Текст книги "Сплаттерпанк (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Затем Мелоди начинает смеяться, смущенное, но безудержно. Словно говоря: "Вы можете поверить, что я только что сделала это?"

Исходивший из уст других "ютуберов" смех звучал бы неестественно и приторно. Но у Мелоди он очарователен.

– Я посмотрела видео, объясняющее, как удерживать внимание зрителей в течение пятнадцати-двадцати секунд.

Она подносит Пабло к камере, чтобы мы видели это. Да, он, действительно, в полном порядке. Возможно, немного растерян. Хотя сложно прочитать какие-либо эмоции в его крошечных черных глазках.

– Я привлекла ваше внимание?

Да, это так.

Затем видео прерывается на "перебивку" – простое проявление "миксом" имени Мелоди. Но, когда в кадре снова появляется она, сбоку всплывает надпись, призывающая нас подписываться. Мелоди быстро делает успехи. И она многому научилась.

Без надутых щек, за которыми прятался ее питомец, стало заметно, что с момента размещения первого видео, две недели назад, Мелоди немного сбавила в весе. Она никак это не отмечает, но мы видим, что линия соприкосновения шеи с подбородком стала чуть четче.

Щеки стали менее полными, но ей это только идет на пользу. И сейчас с левой стороны видно глубокую ямочку, куда можно уронить монетку.

Она широко улыбается, ямочка при этом блестит, и мы все вздыхаем. Такой она нам нравится больше. Мы сообщим ей об этом в комментариях.

– Уверена, многие из вас уже знают, но мы достигли нашей цели по подписке, поэтому в конце этого видео я сыграю вам песню, но сперва я хочу задать вопрос: какие предметы к вашей комнате "общаги" вы считаете наиболее важными? Я только сегодня выяснила, что буду жить в двухместной комнате корпуса для первокурсников. А это значит, что у меня будет соседка. Надеюсь, она будет клевая. Итак, в моем списке уже есть рождественские огни, складная корзина и "шлепки" для душа.

Мелоди делает выдох, затем вдох. Она уже увереннее говорит на камеру, но ей еще нужно поработать над темпом речи.

– Но я знаю, что полно вещей, о которых я не думаю. Помогите мне со списком! Дайте парочку полезных советов!

У нас у всех найдется, что ей предложить.

Отводя ненадолго взгляд от Мелоди, мы высматриваем по краям кадра, что еще видно в ее спальне. Там есть куча белья, и, похоже, Мелоди не догадывается, что она попала в кадр, поскольку сверху лежит маленький розовый лифчик.

– Идем дальше, – говорит она, оставив слегка неловкую паузу. В предыдущих двух загрузках она, похоже, вырезала такие заминки.

Это не из-за лени. Просто она позволяет себе казаться более человечной, менее искусственной. И мы одобряем это.

– Некоторые из вас заметили, что у меня синяк под глазом, и хотели знать, что случилось. Видимо, я не столь умелая в макияже, как мне казалось. Либо вы все очень проницательны (улыбка с ямочкой). Но нет, ничего скандального. Такое иногда случается на игровой площадке. Волейбольной площадке. Не то, чтобы на меня напали или вроде того. Мои видео – это не крик о помощи. Просто хочу установить контакт.

Затем следует склейка, без паузы. И в следующем плане Мелоди уже более крупно, со скрипкой, упертой в подбородок.

– Я где-то читала, что видео, превышающие шесть минут, не очень хороши. Поэтому песня будет короткая, – говорит она и начинает играть, издавая смычком низкий звук. В ее спальне есть небольшое эхо, но камера стоит довольно далеко от инструмента, поэтому "наводка" не идет.

Мы то и дело переводим взгляд с ее играющих рук на тот розовый лифчик.

Мелоди довольно талантлива. Песня не депрессивная, но и не веселая. Нейтральная. Быстрая, но не особенно бодрящая.

– На эту неделю это все, – говорит она, заканчивая, похоже, на середине песни. Просит нас "лайкать", подписываться и делиться ссылкой.

Нам остается желать большего.

Загружено неделю назад

– Нож, пакеты для мусора (те, что попрочнее), презервативы (всех размеров), совок, – зачитывает она список.

