Текст книги "Подумай дважды (Think Twice)"

Автор книги: Айн Рэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Эдриен. Отпусти меня, Уолтер. Дай мне ощутить свободу.

Брекенридж. Свободу для чего? Свободу, чтобы причинить себе самой боль?

Эдриен. Да, если того потребуется! Чтобы совершать ошибки. Терпеть крах. Быть одинокой. Гнить заживо. Быть эгоистичной. Но быть свободной.

Брекенридж (встает). Нет, Эдриен.

Эдриен (безжизненным, мертвым голосом). Уолтер... помнишь ли ты прошлое лето... когда я врезалась на машине в дерево? Уолтер, это не было случайным происшествием...

Брекенридж (сурово). Я отказываюсь понимать, что ты имеешь в виду. Ты ведешь себя непристойно.

Эдриен (срывается на крик). Да будь ты проклят! Будь проклят, гнилой святоша, выродок!

Ингэлс (появляется сверху на лестнице). Ты сорвешь голос, Эдриен, и не сможешь снова играть в «Маленьких женщинах».

Эдриен разворачивается и застывает на месте.

Брекенридж (следя за спускающимся по лестнице Ингэлсом). Полагаю, именно такое шоу тебе по душе, Стив. Потому я оставляю вас с Эдриен. Вы поймете, что у вас много общего. (Уходит со сцены направо.)

Ингэлс. Акустика в этой комнате великолепна, Эдриен. Творит чудеса при твоей диафрагме – и твоем активном словаре.

Эдриен (стоит и с ненавистью смотрит на него). Послушай, ты. Я хочу тебе кое-что сказать. Прямо сейчас. Мне все равно. Если ты хочешь поострить, то я сейчас расскажу тебе кое-что, насчет чего можешь злословить сколько влезет.

Ингэлс. Давай.

Эдриен. Я знаю, что ты думаешь обо мне, – и ты прав. Я просто паршивая бездарность, которая не сделала ничего достойного за свою жизнь. Я не лучше потаскушки, и не потому, что у меня нет таланта. Все гораздо хуже – потому что он у меня был, но я его продала. Продала даже не за деньги, а за чью-то глупую доброту, полную слюнявого обожания, – и меня следует презирать еще больше, чем какую-нибудь честную шлюху.

Ингэлс. Достаточно точное описание.

Эдриен. Да, и я такова. Я также знаю, каков ты. Ты бездушный, холодный и жестокий эгоист. Ты просто лабораторная машина – вся из хрома и безукоризненно чистой стали. Ты столь же эффективен, ярок и дефектен, сколь какой-нибудь автомобиль, который летит со скоростью девяносто миль в час. Только вот автомобиль как следует тряхнет, если он через кого-то переедет. А ты даже не остановишься. Ты даже не почувствуешь этого. Ты несешься на скорости девяносто миль в час каждые двадцать четыре часа, каждые сутки – по заброшенному острову, если тебя что-то и волнует. По заброшенному острову, полному графиков, чертежей, трубок, и колец, и батарей. Тебе не знакомы человеческие эмоции. Ты хуже любого из нас. Думаю, ты самый гнилой из всех людей, которых мне только довелось встретить. И я столь непростительно в тебя влюблена по уши и всегда была, все эти годы. (Она останавливается. Он молча стоит и смотрит на нее. Она дерзко кидает ему.) Ну? (Он не двигается.)Ты же не удержишься от очередного своего язвительного замечания на мой счет? (Он по-прежнему даже не шелохнется.)Хоть что-то ты собираешься выдать?

Ингэлс (говорит очень искренним и мягким голосом. Впервые из его уст исходят столь правдивые звуки). Эдриен..

Она удивленно смотрит на него.

Думаю, я не расслышал всего этого. Не могу ответить. Если бы ты сказала мне это вчера или послезавтра, я бы ответил. А сегодня не могу.

Эдриен. Почему?

Ингэлс. Знаешь, звуковые колебания из пространства никуда не исчезают. Давай представим, что то, что ты сказала, еще до меня не дошло. Оно дойдет до меня завтра. И даже тогда я до сих пор буду слышать эти слова, если ты будешь желать, чтобы я их услышал, – тогда я отвечу тебе.

Эдриен. Стив... в чем дело?

Ингэлс. Послезавтра, Эдриен. Возможно, даже скорее. Если не тогда, то никогда. Эдриен. Стив, я не пони...

