Текст книги "Прогулки по Москве"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Дополнительные материалы

В конце XVI в. по указанию Бориса Годунова вокруг Москвы была возведена высокая каменная крепость —

Белый город. К концу XVIII в. стены обветшали. По всей Европе тогда шла реконструкция средневековых городских валов. На них устраивались аллеи, и старое германское слово «болверк», во французском языке ставшее «булевардом», прежде обозначавшее «крепостное укрепление, бастион», стало названием этих аллей. Так родилось слово «бульвар». На месте стены Белого города появилось Бульварное кольцо – по указанию Екатерины II. Итак, летом 1796 г. в Москве появился первый бульвар – Тверской.

Карамзин считал бульвары замечательным достижением века Просвещения, поскольку там впервые могли рядом прогуливаться люди разных сословий: «Одно просвещение рождает в городах охоту к народным гульбищам, которыми славились умные греки. Где граждане любят собираться ежедневно; где знатные не стыдятся гулять вместе с незнатными, там уже есть между людьми счастливое сближение в духе».

Гоголевский бульвар
Ольга Никишина

Гоголевский бульвар – первый в подкове Бульварного кольца – начинается от площади Пречистенских ворот, а кончается у Арбатской площади. Когда-то на его месте проходила «бело на бело выщекатуренная» кирпичная стена Белого города.

На аллею бульвара приглашает легкая, гармоничная арка станции метро «Кропоткинская». Вообще Гоголевский бульвар, возможно, самый живописный участок на всем кольце. Раньше здесь протекал ручей Черторый, один берег его был высоким, другой низким. Ручей в XIX в. заключили в трубу, но в память о нем бульвар спускается тремя террасами – от внутреннего, высокого проезда к внешнему, более низкому. О ручье напоминает и название переулка, который уходит налево, – Сивцева Вражка («вражек» – овраг). Здесь по оврагу текла речка Сивка.

Гоголевский бульвар хранит дорогие нам всем имена, названия, судьбы. Когда-то люди строили эти дома, жили в них, любили, страдали, сражались. И вряд ли думали, что делают историю, творят культуру.

В угловом доме № 2 бывал Пушкин. Особняк в русском стиле (д. № 6) построен для городского головы С. М. Третьякова, брата знаменитого П. М. Третьякова. Здесь собиралась вся московская интеллигенция. После смерти владельца дом приобрел Павел Рябушинский, глава могущественной купеческой семьи.

Каждая сторона бульвара имеет свою эстетику, свой характер. Попробуйте почувствовать их, и для вас неожиданно ясно проступит рисунок, в котором сплетаются нити истории и архитектуры, природы и творчества.

Изящный особнячок с причудливым декором (д. № 5) построен для статского советника Секретарева. Во время строительства храма Христа Спасителя здесь жил архитектор Тон, руководивший строительством. В 1940-е гг. особняк занимала семья Василия Сталина.

Двухэтажный дом № 10 – хороший образец московского классицизма; в нем жил декабрист М. Нарышкин. В январе 1826 г. здесь были арестованы сам М. Нарышкин и И. Пущин, первый и любимый друг Пушкина. На стене дома установлена мраморная доска с изображением кандалов, переплетенных веткой лавра, – память о собраниях тайного общества декабристов. На другой мемориальной доске на сером граните – барельеф Тургенева.

Двухэтажный дом № 14 (ныне Центральный шахматный клуб) в XIX в. был одним из центров музыкальной жизни Москвы. Здесь у певца Райского, женатого на дочери владельца Частной оперы Зимина, бывали Шаляпин, Рахманинов, Глазунов. Летом на всех окрестных скамейках идут шахматные баталии.

Бульвар таит много сюрпризов. Например, дом № 23 с витражными лопатками между окнами пятого этажа. Однотонные керамические вставки небесно-голубого цвета сообщают ему неожиданный эффект, когда их цвет бывает близок цвету неба, особенно летом.