– Вы, ребята, конечно, веселые, но это не те предметы для комнаты в "общаге", о которых я говорила.

Боже, с прошлой недели она потеряла футов пятнадцать.

Мелоди заканчивает зачитывать, и снова появляется рекламная заставка. Она уже взяла за правило "начинать с затравки". Кто не захочет смотреть дальше?

Только не мы.

Мелоди привела свою спальню в порядок. Мы больше не видим ни кучу одежды. Ни лифчик. Оно придвинула книжную полку к краю стола и поставила на нее клетку с Пабло, так чтобы мы видел, как он лазает там, по узловатому куску коряги.

– Я получила много "комментов" на последнее видео. А также много ненависти за мой трюк с Пабло. Некоторые люди назвали это жестоким обращением с животными. А некоторые просто вульгарщиной. Но знаете, что я скажу?

Нет, и что ты скажешь?

– На хрен "хейтеров"! Хрен им в ухо!

Похоже, она слышит наши аплодисменты из другого конца времени и интернета, потому что замолкает, чтобы дать эмоциям немного улечься.

Да. На хрен их. На хрен этих гребаных "хейтеров".

– Но эти люди в меньшинстве. Поэтому спасибо всем моим зрителям, которые написали мне слова поддержки. И тем из вас, кто ждет, чтобы я сделала что-нибудь более значительное и безумное... Все, что я хочу сказать, это оставайтесь с нами.

Она едва не сказала «фэны» вместо зрителей. Колебание было микроскопическим. Но мы все почувствовали. Заметили эту извивающуюся личинку дивы, которую поселили в голове у Мелоди. Это семя дивы.

Она жаждет называть нас своими «фэнами», хочет, чтобы мы цеплялись за край ее одежды, хочет, чтобы рвали друг друга на куски, но она не получит этого. Не сейчас. Так что, что касается этого видео, здесь мы едины.

Ничто не указывало на то, каким будет содержание этого видео, и в нем осталось меньше минуты. Вряд ли хватит на еще одну песенку или глупый фокус с питомцем. Что ты собираешься показать нам, Мелоди? Полный ли это эпизод? Какие-то жалкие две минуты должны стать нашей еженедельной дозой?

Мы не впечатлены.

– Сегодня я...

– Сегодня я...

Она, будто, замялась. Но потом мы замечаем каплю, стекающую из ее левой ноздри. Над губой появляется водянисто-красная линия. У нее идет носом кровь, но она не выключает камеру. Вместо этого прикрывает ее согнутым пальцем, пытаясь заткнуть ноздрю "костяшкой" и продолжает говорить.

– На сегодня все. Скоро будет кое-что действительно захватывающее, так что заходите, оставляйте "комменты", обязательно ставьте "лайки" и подписывайтесь, если еще этого не сделали.

Перед тем как видео заканчивается, она быстро машет нам на прощание. Но не свободной рукой, а той, которой останавливала кровь.

Струя стекает с сустава указательного пальца и капает с кончика мизинцы. Мелоди словно сделана из мрамора и стоит в середине римского фонтана, только льющаяся с нее вода темно-красного цвета.

Взмах у нее такой быстрый, что кровь разлетается веером. Видео обрывается в тот момент, когда брызги падают на край стола, книжную полку и аквариум с Пабло.

Сперва это двухминутное видео кажется каким-то надувательством. Но к этому моменту мы успели посмотреть его 5000 раз. И это всего за три часа после его загрузки.

Особое внимание мы уделяем тем последним двадцати секундам, пытаясь определить, куда упадут капли крови Мелоди Блисс.

Загружено только что

Мы начинаем подозревать, что у Мелоди нарушение питания.

Либо, что она принимает интернет-комментарии слишком близко к сердцу.

Мы чувствуем, что она сделала то, чего клялась никогда не делать. Позволила "хейтерам" взять над собой верх.

Как ни странно, за короткий промежуток времени она вырастила огромную аудиторию. Надеемся, она понимает, что такой успех атипичен. Мы никогда не видели ничего подобного. Не то, чтобы у нее миллионы просмотров. Она не разошлась по сети. Но справедливо сказать, что у нее культовая аудитория.