Ингэлс (поднимает со стола журнал и продолжает в своей обычной манере). Ты видела выпуск «Мира» на этой неделе? Тут очень интересная статья на тему прогрессивного подоходного налога. В ней раскрывается, как налог работает во имя защиты интересов заурядных людей... Проблема налогообложения, разумеется, слишком сложна.

Эдриен (отвернувшись от него и слегка опустив плечи, старается отвечать ему обычным тоном и поддерживать беседу, но ее голос звучит слишком усталым). Да, я никогда не могла точно определить, в чем был допущен промах при введении подоходного налога или страхования.

Хелен, Брекенридж, Серж и Тони входят, спускаясь с лестницы.

Ингэлс. Так что? Что ты думаешь о доме, Хелен?

Хелен (без особого энтузиазма). Он очень мил. Брекенридж (с гордостью). Нет ничего такого из того, что ей бы хотелось, о чем бы не мог подумать я. Ингэлс. Как всегда.

Брекенридж. Ах да, нельзя об этом забыть. Я вам кое-что поведаю, пока Билли здесь нет – для него это будет небольшим сюрпризом. Сегодня, в десять вечера, когда стемнеет, я продемонстрирую вам свое изобретение. Это будет первый общественный показ. Мы начнем праздновать четвертое июля заранее, еще сегодня вечером. У нас будет салют: я расставил ракеты в линию здесь (показывает) и здесь, а еще на другой стороне озера. Я запущу их прямо из сада, не прикасаясь, посредством пульта дистанционного управления – простыми электрическими импульсами, посылаемыми в воздух.

Тони. А можно мне посмотреть на устройство?

Брекенридж. Нет, Тони. До завтрашнего дня его никто не должен видеть. Не пытайся его отыскать. Ты просто не сможешь. Но все вы станете первыми свидетелями его запуска. (Весело тряхнул плечами.) Только подумать! Если когда-нибудь о моей жизни снимут картину, мы все будем запечатлены в этой сцене вместе!

Ингэлс. Все, чего теперь Уолтеру еще не хватает, так это только покушения на жизнь. Хелен. Стив!

Ингэлс. А что такого, однажды дело чуть не дошло до этого, так что сойдет и такое воспоминание. Хелен. С ним... что?

Ингэлс. Ты разве не знала, что Уолтера чуть не убили около месяца назад? Xелен (в ужасе). Нет!..

Ингэлс. О да! Кто-то пытался добраться до него. И обстоятельства были весьма загадочными.

Брекенридж. Скорее всего, это просто случайность. Зачем об этом говорить?

Хелен. Стив, пожалуйста, расскажи мне.

Ингэлс. На самом деле особо рассказывать и нечего. Уолтер и Серж вместе ехали в Стемфорд как-то вечером и заскочили в лабораторию по пути, захватить меня, чтобы свозить посмотреть на этот «дом Доусонов» – он тогда был как раз уже построен. Мы трое разбрелись по сторонам, стали осматривать все, и вдруг раздался выстрел, а после этого я заметил, что Уолтер снимает шляпу, в которой зияет здоровенная дырища. Шляпа была новой к тому же.

Хелен. Ох!..

Ингэлс. Ну мы вызвали полицию, всех рабочих обыскали, но ни того человека, ни его пистолет мы так и не нашли.

Xелен. Но это же просто фантастика какая-то! Уолтер не нажил себе ни одного врага на всем белом свете! Ингэлс. Думаю, не стоит зарекаться.

Входит Флеминг, справа, подходит к буфету, наливает себе выпивки и молча пьет, в упор не замечая остальных.

Xелен. А дальше что?

Ингэлс. Вот и все... Ах да, было еще кое-что забавное. У меня была сумка в машине, просто маленькая сумка со всяким хламом. Когда мы вернулись к машине, то обнаружили, что замок сумки сломан. Внутри не было ничего такого, что могло кому-либо понадобиться, и кто бы это ни сделал, он явно не рылся внутри, так как все вещи лежали именно в том положении, в каком я их и оставил. Но замок все же был сломан. И кто сотвори.7 такое, мы тоже не смогли выяснить.

Хелен. Уолтер!.. Почему ты не рассказывал мне об этом?

Брекенридж. Вот как раз поэтому, дорогая, – чтобы ты не расстраивалась так, как сейчас. Кроме того, это сущий пустяк. Просто случайное происшествие или нелепая шутка. Я рассказал об этом Кертису, велел ему не впускать в дом никаких незнакомцев, но с того момента никто и не заявлялся, ничего необычного не происходило.

Ингэлс. Я посоветовал Уолтеру носить с собой пистолет – просто на всякий случай, – но он и слушать об этом не захотел.

