Текст книги "По следам преступлений (сборник)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Мы нашли их в 13 метрах от места обнаружения трупа Дергачева под опавшими листьями, – торопливо докладывал Василий Спиридонович. – Вот план, а вот место их обнаружения.

Все склонились над находкой. Это были две стреляные гильзы, с латунными головками, от охотничьего ружья 16-го калибра. Осмотрев их, эксперт Лисенко порадовал нас тем, что гильзы пригодны к идентификации оружия.

– Они словно только что из магазина, – заметил Захаров, – не верится, что они находились в сыром месте столько дней, – добавил он.

– Место, где они были обнаружены, осматривалось несколько раз. Возможно, кто-либо охотился уже после убийства? – высказал предположение Иванов,

– Не думаю, – ответил я, – чтобы после всего совершившегося кто-нибудь захотел охотиться на этом

месте. Да и охота еще не разрешена. А может, гильзы попали под опавшие листья, и мы не смогли обнаружить их сразу, а когда листья подсохли, часть их, наверное, сдуло ветром.

– Как бы то ни было, – продолжал я, – необходимо как можно быстрей установить хозяина гильз, а там легче будет узнать, когда он их там оставил.

– Как же это практически можно сделать? – спросил Иванов. – Работа большая и очень сложная, но проделать ее необходимо.

– Начнем с того, что через общество охотников установим всех владельцев охотничьих ружей 16-го калибра. Придется вновь повторить осмотр места происшествия, так как спад воды идет быстро и Хопер скоро войдет в свои берега.

– Правильно, – проговорил Иванов. – Попросим еще раз общественность помочь нам. Предлагаю вызвать из Саратова людей с миноискателем, возможно преступники бросили оружие в воду и мы сможем его найти.

Дополнительный осмотр, произведенный 7 мая, дал нам: небольшой топорик без топорища, акварельные краски, кисточки и небольшой обломок доски длиной 27 сантиметров, шириной 4 сантиметра. Выяснилось, что топорик и краски принадлежали Дерга-чеву. Судя по некоторым имевшимся на лодке разрубам, можно было предположить, что нанесены они были этим топориком. Особенно нас заинтересовал обломок. На нем сохранились следы краски темно-зеленого и темно-коричневого цвета. По форме обломка напрашивалось предположение, что его каким-то путем вырвали из лодки, но из какой части – было пока неясно. Предположили, что он является частью борта, так как в большинстве случаев лодку красят снаружи.

– Как вы думаете, Владлен Александрович, – спросил Захаров, – имеет ли эта деревяшка какое-либо отношение к нашему делу? Я спрашиваю так потому, что ее могло принести течением.

– Имеет или не имеет отношение обломок к убийству – сейчас трудно сказать, но его не. могло принести течением. Если вы обратили внимание, то течение как раз было из затона в реку. Погибшие

находились в лодке, и убийцы могли попасть на место происшествия только на лодке. Мы еще не знаем, что здесь произошло, но раз совершение преступления связано с лодками, то обломок мы приобщим к делу в качестве вещественного доказательства.

Дальнейшее следствие пошло по двум направлениям– обнаружение интересующего нас ружья и лодки.

Однажды в коридоре милиции я увидел нескольких деревенских парней. На мой вопрос, зачем они пришли, один из них спросил, не вернут ли им вентеря, изъятые инспекторами 16 апреля на их озере в селе Арзянка. И тут мне вспомнились показания Мамышева об изъятии этих вентерей. Ведь Арзянка – одно из ближайших к месту убийства сел, оно находится всего в 65 километрах от него. Там были последний раз инспектора. А не находятся ли убийцы в этом селе и, в частности, не является ли кто-либо из владельцев вентерей преступниками? Я решил проверить эту версию. Однако меня смущало только то, что в Арзянке, по нашим данным, не было ни одной моторной лодки. Из рассказов старожилов и из показаний Потаповых следовало, что убийцы могли попасть на место преступления только на моторке. «На весельной лодке в паводок подняться вверх по Хопру очень трудно», – убеждали меня знатоки. Трудно? Если так, значит и возможно!