Нет, это не игра слов.

Видео только что загружено, но мы все добрались до него одновременно, поскольку автоматически получаем оповещение по электронной почте всякий раз, когда Мелоди Блисс выкладывает новое. И начав смотреть его, все внутренне молимся, чтобы она получила помощь. Может, когда она попадет в Рутджерс, то посетит их столовую, наберет свои пятнадцать фунтов, и все встанет на свои места.

Если она выйдет из этого штопора, то на долгие годы станет предметом нашего обожания и поклонения.

Мы будем с ней, когда она получит выгодный спонсорский контракт или напишет какой-нибудь бестселлер или выйдет замуж за по-настоящему известную голливудскую «звезду».

Но потом Мелоди начинает говорить и становится ясно, что ничему из выше перечисленного не суждено произойти.

– Привет, ребята. Это Мелоди. Просто короткое видео о том, о чем меня спрашивали и о чем хотели поговорить. – Речь у нее прерывистая, даже затрудненная. Она не раздражена, просто устала и неспособна сконцентрироваться на словах, которые явно читает с компьютерного монитора. И это не хорошие слова.

Мы могли бы сказать, что она читает, по тому, как бегают туда-сюда ее глаза. Но затем она делает это более очевидным, прищуриваясь, всматриваясь в некоторые из них.

– Во-первых, я хочу сказать, что признательна тем из-вас, кто интересовался, не больна ли я, – она кашляет, вопреки тому, что собирается сказать: – Нет. Я не болею. И на голову я тоже не больна. У меня нет нарушения питания, но я была на диете.

Она с трудом сглатывает, становится задумчивой.

– Раньше лето было таким веселым временем, хотя полагаю, все дело во взрослении, потому что я так... – Мелоди подыскивает нужное слово. Она либо начинает импровизировать, либо потеряла место, где читала.

– Перегружена. Я стала перегружена. В смысле, я раньше беспокоилась насчет экзаменов. Но когда я просила советов насчет общежития и говорила с некоторыми из вас о вашем опыте учебы в колледже, я попала в какой-то круговорот.

До сего момента мы этого не замечали, но крышка с клетки Пабло исчезла, и внутри его не видно.

– Я целыми днями беспокоюсь по всяким мелочам. Будущее всех кошмарит.

Последнее слово не относится к южному диалекту, скорее это подростковое заимствование из городского слэнга. Наверное, это должно было звучать, как шутка, но мы не смеемся.

О, Мелоди. Мы действительно в тебя верим.

Возможно, еще не слишком поздно, думаем мы все почти одновременно, по всей стране, по всему англоязычному миру, потому что у Мелоди даже в Германии есть маленькая, но активная армия поклонников. Кто это знает? Только не Мелоди, потому что она вряд ли умеет проверять статистику. По крайней мере, она никак это не проявляет.

Еще не слишком поздно, если мы все зайдем в "комменты", прямо сейчас. Даже до того, как это видео закончится. И напишем что-нибудь хорошее.

Например, что Мелоди делает нас счастливыми. И что мы гордимся быть частью ее сообщества, ее подписчиками, и да, ее фэнами.

Ты – лучшая, Мелоди.

ОМГ. У тебя сегодня такая милая прическа!

Раздается какой-то звук. Пока печатаем, мы что-то пропускаем, но нам нужно нажать «отправить» под нашими новыми комментариями.

Больше Пабло! Мы любим его!

Снова этот звук.

Тебе нужны ящики под вещи. В "общаге" это настоящее спасение.

Звук больше напоминает шлепок.

Можешь снять видео о том, как делаешь макияж?

Да пошла ты. Убей себя, шлюха.

О, мы все отшатываемся от хрена, который решил написать этот последний "коммент". Ощетиниваемся как коллективный организм.

Но пара гнилых яблок...

К тому времени, как мы, выдав свой позитив, снова прокручиваем ленту вверх, на экране появляется Пабло.

Милый крошка Пабло! Если Мелоди продолжит делать видео, кому-то из нас придется сделать для Пабло аккаунт в "Твиттере", где "он" сможет делиться своими милыми "мемами" и афоризмами. Мы сделаем это совершенно бесплатно. Просто хотим, чтобы Мелоди знала, что это жест доброй воли.