Xелен. Но тебе следовало бы, Уолтер!

Брекенридж. Да есть у меня один.

Ингэлс. Я в это не верю. Ты же знаешь, Уолтер боится пистолетов.

Брекенридж. Вздор.

Ингэлс. Ты сам это говорил.

Брекенридж (показывает на шкаф). Посмотри в выдвижном ящике.

Ингэлс открывает ящик и вытаскивает пистолет.

Ингэлс. Ну хотя бы раз ты был прав. (Изучает пистолет. ,/Хороший малый. Он поможет тебе позаботиться о себе в любой... неприятной ситуации.

Хелен. Ох, да убери его! Я и сама от них не в восторге.

Ингэлс возвращает пистолет в ящик и закрывает его.

Тони. Не вижу тут смысла. Разве может за таким человеком, как мистер Брекенридж... разве кому-то есть может хотеться...

Брекенридж. Конечно же тут нет никакого смысла. И я не понимаю, зачем Стиву вдруг понадобилось снова поднимать эту тему, особенно в такой день, как сегодня... Ну что же, пойдемте посмотрим на окрестности. Хелен, ты не представляешь, что тебя ждет!

Хелен (встает). Конечно, пойдем.

Флеминг пропускает еще один бокал и удаляется со сцены направо.

Брекенридж. Эдриен, дорогая моя, ты пойдешь с нами?

Эдриен (бесцветным голосом). Да.

Брекенридж. Ты же не сердишься, правда? Эдриен. Нет.

Брекенридж. Я знал, что все с тобой будет в порядке. Я же не злился. Нрав у актрис – как у летней грозы.

Эдриен. Да.

Она следует за Брекенриджем, Сержем и Тони через застекленные створчатые двери.

Хелен (останавливается у порога и оборачивается). Стив, идешь?

Он не отвечает, просто стоит и смотрит на нее. Потом, наконец.

Ингэлс. Хелен... Хелен. Да?

Ингэлс. Ты ведь не счастлива, да?

Xелен (с изумленным упреком). Стив! Это один из тех вопросов, на которые никогда не стоит давать ответа – так или иначе.

Ингэлс. Я спрашиваю об этом... только в порядке самозащиты.

Хелен. ...собственной защиты?

Ингэлс. Да.

Хелен (решительно). Тебе не кажется, что лучше нам присоединиться к остальным? Ингэлс. Нет.

Она не двигается. Стоит и смотрит на него. Спустя мгновение он добавляет.

Ты же знаешь, что я собираюсь сказать. Хелен. Нет, не знаю... Я не знаю... (Непроизвольно.) Не хочу знать!..

Ингэлс. Я люблю тебя, Хелен.

Xелен (старается выглядеть так, словно ее это забавляет). Стив, право, мы уже лет на десять опоздали с этим, не так ли? По крайней мере, что касается себя, я в этом уверена. Я думала, что уж такие вещи мне больше не будут говорить. По крайней мере, не мне точно.

Голос Брекенриджа (зовет из сада). Хелен!..

Ингэлс. Более десяти лет я хотел сказать тебе это.

Хелен. Это слишком... глупо... и банально, не правда ли? Партнер моего мужа... а я... я идеальная жена, у которой всегда все есть...

Ингэлс. Все ли?

Хелен. ...а ты, казалось, никогда не замечал, что я вообще существую...

Ингэлс. Хоть я и знаю, что это безнадежно...

Хелен. Конечно, безнадежно... Это., это должно быть безнадежным...

Звук приближающихся из сада голосов. Ингэлс внезапно двигается к ней, чтобы обнять.

Стив!.. Стив, они идут назад! Они...

Голоса слышны все ближе. Он останавливает ее речь неистовым поцелуем. Первым ее стремлением было оттолкнуть его, затем тело Хелен внезапно поддается его натиску, и она вытягивает руки в осознанном стремлении обнять его – ив это самое время Эдриен, Брекенридж, Серж и Тони появляются у двери. Хелен и Ингэлс отходят друг от друга – он невероятно спокоен, она в шоке. Ингэлс первым нарушает тишину.

Ингэлс. Мне всегда хотелось знать, что в такие моменты происходит.

Серж (задыхаясь от возмущения). Это... это. это просто чудовищно!.. У меня слов нет!.. Это..