И вот мы снова в Арзянке. Село небольшое, всего 22 дома, расположено в живописной местности, на берегу озера, имеющего протоку, соединяющую его с Хопром. Вокруг лес. Все жители были охотники, имели лодки. Многие из них только числились колхозниками, занимаясь продажей на рынках Балашова ягод, рыбы и овощей со своих огородов.

Сначала допросили владельцев изъятых вентерей, а затем осторожно, не вызывая подозрений, проверили правдивость их объяснений. Все, как говорится, сошлось. Только у одного из них, Доганова Виктора, 20 лег, оказалось небольшое противоречие. Он заявил, что, возвратившись утром со свинофермы, где работал, в одиннадцатом часу утра на велосипеде поехал в Балашов, но в нескольких километрах от села рассыпался подшипник первой втулки, и он смог вернуться домой только вечером. Девушка, с которой он дружил, в показаниях упоминала, что с Виктором она в тот же вечер каталась на его велосипеде и он ей ничего не говорил о своей поездке в Балашов и о поломке велосипеда. При уточнении выяснилось, что один из жителей Арзянки видел Доганова вечером 16 апреля, возвращавшегося с озера с веслами, и тогда Виктор объяснил, что ездил за топляком. Это нас насторожило. По списку охотников за Догановыми (отцом и сыном) числились два охотничьих ружья 16-го калибра. Характеристика Доганова оказалась противоречивой: с одной стороны, это не пьющий, скромный парень, интересующийся книгами, увлекавшийся охотой; с другой – замкнутый человек, не имевший друзей. Он часто жаловался на «серую» жизнь в деревне, с восхищением высказывался о городской жизни. Зимой неделями мог пропадать с собакой в лесах на охоте. Однажды чуть не застрелил из ружья соседа, ударившего его собаку.

Чтобы не вызывать подозрений, мы попросили работников из общества охотников под видом проверки взять ружья у Доганова и других жителей Арзянки. Просьба была выполнена. Ружье Доганова за № 11381 и его отца —4280 вместе с найденными гильзами были направлены эксперту Лисенко. 13 мая Лисенко позвонил из Саратова и сообщил, что гильзы выстрелены из ружья № 11381.

Не могу сказать, чтобы мы сразу же поверили в правильность заключения эксперта. Даже при наличии противоречий в показаниях Доганова с трудом можно было представить себе этого паренька в роли убийцы. Быть может, он позднее охотился на этом месте и оставил там гильзы? Но дальнейшие события резко изменили мое мнение о Доганове.

Шел 20-й день расследования. 10 мая на свиноферме, где работал Доганов, была совершена кража нескольких мешков комбикорма. Организатором кражи оказался «тихий» парень – Доганов! Вскоре после этого на той же свиноферме, в обеденный перерыв, Доганов, девушки-свинарки и другие рабочие затеяли игру. Во время этой игры Доганов, пытаясь вырваться от девушки, нечаянно локтем ударил ее в лицо и разбил нос. Показалась кровь. Всех это еще больше развеселило, а Доганов, увидев кровь, побледнел, весь затрясся и бросился бежать в лес, что-то выкрикивая, но никто не понял, что именно. Больше он на работу не возвратился. Итак, Доганов стал бояться крови! Почему? Чем вызвано такое странное поведение? Ответы на возникшие вопросы мог дать обыск в доме Доганова, осмотр его лодки и тщательный допрос этого парня.

14 мая, захватив с собой обломок, обнаруженный на месте происшествия, следственная группа вместе с оперативными работниками выехала в Арзянку.

Виктор Доганов был дома. Увидев вошедших работников группы, он побледнел и резко встал, но, услышав, что хотят осмотреть его лодку, успокоился и ответил:

– У меня лодки нет, это лодка отца, – и, жестами объяснив что-то, добавил:

– Он не возражает.

Дело в том, что родители Доганова были глухонемые, и все попытки приглашенных нами лиц, понимающих знаки глухонемых, поговорить с ними ни к чему не приводили. Отец нигде не учился, и понимали его лишь сын и дочь, ученица 7-го класса.

