Текст книги "Второй шанс на счастье (СИ)"
Автор книги: Айрин Лакс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
37. Богдан
Аня замечает меня и Виталия. Нас невозможно не заметить – мы стоим у центрального входа.
– Что ты здесь делаешь? – интересуюсь я.
– Я узнала, что с Марьяной приключилась беда. Приехала навестить. Она же приходится мне двоюродной сестрой! – поясняет Аня.
– Знаешь, раньше ты нечасто рвалась к ней навстречу.
– У нас есть разногласия. Но в момент несчастья о них забываешь! – хмурится Аня, нервно сцепляет пальцы на ремешке сумки. – Как она? Уже пришла в себя?
– Нет, – включается в беседу Виталий. – Марьяна ещё находится без сознания.
– Какие прогнозы? Она вернётся в сознание или будет лежать в коме?
– Я бы не стал делать поспешных выводов, – цежу сквозь зубы.
– Я желаю ей поправиться. От всего сердца.
Лицо Ани принимает скорбное выражение. Я всем нутром чувствую, что её визит в больницу – лишь дань вежливости. Не более того. Возможно, она немного переживает за двоюродную сестру. Но её тревога – лишь капля в море других эмоций. Кажется, моя жена рада полученной отсрочке. Она считает, что если Марьяна не приходит в себя, я не стану торопиться с разводом. Но в этом она ошибается.
– Виталий, соболезную, что ваша жена пострадала от рук уличных хулиганов… – говорит Аня, едва дотрагиваясь до локтя Виталия.
– Откуда ты знаешь, что на Марьяну напали хулиганы? – цепляюсь за слова жены. – Говорила с полицией?
– Нет… – теряется Аня. – Но разве это не очевидно? Я слышала, что у Марьяны отобрали сумочку и кошелёк. Так обычно поступают хулиганы…
– Но только мы живём в обеспеченном районе, – оскорблённо заявляет муж Марьяны. – У нас невысокий процент преступности.
– Однако кто-то напал на неё, – подводит итог Аня. – Пожалуй, я пойду поговорю с врачом о состоянии Марьяны.
– Не стоит! – останавливаю я её. – Мы только что говорили с врачом. Нельзя дёргать человека, чтобы пересказать то, что и так известно нам двоим. Тебе лучше вернуться домой и озадачиться скорым сбором вещей. Я приеду позднее.
– Но…
– Никаких «но». Если хочешь получить хорошие откупные при разводе! – чеканю я.
Аня бледнеет.
– Поговорим об этом дома, милый. Уверена, ты погорячился…
Жена торопливо отходит прочь, чтобы не услышать ещё несколько неприятных слов.
– Ты разводишься? – удивляется Виталий.
Смотрю в его светлые глаза, пытаясь понять, о чём он думает и на что рассчитывает. Активно подсчитывает убытки или тщетно пытается придумать, как заставить меня сотрудничать? Ведь ситуация в корне изменилась, и Марьяна не приходит в сознание.
– Да, я твёрдо намерен развестись со своей женой. И забрать твою.
– С чего такая уверенность, что я соглашусь на это? – резко спрашивает Виталий.
– С того, что сейчас Марьяне требуется дорогостоящий уход, а ты явно не желаешь тратить ни копейки.
Лицо Виталия рябит. Он пытается удержать эмоции, но потом выплёвывает:
– К чёрту! Я не отдам тебе ни жену, ни Макса.
– Ты говоришь о моей любимой женщине и о моём сыне. Я заберу их при любом раскладе.
– Нет. Мы договаривались о другом.
Толкаю его в грудь ладонью:
– Сделки не будет. Ясно? Мне всего лишь нужен был способ подобраться к Марьяне. Я не собирался ею торговать по-настоящему. Ты сам превратил её в предмет торговли. Она тебе не нужна. Ты её не любишь… И любишь ли ты моего сына, а? Ты полный кретин, если ни разу не задумывался о том, что он не похож на тебя.
– Полегче, Чернов. У тебя большие деньги, но…
– И деньги, и связи! – перебиваю его. – А если ты хочешь получить хоть что-то, то уйдёшь в сторону и не будешь вставлять мне палки в колёса.
– Не дождёшься…
– Единственное, что я тебе позволю, это держать Макса в семье. Но лишь до тех пор, пока Марьяна не придёт в сознание.
– Это может затянуться надолго.
– Нет. Марьяна придёт в себя. Уверен. Я смогу обеспечить ей самое лучшее лечение, и она быстро поправится.