Брекенриджрче теряя самообладания). Немедленно, Серж, прекрати. Без истерик, пожалуйста Это относится ко всем. Давайте будем вести себя соответственно возрасту. (Мягко обращается к Хелен) Прости, Хелен. Я знаю, что для тебя это будет тяжелее, чем для кого бы то ни было другого. Я постараюсь, чтобы это обошлось без сложностей, если смогу. (Замечает, что Эдриен выглядит еще более обескураженной и сломленной, чем остальные.) В чем дело, Эдриен?

Эдриен (едва способная ответить). Ни в чем... ни в чем...

Брекенридж. Стив, я хочу поговорить с тобой наедине.

Ингэлс. Я уже давно хотел поговорить с тобой наедине, Уолтер, так давно.

Занавес

Акт 1. Сцена 2

Вечер того же дня. Комната в полумраке, на столе горит лишь одна лампа.

Занавес поднимается, и мы видим Брекенриджа, неуклюже сидящего в кресле, слегка усталого и апатичного. Серж сидит на низкой скамейке, немного поодаль, но почти так, как если бы он сидел у ног Брекенриджа.

Серж. Это ужасно. Слишком ужасно, мне нехорошо. Не могу ничего поделать с тем, что мне от такого становится нехорошо.

Брекенридж. Ты молод, Серж...

Серж. Разве только у молодых есть чувство достоинства?

Брекенридж. Только молодые занимаются тем, что выносят приговоры...

Серж. За ужином... вы вели себя так, словно ничего не произошло... Вы просто изумительны.

Брекенридж. Там был Билли, необходимо заботиться о нем.

Серж. А сейчас? Что сейчас случится?

Брекенридж. Ничего.

Серж. Ничего?

Брекенридж. Серж, мое положение в обществе не позволяет придавать огласке эту ситуацию. Люди верят в меня. Я не могу позволить, чтобы с моим именем связали какой-нибудь скандал. К тому же, только подумай, как это может обернуться для Хелен. Ты что, правда думаешь, что я способен себя тале повести по отношению к ней?

Серж. Миссис Брекенридж, она не подумала о вас.

Брекенридж (медленно). Есть что-то в этой ситуации такое, чего я не понимаю. Это не похоже на Хелен. Но еще больше не похоже на Стива.

Серж. На мистера Ингэлса? Я от него ожидаю чего угодно.

Брекенридж. Я не это имею в виду, Серж. То, что Стив может вести себя столь бессовестно, у меня не вызывает сомнений. Но не мог же он быть таким глупым!

Серж. Глупым?

Брекенридж. Если бы Стив хотел, чтобы его роман с Хелен продолжался, он бы мог добиться этого, и так бы шел год за годом, а мы ничего бы и не поняли. Только если бы он сам не захотел, чтобы мы узнали об этом. Он умен. Он ужасно умен. Но чтобы начать... начать обниматься при свете дня, зная, что мы вернемся за ней в любой момент, – даже дурак бы так не поступил. Вот чего я не могу понять.

Серж. Что он вам ответил, когда вы с ним поговорили об этом?

Брекенридж (уклончиво). Мы говорили... о многом.

Серж. Я никак понять не могу, почему это с вами должно происходить! Как будто благодарности, ее не существует в этом мире.

Брекенридж. Ох, Серж. Нам никогда не следует ожидать благодарности. Мы должны просто делать то, что считаем нужным, ради своих товарищей – и пусть наша доброта будет лучшим тому вознаграждением.

Справа входит Флэш, везет на коляске Билли, за ними идут Флеминг и Хелен. Брекенридж встает.

Билли. Ты хотел меня видеть, отец? Брекенридж. Да, Билли. Ты не слишком устал? Билли. Нет.

Брекенридж (обращаясь к Хелен, указывает на свой стул). Садись, дорогая моя. Это самый удобный стул во всей комнате.

Хелен молча повинуется. Ингэлс появляется из сада и замирает на пороге.

Но почему же мы сидим в такой темноте? (Включает больше ламп.)Ты так легко одета, Хелен. Для такого времени года ночи необычно прохладные. Ты уверена, что не мерзнешь?

Хелен. Уверена.

Брекенридж (предлагает ей портсигар). Сигарету, дорогая моя?

Хелен. Нет, спасибо.

Ингэлс (не двигаясь). Сегодня ты особенно отвратителен, Уолтер. Хуже обычного.

Брекенридж. Прошу прощения?

Появляется Эдриен. спускаясь по лестнице, затем вдруг останавливается и следит за происходящим внизу.

Ингэлс. Знаешь, что бы я сделал на твоем месте? Я бы кричал на Хелен по малейшему поводу и без него. Я бы бранил ее. Думаю, я даже бы ударил ее.