Пригласив понятых и взяв с собой отца и сына Догановых, все отправились на озеро к лодке. При осмотре ее, под еланью, Александр Кузьмич обнаружил деформированную картечину и показал ее понятым. Реакция Доганова Виктора оказалась неожиданной: вскочив с пенька, он бросился к Захарову и срывающимся голосом закричал:

– Этого в лодке не было! Ты это специально подбросил! Вам нужно найти убийцу и отчитаться перед начальством, так вы хотите все свалить на меня!

– Вы за кого нас принимаете?! – возмутился обычно спокойный Иванов, – не думаете ли вы, что я специально приехал, чтобы подбрасывать в лодку картечь? Здесь находятся понятые, жители вашего села, они прекрасно видели, откуда появилась эта картечь!

Доганов, выругавшись, снова уселся на пенек.

Когда лодку повернули левым бортом к берегу для удобства осмотра, то примерно на середине бархотины обнаружили небольшой отщеп, напоминающий по форме наш обломок.

– Давно сломали бархотину? – задали вопрос Доганову.

– Не знаю, – буркнул он, – спросите у отца. – Затем, переговорив при помощи жестов с отцом, сказал:

– Говорит, что недавно. Ездил за топляком и, когда вытаскивал бревно на берег, повредил борт лодки.

– Сможет ваш отец показать это место?

– Да.

Отправив Догановых с понятыми осматривать это место и воспользовавшись их отсутствием, я быстро приложил привезенный обломок к отщепу. Полное совпадение! Спрятав обломок, мы стали ждать возвращения группы.

Возвратившийся работник милиции доложил, что на месте, указанном отцом Доганова, никаких следов чаления лодки или перетаскивания бревен нет. Это же подтвердили и понятые.

Тогда решили произвести эксперимент на глазах у всех по совмещению обломка и отщепа. Александр Кузьмич развернул газету, вынул из нее обломок и вложил его в отщеп. Доганов Виктор внимательно следил за всеми действиями. Совпадение было настолько точным, что обломок так и остался там, будто прилепленный.

– Так где же вы потеряли этот обломок, Доганов? – спросил Иванов.

– Там, где я их убил, там и потерял, – последовал ответ.

От неожиданности в первый момент никто даже не понял значения его слов. Я работаю следователем не один год, но не помню случаев, чтобы преступник признавал себя виновным в совершении тягчайшего преступления при подобных обстоятельствах.

Витя, да что ты! – прервала молчание понятая. – Что ты говоришь!

– Да, я их убил! – И стал быстро рассказывать, как он это сделал. Когда он рассказывал, как рубил топором глаза, женщина упала без сознания.

Пока понятую приводили в чувство, Захаров принялся обыскивать Доганова.

– Не ищи, не найдешь, – криво усмехнулся Виктор. – Была бы эта игрушка со мной, не стоял бы ты около меня и не трогал своими ручищами. В лесу закопал.

После этого следователь вместе с Догановым направился за село и в полутора километрах от него, около небольшой сосны, Доганов остановился и сказал:

– Здесь.

На глубине 30 сантиметров, в песке, оказался грубо сколоченный ящик, обмазанный солидолом, а внутри его, завернутые в промасленную полу шинели, лежали пистолет Дергачева, кобура, ракетница с четырьмя патронами. Дома у Доганова, в русской печке, обнаружили обернутый паклей перочинный нож Дергачева.

И вот Доганов сидит в кабинете передо мной.

– Да, я убил инспекторов, – снова повторил он. – Почему? – А чтобы не мешали другим людям жить. Я понимаю, что браконьерством заниматься запрещено, а где брать деньги? Рыба ведь принадлежит не одному человеку, она общая… Серая у нас на селе жизнь, скучно. Читал в книгах, как люди хорошо живут… Работать? Это возиться со свиньями? Нет, так много денег не будешь иметь…

Доганов замолчал и отсутствующим взглядом уставился в окно. О чем думал он – о своей жизни или о совершенном убийстве? Я внимательно смотрел на него и не видел на его лице ни раскаяния, ни угрызений совести.