Пабло выглядит обеспокоенным, он ползает по столу и ищет, где бы спрятаться.

И находит это место у Мелоди в волосах. Ее каштановые локоны настолько густые и ухоженные, что Пабло использует один из них как импровизированную пещеру.

Волосы Мелоди лежат на столе, отодвинутая клавиатура, очевидно, сбила угол камеры.

Мелоди буквально уронила голову на стол.

Но начинающая растекаться кровь выгоняет Пабло из укрытия, поэтому он соскальзывает со стола. Мы надеемся, что он благополучно приземлился на ковер. И только потом мы осознаем, что те шлепки, которые мы слышали, были многократными ударами головы об стол.

Мелоди билась лицом об стол, держа перед собой кухонный нож. Горизонтально (не вертикально, как было бы более логично). Плоской стороной лезвия нож стоит на ДСПэшной "икеевской" столешнице. Острая погружена в лоб Мелоди.

Печалька. И Мелоди никак не реагирует. Но всех нас удивляет одно. Как она сумела загрузить это видео? Наверное, для этого есть какая-то программа или функция, о которой мы никогда не слышали. Может, расширение в "Гугл Хром"?

Удивительно. Мелоди меньше чем за месяц выросла в матерого эксперта.

Ну, что ж. Больше нам тут смотреть нечего. Видео заканчивается, лужа крови из порезов в черепе растекается по всему столу.

Видео заканчивается.

Мы отписываемся от канала.

Шэйн Маккензи

Воздержание

– Каковы правила?

Ванесса пожала плечами.

– Не знаю, что считается, а что нет. В смысле... я знаю, что ты не должен совать это, ну, в меня. Вот сюда. – Она указала на молнию на своих джинсовых шортах, и почувствовала, что покраснела. – Но как насчет других мест?

– Например?

– Ну, отверстий.

– Отверстий?

– Дырок. Думаю, тебе вообще не позволено совать это в любые дырки. Или это считается...

В воздухе повисла неловкая тишина, настолько долгая, что Ванесса подумала, что просто обо всем забыла. Вибрации у нее в паху удерживали ее в шкафу вместе с Брентом. Она перевела взгляд с пола на его промежность. Она не хотела смотреть. Ее глаза должны были встретиться с его глазами. Но когда она увидела выпуклость, когда разглядела форму кончика, глаза отказались двигаться дальше.

Брент шагнул к ней, протянул руку, но остановился. Его рука безвольно повисла.

– Может, мы не должны трогать друг друга. Если не будем трогать, это не будет считаться. Неважно, что мы делаем, это не будет считаться. Верно?

Ванесса почесала за ухом.

– Но если мы не будет трогать друг друга... какой в этом смысл?

– Верно. Может, мы можем трогать друг друга, только не там... Ну, ты понимаешь. Там, внизу.

Она по-прежнему не видела в этом смысла, и все же кивнула.

Он сделал к ней еще один шаг, обнял, но оттопырил свой зад так, чтобы его выпуклость не коснулась ее. Она едва не потянулась и не потрогала ее, но остановилась. Если есть такое правило, она собиралась его соблюдать.

Они принялись целоваться. Долго и крепко. При этом оба стояли в неловких позах, стараясь не касаться друг друга пахом. Как две собаки, пытающиеся избежать драки. Рука Брента скользнула вверх по ее животу, остановилась, затем обхватила левую грудь. Сердце у нее билось так быстро и сильно, что ей казалось, будто оно разорвет ее футболку и сломает кости его руки.

– Все хорошо? – спросил он. Слова шепотом втекли ей в рот.

Ванесса кивнула, проглатывая их. Она позволила ему мять грудь несколько минут, после чего потеряв терпение, стянула с себя футболку. Она надеялась, что он догадается расстегнуть ей лифчик, но он этого не сделал. Просто снова принялся хватать, сжимать и целовать.

