым. Он провёл его в сиротском приюте, а лет с десяти отправился кочевать по приёмным семьям. У Богдана крутой нрав, несгибаемый. Поэтому ему приходилось тяжело. В возрасте тринадцати лет его усыновила семья. Довольно приличная, на первый взгляд. Но Богдан к тому времени разуверился в семейных ценностях и словно нарочно нарывался на неприятности, снискав славу хулигана.
Когда в семье начали пропадать деньги, приёмный отец заподозрил Богдана в воровстве. Он сурово наказывал парня и хотел выбить правду кулаками. Богдан сбегал, его возвращали и предлагали семье отказаться от проблемного подростка. Позднее выяснилось, что деньги воровал не Богдан, а родной сын. Но приёмный отец даже не подумал извиниться за жестокие наказания и побои. Богдан окончательно покинул приёмную семью, едва ему исполнилось восемнадцать. По его же словам, он перешагнул порог дома ровно в двадцать четыре ноль-ноль. Только для того, чтобы уйти и больше никогда не возвращаться.
Но сейчас прошлое настигло Богдана.
– Ты поддерживал с ними связь?
– Нет, – отрицательно качает головой мужчина. – Может, через социальные сети нашли, не знаю…
– Считаешь, должен появиться?
Лицо Богдана каменеет. Он вспоминает не самые приятные моменты из прошлого. Ему тяжело даётся прощение.
– Должен, наверное. Приёмная мать неплохо ко мне относилась. Наверное, она натерпелась больше всех от меня. Как-то даже вступилась за меня и попала под горячую руку. Сейчас ей придётся хоронить двоих сразу. А я даже не знаю, завели они ещё детей или нет. Мне скинули адрес…
– Если считаешь, что должен что-то сделать, то выполняй, – советую Богдану.
Он улыбается, сбивая пряди волос пальцами.
– Хороший совет. Но если ему следовать… – он тянется к моей руке через весь стол и дотрагивается до обручального кольца. – То считаю нужным снять твоё обручальное кольцо.
Сердце начинает биться в учащённом ритме. Что он имеет в виду?
– Тебе не нравится, что я – чья-то жена?
– Не нравится. Думал, плевать. Возьму своё и просто уйду в сторону. Не получается. Меня наизнанку выворачивает от мысли, что всё это могло быть моим. Без условий. Без договора.
Богдан смотрит мне прямо в глаза.
– Ты любишь мужа?
Повисает короткая пауза.
– Нет, – срывается с моих губ. – Но у меня нет выбора. Я между двух огней. Виталию нужны деньги, тебе – сын. Я вынуждена играть по вашим правилам, только и всего.
– Мне нужен не только сын, – признаётся Богдан. – Точнее, в самом начале я решил, что этого будет вполне достаточно. Но мне нужна семья. Семья, в которой есть ты.
– Прекрати! – забираю у него руку. – Ты запутался и путаешь меня. Играешь, как кот с мышью.
– Нет… Я не играю.
– Да, конечно. И договор ты подписывал…
– Только для того, чтобы иметь возможность подобраться к тебе, – усмехается Богдан. – Грязные методы? Возможно… Но ты была так решительно настроена против, что я был готов на всё. Не смотри на меня, как на чудовище. Мне дурманом все разумные мысли перекрывает от тебя. Совсем недавно я жил спокойно, а сейчас в моей жизни бушует ураган. И я уверен, что он не прекратится, пока мы порознь.
Смеюсь. Чёрт… Не ожидала услышать что-то подобное.
– Богдан, речь идёт не только о нас с тобой, но и о нашем сыне. Определись со своими желаниями. И поговори с Анькой. Она твоя жена и должна знать о твоих намерениях.
– Поговорю. Обязательно поговорю и насчёт прошлого тоже спрошу, – Богдан суживает глаза. – И ещё одно. Верни подписанный договор.
– Зачем? – насторожилась я.
