Текст книги "Дива Никотина. История о том, как табак соблазнил мир"

Автор книги: Айан Гейтли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Кинематограф изменил курение раз и навсегда. Появление кино впервые в истории позволяло людям, отдаленным друг от друга расстоянием и культурой, переживать одинаковый визуальный опыт. Сигареты, сигары, трубки, которые появлялись на экранах перед миллионами зрителей, делали курение такой же привычной вещью, как поцелуи или обед. Кинематограф сумел преодолеть человеческую потребность в оправдании курения. С веками эта потребность ослабевала, и тем не менее курильщики продолжали сочинять оправдания для своей привычки или прибегать к помощи мифов. Конечно, в XX веке в оправдании курения особой нужды нет – вряд ли кто покупает сейчас «Вудбайнс» для того, чтобы спастись от бубонной чумы – и все же до появления кино какие-то оправдания сохранялись. Кино демонстрирует привычку курить помимо всякого оправдания. Это произошло не намеренно, таково кино как искусство. События на экране протекают непрерывно, демонстрацию фильма невозможно прервать для того, чтобы публика задала актерам свои вопросы, или, как это бывает при чтении книги, остановиться и поразмыслить о случившемся. Оправдание привычки к табаку препятствует развитию сюжета фильма, и даже если причины курения подразумеваются или о них можно догадаться, они редко объясняются.

Но не столько изображение курения на экране способствовало его популярности, сколько те, кто курил. Впервые у широкой публики появились публичные фигуры иные, чем правители, и им можно было поклоняться. Кино, как ничто иное, подняло культ видимости. И эти идолы двигались, а после 1927 года научились говорить и петь. Хотя Пигмалионы были плоскими, они настолько отличались от неподвижных изображений, были настолько убедительны, что их страсти возбуждали зрителей. Актеры и актрисы способствовали этому – некоторые считали своим долгом вести себя в жизни лак, как они вели себя на экране. Глория Свенсон, исполнительница главных ролей в фильмах «Мужчина и женщина» и «Зачем менять жену?», говорила: «Я всегда и всюду останусь звездой». Кинозвезд не только превращали в идолов, им подражали. При отсутствии точного внешнего сходства лучший способ подражать звезде – начать курить. Люди стали курить потому что это делали их любимые киногерои. Дешевизна и доступность сигарет были им на руку. Широкой публике в годы Великой депрессии (теперь уже глобальной) не были доступны особняки, яхты, меха и бриллианты их кумиров, мерцающие на черно-белом экране, зато они могли купить сигареты и получить свою порцию мечты. Курение было доступно каждому.

Звезды находились под беспрецедентно внимательным взглядом публики. Их разглядывали гораздо придирчивее, чем политиков и спортсменов, которых публика разглядывала прежде. Такое внимание – следствие присущего кинематографу характера интимности. Если прежние идолы заслужили свою репутацию, спасая нацию или выигрыши состязание, новым она досталась за их неотразимый вид в пижаме или за выполнение таких банальных дел, как мытье посуды. Зрителям казалось, что они уже так много знают о своих экранных богах и богинях, что необходимо знать и псе остальное. Например, какие сигареты они курят? Производители сигарет быстро доедались, какие выгоды сулят новые герои. «Лаки Страйк», а за ними и другие, ублажая кинозрителей, перечисляли имена актеров, которые курили именно их и платили актерам за это. Они заключили договор с Элом Джонсоном, покрашенным в черного русской звездой из «Джазового певца» (1927), и молодым Фредериком Аустерлицем, более известным как Фред Астер.