Она не могла винить его. Раньше он никогда не делал ничего подобного. Когда он сказал ей это пару месяцев назад, она не поверила. Как мог такой парень как Брент быть... девственником? Теперь она знала, что он говорил правду. У нее самой было не больше опыта, но она видела множество эротических сцен в фильмах для взрослых и знала, как что делать. И проведя небольшое интернет-исследование, она узнала о сексе больше, чем все, что ей рассказывали в школе или церкви.

Ей нужно было взять все в свои руки, сейчас она знала это. Поэтому она стянула с себя лифчик и бросила через плечо. Выпуклость, выпиравшая из его джинсов, казалось, вызывала у него болезненные ощущения. Теперь она понимала, что значит выражение "держать пистолет в кармане". "Пистолет" Брента по форме напоминал базуку.

– Ванесса, – сказал он, с вожделением глядя на ее грудь и облизывая губы. – Ты... ты уверена насчет этого?

– Это не считается, помнишь?

– Верно. Могу я... их потрогать?

Ванесса едва не закатила глаза, но вместо этого заставила себя улыбнуться и кивнула.

Она позволила ему играться с ними добрые десять минут. Он шевелил их, сжимал, месил, как тесто. Щипал соски. Она потянулась, схватила его за затылок и притянула к себе. Воспользовавшись своим левым соском, как монтировкой, разжала ему губы. И Брент принялся сосать. Он сосал так сильно, что вызывал боль, но Ванесса не стала его останавливать. Боль, как ни странно, была приятной. Ванесса желала большего. Желала, чтобы он ее укусил, но сдержалась. Не хотела быть слишком напористой. Не сразу. Не сейчас, пока у них еще есть правила.

– Теперь ты, – сказала она.

– Что я? – Глаза у него были полуприкрыты, будто ее груди выделяли виски.

– Твою футболку.

– А. Ладно.

Он начал стягивать ее с себя, но Ванесса остановила его. Она хотела сделать это сама. Она видела Брента без футболки только раз. Когда он играл в баскетбол с другими парнями во дворе церкви. В жаркий день. Она все еще помнила, как солнечный свет целовал его блестящий торс, отчего покрывавший его грудь и живот пот походил на пролитый апельсиновый сок.

Ванесса стянула с него футболку, провела пальцами по коже. Когда она взяла в рот его сосок, он захихикал и отшатнулся от нее.

– Что? Тебе не нравится?

– Слишком щекотно. Может... может, лучше вот здесь, вместо этого?

Он повернул голову и потер шею костяшками пальцев.

Когда они решили заниматься этим, встречаться и экспериментировать друг с другом, самое сложное было найти укромное местечко. Дома у кого-либо – не вариант. Одна мысль о том, что родители зайдут и застукают их, сводила все дело на нет. В публичное место они не могли пойти из страха быть увиденными, а также потому, что ни у кого не было машины. Брент предложил лес, сказал, что можно найти хорошую полянку, но по какой-то причине, Ванессе это показалось слишком грязным. Когда она думала о людях, блуждающих по лесу, она представляла себе проституток и насильников, а не добрых христиан, как они.

Оставалась церковь. Молодежный центр. Там каждый день были люди, но Ванесса знала, что вторник – самое лучшее время. Она выяснила это неделю назад, подыскивая идеальную комнату. Хотя хозяйственный шкаф был тесным, она выяснила, что места в нем хватит. Окон нет. Дверь только одна. И куча чистящих средств, если им потребуется привести себя в порядок.

Однако она не подумала о том, что там будет так темно. Оказавшись внутри, Брент включил свой сотовый, и они использовали свет от дисплея, чтобы видеть друг друга. Положили телефон на пол у себя под ногами, чтобы свет был направлен на них. Это вызывало у Ванессы мысль о наблюдающем за ними Дьяволе, демонические глаза которого освещали их грехи. По какой-то причине это мысль возбуждала ее еще сильнее. Свет от экрана был слишком тусклым, чтобы освещать весь шкаф, но достаточно ярким, чтобы они видели друг друга. Они едва не забыли, что находятся в хозяйственном шкафу, но как только Ванесса увлекла Брента на пол, рассыпавшиеся средства для уборки напомнили им об этом. Металлическое ведро упало на бок с таким грохотом, что она была уверена, что его кто-то услышал. На мгновение они замерли, подождали, но никто не пришел.