– Считай, что его не было. Дай его мне, пожалуйста. Ты не закладная и не разменная монета. Не хочу, чтобы ты считала себя таковой…
Воздух в лёгких спирает. Мне приятно слышать от Богдана такие слова. Но я боюсь, что на меня начнёт давить Виталий. Я же не знаю, где находится сын.
– Договор, Марьяна, – просит Богдан.
– Не могу тебе его отдать. Правда, не могу. Я сомневаюсь в тебе. В прошлом ты наигрался в любовь очень быстро. Я боюсь, что и сейчас тебе надоест, и всё вернётся на круги своя. А мне… мне просто нужны гарантии.
– Гарантии для чего? – недоумевает Богдан. Огонёк догадки мелькает в его глазах. – Для мужа? Чем для тебя дорог Виталий?
– Мне дорог мой сын и его спокойствие. Я не могу остаться вообще без малейшего шанса увидеться с сыном. Макс для меня всё. Извини.
– Марьяна, я хочу разобраться со всем. Просто дай мне время. Пару дней, чтобы я могу утрясти с похоронами, а потом я разберусь со своим браком. Просто подожди. Можешь?
В голосе Богдана появляются просящие интонации. Он напряжён. Сила на его стороне. Он мог бы просто выхватить мою сумочку и забрать договор. Но он действует осторожно и оставляет мне места для манёвра.
– Я не буду настаивать силой. Я прошу. Просто прошу. Дай мне несколько дней. Придержи эти бумаги у себя, передай их, положи в банковскую ячейку… Да что угодно. Я позвоню Виталию и скажу, что обдумываю условия. Тебе ничего не грозит. Просто дай мне время…
Решающий момент. Рискнуть и довериться Богдану? Или уйти в глухую оборону и играть по правилам, навязанным Виталием? На первый взгляд ответ кажется очевидным, но я раздумываю. Вижу по глазам Богдана, что его ранит мои долгие размышления.
– Я хочу всё исправить. Пожалуйста.
– Хорошо, – едва слышно выдыхаю я. – Но поторопись. Я не буду ждать тебя вечность. Я и без того ждала тебя слишком долго, а потом получила пощёчину.
– Я зацелую тебя, крошка, – обещает Богдан. – Попрошу прощения за каждую минуту ожидания…
– Узнаю в тебе самонадеянного и наглого Бо, – улыбаюсь. – Когда поедешь?
– Поеду на машине прямо сейчас, только вещи возьму. К утру доберусь, – пожимает плечами Богдан. – Тебя отвезти?
– Да, но не домой. Я хочу заехать в одно место.
– Конечно. Как скажешь.
Я прошу у Богдана несколько минут для того, чтобы позвонить подруге Любе. Домой возвращаться не хочется. Не думаю, что Виталий расстроится моему отсутствию. Люба соглашается принять меня у себя в гостях с ночёвкой.
Потом Богдан расплачивается по счёту и отвозит меня к дому подруги. На прощание крепко сжимает в объятиях и внезапно подносит мои пальцы ко рту, стаскивая зубами обручальное кольцо.
– Мы ещё ни о чём не договорились! – хмурюсь я.
– Это аванс. Обещание… Возможно, я его не заслужил. Но мне оно необходимо. Можно?
– Реши проблемы, Богдан. Я подожду тебя три дня. Не больше. Если к тому времени ты не определишься, значит, можно ставить крест на всём и жить согласно подписанному договору.
– Я справлюсь. Обещаю.
31. Богдан
– Богдаш? Это ты? – слышится громкий, хорошо поставленный голос Ани.
Она появляется на пороге спальни, одетая в длинный шёлковый халат лилового цвета. Он едва запахнут. Под ним видно короткую, полупрозрачную сорочку, не скрывающую почти ничего. На моей жене нет белья.
– Привет, милый. Ты задержался и…
Взгляд Ани спотыкается на сумке, в которую я спешно бросаю некоторые вещи. Аня сглатывает ком в горле и прикрывает дверь спальни.