Тем временем киноиндустрия США расположилась на западном побережье США в новом городе, слава имени которого сейчас соперничает с Меккой. Голливудский сухой, постоянный климат и дешевое электричество сделали это место идеальным для киноиндустрии. Голливуд воплотил всемирную мечту и сделал это чисто по-американски. Голливуд был спокойным богобоязненным городком, обретшим власть изгонять непристойное поведение из кинофильмов. Страх перед цензурой мешал режиссерам показывать на экране даже поцелуи. Немое кино до 1927 года полагалось на жесты, и сигарета стала не просто реквизитом, а символом. Если киногероиня испытывала желание, она закуривала или просила спички. Такие ранние звезды, как Бети Дэвис, появились для того, чтобы жить в дыму. Сигарета являлась очевидной и могучей метафорой запрещенного телесного действия. Эта роль посредника между влюбленными усилилась, когда поведение звезд вне экрана привлекло внимание цензуры. К несчастью, жизнь некоторых голливудских идолов слишком отличалась от жизни их героев. Сознавая силу воздействия актеров и после того, как огласке были преданы некоторые их беды (Фэтти Арбакл – детский секс, Мэри Пикфорд – развод, Уэллес Рейд – наркотики), в контракты кинозвезд были включены пункты о морали, и студия принимала определенный кодекс поведения, налагавший строгие ограничения на экранные взаимоотношения мужчин и женщин. Курение оказалось одним из немногих действий, которые им разрешалось делать совместно.

Эта новая условность – сигарета как замена поцелуя или чего-то большего – поразила воображение всего мира. Подобно тому, как когда-то табак в США использовали вместо денег, теперь он стал интернациональной валютой желания. У большинства звезд с репутацией секс-символов имеется хотя бы одна публичная фотография, где они изображены курящими.

Сигареты были баловнем Голливуда, но и другие табачные привычки были представлены на экране сообразно господствующим литературным тенденциям. То, что курил герой кинофильма, становилось ключом к его характеру и происхождению. Викторианская иерархия вкусов все еще оставалась уместной. Тот, кто курил трубку, был мыслителем или надежным членом среднего класса. Классическое «М.» Фрица Ланга дает убедительную интерпретацию человека, черпающего вдохновение в своей курительной трубке. Когда детективы выявляют личность убийцы, дым в комнате как бы подчеркивает интенсивность их раздумий. Сигары были символом могущества экрана или, согласно Карлу Юнгу заменителем пениса. Бизнесмены, занятые в индустрии развлечений, и гангстеры курили сигары. Эдвард Дж. Робинсон, принц экранных хулиганов, мог откусить кончик сигары так, что женская часть публики падала в обморок.

Показ курящих в кино привел к спросу на качественные сигареты. Дешевые сигары уступили сигаретам, хотя сигары по-прежнему покупали для каких-нибудь особых случаев, вроде рождения ребенка. Юнг истолковывал эту «традицию» сексуально и получил за это упрек от Фрейда – «иногда сигара – это всего лишь сигара». Сигара закрепилась также в кинокомедии, где ее, словно знамя, поднял Граучо Маркс. Граучо, как и Маркс XIX века, и в самом деле курил сигары. Его сигара в кино играла роль куклы-чревовещательницы – она была и участницей разговора, и реквизитом. Когда какая-то женщина сказала ему, что родила двадцать двух детей потому, что любит своего мужа, Маркс ответил: «Я тоже люблю сигары. Но иногда я их не курю».

Не все поддержали эгалитарное курение сигарет, и сигара стала признаком тех, кто остался в стороне. Зачастую авторы литературных произведений и кинофильмов отдавали в своих произведениях предпочтение сигарам. В то время как кинозвезды курили сигареты, поскольку им за это платили, кинорежиссеры предпочитали сигары. Такие персонажи, как Даррел Ф. Занук (в 1925 году в возрасте 23 лет он возглавил компанию «Уорнер Бразерз» и начал курить сигары, чтобы казаться старше), помогли создать стереотип режиссера с гаванской сигарой во рту. Его примеру последовали сэр Альфред Хичкок и Орсон Уэллс. Писатели также предпочитали сигары. Ивлин Во говорил» что мечтает зарабатывать на жизнь столько, чтобы иметь возможность ежедневно выпивать бутылку хорошего вина и выкуривать гаванскую сигару Ему вторил Сомерсет Моэм: «Когда я был молоди очень беден… я решил» что, если когда-нибудь у меня будут деньги, я буду ежедневно курить по сигаре после завтрака и после обеда». Состарившись и разбогатев, он так и стал делать. П. Г. Вудхаус, добродушный хроникер 1920-30-х годов, чьи герои во время стресса хвалили дешевые сигареты, курил исключительно кубинские сигары.