За доходным домом Иерусалимского патриаршего подворья с полукруглым витражом во фронтоне (д. № 29) видна во дворе миниатюрная церковь Апостола Филиппа, построенная в XVII в.

Начало Гоголевского бульвара, вход на станцию метро «Кропоткинская»

Дом № 5

Дом № 6

Дом № 10

Бульвар можно пробежать за 15 минут, не торопясь пройти за полчаса, но если вы захотите сделать себе подарок – маленький праздник, который уже не забудется, – не смотрите на часы, проведите здесь столько времени, сколько попросит душа. Поднимайтесь по ступенькам к правой, внутренней стороне, разглядывайте мемориальные доски. Спускайтесь по лесенке к левой, внешней стороне, обратите внимание на подпорную стену из грубо околотого гранита, на решетку. Прочитывайте все: названия переулков, номера домов, декор фасадов. Присядьте на скамейку, дайте волю воображению. Прошло совсем не так много времени с тех пор, как здесь гулял Гоголь. Иногда вдруг почудятся звуки – то ли скрипка, то ли шарманка, то ли «уйди-уйди». Справа и слева идет поток машин, город живет напряженно, на большой скорости, а здесь, на этом зеленом (а зимой – белом) пространстве, – другая жизнь, другое время.

В конце бульвара стоит памятник Гоголю. Здесь, у Арбатской площади, памятников Гоголю два: старый и новый.

26 апреля 1909 г. к 100-летию со дня рождения Гоголя был установлен памятник работы скульптора Н. А. Андреева и архитектора Ф. О. Шехтеля. На нем отлитая из темной бронзы фигура изображает Гоголя, в задумчивости сидящего на скамье: широкая альмавива небрежно наброшена на сгорбленные плечи, голова низко опущена. В позе, в выражении лица – бесконечная скорбь. Этот памятник – выражение трагической жизни Гоголя, его мучительного вдохновения, его одиночества. Сердцем художника очень чутко и точно воспринял образ памятника Репин: «Трогательно, глубоко и необыкновенно изящно и просто. Какой поворот головы! Сколько страдания в этом мученике за грехи России». В нижней части постамента – многофигурный рельефный фриз с изображениями героев гоголевских произведений.

Как многогранна была натура самого Гоголя, как глубока трагедия гения, так сложна и судьба этой скульптуры. Памятник Андреева стоял на бульваре до 1952 г. К 100-летию со дня смерти писателя его заменили новым. По легенде, в том году мимо памятника проезжал Сталин. Ему очень не понравился печальный и задумчивый вид Гоголя, «не отражающий советскую действительность». Он приказал немедленно поставить другой монумент, и скульптор Томский выполнил задание: новый Гоголь стоит в полный рост с легкой улыбкой, а на постаменте появилась «дарственная» надпись: «Великому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от правительства Советского Союза». Выполненные во вкусе египетского классицизма фонари с великолепными львиными фигурами в основании, оставшиеся от старого монумента, находятся в некотором диссонансе с официальной строгостью нового памятника.

Только в 1959 г., к 150-летию со дня рождения Гоголя, старый памятник вновь был установлен – перед домом № 7 по Никитскому б-ру, по другую сторону Арбатской площади. Там Гоголь провел последние годы жизни. И очень к месту пришелся поставленный посреди дворика памятник. Его глубоко психологическая камерность как будто задумывалась для этого места, как и сам образ, отнесенный именно к последнему периоду жизни писателя.

Здесь Гоголь испытал трагический духовный кризис. В ночь с 11 на 12 февраля 1852 г. он сжег подготовленный к печати второй том «Мертвых душ», а спустя десять дней скончался, отказавшись от помощи врачей. Перед смертью он произнес знаменитую фразу: «Лестницу, скорее подавайте лестницу!» Отсюда тело его было перенесено для отпевания в университетскую церковь на Моховой.

Теперь здесь размещается Городская библиотека им. Гоголя. Мемориальная доска на доме сообщает, что здесь с 1848 г. жил и здесь умер в 1852 г. Н. В. Гоголь. Две комнаты первого этажа, приемная и кабинет, бережно восстановлены в том виде, какой они имели при его жизни.