– Я не согласен!
– Послушай, Виталий. В любом бизнесе есть потери. У не очень толковых бизнесменов они случаются чаще. Ты прогорел. Когда тебе подвернулась возможность поправить свои дела, ты уцепился за неё, невзирая на цену. Думаю, что ты недолго колебался, стоит ли платить семьёй по своим счетам, да? Не перебивай! – прошу, замечая, что Виталий хочет возразить. – Сейчас у тебя есть выбор. Первый вариант – согласиться на мои условия и выиграть хоть что-то. Второй вариант – упрямиться дальше и остаться ни с чем. Марьяна и сын всё равно будут моими. Но у тебя есть шанс немного поправить своё материальное положение.
– Вот значит, как? Швыряешь мне подачку?
– Предлагаю тебе не путаться под ногами. Получишь материальное вознаграждение.
– Ты заранее всё это продумал, да?
– Нет, я всегда импровизирую на ходу. Ну, так что? Времени на раздумья у тебя мало…
Виталий колеблется, переводит взгляд в сторону больницы. Взвешивает возможно упущенную выгоду и свои возможности. Но думаю, он и сам понимает, что он проиграл этот раунд. Марьяна не на его стороне. Однозначно.
– Ладно, – нехотя соглашается он. – Но я хочу обсудить условия и получить реальное подтверждение своим словам. Реальное, Чернов! В письменном виде. Которое ты подпишешь и сразу же передашь мне!
– Разумеется. Только сначала я решу вопрос с клиникой. Эта дерьмовая больница с клопами не подходит Марьяне! – делаю несколько шагов в сторону крыльца больницы. – Нужно утрясти вопрос с врачом. Пошли…
– Не думал, что вам удастся обвести меня вокруг пальца. С этим договором, – бросает мне в спину Виталий. – Хорошо посмеялись?
– Нет, что ты… Мы даже не говорили о тебе. Вспоминали прошлое, – говорю я.
И это чистая правда. Виталию не было места в наших мыслях и воспоминаниях. Там были вдвоём. Так, как это должно было быть с самого начала. Если бы я не пошёл на поводу у своих сомнений, ничего этого бы не было. Кругом виноват только я сам.
38. Богдан
Переговоры с врачами и утряска нюансов занимают много времени. Пролетает целый день. Я понимаю, что уже довольно поздно, когда коридоры в новой клинике пустеют и становится очень тихо. Безжизненно.
Телефон выдаёт одно уведомление за другим. Аня выражает беспокойство. Я посылаю ей в ответ сообщение, чтобы не беспокоила меня по пустякам. Звоню другу. Тоха отвечает почти сразу же.
– Привет. Я слышал, что произошло. Соболезную.
– Да. Спасибо.
– Соболезную не только по поводу похорон, говорю о Марьяне, – добавляет Тоха.
– Думаешь, что всё знаешь, да? – усмехаюсь, не пытаясь отрицать очевидное.
– Она красотка. И у вас всё явно не в прошлом. Видел вас вместе, – говорит Тоха. – Решил увести её у мужа?
– Не увести. Просто вернуть на то место, где она должна быть. Со мной. У нас есть сын. Макс… Он воспитывался мужем Марьяны.
– Тайны Мадридского двора! – присвистывает мой друг. – Почему никогда не рассказывал об этом?
– Думал, что всё осталось в прошлом. К тому же не знал, что у меня есть сынишка… – признаюсь честно, вытягиваясь на диване, стоящем в коридоре.
– Что будешь делать?
– Развод. Потом женюсь. На Марьяне…
Я отвечаю не раздумывая. Сейчас я чётко понимаю, чего хочу. Вижу это ясно и постоянно прокручиваю в голове наше кино со счастливым концом.
– Тогда позаботься о кольце, – советует Тоха. – Марьяна достойна самого красивого и стильного обручального кольца. Не того безвкусного уродства, что подарил ей муж.
– Эй! – напрягаюсь я. – Полегче. Мы говорим о моей женщине.
– Я ничего не имел в виду. Просто у меня же ломбарды, – усмехается Тоха. – Я на подобные цацки внимание обращаю чисто профессионально. Расслабься. Я не веду к тому, чтобы увести красотку. Я сразу понял, что ты к ней неровно дышишь.
Немного успокаиваюсь от слов друга. Тоха – один из тех парней, что нравятся многим девушкам. Он обаятельный и весёлый, иногда чересчур азартный, но в целом, он неплохой человек и отличный приятель. Было бы глупо подозревать его в том, что он хочет увести мою Марьяну. Но от ревности я делаю именно это – глупею и начинаю злиться по мелочам.