Влияние кино на курение не сводилось к зримому изображению фантазий. Показывали не только художественные кинофильмы, но еще и новости, и документальные фильмы. Зрители видели своих правителей гораздо подробнее, чем они изображались на банкнотах. Можно было наблюдать не только кинозвезд, играющих в художественных фильмах, но и обычных людей в их повседневной жизни. Когда обнаружилось, что мужчины, наделенные властью, склонны курить сигары, им тоже стали подражать.

Табак продолжал свое триумфальное шествие по миру. Как отмечал в 1930 году историк табака граф Корти, большинство людей в индустриально развитых странах мира курили: «Одного взгляда на статистические таблицы достаточно, чтобы убедиться, что некурящие люди – это слабое и численно убывающее меньшинство. Безнадежность борьбы становится очередной, если вспомнить, что все государства независимо от их политической организации поощряют курение ради доходов, которые оно приносит…»

Мало того, что мир стал полон курильщиков, они еще и получали удовольствие от своей привычки, и никто их за это не критиковал. У людей богатых и бедных, знаменитых и безвестных, была одна общая привычка. О сигаретах было сказано, что это «самый демократический и общеупотребительный товар». Ни пол, ни возраст курению не помеха. В 1934 году символом прогресса в курении в эпоху джаза стала изящная Первая леди США, Элеонора Рузвельт, которая публично курила сигары.

14. VERBOTEN

Злоключения курения в нацистской Германии. – Табак во Второй мировой войне. – Табак в лагерях военнопленных и на черном рынке. – Вклад производителей сигарет и Голливуда в военные действия.

 На протяжении 1920-30-х годов мир был раем для курильщиков. Производители сигарет предлагали покупателю разнообразный товар, налоги были небольшими, хотя и вездесущими; курильщики были частью международного содружества со своим языком и обычаями, большая часть которых были связана с любовью и дружбой. Период спокойствия в нелегкой истории курения длился недолго. В то время, когда Фрейд проповедовал свои теории в Вене, молодой обедневший художник дышал тем же воздухом и сформулировал для человечества свое собственное учение. В свою бытность в Вене Адольф Гитлер был слишком беден для того, чтобы курить, и к тому же стал противником курения после того как был наказан за курение в школе.

Сменив искусство на политику. Гитлер добился успеха, которого не знал как художник. Провозгласив себя фюрером Третьего Рейха, Гитлер с головой погрузился в дела нацистской партии. Среди них была и первая научная антитабачная инициатива. Нацисты собрали все доступные сведения о табаке и здоровье и объявили курение преступлением против человечества. Пока ученые были заняты своими логарифмическими линейками и чашками Петри, правительство объявило войну курению, атакуя его пропагандой и налогами. Все началось с плакатной кампании: голова курильщика под каблуком сапога. Гитлер поддерживал крестовый поход против курения риторикой: табак был «местью краснокожего белому человеку, принесшему ему крепкие спиртные напитки». Особенно Гитлеру не нравилось, что курят женщины. Отказ от табака был для членов женской нацистской лиги частью процесса создания высшей расы, которому они себя посвятили. Гитлер был образцовым примером для некурящих. На обложке «Auf der Wacht» в 1937 году был изображен задумавшийся диктатор и подпись: «Наш фюрер не пьет и не курит… его работоспособность невероятна».