Так памятник, вызвавший в свое время столько споров и дискуссий, обрел вторую жизнь, а в Москве оказалось два Гоголя.

Попробуйте теперь пройти по бульвару назад, до Пречистенских ворот, и обратите внимание на еще один неожиданный эффект: подходя к арке у входа на бульвар, вы с удивлением обнаружите, что прямо за ней начинается небо.

Самое большое счастье в таких прогулках – делать свои маленькие открытия. Сегодня мы наугад открыли несколько страниц этой увлекательной книги. А вдруг однажды вам захочется прочесть ее не отрываясь, как волшебную сказку в детстве? Тогда вспомните, что он всегда рад нам – Гоголевский бульвар.

Никитский бульвар
Ольга Никишина

 
Нет ворот у Никитских ворот.
Но ведь были когда-то же, были —
И опричники зори трубили,
И Никита стерег сей оплот.
 

Наша прогулка по Никитскому бульвару начинается от Арбатской площади. Когда-то здесь были Арбатские ворота городских укреплений, а в глубокой древности на месте площади был лес, который пересекала Смоленская дорога. Именно по ней шли к Москве все нападавшие с запада, и не только с запада, враги. И название этого места, как и всякое имя, имеет свою историю.

Слово «Арбат» – восточного происхождения. Так называли на Востоке часть города, лежавшую за пределами стены. Этим путем всегда двигались на Москву крымские татары и называли Арбатом предместье Кремля, а потом – Белого города.

Бывали времена и радостные, и печальные, бывали времена героические. В XV в. схимник соседнего Крестовоздвиженского монастыря Владимир, в миру боярин Ховрин, вооружил всю братию монастыря, разбил войско казанского царя Мехмета и отбил пленных и обоз. В XVII в. именно здесь ополчение во главе с Пожарским разбило польское войско, и победа Пожарского решила судьбу Москвы.

У площадки, где теперь памятник Гоголю, когда-то стоял Арбатский театр. Спектакли здесь шли на русском и французском языках. Это было высокое деревянное здание с колоннами вокруг – Московский Акрополь. Театру было суждено всего пять лет жизни: он сгорел в самом начале пожара Москвы в 1812 г., но был так красив, что о нем писали все авторы московских воспоминаний.

Стояла на площади церковь Бориса и Глеба; был здесь бассейн, из которого брали воду окрестные жители. Вода в него вначале накачивалась прямо из Москвы-реки, без очистки, но с 1858 г. стала подаваться чистая ключевая вода.

Сейчас, стоит нам выйти на площадь, людской поток подхватывает нас и уносит в подземный переход и дальше, дальше, и думаешь только о том, чтобы вовремя вписаться в нужный поворот. Если же остановиться и присмотреться внимательнее, можно среди привычных вещей обнаружить нечто неожиданное. Обращали ли вы внимание, что небольшой павильон метро «Арбатская» имеет в плане пятиконечную звезду и поставлен обособленно, чтобы воспринимался каждый его плавно изгибающийся фасад? Видели вы часовню на месте церкви Бориса и Глеба?

Однако Арбатская площадь – это лишь начало нашей прогулки, и, внимательно оглядевшись, мы выходим на Никитский бульвар. До пожара 1812 г. здесь стояли богадельня, две церкви с дворами причта, дворы купцов и чиновников с лавками, цирюльнями и харчевнями. Когда же был устроен бульвар, усаженный липами, вдоль него стало селиться московское дворянство. В 1826 г. дома по Никитскому бульвару принадлежали: директору императорских театров Ф. Ф. Кокошкину (№ 6), графине Н. О. Головкиной (№ 8а), княгине В. В. Голицыной (№ 8 и 10), конторе Ассигнационного банка (№ 12) и действительному статскому советнику П. Б. Огареву (№ 14).