– …Я решил добывать деньги другим путем, – , слышался невыразительный голос. – Однажды зимой,

в этом году, взял топор, стал на лыжи и в лесу начал поджидать наших баб с базара… встретился односельчанин, Севостьянов фамилия его, я знал, что часы у него хорошие, долго шел за ним, все хотел ударить его сзади топором по голове, но не смог почему-то… 16 апреля на велосипеде утром приехал домой со свинофермы, слышу крики на озере, поехал туда. Там два инспектора и старик-бригадир наши вентеря снимали. Злость у меня поднялась: почему, кто дал им право чужое добро забирать… После их отъезда стали у нас говорить: проучить надо бы этих инспекторов, и я решил убить и ограбить их. Думал, штрафуют они много народу и денег у них должно быть много, – Доганов криво усмехнулся, – но денег-то оказалось всего полтора рубля… оружие еще хотел взять у них. Дома взял ружье, разобрал его и спрятал под телогрейку, набил карманы патронами, позвал собаку и поплыл вверх по Хопру, навстречу инспекторам. План у меня был такой: подплыть поближе и расстрелять прямо в лодке. Часа три выгребал, течение сильное было, так я держался около берега, доплыл до Ветлянского затона, устал и завернул туда, устал так, что и настроение убивать их у меня пропало. В затоне сосен много, решил срубить их для ограды. Только начал рубить, услышал звук мотораз едут. Бросил все, схватил ружье и прибежал к берегу. Сел около лодки, а ружье спрятал. Думаю, увидят лодку и человека – обязательно завернут сюда… Они проехали мимо, потом вернулись и стали ко мне тихо подплывать. Вскочил я, схватил ружье и выстрелил в переднего, а затем в другого, с усиками. Они упали на дно лодки, но тут же встали… Тот, с усиками, кричал: «Ты что делаешь?» Вспомнил я, что патроны остались в телогрейке, побежал туда, зарядил ружье и вернулся. Они оба стояли в лодке и что-то мне кричали… В руках того, с усиками, я увидел пистолет и похолодел: сейчас убьет меня… Выстрелил в него и в другого, они упали и снова встали… побежал я снова за патронами, слышу сзади выстрел. Когда вернулся, они мотор заводили, я выстрелил, и тот, с усиками, упал в воду. Второй закричал что-то и сам прыгнул с лодки. Я зарядил второй ствол; прицелился, а он спрятался за борт лодки и кричит мне: «Ты что же наделал, такого человека убил». Я ему: «Ну и черт с ним, сейчас и тебя к нему отправлю». Бегая вдоль берега, я выбирал момент для выстрела. Вижу– не достану я его из-за лодки, сел в свою, позвал собаку и подплыл к нему метров на шесть, больше побоялся, как бы из пистолета не убил. Он увидел, спрятался за мотор и стал лодку на себя тянуть к руслу, удрать захотел, да ничего у него не вышло, лодка за кустарник зацепилась… Подплыл я еще ближе, одни руки вижу, а его нет. Тогда собаке дал команду кусать ему руки, она прыгнула в их лодку, стала перед ним, хвостом виляет. Вижу, мешает она мне, позвал ее обратно, а сам лег на дно, ружье наставил на мотор и молчу… а когда он поднял из-за мотора голову, я и выстрелил… подождал немного, все тихо… Тот, с усиками, всплыл, я подтащил его к берегу, топором глаза порубил, чтобы портрета моего не было. Из кармана телогрейки достал пистолет, гильза из него торчала.

«Вот почему, – подумал я, – Дергачев не смог стрелять, перекос получился».

– …Из карманов повытаскивал деньги, документы, носовой платок, ножичек. Потом труп затолкал под корягу и засыпал сверху ветками и листьями. Искал в воде второго – не нашел, подумал еще тогда, как бы меня по глазам не нашли… мотор снял и хотел взять, но там заводской номер стоял, побоялся, потому и утопил его…

Позже, сопоставляя показания Доганова с другими, я понял ошибку Потапова: он видел крышку мотора инспекторов в лодке Доганова и решил, что это был стационарный мотор.