Немецкие производители сигарет пришли к выводу, что лучший способ сопротивления этой атаке – сотрудничество, и пожертвовали нацистской партии значительные суммы. Некоторые из них делали трогательные попытки умиротворения, включая рыночного лидера «Cigaretten Bildendienst» который вкладывал в сигаретные пачки талоны, которые можно было обменять на книги о Гитлере. Ко всеобщему удивлению они преуспели в авторитарной атмосфере нацистской Германии, где отказ следовать пожеланиям фюрера строго преследовался, и в период с 1932 по 1939 год курение возросло с 570 сигарет на человека в год до 900. Доходы от налогов на курение были значительные и в 1935 году превысили 1 миллиард марок. Официально Германия была «табакофобом», и однако же, она являлась самым крупным импортером табака в мире и ежегодно закупала около ста тысяч тонн табака.

К концу 1930-х годов антитабачная программа включала в себя запреты на курение в общественных местах и на транспорте, запрещалось курить беременным женщинам и летчикам. Городские власти Берлина возобновили запрет курить на улице, сто лет назад приведший к революции. Налоги были подняты до карательного (для тех лет) уровня: в 1941 году они приносили 1/12 дохода государственной казны. В конце концов эти драконовские меры оказали на немецких курильщиков определенное воздействие» и их число стало уменьшаться.

Тем временем немецкие ученые разработали несколько вызывающих тревогу теорий о курении. В 1939 году Франц Мюллер, впервые использовав эпидемиологические методы, установил, что курение связано с раком легких. Мюллер пришел к выводу, что «небывалый рост потребления табака» является «главной причиной роста числа заболеваний раком легких». Четыре года спустя исследования Мюллера продолжили Эберхард Шайрер и Эрик Шёнигер и пришли к тому же выводу

Тем не менее научная кампании против курения не вызывала особого доверия, поскольку являлась частью движения, направленного на установление расовой чистоты. Нацистская партия призывала людей к самосовершенствованию. Проводя в жизнь политику «жизненного пространства» («Lebensraurn»), призванную обеспечить землей подлинных арийцев, Третий Рейх спровоцировал серию конфликтов, приведших ко Второй мировой войне.

  «Не ты куришь ее – она курит тебя!» Нацистская антитабачная пропаганда

Война действительно была мировой. Даже тихоокеанские атоллы подверглись ожесточенным бомбежкам, а подводные лодки и корабли конвоя играли в кошки-мышки среди арктических льдов. Как и во времена Первой мировой войны, табачная промышленность процветала, и сигареты проникли в самые отдаленные уголки планеты. В таких странах, как Великобритания, где курение стало традицией, сигареты были признаны жизненно необходимыми, наподобие хлеба, молока и мяса. Курение среди англичанок резко увеличилось, особенно в городах, подвергавшихся немецким бомбежкам: «В Лондоне во время сильных налетов курение мне очень помогло. Я стала курить вдвое больше, чем раньше… Курение помогало сохранять спокойствие».

Табак употребляли войска всех воюющих стран. Английским солдатам сигареты доставались бесплатно как часть пайка. В солдатский паек входило семь сигарет на человека в день. Паек можно было дополнить покупкой в NAAFI (военно-торговая служба Англии), а также посылками родственников и доброжелателей из Великобритании и стран Содружества. Как и в Первую мировую войну, перед боем офицеры покупали сигареты своим солдатам. Даже генерал Монтгомери (ревностный противник курения) лично контролировал распределение коробок с сигаретами перед сражением под Эль-Аламейном. Неприятию курения Монтгомери противостояло страстное увлечение Уинстона Черчилля сигарами. Противоположность мнений генерала и премьер-министра иллюстрируется следующим разговором. Когда Монтгомери сказал Черчиллю: «Я не пью, не курю, много сплю. Поэтому я на 100% в форме». Черчилль ответил ему: «А я много пью, мало сплю и курю одну сигару за другой. Поэтому я на 200% в форме».