Брекенридж. Ты-то бы да.

Ингэлс. А знаешь, что бы случилось в итоге? Ей стало бы легче.

Хелен. Прошу, Стив.

Ингэлс. Мне жаль, Хелен... Мне ужасно жаль.

Тишина. Эдриен спускается вниз. У подножья лестницы она останавливается и видит, что Ингэлс смотрит на нее. Какое-то мгновение они смотрят друг другу в глаза. Затем она резко разворачивается, проходит в комнату и садится отдельно от остальных в углу.

Флэш (беспомощно озирая всех присутствующих). Какого черта происходит в этом доме?

Брекенридж. Флэш, ты не должен браниться в присутствии Билли.

Флэш. Ничего себе. Прошу прощения. Но я кое-что чувствую. Может, вам это неизвестно, но я достаточно чувствителен.

Серж. У нас в Москве такого бы не случилось.

Ингэлс (обыденным тоном). Ну расскажи же, Серж. Я сегодня слышал кое-что интересное о каких-то твоих соотечественниках. О советской культуре и об Обществе дружбы.

Серж (некоторое время смотрит на него, затем говорит). И? Что же вы слышали?

Ингэлс. Что их поймало ФБР. Кажется, они лишь прикрытие для советской шпионской сети в нашей стране. Одни среди множества. Слышал, что ФБР накрыло их и изъяло все их файлы.

Серж. Когда? Это ложь!

Ингэлс. Сегодня.

Серж. Я не верю в это!

Ингэлс. Сейчас об этом уже должны были сообщить газеты. А со мной новостью поделился старый друг Джо Чизмен из «Нью-Йоркского курьера» – они первыми узнали об этом. Он сказал, что завтра об этом напишут на первой полосе.

Брекенридж. Никогда бы не подумал, что у тебя друзья в прессе.

Серж. У вас есть сегодняшний выпуск «Курьера»?

Ингэлс. Нет.

Серж (обращаясь к остальным). А у кого-нибу...

Ингэлс. А чего ты так заинтересовался этим. Серж? Что тебе известно о советской культуре и об Обществе дружбы?

Серж. Что мне известно! Много чего известно! Я уже давно знал, что они советские шпионы! Я знал Макарова, их президента, который был в Москве. Он был одним из худших. Когда я сбежал во время Второй мировой войны... Я потому и сбежал, что люди, такие, как он, предавали своих. У них были благородные идеалы, но такие жестокие методы! Они не верили в Бога. Они утратили дух святой матушки России. Они потеряли нашу прекрасную мечту о братстве, равенстве и распределении обя...

Брекенридж. Не стоит говорить об этом,, Серж.

Серж. Все то время, что я в этой стране, я хотел рассказать полиции все, что знаю об этом Макарове и о советской культуре и об Обществе дружбы. Но я не мог этого сделать. Не мог и рта раскрыть... (Вздрагивает.) Понимаете, моя семья все еще в России. Мои мать... и сестра.

Флэш. Ничего себе, мистер Сукин! Это чудовищно.

Серж. Но если сейчас они поймали людей из этой группы, то я рад. Я так рад!.. Может быть, у кого-нибудь все-таки есть сегодняшний номер «Курьера»?

Все остальные отвечают отрицательно, качая головами.

Но я должен увидеть это! Где я могу достать нью-йоркские газеты?

Брекенридж. В такое время суток – нигде.

Ингэлс. В Стэмфорде, Серж.

Серж. Что, правда? Тогда я поеду в Стэмфорд.

Брекенридж. Ох, но Серж! Туда долго добираться – по крайней мере минут сорок пять туда и обратно столько же.

Серж. Но я так хочу прочесть их сегодня же!

Брекенридж. Вы пропустите... сюрприз.

Серж. Но разве вы не извините меня, мистер Брекенридж? Я постараюсь быть как можно быстрее!. Вы разрешите мне взять вашу машину?

Брекенридж. Конечно, если вы настаиваете

Серж (обращаясь к Ингэлсу). Где мне найти то Место, где я могу купить газеты?

Ингэлс. Просто поезжай по дороге прямо в Стэмфорд. Первая аптека на пути будет называться «Лотонс», на углу перекрестка, рядом с «Брекенриджскими лабораториями». Они продают любые газеты. Ну-ка, посмотрим... (Смотрит на наручные часы.) Последний тираж к ним приходит около десяти часов вечера. Через пятнадцать минут. К тому времени, как ты доберешься, они уже будут на прилавке. Джо Чизмен сказал, что они опубликуют новость об этом в последнем сегодняшнем выпуске.