Каждый дом здесь связан с историей русской культуры. В доме № 7 жил и умер Гоголь. В дом № 8а (ныне Дом журналиста) 20 февраля 1831 г., на следующий день после свадьбы, приехал на бал Пушкин с юной женой. В 1920 г. здесь был открыт Дом печати.

Дом № 8а – Дом журналиста

Дом № 12а (флигель) – дом декабриста Лунина

Церковь Большого Вознесения

Дом № 12а – Музей искусств народов Востока

Церковь Федора Студита

Фонтан у Никитских ворот

Членом его правления был Маяковский. Здесь проходил творческий вечер Блока в последний его приезд в Москву в 1921 г., на котором присутствовала Цветаева. Здесь в последний раз вышел на сцену в Москве Есенин, он читал стихотворение «Цветы». И в том же году москвичи прощались с Есениным. От этого дома с траурной надписью «Умер великий поэт» гроб на руках несли по бульварам и, трижды обойдя с ним вокруг памятника Пушкину, направились к Ваганьковскому кладбищу.

Дом № 12а – самый красивый дом на бульваре, один из наиболее самобытных и ярких произведений московского классицизма. Архитектор Жилярди построил его для генерала Лунина, дяди декабриста М. С. Лунина.

 
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры… —
 

писал о нем Пушкин.

Изящный ансамбль из трехэтажного корпуса с боковыми флигелями отличается необычной для классицизма, тонко уравновешенной асимметрией. В доме Луниных, настоящем украшении Москвы, нет и следа провинциальной наивности, но нет и холодной чопорности. На фасаде здания до сих пор сохранились изящные лепные лиры, они напоминают о музыкальных вечерах в этом доме. Дочь владельца дома вышла замуж за итальянского графа Риччи, оперного певца. Сама графиня Лунина-Риччи тоже обладала прекрасным голосом и не раз пела во дворце Тюильри в присутствии Наполеона. Теперь здесь Музей искусств народов Востока.

Во дворе дома № 25, у площади Никитские ворота, нас ожидает самая дорогая находка – церковь Федора Студита, основанная патриархом Филаретом в 1626 г. Маленькая старинная церковка, будто вросшая в землю, вызывает волну нежности и благодарности, и не встречала я еще человека, которого бы она не тронула. В этой церкви не раз пел Суворов, при церкви похоронены его родители. На Б. Никитской отмечен мраморной доской дом № 42, где он родился и жил. Сам храм перестраивался, а шатер колокольни XVII в. уцелел, поэтому стоит отдельно.

Кстати, таких отдельно стоящих (не «надвратных») колоколен в Москве сохранилось только две: вторая здесь же, на площади – у церкви Большого Вознесения, где венчался Пушкин. В XVII в. неподалеку от нее стоял дворец царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, и дорога на Новгород, проходившая здесь, называлась Царицыной. Позже вся эта местность получила название по Никитскому монастырю.

Очень трудно остановиться, когда рассказываешь о любимых улицах, домах. Но, заканчивая прогулку, мы знаем, что скоро вновь отправимся в путь.

Любовь моя – Тверская
Ольга Никишина

Не «Тверская улица» – просто Тверская. Много значит она для москвичей! Праздничные иллюминации в детстве, торжественные ухоженные здания, нарядные люди. Энергичная собранность и элегантность, несмотря на суматоху дня. Очарование вечерних прогулок после театра или консерватории, когда вечер – твой, и улица открывается совершенно по-другому – таинственно и нежно, и точно знаешь: самое главное еще впереди, и все будет хорошо. Неожиданный мир переулков, попав в которые, забываешь дорогу назад…

Тверская – особая улица, сильная и щедрая. Так случилось, что она приняла на себя почетную и трудную роль – представлять Москву, быть ее главной магистралью, нервом.

При Петре I именно Тверская соединила обе столицы, стала Царской дорогой. По ней, волшебно декорированной триумфальными арками, цветами и зеленью, аллегорическими картинами, императоры и императрицы торжественно въезжали в Москву во время коронаций или военных триумфов.