Ванесса поцеловала Брента в шею, как он того хотел. Пощекотала языком ему ухо. Он ахнул и схватил ее. Одной рукой за бедро, в опасной близости от запретного места, другой – за грудь.

Как бы весело это все не было, Ванесса хотела большего. Она не могла отвести глаз от его выпуклости. И когда он снова принялся сосать ей соски, Ванесса протянула руку и потрогала ее. Сжала, как сжимают клоунский нос, чтобы тот загудел.

Брент отшатнулся, шлепнув ее по руке.

– Что ты делаешь?

– Тебе не нравится?

– Конечно, мне... А как же правила? – Он прижался спиной к каким-то метлам и швабрам, грудь у него вздымалась, на лбу выступили бусины пота.

– Джинсы помешали. На самом деле, я же тебя не коснулась, верно? Я просто потрогала твои джинсы.

Он нахмурился и, посмотрев на пол, задумался.

– Все же мне кажется, мы не должны это делать. И все же ты можешь... ну, почувствовать меня. Своей рукой.

Она вздохнула, прикрыв груди предплечьем. Брови у Брента поползли вверх, и он выдохнул, будто уже по ним соскучился.

– Что ты делаешь?

– В смысле? Мы же... любим друг друга. Верно?

– Мы никогда не говорили про любовь.

– Просто я подумал, что раз ты пригласила меня заняться... этим, ты это и имела в виду. Что любишь меня. Разве нет?

– А ты любишь меня?

Его глаза уставились на ее груди.

– Ага. Наверно, да.

– Наверно?

– Я дал обещание, что не займусь сексом до свадьбы. Как и ты. Но мы здесь, верно? Это должно что-то значить, ты так не думаешь?

Она опустила руку и улыбнулась, увидев на его лице облегчение.

 – Я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Они снова поцеловались. Когда Брент подвинулся, чтобы встать лицом к Ванессе, он вдруг поморщился, закряхтел и схватился за свою выпуклость. Немного ее потер. Увидев, как он себя трогает, Ванесса почувствовала, что сердце у нее забилось быстрее.

– Что такое?

– Не знаю. Болит. Очень. – Он расправил свои джинсы, снова ахнул. Глаза у него расширились.

– Ты не думаешь... ну... Что это кара или вроде того?

– Кара?

– Бог. Наказывает меня за то, что мы делаем.

– Сильно болит?

Своим выражением он ответил на ее вопрос.

– Высунь его.

– Что? Бог уже разозлился, ты так не думаешь?

– Это не Бог, Брент. Мы же ничего не делали.

– Ты трогала его. А я, ну... сосал твою грудь.

– Это не Бог. Может, у тебя слишком узкие джинсы. Просто высунь его, чтобы ему было больше места.

Он задумался на секунду, затем выпрямился. Ванесса подумала, что он собирается уходить, но вместо этого он расстегнул джинсы и спустил их до лодыжек. Сбросил с себя ботинки, джинсы, затем замешкался с трусами, после чего, рывком стянул их с себя.

Возбужденный член, красный и длинный, вырвался из-под ткани и закачался, словно грозящий им Божий перст. Но чем дольше Ванесса смотрела на него, тем больше была уверена, что в том, что они делают, нет ничего плохого.

– Не похоже, что он болит, – сказала она.

– Не он, а... яйца. Яйца болят. Как будто их выворачивают или вроде того.

Она придвинулась ближе. Настолько, что почувствовала запах мыла, которым он мылся сегодня утром. Настолько, что увидела маленькую щель на кончике члена, блестящую, будто он наложил на ее края блеск для губ. Он попятился, но идти было некуда. Бутылка жидкого мыла и пачка чистых тряпок упала с полки к ее ногам. Одна из тряпок упала ему на член и повисла. Было похоже, будто у него отросли кроличьи ушки.

– Как они выглядят? Как завязанные узлом или типа того? – Он отвернул голову в сторону, закрыл глаза, и говорил сквозь стиснутые зубы.

– Нормально выглядят. – Ванесса облизнула губы.

– Уверена?