Серж. Огромное вам спасибо. (Обращаясь к Брекенриджу.)Вы меня извините?

Брекенридж. Конечно.

Серж удаляется со сцены налево.

Флэш (Так как никто, похоже, не собирается заговаривать). А что меня еще волнует, так это то, почему никто сегодня толком не поужинал. Лобстер был просто загляденье.

Вдали раздается небольшой взрыв, и над другой стороной озера взлетает ракета, взмывает в небо и исчезает.

Брекенридж. Наши соседи по ту сторону озера начали праздновать слишком рано. Билли. Я хочу это видеть.

Брекенридж. Ты увидишь гораздо большее, чем это, просто подожди.

Флэш разворачивает инвалидное кресло к стеклянным дверям. Вдали в воздух взмывает еще одна ракета. Слева появляется Тони.

Гони. Скажите, а куда Серж направился в такой спешке? Только что видел, как он отъехал.

Брекенридж. В Стэмфорд. За новой газетой.

Ингэлс. Ау тебя случайно не было сегодняшнего выпуска «Курьера», Тони?

Тони. «Курьера»? Нет. (Колеблется затем.) Мистер Брекенридж, могу я поговорить с вами? Всего лишь на минуту. Я весь день хотел...

Брекенридж. Да, в чем дело. Тони? Что такое?

Тони. Это... насчет Билли. Я не хотел... (Косится на Билли.)

Флеминг. Билли? Что такое?

Брекенридж. Разумеется, тут не должно быть никаких секретов. Рассказывай.

Тони. Если вы так желаете. Сегодня утром я видел профессора Дойла.

Брекенридж. А, ты об этом? Ты же не собираешься снова...

Флеминг. Дойл? Тот доктор, который заботится о Билли?

Тони. Да, он еще и учитель в моем колледже. Флеминг. И что он сказал?

Брекенридж. Ну, право, Тони, я думал, мы уладили...

Флеминг. Что он сказал?

Тони (обращаясь к Брекенриджу). Он сказал, что мне необходимо поговорить с вами, умолять на коленях даже, если потребуется. Он сказал, что если вы этим летом не пошлете Билли в Монреаль и не позволите доктору Харлану сделать операцию, то Билли никогда снова не встанет на ноги.

Флеминг медленно и зловеще делает шаг вперед.

Брекенридж. Минуту, Харви.

Флеминг (странным грубым голосом). Почему ты не рассказал обо всем этом мне?

Брекенридж. Потому что в этом не было необходимости.

Тони. Мистер Брекенридж, для Билли это последний шанс. Ему почти пятнадцать. Если мы продолжим ждать, то мышцы атрофируются, и уже будет слишком поздно. Профессор Дойл сказал...

Брекенридж. А профессор Дойл не сказал, какому риску подвергнется Билли, согласившись на эту операцию?

Тони. Да.

Брекенридж. Тогда вот вам мой ответ.

Хелен. Уолтер, пожалуйста. Прошу, подумай над этим снова. Профессор Дойл сказал, что риск не слишком велик. Это всего лишь шанс неудачи... по сравнению с определенностью будущего существования в попытках удержаться за жизнь!

Брекенридж. В том, что касается Билли, даже такой маленький шанс имеет значение. Лучше уж Билли останется таким, какой есть, чем я буду идти на осознанный риск и в случае неудачи потеряю его.

Флеминг (в ярости кричит). Это уже заходит слишком далеко, вшивый ублюдок! Тебе это с рук не сойдет! Будь ты проклят, только не это! Я требую, слышишь меня? Я требую, чтобы ты позволил им поехать на операцию.

Брекенридж. Ты требуешь? На каком основании?

Флеминг стоит перед ним, и его беспомощность явственно чувствуется при виде на сухопарую фигуру.

Ингэлс (ожесточенным голосом). Вы не против, если я не стану лицезреть все это? (Поворачивается и уходит через стеклянные двери.)

Брекенридж. Я должен предупредить тебя, Харви. Если мы еще раз будем иметь дело с подобными... случаями, то я буду вынужден запретить тебе видеться с Билли.

Хелен. Нет, Уолтер!

Флеминг. Ты... ты этого не сделаешь, Уолтер. Ты... ты не можешь.

Брекенридж. Ты прекрасно знаешь, что еще как могу.