– Хорошо, – выдыхаю с видимым облегчением.
– Того, кто напал на Марьяну, ещё не задержали? – уточняет Тоха. – Есть предположения, кто это мог быть?
– Я ещё не разговаривал с ментами, сразу помчался в больницу.
– У неё что-то пропало? – спрашивает приятель.
– Кажется, отобрали сумочку, кошелёк, украшения… По словам мужа, пропало именно это. Странно, что машину не угнали.
– Ничего странного, – возражает приятель. – Сбагрить угнанную машину намного тяжелее, чем сбыть смартфон и золото. Скорее всего, сунется сдавать краденое в ломбард. Узнай точно, что пропало и кто занимается этим делом. У меня есть приятель в органах, Захаров. А у него имеется свой осведомитель в этой среде. Если нарушитель попытается сбыть краденое, мы об этом сразу же узнаем.
– Хорошо. Спасибо тебе, Тоха. Я всё узнаю и перешлю тебе информацию.
– Давай, не затягивай с этим. Жду!
Я созваниваюсь с Виталием и уточняю нужную информацию. Сначала он отвечает будто нехотя, но значительно оживляется, когда я говорю, что избавляю его ещё от одной проблемы. Потом пересылаю Тохе всё, что узнал. Надеюсь, он поможет. За всю жизнь у меня было до черта приятелей и знакомых, но настоящих друзей можно сосчитать по пальцам. Тоха – один из таких. Я искренне рад, что бизнес не помешал нашей дружбе.
Я ожидаю пробуждения Марьяны. Жалею о том, что столько времени было потрачено зря. Не только в прошлом, но даже в настоящем. Я лелеял свои старые обиды и огрызался, старался уязвить, как можно больнее. Бил по больному месту, а рикошетом ударяло в меня. Всё это зря… Жаль только, что понимание накатывает позднее. Главное, чтобы не оказалось слишком поздно. Но я не представляю себе такого сценария. Ни в одном из кошмаров не могу допустить мысли, что лишусь её именно так и именно сейчас.
В голове крутятся разные мысли. В том числе и о сыне. Я его почти не знаю, но успел безумно сильно соскучиться по крохе. Хотел бы привести его сюда, в палату к Марьяне. Но мнения Виталия разошлось с моим по этому поводу. Я считал, что Марьяне поможет близость сынишки. Виталий упорно утверждал, что не стоит травмировать ребёнка. Он был прав. Не знаю, чем он руководствовался, говоря это. Возможно, он привязался к моему сыну за те годы, что Макс считался его сыном. Они же проводили время семьёй, и Марьяна рассказывала, что Виталий хорошо относился к маленькому мальчику. Это ещё одна сторона наших сложных отношений. Будет нелегко, понимаю, но хочу верить, что мы справимся. Только бы Марьяне стало легче.
Хочу к моменту её пробуждения решить самые главные вопросы, тревожившие её в последнее время. Набираю номер Ани. Начинаю разговор сразу же, не отвлекаясь на милый трёп:
– Раз уж ты появилась в поле моего зрения, предлагаю подать заявление на развод.
– Богдан, давай не будем торопиться? – умоляюще тянет Аня. – Да, я не смогу тебе родить. Но я была самой лучшей в мире женой!
– Ты была удобной женой. Это совсем другое. Ань, давай ты не будешь усложнять? – говорю спокойным тоном. – Ты же знаешь, что не уйдёшь с пустыми руками.
– Но это будет не та жизнь, к которой я привыкла. В ней не будет тебя! – истерично восклицает Аня.
– Помимо меня есть много других мужчин. Проведай семью, в конце концов. Не отделывайся денежными подачками, а проведи время с родными. Потрать его с пользой. Развод состоится. В любом случае. Будешь уклоняться – я найду способ заставить тебя подписать бумаги.
Аня задерживает дыхание. Я пытаюсь понять, какое у неё лицо в этот миг. Картинка не складывается. Мы прожили вместе не один год, но я не могу представить её лицо в мелочах. В то время как одна короткая мысль о Марьяне бередит душу. Я вижу её словно наяву и досадую на временную разлуку.
– Хорошо, – выдыхает Аня. – Я всегда была готова дать тебе то, что ты хочешь. Развод – значит, развод.