– В чём дело? Ты… ты уходишь? Богдаш, что-то случилось?
– Случилось. Ты прекрасно знаешь, что случилось! – раздражённо отвечаю я. – Ты сама сообщила мне эту новость!
– Ах! – Аня восклицает и делает несколько шагов по направлению к кровати. Опускается на неё, прижав ладонь к груди. – Знаешь, ты меня так напугал! Я подумала, что… Боже, нет, не хочу говорить об этом вслух, – щебечет Аня. – К чему такая спешка? Я думала, что даже если ты поедешь, то это произойдёт только завтра.
– Не хочу зря терять время. Дорога займёт довольно много времени. А я не планирую задерживаться в том городе надолго!
Аня подскакивает и мечется в сторону двери.
– Тогда и мне нужно собраться.
– Стой! – бросаю ей в спину резкое слово.
Аня замирает на месте. Я подхожу к ней.
– Кто тебе сказал, что ты поедешь со мной?
Жена медленно оборачивается, пытаясь растянуть губы в улыбке. Но она выходит напряжённой и искусственной.
– Ты всё ещё дуешься на меня из-за аварии? Мой домашний арест продлён? – Аня мгновенно прижимается ко мне, обвивая руками за торс. – Арестуешь меня?
Я перехватываю её запястья пальцами. Сжимаю так, что она вскрикивает. Отстраняю от себя.
– Не лезь ко мне. Ясно?
– Ты очень суров ко мне в последнее время. Что-то не так?
Я разжимаю пальцы и возвращаюсь к сбору вещей.
– Мне придётся уехать на пару дней. Потом я вернусь. Нас ждёт очень… очень серьёзный разговор.
– Кажется, я знаю, о чём ты хочешь поговорить со мной, – кивает Аня с самым решительным видом. – Что ж… Я готова. Более того, я уже просмотрела информацию. Есть несколько подходящих девушек, готовых стать суррогатной мамой нашему ребёночку.
Издаю смешок.
– Я уже решил этот вопрос. Без твоего вмешательства.
Бросаю последнюю футболку и встряхиваю сумку. Несколько лет назад я бы не заморачивался с порядком в сумке, но сейчас бардак кажется неправильным. Я выгружаю вещи, складывая их более аккуратно.
– Я могу тебе помочь, – напрашивается Аня.
– Нет. Помоги себе!
– Что всё это значит? Богдан! Богдан! – повышает голос Аня. – Я требую ответа. Я твоя жена. Я достойна откровенного разговора.
Я укладываю в сумку пару футболок и тёмных джинсов, потом бросаю бумажник, телефон и зарядное устройство.
– Откровенный разговор? Валяй. О чём ты хочешь поговорить? Потому что тема, которую подниму я, тебе не понравится!
Я выхожу из спальни, направляясь в кабинет. Нужно отправить несколько важных писем и оставить Тоху за главного. Аня следует за мной по пятам. Осторожно садится на диван, потом подбирает ноги, принимая эротичную позу.
– Зря стараешься, Аня. Не ломай комедию. Я не в настроении…
– Ты всегда холоден ко мне. Почему ты меня не любишь? – со слезами в голосе спрашивает она.
– Бесполезно потраченный вопрос. Я ни разу не клялся тебе в любви. Ты – удобная жена. Была.
– Была? Чёрт побери, я до сих пор твоя жена! Я – та, что была с тобой всё время. Ты начинал с нуля, а я… я… поддерживала тебя во всём. Не роптала, если мы жили, как нищие. Я достойна большего, чем звания «удобная жена»! – восклицает Аня. – Я заслуживаю обсуждения такого важного вопроса, как выбор суррогатной матери. Я хочу обсудить кандидатуру, выбранную тобой.
– О, в этом нет нужды. Говорю же, не твоего ума забота. Ты бесплодна. Мать малыша будет биологической мамочкой моему ребёнку. Я не спрашивал и не собираюсь спрашивать твоего мнения по этому поводу. Но если тебе интересно знать детали, я хочу иметь ребёнка. От Марьяны.