В США президент Рузвельт объявил табак предметом первой необходимости в военное время и освободил от военной службы тех, кто его выращивал. Американские войска получали более щедрое, чем их союзники, табачное довольствие – пять-семь пачек сигарет в неделю. Американское правительство поощряло курение в армии призывами вроде «Кури, если ты их получил» и введением перекуров на марше. Производители сигарет превратили необходимость своей продукции в достоинство и выпускали рекламы о роли сигарет в жизни людей, сражавшихся за спасение мира от фашизма. Например, в 1942 году компания «Лаки Страйк» столкнулась с нехваткой зеленой краски, которую использовали для камуфляжа, и обратила случившееся в свою пользу: цвет пачек «Lucky Strike» сменили с зеленого на белый, а на пачках написали: «Зеленый цвет ушел на войну».

Благодаря заботе фюрера о здоровье своих солдат, они были обеспечены куревом хуже, чем их отцы в 1914 году. Гитлер велел распределять табачные пайки между солдатами таким образом, чтобы они курили меньше. В военный паек входило шесть сигарет в день. Кроме того можно было купить до 50 сигарет в месяц, но налог на них достигал 90% розничной цены. Военная элита – солдаты СС – жили немного лучше – их обеспечили собственным брендом «Истурмцигареттен». Союзник Германии по Оси Императорская японская армия также снабжались сигаретами правительством. Любимой маркой здесь были китайские «Ко-а» («Золотой мир»), которые поставлялись даже после вторжения японцев в Китай.

Русский табачный паек распределялся не так четко. Каждый солдат Красной армии получал на день горсть махорки и 100 граммов водки. Русские солдаты крутили самокрутки из газет и постоянно курили в бою. Как говорил Константину Симонову боец противотанковый обороны (1942 г.): «В бою курить можно. Чего нельзя, так это не попасть в цель, промажешь, и больше закурить не придется».

На полях сражения сигареты играли менее романтическую роль, чем в довоенные годы: солдаты курили вовсе не для того, чтобы казаться утонченными. В 1940-х годах они курили ровно по тем же причинам, что мушкетеры, рыцари и копьеносцы во времена Тридцатилетней войны три столетия назад. Те, кто до войны не курил, приобрели эту привычку, – вспоминает американский солдат в Нормандии разговор с новобранцем, который «до высадки союзников во Франции не курил, зато потом сигарету за сигаретой. И так говорил не он один. На войне должен быть какой-то выход эмоциям, и сигареты вполне с этим справлялись». Некурящий полковник 2/5-го британского королевского полка пришел к такому же заключению. «Однажды я попытался запретить курение во время учений, но обнаружил, что это заметно снизило моральный дух войск, и пришел к выводу что войска должны быть хороню обеспечены сигаретами…» Прежде чем его солдаты вступили в бой, он «купил 5 тысяч сигарет и погрузил их в джип». Солдаты были очень разборчивы в марках. Англичане предпочитали «Вудбайнс», «Плейерс», «Голд Флейк», американцы– «Кэмел», «Лайки Страйк», «Честерфилд». Досадно, но производители не в силах были считаться с их вкусами, и сигареты в паек нередко подбирались правительством. Среди прочих неприятностей, с которыми столкнулись солдаты в собираемых в Содружестве наций фронтовых пайках, были сигареты (египетские «Cape to Cairo», индийские «V», английские «RAF»), приготовленные из окурков, собранных на полу в кинотеатрах. Очевидно, картинки на пачках имели для солдат немалое значение – они связывали их с домом, с гражданской жизнью. Среди имевшихся в распоряжении фронтовиков вещей сигареты были почти единственными, какими пользовались в довоенное время. Вот почему на фронте знакомые марки сигарет были так дороги и производимые государством замены не нравились. В прессе появились пропущенные цензурой жалобы: «Человека, который терпит на фронте такие лишения, необходимо снабжать лучшими в стране сигаретами».