Тверская улица. 1888

Во всем Тверская была первой. В XIV веке ее замостили бревнами с деревянным настилом и тротуарами. В конце XIX века ее первую осветили электричеством. Московские остряки мгновенно откликнулись куплетами:

 
Всю Тверскую осветили,
Электричество пустили,
А в других местах прохожий
Поплатиться может рожей.
 

Именно по Тверской впервые пустили конку, а затем троллейбус. И сталинская реконструкция Москвы началась тоже с нее – у нее отняли имя, и она первая приняла на себя удар. По плану реконструкции улица должна была расшириться вдвое. Все произошло в 1940 году. Подготовка велась постепенно. В глубине дворов вырастали облицованные гранитом гиганты, однако облик улицы сохранялся. Но момент настал, старые дома были разом взорваны, и потрясенная взрывом улица предстала перед москвичами широким проспектом.

Тверская меняла имя, внешний вид, но сохранила свой задор, свое значение главной, ведущей к Красной площади, к Кремлю. И ей удалось сохранить множество бесценных жемчужин, пронесенных через века. Когда ломают, что-то остается. И это «что-то» дает импульс новой жизни. Полюбите Тверскую, и она подарит вам неожиданную радость – вдруг впервые вы увидите где-то на уровне третьего этажа Саввинского подворья красивый керамический фриз с цветами и плодами, львы у Английского клуба дружески кивнут вам, Пушкин посмотрит прямо в глаза… и жизнь вдруг обретет новый вкус.

Маршрут вдохновения
Ольга Никишина

Если однажды вечером вы окажетесь на Тверской и не будете никуда торопиться, сверните в Столешников переулок – мимо Юрия Долгорукого, мимо церкви Косьмы и Дамиана – в тихий мир старинного, издавна любимого москвичами уголка. Не спешите. Присмотритесь и прислушайтесь к самому известному переулку в Москве.

Вот на пересечении с Большой Дмитровкой стоит скромный двухэтажный дом № 10/18, в котором собиралась артистическая семья профессоров Консерватории.

В прелестном двухэтажном доме № 12, построенном в XVIII веке, бывал Пушкин.

Дом № 16а – элегантное украшение переулка. Плавная кривая линия ограничивает огромное, во весь дом, окно под крышей (за ним когда-то было одно из первых московских фотоателье).

На углу Столешникова и Петровки недавно построили в «неорусском» стиле здание гостиницы «Аврора», вовсе не испортившей, а только украсившей старинный московский уголок. И радуется сердце – красота возвращается к нам, в наше сегодня. Пройдитесь направо по Петровке, «по самой бровке», и сверните направо на Кузнецкий мост. Здесь нас ждут встречи с модерном – архитектурной сказкой. Остановитесь перед домом № 3 – обратите внимание на неповторимые металлические козырьки и решетки, на майоликовое панно с изображением северного пейзажа, над которым реет орел.

Балкон в Столешниковом переулке

Здание гостиницы «Аврора» в неорусском стиле

Шехтелевский фонарь

Дом в стиле модерн. Майоликовое панно с северным пейзажем

Горельеф над входом в здание МХАТ

Когда же вы попадете в Камергерский переулок, то что-то в нем покажется неуловимо знакомым. Но что? Только дойдя до здания МХАТ (дом № 3), вы понимаете, в чем дело: шехтелевские фонари. МХАТ – сердце Камергерского, и недавняя реконструкция переулка посвятила его самому дорогому и любимому зданию. Рисунок кованых кронштейнов светильников на театре, придуманных Шехтелем, повторяется теперь вдоль всего переулка в спинках скамеек и кронштейнах фонарей. Как будто Шехтель 100 лет назад спроектировал Камергерский. Здесь уже красота к нам не возвращается, здесь она возрождается. Постойте перед входом в театр с горельефом Голубкиной «Пловец», или «Море житейское», или «В волнах», в котором выразилась художественная идея МХАТа, и не спеша возвращайтесь на Тверскую.