– Определенно. Может, они перенапряглись, ну, ты знаешь? Может, я могу помочь?

– Как ты можешь...

Она схватилась за оба конца полотенца, обернула его вокруг члена еще раз, затем осторожно потянула к себе. Когда полотенце заскользило вдоль члена, Брент резко выдохнул и привстал на цыпочки.

– Ванесса... ты... ты не можешь...

– Я тебя не касаюсь. Я не чувствую в руке ничего, кроме полотенца. Это не против правил, не так ли?

Она взяла полотенце, как пару нунчаков. С силой потянула, так что ткань крепко обхватила член. Затем медленно опустила полотенце вниз, пока оно не добралось до куста лобковых волос. Опять потянула на себя, потом снова опустила вниз.

Брент больше не сопротивлялся. Не протестовал и просто смотрел на нее. Ванесса ускорила свои движения, и дыхание у него участилось.

Плоть начала краснеть, еще сильнее, чем уже была. Ванесса понимала, что грубая поверхность полотенца, возможно, натирает кожу, поэтому подняла с пола бутылку с жидким мылом, сдавила ее, и побрызгала розовой жидкостью по всей длине члена, стараясь покрыть всю поверхность. Брент зашипел, потянулся на цыпочках еще выше, но, когда Ванесса снова принялась двигать полотенцем, опустился, закусив нижнюю губу.

– Тебе нравится?

Он кивнул.

– Ты любишь меня?

– Что-то п-происходит.

– Что?

– Что-то... выходит...

Она поняла, что он имеет в виду. Видела такое в интернете. Она не хотела оставлять никаких следов того, чем они занимались в тот день. Поэтому быстро обыскала шкаф и нашла небольшую стопку бумажных стаканчиков.

– В-Ванесса...?

Она встала на колени, поднесла стаканчик к кончику его члена:

– Давай.

Это брызнуло струями. Как зубная паста с перечной мятой. Белое и густое.

С каждой струей Брент кряхтел, роняя при этом предметы с полок в попытке ухватиться за что-либо. Из-за его неистовых движений Ванесса едва не выронила стаканчик, но сумела подхватить его. Последняя струя попала на край, и, хотя большая часть сползла внутрь, несколько капель брызнули ей в лицо. Одна на нижнюю губу, и Ванесса, подражая девушкам из интернета, высунула язык и слизнула ее.

Брент улыбнулся и вытер пот с лица. Ванессе понравилось, что она сумела вызвать у него улыбку. Она уставилась в стаканчик, который был наполнен более чем наполовину. Посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

Затем запрокинула голову назад и выпила содержимое. До последней капли. Как в свое время подсказал интернет.

Вкус и консистенция заставили ее один раз поперхнуться, но она все проглотила, вытерла рот и тут же начала стягивать с себя трусики.

– Что ты делаешь? – спросил он, продолжая смотреть немигающими глазами на пустой стаканчик в ее руке.

Ванесса подумала, что, возможно, ей потребуется втереть в себя немного жидкого мыла. Но проверив средним пальцем, поняла, что это необязательно. Она сунула руку себе за голову, схватила ручку швабры и протянула ему.

– Я люблю тебя, – сказала она. – Теперь моя очередь.

Брендан Видито

Андрогин

Хэйден и Дафна вошли в номер отеля и бросили вещи на пол.

В помещении царила пахнущая канализацией тьма. На окна были опущены занавески, а ковер напоминал грибовидный нарост цвета тухлого мяса. В номере были две двуспальные кровати и длинный комод, украшенный толстыми, пожелтевшими свечами. Хэйден понял, для чего это. Для жертвенного алтаря.

Дафна сделала судорожный вдох. Подошла к ближайшей кровати. Хэйден посодействовал их общему перемещению, приведя свои ноги в движение. Они сели вместе, как единое целое.

В районе таза у них была спайка.

У Хэйдена кожа была бледной, а у Дафны – с оливковым оттенком, и в месте слияния имела совершенно уникальный цвет. Их одежда была сшита с учетом их особенностей.

Они не всегда были такими. Слияние началось вскоре после годовщины их знакомства. К тому времени Хэйден и Дафна были вместе почти всегда. Дружба осталась в стороне, и они сосредоточились на оттачивании своих отношений.