– Кого ты выбрал? – почти кричит Аня. – Эту стерву?!
– Ты выглядишь большей стервой, чем Марьяна. И знаешь, почему я не собираюсь спрашивать твоего мнения? Сказать, нет?
Аня бледнеет, но пытается сохранить лицо. Мне кажется, она даже раскрывает глаза шире, чем необходимо и пытается не моргать.
– Говори. Больше, чем сейчас, ты меня не поразишь.
– Ошибаешься. Я не собираюсь спрашивать твоего мнения только потому, что понял, каким я был глупцом в прошлом. Когда упустил свою девочку…
– Я! Я твоя девочка.
– Не смеши. Ты – кто угодно, подруга и классная давалка, но только не девочка. Никогда ей не была…
– Если дело только в том, была ли я девственницей до встречи с тобой, то тут, увы, ничего не изменишь. У меня были парни до тебя! Но ты стал единственным…
– Дело не в возрасте и не в том, спала ты с другими до меня или нет. Ты – не моя девочка.
Быстро набираю текст письма, рассылая необходимые указания сотрудникам на время моего отсутствия.
– Замолчала? Кажется, ты хорошо начала разговор… Очень активно. Я бы даже сказал, борзо, – бросаю взгляд поверх монитора на Аню. Она сидит с приклеенной улыбкой и буравит меня взглядом в ответ. – Расскажешь, как обстояли дела несколько лет назад? Когда сорвался побег Марьяны?
32. Богдан
Аня запахивает халат и медленно разглаживает ладонями ткань. Смотрит на свои пальцы. Уверен, так она пытается собраться с мыслями. Я долго ненавидел Марьяну за то, что она решила остаться. Было много доказательств того, что она осталась по своему желанию. Сначала мне об этом заявила Анька. Она часто выступала посредником между мной и Марьяной. Но я не поверил ей, следом пришло сообщение с телефона Марьяны.
Плюс ещё одна капля. Анька принялась меня успокаивать и просила не злиться. Выгораживала Марьяну, но при этом объясняла её поступок тем, что Марьяна – разнеженная барышня, боящаяся трудностей. Аня даже загрузила часть разговора на телефоне, где Марьяна выражала сомнения по поводу нашего совместного будущего. Ослеплённый злостью и ревностью, я принял всё это за чистую монету. В этом разговоре было упомянуто вскользь и про перспективного жениха.
Тогда мне злобой сорвало стоп-кран. Я просто стёр эту аудиозапись, трясясь от злости. Но слова въелись глубоко под кожу. Только сейчас, спустя много лет, я допускаю мысль, что разговор не был кощунственным, что Марьяна имела право бояться и выражать сомнения. Ведь репутация у меня была соответствующая.
Я был слепцом. Лишь спустя много лет задумался, с чего бы Ане записывать их дружеские беседы?
Только сейчас, научившись играть на двусмысленности слов в бизнесе, я понимаю, что выдранный из контекста кусок можно толковать по-разному. И часть разговора – это всего лишь малая его часть. Но в прошлом у меня всё было чёрно-белым. Пан или пропал. Всё или ничего…
Это был срыв, а потом меня гоняли по городу менты. И я сделал вывод, что девочка накушалась запретной свободы и решила остаться в уютном и обеспеченном мирке. Анька увязалась следом – не бросать же её, когда менты гнались по пятам. Потом случайный контакт, её горящий взгляд. Моё желание сорвать злость…
Меня ещё долго ошпаривало кипятком от одного только имени Марьяна. Оно было для меня под запретом, как и всё, касающееся её. Хорошо помню свой единственный срыв и его причину. На телефоне Ани, оставленном ей в постели, было фото Марьяны и её жениха, размещённые в социальной сети.
Аня вернулась из душа и ничего не подозревая забрала свой телефон. А я успел облазить всю страницу Марьяны и возненавидеть её ещё больше за наглядную демонстрацию счастья с каким-то модно одетым хлыщом.