Доганов закурил, жадно затянулся, потом добавил:

– Лодку их начал рубить, там топорик был небольшой, но он слетел в воду, тогда стал рубить своим. Из вещей себе оставил их мешочек с едой и поплыл домой. Когда отплыл метров 500, вспомнил, что руки не проверил, может быть, часы остались, вернулся, посмотрел: часов не было… По дороге домой заплыл в кусты, документы инспектора порвал и выбросил, съел еду, собаку покормил и приехал домой.

Доганов замолчал. Наступила тишина.

– Я зндл, что вы меня найдете, – нарушил молчание Доганов, – когда от ребят в селе услышал, что нашли гильзы, а потом взяли мое ружье, понял, что подозрение пало на меня. Тогда я вынул из стреляных гильз все пистоны, а на резиновых сапогах обрезал подошву, чтобы следы мои не сошлись, выбросить пожалел… Не повезло, – закончил он.

Вместе с Догановым мы вновь проделали весь его путь. Нашли порванные документы, носовой платок и обнаружили даже пулю в дереве из пистолета Дергачева. Дальнейшее следствие полностью подтвердило объективность показаний Доганова.

– Нам очень помогла деревяшка, обломок от лодки Доганова, – говорил Захаров.

Обломок! Да, действительно, он сыграл решающую роль в разоблачении убийцы. Но я думал о другом, о Доганове. Почему этот молодой парень, перед которым были открыты все дороги, из которого мог получиться настоящий советский человек, стал убийцей, отщепенцем, обломком. И причину я нашел: слабая воспитательная работа. Комсомольская организация колхоза не смогла увлечь за собой молодежь села. Изба-читальня почти не работала, заведующие менялись часто, картины демонстрировались нерегулярно. За год на селе была прочитана всего лишь одна лекция! Браконьерство, базары, стремление к легкому заработку – вот что стало смыслом жизни некоторых односельчан Доганова.

Совместно с руководителями партийных и общественных организаций мы серьезно поговорили с работниками сельского Совета, правления колхоза, комсомольцами. Товарищи поняли свои ошибки. Дело Доганова Виктора оказалось хорошим уроком на будущее.

Балашовский клуб, где слушалось дело Доганова, был переполнен. Гневные выкрики людей в адрес подсудимого свидетельствовали об отношении присутствующих к убийце и совершенному им гнусному преступлению. И когда суд вынес суровый приговор, он был встречен с одобрением.

Конечно, следователю приходится расследовать не только дела об убийстве, но и другие сложные дела, особенно сложны дела о хищениях государственного и общественного имущества.

С этой точки зрения представляет интерес следующее дело, которое я назвал: «Обрывок накладной».

Обрывок накладной

СТАРЫЙ ГОД доживал последние дни. Улицы Саратова были украшены гирляндами разноцветных лампочек. На площади Революции огнями сверкала огромная елка. Готовясь к празднику, прохожие торопились сделать новогодние покупки.

Многолюдно было и в магазине № 9 «Мясо», расположенном в самом центре города, на проспекте. Заведующий магазином Иван Герасимович Козменко, высокий грузный мужчина, радостно потирал руки. Торговля идет бойко, план обеспечен! Действительно, в магазине трудно было повернуться. Выбрав мясо, покупатель с трудом пробирался к кассам. Три кассира едва успевали пробивать чеки. Иван Герасимович с удовлетворением смотрел, как дружно работают продавцы и рубщики. Его взгляд задержался на продавце Николае Степановиче Косопалове.

«Быстро работают, этак к закрытию магазина все мясо продадим», – думал Иван Герасимович, возвратившись в свой кабинет.

Вскоре в кабинет вошел Косопалов…

– Кассы не успевают принимать деньги, – сказал он, – посмотрите, что творится в магазине.

– Может быть… – осторожно начал Косопалов.

– Ну, что же вы замолчали?

– Может быть, нам с Вахрулиным продавать мясо за наличный расчет..?

– Ну, что вы, это недопустимо!

– Иван Герасимович, вы же знаете меня не первый год. Да ведь такие случаи уже бывали, – напомнил Косопалов.