Улица стала почему-то тише, лица вокруг – роднее, как будто… пролетела чайка. Магия старой Москвы в очередной раз показала свою добрую силу.

Спасо-Андроников монастырь
Ольга Наумова, Татьяна Чернышева

Шумит широкая московская улица, принимая в свой поток улицы поменьше. Гудят машины, мигают светофоры, спешат пешеходы, звенят на повороте трамваи… А чуть в стороне – совсем иной мир. Здесь, в зелени листвы, встречает нас тишиной сказочный град, древний монастырь. Не просто древний – один из самых первых в Москве.

…Легенда рассказывает: в 1354 году от Рождества Христова возвращался из Царьграда-Константинополя Алексий, только что рукоположенный Вселенским патриархом в сан митрополита Киевского и всея Руси. На Черном море корабль его попал в сильнейший шторм, и, чтобы избегнуть гибели в морской пучине, митрополит дал клятву перед образом Нерукотворного Спаса: при благополучном исходе плавания поставить в Москве храм во славу чудотворной иконы. Через некоторое время буря стихла, и вскоре корабль причалил к берегу.

По прибытии в Москву Алексий исполнил данный обет, повелев заложить на окраине столицы, у начала Владимирской дороги, церковь Спаса Нерукотворного. И встал на высоком берегу Яузы храм, положив начало новой обители…

Митрополит Алексий (ок. 1293–1378) происходил из богатого боярского рода Бяконтов. Он был не только высшим церковным иерархом Руси, но и выдающимся политиком, ведал важнейшими внутренними и внешними делами Московского княжества при трех князьях. Последний из них, Дмитрий Иванович, еще в детстве остался сиротой, и наставником его в делах духовных и государственных был Алексий. Может быть, именно его попечением и стал юный княжич Дмитрием Донским, возглавив в труднейшие времена раздробленности – «каждый держит вотчину свою» – общерусское войско в битве против сильнейшего, векового, непобедимого врага. Именно Спасо-Андроников монастырь встречал войско, с победой возвращавшееся с Куликова поля. Здесь над телами павших отслужили панихиду, здесь похоронили многих. Но это – позже. А пока обитель строится…

Строительство Алексий поручил Андронику, иноку Троицкого монастыря, упросив Сергия Радонежского отпустить ближайшего ученика в Москву. По имени первого игумена монастырь и получил свое название. Вторая Софийская летопись повествует: «Также ученик святого (Сергия) Андроник, также благословением святого и испрошением его Алексия митрополита, на реце Яузе созда монастырь… И всем удовли той монастырь, и все яце к потреби устрой, и села, и воды, и места…»

Место для обители было выбрано не случайно. Здесь, на дальней окраине тогдашней Москвы, скрещивались пути в те края, которые доставляли московскому князю и самому Алексию немало забот. Одна дорога вела от Таганки на юг – в Коломну, Рязань и дальше в Орду. Другая – знаменитая Владимирка, ныне шоссе Энтузиастов – уходила на восток, в сторону Владимира и Нижнего Новгорода.

Неспокойно было тогда на Руси. Внутренние противоречия в княжествах, междоусобицы князей и борьба их за великокняжеский престол, изощренная и жестокая политика ордынских ханов, натравливавших русских друг на друга, набеги, разорения… Но вот забрезжил рассвет: появляется маленький островок в этом море хаоса, точка опоры – Москва. Далеко еще до того времени, когда она станет столицей единой Руси, когда стряхнет с себя двухсотлетнее бремя, вздохнет свободно русская земля. Но уже появились люди, само существование которых давало надежду. Так случилось, что их имена оказались тесно связаны с историей Спасо-Андроникова монастыря, и мы недаром начали с них наш рассказ. Это московский князь Дмитрий Иванович Донской, митрополит Владимирский и всея Руси Алексий и игумен Троицкого монастыря Сергий.