Мимолётное чувство удовлетворения проносится освежающим ветерком. Радует, что Аня не стала чинить препятствий. Но она ошибается насчёт своей роли для меня. Она никогда не могла дать мне то, в чём я действительно нуждался. Это могла мне дать только Марьяна.
Когда мы только познакомились, я решил, что это очередное увлечение на неделю или около того. Я не считал это серьёзным. Думал, очередная временная игра в отношения, но проиграл сам себе. Марьяна зацепила меня.
Я до сих пор брежу только ею. И сейчас так сильно, как никогда раньше.
39. Богдан
– Где Захаров?
На мой громкий голос оборачиваются сразу двое сотрудников полиции. Несколько лет назад у меня были сильные предубеждения против людей в форме. Но сейчас они – единственные, кто может найти обидчика Марьяны и наказать его.
– Зачем вам Захаров? – интересуется мужчина.
На вид ему около сорока. Он невысокого роста, но крепкий и широкоплечий. Свёрнутый набок нос и кривые уши выдают в нём борца в прошлом.
– Я Чернов Богдан. Мой приятель, Тоха, сказал, что Захаров занимается делом Марьяны Балашовой.
– Занимаюсь, – ровным голосом отвечает мужчина, представляясь. – Пётр.
– Вам я уже представился, – отвечаю и жму протянутую руку. – У вас есть, что сказать мне?
– Да. Только докурю, – просит следователь, протягивая мне сигаретную пачку.
Я не стал отказываться, хоть и не курю такие простые сигареты. Через несколько минут Пётр Захаров предложил мне пройти внутрь здания и провёл в свой кабинет.
– Присаживайтесь…
Прошло два дня с момента, как я узнал, что Марьяна находится в больнице. За это время успело произойти очень немногое. Мы подали с Аней заявление на развод. Она попыталась ещё раз слезливо убедить меня, что я поступаю ошибочно. Но в итоге ей пришлось приехать в назначенный час и поставить свою подпись под заявлением на развод. Состояние Марьяны было без изменений – стабильное, но она ещё не приходила в себя.
– Начну с того, что всплыл телефончик. Его попытались заложить в одном из ломбардов. Мужчина заявил, что у него имеются ещё ювелирные украшения. Работница ломбарда согласилась оценить их, но сама вызвала полицию и попросила охранника закрыть незадачливого торговца краденым в крохотном тамбуре… – спокойно рассказывает следователь.
– Вы его задержали? – уточняю я.
– Разумеется. Он сейчас находится в камере предварительного заключения.
– Допрашивали? Зачем он это сделал?
– Допрашивал, – кивает следователь. – Рогозин Семён Андреевич, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения. Бомжует семь лет. Были приводы за мелкое хулиганство и воровство. Ничего серьёзного.
– По его вине Марьяна не приходит в сознание! – возражаю я. – Это умышленное причинение вреда!
– Рогозин клянётся, что не трогал Балашову. Он иногда заглядывает в тот район. Одевается довольно прилично. Для бомжа, разумеется. Роется в мусорных баках. Утверждает, что залез в мусорный бак в поисках наживы и увидел сумочку. Там же, по его словам, были и ювелирные украшения, и телефон.
– Бред! – фыркаю я. – Не моё. Нашёл… Друг попросил подержать у себя – это типичные отговорки тех, у кого нашли улики!
– Возможно, – уклончиво отвечает полицейский. – Рогозин утверждает, что его не было возле дома Марьяны Балашовой. Говорит, что не трогал её и пальцем.
– Врёт! Я хочу посмотреть на него!
– Посмотреть? – следователь вытягивается в кресле и смотрит на меня насмешливо. – Пересмотрели американских сериалов? Здесь вам не цирк и не экскурсия в день открытых дверей, господин Чернов. Вы пользуетесь связями и можете позволить себе небольшие вольности, но это не означает, что вы будете здесь командовать. Успокойтесь. Я выполняю свою работу.
– Она заключается в том, чтобы наказывать!
– Нет. Она заключается в том, чтобы ловить преступников. Тех, кто действительно совершил правонарушение. Тех, кто действительно виновен. Сейчас все улики показывают на Рогозина. Но у меня помимо слепого следования фактам, есть ещё и чутьё, полученное за годы работы в этой должности. Я привык прислушиваться к нему.
– Да? И что же подсказывает ваше чутьё?
– Оно подсказывает, что Рогозин не врёт. Он из тех, кто может стащить в магазине пачку сигарет или прихватить забытый кем-то пакет. Но не думаю, что он замешан в нападении.
– Однако факты говорят обратное.