Пониманию причин, по которым солдаты курили, помогает исследование причин, по которым сигареты им доставлялись. Военная подготовка была надавлена на достижение полного контроля над солдатами и превращения их в «безотказные орудия войны». Солдаты обеспечивались всем тем, что необходимо для достижения такого состояния, не более того. Их кормили, поили, давали отдыхать, но баловали редко. Солдат не снабжали бы сигаретами с таким же постоянством, как продуктами и боеприпасами, если бы сочли их вредными или бесполезными. В таких случаях, как военная кампания в Бирме, сигареты доставлялись на самолетах и обладали тем же приоритетом, что и медикаменты. Было признано, что благодаря сигаретам боеспособность солдат возрастает, в частности, за счет успокоения нервов: «Когда солдат оказывался под минометным или артиллерийским огнем… он лежал на земле, чередуя сигаретные затяжки, проклятия и мольбы».

Сомнительный вред табака для здоровья не имел на полях сражений никакого значения. Фронтовая жизнь была сопряжена с огромным риском, а радостей было мало. Непомерная физическая нагрузка была настолько вредна для здоровья, что вред от курения служил разве что поводом для шуток.

С точки зрения солдат, сигареты являлись чем-то большим, чем слабым обезболивающим, – они служили пуповиной, связывающей солдата с цивилизацией. В ежедневном однообразии бомбардировок, пожаров и увечий, смертен и загубленных жизней на чужбине мало что, кроме сигарет» напоминало о доме. Трудно себе представить то, что было пережито в этих нечеловеческих условиях. Вот попытка солдата изобразить тяготы войны на языке, понятном гражданскому человеку:

Вырой у себя на заднем дворе яму под проливным дождем. Заберись в нее и сиди там, пока вода не поднимется по щиколотку и мокрая грязь не потечет за воротник. Сиди так 48 часов подряд и воображай себе, что к тебе подкрадывается какой-то малый, готовый хлопнуть тебя по голове и спалить твой дом. Выберись из ямы, набери в чемодан камней, возьми его, в другую руку прихвати охотничье ружье и отправляйся по самой грязной дороге. Падай лицом вниз всякий раз, когда тебе покажется, что на тебя падает метеор… Оглядись вокруг, пока не увидишь быка. Попробуй незаметно подкрасться к нему. Если он увидит тебя, беги со всех ног к своей яме на заднем дворе, бросай чемодан и ружье и прыгай в нее. Если будешь повторять этот подвиг через каждые три дня на протяжении нескольких месяцев, ты, возможно, поймешь, почему пехотинец так выматывается. И все равно не поймешь, что он почувствует, когда обстановка станет по-настоящему серьезной.

Исследования, предпринятые в США после возвращения их войск, установили, что, когда обстановка становилась серьезной и солдатами овладевал страх, они обращались к религии и объясняли свое присутствие на фронте не патриотизмом или верой в идеалы, а преданностью своим близким. Конечно, курение сигарет способствовало сближению людей. На русском фронте также имелось немало примеров того, как курение смягчает ужасы войны. Один из них относится к Сталинградской битве, когда немецкая Шестая армия была окружена в результате дерзкого контрнаступления русских. При нехватке продовольствия Рождество было для окруженных немецких войск особенно мрачным, и в письмах домой то и дело упоминались сигареты. Один лейтенант писал, что подарил солдатам свои последние сигареты: «Мне самому ничего не подарили, и однако же это было прекрасное Рождество, я никогда его не забуду». Из более чем 250 тысяч солдат и офицеров, окруженных под Сталинградом, только 25 тысячам удалось вырваться из окружения.