Билли (впервые его голос становится живым и при этом преисполненным отчаяния). Отец! Ты не поступишь так! (Брекенридж поворачивается к нежу). Прошу, отец. Все остальное мне все равно. Мне даже не нужна операция. Просто не... Мистер Флеминг, не волнуйтесь насчет операции. Я не против.

Брекенридж. Конечно, Билли. И мне жаль, что Харви тебя так расстраивает. Ты понимаешь. Все, что я могу сделать, все – только ради твоего блага. Я бы не стал рисковать твоею жизнью, испытывая на тебе какой-то еще непроверенный способ лечения. (Как только Хелен собирается раскрыть рот) Таким образом, мы считаем, что разговор себя исчерпал.

Флеминг круто разворачивается и уходит. По пути к лестнице он хватает из буфета бутылку и поднимается наверх.

Флэш. Ох, думаю, ничего себе вечеринка вышла!

Брекенридж. Нам не стоит обращать внимание на бедного Харви. Его дело гиблое. (Смотрит на часы.) А теперь вернемся к более жизнерадостному событию. (Встает.) Билли, дорогой мой, просто наблюдай за озером. Через несколько минут ты увидишь кое-что интересное. (Обращаясь к другим.) А теперь, прошу никого из вас за мной не следовать. Я не хочу, чтобы до завтрашнего дня кто-либо узнал, как это работает. Отсюда вам будет видно лучше всего. (Поворачивается к стеклянным дверям.) Кто знает? Возможно, то, что вам предстоит увидеть, будет иметь огромное значение для человечества. (Выходит через двери и идет направо, к саду.)

Хелен (внезапно встает, словно приняв какое-то решение, идет к лестнице, затем останавливается, и говорит остальным, словно ей в голову пришла какая-то запоздалая мысль). Извините меня, пожалуйста, хорошо?.. (Поднимается по лестнице.)

Тони. Мне жаль, Билл. Я пытался.

Билли. Все в порядке... Когда ты сам станешь доктором, Тони, я все еще буду... таким. И я хочу, чтобы тогда ты стал моим доктором.

Тони (со странной горечью в голосе). Когда я стану... доктором...

Билли. Все уверены в том, что из тебя получится отличный врач. Отец говорит о тебе только самое хорошее. И о твоих руках. Он говорит, что у тебя руки великого хирурга.

Тони (смотрит на свои руки). Ну да... он так говорит. .. не так ли? (Резко поворачивается, чтобы уйти.)

Флэш. Скажи, ты разве не хочешь посмотреть на салют?

Тони. О, возьми свой салют и иди с ним куда подальше... (Уходит направо.)

Флэш (смотрит ему вслед с раскрытым ртом). Э, думаю, он имел в виду...

Эдриен. Да, Флэш. Он имел в виду именно то, что ты думаешь.

Из-за кулис справа доносится звук прелюдии Рахманинова в соль минор, которую играют на фортепиано.

Билли. Не уходите, мисс Ноуланд. Все уходят. Эдриен. Я останусь, Билл. Давай откроем двери и выключим свет, чтобы было лучше видно.

Она выключает свет, а Флэш открывает двери.

Билли. Почему Тони всегда играет такие грустные композиции?

Эдриен. Потому что он очень несчастен, Билли.

Флэш. Знаете, я не могу этого понять. Кажется, будто в этом доме нет ни одного счастливого человека.

Билли. Отец счастлив.

Величественная ракета взмывает над озером, значительно ближе, чем все предыдущие, и разрывается миллионами звездочек.

Флэш. Вот и началось!

Билли. Ах!

Ракеты продолжают взлетать с небольшим интервалом.

Флэш (восхищенно, в перерывах между взрывами). Понимаешь ли, Билли... понимаешь... вот новое изобретение твоего отца!.. Оно работает!.. Эти ракеты взлетают от дистанционного управления!.. К ним никто не прикасается... вот просто так, сигналы через пространство... Представляешь? Просто какие-то крошечные лучи разрывают эти ракеты на кусочки!

Эдриен. Прекрасная точность... прямо в цель... Л что, если выбрать цель побольше... (Затем она внезапно сглатывает и глухо вскрикивает.)

Флэш. В чем дело?

Эдриен (странным голосом). Я... просто подумала кое о чем... (Она внезапно паникует совершая такое движение, будто собирается выбежать из дома, но беспомощно останавливается перед темнотой, окутывающей сад, разворачивается спросить.) А где Уолтер? Куда он пошел?

Флэш. Не знаю. Нам не следует идти за ним.

Эдриен. А где Стив?

Флэш. Не знаю. Думаю, он просто вышел на улицу. Эдриен (кричит в сторону сада). Стив!.. Стив!