В тот раз я сорвался. Лишь единожды рванул в город и решил своими глазами убедиться. Или понять, что ошибся. Да, в глубине души я хотел ошибиться. Не признавался в этом даже себе, но надеялся увидеть свою девочку несчастной, убитой горем, сомнениями.
Дай мне повод украсть тебя – мысленно крутил в голове, пока ехал к ней. Но увидел лишь роскошный праздник и сияющие улыбки на красивых лицах. Пара… Звонок Марьяны. Короткий злой разговор.
Я мысленно сжёг на костре труп своей отчаянной и злой любви к ней. Думал, что на этом всё кончено…
Но сейчас понимаю, остро и внезапно – даже то фото на экране телефона было услужливо оставлено Аней. Ведь она редко забывала свой телефон, ходила с ним даже в туалет. Но тогда ушла в душ, бросив его на постели.
Оказывается, я был кретином, на уши которого вешали лапшу? Я был слеп, своей злостью, боязнью облажаться перед Марьяной, страхом, что мог не дать ей всего, чего она заслуживала…
Я эпично профукал всё, а рядом был Аня, усердно льющая ядовитый мёд в мои уши. Я считал, что пользую её. Но всё с точностью до наоборот. Анька высидела, выждала момент. Я сам позволил змее заползти на грудь. Пригрел, называется.
– Не понимаю, о чём ты, – выдаёт Анька ровным голосом. – Ты же сам слышал, как это было. Марьяна побоялась трудностей и решилась остаться. Всё.
– И ты к этому непричастна?
– Нет! – чеканит жена твёрдым голосом.
– Глупо ждать от тебя, что ты сознаешься, да? – усмехаюсь, смотрю на циферблат часов. – Выйди. Мне нужно закончить важные дела перед отъездом.
Аня колеблется всего мгновение.
– Выйди, я сказал. Немедленно! – добавляю приказывающих интонаций в голос.
Жена вскакивает с оскорблённым видом. Доходит до дверей, спрашивая:
– Твоё поведение ранит меня. Почему ты так жесток ко мне?
– Я тебя никогда не любил. А сейчас прошлое стучится вот здесь… – хлопаю себя по груди. – Я травился злобой. Она мешала мне разглядеть, кому было выгодно, чтобы я расстался с Марьяной.
– Я люблю тебя. Готова на всё, чтобы остаться рядом с тобой!
– Ань, выйди. Мешаешь…
– На всё, Богдан… – продолжает настаивать Аня. – Если я тебе надоела и ты считаешь, что нужно развеяться в обществе другой женщины, я не буду против.
Надо же. Жена выписывает мне карт-бланш на измены, не подозревая, что я не был верен ей.
– Ты мне мешаешь, Аня. Не уйдёшь – вылетишь из дома тотчас же!
Лицо жены искажается злобной гримасой. Но она находит в себе силы сдержаться и мягко притворить дверь. Очень мягко и осторожно. Я управляюсь с самыми важными делами довольно быстро. Потом проверяю сумку и перекладываю телефон в карман куртки. Аня маячит возле порога. Мается, словно не находит в себе места.
– Удачной поездки! – выпаливает жена и обнимает меня. – Когда ты вернёшься, мы поговорим. И всё наладится. Правда?
– Вопрос только в том, для кого наладится. Навряд ли ты посчитаешь развод хорошим событием.
– Развод? Не может этого быть! – выкрикивает Аня. – Но почему?!
– Потому что ты приложила руку к нашему с Марьяной расставанию, а я узнал об этом только сегодня…
– Какие у тебя есть доказательства? Никаких!
– Твоё поведение и есть самое главное доказательство, – говорю я.
Посмотрев на лицо Ани, окончательно убеждаюсь в том, что Марьяна не соврала. Врала только моя жена. Но скоро я освобожусь от уз брака и заберу Марьяну вместе с сыном. Всё будет так, как это должно было случиться ещё несколько лет назад.