– Ну, хорошо, разрешаю, но смотрите, чтобы ни каких недоразумений.

– Не сомневайтесь, Иван Герасимович, все будет в порядке.

После этого в мясном отделе торговля пошла еще бойче. Вахрулин, окончив рубку мяса, стал помогать Косопалову. К одиннадцати часам вечера магазин порядком опустел. Косопалов и Вахрулин начали подсчитывать деньги. Когда до конца работы оставались минуты, Николай Степанович стал что-то писать на бумажке, да так увлекся, что даже не обратил внимания на странную тишину, воцарившуюся в магазине. Когда он поднял голову, то увидел работников милиции и еще нескольких человек в штатской одежде.

– Магазин закрывается для производства ревизии. Продавцов просим остаться на своих местах, – спокойно сказал один из них.

– Вы понимаете, что наделали? – возмущался в кабинете начальника ОБХСС Иван Герасимович. – Закрыть магазин в такое время! План срывается!

– Не волнуйтесь. Скажите, откуда у продавца Косопалова под прилавком наличные деньги?

– Это я разрешил продавать мясо за наличный расчет. Вы бы посмотрели, что творилось вчера в магазине!

– Внезапной ревизией на 28 число в магазине выявлен излишек высших сортов мяса – 400 килограммов на сумму 6680 рублей, чем это объяснить?

– Не может быть такого! У нас четыре дня назад проводилась инвентаризация: ни излишков, ни недостач обнаружено не было. У Косопалова никогда не случалось недоразумений.

– Часто он продавал мясо, минуя кассу?

– Только один день – 28. Скажите, скоро ли отпустите Косопалова и Вахрулина? – И тут же Иван Герасимович поспешно добавил: – Вы не подумайте что-то плохое, просто хороших рубщиков в Саратове трудно найти.

Попрощавшись, Козменко быстро вышел из кабинета. Начальник тотчас же вызвал к себе старшего оперуполномоченного Олега Константиновича Шиманского.

– Доложите о результатах расследования.

– Поступившие к нам сигналы о неблагополучном положении в магазине № 9 подтвердились. Косопалов и Вахрулин признались в том, что на протяжении нескольких месяцев у них за счет экономии создались излишки мяса, которые они и стали продавать за наличный расчет, якобы предполагая сдать деньги в кассу магазина. Но ведь это обычная уловка тех, кто пойман с поличным.

– Это не «левый» товар?

– Я проверил: Косопалов с 24 по 28 декабря только один раз получил мясо на мясокомбинате – 1124 килограмма. По документам все в порядке.

– Заготовьте постановление о направлении дела прокурору…

31 декабря из подъезда серого здания по улице Дзержинского вышли двое мужчин. Молча пройдя квартал и завернув за угол, они остановились. Высокий худой мужчина вынул папиросу и закурил. Затем, взглянув на спутника, у которого из-под шапки виднелись ярко-рыжие волосы, сказал:

– Говорил тебе, что все будет в порядке.

– Да, – вздохнув, ответил тот, – чего только я в КПЗ за эти дни не передумал! Ох, и перепугался же, когда увидел в магазине милицию, а потом, когда вы мне шепнули, чтобы я говорил, что 400 килограммов мяса забыли показать при ревизии, еще больше перепугался. Забрали меня, и подумал я: пропала моя головушка. А что это за мясо было, Николай Степанович?

– Не твоего ума дело, – тихо проговорил второй. – Как тебе говорят умные люди, так и веди себя, и твоим детишкам перепадет на молочишко.

– Боюсь, посадят.

– Дурак. У них же ничего нет. Если бы имели какие-нибудь доказательства, не отпустили бы. Нас голыми руками не возьмешь, – самодовольно добавил он, и, попрощавшись, они разошлись.

– Везет тебе, Владлен Александрович, – сказал старший следователь Федулов, листая дело, которое мне только что принесли с резолюцией прокурора: «т. Дубривному. Закончить расследование и направить в суд».

– Почему везет? – спросил я.