Фейерверк теперь приобретает очертания букв высоко над озером, постепенно очертания приобретают четкость, точка за точкой. Это фраза: «ГОСПОДЬ, ХРАНИ...»

Эдриен. Мне нужно найти Уолтера! Флэш. Мисс Ноуланд! Не стоит! Мистер Брекенридж рассердится!

Эдриен выбегает и растворяется во тьме сада. Фейерверк продолжает чертить в воздухе: «ГОСПОДЬ, ХРАНИ АМЕ...» Затем вдруг вспыхивает последняя точка и исчезает, буквы начинают дрожать и вскоре растворяются в воздухе все разом. В ночном небе лишь темнота и тишина.

Эй!.. В чем дело?.. Что случилось?.. (Они ждут но ничего не происходит.) О, быть может, все-таки с его изобретением что-то не так? Что-то полетело к чертям. Может быть, это его открытие не такое уж великое.

Билли. Подожди немного, скоро все должно продолжиться.

Флэш. Может быть, уж лучше пускать их старым добрым проверенным способом? (Они ждут но ничего не происходит.) Скажи, Билл, в чем дело со всеми людьми в этом доме?

Билли. Ни в чем.

Флэш. Я все в толк взять не могу этого. Вы самые прекрасные люди, которых я когда-либо встречал. Но все же что-то тут не так. Совсем не так.

Билли. Забудь об этом. Флэш.

Флэш. Возьмем, к примеру, тебя. Ту операцию. Ты же хотел на нее, и сильно, не так ли?

Билли. Думаю, да... Не знаю... Я не знаю, каково это по-настоящему хотеть чего-либо. Я всегда пытался научиться обратному.

Флэш. Билл, чего ты хочешь больше всего на свете?

Билли. Я?.. (Размышляет некоторое время, затем.) Думаю... думаю, что хочу стакан воды...

Флэш. Чего? Хочешь, чтобы я тебе дал попить?

Билли. Нет. Ты не понимаешь. Самому достать стакан воды.

Флэш смотрит на него внимательно.)

Понимаешь, к чему я? Захотеть попить, но не говорить никому об этом, а самому пройти на кухню, включить кран, наполнить стакан и не просить все это сделать кого-то другого. Достать это самостоятельно. Флэш. Ты не представляешь, насколько это важно – когда ты не нуждаешься ни в ком.

Флэш. Но люди хотят помочь тебе.

Билли. Флэш, когда это происходит постоянно и связано со всем, что я делаю или чего хочу... Я не могу захотеть попить сам, не говоря никому, я не могу сам проголодаться. Я не человек. Я тот, кому помогают... Если бы я мог встать хоть раз, встать на собственные ноги и сказать им всем, чтобы шли к черту! О, Флэш, я бы так не сделал. Но просто знать, что я могу так сделать! Хотя бы раз!

Флэш. Тогда зачем же, если ты бы так не сделал? Ты несешь какую-то бессмыслицу. Люди очень добры к тебе и...

Из сада доносится отдаленный взрыв.

Вот! Снова!

Оглядывают небо. На нем ничего, кроме темноты.

Нет. Наверное, нас просто надурили.

Билли. Они добры ко мне. Это так ужасно, та доброта, которую они проявляют. Иногда я хочу вести себя несносно, просто чтобы они сорвались на мне. Но они так не поступят. Они не уважают меня в той мере, которая была бы достаточна для того, чтобы на меня разозлиться. Я недостаточно важен, чтобы меня презирать. Я лишь то создание, к которому надо непременно относиться с добротой.

Флэш. Слушай, как насчет стакана воды? Ты хочешь, чтобы я принес его тебе или нет?

Билли (роняет голову, его голос становится тусклым). Да. Достань мне стакан воды.

Флэш. Слушай, от воды тебе пользы не будет. Хочешь, я тебе поправлю настроение горячим шоколадом и небольшим тостиком?

Билли. Да.

Флэш. Вот о чем я и говорил: никто сегодня вечером ничего толком не съел. Весь этот грандиозный ужин зазря. Сумасшедший дом. (Разворачивается к двери.) Хочешь, включу свет?

Билли. Нет.

Флэш уходит направо. Билли сидит один, какое-то время не шевелясь, опустив голову.

Из сада входит Ингэлс.

Ингэлс. Привет, Билл. Что ты тут один сидишь в темноте? (Включает свет) Салют уже закончился? Билли. Что-то пошло не так. Они его остановили. Ингэлс. Что ты? А где Уолтер?