Старое индейское и сравнительно недавнее вирджинское использование сигарет вместо денег возродилось в лагерях военнопленных. Сигареты служили также обменным средством между заключенными и охраной. Охранники развлекались, наблюдая, как заключенные дерутся из-за сигарет но не отказывались принять сигареты в качестве взятки. Сигареты объединяли людей самых разных вероисповеданий и, случалось, облегчали страдания пленных. Следующее описание условий в лагере «Шталаг-4Б», сделанное Джорджем Роузи из 106-й воздушно-десантной дивизии США, свидетельствует о преобладании в сделках военнопленных табака:

Из четырех лагерей, в которых побывал Джордж. «Шталаг-4Б» был довольно сносным. Англичане следили за порядком. Старший сержант недвусмысленно дал всем помять, что он надзирает за бараками. Посылки Красного Креста и продукты можно было обменять; сигареты служили деньгами, и у каждой посылки была своя сигаретная цена… В лагере оказалось шесть американцев из канадской армии, взятых в плен в Дюнкерке. Канадцы узнали из своих газет имена пленных и присылали им блоки сигарет. Канадцы находились в «Шталаге-4Б» уже давно и» получая по двенадцать блоков сигарет в месяц, стали очень богатыми – по понятиям лагеря – людьми.

Сигареты использовались вместо денег и в послевоенной Германии, где условия жизни в лагерях для военнопленных повторились в национальном масштабе. Мечта Гитлера отучить немцев от курения наконец-то осуществилась. Немецкое табачное производство работало в пределах десяти процентов своей довоенной мощности, а импорт зависел от прихоти оккупационных властей. Молодую немку, которой запрещали курить ради здоровья господствующей расы, можно было купить за несколько сигарет. Все имело свою сигаретную цену. Сигареты были превосходной валютой: они легко перевозились и хранились, имели одинаковое в пределах своей марки качество – речь могла идти о сделке в одну, десять или десять тысяч сигарет. Когда после раздела Германии семьи переезжали с востока на запад, они перевозили свое богатство в виде сигарет, которыми можно было по одной-две оплачивать маленькие услуги или спиртное, а блоки использовать для крупных покупок. Подобно пулям и свадебным платьям, сигареты относились к той категории вещей, которые используются лишь однажды. Даже когда в Германию попадали значительные партии сигарет, они вскоре расходовались. Постоянная необходимость и нерегулярная поставка обеспечивали сигаретам денежную ценность; ко всему прочему, их можно было курить.

Положение табака как валюты послевоенной Германии превратило его в превосходный наличный капитал. «Мы тоже выращивали табак, хотя в нашей семье никто не курил. Но деньги ничего не стоили, а за табак можно было получить все. У нас было немного земли, где мы выращивали пшеницу; которую сдавали государству… а прямо посреди пшеницы, чтобы было незаметно, мы посадили табак». Чтобы приобрести твердую валюту, немцы выращивали табак даже в цветочных горшках. Правительство позволяло выращивать табак, но только 25 растений не облагались налогом и на каждого человека разрешалось не более 200 растений. Вновь появилась бесчестная табачная полиция XIX века, навязывающая эти ограничения. Выращенный в домашних условиях табак приносил на черном рынке гораздо меньше денег, чем контрабандные сигареты. Сигареты с домашним табаком назывались «легочными торпедами». Члены нацистского управления, стоящие за антитабачной кампанией, не дожили до запоздалого триумфа своей политики. Глава министерства здравоохранения Леонардо Конти, дожидаясь в тюрьме обвинения за участие в программе нацистской автаназии, в 1945 году покончил жизнь самоубийством. Гауляйтер Фриц Заукель, руководитель антитабачной кампании, был казнен в 1946 году за преступления против человечества. В книге графа Корти «История курения», написанной за десять лет до начала войны, заключительная фраза звучала как пророчество: «Если принять во внимание то, что в прошлом все попытки деспотов не могли остановить распространение курения, можно быть уверенным, что и сегодня, когда привычка курить достигла небывалых масштабов, такого рода попытки потерпят фиаско».