Сергий Радонежский… Даже сейчас, в наше скептическое время, трепетом наполняется сердце, когда произносишь это имя. Мы можем не знать его биографии, не помнить подробностей его деяний, но он остается для нас символом духовного подвига, символом человека, жившего ради других, ради своего народа. В те времена его знали все – в городе и в деревне, в княжеском дворце и в крестьянской избе, – а ведь тогда вести передавались из уст в уста, от человека к человеку. Это его ученики, разойдясь по Руси, несли свет духовного братства, единения, чистоты души, создав целую плеяду монастырей – не только религиозных центров, но и центров культуры. Там можно было отрешиться от суетности и греховности мира, обратиться к Богу. Там могли наставить на путь, а могли дать совет, как лучше вести хозяйство. Там переписывали книги, вели летописи, там обучали грамоте, писали иконы, возводили и украшали храмы… Даже в самое тяжелое время должны быть такие места, где спокойно и надежно, где все существование подчинено одной идее, более высокой, чем временные, преходящие треволнения мира, которые нам обычно кажутся такими важными…

Вход в монастырь со Святыми воротами

…По традиции первым строением на месте будущего монастыря была церковь. Храм Нерукотворного образа Спаса, построенный Андроником около 1360 г., сразу стал центром – и символическим, и композиционным, – вокруг которого разворачивалась вся монастырская жизнь. Каким был этот первоначальный храм, мы не знаем. Но уже в 1425-27 гг. (по другой версии, между 1410 и 1427) его сменил белокаменный собор. О нем давно было известно из летописей, но считалось, что он утрачен навсегда, что остались только стены, а то и просто фундамент. Действительно, к началу нашего века облик собора был искажен до полной неузнаваемости: надстроен верх, пристроена паперть, стены облицованы кирпичом, окна растесаны, фрески сбиты… В конце концов малоценное сооружение было приговорено к сносу. Но судьба хранила храм: благодаря тонкости «профессионального чутья» и исключительной энергии ученых и архитекторов-реставраторов собор не только спасли, но и восстановили в первоначальном виде, доказав, что это древнейшее из сохранившихся зданий Москвы, прекрасный памятник раннемосковского зодчества.

Много копий сломали исследователи, обсуждая, где истоки этого удивительного архитектурного стиля. Обособленность русских княжеств, десятилетия разорения привели к тому, что оборвалась нить блестящего владимиро-суздальского зодчества, угасла черниговская школа, замерла художественная жизнь Киева и Смоленска: но достижения безвестных строителей не пропали даром. Они преломлялись в творчестве псковских каменных дел мастеров Новгорода и Пскова и во многом были возрождены зодчими Москвы. Как на пожарище пробивается молодая трава, так на разоренной ордынским нашествием русской земле по крохам собиралось все лучшее, все ценное. От этого времени – конца XIV – начала XV века – до нас дошло немного: подклет кремлевской церкви Рождества Богородицы, звенигородские храмы – Успения на Городке и Рождественский Саввино-Сторожевского монастыря, Троицкий в Троицко-Сергиевой лавре и – Спасский собор в Андроникове.

Спасский собор

Спасский собор и похож на своих собратьев, и не похож. Архитектурная модель у них одна: это небольшой одноглавый белокаменный храм, в основании которого поставлен куб, соединяющийся с барабаном главы рядами кокошников. Своды поддерживаются четырьмя столпами, внутреннее пространство делится на три нефа (продольное членение), завершающихся с восточной стороны тремя апсидами – полукруглыми алтарными выступами.

Но почему этот храм называют вершиной архитектурного мастерства своего времени? Почему он стоит особняком в ряду своих – безусловно, прекрасных – современников? Этому можно дать вполне научное объяснение. «Секрет» этого здания – в отсутствии традиционного кубического объема, основного и непременного элемента византийской храмовой архитектуры. “Углы четверика здания сильно понижены, а центральные закомары сильно выдвинуты вверх, образовав мощный крестообразный подъем. Все части и детали здания находятся в полном подчинении центральной оси постройки. Именно эта уступчато-пирамидальная устремленность и является главным элементом художественного образа собора.