– Да, факты утверждают обратное. Но есть и другие детали. Представьте себя на месте Рогозина…
Следователь поднимается и начинает ходить по небольшой комнате. Мне приходится наблюдать за его перемещением.
– Девушка наклоняется над багажником, чтобы уложить сумку. Он подкрадывается сзади, хватается за крышку, опускает её на затылок потерпевшей. Выхватывает сумочку… – рассуждает вслух следователь. – Ранний вечер. Светло. Он торопится. Боится быть пойманным. Следующее действие – снять ювелирные украшения. Как бы вы это сделали?
Следователь смотрит мне прямо в глаза. Усмехаюсь:
– Я не был на месте Рогозина. И не могу знать, как он это сделал.
– Сейчас мы моделируем ситуацию. Торопящийся преступник не стал бы церемониться. Он будет срывать украшения. Цепочка найдена порванной. Браслет цел. Серьги причислены к прочим уликам. Но мочки ушей Балашовой остались целыми.
– Причём здесь мочки ушей? – недоумеваю я.
– Притом, что те, кто торопятся, не церемонятся с жертвами. Обычно подобные крупные серьги срывают так, что мочки ушей оказываются порванными. Но у Балашовой мочки целые. И на запястье не видно следа, если бы Рогозин срывал с неё браслет. Порвана кофточка, но ни джинсы, ни бельё не приспущены…
– Что? – вскакиваю с места. – Говорите, что Марьяну пытались изнасиловать?
– Сядьте. Я думаю, некто очень сильно хотел, чтобы это выглядело, как обычное нападение. Но при нападении с целью наживы всё выглядит иначе. Преступник берёт своё, не щадя жертву, и уж точно не протирает крышку багажника автомобиля.
После слов Захарова повисает тишина.
– Вы знаете, кому могла быть выгодна смерть Марьяны? Её пытались убить или причинить тяжёлый вред. Медики говорят, что ей повезло остаться в живых.
– Она не приходит в себя.
– Иногда это лишь вопрос времени. Я говорил с мужем. У Балашовых есть видеонаблюдение. Но этот «пятачок» не попадает под глаз камеры. Мы просмотрели все записи.
– Суммируя всё выше сказанное, подозреваемых у вас нет и конкретных данных – тоже.
– Теперь настала ваша очередь помочь мне! – усмехается Захаров. – Я намерен найти того, кто действительно виновен в случившемся. Не в моих правилах вешать дело на того, кого проще и быстрее всего осудить.
– Я подумаю, – обещаю следователя.
– Хорошо. И мужу пострадавшей настоятельно рекомендуем подумать над этим вопросом.
Останавливаюсь в дверях.
– А вы его проверяли?
– Разумеется. В первую очередь. Он был в ресторане. Всё это время. Есть записи с видеокамер. Балашов непричастен к тому, что случилось с его женой.
40. Богдан
В больнице всё без изменений. После посещения палаты Марьяны я ещё долго слоняюсь по коридорам. Не могу заставить себя уйти. Потом снова поднимаюсь к палате, где лежит моя любимая. Замечаю девушку, беседующую с медицинским персоналом. Она справляется о здоровье Марьяны. Наши взгляды случайно пересекаются.
– Извините, мне пора идти. Спасибо, что уделили мне время, – прощается девушка и решительно подходит ко мне. – Богдан?
– Да, это я. Мы знакомы? – недоумеваю я.
– Люба, подруга Марьяны, – девушка протягивает мне ладонь. – Навряд ли Марьяна рассказывала вам обо мне. Она не любила откровенничать, а мы сдружились не так давно.
Да, я ничего не слышал об этой девушке. Но я вообще мало что знаю о жизни Марьяны. Она кажется мне загадкой, а я хочу, чтобы между нами не осталось недопонимания и туманных намёков.
– Я мало знаком с окружением Марьяны.
– У неё не так много друзей, – пожимает плечами девушка. – Вы знаете, что случилось? Я очень переживаю за Марьяну! – подруга Марьяны вздыхает, добавляя. – Надо было отговорить её ехать одной. А я просто сказала, что буду ждать их дома…
– Кого их? Не понимаю, о чём вы?
Люба вскидывает на меня недоумевающий взгляд.
– Судя по всему, Маряьна до вас так и не дозвонилась? И вы о многом не знаете…
– Я хочу понять, в чём дело. Прошу, расскажите мне всё, что знаете.
– Конечно…
– Давайте поговорим не здесь? – предлагаю я.