Возвращаясь одним субботним вечером домой из кино, пара была охвачена приступом плотской страсти. Они нашли укромную кольцевую развязку, которую окружал лес настолько густой, что казался стеной чистой тьмы. Забрались на заднее сиденье, пачкая обивку грязной обувью, и распластались в переплетении конечностей. Дафна задрала юбку и разорвала колготки в районе промежности. Хэйден спустил штаны до коленей. Он оттянул край ее трусиков в сторону и вошел в нее. Запах ее вагины действовал, как опиат, прочищая Хэйдену мозги и заполняя его животным голодом.

Они страстно совокуплялись, а лунный свет сочился сквозь окно, раскрашивая их тела тонкими мазками белого и серебристого цвета. Отчего пот и сперма блестели на их коже словно капли смертоносного ртутного яда. Хэйден и Дафна извивались, словно единый организм, охваченный смертельным спазмом.

Когда все кончилось, и они лежали вместе, купаясь в жаркой бане секса, Дафна издала крик боли и удивления. Она посмотрела туда, где соприкасались их бедра. Из кожи Хэйдена появился бледный хрящевой крюк и теперь пытался пронзить ее кожу. Мышцы на бедре Хэйдена подрагивали и вспучивались, проталкивая крюк глубже в Дафну. Она сопротивлялась недолго, охваченная порывом паники, а затем Хэйден положил руку ей на щеку. Она почти мгновенно успокоилась.

– Все хорошо, детка, – сказал он. – Это то, чего мы хотели.

Она кивнула и улыбнулась. Крюк проникал все глубже с влажным мясистым звуком.

– Я люблю тебя, – сказала она. Он ответил ей тем же. Их губы слились в поцелуе, пока крюк обустраивался в новом месте, спазматически подергиваясь, словно какое-то насекомое. В течение следующих нескольких месяцев их плоть обросла вокруг крюка, сплавив их воедино.

В номере мотеля Хэйден сказал:

– Чем быстрее мы сделаем это, тем легче будет нам обоим.

Он попытался встать, но Дафна не шевелилась. Он посмотрел на нее, и внезапно его разум перестал воспринимать реальность, как последовательность сменяющих друг друга событий. Вместо этого движения Дафны замедлились и стали представлять собой серию замерших изображений. Выбившиеся пряди каштановых волос прилипли к веснушчатому лбу. Ее губы слегка разомкнулись, явив белизну зубов – почти идеально ровных после двухлетнего ношения брекетов. Ее глаза смотрели в сторону алтаря. Глаза, обрамленные тонкой каймой ресниц, и переливавшиеся разными оттенками синего, словно живой океан. Как только Хэйден узрел каждую мыслимую подробность, замершее изображение затрепетало и снова пришло в движение.

Зачем должно доходить до этого? – подумал он. – Разве мы не можем просто любить друг друга?

– Ты готова, Дафна?

– Вещи находятся в красной сумке, – произнесла она, не глядя на него.

Они вместе поднялись на ноги и подошли к двери, где оставили сумки. За два года их совместные движения стали естественными и непринужденными. Они наклонились, Хэйден поднял с пола красную сумку, и они вернулись на кровать. Внутрь были вперемежку свалены артефакты их отношений: плюшевые мишки для напоминания друг о друге, фотоальбомы, билеты с концертов и кинотеатров, любовные письма, наручники, бижутерия, и секс-игрушки.

Они подошли к алтарю и с благоговением возложили каждый элемент на грубую деревянную поверхность. Когда сумка опустела, Дафна замешкалась и принялась выкручивать себе пальцы, словно пытаясь починить невидимый объект. Затем издала тяжелый вздох и стянула с безымянного пальца правой руки предобручальное кольцо.

Хэйден молча смотрел, как она кладет его среди прочих артефактов. Она легло на дерево с глухим, ничего не значащим звуком.

Хэйден открыл боковой карман сумки, вытащил спички и канцелярский нож.

– Для чего это? – просила Дафна, указывая на нож. В голосе слышалось удивление.

– Куратор сказал, что нож может нам понадобиться.