Однако, когда соприкасаешься с этим произведением зодчества, не оставляет ощущение, что «научные» обоснования не исчерпывают всего, не объясняют того впечатления, которое производит собор на человека.

В «Житии Сергия Радонежского» указывается: «По времени же в оной обители бывшю игумену Александру, ученику предупомянутого игумена Савы, мужю добродетельну, мудру, изрядно зело, также и другому старцю его именем Андрею, иконописцю преизрядну, всех превосходящу в мудрости зелне и седины честны имея, и прочие мнозе…создаста в обители своей церковь камену зело красну и подписанием чюдным стоима рукама украсиша в память отець своих». Об этом же пишет и писатель Пахомий Логофет (XV в.), упоминая мастера: «старец именем Андрей-иконописец».

…Как мало мы знаем о художнике, осветившем собой не только свою эпоху, но и грядущие столетия: вырос в атмосфере Куликовской победы, ученик знаменитого Феофана Грека, превзошедший своего учителя, инок Троице-Сергиева монастыря, последние годы проведший в Андроникове… Спасский собор – одно из немногих зданий Москвы, сохранивших следы прикосновения гения Андрея Рублева. К сожалению, от самой рублевской росписи сохранились очень немного – фрагменты полугеометрического орнамента на косяках алтарных окон. Но даже они способны дать представление и о смелой фантазии художника, и о его твердой кисти, свидетельствующей о многолетнем опыте: Спасский собор – одно из последних творений мастера. Именно собор, а не только роспись. Хотя имя зодчего, непосредственно возводившего собор, как и в большинстве случаев, осталось неизвестным, летописные записи и архитектурные данные позволяют думать, что Андрей Рублев не только расписывал собор, но и был причастен к его возведению: «…создаста в обители своей церковь камену…»

Андрей Рублев расписывает Спасский собор. Миниатюра из летописи

Все в облике здания подчинено идее гармонической завершенности, уравновешенности, «соразмерности человеку», что роднит его с изображениями человеческих фигур на иконах Рублева. Храм не подавляет своим величием, не принижает человека, а возносит ввысь, «окрыляет»…

По канонам монастырского строительства, главный, соборный храм должен составлять центр монастырского ансамбля. Его главенство подчеркивалось не только центральным положением, но и размерами (собор, как правило, был выше всех остальных построек), формой завершения (пятиглавие или шатровое многовершие). При этом главные ворота обители были сориентированы на вход в собор, и, входя, богомольцы взглядом сразу обращались к нему.

Спасский собор – отнюдь не самое высокое и не самое мощное сооружение монастыря: трапезная и церковь Михаила Архангела в комплексе гораздо более монументальны. Но гений Андрея Рублева оказал такое влияние на всех зодчих, в то или иное время работавших в монастыре, что все разновременные постройки объединяет бережное, трепетное отношение к древнему наследию: мастера часто жертвовали «веяниями времени», требованием современных им стилей и направлений во имя целостности ансамбля. Они не могли позволить себе нарушить замысел создателей монастыря, и благодаря этому все здания составляют неповторимый ансамбль, проникнутый единой архитектурной идеей.

Судьба монастыря никогда не была легкой, и наш век принес для него новые испытания. В 1922 году монастырь был упразднен. Он не попал в число музеев, организованных Наркомпросом, и через его территорию прошла «красная линия» новой застройки. Это значило, что часть зданий, архитектурной и исторической ценностью которых пренебрегли, должна была пойти под снос. Тогда и были разрушены колокольня Казакова, часть крепостных стен, башня, надвратная церковь и все памятники кладбища (эту эпоху пережила только очень небольшая часть надгробий древнейшего в Москве некрополя, сохранившаяся в Донском монастыре). Оставшуюся часть памятников архитектуры заселили жильцами, на территории обители построили свои гаражи Осовиахим и Главнеф-тегазстрой, на месте монастырского кладбища мальчишки гоняли мяч, а в Спасском соборе обосновался архив Главного управления военных трибуналов.