33. Марьяна
Богдан прощается со мной, а я поднимаюсь к подруге. Я была у неё в гостях, но ещё ни разу не оставалась с ночёвкой. У меня при себе нет ничего, я не подготовлена, но Люба отмахивается рукой. Кажется, она по-настоящему рада моему визиту и не спрашивает о причинах внезапного появления на пороге. Вернее, она истолковывает их по-своему, спрашивая шёпотом:
– Совсем плохо с мужем, да? Кто тебя привёз?
– Парень из прошлого… – достаю договор из сумки, спрашивая. – Я могу оставить у тебя кое-какие бумаги? Они довольно ценные, но я не могу хранить их у себя.
– Могу положить в сейф к своим документам, – соглашается Люба и скользит взглядом по файлу с договором. – Что это?
– Закладная на душу дьяволу, – шучу я.
Люба качает головой и уходит ненадолго, потом возвращается и подталкивает меня в сторону кухни. Наливает ароматного чая и подвигает тарелку с выпечкой.
– А если серьёзно, Марьян… Что у тебя происходит?
– Это давняя история.
– Я никуда не тороплюсь. Дочка уже спит. Как твой Макс?
– Хорошо, наверное. Муж отдал его бабушке. Они уехали в санаторий. Не знаю, куда…
Глаза Любы округляются.
– Как такое может быть? Они похитили его?
– Не похитили. Виталий считается отцом, и…
Вот и проболталась. Я так много думаю на эту тему в последнее время, что слова сами выскальзывают из моего рта помимо воли. Ловлю изумлённый взгляд подруги.
– Кажется, запутанная история?
– Ты даже себе не представляешь, насколько…
Я катаю между пальцев кружку с чаем, словно пытаюсь найти ответ. Я долго держала эти тайны в себе и разучилась доверять людям. Боюсь довериться кому-либо, кроме себя. Страшусь предательства. Но Люба… Что она сделает? Кажется, она хочет мне помочь.
Я рассказываю всё с самого начала. После окончания длинного разговора мой голос кажется охрипшим. Как будто я долго и много кричала, а сейчас звучит лишь глухое эхо моих эмоций.
– Я и не подозревала, с каким грузом ты живёшь, – ошарашенно произносит Люба. – И ты всё это терпишь? На твоём месте я бы давно удавила эту старую маразматичку и послала лесом Виталия. Что же касается Богдана, я думаю, что ты должна ему всё сказать!
– Хочу, но боюсь, что он…
– Должна! – перебивает Люба. – Он ведёт себя, как последняя скотина, только потому, что не знает, в каком аду ты живёшь! Ничего из этого не знает. Молчанием ты сделаешь только хуже. Ты обязана сказать ему о болезни сына, о шантаже мужа. Богдан имеет право знать. Ведь речь идёт о его родном сыне.
Люба успокаивающе гладит меня по ладони.
– Я понимаю, что ты боишься. Ведь он начал не с того и захотел разрушить твою жизнь. Но он считал, что имеет на это право. Богдан хочет быть с сыном и с тобой. Если я всё правильно поняла. Тот мужчина в торговом центре… Это он?
Я удивлённо смотрю на Любу. Она виновато улыбается, признаваясь:
– Я пошла за тобой и видела вас издалека. Грешным делом подумала, что ты завела любовника, об этом стало известно мужу, и он раскрасил твоё лицо синяком. Но сейчас я понимаю, что ошиблась. Я видела, как Богдан на тебя смотрит. Мне кажется, он готов на всё, чтобы заполучить обратно тебя и сына. Возможно, в прошлом он упустил тебя, но сейчас корит себя за это. Поэтому действует так напористо. Он не знает, насколько ты уязвима, понимаешь? Даже я не знала, не подозревала об этом… Дело даже не в прошлом, а в том, что ты сейчас можешь загубить свой единственный шанс стать счастливой. Рядом с любимым. Ведь ты любишь его? – Люба спрашивает решительно и не менее решительно добавляет. – Любишь! Поэтому говори всё, как есть! Если он после того, как узнает всю правду, отвернётся от тебя, то значит, у тебя будет полное право ненавидеть и избегать его. Но не думаю, что он так поступит. По твоим словам у меня сложилось мнение о нём, как о человеке, добивающемся своего.