– Чистенькое дельце! Обвиняемые признались. Ущерб погашен. Предъявляй обвинение и все. А у меня дело – конца не видно, – вздохнув, добавил Федулов.

Действительно, порученное мне дело по фабуле было простым: два продавца создали излишек мяса, пытались его присвоить, но не успели; деньги изъяты; они признают свою вину.

Внимательно ознакомившись с материалами дела, я тут же по телефону вызвал Вахрулина. Бросились в глаза его ярко-рыжая шевелюра, крупные веснушки.

– Скажите, Вахрулин, как образовались излишки мяса?

– Не знаю. Спросите у продавца Косопалова, он получает мясо, он и отчитывается, а я рубщик, – быстро заговорил Вахрулин.

Ничего нового не сообщил мне и Косопалов. Высокий, худой, с маленькими глазками и длинными руками, он держался очень спокойно.

– Откуда излишки появились? – переспросил он и, помолчав, ответил: даже не знаю, как Вам сказать. Несколько месяцев нарастал этот излишек. Вот и набралось 400 килограммов.

– Вы не ответили, за счет чего образовался излишек.

– Еще раз говорю, – медленно произнес Николай Степанович, – сам точно не знаю.

– Почему вы сразу не сообщили директору магазина о том, что обнаружили излишки?

– Когда снимали остатки, меня не было, а Вахрулин, предъявляя мясо ревизору, забыл показать то, которое находилось в старой холодильной камере. Подвели итоги – все в порядке. А потом Вахру лин мне и говорит, что забыл предъявить часть мяса—400 килограммов. «А вдруг появится недостача», – подумал я и решил его продать, и если бы все сошлось, то деньги сдали бы в кассу.

– Получали вы мясо с 25 по 28 декабря?

– Один раз—1124 килограмма, на мясокомбинате. Оно продано, документы сданы в бухгалтерию торга.

«Итак, – подумал я после ухода Косопалова, – все, казалось бы, проверено, дело можно направлять в суд». Но что-то мне мешало прийти к твердому убеждению. Думаю, анализирую. Ах, вот что! Действительно ли это был излишек? Если 400 килограммов не попали в акт ревизии от 24 декабря, то почему не зафиксирована недостача и что это за ревизор, который умудрился не заметить 400 килограммов мяса, если в магазине всего лишь две холодильные камеры!

– Я проверяла наличие мяса в двух камерах, – волнуясь, сказала мне ревизор Никитина.

– Вы точно помните, что перевешивали мясо, находившееся в старой камере?

– Конечно. Вахрулин сам открывал ее и выносил мясо на весы. Я еще проверила, все ли он вынес из камеры. Они что-то путают.

В чем же дело? – думал я. И тут мелькнула мысль: не пытаются ли Вахрулин и Косопалоб, сознаваясь, что утаили мясо, скрыть за этим признанием более тяжкое преступление?

– Вы утверждаете, что забыли предъявить ревизору мясо в старой камере? – снова спрашиваю Вах-рулина.

– Да, забыл. Косопалов в тот день не работал. Когда я 25 декабря увидел в камере мясо, то тут же сказал о нем Николаю Степановичу. Он посоветовал мне пока помолчать, объяснив, что у нас может оказаться недостача, а если все будет хорошо, то деньги сдадим в кассу.

Сильное волнение Вахрулина показалось мне подозрительным. Если он говорит правду, то почему же так нервничает?

– За создацие излишков с целью их присвоения закон строго наказывает, – напомнил я Вахрулину.

– Я ничего не собирался присваивать! – испуганно ответил тот.

– Ревизор Никитина категорически утверждает, что вместе с вами проверила все мясо.

Вахрулин молчал.

– Как вы могли «забыть» предъявить чуть ли не полтонны мяса ревизору, когда в магазине только две холодильные камеры?

– Товарищ следователь, – Вахрулин от волнения заикался, – я все расскажу, только ни в чем я не виноват. Все мясо я предъявил ревизору. Когда же 28 декабря пришла милиция, стали снова снимать остатки, Косопалов попросил меня сказать, что 400 килограммов я якобы забыл показать 24 декабря.

– Почему же вы лгали до сих пор?