Люба соглашается. Мы выходим из здания больницы. Синхронно направляется в сторону недорогого кафе. Стаканчик кофе в руках и заказанный десерт – лишь возможность посидеть и поговорить спокойно.
– Марьяна пришла ко мне в гости и попросила меня взять на хранение её договор. Мы разговорились, и я узнала очень многое о вас и вашем совместном прошлом. Я не первый год общаюсь с Марьяной, но за тот вечер впервые узнала её по-настоящему. Поняла, чего ей стоило жить с Виталием и воспитывать Макса… – начинает Люба. – Я поняла, что вы не знаете о проблемах Макса. У него больное сердце.
От слов Любы моё собственное сердце начинает болеть и обливаться кровью. Его словно надвое раскалывает.
– Я не знал. Марьяна мне ничего не сказала.
– Марьяна боялась, что вы можете использовать это против неё. Она разучилась доверять и ото всех ждёт подвоха. Наверное, из-за прошлого.
– Какая болезнь у Макса?
– Ему требуется операция. Протезирование сердечного клапана. Врачи говорили, что есть время сделать операцию до шести-шести с половиной лет. Но можно сделать и сейчас, ни к чему затягивать.
Чёрт… Я болван. Кретин последний, если не догадался спросить и проверить здоровье сынишки. Но он выглядел, как здоровый, счастливый мальчуган. И мне даже в голову не приходило, что Максим может быть болен.
– Ваша сделка… – Люба опускает глаза. – Марьяна была вынуждена согласиться на неё. Виталий шантажировал Марьяну. После всего он обещал дать ей денег на операцию.
Кулаки сжимаются против воли. Виталий кажется мне сейчас ещё большим уродом, чем раньше. Шантажировать мать здоровьем малыша? Немыслимо!
– Марьяна рассказала мне о многом. Я посоветовала ей поговорить обо всём с вами. Сразу же. Марьяна позвонила вам, но трубку подняла ваша супруга.
Так и знал, что Анька нагло соврала мне. Дрянь!
– Она была не рада звонку Марьяны. Ответила очень грубо и посоветовала ей держаться подальше от вас.
В голове сразу же встают слова следователя о том, что якобы нападающий действовал очень осторожно, хоть и пытался выставить всё так, будто произошло ограбление.
– Это ещё не всё! – продолжает Люба. – Мы с Марьяной работаем на одной фирме. Я слышала, что Аня приходила и закатила скандал. Марьяна просила охранников вывести эту девушку… Потом она позвонила мне и сказала, что узнала, в каком санатории держат Максима. Я отговаривала Марьяну, но она была твёрдо намерена забрать сынишку. Я жалею, что не смогла отговорить её. Тогда бы этого не случилось…
В глазах подруги Марьяны плещутся слёзы и неподдельное сожаление.
– Спасибо, что рассказали мне всё это. Я попросил бы вас рассказать всё это ещё и следователю, – прошу я.
– Всё? – уточняет Люба.
– Всё, что касается звонка на мой телефон, угроз и прочего.
Я встаю из-за стола, оставляя деньги за заказ.
– Если вы не против, то поедем прямо сейчас!
– Да-да, конечно! – Люба собирается почти мгновенно. – А телефон Марьяны? Его нашли? Если да, то она говорила, что писала вам в сообщении адрес санатория.
– Аня выкрала мой телефон и, разумеется, стёрла всё – звонки и сообщения. Грабитель сбросил телефон Марьяны до заводских настроек. На нём не сохранилось информации. Но есть свидетель. Это должно помочь следствию. Возможно, это на самом деле сделала Аня. Или наняла кого-то. В любом случае, у следствия должны быть веские причины для задержания. Ваши показания помогут докопаться до истины…
Я отвожу Любу к следователю. Ему предстоит задокументировать показания Любы. Я пытаюсь дозвониться до Ани, но её телефон отключён. Утром она собрала самые ценные вещи и забрала все дорогие украшения. Почему-то уверен, что в доме её уже не найти. Где она может быть? У своих родственников? Я делюсь догадками со следователем, сообщая все необходимые данные.
– Разберёмся, – обещает Захаров. – И напоминаю, что виновный должен понести наказание. Но не от вашей руки.
– Я и не собирался поступать так, – отвечаю я.
Если честно, чешутся кулаки – хочется задать трёпку змее, пригревшейся на груди. Но есть дела и поважнее – забрать своего сына. Немедленно. Марьяна находится под наблюдением врачей, а вот сынишке может грозить опасность. Я просто обязан удостовериться, что с ним всё в полном порядке.