– Ты забываешь ещё и про мою сестру, которая приложила руку.
– Уверена, что она попытается напакостить, – морщится Люба. – Но Богдан будет последним кретином, если поверит ей снова. Он не слепец и хочет быть с тобой. Это ясно всем, кто посмотрит на вас со стороны. Его действия – это поступки озлобленного и влюблённого ревнивца, считающего, что ты предала его.
– Спасибо тебе за разговор. Мне сильно полегчало, – признаюсь, отирая слёзы облегчения. – Я ещё ни с кем не разговаривала так открыто и по душам.
– Нельзя копить всё в себе, иначе можно сойти с ума, – качает головой Люба и кивает на телефон. – Позвонишь Богдану прямо сейчас?
– Ему нужно быть на похоронах приёмного отца…
– Мертвецы подождут, как бы цинично это не звучало. Звони!
Люба едва ли не силой всовывает телефон мне в руки. Если я расскажу Богдану оставшиеся нюансы, это будет самый честный и откровенный разговор, что у нас был. За всё время нашего знакомства. Предстать, как есть, с душой нараспашку, всё равно, что выйти обнажённой на улицу.
Но сейчас я чувствую поддержку, так необходимую мне, поэтому набираю номер Богдана. Он отвечает мгновенно. Я начинаю говорить сразу же, чтобы не струсить и не передумать.
– Богдан, ты должен знать ещё кое-что. Это касается Макса. У него болезнь сердца. Виталий вынудил меня пойти на сделку с тобой. Мне нужны деньги, чтобы сделать операцию сынишке. Муж шантажирует меня. Он отправил сына в санаторий втайне от меня. Я даже не знаю, где он находится.
Голос дрожит. Но я чувствую глобальное облегчение. Только в ответ звучит тишина. Тишина и частое дыхание.
– Это всё очень занятно, сестрёнка, – слышится злой шёпот Ани. – Только мой МУЖ уехал на похороны. В спешке он оставил свой телефон дома.
– Ты врёшь. Телефон – неотъемлемая часть жизни каждого бизнесмена.
– Только не в суматохе, Марьяна. Я знала, что ты снова будешь вилять хвостом перед МОИМ мужчиной! Но можешь не стараться. Он мой. Всегда был моим, а ты всего лишь жалкая помеха. Отойди в сторону. Иначе тебе не поздоровится!
– Твои козни разлучили нас в прошлом. Но Богдан хочет быть со мной. Со своим сыном, – как можно твёрже говорю я. – Как только он разберётся с семейными проблемами, он вернётся. И поговорит с тобой на тему прошлого… Я рассказала ему, что ты была виновата в случившемся.
– Богдан не поверит твоим словам! – шипит Аня. – Знаешь, почему? В прошлом я дала ему послушать занятный разговор. Наш с тобой, где ты сетуешь, что боишься жить с ним, боишься не справиться с жизнью и боишься бедности! Помнишь, да?
– Сучка ты, Аня! – от всего сердца говорю я.
Оказывается, Анька в прошлом подготовилась даже серьёзнее, чем я думала. Она записала наш с ней разговор, где я наивно делилась всеми сомнениями и страхами, рассказывала, какие дурные условия в квартире, где мы встречаемся с Богданом. Я доверяла Аньке, но она воткнула нож в спину и продолжает делать это. Снова и снова… Но сейчас собираюсь с силами, стряхивая сомнения. Говорю, как можно твёрже.
– Зря стараешься, Аня. Тебе это не поможет. Мы встретились с Богданом не зря. Правда всплывёт наружу.
– Или утонет окончательно! Не звони больше!