– Не знаю, Косопалова пожалел..

– Он привозил мясо после 24 декабря?

– Один раз с мясокомбината, больше тонны. Отпустив Вахрулина, я проверил в бухгалтерии

торга отчет Косопалова за последнюю неделю месяца. В отчете значилось, что он получил 25 декабря 1124 килограмма мяса на сумму 16 000 рублей. На такую же сумму торг оплатил базе мясоторга счет. Все было в порядке и на базе мясоторга. Документы соответствовали друг другу. В чем же дело?

– Послушайте, – вновь спрашиваю я Косопалова, – откуда же появились излишки?

– Может быть, они образовались из-за того, что у нас в магазине нормы естественной убыли применяются на поступившее мясо до его продажи, независимо от того, имеется недостача или нет. С кем привозили мясо 25 декабря? На машине шофера Гришакина… Спокойный тон Косопалова, его попытки убедить, что якобы все выяснено, что он свою вину признает, – все это настораживало меня. Я решил провести повторную ревизию магазина за весь год, поручив ее опытному ревизору Александру Михайловичу Лихареву. Через несколько дней я уже имел акт ревизии магазина, в котором указывались незначительные нарушения. Выяснилось, что Козменко действительно неправильно применял нормы естественной убыли на мясо. Значит, Косопалов был прав. Но как быть с показаниями Вахрулина, отрицающего наличие 400 килограммов мяса на 24 декабря? И почему Гришакин отрицает факт доставки им в тот день мяса с комбината и в пропуске, хотя и указан номер его автомашины, но последние цифры, судя по всему, исправлены?

Решаю произвести повторные обыски у Вахрулина и Косопалова. При обыске Косопалов был очень предупредителен.

– Вот вся моя бухгалтерия, – заявил он, показывая аккуратно переплетенные книги с документами,

– Вот, пожалуйста, магазин № 9. Только последние два месяца еще не успел привести в порядок. Времени не хватает, сам ведь и переплетаю.

Обыск длился недолго. Ничего, что проливало бы хоть каплю света на обстоятельства совершенного преступления, я не нашел. Смотрю «бухгалтерию» Николая Степановича: копии квитанций, отчеты, акты, подписи, цифры. Ничего интересного. Последняя папка. Документы не подшиты. Какие-то бумажки, накладные. Замечаю, что некоторые оторваны вверху или внизу, там, где должны быть подписи и даты.

Почему они так порваны? Я подержал их в руках, положил в папку. Но тут же вспомнил, что я где-то раньше видел так же порванную накладную. Где? Кажется, в деле Косопалова. Я объявил об окончании обыска, оформил протокол и пошел в прокуратуру. Там взял дело, листаю его. Нет, не то. Вот пакет, в нем документы, изъятые 28 декабря в магазине. Какие-то бумажки с цифрами. Тоже не то. Наконец! В руках у меня такой же обрывок накладной, какие я видел у Косопалова! Откуда он появился? Читаю в акте: изъят при личном обыске у Косопалова из кармана брюк. Внимательно осматривав обрывок. Перечень мяса: свинина, баранина, говяжий язык; общий вес 1124 кг; таксировка; сумма 13 081 рублей, в углу цифра 16017. Почерк с наклоном справа налево, буквы и цифры какие-то угловатые. Верх и низ накладной оторваны, и невозможно определить, когда она выписана, за каким номером, чья подпись.

Значит, кто-то не заинтересован в том, чтобы об этом знали. Перебираю другие бумажки. Попался еще небольшой клочок. Запись того же ассортимента мясопродуктов, что и в обрывке, но таксировка новая с результатом 16 000. Тут же другая цифра 6680.

Я стал сверять все эти записи на обрывке с имеющимися сводными данными по акту ревизии магазин на. Такой ассортимент и такое количество мясопродуктов не значились полученными. Что же это за цифры? Имеет ли эта порванная накладная отношение к расследуемому преступлению? Если не имеет, то почему Косопалов носил ее в кармане? Судя по ее виду, она написана недавно. Так и не придя к определенному выводу, я ушел домой.