Производителям табака в государствах-союзниках, особенно в США и Великобритании, война пошла во благо. Оружие и разрушения служили американским табачным компаниям источником вдохновения для рекламных кампаний, «Пэлл-Мэлл», первая king-sized марка сигарет, для поддержания собственных претензий на техническое превосходство воспользовалась на рекламе изображением оружия – противотанковых ружей и бронетранспортеров, сопровождаемых следующими словами:

Сигареты, как и разведывательные бронемашины, отличает современный дизайн!

Быстрые, как гоночная машина, солидные, как танк! Неудивительно, что эти новые, обтекаемой формы разведывательные машины – важнейшее изобретение в механизированной войне. Современный дизайн создает отличие – отличие, которое очень важно для национальной обороны».

Поговорите с людьми, которые ездили на этих машинах. Они скажут вам, что сигареты, как и разведывательные бронемашины, отличает современный дизайн.

Наконец-то, благодаря современному дизайну, истинно превосходные сигареты обеспечивают на практике то, что другие сигареты обещают в теории – более мягкий, менее раздражающий дым – и это все «Пэлл-Мэлл».

Компания RJR избрала для сигарет «Кэмел» другой подход – рекламу, которая демонстрировала их на театре военных действий. Текст рекламы предназначался невоюющим американцам, побуждая их курить больше.

ЖЕСТЯНАЯ РЫБА – название торпеды на языке подводников. Фраза «Курительная лампа зажжена» означает, что с «Кэмел» все в порядке. Для моряков «Кэмел» – любимые сигареты.

ПРЯТКИ – смертельная игра с тротилом на глубине: атака и торпедирование. Игра только для крепких нервов. А потом, чего нет в эти дни, – игра с каждым из нас, с людьми, борющимися, работающими, живущими в стремительном темпе времени. Да и с курением тоже – возможно, даже больше, чем с тобой.

Если «Кэмел» не твой бренд, попробуй «Кэмел». И вовсе не потому, что «Кэмел» лидер на службе и дома, а для собственного удовольствия. Попробуй «Кэмел»!

Тесная связь американских сигарет с американскими солдатами обнаруживается в названиях французских транзитных лагерей, где американские солдаты ждали отправления на родину. Лагеря в Гавре и Марселе были названы в честь любимых солдатами сигарет: «Честерфилд», «Лаки Страйк», «Пэлл-Мэлл». «Филип Моррис»… Участники войны чувствовали себя спокойнее в лагере с привычным названием. Лагеря в других регионах назывались по городам США: Нью-Йорк» Атланта… Очевидно, солдаты связывали названия сигарет со страной, за которую они воевали, так же сильно, как названия ее главных городов.

Производители табака воспользовались заметно возросшим количеством покупателей за счет тех, кто начал курить на войне. Сигареты обладали полуофициальным статусом – они входили в солдатский паек и тем самым являлись частью войны. За пределами Германии никто и не думал об их потенциальном вреде. Не только сигареты, но и другие табачные продукты пользовались необычной популярностью. Все руководители союзных государств курили – как правило» демонстративно. Генерал Дуглас Макартур возвратился на родину с трубкой. Уинстон Черчилль изображал букву V – знак победы – удерживая в вытянутых пальцах сигару. Сталин курил трубку, которую набивал табаком из русских папирос.

Табак сыграл свою роль и в мирном процессе. Как и индейцы чероки, хранившие две трубки (одну – для воины, другую – для мира), победители предлагали табак побежденным в знак утешения и как символ возможной дружбы. Генерал Макартур воспользовался сигаретой в этой роли, когда через несколько дней после капитуляции Японии принимал императора: «Я предложил ему американскую сигарету, он с благодарностью ее принял. Я заметил, как дрожали его руки, когда он ее прикуривал. Я пытался облегчить его положение, насколько это было возможно, но догадывался, как глубоко и неприятно его унижение». Американцы были великодушны к своим бывшим врагам. Как часть плана Маршалла по восстановлению Европы, правительство США отправило в подарок немецким властям 210 миллионов сигарет для использования их в качестве зарплаты почтовых и железнодорожных служащих.